Медный ларец. 2 глава

Глава 2.
Охота Карла, короля Парижского, Аквитанского и всех прочих провинций

Если быть острожным и внимательным,
а также не рисковать попусту своим здоровьем,
а вместо буйной атаки применить тактику сидения в засаде,
то можно преспокойно добиться того же результата
с гораздо меньшей суетой.
(охотник Фигушкин)

Немного обрисуем картину в целом, чтобы внести ясность, в какую ситуацию попадут наши герои.
Год восемьсот ...ый в истории всего мира и Европы совсем не должен был стать переломным годом. Если бы не ряд обстоятельств, приведших вышеупомянутую рыцарскую Европу к великим потрясениям.
События, о которых идет речь, то есть охота на кабанов, состоялась примерно в июне месяце в Булонском лесу. Король Карл Толстый, чуть не пал под копытами кабана – секача. Возможно, конечно, допустить, что не было никакой охоты вовсе, но источник утверждает - все-таки имели место весьма странные события. Но давайте по прядку.
Ватикан в эти годы (впрочем, как все последующие) прикладывал много усилий для подавления вспышек язычества по всему западу. Костры полыхали с удвоенной силой, первая волна инквизиции катилась с запада на восток со скоростью снежной лавины. Жарили, как говорится, всех, кто иначе шевелится, мыслит и ходит не в тех плащах. Крестовые походы, малые и большие, осуществлялись рыцарским войском буквально во всех направлениях. Надо признать - весьма успешно.
Новоиспеченный нормандский конунг Эд Парижский, собрав команду из таких же деятельных и смелых, как сам, нормандских дворян, умело осадил город Париж, угрожая Карлу Толстому, королю аквитанскому и бургундскому и всех провинций, вместе взятых.
Так вот, этот самый Эд, или как его назвали норманны, Эдгар Стремительный, своим походом на Карла Толстого и его вассалов (очень не нравящихся Папе) смешивал все карты кардиналов Ватикана, мечтавших видеть по всей Европе полную победу католичества. Война эта грозила затянуться надолго, денег не хватало ни у тех, ни у других. И если бы не вмешательство неких магических сил, много поспособствовавших распаду Европы на мелкие страны, неизвестно - чем все это могло бы закончиться.
Карл же Толстый, король парижский, уверенный в своих силах, не придавал огромного значения очередному, как он считал, набегу Норманнов. Он развлекался вовсю, устраивая по всем провинциям публичные охоты и рыцарские турниры, казни ведьм и сжигание нечисти.
При этом один год его правления стоил стране, теряющей на этих забавах половину собранных в казну средств и огромных человеческих потерь, сравнимых лишь с недавней чумой. Кроме того, он заметно стал отходить из-под влияния Папы. И сквозь пальцы поглядывал на возрождение очагов язычества в Ливонии и Эстонии. А уж на восток и вовсе перестал обращать внимание.
А между тем, там, в самой странной и непонятной, полуязыческой стране мира, в Славяно-Скифии или Руси после захвата варягами почти крещеного Киева к власти стремительно двигался Вещий Олег. Византийский ставленник, как возможно сказал бы Папа, случись ему об этом поговорить.
Убийство поглядывавшего на запад Аскольда на многие годы, если не века, грозило отшвырнуть Русь от благородной Европы. Католичество, молодая и сильная на тот момент религиозная структура, теряла свое влияние на язычников Руси. Вещий, чтя завет своей матери, скандинавки Хельги, крещенной в православии, и нареченной Ольгой, грозил привести славянские племена под одну руку. Для этого вел успешные походы и войны с язычниками.
Он же затеял поход на северян и уже почти объединил все народы на своем пути. Хотя и не торопился крестить всех покоренных в Византийскую веру.
Олег долго возился с Древлянами и пока не трогал Лютичей, однако не далек тот день, как боялись кардиналы, когда эта северная мощь повернет на запад. И тогда Европе придется столкнуться с тем, что окажется пострашнее гуннов, готов и прочих Атилл, вместе взятых.
Тут на арену всплывает темный и древний орден Друидов. Поклонников древней и страшной, дохристианской религии. И святой престол решает воспользоваться этим чудовищным оружием для устранения угрозы с востока. Звучит негласный лозунг: Подобное – подобным!
Ну, так вот. Кардиналы Европы, тайно сговорившись, решают столкнуть два огромных по своему влиянию направления языческой религии. Волхвы восточной Руси вступают в борьбу с магами запада, не понимая всей угрозы такого противостояния.
Грядет последняя битва волхвов, предвестница полного краха язычества в Европе и Руси.
Меж тем, от Дона до Днепра кочуют Хазары, они устремляются к низовьям Волги, по пути воюя с Половцами. Олег же, поддерживая последних, объявляет войну пришельцам. Но боевые столкновения русского воинства с хазарами пока редки, и война идет вяло. Хазары еще не рискуют встать в полный рост против славян и их куманов, половцев. Им требуется поддержка кого-либо сидящего за Карпатами. Например, Магнатов из Венгрии.
В общем, грядет разделение огромной Европы на многочисленные княжества и страны. А в европейской части Руси, наоборот, очередное объединение под властью князя-волхва.
Жаль, что этого пока не понимает никто из правителей, кроме древнего и могущественного Друида, по имени Юстирис. Он же прилагает все усилия, чтобы не только уцелеть в борьбе с Ватиканом, но и выиграть битву за древнюю магию, и веру друидов. Собрав уцелевших магов в единый союз, он решается на отчаянный шаг. Шпионы и лазутчики, маги и колдуны его ордена, умело, маскируясь, ведут тихую войну по всей Европе и Азии, собирая древнейшие артефакты могущества. Им противостоят волхвы, тайно оберегаемые Вещим Олегом, его учителя и наставники. Они так же умело охотятся за остатками магических символов по всему миру. Идет война двух пока еще могущественных структур язычества. Волна, от которой впоследствии породит множество тайных обществ и орденов по всей Европе и Азии.
Итак, война объявлена, и тайное оружие Друидов, захороненное когда-то в Карпатских горах, уже достали и везут в Загреб.
А Карл Толстый, не догадываясь, что скоро его власти придет конец, охотится в Булони на кабанов.

* * *

Охота началась.
- Гоните стадо к оврагу! - взревел месье Прево, взгромождая свое огромное тело в седло. Загонщики подняли рога и затрубили, своры сорвались с поводков. Пятьдесят рыцарей в тяжелых доспехах, сопровождаемые толпой дворцовых слуг, рванулись в сторону огромного оврага, навстречу кабаньему стаду. Построившись четким стальным клином, как привыкли в бою. Впереди в облаке пыли скакал сам Карл Толстый – парижский.
По правую руку Карла, горячил коня сэр Арчибальд де Романс, его любимый сокольничий и поверенный в мутных делах. Рыцари были настроены решительно, глаза их блестели, ноздри носов раздувались в преддверии схватки.
Стадо появилось внезапно из рощи, спускавшейся в овраг, плавно переходящей в кусты ольхи и орешника. Впереди шли огромные, лохматые секачи, в холке почти равные рыцарским коням. Однако намного тяжелее и свирепее. Следом за кабанами шли наиболее опасные существа, свиноматки. Они прикрывали собой верещавшее стадо поросят, разного возраста. Рыцари, растянувшись полукругом, ударили длинными копьями, пытаясь смести таранную мощь секачей. Это им почти удалось, лишь немногим животным повезло прорваться за строй рыцарских коней. Здесь их встретили стрелы из арбалетов и луков и клыки разъяренной своры. Сотни псов - волкодавов, привезенных из гор далекой Шотландии, вцепились в шерсть лесных гигантов. Строй охотников в тяжелых доспехах смешался со стадом, и закипела нешуточная битва. Да-да, именно битва. Потому что животные, припертые к стенке, не хотели уступать своим убийцам. Свиноматки вцеплялись в ноги лошадей, иногда даже опрокидывая рыцарей наземь. И тут только сила, и резвость воинов могла спасти их от беспощадных клыков свиней.
С тупым упорством стадо прорывалось сквозь рыцарский кордон. Всюду стоял оглушающий визг и хрип. Воздух наполнился запахом вскрытых животов и крови. Пыль забивала щели в забралах шлемов. Пот заливал глаза королевских охотников. Кто-то с распоротым животом орал, что было сил, ругая свинину. Кто-то отвечал - дескать, она вредна для печени. В общем реве и радостном азарте никто не заметил, что произошло с королем. А случилось вот что.
Сэр Арчибальд ударил копьем в бок ведущему секачу, самцу. Самому крупному и свирепому. Наконечник его копья вспорол толстую кожу и проник внутрь. Однако это не остановило животное. Кабан вывернул из рук рыцаря копье и, сломав попутно древко о выступающий бок чьего-то коня, кинулся на короля Карла. Король в этот момент был увлечен другим, он успешно рубил огромной секирой с инкрустированной серебром рукоятью, более молодого кабана. Король не успел заметить, как ведущий самец-секач ударил в бок его окованного латами коня. Мгновение - и Карл Толстый вылетел из рыцарского седла наземь, а раненный секач налетел на него всей ударной звериной мощью, придавив к земле. Огромные челюсти кабана сомкнулись на предплечье короля, грозя раздавить латы, а вместе с ними и руку монарха.
Все слуги и рыцари, как назло, были очень заняты битвой, чтобы немедленно прийти на помощь монарху, им пришлось бы найти его, сбитого наземь в пыли, среди копыт кабанов и лошадей. Стадо оказалось неожиданно большим, а пыль, поднятая битвой, скрыла Карла под копытами и телами.
Только двое видели всю трагическую неудачу, постигшую правителя страны. Это был сокольничий сэр рыцарь Арчибальд де Романс и его воспитанник, молодой и отважный воин, Роберт Макларрен. Однако в силу каких-то причин, сэр рыцарь только отпустил поднятую вверх для удара секиру, и казалось, стал чего-то ждать. Карл Толстый верещал, отбрыкиваясь всем своим огромным телом, от гигантских клыков секача. Еще миг, и его челюсти сомкнуться на царственном челе правителя Европы.
Роберт с трудом вырвал окровавленный меч из горла огромной и свирепой свиноматки. Струя ринувшейся из раны крови, ударила ему в лицо, обагрив его доспех парующей массой. Отплевываясь и отчаянно чертыхаясь, он кинулся на кабана, пытающегося перевернуть историю древней страны с ног наголову. Прыгнув на спину животному, он принялся изо всех сил колоть его длинным мавританским ножом, обоюдоострым и волнистым. Кабан на миг отпустил изрядно помятого монарха, к которому тут же подоспели слуги и дворня. Все впопыхах кололи уже убитого Робертом секача, грязно ругались и даже матерились. Самому же Роберту все-таки досталось от пробегавшего мимо кабанчика-пятилетка. Он попросту наступил Робу между ног раздвоенным копытом и побежал дальше, оставив дико орущего Макларрена корчиться под копытами и ногами рыцарей.
В грохоте и реве никто не расслышал, как сокольничий и фаворит короля, сэр Арчибальд, негромко сказал:
- Храни меня, господи, от исполнительных дураков. Славный юноша, зачем же ты так тороплив и благороден. Прямо, как твой папаша-оруженосец.
Уже вечером, когда все кое-как пришли в себя, а забинтованный и умытый Роберт Макларрен валялся в палатке, рассуждая про себя о том, как ему повезло в том, что он решился залезть на леди Линду, аккурат перед приездом сюзерена. А то не видать бы ему королевской охоты. Остался бы в замке в качестве хранителя её целомудрия, и чести сюзерена. Все взаимосвязано, - как говорит прелат. И лист не упадет….
В палатку вошел сам сэр Арчибальд.
- Ну, вот, друг мой, ты, можно сказать, поцеловал святого Луку в зад. Теперь король вознаградит тебя сполна. Станешь, наконец, рыцарем и капитаном крестоносцев.
- Служу королю и господу!- воскликнул радостно Роберт и вскочил с лежанки, при этом по привычке стукнулся головой о щит, висящий у изголовья.
Сэр Арчибальд брезгливо поморщился, и поковырял в ухе, пытаясь изгнать звон, оставленный потревоженным щитом. Роб же как ни в чем не бывало напяливал на себя походный доспех, наспех оттертый от крови слугой.
- Твой король в опасности! Страна в опасности! - грозно нахмурив брови, сказал он, глядя в преданные, синие как небо очи Роберта. Боб, совсем обалдевший, выпучил глаза, и казалось - вот-вот пустит струйку.
- Вся надежда на тебя, сынок! Я растил тебя для подвига, во имя престола, во имя бога и короля! - отвернувшись, сказал сэр Арчибальд. На лице его лежала тень глубочайшего сомнения.
Задумчиво произнося эту тираду, сэр рыцарь Арчибальд, все время прохаживался вдоль палатки и поглядывал на реакцию своего воспитанника.
Роберт с умным видом кусал ноготь и преданно глядел в глаза своему воспитателю и сюзерену. Закончив с ногтем, он ковырнул пальцем в носу и вытер его о штаны.
- Хорошо - не съел,- подумал сэр Арчибальд. Кажется, удалось-таки отучить его от этой «благородной» привычки.
- Ну-ну, мой юный друг…. Не стоит так волноваться. Мне хочется сказать тебе следующее. Один очень влиятельный человек, как ты понимаешь, желающий остаться инкогнито, в силу определенных обстоятельств, хочет поручить тебе важное задание. Отнесись со всей присущей тебе ответственностью и честью. Не опозорь меня.
- Готов на все, и на всех! - громко взревел сэр Роберт.
В этот момент в палатку вошел камердинер короля и три слуги. Через час, отмытый и гладко выбритый Боб Макларрен, предстал пред очи самого Карла Толстого.
Без лат и кольчуги, Карл выглядел действительно немного толстым. Он возлежал на огромном, походном диване, укрытый бархатным одеялом и лениво потягивал вино, из огромного позолоченного кубка. Рука его была забинтована, и под глазом красовался огромный синяк. Тем не менее, было видно, что король доволен прошедшей охотой.
Здесь-то и был наконец-то посвящен в рыцари сэр Роберт Макларрен де Шале. Как теперь гордо именовался его графский титул. Ему даже была пожалована небольшая вотчина, отобранная перед этим у графа де Шале, по кличке Синий нос, казненного за сношение с нечистью. Церемония орыцарствления прошла быстро и сдержано, как раз в духе Карла Толстого, не любившего раздавать владения даже спасшим его от смерти людям. Тем не менее, она произвела на Роберта огромнейшее впечатление.
Спустя восемь дней, наш новоиспеченный молодой граф встретился с не менее влиятельным человеком, древним друидом и истинным сюзереном Арчибальда де Романса, Юстирисом.