Медный ларец. 5 глава

Глава 5.
Потеря ларца

Если вы вдруг обнаруживаете потерю,
то вам не в коем случае не стоит отчаиваться.
Скрижали искренне советуют нам
поздравить кого-то с находкой
(философ Юзик Батончиков)

Месяц назад из Мирны вслед за вывозимыми из Загреба амулетами выехал звездочет Мусса аль Бен Руфи. За ними этот восточный маг охотился вот уже тридцать лет. Тридцать лет он провел в библиотеках, раскопках и неустанных научных поисках. И вот, наконец, ему удалось рассчитать стечение обстоятельств и природных факторов, дающее возможность проникнуть за грань пространства и времени. Дело стояло за малым. Необходимы были затворяющие двери замки. Ключевые заклятья к ним Мусса аль Бен Руфи подобрал еще в Дамаске. Звездочет понимал, что за артефактами такой мощи, как эти, будут охотиться все мало-мальски способные маги из уцелевших. И это больше всего волновало его. Что ж, он будет внимателен и осторожен, недаром он шел к своей цели тридцать долгих лет.
Мусса нагнал посланника друидов уже в Белграде, в корчме у пристани. Сегодня ночью его арабы- ассины попытаются выкрасть заветный ларец у молодого рыцаря. Рыцарь вел себя весьма беспечно. Еще днем он сумел ввязаться в какой-то скандал, грозивший его миссии разоблачением.
– Неужто этот безграмотный франк не подозревает о том, что везет? - удивлялся Мусса, размышляя над поведением молодого рыцаря.
Он решил подождать еще день, приглядеться, нет ли здесь соперников, способных помешать ему завладеть печатями.
Роберт благополучно и почти без приключений достиг города Загреба. Если не считать трех стычек с разбойниками и одного поединка из-за дамы, затеянного им в Регенсбурге, куда его занесло после пьянки с отрядом крестоносцев, возвращавшихся из Аркадиополя.
В Загребской крепости, точнее севернее её, в лесах на старинном капище, ему передали таинственный медный ларец, напоминающий горшок, запечатанный тремя замками. И вот теперь, вместо того, чтоб спокойно вернуться тем же путем в Париж, он должен был мотаться по всей Европе, зачем-то заметая следы.
Макларрен так и не понял, от кого они с братом Патрициусом прятались. Однако, блюдя данное слово, Роберт выполнял задание как положено и вовсе не интересовался содержимым позеленевшего от времени ларца. Да и дел хватало с лихвой. Золотой запас, выданный ему сэром Арчибальдом, еще не подошел к концу, и они со святым отцом, как оказалось отпетым пьяницей и драчуном, посещали все попадающиеся на пути трактиры.
Сегодня утром, буквально в квартале от рынка, Роберт и Патрициус влипли, что называется, по самые уши. День грозил быть жарким, и это никак не прибавляло хорошего настроения потеющему в латах Роберту и его унылому, страдающему похмельем спутнику, семенившему вслед за пегим жеребцом рыцаря на маленьком ослике. Путь им преградила цепь невольниц, ведомых на рынок дюжего вида арабами. Девушки, явно славянки, едва держались на ногах, понукаемые плетьми надсмотрщиков и криками хозяина перса. Роберт, отчаянно зевающий, вяло смотрел, как вслед за колонной невольников и невольниц везли огромную клетку, внутри которой была прикована всего лишь одна.
Взглянув на девушку внимательнее, Роберт буквально потерял дар речи. Она была высокой и стройной, с широкими, мускулистыми бедрами и большой, упругой грудью. Лицо прекрасной, прикованной цепями, незнакомки скрывалось под длинными белокурыми волосами, ниспадавшими на восхитительные полушария. Время от времени меж прядями волос сверкал гневный и непокорный взгляд. В ней было что-то маняще-диковатое, заставляющее кровь струиться с удвоенной силой.
Пальцы сильных, но очаровательно длинных ладоней незнакомки до боли сжимали проклятые цепи, сковавшие изящные запястья. Она всего лишь секунду смотрела в глаза Роберта. Но этого хватило с лихвой, чтобы юноша прочел в этом взгляде дьявольскую смесь восхищения и ненависти.
- Кто эта женщина? - вставая на стременах и выпячивая грудь, окованную железом, взревел Роберт. Прохожие живо обернулись на его голос, подобный звериному рыку.
- Ростовская княжна,- бросил в ответ Перс. Он цепким взглядом продавца обежал фигуру и стать молодого франка и, видимо решив для себя, что много с такого не возьмешь, невозмутимо двинулся дальше.
- Ростовская!- воскликнул Роберт. Да где ж ты взял эту амазонку?
- На Ладожских торгах,- раздраженно ответил восхищенному рыцарю Перс.
В этот момент дорогу каравану преградил отряд охранников венгерского магната. Или просто воинов, непонятно куда спешащих. Они перегородили дорогу колонне рабов Перса.
Образовалось небольшое столпотворение. Венгр, сидящий на коне, почти таком же резвом, как пегий, вскинул руку и крикнул купцу:
- Мой хозяин хочет ту! - он указал плеткой на закованную ростовчанку.
Княжна, прикованная в клетке из толстых деревянных брусьев, поначалу без интереса взирала на то, как перс разговаривает с красивым, но по виду тупым франком. Однако когда франк о чем-то заспорил с окружившими их мадьярами, Елена встрепенулась и впервые пригляделась к рыцарю. Он был явно возбужден видом её наготы и крутым разговором с Венгром. Видимо, спорили, кому она достанется. Она устало опустила взор. Как все похоже! В каждом городе из-за неё кто-то торгуется, дерется, спорит, играет в кости. Животные, тупые, потные животные….
Однако Перс все не хочет её продавать. Он везет её своему другу, богатому Уйгуру, который обещал ему столько золота, сколько весит сама Елена. И зачем ему женщина? Ведь он, как и её хозяин, предпочитает мальчиков. Наверное, извращенец? Елена глубоко вздохнула и опустила взор.
Что может предложить этот норманн! От силы дюжину золотых франков, или мадьяры? У них обмен натуральный. Все меняют на вино, шерсть или кукурузу. Перс никогда не пойдет на такую сделку.
И все-таки он допустил ошибку, не завесив клетку пологом. Елена понимала, что её тело, обнаженное и распятое на всеобщее обозрение, привлекает сильных и богатых мужчин, как мух бочка меда. И это даже льстило ей поначалу. Однако было жарко, и она устала. А демон внутри все время пытался её усыпить.
Между тем спор между Венграми и Робертом все разгорался. Франк покраснел как рак в кипятке, и опустил руку в латной перчатке не рукоять длиннющего меча. Венгры горячили коней. И лишь персидский купец, в лапы которого она попала два месяца назад, с грустной и усталой миной на лице взирал на то, как эти двое схватились за непредназначенный им товар.
Позади франка на тощем осле сидел католический монах в грязной ризе и стоптанных сандалиях. Он со злобой на лице что-то выговаривал игнорировавшему его норманну. Рыцарь уже не кричал, он просто сжимал до хруста рукоять меча. Глаза его налились кровью, а на скулах играли желваки.
В этот момент на улице показалась городская стража. Трое конных и дюжина пехотинцев. С копьями наперевес, они устремились к разгоряченным спором франку и мадьярам.
- Что здесь происходит?- взревел капитан стражников, здоровый дядька в чалме.
Купец протиснулся к нему и начал что-то быстро говорить на ухо, воровато поглядывая на мадьяр. Те гарцевали на своих конях, распугивая собравшуюся поглазеть на происходящее толпу зевак. Наконец стражник сам подъехал к Роберту и, поравнявшись с ним, вежливо, но достаточно громко сказал:
- Господа, советую вам мирно разойтись, ибо этот почтенный купец утверждает, что товар, о котором идет спор, уже продан.
Мадьяры с негодованием глядели на то, как слуги арабы закидывают клетку рогожей. Однако никто из них не решился вступить в спор со стражей.
Роберт успел еще раз взглянуть в глаза прекрасной незнакомке, перед тем как её лицо окончательно скрыл полог. В какой-то миг ему показалось, будто бы они молили о помощи. Сердце его сжалось, затем стукнулось в латы и куда-то упало.
Настроение еще больше испортил отец Патрициус. Он вдруг начал причитать о том, как де они глупо поступают, ввязываясь в подобные перепалки, когда на кону секретная и важная миссия.
Роберт на всякий случай похлопал дорожную сумку, где был спрятан ларец. Медный горшок был там. Прощупывались и все три замка на крышке. Роберт мысленно помянул святую деву и обернулся к монаху.
- Поедем на постоялый двор, падре Пафигиус. Надо бы все обдумать и залить гнев.
- Патрициус! - с нажимом поправил Монах.
- Вот я и говорю, Ципифус,- ответил рассеяно Роберт, глядя на отъезжающую клетку с незнакомкой.
Мадьяры, стоявшие в стороне, о чем-то злобно спорили, глядя на благородного рыцаря. Роберт на всякий случай грозно глянул в глаза их капитана. Не пристало гордому воину христова войска, франкскому дворянину, пасовать перед немытыми кочевниками.

В кабаке невдалеке от Дунайской пристани они смогли бы провести сравнительно спокойную ночь. Если не считать небольшой перебранки, пьяного отца Патрициуса и какого-то заезжего монаха латинянина. Такого же горького богослова и философа. И ночного нападения асасинов Муссы аль Бен Руфи. Но, по порядку…
Из головы сэра Роберта все не шел тот печально-обреченный и вместе с тем гордый взгляд карих глаз незнакомки. Не помогло даже слабенькое вино, взращенное на местных виноградниках. Он с тоской смотрел на диспут двух колобков-монахов, которые заплетающимися языками пытались выкрикивать латинские слова. Затем, допив очередную бутыль, отправился спать, прихватив сумку с ларцом.
«И зачем мне навязали общество этого свихнувшегося обжоры богослова»,- думал, поднимаясь по каменным ступеням лестницы, сэр Роберт. У себя в комнате он с трудом сбросил опостылевшие за день доспехи и буквально рухнул на жалобно всхлипнувшую кровать. Ему снилось, как он, невзирая ни на что, рубит головы наглых Венгров, потом пинает под зад купчишку перса, и вот прекрасная незнакомка падает на его широкую грудь. Вся такая благодарная, нежная, покорная. Дальше сон почему-то переходит в кошмар. Его, спящего на постоялом дворе, пропахшем рыбой и немытыми телами, пытаются проткнуть длинным кинжалом.
Роберт дернулся и, проснувшись, едва успел перехватить занесенную над его грудью руку кого-то темного и худого, воняющего рыбой. Кинжал уже оцарапал кожу под ложечкой.
- Ах ты, тварь! - взревел хриплым голосом рыцарь и пнул второго, вязавшего ему ноги веревкой. Раздался противный хруст ломаемых ребер.
– Наверное, я сапоги снять забыл,- успел подумать сэр Роберт и сломал руку убийцы, державшего кинжал. Краем глаза успел увидеть тень, держащую в руках ларец и метнувшуюся к окну. Вскочил, кинулся следом, но споткнулся о чье-то тело, валявшееся в луже крови на его пути. Тварь тем временем расправила огромные, кожистые крылья и, сверкнув во мраке красными, словно угольки глазами, метнулась в небо.
- Черт! И все его родственники, в печенку, в селезенку и в … - взревел в отчаянии сэр Роберт. – Потерять ларец в первый же день, ну не в первый, да какая теперь разница! Он метнулся к разбросанным по всей комнате доспехам. На шум прибежал слуга трактирщика с лампой, чадящей и вонючей.
- Что случилось, господин рыцарь? - испуганно всхлипнул он, увидав корчившихся на полу убийц и истекавшего кровью монаха. Только тут сэр Роберт разглядел, о кого он споткнулся на пути к окну. Это был отец Патрициус. Он лежал, вытянув руку в сторону двери с перерезанным горлом. Ноги монаха были туго скручены бечевкой, к которой был уже прикручен камень.
- Они хотели утопить тела! - ревел, напяливая на себя нагрудник, сэр Роберт.- Твари! Бедный отец Патрицио, или Патрис? Не важно…. Ты погиб, как истинный христианин, выполняя свой долг! - переведя дух, наконец выдохнул Роберт. И обернувшись к слуге, взревел, еще громче. - Зови, наконец, стражников, пока я не разнес по камню весь этот вертеп.
Убийца со сломанной рукой попытался скрыться. Однако заметивший это Роберт ударил его по шее кованой перчаткой. Услышав хруст сломавшегося позвоночника, обиженно взревел:
- И тут неудача! Не могли, что ли, прислать с нормальной шеей!
Прибежавший через час стражник и двое караульных с деревянными колотушками наперевес долго и с пристрастием расспрашивали хозяина и слуг. Однако ничего путного так и не добились. Хозяин все отрицал, ссылаясь на нечистую силу, а слуга вообще ничего вразумительного не сказал. Только мычал и пускал слюни. Сэр Роберт, в благородном негодовании сломал пару столов в зале, где питались постояльцы, и разбил китайскую вазу, запустив её на манер ядра в голову хозяина.
- Тридцать три кабаньих рыла и все их родственники до седьмого колена!!! - ревел он, сталкивая двух слуг и стражников головами.- Где теперь мне искать украденный ларец?
Наконец с первыми лучами солнца он выехал из города, понуря в отчаянии голову.
- Теперь же не вернусь, пока не отыщу этот треклятый ларец, ибо всякое поругание рыцарской чести должно быть отмщено. А за святого отца Примитиуса, или как его там - Патисониуса? - я сдеру с вас шкуру живьем! -вскрикивал он, грозя бледному лику заходящего месяца.
Три дня сэр рыцарь ехал, что называется, куда глаза глядят, периодически удивляя вопросами встречных купцов и крестьян – не видели ли они крылатого демона с красными глазами, летящего в небесах, и несущего в руках медный сундук, похожий на скрыню? Однако прохожие отрицательно кивали в ответ и крутили у виска вслед ведущему коня в поводу франку.
А два дня назад, в доме у богатого Уйгура, торговца перекупленными у Твердичей соболиными мехами, персидский купец, смеясь, рассказывал почтенному другу, как из-за его подарка чуть не передрались невежественный Франк и капитан стражи венгерского Магната, торгующего шерстью. Уйгур, толстый и сластолюбивый старик с поросячьим глазками, громко и визгливо смеялся, представляя, как испугался капитан городской стражи, узнав, кому предназначена женщина. За свою новую игрушку он выдал другу персу четыре сумы золота. И очень удивился и обрадовался, узнав о строптивом нраве Ростовчанки.
- Эти славянки непокорны и упрямы, особенно северные. Особое удовольствие сломать норов такой красавицы,- брызгая слюной от удовольствия, говорил Уйгур. Он уже предвкушал, как будет мучить прикованную в подвале женщину. О, как сладко грезилось ему! Именно дворянку из славян….
Перс уже начинал жалеть о том, что не поднял цены за строптивость. Мехоторговец как раз и отличался любовью к укрощению строптивиц. В действительности все сводилось всего лишь к телесным пыткам жертв.
- Я испытывал её всю дорогу. Четыре раза она пыталась сбежать. Под конец даже посадил её в клетку. Вы бы видели те жадные взгляды, которые бросали на её обнаженное белое тело мужчины. Они были готовы отдать любые деньги за обладание этой жемчужиной,- с досадой в голосе говорил купец.
Ночью на дом уйгура – мехоторговца был осуществлен дерзкий налет. Не помогли даже стражи арабы, натасканные на убийство лучше голодных волков. Самого хозяина и его друга купца, нашли лежащими в обнимку в недвусмысленной позе. Оба были зарезаны, словно свиньи. На лице Уйгура застыло немое удивление. А естество перса, было не только отрезанным, но и умело вставленным в рот его любовника-извращенца.
Тем временем, связанную и завернутую в ковер Елену увозили притороченную к седлу Венгерские воины. К коню, идущему следом, была привязана сума полная золотых монет, равная по весу красавице в ковре.

Сэр Роберт все брел, продолжая задавать свой вопрос, а следом за ним, отстав всего на пару полетов стрелы, ехал Еремей Емельяныч Щукин. На этот раз у него за плечами висел огромный славянский лук с толстыми, как дротики, стрелами. А к седлу был приторочен кривой сарматский меч. Да и одет он был, как подобает стражнику и витязю - в плетеную из колец кольчугу до колен и круглый шлем.