Весь мир в котомке 2 глава

Глава 2 . Далее в лес - более дров
Вперед из дому, как шелудивый Вакула
Обидно до слез!
Димур

 А далее перли по лесу, как два лося в пору весеннего гона, когда не хочешь, а бежишь, доля такая мужская…. Хм... Хорошо, им женщинам, рассуждать, их ничего не манит в путь дорожку, не завлекают приятные весенние ароматы. Им бы самим бедрами, туда-сюда, туда-сюда. А нам? мужикам? Ка…во? А!? Весной-то!
Воля вольная, чаща колючая, вся в сучках, в задоринках, все норовит остановить, да еще голод, терзает… прямо жуть!
Пришлось Диму заделать лук да стрелы, благо, в заплечном сидоре всякие наконечники для стрел были, Караим напоследок наколдовал им мешок с припасом. А то и голодали бы, как все, кому делать неча. Енот, хоть и Вакула, оказался охотником не промах, чуял дичину издали, брал, что говорится, на излете. Как истинный енот, всякого рака умел выловить. Все приговаривал: «На безрыбье и рак рыба…» Дим его периодически подкармливал сырой печенкой. На что енот ворчал, мол, заместо собаки меня мнишь? А я ведь из человеков, хоть и в шкуре… Дим отвечал:
- Я и сам не из них теперяча. Хотя верится с трудом,- и с грустью добавлял: - Так что жуй, жуй, глотай.
 Как-то раз у излучины реки, что мирно текла с пологих гор через непроходимую чащу, им повстречался необыкновенный отряд. Воины числом двенадцать, верхом на конях, хорошо вооружены, кольчуги и шлемы их блестели в лунном свете грозно, пугающе. Первым необычное войско обнаружил енот Вакула. Вездесущий, любопытный нос его привел зверька прямо к костру воинов. Дозорный похрапывал, опираясь на длинное копье. Да и кого бояться здесь, в глухом лесу, нечистая сила, как известно, за версту обойдет дедовы обереги, что развешаны вкруг лагеря, а дикого зверя лютого добры кони почуют. Да, видать, не всякую силу сдержат обереги. Так и просочился к лагерю шустрый Вакула-енот. Вслед за ним и Димур, тихо ступая, выглянул, из-за раскидистых дубовых ветвей.
Енот кивнул ему головой - мол, пошли отсюда, поговорим в сторонке. Димур кивнул в ответ. Они растворились в ночи, словно две тени, ни одна веточка не шелохнулась.
- Ну, что ты об этом думаешь? - спросил испуганно Димур. Я-то ведь таких блестящих еще и не видывал, словно раки речные, в панцирях, а с виду люди, и лоси у них безрогие.
- Да не лоси это вовсе, а кони, лучшие друзяки человека, и не раки, это самые настоящие воины. Дозором, поди, леса обходят. Или того хуже богатыри, эти для нашего брата, ведуна колдовского, самые опасные, они, брат, нечистую силу изводят, навий всяких, русалок, леших и прочих Димуров. Коих в полон, на потеху ребятне, а иных острой секирой. А таких, как ты лохматых, в поруб, колдунам, да ведарям для опытов. Понял?
Димур подхватился:
- А может, побежим подобру-поздорову.
- Не, сначала послушаем, что да как,- Вакула хитроумно подмигнул, своим енотьим глазом.
- А боязно… Прошептал Димур, на Вакулу посмотрел уважительно. С виду енот-енотом, а смелый!.. Они снова медленно подкрались к лагерю воинов, к тому времени здесь произошли некоторые перемены. Воины вставали с лежанок, толкались у вновь разожженных костров, готовили нехитрую снедь. Кони их пофыркивали, предвкушая нелегкий путь по лесным тропам, под тяжестью закованных в доспехи богатырей. До носов наших изгоев доносились ароматные запахи жареной кабанины и рыбы, а также кваса. Среди воинов деловито и надменно прохаживался дородный, бородатый сотник, напомнивший Димуру старшего охотника племени. Он то и дело подгонял витязей, негромко покрикивая на нерадивых. Димур, скользя, словно уж, взобрался на ветвистый дуб, и теперь смело мог наблюдать необыкновенных людей, похожих на речных раков, только больших и опасных. Вслед за ним, кряхтя и ворча себе что-то под нос, на ветку взобрался и енот.
- Ну как, понял что-нибудь? Шепнул Димур.
- Да,- прошептал Вакула. – Они в дольмен идут, ищут богатства для своего князя.
- А что такое дольмен?
- Это такое заколдованное место в лесу, там камни по кругу древние стоят семь кругов явных, и пять пополукругов невидимых, для звездосозерцания.
- А ты откуда знаешь? - вытаращил глаза Димур.
- Да был я там, дыра – дырой, правда, глубокая, и вовсе не туда они идут. В дольмен надо, наоборот, в низины идти, где сочная трава. А они, глупые, его на старом озере собрались искать. Если и был когда дольмен у озера, то теперь сгинул, провалился к ящеру под хвост.
- А что? Ты и там побывал? - удивленно качая головой, спросил Димур. С каждым словом Вакулы уважение в голосе Димура росло.
- Ну ты темный, я же бывший колдун, ну, правда, не совсем удачливый,- смущенно шепнул енот.
- Да… - уважительно прошептал Дим. – Бывалый ты…под хвостом у я…надо же!..
Всадники тем временем быстро перекусили и отправились вглубь чащи. Димур с енотом еще некоторое время сидели на дубе, потом спустились вниз.
- Ну, а нам куда? - спросил, осматривая и обнюхивая место стоянки, Димур.
- Айда… и мы в дольмен смотаемся, авось чего и найдем полезного. Я ведь, по чести сказать, в него спускаться – то побоялся, больно запах там спертый. Как же, тысячи лет никто в такие дебри не хаживал, а нам с тобой все равно, ты оборотень тупой, а я колдун недоучка. Нас как раз в такие пенаты и должно таскать.
Димур безнадежно махнул рукой. Всякое упоминание о том, чем или кем он теперь стал, приводило его в полнейшее унынье.
- Пойдем, куда скажешь, енот,- тоскливо пробурчал он. - Хоть в пенаты неведомые, хоть к ящеру под это самое…
- Вакула меня зовут, Вакула… - обернулся на бегу енот и добавил: – Шевели поршней, деревня.
До пресловутого дольмена добирались седмицу, хотя шли ходко, даже по ночам. По дороге убили молодого кабанчика, отбившегося от стада, да разорили пару другую гнёзд. Наконец на закате одного из дней, впереди показалось болото, редкие сморщенные, и кривые деревца на нем с трудом держались на жухлых кочках.
В середине болта виднелись глубоко ушедшие в землю камни, напоминающие собой столбы или огромные стволы деревьев, покрытые вековыми мхами – волосунами. Для начала решили передохнуть, обнюхать, так сказать обстановку. Со всех сторон болота видны были только семь камней, а как потом выяснилось, их оказалось девять, десятый в виде перекладины лежал на вершинах девятого и восьмого, дюже напоминая ворота.
- Ну, чо? Рыскнём, бедолага, посмотрим, что здесь за богатства покоятся,- смело сказал енот. Его лапки в нетерпении теребили сухой сучек.
Димур смущенно решил предположить, что за богатства могут храниться под старыми камнями.
- Может шкуры, или топоры каменные, или - того лучше - еда?
- Ой, не могу!.. Шкуры, вы слышали, шкуры!.. Схватился за живот Вакула. -Дремучая ты скотинушка Дим, да там такое… Он многозначительно погрозил кому-то в небо когтистой лапкой. – Пойдем. Димур всецело доверяя бывалому еноту, шагнул за ним на кочку, и тут же поскользнувшись, сел в омуток задом. Подскочил, как ошпаренный и побежал за Вакулой. Вакула плавно заскользил вдоль кочек, искусно обходя омуты, скрытые под прошлогодней травой и ряской.
- Иди за мной. Каменные топоры… Ой, не могу. В сторону ни шагу, понял!
Димур смущенно кивнул и зашагал следом, опираясь на длинный шест. В одном из омутов, что-то подозрительно булькнуло, и показалась зеленая пупырчатая рожа. Она выплюнула комочек слизи и квакающим голосом попросила:
- Добрый молодец, Ну поцалуй же! Поцалуй! Я твоей невестой стану.
- А ну брысь, ехидна болотная! - грозно зашипел на неё енот. - А-то, чай, как дам в жабью морду, ишь чего удумала! Некогда нам с всякими, болотными, любовь разводить, в походе мы. Ясно?
Жабья морда, грустно вздохнув, ушла под воду. На какой-то миг Димуру показалось что, из-под воды на него глянули очаровательные девичьи глаза. Он встряхнул головой, чтобы скинуть наваждение, и побрел вслед за енотом, боясь отстать. Наконец вышли на сухое мшистое место, покрытое кустиками голубицы. Самих ягод еще и в помине не было, а вот запах стоял одуряющие приятный. У Дима даже в животе заурчало, вспомнил, как мамка кормила его спелыми ягодами. Эх….
Енот придирчиво огляделся вокруг, не появилась ли опять жабья принцесса. Дим похлопал себя по животу. Дескать, это я. Вакула понимающе кивнул.
- Ну что? Видишь, куда попали? - спросил енот, аккуратно обходя вековые камни.
Димур, любопытно принюхиваясь, шел следом, то и дело спотыкаясь.
- До чего же вы, оборотни, неуклюжие, да глупые. Просто жуть берет,- ворчал под нос Вакула. Наконец в середине круга из камней, они увидели площадку, испещренную какими-то символами.
- Акурат, как у нашего волхва Караима на посохе,- сказал, задумчиво почесывая затылок, Димур.- Ты бы прочитал, Вакула, что ли?
Вакула с умным видом, побегал туда-сюда по площадке, почесал задней лапой за ухом и за чем-то понюхал у себя под хвостом.
- Ну? - спросил нетерпеливо Димур. - Чего вынюхал?
- Ну-ну, баранки гну, - Обиженно ответил енот. Если б я читать умел, разве бы я енотом бегал со всякими дикими оборотнями.
Димур ехидно улыбнулся.
- Не печалься, какие твои годы! Еще осилишь грамоту, и черты, и резы, и узелковую пись, начнешь понимать, как запах вон из-под хвоста. А может даже самую глаголицу осилишь.
- Сам дурак шерстяной,- надулся окончательно Вакула.
Димур начал сам в задумчивости обходить по кругу странный предмет с надписью, внимательно принюхиваясь. Енот ехидно советовал попробовать камень на зуб. Дим только отмахивался от Вакулы. Наконец он вдруг понял, разницу между теми буквицами, что были вырезаны на посохе волхва и теми, что выцарапаны в камне. Эти были большими и вырезанными, а не выжженными и, кроме того, здешние шли по окружности, словно повторяя ход солнца по небокругу. Димур остановился аккурат напротив той, что указывала теперешнее положение светила, то есть вечер. Енот, заинтересованный его действиями, подошел поближе.
- А ты молодец, хоть и оборотень,- задумчиво сказал Вакула. – Разгадал-таки смысл, уловил, так сказать, ход мыслей.
Димур зачем-то поцарапал камень, затем постучал по нему и заметив, как из камня выступает совершенно круглый предмет, ударил по нему ладонью. И вдруг под его ногами что-то хрустнуло, и он полетел вверх тормашками, в черную пустоту. Енот, взвизгнув, отскочил в сторону и замер, поскуливая, наконец, робко подкрался к краю дыры и заглянул.
Внизу медленно падал Димур, нелепо брыкаясь и матерясь. Вакула крикнул ему:
- Прощай, брат! Не поминай лихом! - затем добавил: – Жаль, хороший Димур был, волосатый...
Небо роняло на болото унылый лунный свет, квакали зеленые пупырчатые жабы, навевая тоску. Вакула повертевшись немного среди камней дольмена, подобрал вкусного червяка и загрустил. Оставаться одному на древнем дольмене, где погиб оборотень, ему страсть как не хотелось, а уходить было некуда.
- Как же мне теперь? А? Вопрошал он молчаливую луну, - Куда податься, да и малец почем зря сгинет, ведь может жив еще. А?.. А ведь Караим просил за ним приглядывать, да и вдвоем по свету болтаться легче. Посидев немного и повздыхав, енот затрусил к яме, в которой сгинул молодой оборотень. Заглянув в черную глубину, Вакула зачем-то почесал за ухом, еще раз заглянул, и с криком «Пропади все пропадом, спасай батька Авооось!» сиганул вниз, в неизвестность, широко раскинув в стороны лапы и хвост.

Между тем, Димур все падал и падал, вокруг становилось все темнее и темнее. Вверху мелькнула мордочка енота, что-то промявкала жалобно, потом его зацепило что-то, закрутило и стало постукивать головой о стены. Полет вниз, при этом, вопреки всем мировым законам не ускорялся, а наоборот, становился все медленнее и тише. Наконец он попросту повис в каком-то коридоре со светящимися стенами. Перестав трепыхаться, молодой охотник тщательно ощупал себя руками и понял, что висит на тонкой и удивительно крепкой нити, опутывавшей его грудь и ноги.
Димур попробовал разорвать её, но нить оказалась крепче самой крепкой тетивы из оленьих жил. Вспомнились некстати слова волхва Караима. Мол, нет прочнее паучьей нитки. «Что за паучок, такую ниточку сплел?» - подумал Дим и в свете далекой луны разглядел. Останки огромного паука, в виде черных суставчатых лап, валялись внизу на куче мусора.
- Кто же тебя съел, такого большого? - прошептал, разглядывая их, Димур.
Ответ пришел несколько позже, в виде стука коготков по камню, причем камень явно крошился под напором этих лапок. Сам хозяин когтей, появился из бокового ответвления коридора, и размерами своими живо напомнил Димуру вепря переростка. Огромный серый Крыс, с хитрой мордой, длиннющими, острыми зубами и хвостом покрытым чешуей, деловито осмотрел притихшего от страха Димура. Обошел по кругу и начал ловко его крутить, опутывая с ног до головы той самой паутиной, толщиной в палец ребенка, оставленной съеденным ранее пауком.
- А!.. Вот кто паука съел,- прошептал Димур, понимая, что такому зверю паук не еда, а закуска.- Теперь меня слопает и не подавится,- подумал шепотом Димур. - Да и к лучшему все это, среди людей, я оборотень – изгой, среди нечисти, тоже лишний, в общем, «ни туды Мыкита – ни суды Фома».
А крыс тем временем взвалил его на широкую, лохматую спину и мерно затрусил по своим делам. В полутьме коридора Димуру было видно,- крыс волок его в огромный зал, от стен которого исходило бледное лунявое свечение. – Сразу не съел, значит, детям тащит, заботливый родитель. Крысёныш подвесил Димура за выступ камня и, пометив его чем-то жидким и вонючим, удалился.
- Видать ждет, когда прокисну,- прошептал Дим, морща нос и, вдруг заплакал. Плакал молодой охотник о потерянной своей жизни, и почему именно ему, бедолаге, привелось воплотиться в духа – предка, грозного медведя. Жалелось Димуру о том, что в племени теперь кипит в котелках из глины вкусный бухлер, а молодые девки прыгают через огонь костра, сверкая голыми ляжками. А ему, теперь висеть в каком - то дурацком дольмене, звездасмотрительном, и киснуть на потребу крысе-переростку.
Крыс – переросток, тем временем куда-то сбегал, пригласил своих подружек на ужин. Грустный Димур, это понял, потому, как услышал шуршание из ближайшего коридора.
- Ага. Подруг привел? И тут как у нас, прикармливает, значит…сначала лакомства, потом любовь, увидав двух гигантских крыс, с хвостами длинной с посох Караима, негромко сказал Дим. Крысихи оказалась крупнее самца раза в полтора, все были покрыты толстой шерстью, коричнево-серой и пыльной, а на спине одной, красовался беловато-желтый шрам. Вид у девочек был самый, что нинаесть агрессивный.
Димуру стало совсем нехорошо, по спине покатились крупные капли, и изловчившись, он сунул руку в портки, очевидно проверяя,- А, действительно, пот… или?
Крыс–мужик суетливо бегал по стенам и потолку, гремя роговыми коготками, то и дело приближаясь к подруге со спины, то к одной, то к другой. Но крысы резко разворачивались, давая понять – мол, рано еще. Крыс даже разочарованно урчал и фыркал. Уж очень ему хотелось.
- Правильно, правильно,- вздыхая, сказал Димур. – Без пряника не заигрывай. Одна из крысиц, одобрительно пошевелила длинными усами. От этого у Димура по спине побежали мурашки, величиной с жуков, ни к месту вспомнился друг енот Вакула, что вечно чесался, когда нервничал.
– Так вот, почему он чесался,- подумал вслух Дим. – Мои-то мурашки, пади, больше и бегают щекотнее.
Крыс, не выдержав прилива дурной крови в голову, кинулся на спину одной из дам, так и не дождавшись официального разрешения. Сила мужского желания, возобладала над чувством безопасности. Крыса, девушка скромная, большая и агрессивная, резко развернувшись, скинула его со спины, царапнув когтем величиною с жертвенный ножик. Вторая дама остановилась, втянув запах отворившейся крови, и в следующий миг, Димур наблюдал, как огромный, рычащий, комок стал кувыркаться по пещере, сшибая со стен камни и поднимая тучи пыли и мелкого костяного мусора.
 - Поторопился ты, дружок. На голодное-то брюхо какая любовь?- сказал Димур, зажмурившись, чтобы не видеть, как огромная самка рвет любовника-неудачника.
Вторая крыса наблюдала за схваткой с интересом, не здоровым таким интересом, как показалось Димуру. Глаза её голодно поблескивали, крови становилось все больше и больше, Крыс визжа, пятился к лазу в стене. Однако промахнулся и даже оступился, споткнувшись о чью-то кость.
Крыса со шрамом на спине разошлась не на шутку, и, вцепившись в шею самца, стала его душить. Мужик отчаянно заверещал, запоздало раскаиваясь в своей поспешности. Чтобы как-то спастись он стал, рвать когтями брюхо самки. Девушка усилила натиск, брызнула струя крови, облив Димура с ног до головы. Незадачливый любовник, вяло трепыхнувшись, затих. Товарка, смотревшая за схваткой издали, метнулась к агонизирующему любовнику. Вскоре куски лап и шерсть, обильно смоченные кровью и слюной крысиных дамочек, полетели в разные стороны.
Под дружный хруст костей и смачное чавканье обидчик Димура исчезал в крысих утробах. Димур даже подбадривал крысиц - людоедок, желая приятного аппетита и крепкого здоровья.
Наконец крысицы насытились и поползли, утратив всякий интерес к висящему под потолком Димуру. Дим некоторое время наблюдал, как они с шуршанием втянулись в один из узких коридоров, а лапы и хвост незадачливого любовника вяло подергиваются на полу пещеры.
- Хорошо еще, что не паук меня поймал, тот бы сразу- шило в зад и поминай, как звали. Видно это крыс, переросток, давно паучиной сетью пользовался. Вон, как подружек раскормил,- подумал опять вслух Димур, затем его потянуло в сон. Проснулся Дим от знакомого до боли чиха.
- Ну и вонь тут… зачем ты под потолок-то забрался, непутевый,- важно рассудил неизвестно откуда взявшийся енот Вакула. Он деловито обнюхивал пещеру, иногда по-звериному ставя метки и чего-то раскапывая. Димур, увидав друга, несказанно обрадовался:
- Слава богам! - воскликнул он, роняя слезы радости. - Ты пришёл, друг… пришел, чтобы спасти меня!.. Я понял, ты спас меня колдовством!.. Дружище, если б ты знал, что довелось мне здесь испытать!.. Они набросились, как стая кры… - Енот покрутил головой, затем, став на задние лапы и запрокинув голову, спросил:
- Ну, спас, не спас, а зачем ты в паутину-то запутался, несмышленыш. В яму свалился - ладно, из научного интереса, а в паутину-то?.. Ну, ты, Димур, хоть и оборотень, а дурак – дураком, вот придет паук, подумает, что ты муха и все. Здесь недавно крысу съели, большую, такую. Не ты ли? Ну, в общем-то, аппетит у тебя дай бог, но чтобы вот так, с ходу-  и целую крысу!
Димур от радости заворочался, и вдруг паутинный спелён, опутывавший его, с треском лопнул, словно гнилая лиана, видно паутина была старой, совсем пересохшей.
Димур полетел вниз головой, от радости забыв, кувыркнулся, как кошка. Мягкий суглинистый пол пещеры одобрительно отнесся к голове Дима, он принял её с известной нежностью, подарив молодому охотнику радостные разноцветные звездочки, которые напомнили ему о посохе волхва Караима. Шаман частенько поколачивал нерадивых ребятишек по головам, для улучшения восприятия мира. И все же, Дим был доволен, он подгреб к себе завопившего что есть мочи енота и обнял его до хруста костей.
- Ну, ну, полегче,- прохрипел Вакула, вывалив язык. - Не девку красну мнешь, а благородное животное, в прошлом человека, мага и кудесника. По лицу Димура текли слезы радости.
- А чо это от тебя так пахнет-то? - закрутив носом, спросил енот.
Димур смущенно отвернулся:
- Ну, сам понимаешь, в паутине-то шибко не развернешься,- проворчал он в кулак. – Да крысы эти… пошли, выбираться будем.
 Кто его знает, сколько дней и ночей они болтались по лабиринтам. Один раз встретили червяка-переростка, длиной - как отседа до ттэда, едва убежали. Затем просто брели прямо, как велят боги и направо, потому что наше дело правое… как сказал Вакула. Пока не наткнулись на пещеру, вход, в которую был закрыт огромными дверями, окованными толстыми, ржавыми от времени полосами железа. Дерево дверей словно бы окаменело от времени, а низ досок врос в камень пола.