К

К***: что можно о ней сказать? Она настолько мила, насколько зубаста, настолько нежна, насколько груба, настолько здорова, насколько самым тяжелым образом больна. Насладившись её обществом целых две недели, я могу с уверенностью заявить, что имею на счёт К*** самое, что ни на есть истинное мнение. Ну да хватит предисловий, начинаем по порядку. То есть, сначала.
В тот день я был самым отвратительным образом занят. Меня то и дело тревожили дела разного сорта, такие, как например, погода, аспирантура, а главное – стажировка в одном из европейских университетов. Для того, чтобы попасть туда, мне требовалось отправить некоторый пакет документов, позволяющий принимать участие в конкурсе. Одним из наиболее неприятных был сертификат о сдачи экзамена по английскому языку из какого-то международного христианского общества. Мало того, что этот христианский центр безбожно требовал заплатить 120 долларов, так ещё и со сроками я никак не укладывался. Но произошло чудо; это только потом я понял всю комичность этого чуда. И состояло оно ни в чём ином, как в том, что альма-матер в лице университета был способен также сделать некоторый сертификатный папирус, с помощью которого, я бы мог закрыть этот прескучный вопрос совершенно бесплатно и в кротчайшие сроки. Для осуществления этого мне понадобилась помощь, знающих университетскую конъюнктуру, людей. Среди таковых и оказалась наша с вами героиня.
Ну что ж, начнём, как водится, с описания. Первым наперво заметим её пеструю невзрачность. Да, да! Именно этими словами можно охарактеризовать первое, производимое ею, думаю на кого угодно, представление. Серое приталенное пальто, такого же цвета замшевые черевички, то бишь, сапожки, длиннющий шарф, острые белые пальцы, держащие чашку горячего чая, длинная прядь тёмно-каштановых волос и смуглое лицо с большими скулами. А глаза? Нет, дорогие мои, в первом впечатлении замечены не были, не смотря на то, что эти два карих уголька весьма миловидны и велики. Ростом она была не то, чтобы обделена, а скорее немножко ниже среднего, худа, даже можно сказать, костлява и где-то обаятельна.
В тот день довелось мне зайти на кафедру культурологии философского факультета, чтобы поговорить самому и других послушать. Тем более, что за день я ей отправил электронное письмо, содержание которого давно из памяти выцвело, за исключением слова «К***», а смысл которого сводился к простой просьбе о том, чтобы она мне сообщила, как именно нужно подавать пакет документов. А зашёл я на эту кафедру, потому как она преподавала студентам культуру или что там с нею связанно и могла в перерыве туда сунуться, как она это по обыкновению делала.
Она появилась там, как появляется кашель в осенний день: внезапно и вместе с тем как-то тревожно ожидаемо. Внимание окружающих к ней прилипало как насекомые на клейкую ленту. Слегка пошевелив губами, не поднимая головы на сутулых плечах, ею было выброшено прошение таблетки, поскольку намедни она отпраздновала свой день рождения. В одночасье несколько человек, внимая её просьбе, кинулись искать заветные пилюли, и уже через минуту в распоряжении болевшей оказались Цитрамон и Анальгин.
- Выпей таблеточку, - было первое, что я ей сказал, увидев, что К***, держа в руках анальгин, уже отвлечённо говорила с какою-то девушкой, сидящей напротив.
Но вместо ответа или приёма таблетки, немного резковато, передо мною возник указательный палец, показывающий, что я не должен ей мешать говорить, кстати, лак на ногтях этих белых рук лежал отменно, подчёркивая их изящную форму продолговатую и овальную, в аккурат, говорившую про природную женственность их обладательницы. Однако, мне всё требовалось каким-либо образом обозначить своё присутствие, и, выждав длинную паузу в их, обрамлённом скукою, разговоре, я ополчил на не весь свой напор и выбросил уже решительнее заряженных энергией несколько слов.