Взгляд наверх. Часть первая

Все события и персонажи книги вымышлены, любое совпадение случайно.

   Глава 1.
   Москва, декабрь 2005 год.
Я сижу у окна в этот холодный зимний вечер. За окном идет снег, ветер кружит его в воздухе и завывает, порывами ударяясь в мое окно. А перед моими глазами проносится моя небольшая, состоящая из двадцати лет, жизнь. Какая-то предновогодняя печаль.
Родился я пятого мая 1985 года. Мой отец – военный хирург, прошел через Афган, не воевал, оперировал раненых. Очень хороший человек, правда, немногословен, очень сосредоточен. Мать говорит, что после Афганистана такой стал, ушла вся жизнерадостность. В сознательном возрасте я предлагал ему рассказать мне о тех событиях. Он молчал, иногда говорил, рассказывал немного. Но чувствуется мне, что расскажи он все, я бы стал таким же угрюмым. Сейчас, в пятьдесят три года, он уже не оперирует, он - генерал медицинской службы, начальник хирургического отделения военной больницы. Помню, в детстве у меня было много игрушек: клизмы, капельницы. Почему у отца в доме было так много клизм, я до сих пор не знаю, но скажу, что военные медики - народ очень специфичный. А в целом детство было вполне счастливым. Мы жили в Москве, я посещал музыкальную школу… Это мама настояла, а папа помню сказал что-то про каких-то педиков. Кто такие педики я узнал позже, но меня, в общем-то, не сильно огорчили его давние слова, тем более, что к музыке меня особенно не тянуло, да и этих самых педиков я в той школе не увидел. В общеобразовательной школе учился хорошо, были способности к точным наукам. Отец хотел отдать в суворовское, но мама опять настояла, чтоб я занимался мирными делами. Ее можно понять, зачем, в конце концов, ей еще и унылый сын. А вот как она так лихо влияла на моего папу, я не знаю, ведь отец просто скала. Вот поэтому в суворовское я и не пошел, а решил готовиться к поступлению в Московский Государственный Технический Университет им. Н.Э. Баумана, куда и поступил в 2002 году, на факультет биомедицинской техники.
Вся унылость сегодняшнего вечера очень легко объяснима. Приближается зачетная неделя в университете, а у меня еще «конь не валялся». Вот и приходит грусть, когда весь семестр был занят чем-то другим, а потом надо «кусать локти», чтоб скорее все сделать и сдать. Все-таки три курса как-то проучился, думаю и на четвертом тоже проблем не будет.   
Я поборол свои ностальгические чувства и начал делать домашние задания (или типовики, именно так у нас они называются). А на следующее утро отправился в университет на сдачу этого самого типовика. Автомобиля у меня пока нет, поэтому перемещаться приходится на метро. В метро нет ничего катастрофично плохого, однако, там много народа, сильные электромагнитные поля, а машинисты электропоездов очень часто и рано заболевают сердечно-сосудистыми болезнями. Сегодня обошлось без толкучки на станции метро Бауманская, так как я ехал чуть позже. Выхожу на улицу – холодно. Пошел немного быстрее. Вот ресторан макдоналдс (ресторан – громко сказано, но ничего не поделаешь, таково название), вот книжный на ладожской, пятничный базар. Дохожу до поворота возле супермаркета, сворачиваю направо. На улице припарковано много машин, это понятно, ведь здесь регистрация и постановка на учет транспортных средств в центральном округе. Перехожу госпитальную площадь, светофор короткий, надо бы быстрее идти. Вот и забор моего любимого университета, главного здания. Того самого, которое видно с Яузы.  Показываю пропуск, прохожу. Фонтан, так любимый всеми студентами сейчас закрыт, зима все-таки. А вообще, по студенческой примете или даже поверью, когда фонтан закрывают, пора начинать учиться. Могу сказать, что это поверье берет существенный запас, можно учиться куда позже.
Я шел сдавать домашнее задание, а после собирался зайти на работу. Работаю я на своей кафедре, в научном центре. Платят совсем копейки, но зато можно собирать информацию для курсовых. Мой интерес к биомедицинской технике абсолютно не случаен, хотелось бы связать свою жизнь с медициной.
У кабинета профессора толпились студенты, которые не успели вовремя сдать домашнее задание. Полпотока было точно. Потоком у нас называется один курс всего факультета. Никогда мне не нравилось это название, больше подходит для нечистот в канализационных трубах…
- Здорово, Леха! – раздался голос моего одногруппника и очень хорошего друга, Александра Захарова. Он, кстати, еще и младший брат известного форварда хоккейного клуба Стрела. Мы вместе ходим в спортивный клуб, занимаемся пауэрлифтингом. Спортзал - это хорошая атмосфера, поддержание здоровья (хотя и не всегда) и отличная тренировка силы воли.
- Привет, Саня,  Герц еще не пришел?
- Неа, не пришел, ждем пока. Ты завтра идешь в спортзал?
- Иду, конечно!
Сразу надо оговориться, что Герц – это не фамилия, а кличка профессора Маркова. Мне всегда очень нравилось, как придумываются и модифицируются клички. Это целый жизненный цикл. Я объясню. Слушать лекции Маркова было на самом деле пыткой. Он говорил очень медленно и очень низким голосом, что больше это походило на какие-то вибрации и стрекотания. То ли говорил он неинтересно, то ли и правда от его голоса очень хотелось спать. Тогда мы вспомнили, что инфразвук может оказывать влияние на человеческий организм. Конечно, это все в шутку, лектор не может быть генератором. Сначала родилась кличка «Инфразвуковой». Но она была длинная и неинтересная. Однажды, на лекции, Саня подвинулся ко мне поближе и сказал: «Лех, чего-то срать от него хочется!». Я сразу прошу прощения за грубость, но так и сказал, ни дать, ни взять. Мне же сразу пришла в голову мысль о том, что резонансная частота кишечника – четыре Герца. Ходят слухи, что генератором инфразвуковых колебаний именно этой частоты, власти как-то подавили беспорядки, но что-то я очень сомневаюсь в этом, даже если этот генератор был размером с грузовик. После этого кличка сразу сменилась на «Четырехгерцовый». Она тоже была длинной, но имела, с точки зрения студентов, очень смешной подтекст, то есть жизнеспособной. А дальше она просто сократилась до «Герцовый», а потом и вовсе до «Герц», но все уже прекрасно знали, что за этим скрывается.   

  - У вас тут неверно решено задание, - мы заходили по одному к Герцу.
 - Как же? А где ошибка?
 - Сами посмотрите дома. У меня ответ не сходится.
 - Виктор Максимович, зачем же дома? Я пришел, мне надо допуститься, а Вы меня отсылаете, даже не сказав, где ошибка.
 - Всем вам надо допуститься. А почему, я должен вам объяснять, где ошибка. Это же вы ее сделали, вот вы ее и найдите. Поэтому я жду вас в следующий раз, с исправленной ошибкой.
Ну а что поделать? Он ведь прав, с позиции здравомыслия взрослого профессора, все очень логично и грамотно. Но ведь с позиции студента - это придирки, нежелание ставить допуск. На таких диалогах возникают конфликты у студентов, которые защищают свои права, даже не зная их. Я - такой студент, но спорить я не стал, в этот раз. Злыми нас делают не профессора, мы сами себя делаем злыми…
После небольшой неудачи с домашним заданием все-таки пошел на работу. Там получил задание осуществить перепись серийных номеров всех мониторов. Бред! Я способен делать различную работу, готов разобраться с любым заданием, прихожу, а мне дают серийные номера. Вру. Еще дают отвезти какую-нибудь небольшую технику на ремонт, иногда – заполнять протоколы и методики испытаний. Место моей работы находится в Учебно-лабороторном корпусе (УЛК, или «элька»). В газетах Вы могли часто встретить фразу, что этот корпус студенты называют «Титаником», однако, мне придется развеять этот миф. Я ни разу не слышал, чтоб его так называли. Сам корпус был открыт в 2003 году, а само строительство было начато в шестидесятые годы. Сделан он, надо сказать, не так хорошо. Штукатурка уже начинает трескаться, но это не столь важно. Корпус большой, удобный, у него понятная структура в отличие от главного здания, где первое время можно просто заблудиться. А какая подсветка в темноте у него…

Москва, февраль 2006 года
Когда учишься в институте, начало зимы всегда достаточно хорошее время, во всяком случае, мне так кажется. Весь январь, конечно, сессия, но зато не надо бегать на пары, а потом еще почти две недели каникул. Это время также очень удобно для начала каких-нибудь собственных дел, например, получения водительских прав. В семье у нас была одна машина – Сузуки Гранд Витара начала нулевых годов. Отец не любил шик. Ездил на ней не так уж часто, так как был у него личный водитель, да служебный Крайслер. Витара пылилась в основном в гараже, иногда ей перепадало довести хозяина до магазина или до дачи. Ведь это не справедливо для не такого уж плохого внедорожника. Внедорожник хорош своим полным приводом, который можно использовать как загородом, так и во время снегопадов. Ну, может быть, иногда он помогает в пробках, по грязи какой-нибудь ее объехать. Уж очень много у нас пробок. Да и городские службы не сильно заботятся о решении этой проблемы. Во-первых,  у нас нет нормального светофорного обеспечения.  Когда на перекрестке начинаются проблемы, то переключается он ручной тягой самого умного сотрудника ГИББД и это в лучшем случае. Во-вторых, наши водители слишком быстро разгоняются, быстро тормозят и медленно трогаются; в-третьих, развязки дорожные делаются по каким-то непонятным алгоритмам, одним словом, не для водителей; в-четвертых, дороги у нас, извините, дерьмо…
Поход в автошколу у нас с Саней обычно сопровождался посещением тренажерного зала, куда мы ходили тоже два раза в неделю.  Тренировка всегда начинается с разминки всех мышц, чтобы не получить травмы при нагрузках.  Потом следуют разминочные подходы, и только после этого начинается непосредственная работа. И так проходят эти полтора часа тренировки: руки обхватывают сталь, она немного пружинит, соскакивая со стоек, в нижней фазе артериальное давление повышается, вздуваются вены, краснеет лицо и на выходе следует натужный подъем… повтор сделан. Именно тогда ты чувствуешь себя альпинистом, взобравшимся на Эверест. Но бывают и совсем неприятные моменты: не всегда такие усилия приносят удовольствие, когда-то плохо готовый организм всячески препятствует этому процессу, выражая это плохим самочувствием или травмой…

Москва, март 2006 года.
Колеса стучат, попадая на стыки рельс, и меня немного покачивает. Я сплю на жесткой скамье обычной электрички. Мы едем на нашу институтскую базу в поселок Орево от военной кафедры, на которой, я кстати, обучаюсь. Преимущество военной кафедры в том, что после окончания института ты получаешь звание офицера запаса и тебя, возможно, не призовут в армию. Это только потом, через два года, офицеров запаса перестали призывать вообще. Откровенно говоря, на базе было на что посмотреть. В одном ангаре находилась военная техника для обучающихся на военной кафедре, а в соседнем – ракетная техника для наших ракетных факультетов. Разрезанные ракеты, кстати, очень интересное зрелище. И вот мы решили втроем не очень законно посетить этот зал перед лекцией. Просто было интересно посмотреть на все это изнутри, а сам зал был не закрыт. Вот на нас смотрит повешенная в воздухе знаменитая Р-7 руки коструктора Королева, на которой летал небезызвестный Гагарин, вот челомеевские УР-100 и УР-200, а вот в углах стоят старые королевские разработки Р-1 и Р-2. Откуда я знаком с ракетами? Да просто когда-то я увлекался этим и читал книжки. И вот наше внимание привлекла одна маленькая ракета. Не знаю, как она называлась и для чего была нужна, но вырез у нее был классный – сверху. Первое наше желание – залезть в нее и посидеть как в спортивном болиде. В общем, Игорек, мой одногруппник, посидел и вылез, потом в бак горючего или окислителя (не знаю точно) полез и я. Поерзал немного там. Вот и время подступает уже. Через пару минут у нас построение, а сюда придут группы машиностроителей на лекцию. Я упираюсь руками в корпус и пытаюсь вытолкнуть себя наружу… Тут я чувствую, что моя нога где-то застряла и вылезти я не могу.
- Ребят, тащите меня, я застрял, - простонал я.
- Леха, давай быстрее, надо торопиться, - торопил меня Игорь.
- Игорь, ешкин кот! Тащите меня, я застрял!
- Сейчас, держись мужик! – они дернули меня.
- Ух, блин! Больно же! Не тяните так!
- Да как тебя тянуть?! Ты ж застрял! – констатировал факт Игорь.
- Спасибо, капитан очевидность.
- Все, Лех, пора, не успеем тебя вытащить. Иначе нам всем майор письки оторвет. Вылезай и догоняй нас.
- Вы охренели что ли совсем?! Вытаскивайте меня! – я хрипел им вслед.
Вот педерасты! Бросили! И как мне теперь вылезать… На построение я уже опоздал. Теперь я наблюдал, как в зал входит третий курс факультета Специального машиностроения для прослушивания лекции. Еще пару минут и меня разоблачат, застрявшим в ракете… Черт! Пока надо мной нависала Р-7, я был в безопасности. Ее ступени были сделаны не по последовательной схеме, когда ступени отделяются по очереди, а по параллельной, когда все двигатели включаются разом. Я это говорю к тому, что этот фартук из ступеней пока прикрывает меня от глаз лектора.
Группа расположилась для прослушивания. Ближе всех ко мне спиной стояла миловидная девушка. Ее серые брюки красиво обтягивали округлую попу, а не очень длинные светлые волосы были завязаны в аккуратный хвостик. Ну что ж, это мой последний шанс.
- Девушка, девушка, - то ли шептал, то ли хрипел я. Она немного покрутила головой и успокоилась. Да что за глухня!
- Девушка, простите, пожалуйста, - продолжал я. И тут она повернулась. Неудобно стало как-то такую красивую девушку просить помочь мне вылезти, но другого шанса у меня просто не будет. Ее лицо правильной округлой формы выражало некоторое удивление от увиденного.
- Не могли бы Вы подойти? – осторожно шепотом спросил я. Она аккуратно и грациозно подошла ко мне, не создавая лишнего шума.
- Спасибо. Девушка, простите меня, пожалуйста. Но я тут застрял. Не могли бы Вы мне помочь?
- Как я вам помогу? Что вы тут делаете? – удивленно спросила она
- Не знаю как, но сам я себе точно не помогу.
- Зачем вы полезли в ракету?
- Посидеть хотел, что ж тут непонятного? – пожал плечами я.
- И что мне делать?
- Ну у меня нога застряла, сам я не могу дотянуться туда и пощупать что там произошло…
- Ты мне предлагаешь залезть в ракету и посмотреть что случилось?
- Мы уже на «ты»? Ладно. Да, что-то в этом роде.
- Конечно на «ты». Мне ж к тебе в ракету лезть, - она была не очень довольна своей ролью. Но все-таки полезла. Она наклонилась в ракете и засунула руки в ракету. Дотянуться до ног было почти нереально, поэтому ей пришлось почти лечь лицом на, так сказать, верх моих джинсов. Она делала попытки дотянуться до моей ступни, совершая при этом колебательные движения. Я был безмерно благодарен это милой девушке, но у нее никак не получалось. Надо сказать, что со стороны зрелище было не особо милым, и все бы ничего, если бы группа не начала двигаться в нашу сторону. Препод что-то говорил про то, как включаются двигатели и отсоединяются ступени на «Семерке», все приближаясь к ее середине. Под ней как раз и были мы.
- Девушка, у меня срочное сообщение, - насторожено сказал я.
- Да подожди ты! Почти получилось! – пыхтя, сказала она.
- Не-не. Вылезай немедленно! Люди идут! – прикрикнул я.
- Что?! – она начала резко выбираться и стукнулась головой об обшивку ракеты.
  Я почувствовал облегчение в своей ноге, но было уже поздно. Вся группа вместе с преподавателем с интересом наблюдала за нами. Кто-то спокойно хихикал, а кто-то уже откровенно ржал. Девушка вылезла из ракеты, потирая голову. Кровь прилила к ее голове, и она напоминала вареного рака. А прекрасные светлые волосы как-то непотребно растрепались.
- Что здесь происходит? – возмущенно спросил преподаватель.
- Этот парень застрял в ракете, - констатировала факт она и указала пальцем на меня. Я в ответ помахал всем рукой и глупо улыбнулся.
- Кто вы такой и что здесь делаете?
- Э-э.. Я космический турист… - ничего умней я не придумал.
- Вылезайте немедленно оттуда! – резко произнес преподаватель. Он кстати напоминал какого-то калдыря. Я неспешно вылез и размял ноги.
- Как приятно оказывается после приземления! - я опять улыбнулся. Зал немного посмеялся.
- Кто вы такой? Как вас зовут?
- Я – Василий Пупкин. Но я очень тороплюсь, меня ждут новые свершения! - я быстро развернулся и спешно пошел прочь. Препод что-то бормотал вслед, но мне уже было без разницы. Все равно никакого серьезного режима и охраны тут нет.
На занятия по военной технике я опоздал минут на тридцать. Я потихоньку зашел в соседний зал и надеялся незаметно пристроиться к остальным слушателям. Но не тут-то было…
- Товарищ студент! – окрикнул меня майор Андреев. Это наш преподаватель по военной кафедре. Мы друг друга недолюбливаем с первых дней.
- Я?! – удивленно спросил я.
- Головка от патефона! – рявкнул он.
- А-а! – до меня дошло, я засунул руки в карманы, - Студент Дронов!
- Руки выньте, товарищ Дронов, пахнуть будут!
- Есть вынуть руки! – скривился я.
- Паясничать вздумали?! Почему вы пропустили построение?
- Я провел сегодняшнее утро в туалетной комнате. Не мог прибыть вовремя.
- Что вы там делали? – типично военный вопрос.
- Справлял естественную нужду, товарищ майор, а потом понял, что не взял с собой бумагу. Но было уже поздно, все ушли на построение, - я стоял по стойке «смирно».
Зал разразил дикий хохот.
- Тихо всем! У человека беда стряслась, - поиздевался майор. Ну и пусть поиздевается, это лучше, чем говорить правду.
- И как же вы, товарищ Дронов, справились с этой неразрешимой проблемой? – продолжил Андреев.
- Я применил инженерную смекалку и дождался уборщицу, товарищ майор!
- Что же вы, товарищ студент, уборщицу пугали своим голым задом? – усмехнулся майор.
- Никак нет! Мой зад – произведение искусства, товарищ майор.
Животы моих одногруппников уже надрывались, и они корчились от смеха.
- Все, цирк окончен! Займите ваше место, студент. Мы с вами потом разберемся. Взвод! Встать! Смирно! – Андреев сделался грозным.
Все немедленно встали и выпрямились, и наступил некоторый порядок. После чего я сел к остальным студентам, чтобы послушать щебетание Николая Петровича Андреева.
- Слышь, Лех! – Саня наклонился ко мне.
- Да, чего такое? – шепотом сказал я.
- Посмотри, какая атлетичная задница у Андреева, - он указал пальцем. Это не голубые наклонности, как Вы могли бы подумать. Майор ее как-то очень неуклюже отклячивал или у него было такое анатомическое строение, но она уж как-то очень неестественно смотрелась.
- Это ты к чему, Сань? У тебя любовь к нему разыгралась что ль? – отшутился я.
- Да какая любовь? Это ж Коля – атлезад! – вот так Саня в одночасье выдал нашему майору кличку, что меня изрядно повеселило. Это, разумеется, не осталось не замеченным.
- Товарищ Дронов! – сказал Андреев.
- Я! – громко ответил я.
- Что у вас там смешного?
- Э-э… Ничего… Погода хорошая, - это все, что в стрессовой ситуации смогло прийти в голову.
- Погода, говорите, хорошая? Да вы не стеснятесь, расскажите всем нам, вместе посмеемся.
- Нет, товарищ майор, думаю, вместе мы не посмеемся, - как-то уж очень многозначительно сказал я.
- Понятно. Выйдете сюда и расскажите нам про радиолокационное обеспечение наших ЗРК, - у Андреева затаилась обида, и он решил отыграться. ЗРК – это зенитно-ракетный комплекс, кто не знает…
Ну, про ЗРК я рассказал какую-то чушь, типа антенок для передачи и антенок для приема, Андреев обещал мне влепить двойку, а у меня все не выходила из головы моя спасительница. Нехорошо как-то с ней получилось. Выставил я ее на посмешище. Надо бы извиниться.
К вечеру я сходил в магазин, купил коробку конфет. После встал у общаги, ждать ее возвращения с занятий. И вот она появилась, все также красива. Она болтала с какими-то подружками. Я стоял чуть в стороне, чтобы не привлекать внимания. Она заметила мой приглашающий взгляд, сделала недовольное лицо, но все же пошла в мою сторону.
- Что еще? Тебя опять надо спасать? – с издевкой спросила она.
- Нет, что ты. Я хотел извиниться, очень неловко вышло. И чтобы загладить свою вину, я принес тебе конфет, - наивно произнес я.
- Да, неловко! Не нужны мне твои подарки, какого черта ты вообще полез в эту ракету? – достаточно агрессивно спросила она.
- Ну любопытство меня загубит. Прости меня, пожалуйста, - слезно просил я, - Я даже не знаю, как тебя зовут.
- И незачем тебе это знать! И так из-за тебя столько натерпелась, - она раскраснелась и стала еще красивей. Меня охватило некоторое возбуждение.
- Как это незачем?! Я должен, просто обязан, знать имя своей спасительницы. Тем более, такой красивой спасительницы! – нагло льстил я.
- Не подлизывайся! Светой меня зовут… Давай уж свои конфеты!
- О! Вот это другой разговор! Держи. А меня Алексей, - возбуждение меня охватывало все сильнее, и мне стало как-то неловко. Я решил свернуть наш разговор, решив, что для начала этого вполне достаточно.
Несколько ночей она мне снилась. Содержание снов я, конечно, пересказывать не стану. Но в итоге я задался целью, определить на какой кафедре она учится. Что я собственно и сделал спустя всего два дня после возвращения из Орево.
- Светлана, привет! – я стоял на первом этаже машиностроительного корпуса, около входа в столовую. Здание ничего примечательного не представляло. Разве что портреты всех деканов по очереди висят.
- А-а! Алексей, привет. Что тебя привело сюда? – начала она достаточно дружелюбно. Это, безусловно, хороший знак. 
- Твоя красота привела меня сюда! – гордо произнес я.
- Опять ты подлизываешься! – она улыбнулась. Как же мне хочется утонуть в ее объятиях и никогда не отпускать.
- Нет, я просто говорю только правду. Но еще я бы очень хотел послушать от тебя лекцию про Р-7, на которой летал Гагарин, - на лекцию мне было, конечно, плевать. Про Р-7 я знал достаточно.
- Да что ты говоришь! – она широко улыбнулась, - Лекцию ему. Ну что ж, студент, приходи сюда в пять часов, после моих пар.
- Отлично, я буду здесь ровно в пять.
Это можно назвать победой. Чистой победой. Потом я, разумеется, проводил ее домой, потом мы встречались уже вне института. Так и началась наша любовь…

Глава 2.
Владимирская область, неподалеку от г. Суздаль, август 2006 года.
За окном проносились наши родные лесные массивы. Солнце то скрывалось за деревьями, то вновь появлялось, создавая какие-то высокочастотные световые колебания. Мы решили со Светой выбраться из Москвы и покататься на машине. Лететь на самолете куда-то нам не захотелось, на поезде тоже. Просто решили поездить по недалеким городам. Частично наш маршрут пересекал Золотое Кольцо. Доехали до Сергиева Посада, потом до Переяславля. Останавливались на несколько ночей в гостиницах. Потом доехали до Ярославля, пробыли некоторое время. Город нам понравился, нет такой толкотни народа, все кажется вполне тихим.
  Далее наш маршрут предполагал переехать во Владимирскую область из Ярославской, а там наведаться сначала в Суздаль, а потом в деревню к родственникам Светы. А деревня между тем была километрах в тридцати от Суздаля. Посетив достаточно унылый, но вполне красивый Суздаль, мы направились в деревню.
Деревня как деревня. Все стандартно, коровы, козы, свиньи, курицы. Хозяйство, не сильно большое, но все-таки. Даже такое хорошо, а то все деревни у нас вымирают, спиваются. Здесь, правда, тоже не все гладко. Взрослое население квасит, молодежь вообще хрен знает чем занята. Кажется мне, они там все перетрахались и перекурили все, что можно было сорвать на поле. Это я не обо всех, есть и отличные ребята.  Но все-таки дело идет. Мужики, они хоть и поддатые, но починить что-нибудь могут без проблем. Тетки, они хоть и выжатые жизнью, коров доить могут да хозяйство свое содержать. Молодежь, она хоть туповата, но… ну вот здесь, пожалуй, туповата и все. Хотя нет, они знают, что, где и как можно курить. Это тоже полезно… Ну чуть-чуть. Ладно, свежий воздух приятен, да и самому пора отдохнуть от катания по России.
Родственники Светы оказались болтливы, за обедом и за ужином они долго допытывали нас, когда же свадьба. И не только, а еще много чего. Свете, казалось, было приятно с ними поболтать, а вот мне как-то не очень. Потому решил я оставить болтливых женщин и не очень трезвого мужчину, кстати, тоже болтливого и пойти погулять по окрестностям.
Вышел, отошел от дома метров на пятьсот, понаслаждался воздухом. Слышу звук мотоцикла, подъезжает какая-то гопота в количестве трех весьма обкуренных голов.
  - Слышь, братишка! – окликнул меня один. Ну вот, честно слово, только придурков мне не хватало.
  - Слушаю тебя, братишка, - спокойно ответил я. Хотя спокойствие было видимым, потому как я понимал, что мне сейчас наподдают.
  - Ты че! Умный что-ли? – не умно произнес гопник. Да, это образец классического представителя.
 - Да не особо умный.
 - У тебя че, проблемы какие-то? – надоел он мне как-то уже.
  - Нет у меня проблем. Видишь, иду, гуляю.
  - У тебя есть проблемы. Ты почему тут ваще идешь гуляешь? Ты меня спросил? – нахохлился он. Это совсем гопник. 
 - А чего мне тебя спрашивать, ты тут сельсовет чтоль?
  - Ты бродяга ваще борзый! Ну-ка парни слезайте. – приказал он своим братишкам, они неспешно слезали с раздолбанного мотоцикла.
 - Слушай, давай мирно разойдемся. Тебя как зовут? – немного подошел я, решил наладить контакт.
  - Мирно ты маме своей разойдешься! А мы с тобой поговорим щас. Будешь понимать, что здесь тебе не место, - я что-то не очень понял, что он сказал. Причем тут моя мама?
  - Я что, сказал, что мне здесь место? Пройдусь и уйду восвояси.
  - Ты нам может еще и свою тачку отдашь?  – нахально спросил босс. – А может подругу?
  - Я лучше тебе щас х… оторву, - все, больше терпеть нельзя, пора показать боссу, что я тоже не лыком шит. После этой фразы я резко бью парню, а может уже и не парню, промеж ног. Остальные гопники как-то вяло соображают, в чем дело. Но я долго думать не хотел, потому дал тому, который справа, по роже. А вот который слева, дал по роже мне. Потом я побрыкался, дал еще кому-то. Очнулся главный босс, он тоже хотел мне куда-то дать, но я отбился. Подоспел четвертый гопник. Дело плохо. Я отмахиваюсь от всех и пытаюсь дать деру в кусты. Я, конечно, не подумал, что все эти кусты они знают гораздо лучше меня, они там курят наверно. Но все-таки. Кстати, я очень плохой бегун, быстро выдыхаюсь. Но я почувствовал, что отрываюсь. Темнело. Я слышал звук ломающихся веток сзади, и звук мотоцикла где-то справа. Пробежал, я наверно километра полтора, судя по ощущениям. И все. Сил больше не было. Я в негустом лесу: наполовину поляны, наполовину деревья. Тут я понял, что рядом уже никого нет, нет мотоцикла, нет гопников. А лучше б были. Ведь заблудился! Уже стемнело, и почти ничего не видно. Телефона у меня нет, я его оставил в доме. Куда идти понятия не имею, я первый раз заблудился в лесу. Меня охватил страх. Реально страшно. Тут могут быть кабаны и еще какая-нибудь дичь. Ну все, вот и наполнился лес с полянками диковатыми звуками. Осталось только в штаны наложить для полного «счастья».
Слышен звук какого-то филина или совы, что-то хрустит. Кажется, что кто-то ходит. Какой-то отдаленный грохот. Может дорога!? Хотя нет, не дорога. Что-то другое. Вот еще раз. Кажется, я понял. Но от этого еще страшнее. Это гром! Обычный гром, который кажется нам вполне безобидным. Но здесь - другое дело. Я немного потоптался, понятия не имею куда идти. Вот и дождик пошел. И тут я почему-то решил, что я опознал место, из которого прибежал. И в этом направлении побежал. Скорее всего, это игры подсознания. Нифига я уже не знал, но бежал. Молния, гром, ливень. Вот так. А я бежал. Я не боялся молнии, я боялся кабана, волка, медведя, в конце концов. Кабана по пути я не встретил, и волка тоже. А вот молния меня предупредила, попав дерево, мимо которого я бежал. Я решил, что надо бежать быстрее. Но так моя энергия больше. И следующий разряд подзарядил уже меня…

Где-то далеко.
Я очнулся. Какая-то странная легкость, все сухо. А как же мои километры бега, как же дождь? Даже нет прохлады. Это все очень странно. Все как-то необычно. Притяжение какое-то слабоватое, не припомню такого при жиме лежа. Я бы так в два раза больше выжал. Решил оглядеться. Вот он лес, также темно, только впереди источник света. Откуда он там взялся? Ничего не понимаю.
Стоп, а что это мужик валяется в темноте? Мужика тут точно не было. Подхожу поближе… Ёкарный бабай! Это же я! Пытаюсь потрогать себя лежащего. Как-то не очень выходит. Тогда себя стоящего. Вроде я как я. До меня начало доходить. Я дал дуба. И как еще это можно сказать? Скопытился, коньки откинул, в ящик сыграл… Честно говоря, я не думал, что будет именно так. Что же получается, умер и все? Тело оставил, а теперь ходи и мучайся. Как в песни Арии: Там высоко, нет никого, там также одиноко, как и здесь…  Не может быть! Я не верю. А где же Бог? Почему он не спросит меня, что я тут делаю? Почему не направит в рай… или ад?
  Мысли мои прервал громкий и достаточно злой голос:
- Ты что тут делаешь? – какой-то мужик вышел из кустов.
- Не понял, а ты кто такой вообще? – включил бычку я. Странные события меня пугать уже перестали.
-  Я кто такой?! Ты почему не со своей Светой? – немного раздраженно спросил мужик.
- Может потому, что я валяюсь дохлый метрах в пяти от себя? – обыденно сказал я.
Он взялся за голову и начал ходить туда-сюда.
- Почему ты не поднялся? Что ты здесь стоишь?
- Да куда мне надо подняться? Чего ты наезжаешь на меня? Откуда ты вообще знаешь про Свету? – удивленно и зло спросил я.
  - Вот ты бестолковый! Стоит только на минуту оставить.
  - Я не понял. Ты чего меня бестолковым называешь? – возмутился я.
  - Так, ладно. Спокойно. Алексей, расскажи мне, что случилось.
  - Откуда ты знаешь мое имя? Ты Бог что ль? – настороженно спросил я. Я искренне надеялся, что это не Бог, а какой-то шут гороховый.
 - Я все знаю, но я – не Бог.
  - Отлично, - вздохнул с облегчением я.
  - Рассказывай! – окрысился тот.
 - Я пошел погулять, встретил гопников, мы подрались, потом я драпанул, заблудился, а потом в меня попала молния.
  - Каких еще гопников?!
  - Ну как каких, таких обычных, - пожал плечами я, - В кэпках, в ботинках и с сэмками.
  - В каких еще кэпках? Ты чего хрень несешь какую-то? – не унимался незнакомец.
  - Да чего ты наезжаешь на меня? Я тебя даже не знаю, в бубен как съезжу сейчас, будешь бухтеть! - разозлился я.
Он ехидно улыбнулся.
 - Да уж, сколько я пропустил! - он побежал к моему бесчувственному телу, - Тело цело, это радует, но видать изнутри ты погорел хорошо.
  - Ты это к чему вообще?
  - Ты понимаешь, что ты тут быть не должен?
  - Ну мне бы не хотелось, как минимум.
  - Мне бы тоже. Но ты здесь. Ты умер, поэтому ты здесь, со мной. Это не правильно.
 - Но я ведь тут. Что делать теперь?
  - А я знаю?! У меня такого не было никогда. Я проворонил твою смерть. Дело хреново. Сам узнает – будет плохо.
  - А Сам – это…?
 - А Сам – это Бог нашей планеты.
  -Так, стоп. А ты, мужик, кто такой вообще?
  - Ты чего меня мужиком называешь?! Мужики у вас на заводах работают. Я твой ангел-хранитель, можешь звать меня Вадимом, по прежней жизни на Земле, или Стаматисом, по первому имени моей духовной плоти. Пойдем, поднимемся, - Стаматис показал на луч света: Там время идет по-другому, мы можем решить наши проблемы спокойно.
Я проследовал за Стаматисом, мы резко взмыли ввысь, и через мгновение оказались где-то далеко. Все было очень красиво. Спокойная, безмятежная обстановка. Не могу сказать, на что похожи пейзажи, но на Земле таких нет. Цвета очень теплые, светло-желтый, светло-голубой, светло-зеленый и еще какие-то. Я уже это перестал понимать. Вообще трудновато все это уложить в голове. Я иду с каким-то Стаматисом по красивому пейзажу, а мое тело лежит в холоде в лесу. Неужели и правда я умер?
  - Ладно, Стаматис, расскажи-ка мне, как тут у вас дела обстоят, - нагло попросил я.
- У нас нормально. Но теперь будут плохо, потому как меня теперь спустят на Землю, или вообще передадут в другое владение.
- А сейчас как?
- Какая разница? Ты чего хочешь лекцию послушать что ли? – недоуменно спросил он
  - Конечно, раз я здесь – я хочу знать, что и как здесь устроено, - нагло сказал я.
  - Ну ты совсем обалдел! Ты создал мне кучу проблем, а хочешь теперь еще больше?
- Так, Стаматис, я тут не при чем, а пока ты думаешь, мог бы и поделиться знаниями.
  - Расскажу, а то ты достанешь видимо, - как-то обреченно произнес Стаматис: Новые души рождаются. Только не спрашивай как они рождаются. Потом души отправляются на Землю и там живут во плоти. В телесной оболочке. Потом возвращаются сюда, а тут уже решают, куда их девать. Есть три пути, вернее четыре. Первый – отправить опять на Землю, на дальнейшее развитие, если душа молода. Второй – уничтожить душу, если она оказалось плохой, то есть неспособной к дальнейшему развитию. В земной мифологии это действие называется отправить в Ад. Ада здесь нет, нет черта, нет печки. Мертвой душе уже не нужен никакой мир. Третий вариант – оставить здесь. Здесь остаются развитые души, как правило, они должны пройти около пятидесяти циклов перерождения. Четвертый вариант – переход в другое владение. Это другая планета. Или система планет. Если все хорошо, то могут дать собственную планету, а если плохо, то могут и сослать на какой-нибудь спутник, от астероидов его отбивать. Ну, это я так, условно, про спутник. Это чаще просто планета с жизнью, но гораздо более отсталой. Там где Бог планеты еще не понял, что он там будет делать и не установил гомеостаз системы. Так было и с Землей, пару-тройку миллионов лет назад. 
  - То есть мы – души. А что это за субстанция?
  - Это полевая структура, но вы вряд ли получите возможность ее исследовать. Я не знаю этого точно.
  - Она находится внутри тела?
- Да, внутри.
  - А мысль – это порождение души?
  - Нет, - он рассмеялся.
- А как же так? – удивленно спросил я.
  - Мысль она тоже полевая, но совсем другого уровня. Тем более, мысль рождается не только в человеке, вернее вообще не в человеке. Это вы привыкли считать себя центрами Вселенной, это не так.
  - А у Вселенной есть центр?
  - Есть, и еще много чего есть, - Стаматису начинало надоедать.
  - А мы где?
  - Я бы ответил тебе по обычаям русской деревни, но все-таки я Ангел-хранитель. Я не думал, что мой объект такой надоедливый.
  - Эй! Я не объект – я человек. Со своими желаниями, мыслями, требованиями, правилами.
  - Ты – болтун, вот это, кажется, единственное качество, которое идет не отсюда. Твои желания определяются твоими мыслями, которые зачастую не твои, твои требования - твоими желаниями, а правила устанавливает все вместе. А определяется это все не только твоей душой, она, конечно, тоже способна много чего делать, а таким словом как судьба.
  - Все предначертано?
  -  Нет, не все. Есть идиоты, которые бегают под молниями.
- Ты не ответил.
- И не отвечу, хватит! – он резко оборвал разговор, давая понять, что ответы кончились.
- Куда мы идем?
  - Да мы особенно никуда и не идем. Но я по-прежнему думаю, что нам делать. Надо мне проверить жизнеспособность твоего тела.
  - А сколько времени я мертв?
  - Минуты две наверно.
  - Ничего себе. А почему так мало?
  - Мы в другом измерении. Когда были на Земле, время шло чуть быстрее, чем здесь, а здесь – вообще медленно, по сравнению с Земным. Это нужно для принятия решений и выстраивания тактик.
  - Меня еще можно вернуть к жизни?
  - Думаю можно, но тут другая проблема… - лицо у Стаматиса стало напряженным, он увидел какую-то преграду.
  - Какая?
  - Лора. Эта барышня занимается регистрацией душ, когда они приходят. Она же направляет их на Совет, где выносится решение о дальнейшем пути. Но мы немного наплевали на них на всех. Я тут хожу с тобой, а она, между прочим, знает, что я пересекал границу миров, и ты тоже пересекал. Я тебя не могу обратно отправить, она не даст.
Да, Лора появилась. Это девушка просто неземной красоты, если б она меня встретила после смерти, то я бы не думая остался… Шучу. Но красота ее была не шуточна.
  - Стаматис! Ты что делаешь? – крики ей не идут.
  - Лора, у меня вышла промашка, я все объясню, - начал оправдываться Стаматис.
- Так, давай его на Совет, а ты мне все объяснишь.
- Стой, стой. Его нельзя туда. Лора, если Сам узнает, что я упустил Дронова, то меня вышлют отсюда. Я напорол, но я должен был его защитить, у него важная миссия на Земле.
  - Да мне наплевать какая у него там миссия. Тебе давно пора тут не околачиваться. На Совет!
  - Лора, ты непримирима. Помоги мне.
  - С какой стати? Чтоб меня саму потом выслали? Стаматис, пойми, такое недопустимо у нас, мы редко возвращаем людей. А таких, которые уже прошли врата вообще не возвращаем.
Как я понял потом, это и есть те случаи клинических смертей. Но там люди и правда не проходят врата, их только зовут туда. Но это все не мой случай. Мы со Стаматисом уже чуть ли не чай пили.
Стаматис взял Лору под руку и отвел в сторону. Потом наклонился к ее уху и начал что-то говорить, показывая пальцем куда-то вдаль. Я не знаю, что там он ей говорил, но выражение лица она немного сменила на более позитивное так сказать. Через пару минут вдалеке показался силуэт мужчины, и Лора направилась к нему.
  - Так, Алексей, быстро пошли отсюда, - нервным голосом произнес Стаматис.
  - Что случилось? – спросил я.
  - Видишь того мужика? – он показал пальцем на силуэт
  - Вижу
  - Это еще один умерший. Лора зарегистрирует только его, а совету расскажет, что этот милый мужичок очень долго не хотел регистрироваться… - достаточно грусто произнес Стаматис
- А чего встревоженный такой тогда?
  - Мы подсовываем Совету липу, при должном усердии это просекут и будет плохо. 
  - А почему ты меня не хочешь на Совет отдать? Что за миссия у меня?
  - Не важно… Алексей, сейчас не до этого, пойдем.
Мы спустились в привычный лес. Там все также льет дождь. Также темно. Такие же кабаны бегают… ну его я пока не видел.
  - Стаматис, а кабаны тут есть в лесу?
  Ангел сменил свое настроение и долго смеялся, видно я его чем-то повеселил.
- Кабаны! – продолжая смеяться, сказал он, - Какие тут кабаны, тут никого нет.
  - Откуда ты знаешь, что их тут нет? – спросил я.
  - Слушай, кабаны тебя беспокоить не должны, у нас другая проблема.
- Как меня оживить?
  - Именно, у меня нет уверенности, что внутри все не сгорело. Ладно, сейчас что-нибудь придумаю, - он наклонился над моим телом. Касаться он его не мог, но что-то он там все-таки делал, - Так, вроде все не так плохо, только какого фига ты коньки скинул, это не ясно. Все вполне цело. Правда я этого никогда не делал и не знаю, к чему это все приведет, но выбора у нас нет.
  - Так, все ложись к своей туше, надеюсь, Света тебя там встретит - Стаматис натянул улыбку на лицо, видно, что смешно ему не было совсем.
- Эээ, Стаматис, ты чего? Откуда там Света возьмется? Там же лес глухой, -настороженно спросил я.
  - Ты не забыл? Я же Ангел, - одобрительно и с искренней улыбкой произнес он.
Я аккуратно лег, жду. Стаматис сказал еще что-то. Слышалось все это очень отдаленно, я ничего не разобрал. Начал терять сознание. Все, пропал луч света, пропал Стаматис. Вот и закончился мой сон… а может и не сон.
Как же холодно! Я весь промок, меня трясет. Какой ужас, руки имеют синеватый оттенок. По всему телу разливаются острые болевые ощущения. Мышцы сокращаются с болью. Пульс около пятидесяти ударов в минуту. Не густо для такого состояния. В глазах темнеет, ощущается позыв на рвоту… Вывернуло. Вот дерьмо! Я чуть не потерял сознание. Но сохранил некую ясность. Увидел кабана… Стоп! Это что, правда, кабан?! Передо мной  стоит кабан, килограмм на триста наверно. Ну и пусть сожрет меня… Мне все равно. Отвернулся… Жду секунд тридцать. Поворачиваюсь. Кабана нет. Кажется, ясность ума я не сохранил. Откуда здесь кабан на триста килограмм? Дело плохо…
Надо было оставаться там. А где там? Где я был? Это же просто сон. Очень приятный сон. Но все-таки сон. Ну как я мог встретиться со своим Ангелом-Хранителем, который проворонил мою смерть? Послушать про какой-то заговор против Бога. Ну это смешно просто. А он обещал мне Свету сюда прислать. Да все это глюки! Вот минут через десять я правда умру. Протянуть долго так не смогу. Удар грома, молния. Темно в глазах. Тушите свет. Я потерял сознание…   

Глава 3.
Суздаль, август 2006 года.
Очнулся я на больничной койке, какой-то больницы. Этот запах, я его не люблю. Запах больницы. Чувствую себя также хреново. Ну, может, чуть лучше. Во всяком случае, на меня не льет дождь и мне не холодно, хотя знобит. Скорее всего, температура около 38 градусов. Это я могу примерно определить. Сердце не болит, мышцы вроде сокращаются. Я цел, это радует. Нет никаких недавних воспоминаний, ведь если я потерял сознание, то я должен был видеть похожий сон, что и после молнии. Однако, ничего нет. Все это странно.
В комнату вошла женщина, лет тридцати пяти, в белом халате. Она мне не навеяла фетишную фантазию о медсестрах. Хотя от фантазии я бы не отказался, но на вид она весила килограмм под сто, а это сами понимаете не так уж здорово.
  - Доброе утро, Алексей, -  спокойно сказала она, - Вы наконец-то очнулись. Меня зовут Мария Алексеевна Лазарева, я врач суздальской городской больницы.
  - А сколько я был без сознания?
- Всю ночь, а сейчас одиннадцать утра.
  - Ничего себе. А как я сюда попал?
  - Вас привезли ваши родственники.
- Какие родственники?
- Ну ваши. Мужчина лет сорока пяти, девушка вашего возраста. На джипе таком, серебристом.
- На Сузуки?
  - Откуда я знаю, Сузуки - Пузуки. Расскажите мне, что случилось?
  - В меня попала молния…
  - Да бросьте Вы, не до шуток сейчас. Какая еще молния? Девушка сказала, что нашла Вас в лесу в луже собственной рвоты.
Интересно, значит и правда нашла меня Света. И как же нашла?
- Ну и что? А если б не нашла, то я бы коньки откинул, но она нашла. Знаете почему?..
  - Нет, не знаю! – прервала она меня, - И знать не хочу. Мне нужно знать, что с вами случилось. Чтобы мы могли лечить вас.
  - Хорошо, вы сделали анализы?
- Нет, какие еще анализы? – с удивлением спросила она.
  - Как какие? – удивился я.
  - Сейчас сделаем общий анализ крови и ЭКГ, возможно, если кардиограф жив у нас.
- Не густо…
  - Вы что же думаете, мы вам будет томографии делать что ль? Я провела осмотр. У вас ОРВИ.
- Понятно. А как Вы это определили? Лейкоциты-то в анализах.
- Зачем мне лейкоциты? Я что, не вижу?
Я понимаю, что до условий больниц из американских сериалов тут далеко. Я бы лежал на хорошей кушетке, у меня была бы своя капельница, свой монитор функционального состояния. А здесь мне даже ЭКГ делать не хотят.
  - В общем, я бы прямо сейчас тебя выписала, и иди ты куда глаза глядят. Но ты простужен, причем сильно. Лежи пока. Все-таки расскажи, что случилось. Может за этот день, я все-таки смогу помочь.
  - Я же сказал, в меня попала молния.
  - Не говори ерунды, не заставляй меня приписывать тебе психиатрические проблемы. После молнии люди редко выживают, тем более, если это было в мокром лесу. Скажи честно, выпил с друзьями, забрели в лес, ты свалился, потерял сознание, друзья бросили. Тогда все будет ясно.
  - Тогда все будет ясно, но это не будет правдой. Я, в принципе, могу это сказать вам. С чего вы вообще решили, что я выпил и валялся? Где результаты тестов?
  - Мне не нужны никакие тесты, чтоб отличить пьяного от не пьяного, - это звучало гордо.
  - А в Москве есть такой невропатолог, который, посмотрев на мои грудные мышцы, спросил, не гинекомастия ли это? А вы говорите отличить.
  - Ты что себе позволяешь?! – немного разозлилась она, - вот пьянь деревенская!
  Вот это да! Не ожидал от нее такого. Я еще и пьянью оказался. Это сильно. Может я ей понравился?
- Тогда давайте меня лечить от алкоголизма. Я требую перевода в клинику доктора Маршака, - забуянил я.
  - Вот бестолковый! Я же помочь хочу!
  - Я тоже хочу! Сколько раз повторять, в меня попала молния! Я это помню, я это видел! Что еще надо сказать?
  - Правду надо сказать. Я ухожу. Вас вечером выпишут отсюда.
- Да ради Бога.
В комнату вошла Света. Как я рад ее видеть!
- Мария Алексеевна, что случилось? – спросила у врачихи она.
- Ваш молодой человек утверждает, что в него попала молния. Причем сильно настаивает. Но это не правда. Он был пьян, - выдала свой отчет она.
  - Он в нашей деревне никого не знает. Он тут вообще первый раз и только второй день. А я тут с детства не была. Мы выпили немного вина за ужином, а потом он пошел погулять, а я осталась с родственниками. Искать я начала его минут через сорок. Вряд ли он мог за это время так напиться, чтобы оказаться черти где, в лесу.
  - Ну что же получается, в него правда попала молния?
- А я что говорил! – влез в разговор самый больной человек на свете, то есть я.
- Тогда это просто уникальный случай. Ему очень повезло. А держать тут мы все равно его не можем, вечером забирайте, - она направилась к выходу. Была абсолютна недовольна своей неправотой и, кажется, до конца она не поверила.
  - Леш, это что и правда была молния? – поинтересовалась Света.
  - Да, Света, это была молния, -  спокойно ответил я.
- Ничего себе. Ты точно уверен?
  - Еще одна! Точно. У меня есть один вопрос.
  - Какой?
- Как ты меня нашла?
  - Не знаю. Я решила, что у тебя что-то случилось.
  - Нет, не это мне интересно. Как нашла место?
  - Вот это странно, но я его не искала, я просто пошла туда. Я не задумывалась, почему решила именно туда… Хотя я вот думаю теперь, а действительно, почему именно туда пошла, ведь мест много, да и искать тебя в лесу, это странно. Ты вряд ли бы пошел туда гулять, - накал разговора рос, - Как бы там ни было, пошла я туда и нашла тебя!
Ну, то есть ей без разницы как она туда попала. Это ладно. Но мне нет! Она не могла меня найти просто так. Не могла. Это был не сон? Не может быть.
- А как тебя занесло в лес вообще? – продолжила расспросы Света.
  - На меня гопота напала.
  - Какая гопота?
  - На мотоцикле.
- А, это придурки местные. У них тут тусьня. Я их еще маленькими помню, когда сама была невелика. А теперь у них старый мотоцикл. Но как они могли на тебя напасть? Они вроде вполне мирные.
  - Ты ошиблась, они не мирные! – я вспомнил, как они просили у меня машину и подругу. Я их найду!
  - Не расстраивайся, Леха, все позади. Они тебя не сильно побили?
- Нет, не сильно. Это я их побил.
  - Ну хорошо, - она мне не поверила. Я их точно найду! – Мы тебя вечером заберем, поправляйся.
Она вышла. А я остался наедине со своими мыслями. Или не наедине? Где рождается мысль? Слышал, что не во мне, получается, что с мыслями нельзя быть наедине. В голове не укладывается. И все-таки я стал думать. Я думал о Москве, об учебе на пятом курсе. Вот почему все врачи такие упрямые? Они всегда все знают. Эта их уверенность порождает неверные диагнозы, которые приводят к несмешным последствиям. Как говаривал один наш преподаватель, доцент Луговской: «Эта квазизабавная ситуация привела к вовсе несмешным последствиям». А ведь люди им доверяют. Но не я. Я им не верю. В моей короткой жизни, ставили шесть неверных диагнозов. И если не учитывать мои ОРВИ, то получается, из шести обращений. Да это срам просто! Вот и доверяй после этого врачам. А статистика, кстати, не в пользу последних. Верных диагнозов они ставят меньше пятидесяти процентов, а больше пятидесяти процентов проведенных операций были вообще не нужны. Как видите, статистику я люблю… Как науку, в которой пару сотен разных ученых напридумывали тысячи одинаковых правил, критериев и законов.
Вот и вечер подошел. Света с дядей Мишей заехали за мной на моей же машине. Дядя Миша водить особенно не умел и, слава Богу, ничего не помял у нее. А я чувствовал себя вполне неплохо… Ну, для человека, в которого попала молния. Температура есть, ломит немного все тело. Это мелочи. Завтра днем поедем в Москву. Дядя Миша с тетей Надей напоили чаем, накормили малиной, медом. И уложили спать…

Где-то далеко.
Я проснулся ночью, полностью здоровый. Даже странно. Не мокрый, нет тошноты, жара, озноба. Встал в туалет… Стоп! А в туалет-то не надо. Что-то не то… Повернулся к кровати… Да что ж такое! Опять я лежу больной на кровати. Кажется, это был не сон. Ну и что? Я опять умер?
  - Леха?! – я услышал удивленный крик Стаматиса, - Какого хрена ты тут делаешь? В тебя попала молния опять?
- Эээ… Опять этот мужик … и опять он орёт… что-то мне это напоминает, видимо опять повтор сна - раздосадовано сказал я.
  - Мне тоже что-то это напоминает. Это не сон, сон есть порождение твоего сознания, а откуда в нем возьмется этот орущий мужик? – Стаматис потыкал в себя пальцем, - То-то, не сон это никакой, так что не ной, да и про мужиков я тебе уже, кажется, говорил.
Стаматис подошел к моему телу, лежащему на кровати…
  - Да вроде живой, что же тогда случилось? – спросил он наверно сам себя: Видимо это последствие моих шаманств…
Он задумался, потом выдал итоговое суждение:
- Да, полностью соединить твою духовную составляющую и физическую плоть у меня не вышло… Теперь такое может происходить, само по себе… И я надеюсь, что только во сне.
Для меня это все было вообще дико. Опять мы стоим над мои телом, и этот Стаматис что-то бурчит себе под нос. Теперь еще как будто из тумана вышла Лора, опять сверкая своей неземной красотой.
  - Стаматис! Что тут опять проиходит! – рассержено спросила она
- Лора, а что ты такая злая всегда? – удивленно спросил я.
  - Ты чего лезешь? Когда умрешь, я тебе во врата не пропущу, будешь тут мне умничать!
  - Ну и не пропусти, мне и тут хорошо будет!
  - Так! Хорош! Помолчите немного, - Стаматис видно пытался сосредоточиться – Лора, у нас проблема. У меня плохо оболочки соединились. Алексей теперь сам по себе выходит сюда, не умирая.
- И что же нам делать, Стаматис, мой дорогой?
- Не знаю, что делать. Оставь как есть, - не знал Стаматис что делать.
- Ты совсем с ума сошел?! Как я могу оставить как есть? Он выходит сюда, здесь нельзя находиться.
  - Да я знаю это прекрасно, но теперь-то что нам делать? Ты согласилась один раз помочь, отправим его сейчас на Совет, нас накажут обоих. Лорочка, давай не будем накалять атмосферу. Я что-нибудь придумаю.
- Два балбеса! И зачем я только с вами связалась? - обреченно произнесла она, развернулась и пошла прочь.
- Вот так, Леха, - не менее обреченно сказал Стаматис.
  - Все так плохо?
  - Не очень хорошо… Нам нельзя выходить на Духовную Землю. А люди попадают сюда только при смерти.
- Так, а что страшного в выходе на Духовную Землю. Что вы можете делать здесь?
  - Строго говоря, не так уж много тут можно сделать. Можно мешать душам подниматься в Мир, а можно и оставлять их блуждающими. Ничего хуже блуждающей души нет. Это редкость, но бывает. А если кто-то специально мешает, то это трагедия. Еще есть некая возможность оказывать влияние на события, то есть на людей. Все зависит от развития создания. Ведь в Мире такие возможности ограничены только допуском ангелов к своим подопечным.
- Так если сюда нельзя спускаться, то тебя ждет кара за это?
  - Ждет, если я ничего не придумаю.
- Так как же в столь идеальном Мире можно что-то придумать, что б обмануть Бога или Совет?
  - А кто сказал, что он совершенный? Он, несомненно, совершеннее Земли, но далеко не совершенный.
- Подожди, получается, что я тоже могу тут куролесить?
- Нет, у тебя нет развития. Ты можешь окликнуть людей, которые поднимаются, но они даже если и поговорят с тобой, все равно уйдут во врата.
- Что делать надо? – пора и к делу переходить.
  - Ничего не делать. Я буду думать, как исправить положение. А ты пока разберись с гопниками, а то нехорошо как-то получается. Столько проблем создали нам.
  - А ты их наказать не можешь что ли? С твоими-то способностями…
- А какие у меня способности?
  - Не знаю, тебе видней, вероятно.
  - Виднее… У меня их нет. Все способности обеспечены нашими ролями. Я не могу больше, чем ангел-хранитель. Вообще, мы не так уж много можем. На Земле Вы – хозяева. Так задумывалось.
  - Тогда у меня еще пара вопросов. Можем ли мы, люди, встретить блуждающие души? Почему никто из людей не знает обо всем этом, ведь у вас организация хромает как-то?
  - Можете, но с очень малой вероятностью. Ваша оптическая система настроена на так называемый видимый свет, но это не значит, что глаз не может воспринимать другое излучение. Души – они в другом частотном диапазоне, совсем другом. Даже если сильно стараться, то увидеть их глазами нельзя. Глаз не может воспринять это. Но и души могут переходить в более медленные диапазоны. Все это очень редкие явления. Но они были в истории. Люди об этом не должны знать. Ты представь что будет. Человек знает о жизни после смерти, причем абсолютно нормальной жизни. Если его что-то не устроит, он выбросится из окна. Причем здесь абсолютно не важно, знает он о наказании или нет. Люди так устроены. У нас все хорошо устроено, просто ты зачем-то гулял под молнией, хотя я был уверен, что ты этого не сделаешь. Хватит задавать вопросы, я надеюсь, что ты перестанешь выходить сюда. Удачи тебе, Алексей!
Стаматис растворился во мгле. А я вышел из любопытства на улицу. Огляделся. Думал пойти погулять, но боюсь, что Стаматис мне по заднице надает. Впереди увидел яркий свет, восходящий к небу. Врата. Кто-то коньки сбросил. А свет-то был как раз по направлению к суздальской больнице. Я не знаю, видно ли этот свет за тридцать пять километров, но не исключено, что Мария Алексевна кого-то залечила. Я вернулся к своему телу, или туше, как говорил Стаматис. Поколдовал над ним. Может я смогу себя излечить от простуды? Пару взмахов рукой: «выздоравливай моя тушка скорее!». Я надеюсь, что Стаматис меня не блуждающим высокочастотным полем оставил?

Деревня около г. Суздаль, август 2006 года.
  Петух орет. Я лежу в мокрой постели. Мне явно лучше, но не выздоровел я все-таки. И это правильно, разве вы знаете человека, который за один день может излечиться от простуды? 
- Доброе утро, больной! – в комнату вошла Света.
  - Привет, Светка!
  - Тебе лучше?
- Да, лучше.
  - Замечательно. Будешь лежать или встанешь?
  - Встану. Мы уезжаем сегодня?
- Не знаю. А ты сможешь до Москвы нас довезти?
  - Смогу! – Гордо ответил я, - Я с того света вернулся, а ты говоришь, смоги ли.
  - Чего? – удивленно спросила она.
  - Ну не важно. Все равно не поверишь. Та молния меня убила… Как и говорила Марь Ляксевна. Но я тут. Так что все нормально.
  - А как ты понял, что она тебя убила? – напряженно спросила она. Брови у нее сдвинулись, на лице читалось, что-то типа, ты не здоров, мальчик.
  - Я же говорил, не поверишь. Забей. Все хорошо.
  - Странно все это.
  - Странно, когда едем?
  - Думаю часа через три.
  - Отлично, - я сделал ехидный взгляд. У меня был план.
  Я позавтракал, вышел на улицу. Не очень хорошо чувствую себя, но это все не важно. Подошел к своей Витаре. «Давай, Витара, сегодня нам надо с тобой кое-что сделать». Вдохнул воздуха побольше, взял трос из багажника, положил в карман. Погодка то, что надо. Солнышко, небо голубое. Петушки поют. Это настоящие петушки, а те петушки, которые встретили меня позавчера, запоют чуть позже.
  Сел в Витару, вставляю ключ, поворачиваю. Стартер напыженно покрутился, но исправно завел машину. Включаю режим 4х4 рычагом раздаточной коробки. Это полный привод. Пригодится, ведь был дождь, а тут деревня. Сцепление, газ… и в путь. Я ехал по дороге, которой гулял недавно.
Еду, мешаю легкую грязь. Вот оно! Мотоцикл гопников. Подъезжаю, выходу, достаю из широких штанин… Нет, не паспорт, а трос. Цепляю один конец за фаркоп, второй – за Гопомото. Отлично. Потираю руки. Залезаю в бибику… Вперед!
Хорошо едет мотоцикл сзади, вернее волочется. Сделал круг почета, пока не вышли гопники.
  - Ты че! Совсем о…л! Я тебя сгною, нах…! Ну держись, сука! – кричали гопники.
  А между тем, нашел лужу погрязнее, немного разогнал свой внедорожник и резко вывернул руль. Это было зрелище! Мотоцикл, побывав в луже и потрепавшись о землю, подлетел к хозяевам без колеса и бака, с погнутым рулем и расцарапанной краской. А сами хозяева отлично приняли грязевую ванну.
Немного отъезжаю, чтоб было не мокро. Выхожу.
  - Привет, гопота! Это я такой молодец! Того которого вы хотели немного побить, отнять машину и подругу. Если у вас есть желание поговорить со мной, милости прошу.
Я направился к тросу. Туда же направились и гопники. Вчетвером.
  - Ну п…ц тебе, сучара московская! – вполне грозно, а у одного была мотоциклетная цепь. Надеюсь, что не их многострадального мотоцикла. Я, конечно, испугался до чертиков, но все-таки в душе почему-то верил, что Стаматис не зря просил меня отомстить. Я ему верил…
Я резко снял трос с Витары и размахнулся им по лицу одного. Удар вышел смачный, его немного откинуло, он упал. Второму я двинул рукой, но рука как-то потяжелела (никогда не замечал, что могу так бить), и я слышал, как что-то хрустнуло. Лысому с цепью я, кажется, мало дал по яйцам, но это я исправил… Дав еще раз, причем, нога-то тоже потяжелела. Кажется, последствия будут немного более печальные, чем раньше. Как жаль. Ну а четвертый… Он как-то сам испарился. Трос оставил на память. Лысый будет свои шары прикручивать обратно и замотает на мой трос…
Дело сделано. Вернулся к дому. Света поинтересовалась, все ли у меня в порядке. Конечно, в порядке. Все так, как и должно быть.

Я отвез Свету домой, потом поехал к себе. Все-таки надо еще лечиться. Наступила ночь.

Где-то далеко.
  - Да что ж такое! – послышался голос Стаматиса.
  - О, привет! – я не уверен, что был рад встрече, да и Стаматис видно тоже.
  - Опять ты пришел, что же происходит? 
  - Слушай, Стаматис, я тут гопникам отомстил. И заметил, что я как-то сильнее стал… - я вопросительно посмотрел на Стаматиса.
  - Да видел я твои похождения и про силу знаю. Я когда соединял оболочки, то менял «параметры» твоего организма, видимо что-то задел от неопытности.
- Стаматис, как ты можешь модифицировать мое тело? Ведь, что бы я стал сильнее, мне надо произвести модификацию на физическом уровне, а не на духовном.
  - Ну в общем да, но и на физическом уровне тоже пришлось делать изменения. В принципе я могу это. А мышцы человека работают примерно на десять процентов своих возможностей. Быть может, ты слышал, что бывают случаи, когда женщина поднимала грузовик, спасая ребенка и так далее. Так вот. Заставить их работать больше можно посредством передачи информации, грубо говоря вашим языком, перепрошить контроллер. Твоя голова является приемником сигналов определенной частоты, поэтому это все несложно. Однако при полной работе мышц обязательно ломаются кости, рвутся связки и сухожилия. На это не было рассчитано. Мышцы были спроектированы лучше, чем остальной аппарат. Но коэффициент запаса при проектировании был принят где-то три – три с половиной. Так, что все можно. И усилить реакцию, чтоб ты быстрее кулаки бросал, это вообще просто. Всего лишь немного подправить нервную передачу импульсов. Но я этого не хотел, просто по-другому не вышло бы. Считай это бонусом за моральный ущерб.
  - Да уж, неплохо. Меня терзают сомнения еще по одному вопросу.
  - Сомнения всегда терзают, потому как собственное мнение или сомнение не может быть абсолютно.
  - Вы как-нибудь сводите людей? Я имею ввиду, что вот какие-то люди появляются по жизни, это ведь не случайность?
  - Алексей, это тебе не занимательные лекции Фейнмана. Имей совесть, - как можно резче сказал Стаматис, но я уже понял, что он чересчур болтлив, поэтому все равно ответит. Да и если бы не хотел ничего говорить, не сказал бы вообще ничего.
  - Ну Стаматис, раз начал уже говорить, договори до конца. Может, мы с тобой больше не увидимся… - заныл я.
  - Мы много чем занимаемся, - улыбнулся он.
  - Еще скажи, что экзамен, по которому я ничего не знал, сдал на отлично, тоже ваше.
  - Ну конечно. А ты думал, это ты такой крутой что ли? Какие же вы все эгоисты. Бог не думал, что получится именно так.
- То есть, Бог насылает бедствия?
  - Это молоко с огурцом насылает на тебя понос, а Он ничего не насылает. Природа – это живое существо. Она сама все насылает. Ведь она тоже была спроектирована, исходя из требований сохранения человечества и себя. Поэтому, когда этот эгоизм превышает допустимую меру, может что-то произойти. Это как пример. А мера эта вот в чем. Бог не может сердиться на вас из-за того, что вы считаете себя центрами Вселенной. Ведь он Сам вам не сказал как оно на самом деле. Страшно, когда эгоизм переходит на людей и людям становиться наплевать друг на друга. Это плохо. А беды всегда объединяют. Вот почему существуют войны, катастрофы, бедствия. И государства существуют поэтому. И языки. Ладно, Леха, хватит все же, - он повернулся. - Да, Леха, хотел тебе сообщить. Михаил Дронов в 1983 году, а именно 4 июля, оперировал в Афганистане капитана Левашова. У него было осколочное ранение в грудь. Скажи ему при случае, что время Левашова пришло именно в тот день, мы бы его все равно забрали. Он сделал все, что было нужно, если бы Левашов не выполнил свою задачу, он бы его спас. Не все в этом мире зависит от вас. Удачи!

Москва, август 2006 года.
Пару дней я отдыхал, валялся в кровати, сидел за компьютером. Надо было передохнуть от этих шокирующих дней. Ночью я больше не выходил на Духовную Землю. Может быть, Стаматис все-таки нашел способ все исправить… А поздоровев, я пошел в тренажерный зал, с Саней.
  - Здорово, Леха! – сказал Саня,
  - Здорово!
  - Давно тебя не видел.
  - Да я в деревне был, потом болел, молния в меня попала.
  - Какая еще молния?
  - Обычная. Ну я тебе это подробней расскажу, позже. Еще я был на том свете. Если ты меня посчитал идиотом, то больше рассказывать не буду.
  - Что?
  - Забей, все потом. Давай к делу.
  Я размялся, первое упражнение - жим лежа. После болезни всегда тяжело входить в тренировки. Первый подход – 50 килограмм, 12 раз. Второй – 80 на 8 раз. Вроде все легко. Ну так и должно быть. Третий – 100 килограмм, тоже на 8 раз. Я кое-что хотел проверить, ну вы понимаете о чем я. Четвертый – 120… Его я решил сделать на 5 раз. Все тоже вполне легко. А вот это после болезни вполне удивительно. Мышцы работают, немного ломит связки. Так и должно быть, нельзя сразу переходить на 200. Тем не менее, я вешаю 140.
  - Лех, ты что делаешь? Локауты?
  Локауты – это жим с маленькой амплитудой вверху траектории, амплитуда от 5 до 20 см.
  - Нет, Саня, это просто жим.
  - Ничего не понял.
  - Подстрахуй.
  Я надел атлетический пояс. Пару раз выдохнул. Ложусь, свожу лопатки, немного выгибаюсь, совсем немного. Если нужен будет мост, то подниму задницу, мы не на соревнованиях. Сделал пару резких взмахов руками, постучал по груди. Поехали… Раз… Два… Опускаю до касания, все как надо. На восьмой раз я понял, что на сегодня хватит.
  - Нифига себе! – крайне удивился Саня.
  - Вот так!
  - Стероиды? – он свел брови.
  - Нет, я же говорил, что был на том свете.
  - Да брось ты! Лех, что такое?
  - Саня, я тебе реально говорю. Нету у меня стероидов никаких.
- Что-то тут не чисто, - насторожился Александр.
Александр Захаров остался в полном неведении, что его очень заметно огорчило. Но говорить про Стаматиса смысла все равно не имело, он бы мне не поверил. Может когда-нибудь я и расскажу.
- Пап, а ты веришь в Бога? – отец сидел дома в мягком кресле и читал какой-то детектив.
  - А что такое, Леха?
  - Интересно мне просто.
  - Тебе не просто интересно! Не ври отцу, - отца невозможно провести.
  - Ладно, я скажу тебе, а ты меня в свою клинику отдашь потом.
  - Ты за кого своего отца принимаешь? – нахмурился он.
  - Хорошо. Та молния… Я после нее не выжил. Я умер.
  - Это было бы более верно, - по-медицински ответил отец, - Подожди, ты это о чем?
  - Это я о том, что я был на том свете, я знаю, что там.
  Пауза, он смотрит в мои глаза. Я знаю, он ищет признаки психических заболеваний.
  - Я же говорил, ты меня начнешь лечить.
  - Нет, сын. Не начну. Я тебе, скорее всего, поверю. После такой молнии редко выживают – это раз. Я много раз чудом избегал смерти – это два. Я верю в высшую силу. Там что-то есть.
  - Не поинтересуешься, что там?
  - Нет, мне это не надо.
  - Ты мне все еще не веришь. Тогда так. Я расскажу тебе кое-что.  1983 год. Июльская жара афганского солнца. Начало месяца, 4 число. К тебе в полевую хирургию поступает капитан Левашов, осколочные ранения в грудь. Ты взялся за дело, все сделал академически чисто, потратил кучу сил и нервов, но… Левашов умирает. Ты винишь себя, - отец сначала побледнел, потом позеленел. Книжка чуть не выпала из рук.
  - Откуда это все у тебя? Этого никто не знает!
  - Вот и я говорю. Только дослушай меня. Левашов должен был умереть, он выполнил свое предназначение, его задача на Земле закончилась. Его нельзя было спасти в принципе. Ему на небе не дали больше жизни. Просто пришло время. Нет твоей вины. Ты сделал все верно.
  Минута молчания.
  - Сын, ты не мог этого всего узнать.
  - Мог, я же говорил, что был там. Мне там и сказали. А я знаю, что именно, за это ты себя изводишь. Ты отличный хирург, но так вышло, именно тебе досталось это испытание. Бог тебя не оставил.
  Отец встал, слеза скатилась с мужественного лица. Он обнял меня. Очень крепко. Слова тут были совершенно излишни, к тому же отцу надо прочувствовать эту информацию, осмыслить. Очень сложно так сразу сбросить камень с души, когда столько времени он испытывал чувство вины то за себя как хирурга, то за всю медицинскую школу, то за все вместе.
- Все хорошо, отец. Все так, как и должно быть. 
- Спасибо тебе, мне надо отдохнуть немного, пойду-ка я спать, если ты не против.

Глава 4.
Москва, конец сентября 2006 года.
*****
Офис компании «Атлантис».
- О! Привет, Михал Василич! – Ефимов встал из-за стола и, широко расставив руки, приобнял генерала Дронова. – Давно тебя как не видно было. Чем же ты таким занимался, что не мог проведать старого коллегу?
Генерал-майор медицинской службы Петр Константинович Ефимов раньше возглавлял научно-исследовательский институт НИИ 41 Министерства обороны, а ныне является генеральным директором частной фирмы «Атлантис», которая является российским воплощением чешской компании «Atlantis Corp». Занимаются они в основном продажей медицинского оборудования, но у российского представительства круг интересов несколько шире, ведь часто русский бизнес построен на связях и не так уж важно в какой они области.
- Ну что же ты, Петр Константиныч, так накидываешься на старого приятеля. Ты и сам не многим лучше. Засел тут как жук, приторговываешь по-тихому, а друзей не зовешь.
- Василич, дорогой мой, помнится мне, я тебя звал.
- Да не по мне это все, Константиныч. Ладно, расскажи лучше как живется?
- Ну как. Коттедж построил себе недалеко от Москвы, машину обновил, - похвастался генерал.
- Ой, ну это понятно. Ты всегда любил хорошо жить.
- Не прибедняйся, Василич, сам-то тоже любил ведомственные блага.
- То ведомственные, а то такие… - многозначительно сказал Михаил.
- Какие такие? Ты, Василич, не путай. Как раз, собственноручно заработанные гораздо приятней ведомственных.
- Да ладно, Петр Константинович, я ж без задних мыслей. Просто бизнес – это не мое.
- Михаил Васильевич, в конце концов, мы с Вами не в том возрасте, что б пиписьками меряться, - рассмеялся Ефимов.
- Это точно. Ладно, расскажи зачем приглашал?
- У меня появилась одна научная тема, но я от науки-то отошел уже, меня больше продажи интересуют, да прибыль. Вот и хотел узнать, может ты чем посодействуешь?
- Что за тема?
- В 1989 году у нас в НИИ 41 был один ученый-радиотехник. Звали его Сергей Всеволодович Комаров. Занимался он, конечно, всякой мутью, типа чтения мыслей, супероружия для уничтожения живого и так далее. Но была у него одна интересная разработка – высокочувствительный приемник миллиметрового излучения. Он утверждал, что каждый биообъект является источником такого излучения.
- Были раньше такие темы, но, кажется, это все нехорошо попахивает, - высказал сомнения Михаил.
- Согласен, но мы на частные деньги недавно производили работы в этом направлении. Комаров осуществлял диагностику любых болезней с очень высокой достоверностью. Работа встала год назад, когда Комаров то ли с ума сошел, то ли запил. Сегодня у нас остались эти приборы, и я нашел новое финансирование на эту тему.
- Ну так найди Комарова, дай денег и пусть доделает.
- Нет, так нельзя. Он, можно сказать, украл у меня пять миллионов, а потом хотел еще десять. Я б лучше его вообще закопал.
- Ну а чего ты ГРУшников своих не напряг, вернули бы тебе деньги?
- Да причем тут ГРУшники? Это при Советах мы так действовали: быстро и жестко. А сейчас так нельзя. Да и нету у него уже ничего. Он ведь не себе их взял, а в приборы вложил, только делал он на них что-то свое, далекое от наших задач.
- Ааа, вот оно что… Ну а чем я тебе могу помочь?
- Может у тебя есть какие-то технари хорошие, они бы покопались, посмотрели, может вместе бы мы и доделали.
- Дай подумать… Технарей у меня нет, есть хирурги… Хотя, есть сын, который весьма неплохо соображает и учится по специальности.
- Да? Это здорово, давай встретимся с ним и поговорим. А то у меня-то тоже никого нет, даже по старым знакомствам «в сорок первом» (имеется ввиду НИИ 41).
- А-а-а, - протянул Михаил, - Это же ты там паранормальными явлениями?
- Да, занимался, но мы так ничего и нашли. Прошерстили всех этих экстрасенсов-экстрасексов – одни шарлатаны. Даже эта, как ее, грузинка Джуна, которая Брежнева лечила… Зря только деньги переводили.
- Ну не скажи, Константиныч, не так уж не обоснованно вы этим занимались.  Я тебе по секрету, как давнему другу и как человеку, давно отошедшему от дел, - Михаил сделал особый акцент на последнюю фразу и впился острым взглядом в глаза Ефимова. – Вот, что скажу: в Алексея попала молния, и он имел контакт с потусторонним миром.
- Да? Как интересно, а с чего ты так решил?
- Ему там передали сведения, которые он не мог знать…
- Понятно. Это все дела давно минувших дней, сейчас это уже никого не интересует. Да и не особо я верю в это все, мало ли что могло привидется. Давай приводи своего сына, поговорим.
Ефимов с виду не проявил заинтересованности к факту существования потустроннего мира, но Михаил Васильевич позже очень пожалел, что рассказал все это Ефимову, уж очень он обрадовался возможностям для Алексея… «Кто  ж тебя за язык тянул, старый пень!» - корил он себя. Видно, года начинают брать свое…
***** 

Легкий осенний ветерок струится по лицу, слышится приятное пение птиц, перед глазами прекрасный осенний пейзаж, светит солнце, в воздухе витает ненавязчивый запах леса. Все органы чувств получают наслаждение.
Это мы со Светой прогуливаемся по лесу кузьминского парка.  Хотя и в этом лесу находился подземный военный завод, и в нем постоянно обнаруживали бочки с отравляющими веществами, все равно эти моменты испортить невозможно. За месяц я уже и забыл про Стаматиса, про Духовную Землю. Я уверен, что Стаматис нашел способ все вернуть на круги своя и дал мне шанс продолжить мою жизнь… Надеюсь, сохранив при этом свое положение…
  - Леш, тебе не кажется, что ты изменился? – поинтересовалась Света.
  - А с чего ты взяла?
  - Не знаю даже. Глаза какие-то другие стали… Это все после деревни началось.
  - Светик мой, я тебе уже говорил, что та ночь в деревне была не обычна, хотя я не чувствую в себе изменений.
  - Ну понятно, что драка это не совсем обычное явление, да и в лесу потеряться тоже несладко.
  - Нет. Свет, причем тут драка? Я тебе уже говорил, что в меня попала молния, ты мне не поверила тогда, но это дела не меняет, - я обнял Свету за талию и прижал к себе.
  - Опять ты про эту молнию. Ну хорошо, даже если попала она в тебя и что?
  - Ничего, не забивай себе этим голову, - я поцеловал Свету, - Я люблю тебя, и никакие изменения во мне не могут этому помешать.
Мы целовались посреди леса, и ничто над нами не было властно. Любовь – серьезная сила. Где неподалеку послышался хруст веток. Из кустов выбрался маленький старик.
  - Вот молодежь, совсем распустилась. Прям посреди дороги не пойми чем занимаются, - проскрипел он и побрел дальше, бурча что-то себе под нос.
Вот дед! Такой момент испортил!

На следующий день отец рассказал мне о Петре Константиновиче Ефимове и его предложении. Потом подробно пересказал суть их беседы. И после обеда мы решили заехать к нему в офис – поговорить.
Офис располагался недалеко от станции метро Серпуховская, среди старых двухэтажных построек. Кабинет босса ничего особого из себя не представлял без человека, сидящего в нем. Большой стол, несколько стульев, шкаф со стеклянными дверцами, в котором по стандартному обыкновению содержатся бутылки дорого спиртного и какие-нибудь значимые фотографии. Как например, у босса – фотография, где он с Президентом. Но большее внимание приковывал, конечно, главный «экспонат» кабинета: высокий под два метра ростом, властные манеры, дорогая одежда, дорогой парфюм и острый пронизывающий взгляд.
Когда мы вошли, он привстал и протянул мне руку. Я протянул свою в ответ. Его огромная ладонь сжала мою до хруста. 
- Ефимов Петр Константинович, а нервную систему надо укреплять,- представился босс и показал на мою ладонь.
- Очень приятно, Алексей. Это Вы о чем? – поинтересовался я.
- Ладонь мокрая… Отличительная черта всех психов, - рассмеялся он.
«Очень смешно, конечно…»  - подумал я, а вслух сказал:
- Ну а кто сегодня не псих?
- Это точно, время такое. Присаживайтесь, - он указал на стулья.
- Я так понимаю, что Михаил Васильевич уже пересказал суть нашего дела? – властным, уверенным тоном сказал Ефимов.
- Да, рассказал.
- Отлично. Каково твое мнение?
- У меня очень мало опыта, но тема мне интересна, я бы мог попробовать этим заняться. И ребята у меня есть.
- Это неплохо. Сейчас задача стоит очень просто: определить есть ли онкозаболевание или нет. Ограничимся пока только одним – раком молочной железы.
В кабинет постучали. На пороге стоял лысый мужик средних лет, в джинсах и просторной рубашке.
- Петр Константинович, звали? – спросил он
- Да, Борис Алексеевич, заходи.
- Это наш специалист – онколог. Борис Алексеевчи Краснов, - представил его Ефимов. – Так, на чем мы остановились? Да. Только рак молочной железы… у женщин.
- А разве у мужчин такое бывает? – спросил я.
- Бывает, у них и рак матки бывает. У мужчин женские органы находятся в зародышевом состоянии, но раковые клетки и в них могут появиться, - ответил Краснов.
- Задача, как видите, простая. Взять базу данных по больным. Мы ее сейчас готовим, обработать и получить результат.
- Петр Константинович, почему вы готовите базу? Мне было бы лучше, если бы я сам знал все параметры эксперимента, - спросил я.
- Может и лучше, но у нас есть возможность действовать только так. Да и на что там тебе смотреть? Твоя задача – обработать сигналы…
Как он складно говорит-то. Как будто это все так просто…
- В общем так, - Ефимов стукнул ладонью по столу так, что все канцтовары подскочили, - Резюмирую. Забирайте прибор, разберитесь с ним. Как будет готова база, мы тебе ее передадим.
- Эээ, можно вопрос? – влез я.
- Конечно.
- Если это работа, то она подразумевает некую оплату… - вот такую истину сказал я.
- Разумеется. Но пока ты просто студент, который только лишь хочет работать. Докажи, что ты справился с прибором и можешь выполнить поставленную задачу, и я сразу подпишу договор.
- Хорошо, я Вас прекрасно понял.
В последствие, я подумал, кого можно привлечь к работе. Пока решил взять Саню. Долго сидел - рассматривал сам прибор – устройство, похожее на обычный блендер, только потолще. На боку надпись «ЛСИ», сокращение от Локатор Собственного Излучения, сзади какой-то позорный экранчик, как на китайских часах. На нем отображается сколько записей хранится в приборе. А спереди пластиковый кружок. В общем, покрутил, посмотрел. Переписал сигналы на компьютер – один сплошной белый шум. Мда-а, работать будет тяжело… Вот бы Стаматис подсказал…

Глава 5.
Москва, конец октября 2006 года
Неприятный дождь бил в лобовое стекло и сильно ухудшал видимость. Щетки работали на максимальной скорости, но все равно не до конца справлялись со стихией. Боковые зеркала давно уже были залиты водой, и в них я ничего не видел. Да мне было и не надо, я все равно стоял в пробке на улице Радио. Скоро я доеду до главного корпуса бауманки, и мне придется выйти из машины, подставив себя под грозную стихию: сильный дождь и пронизывающий ветер.
Сегодня день начинался с лекции по лазерным системам. Вел ее доцент Василий Анатольевич Луговской. Он был известный болтун, но слушать его лекции было достаточно трудно.
- Когда поляк с неудачной фамилией пан Яблонский написал свою первую статью по фотолюминесценции, весь научный мир изрядно подивился. Но неудачная фамилия не помешала ему в 1935 году объяснить фосфоресценцию, используя энергетические уровни, - я иногда просыпался, чтобы услышать какие-то отрывки его лекции и вновь проваливался в сон.
- Резерфорд даже не предполагал, что он передаст… - пауза резанула слух, и я быстро проснулся. Аудитория заметно оживилась. - … это дело Капице.
Всех повеселила фраза Луговского, и дисциплина заметно пошатнулась. Это что-то типа речи Леонида Ильича: «Социалистические страны идут нога в но-, нога в но-, нога в ногу со временем». На задней парте изрядно хохотали два парня, это Артем и Игорь.
- Так, на задней парте, что там за шум? – поинтересовался Луговской, - А-а-а, это любители всяких пионерских шуточек, типа «Встал я утром в шесть часов…». Не шумите, пожалуйста.
После Луговского сильно захотелось есть. А потом мы с Саней хотели прогулять лекции, дабы обменяться мнениями относительно «Лыски», именно так мы называли ЛСИ, по термину, обозначающему плоский срез на чертежах. Сегодня мы должны принять решение, в каком направлении нам стоит двигаться.
Наше обсуждение проходило в читальном зале. В общем-то, никаких хороших идей у нас не было, но что-то надо было решать. Вся теория этого дела основывается на гипотезах академика Девяткова, но он, однако, никогда не помышлял о диагностике. Сейчас подобные темы разрабатывает у себя Институт радиоэлектроники РАН, но, насколько известно, далеко они не продвинулись. Я высказал некоторые сомнения, что прибор обладает достаточной чувствительностью, с чем Саня охотно согласился.
- Давай исходить из того, что сигналы он регистрирует, а мы просто не можем к ним подобраться. Все равно ничего не теряем, - высказался я.
- Давай так. Но тогда бы нам кусок опухолевой ткани. Может быть, если регитстрировать сигнала много раз подряд, то мы что-то получим.
- Сань, сам понимаешь, что кусок опухолевой ткани мы не найдем. Но регистрировать подряд много раз – это выход, особенно если учесть, что длину записи в десять секунд мы пока не можем изменить. Накопление самый классический способ.
- Тогда нам надо как-то различать, что опухоль, а что здоровая ткань.
- Конечно надо, только мы этого не можем сделать, мы даже не знаем как это излучение выходить на поверхность. Мы будем действовать в пределах целого организма.
- Не согласен, но другого выхода, похоже, и правда нет.
- Да, осталось придумать, как будем обрабатывать сигналы…

Решение через неделю пришло ко мне неожиданно во время прочтения книжки Бендата и Пирсола по статистике. Я смотрел на достаточно простой рисунок совершенно обычной корреляционной функции, и ко мне пришла очень здравая мысль. Мы получили базу пациентов от Ефимова. Еще неделя у нас с Саней ушла на то, чтобы привести базу в рабочий вид и проверку моей гипотезы. Первоначальные результаты нас более чем удовлетворили. Мы в 95 % случаев выявляли онкологию у больных и в 10% у здоровых (это так называемые ошибки первого и второго рода). Те, кто знакомы со статистическими методами оценки медико-биологических данных, знают, что это отличный результат.  Правда выборка у нас была небольшая и совсем нерепрезентативная, мы успели обработать только пятьнадцать человек. Однако я принял решение доложить результат Ефимову, потому что посчитал эти достижения достойными оплаты.
- Как видите, Петр Константинович, результаты у нас есть, - я держал в руках небольшой отчет о проделанной работе. Такие же отчеты были у всех, присутствующих на совещании: Петр Константинович Ефимов, Борис Алексеевич Краснов, Александр Валерьевич Жердев – финансовый директор «Атлантиса», правда он был больше похож на сурка, чем на директора, но должность есть должность…
- Что ж, это прекрасный результат, - торжественно произнес Ефимов, -  я думаю нам надо продолжать в том же духе.
- Мы согласны.
- Через два месяца проведем контрольный эксперимент, используя двойной слепой метод.
- Хорошо, Петр Константинович, остался вопрос об оплате нашей работы.
- Разумеется, о чем разговор, вот Александр Валерьевич, с ним обсудите все финансовые вопросы.
Александр Валерьевич сидел тихо, как и положено сурку. Глаза его выражали какой-то полный скепсис. Он был частично оправдан, потому что он считал, Комарова обычным пройдохой, который ничего и не делал никогда, а все результаты получал обманным путем.  В общем, я с ним согласен, но деньги-то нам все равно нужны, тем более мы делаем работу. Когда мы остались наедине с Жердевым, он дал нам образец договора и технического задания, которое он уже успел подготовить. Я его посмотрел, все стандартно, но больше всего интересовал календарный план и сумма. От суммы я пришел в некоторое недоумение. Договор начинался с 1 октября, то есть задним числом, а заканчивался 31 января, но за все 4 месяца нам полагались какие-то совсем смешные деньги.
- Александр Валерьевич, такая сумма недопустима, - начал напор я.
- Алексей, это предварительный договор, сумма обсуждаема. Тем более что основная работа начнется после контрольного эксперимента.
- Я прекрасно понимаю, что основная работа начнется после, но сейчас тоже идет работа. Мое предложение увеличить сумму в несколько раз, и мы начнем.
Жердев призадумался.
- Хорошо, я переговорю с Петром Константиновичем, завтра я сообщу результат…

Глава 6.
Москва, июнь 2007 года.
*****
Служебный Крайслер 300c цвета мокрого асфальта без всяких крутых номеров и мигалок подъехал к большой арене хоккейного клуба «Ротор». Припарковался рядом с черным мерседесом S-класса с номерами серии АММ97. Очевидно, машина Виктора Генриховича Гольдмана, депутата Мосгордумы и по совместительству президента клуба. Открылась задняя правая дверь и из Крайслера вышел генерал-майор медицинской службы Михаил Дронов. На нем был светлый летний костюм и легкие ботинки. Он производил впечатление взрослого полного сил мужчины, не бедного, но и не бросающегося деньгами. Служебная машина с крепким водителем говорила о его принадлежности к какой-либо силовой структуре. По комплекции он, конечно, уступал генералу Ефимову, но внимательный и пронзительный прищур у них был похож. Хотя оба и не принимали участия в непосредственных боевых действиях, оба были на передовой и много насмотрелись. Дронов постоянно видел смерть, а Ефимов постстрессовые синдромы и мучения допрашиваемых с помощью психотропных средств. Что тут лучше неизвестно, все гадко.
Михаил поднялся на третий этаж и прошел по длинному коридору, пока не увидел надпись: Гольдман Виктор Генрихович. Вошел он без стука, его встретила миловидная худенькая секретарша в короткой юбке и белой блузке. Зачем Гольдману такая секретарша Дронов сразу понял.
  - Вам назначено? – тоненьким голоском спросила она
  - А я что к врачу на прием иду? – спросил Михаил.
  - Почему к врачу? Просто надо сначала записаться и согласовать встречу, - она не поняла вопроса генерала.
  - Назначено, Дронов – резко, с какой-то хрипотцой, сказал Михаил.
Может при других обстоятельствах на секретаря это и произвело бы впечатление. Этакий Ален Делон, эротичным голосом говорит: «Назначено, Дронов». Но сейчас она почему-то непроизвольно отпрыгнула. Может фамилия не такая какая-то?
- Виктор Генрихович Вас ждет.
Сразу бросились в глаза богатые убранства его кабинета, очень дорогая отделка, недешевые картины. Гольдман сидел посередине и занимал наверно половину кабинета, килограмм сто пятьдесят точно было в этом борове. «Как же он управляется с такой маленькой и хрупкой секретаршей?» - подумал Михаил. Потом стремительно разыгралась фантазия, и Михаил понял, что зря позавтракал.
Гольдман был младше Дронова лет на восемь, но смотрелся существенно старше. На его огромном лице гнездились небольшие круглые очки, скрывающие маленькие поросячьи глаза. Михаилу такие люди были противны в принципе.
- Добрый день, Михаил Васильевич, прошу, присаживайтесь, - с трудом произнес он. Потом достал платочек и вытер лоб, - Я очень, что Вы нашли время заехать ко мне.
  - Здравствуйте, Виктор Генрихович. Чем обязан?
- Да Вы не спешите так, Михаил Васильевич. Выпьете, может, что-нибудь?
- Спасибо, я на службе.
- Хорошо, тогда к делу. У Вас очень солидная больница, а Ваше отделение – одно из лучших в Москве.
- Мне это прекрасно известно, Виктор Генрихович.
- Но к Вам бывает очень трудно попасть, почти невозможно. А у нас профессиональная спортивная команда. Хотелось бы для нее самого лучшего.
- Что-то Вы, Виктор Генрихович, темните. Договаривайтесь с главврачом, и будет Вам обслуживание.
- Я же знаю, Михаил Васильевич, что Вы далеко не последний человек там, и без Вас такое решение может быть не принято.
- Виктор Генрихович, у нас с Вами сложная ситуация. Я прекрасно знаю, почему мы с Вами сейчас разговариваем. Давайте, прекратим шоу. Очень плохо, что Вы решили со мной договориться постфактум.
- О чем Вы, Михаил Васильевич?
- Бросьте Вы, Виктор Генрихович. Вы договорились с главврачом, чтобы мои сотрудники провели операцию по удалению опухоли гипофиза у гражданина Рыкова, да при этом еще и не шумели. Совершенно правильно, зачем шуметь, ведь опухоль вызвана долгим и интенсивным приемом соматотропина, а гражданин Рыков ваш хоккеист.
- А Вы очень грамотный человек, Михаил Васильевич. Но Вы немного не правы. Решение пришлось принять быстро, и я не успел с Вами согласовать его, но это, как Вы понимаете, вообще-то задача главврача.
- Прекрасно понимаю.
- Так вот я не хочу договариваться постфактум, а наоборот. Вдруг нам еще понадобится помощь Вашего отделения. Можем ли мы на нее рассчитывать?
- Можете, Виктор Генрихович, но все будет зарегистрировано по форме.
- Что ж, Михаил Васильевич, Вы очень принципиальный человек. Это большая редкость в нашем обществе.
- Помните, Виктор Генрихович, что давление через главврача тоже не пройдет. Он не имеет на меня достаточного влияния.
- Уважаемый, Михаил Васильевич, кто Вам сказал, что я буду оказывать какое-то давление? Это совершенно не в моих силах. Мы же взрослые люди, в конце концов.
- Я рад, что мы поняли друг друга. Удачи Вам на выборах…

Михаил вышел из кабинета. Разумеется, Гольдман прекрасно понял намек. Этой информации вполне достаточно, чтобы вообще больше не ворошить этот муравейник. А вот сам большой спорт все равно будет жить по тем же законам, что и всегда жил. Такие операции все равно будут проводиться и все равно будут скрываться от лишних свидетелей.   
*****

Прага, май 2008 года.
Наступило то самое время, когда назрела необходимость предоставить результат по разработке «Лыски», главному инвестору темы – президенту «Атлантис Корп» Ивану Ивановичу Мишустину. Мы с Саней вылетели в Прагу, разумеется, совместно с генералом Ефимовым и несколькими сотрудниками московского Атлантиса. Нам оплатили гостиницу в шестом районе Праги. Товарищ Ефимов, конечно, несколько поскупился на нас. Себе они забронировали обычный отель из пяти звезд в центре Праги, а нам досталась бывшая посольская гостиница, которая сегодня носила название Апарт-отеля и представляла собой типичные советские квартиры. Хотя шестой район производил весьма неплохое впечатление, здесь находились многие посольства, в том числе и наше, расейское, и он по праву считался наиболее русским.
У нас был один день на окончательную подготовку к мероприятию, но нам он, в общем, не потребовался, потому как все было готово еще в Москве. Прага оставляла, в общем, приятное впечатление, но с одной стороны вроде Европа -  старые замки, каменные строения, а с другой – панельные дома, какие-то глухие подворотни и исписанные стены.
По Праге с бешеной скоростью носились трамваи, расталкивая автомобили, водители отличались несколько другой, нежели в Москве, культурой. Но при этом их подростки производили какое-то жуткое впечатление. В каждой палатке, аналоге нашей Союзпечати, открыто продавалась порнография, а также чешские власти в скором времени собираются легализовать наркотики.
- Лех, что-то у меня мандраж какой-то перед завтрашней презентацией, - поделился своими переживаниям Саня.
- У меня тоже, Сань, больше всего оттого, что мы прибор новый взяли, а старый, с которым почти два года прошли, поломался.
- Да это вообще никуда не годится. Провалимся мы с ним завтра.
- Ну ты уж так не паникуй, может и не провалимся. Хотя, конечно, при таком исполнении они не могут иметь одинаковые характеристики…
- Ха! При таком исполнение он вообще не должен работать, но если ты не забыл, то их настройщики нам сказали, что не делали приборы идентичными, - мне тоже было трудно верить, что мы, скорее всего, провалимся завтра.
- Ты же видел как босс отреагировал. «Они одинаковые, я знаю, нечего лезть не в свое дело».
- Видел, вместе с ним и провалимся.
- Скорее всего, да, - вздохнул я, - Говорил же ему, что надо починить…
- Да будет он слушать, его только экономические показатели, так сказать, интересуют.
- Да вообще, что за криворукие лепили у этого прибора низкочастотный модуль?
- Да вся страна у нас криворукая, Лех, но отдуваться-то все равно нам, - не поспоришь даже с этим высказыванием.
- Ну что ж. Завтра и поглядим.

*****
Офис международной компании «Atlantis Corp» находился в самом центре Праги, в старом городе. Место для офиса, конечно, не очень хорошее, но когда есть деньги, почему бы не купить на них некоторую экзотику? Снаружи он ничего примечательного из себя не представлял, не будет же господин Мишустин переделывать фасад старого особняка и надстраивать десяток этажей, а вот внутри все было как надо. Не поскупился Иван Иванович. Хотя чего ему скупиться? В свое время он занимался не очень легальными делами в России, совершал незаконные банковские операции и попросту отмывал бабки. В общем, был типичным представителем российского олигархата. Но в 2003 году они с большой шишкой из Министерства Природных Ресурсов Российской Федерации провернули одну очень крупную незаконную операцию, используя все атрибуты крупного современного бизнеса: подставные фирмы и оффшорные зоны. Но дело приняло несколько неожиданный оборот, и олигарх попал в опалу. Признаться, не в сильную опалу, но и оставаться в России стало тоже опасно. Здесь вроде и договорился, и поделился, и вроде пообещали, но потом меняется так сказать конъюнктура, и все выходит боком. Как говаривал наш преподаватель сопромата: «Инженер попал в тиски».
Но Чехия приютила опального олигарха. Сегодня это хорошая страна для ведения бизнеса. Вроде как уже почти Европа, шенген совсем не загорами, никто уже и не сомневается во вхождение в него Чехии, а вроде и остались еще какие-то социалистические нотки. Не случайно в Чехии поселилась наша оргпреступность. Совершенно не случайно они отстраивают в Карловых Варах себе огромные коттеджи. И совершенно не случайно Карловы Вары уже давно находятся под их влиянием, вытеснив каких-то смешных чешских братков. Хотя слово «смешные» тут вообще вряд ли уместно.
Два представителя современного бизнеса сидели друг напротив друга в глубоких кожаных креслах в кабинете Мишустина. Из окна открывался вид на Карлов Мост, где традиционно толпились туристы. В руках они держали наполненные виски и льдом стаканы.
- Ну что Петр Константинович, надеюсь, завтрашняя презентация произведет впечатление на наших коллег?  - размеренно произнес Иван Иванович.
- Все должно быть хорошо, Иван Иванович, у ребят, правда, возникли некоторые проблемы, но они меня уверили, что решили их.
- Да, пусть твои самородки не балуют, завтра решится судьба больших денег.
В глазах Ефимова сегодня читалась некоторая неуверенность. Конечно, свалить на ребят отчасти свои проблемы – это нужно, но так ли это поможет, когда речь пойдет о крупных деньгах? Это он привык командовать подчиненными, будучи облаченным в генеральский мундир, который сам по себе без всякой властности давал возможность беспрепятственно командовать. А в новых реалиях Мишустин был гораздо более серьезной фигурой.
*****

На следующий день мы все собрались в офисе Атлантиса. Помимо знакомых нам личностей, был главный босс, какие-то врачи, переводчики. Стремно все это было как-то, тем более, что вероятность успеха была далека от ста процентов. Но как бы то ни было, презентация началась. Мы рассказали доклад, показали презентацию на проекторе, понаблюдали в глазах врачей скепсис.
- … на основании полученных данных, мы определили диагностическую чувствительность метода – 92 процента, что выше, чем у всех возможных диагностических систем для выявления рака молочной железы. Общая выборка составила пятьсот человек… - вдохновлено рассказывал свой доклад я.
Как дело дошло до практической презентации, начались вполне угадываемые события. Нам предоставили пять человек. Мы должны были сказать у кого есть рак, а у кого нет, да еще и определить в какой он молочной железе. О последнем функционале босс сказал нам за две недели до презентации, поэтому пришлось делать его наспех, и он, разумеется, толком не работал даже на прежнем приборе. У меня вообще не было уверенности, что это можно было сделать.
В итоге мы правильно диагностировали, или как говорят медики, диагносцировали лишь одного человека из пяти. Это был полный провал…
После того, как все разошлись, Мишустин подошел ко мне.
- Мда, товарищи ученые, вы даете, - как-то отрешенно сказал он.
Оправдываться не хотелось, слова прям не лезли наружу.
- Бывает и так, Иван Иванович, сырые разработки обычно ведут себя нестабильно.
- Ну обычно и сырые специалисты тоже перебиваются с хлеба на воду… - протянул Мишустин.
- Я Вас прекрасно понимаю, но и оправдываться тоже не собираюсь.
- Да Боже упаси оправдываться, Алексей, - он похлопал меня по плечу и пошел дальше.
Мы помогли навести порядок после презентации. Где-то через час появился Ефимов. Настроение у него было не очень боевое, но и горем он не был убит.
- Подвели вы меня, друзья мои, - сказал он.
- Петр Константинович, надо было отремонтировать тот прибор…
- Ну и почему вы об этом не подумали?
- Потому что у нас была всего неделя и это не наша часть работы.
- Завтра, в шесть утра такси заберет вас от гостиницы. Вы возвращаетесь в Москву.
Весь оставшийся день мы с Саней ходили прибитые пыльным мешком. Настроения никакого не было, мы зашли в бар и выпили по бутылке чешского пива и заели его какой-то копченой колбасой. Хотя к пиву я не испытываю особых симпатий. В десять вечера мы плюхнулись на кровати. До одиннадцати я ворочался и не мог уснуть. Решил выйти на улицу и найти круглосуточную аптеку, чтобы купить какого-нибудь несильного снотворного. Алкоголя было мало, он уже почти выветрился, в общем, слабое снотворное не должно оказать влияния на мой организм. Кроме прямого, разумеется.
Я походил по улице, минут через двадцать нашел здание с вывеской «Лекарна». Подошел к продавщице, потом понял, что не знаю, как попросить снотворное.
-Э-э-э… Здравствуйте… Добрый вечер, - произнес я.
- Добри вече, - ответила она. Я на миг подумал, что знаю их язык.
- Мне нужно снотворное.
- Я вам не разумим, - она развела руками.
Я начал показывать, что как у меня закрываются глаза, как я ложусь спать.
- А-а-а!! Прашки на спани! – она протянула мне коробочку, похоже, что со снотворным.
- Наверно на спани, откуда ж я знаю? – пожал плечами я.
- С вами двацет корун.
Я вроде понял, что она хочет двадцать крон и протянул ей.
- Просим! – радостно сказала она
- Декуи, - спокойно произнес я единственное слово, которое знал по-чешски.
Я вышел на улицу. Как же тяжело общаться, не зная языка. Вернулся в номер, выпил таблетку и через пять минут провалился в сон…

Где-то далеко.
Проснулся, ощущая полную легкость, не было следов пива в крови, жирной колбасы в желудке, мрака на душе и неразберихи в голове… Что-то мне это напомнило. Я обернулся и увидел себя на кровати и Саню, мерно сопящего в другом углу комнаты. Вот оно что! Два года уже не было этого…
- А вот и ты! – раздался голос Стаматиса, - давно же я тебя так близко не видал.
- А вот и я, - спокойно произнес я, - Что случилось, Стаматис?
- Ты что мне не рад? Вот так ты встречаешь старых друзей.
- Да может и рад, просто день неудачный был…
- Ой! Брось пургу гнать. Нормальный был день. Вот только я не понял, как ты сюда опять попал. Я вроде во всем разобрался… - Стаматис задумался, - а может это пиво и стресс так влияют?
- Откуда я знаю?
- Да я и не у тебя спрашиваю… Ты что же это, Алексей, думал, что этот чудо-прибор реально способен производить нормальную диагностику? Жизнь тебя ничему не научила…
- А почему бы и нет?
- Да потому что ему чувствительности на три порядка не хватает, -усмехнулся Стаматис.
- Ну и что? Проблема ее повысить что ль?
- Конечно! Ваши технологии этим пока не располагают. Ты лучше подумай вот над чем: Есть миллиметровое излучение, если аппараты, которые его излучают. Есть нервно-мышечная система, есть рецепторы Гольджи, есть клетки-сателлиты в мышцах… Ты понимаешь к чему я клоню?
- Пока нет, - честно признался я.
- Я думал, что ты сообразительней… Можно ли понизить барьер восприятия этих рецепторов и можно ли активизировать эти клетки?
- Откуда я знаю?
- Это был не вопрос, Алексеюшка, - хитро сказал Стаматис.
- Кажется, я начинаю догадываться, - видно снотворное подавило мою мозговую деятельность.
- Вот то-то и оно.
- И что ты мне предлагаешь?
- Ничего, я просто навел на мысль, дальше сам…
- Хорошо. Стаматис, а ты можешь воздействовать как-нибудь на людей.
- Ангелы могут воздействовать только на своих подопечных, да и это сложно. Если Ангела нет, то надо идти на ступеньку выше и просить у Куратора разрешение на воздействие…
- А почему у кого-то нет ангелов? Они разве не у всех? И кто такой Куратор?
- Конечно, не у всех… Далеко не у всех. Куратор – это создание, очевидно курирующее Ангелов-Хранителей.
- У вас там что, вертикально-интегрированная корпорация?
- Ну можно и так сказать, конечно, но все же не совсем так. Слово курировать не значит руководить.
- А кто пишет судьбу?
- А кто сказал, что ее кто-то пишет?
- Да ты сам говорил, что судьба регулирует наше бытие…
- Говорил, это, конечно, не случайный процесс. Она так сказать генерируется автоматически, потом Ангелы ее правят, если у человека, конечно, будет Ангел. Но! Она не определяет бытие, она лишь дает вектор. Как и любая динамическая система с огромным числом параметров, жизнь очень неустойчива. Достаточно сильное воздействие изменит направление, а очень сильное – может вообще все перевернуть. Вот ты же волен кинуться под машину, кто тебя может остановить? Задача Ангела принимать превентивные меры, если у человека есть Ангел, то вероятность изменения вектора понижается, но все равно остается достаточно большой.
- А зачем тогда вообще ее прописывать? Все-таки получается, что мы не хозяева собственной жизни.
- Ну а если отец советует тебе выбрать именно эту школу или этот институт или даже эту работу, и ты его слушаешь – ты хозяин собственной жизни или нет?
- Это сложный вопрос, скорее да, ведь отец определяет не все мое бытие…
- Да, он дает вектор, как человек более знающий. Ты можешь его и не слушать…
- Если вы просчитываете жизни, то почему все остальное - случайные процессы? Погода, катаклизмы и прочее.
- А кто сказал, что они случайные? Понятие случайный процесс придумали люди, чтобы описать свое непонимание. Все процессы детерминированы и стремятся к равновесию по определенным законам.
- Интересно, а еще такой вопрос на засыпку… Организм состоит из различных уровней – орган, клетка, молекула, атом и так далее. Никто не решил, как именно появляется живая клетка из неживой материи. А мне интересно, что скажет на это Ангел-хранитель, - Стаматис немного улыбнулся.
- Вся проблема в том, что клетка – живая, а вся материя, из которой состоит клетка тоже живая. Поэтому проблемы нет. Значит, каждый уровень, пусть молекула, находится в постоянном движении – колебательном, вращательном. Она реализует свою программу жизни, она выполняет свои функции, она может существовать отдельно от всех, она может расщепиться или присоединить что-нибудь. Она и есть живая. Она живет! С атомом тоже самое. И со всем тоже самое. Здесь, однако, другая неясность. Вот клетка, она состоит из молекул и она живая. А камень - неживой. Он ничего не делает. Он не в движении. Тем не менее он состоит из живых структур. Каждая живая молекула имеет ряд различных характеристик, например, пространственная симметрия, или пусть даже просто структура. Вот из определенных, обязательно несимметричных, живых молекул может быть построена клетка, а из других живых молекул может быть построен только камень. Суммарно конгломерат этих молекул не будет стремиться минимизировать энтропию, и камень останется камнем.  Вот такой ответ. Хотя вопрос, конечно, очень сложный.
Стаматис огляделся.
- Все, Алексей, время на исходе, скоро рассвет, твой мозг перейдет на другой режим. Пора заканчивать. Не знаю, встретимся ли мы еще, но на всякий случай попрощаемся…
Стаматис пожал мне руку и приобнял меня. Я сделал ответный жест. После он растворился в облаках.

*****
Глава 7. Хоккейные будни.
В нашей стране слово «хоккей» означает, пожалуй, даже больше чем «футбол».  Хотя футбол у нас, несомненно, любят, но к хоккею какое-то особое отношение. Я, конечно, имею ввиду хоккей на льду с шайбой, который приехал к нам из Канады, а на не наш хоккей с мячом. Наверно, так думал и гидротехник Сергей Ремзин, когда в 1993 году отправлял своего сына – Максима в хоккейную школу «Ротор», когда даже на еду не хватало денег, а в родном Всероссийском научно-исследовательском институте гидротехники и мелиорации перестали платить зарплату, когда его отдел гидрометрии занимался всем, кроме дела.
Тем не менее, Максим получил место в школе и стал тренироваться под наставничеством известного в бывшем хоккеиста Юрия Антонова.
Юра Антонов в составе сборной Советского Союза семидесятых годов, будучи молодым и очень переспективным хоккеистом, стал чемпионом мира. Его имя было очень известно в советском хоккее, ему доверяли лучшие наши тренеры. Правда больше стать чемпионом мира ему не удалось, а мечта стать олимпийским чемпионом, так и осталась мечтой. Но чемпионом Союза он был четыре раза. Это то, что на поверхности, но мало кто знает, что в 1984 году у Юрия Антонова в автокатострофе погиб восьмилетний сын, а его жена получила серьезные травмы. Но, так и не смирившись с гибелью своего сына, она умерла от сердного приступа через несколько лет после аварии. Юрий тогда начал сильно пить и, разумеется, с карьерой хоккеиста ему пришлось закончить в тридцатилетнем возрасте. Через пять лет он нашел в себе силы бросить пить и понял, что без хоккея не сможет жить, поэтому теперь работал детским тренером.
Максим делал огромные успехи в освоении льда, и в составе команды под руководством Антонова в 1997 году победил на городских соревнованиях среди детей 1986 года рождения. Сергей Ремзин уже не мог платить даже крохи за обучение Максима, но Антонов, понимая, какие перспективы у его сына, денег не брал. Антонов, конечно, тоже хотел, чтобы у него были ученики, которые могли бы стать одними из лучших в новом хоккее. Максим Ремзин был той самой надеждой Юры...
   Время с тех пор не прошло даром. Юрий Антонов смог воспитать Максима как и хотел. Ремзин стал настоящим мастером кистевого броска. Еще к его таланту добавилось отличное владение коньками. Эти два замечательных качества сделали из него великолепного хоккеиста. Самый крупный успех Максима – это победа в составе юношеской сборной на первенстве России в 2002 году. А в 2003 он перешел во взрослую команду профессионалов «Ротор», где попал под опеку главного тренера команды – Анатолия Вербова, партнера Юрия Антонова по советской команде. Вербов пропагандировал совсем другие принципы воспитания. Он ценил прежде всего победу, а не спортсменов, что, конечно, с одной стороны плохо, а с другой наоборот. Именно ему команда обязана победам, хоть и не столь многочисленным.
Сам Анатолий был уже не так молод, года перевалили за полтинник. Он не выглядел уж очень бодро, скорее наоборот, а седая голова и глубокие морщины лишь подтверждали это.
Тем не менее, он абсолютно не стеснялся пустых криков и постоянно использовал их в подготовке спортсменов к матчам. И, надо сказать, не только в подготовке, но и на самой игре, в особенности между периодами. Заходить в раздевалку, когда в ней Вербов и его команда, не рисковал никто. Причиной этому, вероятней всего, послужил случай двухлетней давности. Говорят, что после второго периода матча Ротор – Тигр полуфинала российского первенства в раздевалку зашел уборщик, которому понадобились его принадлежности. Ротор проигрывал тогда со счетом 2:0, а Вербов, как всегда, хотел победы. В порыве не то ярости, не то чего-то другого, Вербов запустил в уборщика его метлой, а потом ведром. Уборщик тогда отделался, так сказать, легким испугом. Но хоккеисты под впечатлением в третьем периоде сравняли счет, а в овертайме вырвали победу у Тигра.
Пожалуй, самый яркий представитель Ротора - это Никита Семенов, капитан команды. В свои тридцать четыре года Семенов был чемпионом мира и трехкратным чемпионом России.
Семенова, кстати звали в НХЛ, а именно в славный Детройт Рэд Вингз, но он решил остаться в России. Это было еще в 1993 году, когда команда России вместе с Семеновым выиграла золото чемпионата мира. Тогда вся, без исключения, команда уехала играть за границу в погоне за деньгами. Остался только Семенов. Что его побудило остаться в нищей стране, он никому не говорил. Может это просто патриотизм?
Конечно, одного Семенова было маловато для хорошей игры всей команды, но с 2003 года, с приходом правого нападающего Максима Ремзина, центральный нападающий Никита Семенов получил хорошую поддержку. Эта двойка, хоть и не была самой лучшей в России, но играли они сыгранно и приносили долгожданные победы, которые были так нужны «всеми любимому» Вербову и хозяевам клуба, которые решали свои задачи победами Ротора...
    Вообще, хоккей в России -  это не совсем хоккей. Это, скорее, средство для достижения других целей. Но для игроков это не так важно, они получают зарплату, им создаются более или менее достойные условия для тренировок, и, в конечном счете, они играют и, главное, побеждают...

Глава 7.1.
Москва, сентябрь 2007 года
    Максим проснулся от громкого звона будильника, который вечно звонил не вовремя, но вставать надо было срочно. Сегодня предстоял шестой матч чемпионата России между Ротором и Шинником из Омска. Максим после вчерашней тренировки был еще немного уставшим. Вербов устраивает слишком долгие тренировки. По крайней мере, так казалось Ремзину. Чемпионат только начался, конец сентября, а у него уже усталость...
    Мама позвала Максима за стол, где стоял обычный завтрак хоккеиста, который ему посоветовал врач команды. Вообще за питанием следили пристально. Не разрешали долго гулять и употреблять алкоголь...
    Позавтракав, Ремзин собрал большую сумку, как и почти пятнадцать лет назад, и отправился на арену «Ротор». В метро, конечно, в час пик было тяжеловато с такой огромной сумкой...
Установка была какая-то невнятная, то ли выигрывать, то ли проигрывать. Макс так и не понял. Но в любом случае они проиграли…
  - Слушай, вроде бы играем четыре года в одной пятерке, а я что-то так ничего и не знаю о своем капитане, - Макс и Никита сидели в кафе, неподалеку от арены.
  - Ой, Макс. Да что обо мне знать-то? Обычный хоккеист, да и не хотел бы загружать тебя подробностями, которые тебе же могут потом помешать.
  - В команде говорили, что у тебя жена, сын, а что-то никогда я их не видел на матчах. Ко мне родители почти на каждый матч ходят, а у тебя семья, - Никита задумался, сделал серьезное лицо, как будто не хотел, чтобы его об этом спрашивали, но, помолчав несколько минут, он все же начал говорить.
  - Понимаешь, Макс, жена у меня была, и сын у меня есть, только они уже десять лет живут в Америке. Жена моя нашла себе российского эмигранта, который уехал играть в НХЛ. Она, видите ли, всегда хотела жить в Америке, и ждала, пока мне предложат контракт, но узнав, что я эти контракты использовал в туалете вместо бумаги, собрала вещи и ушла. Честно говоря, тогда хотелось от злости клюшку об нее сломать, но пожалел клюшку. А сына она забрала с собой. Вот и остался я один...
  - А почему сына забрала, ты ведь мог его себе оставить?
  - У меня не было времени тогда вступать в судебные тяжбы, да и нет уверенности, что я бы их выиграл. Я хоккеист, постоянно переезжаю с места на место, кто же мне оставит сына?
  - Слушай, Никит, а может с женой оно и к лучшему? – вернулся к разговору Максим.
    - Знаешь, может оно и к лучшему, но я тебе не могу ответить на этот вопрос, не думал... Ты мне лучше расскажи как у тебя с учебой.
    - Ну как можно учиться, если почти каждый день мне приходиться играть. На вечернем иногда появляюсь, может потом диплом дадут, но знаний-то все равно нет. Как без хоккея жить не знаю. А вот скажи, меня интересовал вопрос, я вот если играю два дня подряд, то совсем устаю, а команда вроде как и не очень.
    - Про усталость скажу тебе, играй пока как можешь, здесь все не так просто. А вот про образование – оно тебе необходимо, вечно в хоккей играть не будешь. Так что, думай над этим.
  - Ну про учебу мне понятно, у тебя такое же мнение как у моего отца. А вот про усталость мне поподробней. Неужели я что-то еще не знаю?
  - Не надо тебе поподробней. Тебе хорошо играется и будет играться, пока не будешь задумываться. Ну устаешь, что с того, все устают.
  - Да ну, не говори. Все не устают. Наш защитник Колян видел как играет. Если у нас подряд два матча, то он в конце третьего периода второго матча такой же свежий как и до них.
  - Так вот, ты никогда не обращал внимания на глаза нашего защитника во время игры? Не обращал, конечно. А вот теперь обрати. Почему думаешь, с ним никто не разговаривает во время матча, а в последнее время уже и на тренировках и на улице? Наш Колян – это, так называемый, вербовский волк. Это понятие известно не только в нашей команде, но и практически во всем чемпионате.
    - И что все это значит?
    - А ничего это не значит. Не влезай куда не надо. Я думаю, что Вербов тебя просветит скоро.
    - А ты не хочешь?
    - Нет, Макс, не хочу. Давай лучше езжай, отдыхай, а то ты какой-то уставший. Через два дня игра с лидером – Стрелой. У них есть действительное преимущество над нами и не только. Я думаю, что они будут чемпионами 2007-2008. Но нам все равно надо будет стараться победить, а без тебя мы ничего не сделаем.
  - Ладно, Никит, я тебя понял.
    Максим вышел из кафе и окинул взглядом огромную арену. Она по-прежнему казалась ему огромной, как и пятнадцать лет назад…
    Вечером он лежал в ванне, наполненной какой-то пеной, которую дал ему спортивный врач команды – Виктор Карпов. По словам Карпова, эта смесь способствовала быстрому восполнению сил после физической нагрузки. Хотя Виктор явно лукавил -  способствовала она не сильно. Макс уже давно использует данную технологию, но усталость только накапливается, а ритм заданный современным хоккеем держать все труднее. Ремзин также думал над словами своего капитана по поводу усталости, защитника Коляна. Он  не понимал, почему Семенов не хочет многое рассказывать ему. Хотя уже и начинал осознавать, что все тут не так просто...
    Следующий день Макс провел почти в постели, он хотел восстановиться для игры с лидером чемпионата. Но это ему не совсем удалось, и в день предстоящий игры он пошел не очень отдохнувшим. Хотя и считал, что он полностью готов к игре.
    Тренировку перед матчем тренерский штаб решил провести у себя в Москве, а потом на автобусе добраться до Ярославля за четере-пять часов до матча. Хотя и выбор был явно не лучшим, свои плюсы у него были, которые и видел Вербов. На тренировке Вербов заметил, что Ремзину явно не хватает обычного для него запала и решил побеседовать с Карповым.
    Кстати Карпов тоже играл в хоккей, но не долго. Потом получил медицинское образование и стал врачом. Пока Вербов играл в советском ЦСКА, Карпов работал в городской больнице, а затем увлекся спортивной медициной. После того как Вербов стал тренером Ротора, Виктор уже был высокопрофессиональным спортивным врачом, работавшим с олимпийской сборной по бегу. Скандальный случай заставил Карпова покинуть сборную и по старому знакомству получить место спортивного врача хоккейной команды Ротора. А случай был такой: в 2000 году перед летней олимпиадой Карпов готовил бегунов – спринтеров. Результаты у наших бегунов оставляли желать лучшего и, тогда Карпов получил команду от тренеров олимпийской сборной улучшить результаты посредством фармакологии. Карпов, конечно, не стал отказываться и применил известные ему средства улучшения результативности. Карпов, все тренеры сборной, даже олимпийский комитет России разрабатывали план, чтобы антидопинговый комитет не заподозрил следы применения данных средств. Но, к сожалению, то ли опыт наших специалистов в этой области был никудышным, то ли антидопинговый комитет работал слишком хорошо, что вряд ли, так как допинг использовали все, а попались русские, двух наших спортсменов поймали на повышенном уровне гемоглобина и содержании в крови анаболических средств. Им пришлось покинуть олимпиаду, а Карпова представили виноватым и громко вышибли из сборной.
  - Слушай, Вить, посмотри на Максима. Что с ним такое?
  - Толь, ну ты даешь! Он играет без передыху, тренируется по четыре часа и еще на резервах собственного организма, что же ты хочешь?
    - Я хочу, чтобы он приносил мне победы, а таким он скоро ничего приносить не будет.
  - Ну поговори с ним, потом ко мне приведи, мы с ним обязательно разберемся.
    - Посмотрим... Посмотрим...
  Итак, начинался матч, между Ротором и Стрелой. Судья пригласил команды на лед... Игра у Ротора сразу не заладилась, против Макса применяли жесткие силовые приемы, капитан старался защитить его, но часто получал и сам. Первый период закончился со счетом 2:1 в пользу Стрелы, но по счету было сложно определить насколько Стрела лучше готова. В раздевалке случился обыкновенный разнос от тренера.
    - Что это такое??? Как вы играете?!! Кто так учил?!! Почему атаки срываются? – беспрестанно кричал Вербов, - Капитан, куда ты смотришь? Где твоя игра, где Ремзин? Кто просил драться?
    - Кто же виноват, Анатолий Максимович, что Стрела лучше готова к игре, – спокойно ответил Семенов.
    - Да что лапшу на уши вешаешь, Семенов?! Я знаю, как готовы команды. Ни черта они лучше не готовы!!! Ремзин, почему такая слабая игра???
    - Да его же лупят все кому не лень! – ответил за Макса Семенов.
    - Все я вижу. Это не оправдание! Семенов еще раз такая выходка повториться, я тебя выкину к чертям из команды!!! Понял?
    - Понял, только Макса надо прикрывать, иначе получит травму! – начинал повышать голос капитан.
  - Я сам знаю, что делать! Будешь тренером - будешь делать все что захочешь. А пока я здесь тренер, и я решаю, как играть... Значит так, через ярославкий правый фланг не проходить – там Захаров. Поэтому играем через Ремзина… - начал свои тренерские изыски Вербов.
Крики не очень действенный метод воспитания и мотивации, однако, Вербов об этом никогда не задумывался. Итоговый счет матча – 3:1 в пользу Стрелы.
    После игры команда сразу же поехала в Москву на своем автобусе.  Уже в Москве Вербов вышел из автобуса и направился к президенту Ротора - Виктору Генриховичу Гольдману. Надо сказать, что Гольдман ничего не смыслил в хоккее, но он очень хорошо разбирался в деньгах и связях, что и определяло его цели в чемпионате. Гольдман завладел Ротором шесть лет назад и уже устал повторять Вербову, что ему нужна победа. Как он стал владельцем клуба и какое у него прошлое – это сейчас не так важно. Да и к тому же ничего чистого тут нет. Хотя, нельзя не заметить, что свои руки он старался всегда держать в чистоте. И кстати, был депутатом Мосгордумы.
    Вербов зашел в большой кабинет большого начальника. Гольдман держал в руке трубку набитую, наверное, дорогим табаком, но не курил. Смотрел пристально сквозь свои маленькие круглые очки, которые как всегда подходили его мальньким глазкам…
    - Ну, что, Анатолий Максимович? Присаживайтесь, - с улыбкой произнес Гольдман.
    - Спасибо, Виктор Генрихович.
    - Рассказывайте, как дела у нашей доблестной команды.
    - Стараемся, играем. Делаем все, что можем.
    - Я вот думаю, что не все. Сегодня проиграли с треском лидеру чемпионата, а в общей таблице мы на одиннадцатом месте из шестнадцати. Разве это все, что можем?
    - Виктор Генрихович, у нас сейчас сложная ситуация, поэтому мы делаем все, чтобы это исправить. По нашим представлениям скоро начнутся победы.
    - Так... Ситуация у тебя действительно сложная. А за твои представления я очень рад, молись, чтобы они сбылись.
    - Да-да, конечно.
    - Ну что, конечно? Мои условия такие: Ты выигрываешь чемпионат России в этом году и остаешься на тренерской работе в моей команде, а если не выигрываешь, то катись отсюда к черту.
    - Виктор Генрихович, вы ставите слишком сложные задачи. Всем уже ясно, что победитель в чемпионате Стрела.
    - Я свои слова забирать не собираюсь. Если надо играть договорные матчи – обращайся ко мне, я тебе помогу. А задача нормальная.
    - Я понял, только не требуйте слишком быстрых побед. Я готовлю ребят, и они выйдут на пик к плейофф.
    - Я рад, что мы друг друга поняли.

    Макса не покидали мысли насчет сегодняшнего матча. Усталость начинала мешать ему полноценно проводить матчи. Он был слишком слаб против лидера. Макс теперь понимал, что быстро кататься и метко бить – это еще не весь хоккей. Скорее надо было что-то другое. Его интересовала также яркая фигура ярославкого хоккеиста – Евгения Захарова...
    О нем много слухов ходило в предыдущем сезоне. Играл в профессиональный хоккей он с 1998 года, 1981 года рождения. Воспитывался в спортивной школе Спартака, там же и играл во взрослой команде до 2003 года. После наступления небольшого кризиса в команде, он тут же ее покинул и перешел в Стрелу. На Чемпионат мира Евгений так и не попал, хотя возможность сделать это у него была в 2002 году, когда он был лидером Спартака. Сейчас Захаров -  один из лидеров своей новой команды. Надо сказать, что он в последний год сильно прибавил. Пока тренеры Стрелы решили сделать из него тяжелого атакующего форварда. И акцент сместили на силовую борьбу. Благо, возможности для этого были…
    Эта информация лежала на поверхности, на всех информационных сайтах интернета, и узнать ее не представляло никакого труда.
    Новый день предполагал еще одну тренировку. Скорее это был разбор полетов недавнего поражения, и корректировка игры, так как предстояло играть с магнитогорским Сталеваром. Эта команда была не столь опасна для Вербова нежели  Стрела, но он решил основательно подготовиться.
    - Здравствуй, Максим, проходи, садись, – Вербов вызвал Макса к себе.
    - Здравствуйте.
    - Максим, скажи мне, как у тебя впечатление от вчерашнего матча?
    - Плохое у меня впечатление. Мы же проиграли.
    - Ну, проиграть - не значит плохо играть. А вот вы играли вчера плохо.
    - Согласен.
    Как будешь исправлять?
    - Пока не знаю, вы же тренер - может подскажете.
    - Да-да, подскажу. Я заметил в последнее время, что у тебя вялость какая-то.
    - Да, устаю сильно, не восстанавливаюсь.
    - Почему к нашему врачу не обратился?
   - Да, я обращался, он посоветовал несколько методов, но они не помогают.
    - Ну, конечно, пашешь как волк,  такие мягкие методы и не будут помогать.
    - А какие будут?
  - Ну, средства есть всегда, тебе надо все-таки обратиться к Карпову.
    - Что же это за средства такие?
    - Ну, к примеру, эфедрин, гуарана или еще что-нибудь.
    - А почему же раньше не было предложений использовать их? Не безопасно?
    - Ну, ты интересный человек, Максим. Если бы ты сказал, что устал, то тебе бы его дали, а я пока замеч, - протянул Вербов, - Ничего страшного тут нет, все пьют эфедру перед матчем.
    - Что, вся команда?
    - Почти вся. Перед ответственными матчами все.
    - А защитник – Николай Артемьев тоже эфедрин пьет?
  - А что тебя смущает?
  - Да так. Ничего.
  - Что такое, Максим? Артемьев эфедрин не пьет уже года два. – Вербов понял, что Ремзин заподозрил что-то неладное.
    - А что же он пьет?
  - Я не его отец, поэтому у него и спроси – он, наверное, лучше знает.
    - Анатолий Максимович, неужели вы хотите сказать, что за игроками нет контроля?
  - Максим, если ты захочешь что-нибудь выпить, кто тебя контролировать-то будет? Если будешь из-за этого плохо играть я тебя из команды выгоню, а если это тебе поможет, то пей сколько хочешь.
    - Интересно это все.
    - Да уж интересно, мне теперь тоже интересно: что же пьет наш Артемьев.  Макс, есть еще разговор.
    - Я слушаю.
    - У тебя последнее время есть еще одна проблема. После того как ты стал нашим, можно сказать, лидером, ты слишком часто нарываешься на силовые приемы, которые заготавливают для тебя соперники, и что самое страшное – ты слишком часто сильно стучишься об лед и борты. Я понимаю, что противостоять этим приемам сильных форвардов или защитников сложно, но так до травмы недалеко, в том числе и черепно-мозговой. А здесь сам понимаешь...
    - И какие предложения?
  - Предложение вот какое.  Тебе нужно начать заниматься штангой. Набрать мышечную массу и стать покрепче. У нас вся команда занимается, а тебя я пока не привлекал к этому делу, хотел чтобы ты не отвлекался от хоккея.
    - Хорошо, я согласен.
    - Но есть одно «но».
    - Какое же?
  - Смотри. У тебя есть огромный шанс в этом сезоне попасть на чемпионат мира, до чемпионата мира считай где-то восемь месяцев. Быстро накачать мышечную массу у нас не получится, поэтому есть предложение использовать некоторые средства для улучшения результативности, чтобы хорошо подготовить тебя к чемпионату.
  - Это что значит? Какие средства?
    - Не волнуйся, все будет под наблюдением наших специалистов, ничего страшного не будет. У нас самые лучшие специалисты: доктор Карпов, мастер спорта по пауерлифтингу и бодибилдингу – Олег Видов. Олег работает инструктором в нашем тренажерном зале.
    - Не знаю, надо подумать.
    - Да, ты подумай, а вообще выбор у нас невелик, поэтому думай хорошо и быстро.
    Макс вышел из кабинета Вербова и направился на лед. Вслед за ним вышел и сам Вербов. Главный тренер решил, что на тренировке следует получше отработать игру в меньшинстве и атаку через правый фланг, то есть через Ремзина. После тренировки к Максу подошел Карпов и дал небольшую бутылочку. По его заверению, это надо было выпить перед матчем, чтобы вызвать прилив сил. Ремзин все-таки послушал Вербова, да и к тому же Карпов сказал, что ничего опасного тут нет. А вот насчет анаболических средств Максим не стал торопиться, хотя, стоит заметить, сразу эту идею не отмёл. Через день после матча он планировал навестить Олега Видова, чтобы начать заниматься в тренажерном зале.
    Матч, как и хотел Вербов, закончился победой Ротора со счетом 4:2. Макс, выпивший эфедрин перед игрой, был просто восхитителен. У него было просто множество сил, чтобы сделать победу. Ремзин получил в этом матче четыре очка: три гола и одна передача. Ему казалось в тот момент, что все его проблемы отныне решены, и он может играть полноценно.  Хотя он теперь тоже почувствовал, что ему не хватает физической мощи, поэтому твердо решил посетить Видова.
    Переодевшись, Макс вышел на улицу, где сильный дождь барабанил по навесу над входом в арену. Было достаточно холодно, по крайней мере, для октября. Через пелену дождя Ремзин увидел Семенова, который торчал под капотом своей иномарки. Макс подбежал к нему и после недолгих разбирательств с автомобилем, они, промокшие, сели в машину. Никити любезно согласился подвезти Макса до дома.
    - Сегодня ты всех нас поразил своей игрой, что с тобой такое случилось?
    - Мне Вербов дал эфедрин.
    - Что-то подобное я предполагал. Смотри, Макс, не увлекайся, последствия могут быть плохими.
    - А что там может случиться?
    - Не буду занудствовать. Мое дело предупредить.
    - А ты сам пьешь?
    - Сам иногда пью. Макс, мне уже тридцать четыре. Невозможно постоянно играть хорошо и не уставать. Все пьют.
    - Ну вот видишь, все пьют.
    - Да, но это не значит, что это безопасно. Что тебе еще Вербов сказал?
    - Он сказал, что мне нужна мышечная масса, чтобы не стать жертвой травмы.
    - Здесь он прав, вся команда занимается.   
- Он правда сказал, что нужен допинг для того чтобы подготовить меня к чемпионату мира.
    - Узнаю Вербова. Что же еще мог сказать Максимыч? Конечно, тебе решать, но я бы не стал делать глупости. Вербов, несомненно, в чем-то прав, но это не стоит того.
    - А в чем прав Вербов?
  - Он прав в том, что обрасти мышечной массой тебе за пять месяцев нереально без фармподдержки. Он, правда, преследует, скорее всего, свои цели. 
  - Так значит надо соглашаться?
  - Ничего это не значит, поговори с Видовым. И держись подальше от наставлений Вербова. Запомни одно: Вербов не любит игроков, он любит их победы.
  - А какие свои цели может преследовать Вербов? И кто такие «вербовские волки»?
  - Насчет целей не знаю. А вот насчет «волков» я тебе все расскажу. Когда Вербов пришел в команду, ситуация в ней была почти критической. Игроков почти нет, играть некому. Все кто есть играют на уровне низшей лиги. А руководству были нужны победы.  Поэтому Вербов тут же вызвал своего дружка – Карпова (хотя врач он хороший) и начал активную подготовку кадров. Но подготовка заключалась не в воспитание молодых игроков или обучении уже играющих, это долго. А в использовании всяческого допинга, благо Карпов был специалистом в этой области. Через пару месяцев команда начала преображаться. Первые вербовкие «кролики» - это Иван Прохоренко и Владимир Кусков. Ну, Ваню ты знаешь. Вербов впервые перенес из НХЛ термин «полицейские», которым и сделал Прохоренко. Сам Ваня в хоккее ни бум-бум, он - мастер спорта международного класса по силовому троеборью, трижды чемпион России по жиму штанги лежа, а хоккею учился постольку поскольку. Ваня постоянно сидит не стероидах, хотя силовым троеборьем уже давно не занимается. Ты же видел его в раздевалке, около 125 киллограмм веса. Какой из него хоккеист? Но ему и не надо было быть им. Хоккеистом был Владимир Кусков, но ты о нем ничего не слышал, потому что пять лет назад он умер. Отчего, мне неизвестно, но, вероятно, от шаманства Вербова-Карпова. Это два самых ярких представителя «вербовских волков», один забивает, другой его защищает. А всего их было около десяти. Известные тебе представители – Николай Артемьев и Владислав Рыков. Один  сейчас сидит на кокаине, а второй - в прошлом году закончил свою карьеру. Не знаю я, что с ним случилось,  но вывели его по-тихому. Я думаю, что у Артемьева мозг уже давно размером с хоккейную шайбу. Так что, теперь ты играешь с остатками неприятного прошлого – Прохоренко и Артемьевым.
    - Ничего себе, удивительно.
    - А что тут удивительного? Все как обычно, просто Вербов не ценил людей... Никогда.
    - А как же Артемьев? Почему у него не находят наркотики, почему он еще так неплохо играет.
    - Знаешь, Макс, кто у нас что проверяет? Играть ему пока ничто не мешает, а вот жизнь его под угрозой. Я думаю, что до следующего сезона он уже недотянет.
    - Чего ты каркаешь?
    - Я не каркаю, я констатирую факт. Ему уже ищут замену.   
  Ночь молодой нападающий провел, надо сказать, тяжеловато. С Макса стекали ручьи пота, он абсолютно не понимал данного явления, хотя, конечно, догадывался, что это могли быть последствия приема эфедрина. Вероятно, что концентрация этого средства оказалась высокой. Наутро он был немного не в себе, хотя нельзя сказать, что чувствовал себя плохо. Поэтому собрался и отправился в тренажерный зал при Роторе к тренеру Олегу Видову...
    Войдя в зал, Макс заметил огромное количество штанг и блинов. Он еще ни разу не бывал в этом зале, хотя играет уже четыре года. В дальнем углу на скамье для жима лежа возился какой-то человек. В зале он был один. После криков и вздохов мужчина вернул штангу на место и встал со скамьи. Макс первый раз увидел такого человека. Это была одна сплошная мышца. Он был настолько огромен, что ему стало немного жутковато. При росте не больше метра семидесяти, он был раза в три шире самого Макса. Ну по крайней мере, так ему казалось. Мужчина подошел к нему и протянул руку.
    - Привет, я – Олег. Ты должно быть Максим?
    - Да, Максим Ремзин.
    - Ну отлично, пойдем в мою коморку, посидим – поговорим.
    - Хорошо.
    Пока они шли до комнаты Видова, Макс обратил внимание на скамью для жима лежа и на штангу там стоящую. Как смог подсчитать Ремзин, на ней было около двухсот килограмм.
    - Ну рассказывай, Максим, что привело тебя ко мне.
    - Мы с тренером решили, что мне нужна мышечная масса. К чемпионату мира по хоккею.
    - То, что тебе нужна масса, я вижу. До чемпионата осталось около восьми месяцев. Трудновато будет.
    - Я уж наслышан.
    - Ты занимался когда-нибудь?
    - Нет.
  - Ну... Подтягивался хотя бы?
  - Да.
  - Сколько раз?
  - Около двадцать пять.
    - Так... Неплохо. Сними майку, я посмотрю.
    - Понятно. Сколько весишь? – Видов смотрел на торс Максима.
    - 72 килограмма.
    - Не густо. Ладно. С твоей комплекцией, при условии твоей игры в хоккей я тебе гарантирую прибавку по килограмму в месяц. Хотя спортивный график у тебя напряженный, поэтому восстанавливаться почти не будешь, поэтому снизим этот показатель до семисот грамм в месяц. Мало, Максим, мало.
    - Я понимаю, что мало.
    - Мне Вербов сказал, что нужны стероиды. Я бы не стал торопиться. Поэтому, Макс, ты думай, а пока месяц будешь заниматься без допинга два раза в неделю. Программу я тебе составлю и принесу на тренировку. Приступаем после следующего матча.
    - Можно вопрос?
    - Конечно.
    - На штанге двести висит?
    - На какой?
    - На которой вы делали жим лежа.
    - Ну примерно так. Там двести пятнадцать.
    - Ничего себе!
    - Да это что? Я на соревнованиях двести шестдесят выжимал. Но когда-то ведь начинал с малого.
    Макс вышел из зала. Уже два человека отговаривали его от употребления анаболиков, причем оба они - люди знающие.  Хотя ему было непонятно зачем Вербову его хорошая игра на чемпионате мира, ведь он не тренер сборной...
    А между тем Анатолий Максимович Вербов метался в поисках выхода из сложной ситуации. Команда на девятом месте, а к марту должна попасть в плейофф и победить. Ясно, что без «особенных» средств, которые они вместе с Карповым планируют использовать, не обойтись. Команда должна стать машиной для побед. А это сделать, конечно, не просто. Максим же был очередной жертвой вербовких побед...
  Как и обещал Видов, нападающий получил план тренировок на своей хоккейной разминке. Он собирался поскорее начать, его теперь притягивал тренажерный зал, хотелось попробовать жим лежа и узнать, сколько же получится у него.
- Здорово, Витек, – Вербов сидел у Карпова,
    - Привет, Толь, проходи.
    - Слушай, у меня к тебе серьезный разговор.
    - Давай, выкладывай.
  - Вить, я разговаривал с Гольдманом недавно, у нас проблемы... Нам надо срочно поднимать команду, иначе нам с тобой тут не работать.
    - А от меня ты что хочешь?
    - Ты думаешь, что усилением тренировок я смогу поднять команду? Мы с тобой слишком отстали... Нам нужен допинг, сильный допинг...
    - И какие твои предложения?
    - Капитана нам не уговорить, он ученый уже, ошибок делать не станет. Надо выжать максимум из Ремзина. Всех остальных тоже надо подгятивать...
    - Ну ты замахнулся... Ты из молодого здорового парня отмороженного сделаешь.
    - Витя, отмороженных из нас сделает Гольдман, а я тебе предлагаю дать Ремзину шансы на успех в спорте...
    - Так если на него посмотреть, то ему не хватает силы и выносливости. Он устает, ему тяжело... Слушай, попробуем гомеопатию. Она более безопасна, но менее эффективна. Времени побольше потратим, но я успею к плэйофф. Сохраним Макса на долгие годы.
  - Нет, времени совсем нет, давай лучше анаболики и что-нибудь на выносливость...
  - Тогда у меня есть хорошая, отработанная методика. Только дозировки увеличим, чтобы быстрее дело пошло. Дадим Винстрола ему, да Эритропоэтина. Потом ноотропы какие-нибудь, для печени что-нибудь, для предотвращения ароматизации андрогенов что-нибудь… - начал Карпов.
  - Витя, чего ругательствами кидаешься?
- Толь, ну ты просил рассказать тебе. Я и рассказываю. Так вот. Витамины колоть будем в попу и для сердца что-нибудь подберем. Ну и в завершение диуретик для почек какой-нибудь, чтоб не развалились, когда через них пойдем триста-четыреста грамм белка. Довелен таким планом.
    - Ну мне это все почти ни о чем не говорит, но допустим доволен. Это что новые методики? Почему так много всего?
    - Никаких новых методик тут нет, сплошное старье, зато эффективное. А много так, потому что одно тянет за собой другое. Толя, я видел много спортсменов на своем веку и, поверь мне, после такого комплекса никто еще хорошо не кончал...
    - Не преувеличивай. Все же принимают, а ты паникуешь. Ты же спортивный врач, так выполняй свою работу!   
    - Толя, я все-таки прошу тебя одуматься и применить гомеопатию. Я знаю специалистов, которые мне помогут. Мы сделаем из него нормального спортсмена.
    - Нормальный мне не нужен, мне нужен лучший. 
    Вербов вышел из комнаты Карпова. Он был четко нацелен выполнить план сформулированный Карповым…

Глава 7.2.
    Москва, середина ноября 2007 года.
    Последний месяц Макс усиленно тренировал все тело с помощью штанги. Он по-прежнему принимает эфедрин и, надо сказать, уже привык к нему. Также наотрез отказывается от стероидов. И пока смог нарастить лишь полтора килограмма мышечной массы. Карпов и Вербов готовят свой план к исполнению и уже применяют его на одном из нападающих Ротора. Максу пока ничего не предлагали. В турнирной таблице команда занимает восьмое место, что, конечно, совсем не радует Вербова. 
  ...Макс находился в тренажерном зале и выполнял упражнения по схеме Видова. Он уже освоил технику различных упражнений. Сегодня Ремзин планировал закончить пораньше, так как завтра предстоял матч с подмосковным Техником.
  В день матча Макс был готов, но нельзя сказать, что он находился в очень хорошей форме. Действие эфедрина уже не такое как было раньше, а нагрузки еще больше. Так что, усталость у него, несомненно, присутствовала. Вербову, разумеется, не нравилась невыразительная игра Макса, поэтому он ждал лишь подходящего случая для применения своих средств. Ведь все уже было готово.
    В конце второго периода матча Ротор – Техник, при счете 1:1, в атаке ворот против Макса был применен силовой прием. Защитник толкнул его на борт, но после толчка он не встал как обычно и не продолжил игру. К нему подъехал капитан.
    - Макс, что случилось?
    - Не знаю – прохрипел он, корчась от боли и держась за правое плечо.
    Семенов позвал врача, и Ремзина на носилках отнесли в подтрибунные помещения. Предварительное заключение было весьма мутным: Либо перелом, либо сильный вывих. Макса забрали в больницу, где было выдано заключение, в котором говорилось о сильном вывихе и запрете физической нагрузки минимум на две недели. Вербов был вне себя, была угроза срыва их плана, хотя он понимал, что это прекрасная возможность применить его к Ремзину. Через пару недель Карпов обязательно хотел «поколдовать» над плечом Макса и воспользоваться средствами восстановления.

    Москва, начало декабря 2007 года.
    Макс шел на уверенное выздоровление. Тем не менее, физическая форма у него была не самая лучшая. За это время он похудел на два килограмма, хотя не тренировался, а просто отдыхал. Это все можно объяснить: резкая смена режима жизни приводит к таким последствиям и даже неважно, в какую сторону происходит смена.
  Ремзин уже начал играть и тренироваться в тренажерном зале. Но ему везде не давало покоя его плечо. Он не мог нормально бросать и нормально жать. Макс уже подумывал над предложением Вербова, и собирался с ним поговорить по этому поводу.
  А тем временем, Вербова катастрофически поджимало время, до начала чемпионата мира осталось пять месяцев, а до конца первенства России и того меньше. А команда без Ремзина опустилась на одиннадцатую строчку в турнирной таблице.
  После матча со Сталеваром, который закончился победой Ротора со счетом 2:1, Макс подошел к Вербову.
    - Анатолий Максимович, можно поговорить с Вами?
    - Конечно, Максим, можно. Говори, что случилось?
    - Вы как-то говорили про допинг. Мне кажется, что я сам не справлюсь после травмы.
    - Ну вот, а я тебе что говорил? Надо было раньше меня слушать, может и травмы бы не было. В общем, мы с Виктором разработали схему приема допинга, его там оказалось достаточно много, поэтому ты не пугайся, - приободрился Вербов.
    - Так там не только стероиды?
    - Нет, ну, Макс, ты пойми. Стероиды уже прошлый век, одних их недостаточно. Виктор очень хороший специалист, ему можешь доверять. К чемпионату мы выведем тебя на пик твоей формы.      
    - А насколько это опасно для здоровья?
    - Максим, все принимают допинг. И это не только стероиды. У тебя болит плечо, и ты его перегружаешь, это гораздо опаснее. Давай, не заморачивайся над этим. Виктор тебе даст все необходимое, все расскажет.
    Максим вышел от Вербова и направился к выходу из арены. Около выхода его ждал Семенов:
    - Макс, зачем вызывал Вербов – поинтересовался Никита.
    - Да он не вызывал, я сам к нему ходил.
    - Пошли, подвезу. А по какому вопросу, если не секрет?
    - Да не секрет. Травма оказалась для меня достаточно тяжелой. Хотелось бы восстановиться побыстрее.
    - Неужели ты решил принять его предложение?
    - Да.
    - Макс, зачем? В этом нет никакого смысла. Хотя решать тебе.
    - Я думаю, смысл есть. Неужели ты не принимал допинг?
    - Да причем тут я?! Вербов тебя для своих целей использует, а ты ему поддакиваешь... – начинал повышать голос Семенов.
  - Неужели ты кроме эфедрина ничего не употребляешь?
    - Послушай меня. Не надо строить из себя самого умного и пересказывать мне слова Вербова!
    - А чего ты кричишь – то? Спокойно нельзя что ли?
    - А я не кричу... Вот поиграешь тут с мое и поймешь потом меня. Я о твоей заднице забочусь, а ты даже и слушать не хочешь меня. Не нужен тебе чемпионат мира такой ценой, не нужен. Это все не стоит того. Ты про меня не так много знаешь, чтоб учить меня тут. Поверь мне, я знаю что говорю.
  - И что же я такого не знаю?
  - Что тебе лучше никогда и не знать...
  - В общем ты меня своими криками не переубедил...
  Максим вышел из машины и направился домой, отдыхать. А Семенов решил навестить Вербова, поехав к нему домой. Вербов жил не так далеко от арены, поэтому уже давно успел вернуться.
  Приехав на место, Семенов оглядел маленький дворик перед домом и заметил полное отсутствие деревьев. Немногочисленные лавочки были присыпаны снегом. Свет во двор проходил слабо. Никита прошел в подъезд и поднялся на третий этаж, где и жил Анатолий Максимович Вербов со своей женой и девятнадцатилетней дочерью. Он позвонил в дверь, открыла жена Вербова – Елена Вербова.
  - Здравствуйте, могу я поговорить с Анатолием Максимовичем, – начал Семенов.
  - Да, конечно, проходите, он сейчас подойдет.
  Тут же из комнаты вышел сам Вербов.
  - Семенов? Ты что тут делаешь? – удивился Вербов.
  - Приехал поговорить.
  - Вот, Лен, познакомься, это капитан команды Ротор – Никита Семенов, – сказал своей жене Анатолий.
  - Ну ладно, проходи, – он повернулся к Семенову
  Никита прошел в дальнюю комнату, а по пути заглянул в комнату дочери – Веры, которая читала какую-то книжку.
  - Ну садись, и говори, что надо, – резко начал Вербов.
  - У меня один небольшой вопрос. Анатолий Максимович, вы хотите совсем команду загубить? Зачем все это нужно вам?
  - Я хочу загубить команду? Да что ты мне говоришь? Как интересно. Что же тебя не устраивает? Зарплата? Или место капитана? Или еще что?
  - Меня все устраивает, вот только зачем Ремзина подсаживать? Чем он плохо играет? Ему не нужны ни стероиды, ни чего-то другое.
  - Да-а-а? Не нужны? А кто сейчас в спорте обходиться без этого? Да, он талантлив, но его талант никому не нужен, потому что ему не хватает сил.
  - Но ведь можно и талант загубить.
  - А можно и без башки остаться на следующем матче. Да, хватит мне тут втирать чушь какую-то. Как будто сам чистый прям такой как стеклышко!
  - Ну это дело прошлое..
  - Ах прошлое! То есть ты себе без проблем колол Эритропоэтин в задницу, потому что не мог иначе, а ему нельзя?
  - Это было ошибкой, неужели вы не понимаете?
  - Да какая к черту ошибка, ты получил звание чемпиона мира и чемпиона России. А ты уже не помнишь как мы еле-еле ушли от допинг скандала на чемпионате мира 1993 года, позабыл? Как мы тебя спасали, где твоя благодарность. Если бы не мы, у тебя не то, что звания чемпиона не было, у тебя и карьеры не было бы.
  - Я же сказал это прошлое, а здесь настоящее.
  - Команда в глубоком ауте, мы не выберемся оттуда без этого. Тебя я и не трогаю. Короче так, слушай меня внимательно. Свой план я приведу в действие, и ты мне не помешаешь. Ты прекрасно знаешь, что спорт – это не здоровье, это жестокий бой. Тогда зачем ты из Ремзина хочешь сделать здорового физкультурника? Этого все равно не получится. Не сейчас, так потом. Какая разница когда, Никита, пойми, ты сам начал это почти тогда же когда и он.
  - Я бы хотел ему хоть чуть-чуть сохранить здоровье.
  - Чуть-чуть здоровья не бывает, оно либо есть, либо нет. А здоровых людей не бывает, поэтому ничего страшного нет.
  - Ну и логика, поразительно, Анатолий Максимович, а если Ремзин не дотянет до финала?
  - Да ну что ты говоришь, дотянет лет до тридцати, также как и ты.
  - Ну я – это я, а он – это он. У меня не такое уж мощное здоровье, как вы думаете.
  - А мне и думать не надо, я знаю, что у тебя его нет, также как и у меня. Ты не забывай тебе уже тридцать четыре, и ты уже свое по сути отыграл. Сколько, как думаешь, тебе осталось играть?
  - Год – два. А как же остальные игроки? Например, Артемьев.
  - Артемьев сам выбрал кокаин вместо жизни, я ему его не предлагал, с меня спрос невелик. Будет хорошо, если он дотянет до конца чемпионата.
  - Ничего себе, вот так просто...
  - Да, Никита, все просто. Ты нужен пока приносишь победы, а когда не приносишь тебя выбрасывают.  Это большой спорт. Поэтому заканчивай бунтовать и давай действовать вместе. Максиму поможешь.
  - Анатолий Максимович, все это плохо кончится. Макс вам спасибо не скажет потом.
  - Никита, да мне его спасибо и не нужно. Все мы здесь друг на друга скалимся, такова жизнь….
    Семенов при выходе еще раз окинул взглядом дочку Вербова и, попрощавшись, вышел из квартиры. Спустившись пешком на первый этаж , Никита вышел на улицу, где уже стемнело…
Максим же сидел дома и размышлял над словами Семенова. Ему было ясно, что Семенов от него явно что-то скрывает и недоговаривает. Но Ремзин все-таки хотел послушать именно Вербова, ведь он обещал полное восстановление. Поэтому уже завтра хотел навестить Карпова.
    А Виктор Карпов упорно готовился к встрече нападающего у себя – в медицинском кабинете арены. Здесь уже сотни спортсменов в разные время получали одинаковые средства повышения результативности. Он готовил курсы приема различных средств, которые надо было принимать как внутримышечно, так и перорально.  Все уже было закуплено и, можно сказать, ждало своего часа.
    - Проходи, садись – пригласил Макса Карпов.
    - Спасибо.
    - Ну что, готов работать?
    - Готов.
    - Значит смотри. Я тебе дам листочек. Здесь написано, какие препараты надо принимать, в каких дозах и когда. Также здесь записи о том, когда надо посещать меня, для уколов.
  - Ясно, а что за уколы?
    - Анаболический стероид – Винстрол, внутримышечно, чтоб меньше подставлять под удар печень. И еще кое-что...
  - Кое-что, это что?
    - Макс, ты ведь не медик. Названия тебе ничего не скажут, а я буду тебя перегружать терминами. Зачем тебе это? Доверяй нам, мы знаем что делаем.
    - А что с плечом?
  - С плечом все хорошо. Я все включил в курс.
  Карпов достал коробочку и протянул ее Максиму.
    - Здесь все, что тебе нужно.
    - А здесь не так уж много, – Макс заглянул в коробку.
    - Да, тут мазь для плеча, Карсил, слабый диуретик. Остальное все у меня.
    - А что за Карсил? И почему его так много?
    - Карсил – растительный преперат для печени. Много его, потому что он – растительный, его и надо много чтоб был эффект.
    - А диуретик мне зачем?
    - Ну он слабый диуретик, не переживай, он не даст прямого эффекта. Просто чтоб поддержать почки.
  - А что с моими почками не так?
  - Да с ними все так, просто чтоб всегда было все хорошо. В общем, сегодня надо сдать кровь. Я ее проверю на гормоны и на все остальное, чтоб уж точно быть уверенным в правильности моего курса. А завтра я тебе позвоню и тогда начнем... Я предупрежу Видова, чтоб он тоже все учел.
    Максим полностью выполнил рекомендации Карпова, Вербов был просто счастлив...

Глава 7.3.
    Москва, начало апреля 2008 года.
    За последние пять месяцев изменилось многое. Вербов и Карпов полностью реализовали свой план, направленный на повышение спортивных результатов спортсменов. В чемпионате России уже начались игры плейофф. Ротор закончил сезон на четвертом месте, и победил в одной четвертой и одной второй финала в плейофф. Остались только финалы с командой Стрела. Команда существенно прибавила, а Макс Ремзин стал безусловно лучшим нападающим сезона. Он играл просто потрясающе, сил и выносливости теперь ему хватало и на виртуозную игру и на жесткую силовую борьбу...
    Сам же он продолжал тренироваться в тренажерном зале, где ему нравилось все больше. Макс нарастил четырнадцать килограмм мышечной массы. Заполучил отличную фигуру атлета. Также, он демострировал отличные силовые результаты и при весе в 84 кг Ремзин имел сумму троеборья в 570 кг, стал гораздо агрессивнее и чувствовал себя просто превосходно. Он почти не ощущал болей при силовой борьбе и обладал нечеловеческой выносливостью. Макс пробегал пять километров за семнадцать минут. Нападающий хотел выполнить летом мастера спорта по силовому троеборью. При всех положительных изменениях Макса уже больше, к сожалению, нельзя было назвать нормальным человеком. Теперь он, скорее, машина для забивания голов.   
    - Макс, можно с тобой поговорить? – подошел в Ремзину его отец - Сергей.
    - Можно, конечно.
    - Слушай, Максим, скажи честно, что с тобой сделали? Что ты принимаешь? Ты ведь понимаешь, что все это опасно.
    - Пап, ничего опасного тут нет. Посмотри на меня, я не просто здоров - я само здоровье. Такого самочувствия у меня не было никогда.
    - Это только твои ощущения.
    - Нет, это правда. Мне вообще непонятно как можно жить без этого.
    - Что же с тобой сделали? – вздохнул Сергей.
    - Почему в институт не ходишь? – продолжил он.
    - Да мне не нужен этот институт. Я профессиональный хоккеист – Макс повысил голос и было видно, что он уже выходит из себя.
    - Тебе нужен институт. Ты меня понял! И я не потерплю, когда мой сын на меня повышает голос! – разозлился Сергей.
    - Да ты сам на меня не ори. Чего ты мне указываешь? Я сам лучше знаю!
    - Да чего ты знаешь, ты еще мал!
    - Так, все не беси меня! Отец прости, но кто сильнее, тот и прав!
    - Ты мне еще поугражай! – Сергей подошел к сыну и легко взял его за майку. 
    - Ну чего ты добиваешься?! – Макс взял руку отца и немного закрутил.
    В это время вошла мать Максима и разняла отца и сына. Макс оделся и ушел. Он направился к Никите Семенову домой. По пути зашел в магазин – купить попить. В продуктовом магазине работало радио, по которому передавали: « Сегодня в 11:25 по московкому времени скончался чемпион по боям без правил Иван Кудрявцев. Медики говорят, что причиной смерти стала остановка сердца, которую спровоцировал прием анаболических препаратов». Конечно же, Максима нисколько не смущали такие сообщения. Все препараты, которые поглощал Ремзин, сильно действовали на мозг, поэтому ему было все равно абсолютно на любые замечания. Перед глазами только узкая цель – хоккей.
    Послезавтра предстоял первый финальный матч с ярославской Стрелой. Макс поднялся на лифте на 10 этаж и позвонил в дверь. Через несколько минут ее открыл капитан команды Ротор – Никита Семенов.
    - А, Макс! Заходи, – произнес Семенов.
    - Здорово, Никит, как дела?
    - Да, потихоньку. С чем пришел?
    - Просто хотел поговорить. Сегодня чуть с отцом не подрались.
    - Садись. Да, Макс, последнее время ты себя не очень контролируешь. Об этом говорит хотя бы то, что практически в каждом матче ты проводишь по 4 минуты на скамейке штрафников.
    - Я не могу ничего поделать с этим.
    - Да я понимаю. Слишком в молодом возрасте тебя начали пичкать этой ерундой. На психику сильно влияет.
    - Думаешь, все было зря?
    - Ох, не знаю.
  - Но ведь такого самочувствие отменное, такого никогда не было. Разве это плохо?
    - Да мне нечего тебе сказать. Я стероиды не употреблял. Что тебе говорил Видов?
    - А Видов сам с них не слезает.
    - Да это понятно, он же МСМК по силовому троеборью. Таких результатов не достигают без этого. 
  - А все-таки ты ведь тоже не совсем чист?
    - Макс, без этого не обходится практически ни один спортсмен. Я не исключение.
    - Ну вот видишь...
    - Да что видишь-то? Мне только за тридцать, а я уже разваливаюсь на части. Хотя я не так уж много принимал. Ведь эти игры для меня последние.
    - А по тебе не видно.
    - А что должно быть видно? У меня плохо работают почки и травма позвоночника, а именно шейного отдела приводит к нарушению работы головного мозга.  В общем, я не хочу об этом говорить, но все гораздо сложнее, чем ты думаешь. У меня не простая судьба, но это тема отдельного разговора.
    - Ничего себе. А что за травма?
  - Да вот также какой-то контуженный толкнул на борт и все. Я почти три месяца в больнице лежал, а потом началось. Меня тоже начали якобы восстанавливать. Мне ведь было 22 года всего. Макс, я тебе помогал, но все-таки подумай над моими словами: После чемпионата мира бросай все это, хорошим не кончится.
    - Карпов вроде контролирует все.
    - Ничего он не контролирует, это он говорит, что контролирует.
    - Я подумаю.
      А между тем на арене Ротора разгорелись нешуточные страсти с участием Вербова, Видова и Карпова. Вербов и Карпов сидели в кабинете тренера:
    - Ну вот видишь, Витек, а ты боялся. Все здорово. Еще чуть-чуть и обыграем Стрелу. Ремзин доволен происходящим. Команда в наилучшей форме, – восклицал Вербов.
    - Какие красивые картины рисуешь. Не так уж все и гладко. Подсадили мы парней, снимать-то как?
    - Ну ты даешь, кого снимать? Они все рады, мы рады, руководство радо. Что еще надо?
    - Скажи мне, Толя, ты хочешь ограничиться этим сезоном или хочешь ребят сохранить?
    - Я хочу, чтобы они побеждали. Ты сам понимаешь, что незаменимых людей нет, бывает только мало допинга. А у меня есть ты, поэтому я не боюсь.
    - Почему ты так жесток к своим игрокам?
  - А я их люблю, и никакой жестокости нет. Мы подарили им славу, что еще надо молодым парням? Они счастливы.
    - Можно? – в кабинет зашел Видов.
  - А, Олег! Проходи – довольно произнес Вербов.
    - Хотел поговорить по поводу Ремзина.
    - Выкладывай.
    - Я считаю, что надо прекратить прием анаболиков, парень на грани, я чувствую.
    - Олег, если бы я хотел услышать твое мнение, я бы спросил.
  - Анатолий Максимович, я все понимаю, но я сам принимаю стероиды и знаю, что говорю. Вот вы, - Олег показал на Карпова – Принимали стероиды?
    - Нет, но я спортивный врач, поэтому знаю, что делаю – ответил Карпов.
  - Вот, а я «химичу» уже более десяти лет. Не буду говорить, что сильно здоров, но меру я знаю. А вот вы Максу навязываете безмерное использование. Это плохо кончится.
    - А ты меня не учи, я лучше знаю. Я таких как ты, знаешь скольких слепил? Тебе и не снилось.
    - Тем не менее, я говорю что вижу. Максу плохо. Виктор Валерьевич, давайте завязывать. Он сойдет с курса, не потеряя физическую форму. И выступит на чемпионате мира достойно.
    - Да мне его выступление на чемпионате мира до фени! – начал вопить Вербов
    - С курса он начнет сходить через две-три недели, после завершения чемпионата России и точка, – отрезал Карпов.
    - Две недели? Да это уже предел! Вам что на людей вообще наплевать?
    - Пойми, Олег, он употребляет не только стероиды, а еще кучу всего. Нельзя сейчас слезать ему. Не время, – отпарировал Карпов.
    - Не время? У вас голова на плечах есть вообще? Две недели плюс еще пара недель для завершения курса – да это же безумие!
    - Очень жаль, господин Видов, что вы не разделяете наших успехов и взглядов. Вы тоже сделали большой вклад в нашу работу. Но нам, к сожалению, придется расстаться, – завершил Вербов.
    - Интересно… Это за что же? За правду? Макса мне все-таки придется известить обо всем этом.
    - Ой, напугал! У Ремзина нет выбора. Бросить курс хуже, чем держать его две недели, поэтому он на крючке. Да и вряд ли он послушает тебя. Так что пакуй чемоданы. 
    Конечно, Вербов зря разозлил Видова, да еще и уволил. Такого огромого человека как Видов злить не надо. Но Вербов был настойчив, поэтому, не выдержав, Олег Видов замахнулся на тренера своей пятидесятисантиметровой рукой и попал по лицу. Отчего Вербова отбросило, и он потерял сознание. Карпов вскочил со стула, и хотел было остановить разъяренного спортсмена, но тщетно. Виктору Карпову тоже досталось. Его Видов бросил в другой конец кабинета своим могучими руками. После сей потасовки, Олег вернулся в свой зал, где поспешил собрать вещи. Вообще, Видов человек очень сдержанный, почему он так себя повел можно только предполагать. Вероятно, Макса жалко.
    Финальные матчи чемпионата России проходили с переменным успехом обеих команд. Ремзин и Семенов, конечно, играли превосходно. Но нападающему Стрелы Евгению Захарову не было порой равных. Поэтому, после четырех игр, счет по встречам был 2:2. Захаров в играх плейофф был лучшим хоккеистом чемпионата России, ему хватало всего: и скорости, и силы, и точности. Вне зависимости от исхода последней игры нападающему Стрелы уже было предложено играть за океаном. Но принимать его он не торопился…
    В конце десятых чисел апреля подошло время последней пятой игры. Борьба была упорнейшая, но Вербов и его команда во главе с Семеновым и Ремзиным уступила, и победа в овертайме досталась Стреле. Чемпионом России, как видно, стала ярославская Стрела. Ярославцы были немного лучше готовы, так как Вербову опять приходилось вступать в пререкания с Семеновым и выслушивать сомнения Карпова. Теперь Вербов ожидал решение Гольдмана о его работе в команде. По завершении чемпионата началась подготовка к мировому первенству. Тренером, как и предполагалось, был назначен главный тренер ярославской Стрелы – Леонид Никифоров...
    Сам Никифоров был в прошлом неплохим игроком, но ему не удалось получить ни олимпийских медалей, ни медалей чемпионата мира. Впоследствии, тренерская работа у него была удачной. В Стрелу он пришел три года назад, в 2000 году, а до этого он был тренером Сталевара и Шинника и трижды выигрывал чемпионат России. Отношения с Захаровым у них сложились просто превосходные, это способствовало хорошей игре Стрелы…
    В команду были приглашены Ремзин, Семенов, Прохоренко из Ротора. Хотя и с небольшой охотой, так как у Никифорова и Вербова отношения не сложились еще давно, но таких хороших игроков нельзя терять. Разумеется, Леонид взял своих бойцов из Стрелы и на их основе построил команду. Также Никофоров предпринял попытку пригласить хоккеистов из НХЛ, но приехали немногие. А именно, четверо. Тройка Семенов – Ремзин – Прохоренко была дополнена хоккеистами из НХЛ, была создана пятерка из Стрелы.

Глава 7.4.
    Чехия. Острава. Конец апреля 2008 года.
   Весенний свежий воздух наполнял Остраву, распускались деревья. Этот городок достаточно долго готовился к предстоящему чемпионату мира по хоккею, поэтому все в нем напоминало о хоккее. Правда основные матчи будут проходить в Праге, но это ни сколько не уменьшает радости местных жителей, к которым вместе с весной пришел этот праздник. Сборной России дали немного погулять по городу, так как первый матч должен был состояться 25 апреля со сборной командой Дании. Соперник, надо сказать, не сложный, Леонид Никифоров абсолютно не боялся за результат.
   Как и положено по регламенту, матч в назначенное время состоялся, закончился он убедительной победой команды России – 6:2, что дало хороший повод для благоприятных прогнозов. Газеты начали говорить о восстановлении российского хоккея и о других пафосных вещах. Но все это было преждевременно…   
   Через два дня, а именно 27 апреля, наступило разочарование. Никифоров упорно готовил команду к игре со сборной Швеции, он считал шведов претендентами на золото. Но, к сожалению, ни гол Захарова, ни гол Ремзина так и на спасли игру от поражения – 2:3. После матча Никифоров был недоволен, но результат такой ожидал.
   Главный тренер сборной дал возможность отдохнуть команде, так как предстояло играть через день со сборной командой Японии. Ремзин и Семенов после матча сидели в номере и пили чай:
  - Ну что Макс, продули – с огорчением сказал Семенов.
  - Да уж, Никит, продули – с глубоким разочарованием на лице подтвердил Ремзин.
  - Вообще, Макс, мне не нравится как Никифоров тренирует, плохая система, сложно нам придется. Команды готовы потрясающе, о нас такого сказать нельзя. Нас Вербов загнал, ярославцев сам Никифоров, да в конце концов, мы закончили принципиальнейшие матчи только 10 дней назад. А уж о наших заокеанских товарищах можно вообще говорить бесконечно.
  - Да НХЛовцы приехали убитыми, играть не хотят, нам с тобой не помогают толком. Ну вот хотя бы возьми сегодня игру, ну если бы ты не пошел в обводку на левый фланг, то и не забил бы я гол.
  - Ну что говорить, престиж страны нынче не популярен, всем только деньги…
  - А ярославцы, они тоже во главе с Захаровым «стараются» как могут. Уж очень силовая у них игра, удаляют их и удаляют.
  - Они, Макс, натасканы на такую игру, а сейчас еще и уставшие, коньки, так сказать, не катят. Вот и играют как могут.
  - У меня вот тоже силы чувствую на исходе, как-то отдохнуть бы уже.
  -  Да-а-а, не сладко придется нам.
    Игра со сборной Японии оказалась легкой прогулкой, матч закончился со счетом 6:1 в пользу команды Никифорова. Россия более или менее успешно прошла в следующий раунд и объединилась с группой, в которой играли команды Словакии, США и Финляндии.
  В тот самый день, 30 апреля 2008 года, команда России в полном составе сидела в раздевалке на стадионе в Остраве. Матч дожнен был начаться через 25 минут.
  - Господа, последние слова напутствия, – произнес громко Никифоров, – матч очень важен для нас, нам нужна победа, нужны очки. Вы готовы к игре, словаки не сильнее вас. Словаки провели два дня назад тяжелый матч с финнами, поэтому, конечно, не успели восстановиться. Вперед!
  Слова тренера так и не осели в головах российских хоккеистов. Никакие усилия не спасли команду России от поражения, причем поражения сухого и абсолютно неудачного. Словаки обыграли россиян со счетом 2:0. Очень много было ненужных удалений. Игра была грязноватой и неуклюжей. В общей, абсолютно деморализованной команде уже 1 мая надо было выходить на лед против сборной команды США. Никифоров, между тем, делал тщетные попытки подготовить команду к предстоящей игре.
  - Значит так, команда США не слишком хорошо готова к чемпионату, не в пример словакам. Звезд у них мало, играют невыразительно. Обыгрывать их надо, просто необходимо.
  - Леонид Петрович, а вам не кажется, что мы-то совсем не готовы к чемпионату? – начал Семенов.
  - А мне Семенов ничего не кажется. Я вижу, что ты вот играть не хочешь никак, может мне тебя освободить от игры? Как думаешь?
  - Я думаю, что нам пора вырезать всякие подсиживания и убрать пятерку Стрелы.
  - Это ты что же имеешь в виду, что я тут пришел своих ребят миру показать?! Ты не наглей! – голос Никифоров повышал редко, даже сейчас он говорил вполне спокойно.
  - Семенов, если тебе что-то не нравится убирайся из команды! Тебя здесь никто не держит. Иди к Вербову. – огрызнулся Захаров.
  - Захаров, когда я тебя спрошу, ты обязательно мне ответишь все что наболело, а пока закрой свой рот и сиди спокойно, – снисходительно ответил капитан Ротора.
  - Я что-то не понял, ты мне чего сказал-то вообще? Пойдем, выйдем, поговорим, – начал было Захаров.
  - Так! Спокойно всем. Захаров, успокойся и замолчи. Семенов, если что-то не нравится, действительно, никто не держит, – вмешался Никифоров.
  - Леонид Петрович, может нам стоит перетасовать пятерки, – выдвинул предложение Ремзин.
 - Максим, ты меня не учи. Я лучше знаю, кому как играть.
 - Леонид Петрович, да что вы с ним разговариваете? Ему еще мама носки стирает, – продолжал Захаров.
  - Ну слушай, ты уже надоел, какого хрена ты лезешь? – защищал Ремзина Семенов.
  - Семенов, а что он сам ответить не может?
  - Могу и сам ответить. Я тоже не с тобой разговаривал, поэтому молчи. Тебе бы поучиться играть надо. Какого хера тебя удаляют постоянно. Отдуваться в меньшинстве мне приходится из-за тебя. Я ясно объясняю? – высказал недовольство Ремзин.
  - Да что, сопляк, совсем оборзел? Так я тебя щас проучу. – Захаров встал и направился в сторону Макса.
  Драки, конечно, Никифоров не допустил. Хотя шансов в ней у Захарова было побольше, он все-таки около ста кило весит.
 - Захаров, выйди из комнаты, – отрезал Никифоров.
 - Значит так, вербовские волчата, вы либо молчите, либо проваливаете из команды. Все свободны. И смотрите мне, устроите драку, мало никому не покажется. 
    После сего разбирательства отношения в команде стали совсем напряженными, продолжать играть вместе было теперь делом крайне трудным. Абсолютно не отдохнув от игры со Словаками, команда России отправилась на матч с США. Даже несмотря на то, что команда США играла неохотно и, в общем-то, невнятно, россияне проиграли и эту игру. Опять удаления, опять усталость и несыгранность. Счет игры 3:2.
  Да уж, ситуация поистине сложная. Шансы попасть в четвертьфинал еще остались, но весьма призрачные. Логичным было бы доиграть спокойно чемпионат и уехать обратно, на Родину. Но Никифоров принимает другое решение. В него как будто вселяется бес, он теперь срывается, кричит и четко нацелен на победу. Вероятно, все его спокойствие было показным, а получить золото чемпионата мира было тренерской мечтой, и теперь, когда он понял, что все уходит, начал беситься.
  Но как же тяжело теперь, когда команда абсолютно не готова ни физически, ни морально. Когда в ней разлад, все ссорятся, а у тренера не хватает слов. Да и о каких словах речь, Леонид Никифоров уже сам не верит в победу, впервые в жизни, он не верит в победу. Может года сказываются, ему скоро исполнится 60 лет. Да и как же жаль, что не осуществилась за столько лет его мечта. Вероятно, больше шансов уже не будет, после такого оглушительного провала, тренером сборной ему уже не стать. А еще больше жаль, что шансы были колоссальные, была сильнейшая пятерка в лиге, с которой у него были замечательные отношения, были два превосходных вербовских игрока и четыре НХЛовца, но все шансы были упущены… Им, Леонидом Петровичем Никифоровым… 
    Никифоров предпринял поистине героический шаг, он поменял приоритетными местами свою пятерку и пятерку Семенова и сделал Семенова капитаном. Вообще говоря, даже при победе сборной России над командой Финляндии шансы пройти дальше были невелики, вряд ли команда США так просто уступит сборной Дании.
  Третьего мая, мобилизовав все оставшиеся резервы своих организмов, Семенов и Ремзин вышли на лед в первом периоде матча. Ставка была сделана именно на них и ни на кого больше. Хоккеисты играли как могли и проявили нечеловеческое мужество, но все их усилия не увенчались успехом. Первый период закончился со счетом 0:0. По-прежнему оставались шансы на победу. На пути в раздевалку Максим понял, что сегодня с ним что-то не так, он сильно вымотался, его сердце колотилось, наверное, с частотой под 200 ударов в минуту и даже сквозь допинг в мозг доходил нервный импульс о боли в правом боку.
    - Так, ребята, у нас есть надежда! Мы можем обыграть финнов, они ничем не лучше, – начал поддерживать команду Никифоров, – единственное замечание, Ремзин, будь внимательнее к левому нападающему финнов, он нацелен на силовую борьбу.
  - Леонид Петрович, боюсь, что я не смогу продолжить матч, - Ремзин сидел в полусогнутом состоянии. У него был сильный приступ страха и боль все усиливалась. С него стекал ручьями пот.
  - Максим, что с тобой? – голос тренера дрогнул.
  - Не знаю.
  - Кажется, я знаю. Ему нельзя играть. Леонид Петрович, давайте его на обследование, мы доиграем, - предложил Семенов.
  - Да как же это? Вы доиграете! Без Ремзина вы не доиграете, мне нужна победа! – кричал Никифоров.
  - К черту победу, парня потеряем, нам все равно ничего не светит! – обозлился Семенов.
  - Значит так. Все сейчас выходят на поле и играют! Я ясно выражаюсь!
  Максим, понимая все серьезность ситуации в игре с финнами, собравшись с силами сказал, что продолжит игру. Поэтому Семенов и Ремзин опять вышли вместе.
  - Черт возьми, Макс, не надо. Пошли все к черту! Давай врача, – предложил в последний раз Семенов, но Макс был настойчив и сказал, что не отступит.
    Второй период проходил заметно хуже, чем первый. Ремзин играл как мог, но теперь этого было недостаточно. Он выжимал из себя остатки сил, которые только остались. Но, тем не менее, мечте Никифорова не суждено сбыться и вторая двадцатиминутка закончилась со счетом 1:0 в пользу финнов. Теперь в голове Макса была одна лишь мысль: «Не упасть». Он шел по коридору в раздевалку, он видел только цель, до которой надо дойти – дверь в комнату. Все вокруг было темно, и он уже слабо понимал, что вообще он тут делает. До двери молодой нападающий не дошел метра два. Он упал на руки Семенова, который, разумеется, предполагал такое развитие событий. Лица на Максе не было, вернее оно было, но желто-зеленого цвета. Сердце все-таки пока выдерживало, благо организм молодой, тренированный.
  - Врача ему, быстро, - крикнул Семенов.
  - Что случилось? – подбежал Никифоров.
  - Я же говорил, что нельзя ему играть. Если он умрет, его жизнь на твоей совести, понял! – разъяренно кричал Семенов.
  - Да что же это творится такое? Господи! – шептал тренер. Было видно, как лицо у Никифорова стало почти такое же как у Макса.
  На шум прибежал врач сборной Александр Аронов, за ним и Виктор Карпов, который тоже был здесь, на чемпионате мира, в Остраве. Они подхватили его и понесли в свою комнату.
  - Никита, иди играй. Мы здесь без тебя разберемся. – сказал, уходя, Карпов.
  Максим лежал на койке во врачебном кабинете, все еще без сознания.
  - Эчто вообще такое!? – нервно поинтересовался у Карпова Аронов.
  - Это наш нападающий – Максим Ремзин, – ответил Виктор.
  - Что с ним случилось? Что ты ему давал?
  - Все давал, не время это обсуждать. Его надо в сознание привести.
  - Как же ты не уследил, куда смотрел, нас же посадят всех к едрене матери!?
  В сознание Максима привели простым способом – нашатырным спиртом. Тут же поставили капельницу.
  - Да у него сердце колотится как сумасшедшее. 210 ударов в минуту. – констатировал Аронов.
  - И давление – 200/140. – бледнел Карпов.
  - В больницу надо.
  - Нет, нельзя, тогда вскроется применение допинга, это чревато последствиями.
  - Ах, ну да, ну да. Диагноз предварительно такой: Глубокая интоксикация печени, нарушение функции почек, полная дезадаптация нервной системы. Плохо дело. Надо в Москву везти, погибнет.
  - Давай так, приведем его в более менее божеский вид, я поеду за билетами на самолет, потом заберу его.
  - Боюсь, он не выдержит перелет, да он сейчас вообще ничего не выдержит.
  - Ты прав, не подумал. Хорошо, я пойду искать частную клинику, здесь, поближе. Договорюсь, денег дам, чтоб без шума. Ты его пока откачивай. Вернусь через час – два…
  Без Максима, игра у нашей сборной не заладилась. Семенов уже не горел желанием играть, Никифоров трясся от страха за Максима, вернее, за себя и свою шкуру. Поэтому матч все-таки отдали полностью и бесповоротно, выступив на всем чемпионате мира просто позорно. А закончился он со счетом 4:0. На этом и закончился чемпионат мира для сборной команды России. После матча Семенов и Никифоров помчались к Аронову.
  - Как он? – начал Семенов.
  - Плохо, ему в больницу надо. Карпов пошел искать частную клинику, куда его могут взять. – ответил Аронов.
  - Ну вот и зачем нужно было заставлять его играть? – спросил Семенов у Никифорова.
  - Господи, да кто же знал, что так будет? Виноват, что же теперь делать?1 Я пойду помогу Карпову, – дрожащим голосом произнес Леонид и спешно покинул кабинет. Он чувствовал глубокую вину со своей стороны.    
  -  Ну Карпов совсем голову потерял, зачем в таких дозах давать все парню? – возмущался Аронов.
  - Да уж переборщил, это они с Вербовым решили. Я предупреждал их, но… - вздохнул Семенов, – хотели из него монстра сделать, не вышло.
  - Зачем же ему столько анаболиков надо было, он же хоккеист. Ну меру надо было знать. Все через одно место делают, а парень страдает.
  - Скажи, Александр, жить будет?
  - Скорее всего да, хотя сейчас сложно сказать что-либо. Что могу утверждать на сто процентов, так это что хоккеистом он уже таким как был не будет никогда.
  - Моя вина тут несомненно есть, ведь мог остановить, мог предупредить, а я согласился, хотя сам через это проходил. – винил себя Никита.
  - Ты себя не вини, ты не причем. Что ты мог противопоставить тренеру и врачу? Ничего, а все что мог ты сделал, я ведь прав?
  - Да нет, не все что мог…
  Карпов прибежал минут через сорок, обливаясь потом, и сказал, что они с Никифоровым нашли клинику. Макса немного привели в себя, хотя это слово тут не подходило. Его трясло, тек пот, губы были синие, а лицо бледное. Клиника находилась рядом, буквально метров триста. Ремзина вынесли и положили в машину. Едва тронувшись с места, хоккеист потярял сознание.
    Довезли, передали в руки врачей, разумеется, дали денег, да побольше, чтоб не болтали и делали все возможное. Карпов и Аронов остались в больнице с врачами.
  В течение следующего часа Семенову позвонил сам Вербов.
  - Никита, что случилось, почему Максим не играл в третьем периоде?
    - Он лежит присмерти в частной клинике.
  - Что это значит? Что случилось?
  - Я думаю, что вы знаете, что могло случится, Анатолий Максимович. О чем я только раньше думал? Надо было башку вам открутить.
    - Ты что несешь, Семенов? Какого черта там творится? – Вербов уже чуял безвыходность своего положения, поэтому начал беситься.
  - Да пошел ты… - Семенов бросил трубку. Да именно трубку… В окно.
      Над Максимом колдовали множество специалистов. Ему промывали кровь, кололи десяток различных веществ, но состояние оставалось удручающим. После Никита счел своим долгом позвонить родителям Макса, отец тут же помчался в аэропорт. Его мать – Елена Ильинишна Ремзина осталась в Москве, Сергей ее не взял, но даже и представлять не нужно, чтобы понять какие чувства сейчас она испытывала.
    А к середине ночи в этой клинике стало людно. Прилетели Вербов и Сергей Ремзин. Аронов, Карпов, Семенов, Никифоров. Все стояли в холле гостиницы.
  - Как ситуация? – Спросил Вербов у Карпова.
  - Плохо, передозировка… Состояние катастрофическое, – ответил Карпов.
  - Передозировка? – набирая обороты ярости спросил Сергей. -  Чем вы его напичкали?
    Ремзин-старший подошел к Вербову.
 - Ах ты сукин сын! Я тебя на куски порву. – Сергей не выбирал выражения, а ощущение создалось у всех такое, что Вербов вот-вот ляжет в палату к Максу.
  - Остыньте, пожалуйста, – подошел Никита. – Сейчас не время выяснять отношения.
Сергей не унимался, однако по истечении 5 минут их разлучили с Вербовым по разным комнатам.
    Ночь провели в напряжении, Макс лежал без сознания. В одной комнате отдыха о чем-то ворковали Карпов и Вербов, в другой Сергей Ремзин и Никита Семенов.
  - Витя, ты понимаешь, что теперь будет? – судорожно произнес Вербов.
  - Это ты об отце Ремзина, да уж он тебе мог лихо наподдать.
  - Причем тут Ремзин? Я не об этом. Если он дуба даст? Что с нами будет?
  - Успокойся, Толя, не даст он никакого дуба. Откачают, через недельку повезем в Москву. Там его устроим, вылечим.
  - Я так понимаю, что в следующем сезоне он играть уже не будет.
  - Во-о-о-т он твой характер! Какой еще сезон? Ему еще выжить надо… По существу: играть он не будет… сезон.
  - Команда-то распалась, – выдохнул Вербов.
  - Сами виноваты мы с тобой. Нам и за грехи платить.
  - А сколько же мы с тобой согрешили… - Вербов окончательно пал духом. – Гольдман меня в порошок сотрет.
  Сергей крутил шариковую ручку в руках все ускоряя и ускоряя ее вращение.
  - Как же так, Никита, случилось, - не прося ответа, произнес Сергей.
  - Не удержал я Макса, не остановил Вербова. Моя вина.
 - Да не вини себя, ты не причем. Вот уж бывает так. Все хорошо, хорошо. Слава, деньги, поклонники, болельщики. Играешь себе на радость публики, родные ходят на матче тебя смотреть, а потом в одночасье раз и все. Обрыв, пропасть. А что там… внизу… да и не поймешь. То ли жизнь… то ли смерть.
 - Сергей Иванович, не переживайте, все наладится. Я верю, что Макс поправится. Походите еще на его матчи. Всех спортсменов так или иначе касается эта пропасть. Многие туда глядели… Знаете, Сергей, я в свое время тоже разного натерпелся, и со здоровьем у меня плохо.

Глава 7.5
Москва, середина мая 2008 года.
    Примерно через неделю томительного ожидания Максима собрались перевозить в Москву. Он пришел в себя, состояние его было, правда, не слишком хорошим, однако Аронов, Карпов и специалисты остравской клиники поработали на славу.
  Теперь Елена Ильинишна с поседевшей головой уже не отходила от своего сына ни на секунду. Спустя полторы недели Максим уже понемногу двигался. А по прошедствии еще двух недель уже хорошо питался и постоянно ходил в палате. В столовой больнице он сидел с Никитой, им было что обсудить.
  - Ну как там, на том свете? – спросил с улыбкой Семенов.
  - Э-э-э. Да никак наверно, - неуверенно сказал Макс.
  - А чего это у тебя этот вопрос такие сложности вызвал? – с удивлением спросил Никита
  - Да понимаешь, Никит, я видел там какого-то человека. Он мне сказал, что я умер, но он все исправит. Сказал, что мне надо найти Алексея Дронова и попросить у него помощи. Но я думаю, что это был сон…
  - В чем помощи просить?
  - Не знаю, не сказал.
-  Мда. Это очень странно. Как самочувствие у тебя?
  - Нормально, думаю через пару недель можно тренироваться потихоньку.
  - Не торопись, как врачи разрешат, так и будешь.
  - Ну-ну. Никит, я очень многое понял пока лежал в кровати. Я также много читал, благо время было много. Я понял… Я изменился… Эти события изменили во мне что-то.
  - Вот смотрю на тебя, Макс, а ты сидишь спокойно и больше не хочешь никого порвать. Я никогда не считал нужным читать тебе мораль, это бесполезно пока человек сам не прочувствует. Ты был молод, горяч, того и гляди засветил бы мне за нравоучения. Я всегда знал, что придет время и к тебе начнет приходить осознание, что ты не прав. А время это обычно и приходит когда случается что-то… непоправимое, когда ты уже летишь с олимпа, а все ступеньки уже пролетел и ухватиться не за что, - Семенов улыбнулся.
  - Да уж. Ну да ладно. Вроде слышал, что выписывают меня недели через две. Ты ничего не слышал об этом?
  - Да слышал, Макс, если также уверенно будешь идти на поправку, то выпишут. А что за тренировки ты планируешь?
  - Похудел я сильно. Сейчас поем получше, а потом за троеборье возьмусь, вес поправлю свой.
  - Тебе нужно осторожно.
  - Я знаю, начну потихоньку, за пару лет может и мастера выполню. А еще возобновлю играть в хоккей, пока на любительском уровне. А потом может где еще и поиграю. Но меня уже никто не заманит в эту ловушку.
  - Ох, я бы тоже поиграл еще, но думаю, что вместе с тобой возьму перерыв на сезон, подлечусь, отдохну, а там может тоже, где еще сгожусь. Все-таки не так уж я и стар.
  - Да ты еще меня переиграешь. Никита, мы с тобой потренируемся и будем играть.
- Слушай, Макс, а на Вербова не злишься?
  - Никит, понимаешь, играть я у него уже не буду никогда, осадок у меня остался, но злости нет, потому что виноваты все и я в их числе.
  - Ну, это хорошо, посмотри какая погода замечательная, пойдем воздухом подышим. Тем более тебе полезно.
  - Пойдем.
  Максим закончил свой обед, отнес поднос и они вышли из корпуса больницы. Светило солнце, теплая погода, зеленые деревья, голубое небо, небольшой фонтанчик журчал неподалеку. Солнце играло на воде, отражая свой свет в разные стороны. Как же Максиму был приятен шелест листьев и пение немногочисленных птиц, никогда ранее он не замечал этого. Они нашли скамейку рядом с двумя деревьями, но деревья были развернуты от нее в разные стороны, так что не загораживали солнце.
  - Ну теперь о лирике… - начал Семенов.
  - Ты это о чем?
  - Это я все о том. Видел, как пару дней назад к тебе заходила сама Вера Вербова. Красивая дочурка, был бы я помоложе, я бы ух… чего наделал, - с хитрющей улыбкой Семенов взглянул на Ремзина.
  - Так это что за мысли такие? – смутился Макс.
  - Вот я тебя и раскусил! Ха-ха. Ну чего, девка хорошая, видная, - продолжал психологический тест Семенов. 
  -  Чего ты раскусил-то? Ну, заходила, передать паек от тренера… да и все.
  - Ну-ну… Паек… Не смеши меня Макс. Чего бы Вербов тебе паек понес? Влюбился? Давай рассказывай, - с чувством полного удовлетворения собой Семенов приготовился слушать рассказ.
  -  Ну… я… это… Заходил пару раз к Вербову. Она там сидела. Первый раз переглянулись просто, второй: она нашла способ со мной заговорить, уж не помню какой. Правда я был тогда злой, и был не готов с ней говорить, однако это ее не отпугнуло. В третий раз она меня вывела на целый разговор. Максимыч нас спешно прервал, но спустя неделю мы увиделись уже на улице…
  - Свидание то есть, -поправил Семенов.
  - Ну не совсем, она приехала посмотреть игру, а потом нашла меня. После еще пару раз мы виделись по моей инициативе, то есть, как ты говоришь, свидание. Однако, Никита, думаю тебе понятно, что тогда я от нее хотел?
  - Конечно, понятно… Но… я надеюсь, что ничего не было? Успокой меня, Макс…
  - Не понимаю причину твоего беспокойства. Однако ничего действительно не было. Все же, наверное, не совсем животным я был.
  - Так-с. Идем дальше.
  - Ну а дальше все просто. Больше мы не виделись, там главные игры сезона и чемпионат, но Вера про меня не забыла и поэтому приходила пару раз сейчас. Она поняла, что я очень изменился, стал поумней, почеловечнее что ли. И, кажется, ей это больше понравилось. Ты знаешь, кажется, теперь я действительно влюбился в нее. На последней встрече я краснел, как после пятичасовой тренировки, когда объяснялся ей в любви, потом мы слились в едином поцелуе, который длился… длился… да фиг его знает сколько он там длился, но это было круто.
  - Завернул, однако. Любовь хорошая штука, исцеляющая. А Максимыч знает?
  - Думаю, что нет. Если бы знал, то запретил бы ей встречаться со мной.
  - Да он будет большой помехой на пути вашей большой любви. Ну да ладно, что эти помехи для большой любви?
  Для Ремзина этот прекрасный день подходил к концу, его ждали уколы и спокойный сон.      
*****

Глава 8.
Москва, июнь 2008.
«Хорошо ли иметь диплом о высшем образовании бывшего «ракетного училища»?  Котируется ли он Западе?» Вот такие вопросы почему-то лезли в голову, когда я шел на защиту своего диплома. Хотя я прекрасно знал, что иметь диплом все равно, что не иметь его. Если у тебя есть связи или есть место работы, то все это будет у тебя и без диплома. А если ничего этого нет, то и бумажка не сильно поможет. Да и про Запад тоже все понятно. Наши соотечественники все поголовно считают, что за бугром люди все тупые, а образование у них вообще никуда не годится. И «болонская» система, стремительно направляющаяся к нам, для них является подтверждением. Я гарантирую, что у нас «болонская» система сделает образование еще хуже, но, я подчеркиваю, именно еще хуже, ибо до этого оно уже было плохим. От превосходной советской школы остались лишь крупицы. В принципе, на Западе знают наши дипломы, они прекрасно знают, что такое «Candidate of science» (Кандидат наук), хотя у самих есть лишь Доктор Философии, но они не очень ждут специалистов из России. Они могут забрать лишь самых лучших, они знают, что у студентов нет практики, у нас нет новых разработок и наука у нас в полном упадке…
Я помотал головой. «Все хватит! Я так вообще не защищусь» - прогнал все эти мысли я.

*****
- Юрий Владимирович, давно мы с Вами не общались, - протянул Петр Константинович Ефимов. Он сидел в кабинете директора НИИ-41 Старосельцева Юрия Владимировича. Старосельцев был на 7 лет моложе Ефимова, но занимал неплохую генеральскую должность. Юрий Владимирович не любил загадки, которыми занимался «сорок первый», он любил власть, как и очень многие военные. Хорошая, подтянутая форма осталась далеко в прошлом. Сегодня это был полный, с одутловатыми щеками и вторым подбородком человек.
- Да, Петр Константинович, сколько лет. А помните в 99, когда Вы возглавляли этого монстра, мы с Вами проводили эксперименты по подавлению воли?
- Да лучше и не вспоминать, Юрий Владимирович. Новая власть тогда хотела иметь очень крепкие позиции.
- Это точно, именно этим делом я обязан своему назначению на директорскую должность. А я почему-то думал, что Вы куда-то в генштаб отправились…
- Нет, я решил завязать с армией и заняться мирным бизнесом.
- Что же это за мирный бизнес такой, позвольте уж полюбопытствовать?
- Сначала открыл медицинский центр, потом занялся поставками медицинской техники.
- Да, в России частный бизнес куда выгодней и безопасней служебной работы…
- Не скажите, Юрий Владимирович, не скажите.
- А мы после Вас занимались гипнотическими воздействиями, а сегодня заказов почти нет, никто не интересуется нашими работами. Финансирования почти нет - решил перейти на более доверительную беседу Старосельцев.
- Ну и Бог Вам в помощь… Юрий Владимирович, я к тебе по серьезному вопросу.
- Весь во внимании.
- У меня есть информация о контакте с загробным миром. Если помните, то в 1986 году была у нас такая тема.
- Да что Вы говорите? В 86 году… Хм… Помню, но не помню кто занимался.
- Да это не важно. Информация не на сто процентов достоверная, но оснований не доверять ей, у меня нет.
- Этого не может быть! Это великолепный шанс напомнить о «сорок первом» высшему руководству.
- Да, его зовут Алексей Дронов, только у меня просьба: все еще раз достоверно проверьте и не шумите. Алексей неплохой парень.
- Обижаете, Петр Константинович.
*****

Проект «ЛСИ» закрыли, Ефимов остался очень недоволен нашим провалом, сказал, что из-за нас он потерял огромные деньги… Но все же диплом я написал по этому несчастному прибору. Тема, конечно, на кафедре шла с трудом. Официальная наука все же склонна отнести ее к категории лженауки. Хотя вопрос, касающийся того, что считать лженаукой, а что нет, в реальности очень сложен. С одной стороны наша академия наук, из которой сыпется песок, режет все новшества на корню, а с другой – только посмотрите, сколько развелось всяческих шарлатанов, которые готовы решить все мировые проблемы.  В общем, в качестве последнего напутствия, я получил неодобрение от заведующего кафедрой Михеева Николая Валерьевича. Надо признать, что Николай Валерьевич сам занимается всякой лженаукой типа дерматоглифики (изучению рисунка на ладони… хиромантия по-простому) и иридодиагностики (изучение радужной оболочки глаза). Хотя в молодости  он работал на оборонном заводе и приближенные к реальности задачи. Сегодня он носил несколько костюмов советского типа и седые усы. Его худощавое, строгое лицо и маленькие прищуренные глаза делали его просто грозой студентов. Несмотря на невысокий рост и некрепкое телосложение, он был образцом советского руководителя. Среди студентов он имел кличку «Усатый», разумеется, из-за наличия усов. Однако, когда приближалась сдача типовиков, курсовых или, тем более, экзаменов, одинарная «С» удваивалась.
Как бы там ни было, я защитил свой диплом, потому как «профессорско-преподавательскому» составу лишние проблемы со студентом-неудачником не нужны, да и статистику себе портить негоже.

*****
- Валерий Аркадьевич, зайдите ко мне, - Старосельцев набрал внутренний номер начальника отдела расширенных возможностей НИИ41 Евстратова Валерия Аркадьевича.
Валерий Аркадьевич не производил впечатления начальника отдела каких-либо расширенных возможностей. Он был невысок, худоват и сильно горбился. Он носил потертый костюм коричневого цвета и какую-то полинявшую рубашку под ним. Однако это ему вовсе не помешало в 2001 году выколотить «всю правду» с использованием полного арсенала средств из одного экстрасенса. Правда, конечно, оказалась в том, что никакой он не экстрасенс. Потом он умер от разрыва сердца.
- Вызывали, товарищ генерал? – полковник изобразил что-то похожее на стойку смирно.
- Вызывал. Валерий Аркадьевич, есть серьезный разговор.
- Я слушаю.
- Мы обнаружили одного человека, Дронов Алексей Михайлович, родился 5 мая 1985 года, сын генерал-майора МС Дронова Михаила Васильевича. Он имел контакт с загробным миром.
- Это невозможно, товарищ генерал, мы столько лет бились, чтобы найти подтверждения этому, что полностью убедились в отсутствии всяких миров.
- Это я и без вас знаю, полковник. Ваша задача подготовить всевозможные эксперименты и восстановить старые связи с людьми. Как только мы его получим, вы приступите к работе. А моя задача получить полное подтверждение и доставить его сюда.
- Я Вас понял, товарищ генерал, а как мы собираемся подтверждать?
- Не мы, полковник, а я. Завтра переговорю с Вартановым из Девятого управления ГРУ, и мы разработаем подробный план операции, - Евстратов был весьма надежным человеком, и Старосельцев не боялся посвящать его в свои планы. 
- Разрешите идти, товарищ генерал?
Старосельцев сделал размашистый жест и указал на дверь.

*****
Знания, полученные во время работы над Лыской, и информация, которую передал мне Стаматис, натолкнули меня на очень интересную идею. Я вынашивал ее несколько дней и не мог даже сформулировать. Однажды, проснувшись утром, я понял, если сделать направленный генератор миллиметрового электромагнитного излучения на определенной частоте и с определенной модуляцией, то я бы смог повысить барьер чувствительности рецепторов Гольджи в сухожилиях, тем самым повысив сокращательную способность мышц. После до меня дошла и следующая мысль: никаких ограничений на стимуляцию этим излучением клеток-сателлитов, находящихся в мышцах нет. Разумеется, частота и модуляция будет другой, но это лишь технический аспект. Для тех, кто не знает, клетки-сателлиты – это такие клетки, которые расположены по краям миофибрилл, то есть длинных клеток любых мышц, из которых образуется волокно, и являют собой подобие стволовых клеток. В общем, из них могут вырасти новые миофибриллы, если проще.
Тем самым, я осознал принципиальную возможность повышения мышечной силы и гиперплазии (увеличения числа мышечных волокон) мышцы. С этого момента я был просто одержим идей создания этого аппарата…

*****
- Юрий Владимирович, Вы взрослый человек, а приходите ко мне с такой ерундой, - Олег Петрович Вартанов был всего лишь полковником, но занимал очень значимое место в Девятом управлении и во многом курировал НИИ 41. Олег в прошлом был оперативником и до сих пор сохранил статную фигуру.
- Олег Петрович, если бы это было ерундой, я бы не стал отвлекать Вас от работы.
- А что тогда это такое? Ваш НИИ 41 уже почти сорок лет сосет министерские деньги, а все, что вы выдали за этот срок более сильный аналог пентотала.
- Это уникальная возможность, Олег Владимирович, доказать нашу состоятельность и получить существенно расширенны возможности для разведки.
Вартанов усмехнулся.
- То есть, Вы, Юрий Владимирович, говорите, что ваш Дронов будет через свой потусторонний мир осуществлять разведку? Да Вы просто Петросян, - Вартанов в скривленной улыбке показал белые зубы, - Разведка осуществляется не в кабинетах и не в каких-то мирах, а на территории врага с постоянным риском для жизни.
- Это я прекрасно понимаю, но если хоть призрачная возможность перестать рисковать людьми, разве Вы бы не хотели ее использовать?
Вартанов призадумался.
- Так, Юрий Владимирович, никакой серьезной операции не будет, мы прощупаем этого Дронова. В случае успеха мы с Вами продолжим разговор. На этом, позвольте мне вернуться к своим делам.
Это была, конечно, не полная победа, но хотя бы что-то. Своих оперработников в «сорок первом» нет, а все эти ученые все равно неспособны на такие операции.

*****
- Да что же это такое?! – выражал свое недовольство я, стоя в пробке на Щелковском шоссе.
- Да, Лех, расслабься, вовремя приедем, - приободрял меня Саня.
Мы с ним ехали в славный наукоград Фрязино. Может, конечно, как наукоград он и славный, но как город, в котором дети в школьных туалетах употребляют наркотики, наверно не очень. Правда, школы нас там не интересовали, наша цель – НИИ 160, или как сейчас его называют, НПП Исток. Там нас ждал Андрей Иванович Гамзатов, старший научный сотрудник, который согласился за некоторую сумму дать нам консультацию и помочь с реализацией. Андрею было чуть за тридцать. Ему уже в конец осточертело сидеть в Истоке за двенадцать тысяч в месяц. Он хотел вырваться наружу и пожить нормально. Дома его, как кормильца, ждали жена и маленький сын… А начиналось все не так плохо. В 1998 году Андрей закончил Московский Физико-Технический Университет, в 2002 защитил кандидатскую диссертацию. Тогда же познакомился со своей будущей женой, которая работала в Истоке, как и он. А в 2004 у них родился сын. Но радость от неплохого начала инженерно-научной карьеры быстро сменилась реальным положением дел. И стало понятно, что в Истоке денег нет и не предвидится, что в частном секторе заумный Андрей никому не нужен, а ребенка кормить, в общем-то, нечем. Жена ушла из Истока и подалась в менеджеры какой-то мебельной фабрики, чтобы хоть как-то обеспечить сына. Андрей корил себя за беспомощность и стал крайне неуверенным в себе мужиком…
Задача построить компактный генератор излучения для хорошего специалиста по СВЧ технике не проблема. Такая техника уже давно существует и даже продается в качестве терапевтических аппаратов. Но проблемы все-таки есть. Генератор должен работать на определенной частоте с очень малой полосой пропускания и иметь определенную модуляцию этого излучения. Гамзатов, в принципе, был готов взяться за дело, он оказался не против вместо добавленной стоимости просто войти в проект, но на комплектующие ему были нужны деньги. Андрей даже был готов попросить дорогущий спектроанализатор в соседнем отделе, где его недолюбливают.
Была у меня идея пойти к Ефимову, но сразу я понял, что затея бессмысленная. Тем более, просить такие, в общем, смешные деньги не было смысла именно у него. Проще было израсходовать свои запасы, заработанные на Лыске. И мы с Саней приняли такое решение, вложив совместные средства. Александр мне поверил и был готов идти со мной до конца, это очень льстило и поддерживало. Он, правда, еще не знал, что станет первым подопытным. Ну а что? Излучение низкоинтенсивное, воздействие уже частично изучено. Не буду же я на мышах тренироваться. Я даже не знаю, как с ними обращаться и как потом определять результат. Или может вырастет мышь-бодибилдер и разорвет клетку? 

*****
Черногория, Будва, июнь 2008 года.
Потоки ультрафиолетового излучения проникали под кожу, заставляя меланоциты вырабатывать меланин. Макс лежал на большом покрывале, в его спину упирались крупные камни, заставляя быстрее двигаться кровь. Он держал за руку Веру, дочь небезызвестного Анатолия Максимовича. Они смогли вырваться из его недружественных лап и приехать сюда, на средиземноморское, а вернее Адриатическое, побережье, в Черногорию. Или Церногору, как говорят сами черногорцы.
Вера была худенькой и невысокой брюнеткой, которая всегда излучала потоки радости и счастья. Это, конечно, от возраста и неподдельной любви к хоккеисту, но это не имело никакого значения. В ее вытянутом лице с заостренным носом отчетливо проявлялись черты отца, однако в итоге сочетание выходило гармоничным. Да и Макс любил девушек модельной фигуристости.
Стоит заметить, что внешнее сходство с Анатолием Максимовичем сопровождалось еще и внутренним. Вера имела склонность к подкаблучиванию мужиков и желала власти над ними. Но молодому и неопытному Максу это было вообще неведомо.
Молодая и любвеобильная пара расположилась в уютном и недешевом отеле на первой береговой линии в Будве, вечерами прогуливаясь по променаду…
*****

Глава 9.
Москва, август 2008 года.
    Струя субстанции, составляющей основу жизни на Земле, вырывалась наружу под высоким давлением и ударялась о блестящее лакокрасочное покрытие моего авто. Все частицы, оказавшиеся на автомобиле по воле природной стихии, безжалостно удалялись. После такой Дугжуубы, буддийского ритуала очищения, автомобиль словно получал новое рождение и игриво переливался на солнце.
Я выехал с мойки и встал на свободное место, чтобы вытереть оставшуюся жидкость со стекол, которую не убрали не очень старательные мойщики. По направлению к мойке ехала ярко-красная БМВ третьей серии. Она, несомненно, привлекала внимание, но из-за глухой тонировки рассмотреть водителя я не смог.  Автомобиль проехал мимо меня и завернул в боксы автомойки. Я продолжал натирать свои стекла, а когда собирался садиться в машину, красный хищник выехал на улицу и остановился рядом со мной. Я все еще вглядывался в боковые стекла.
Водительская дверь открылась и оттуда появилась крайне эффектная девушка лет двадцати пяти. На ней были, обтягивающие фигуристые бедра, джинсы и белая блузка, которая в свою очередь обтягивала немаленькую грудь. Она поставила свои туфли на высоченной шпильке на землю и начала выходить из машины. Ее длинные светлые волосы переливались на ярком солнце. Она подошла ко мне и сняла свои солнцезащитные очки, которые обнажили ее выразительные зеленоватые глаза.
- Простите, молодой человек, - томным голосом произнесла она.
Я что попал в порнофильм?! Это что такое вообще? Я растерялся как школьник и резко покраснел. Хотел сказать: «Прощаю», но язык от волнения так и не повернулся.
- У меня спустилось колесо, а тут оказывается нет шиномонтажа. Не могли бы вы мне помочь заменить колесо, а то я одна не справлюсь, - улыбнулась она.
Я представил как она сама меняет колесо, как лопаются эти тесные джинсы… Да что ж такое-то! Что за мысли!
- Я думаю, что смогу Вам помочь, - наконец-то вымолвил я, - где у Вас домкрат?
- Домкрат? Он наверно в багажнике – игривым голосом спросила она.
- Ну так давайте на него посмотрим.
Она открыла багажник и наклонилась за домкратом. Ее джинсы растянулись до предела, я надеюсь, что они сделаны из качественного материала, а то стыд-то какой.
- Ах!  Кажется вот он, - радостно сказала она и протянула его мне.
Я наклонился и подсунул его под машину, нащупал упор и начал крутить.
- Какая сегодня замечательная погода, так и хочется оказаться где-то на берегу реки и забыть про все на свете, - восклицала она.
- Да-а, - протянул я, крутя домкрат.
- А вы бы разве не хотели этого? Забыть про свою работу, про обязательства и просто провести день в тишине и покое…
- С чего вы решили, что не хотел бы?
- Ну вы так нерадостно отреагировали на мои слова… А как вас зовут, кстати? Меня - Вика.
А с чего мне тут радоваться? Вокруг меня какая-то порнография, а я пыхчу над домкратом. Что же ты, Вика, трендишь-то без умолку? Давай в тишине насладимся твоими формами. Как-то мое стеснение прошло само собой.
- Алексей. Давайте ключ, Виктория.
- Ой, да! Вот он, - она протянула его и с паузой передала.
Вот же етитские помидоры! Открутить гайки-то надо было до домкрачивания машины! Все заново теперь…
- Мда, - что-то у меня неловкость сменилась на какую-то печаль.
- Что такое, Алексей? – насторожилась она
- Да вот открутить гайки надо было до всего этого, - я показал на поднятую машину, - Ладно, попробую так. Я решил легонько попробовать и гайки сразу стали откручиваться… Странно это как-то, зато мне работы меньше.
- Ну вот видишь, Алексей, все не так страшно было, - засмеялась она, - Ой! А ничего, что я на «ты»?
Я встал и сразу уперся почти ей в грудь.
- Э-э-э. Да, можно и на «ты», - прям какие-то волны смущения накатывают.
- Отлично. Как у тебя хорошо получается, чувствуется опыт.
- Спасибо, Виктория, - эта женщина прекрасно знала, как подавить злобу молодого и не настолько уж опытного в амурных делах парня.
- Ой! А почему запасное колесо такое маленькое? Как же я буду ездить? – взялась за голову она.
- Это – докатка, доедете… то есть доедешь до шиномонтажа и заменишь обратно.
- Так это еще не все, опять что-то делать. Как же устаешь от этих хлопот!
- Все, готово! – я опять встал и передал ей ключ. Она посмотрела пристально мне в глаза, наклонив свою голову к земле. Взгляд получился пронзительный, жаркий и чем-то немного виноватый, будто она стыдилась своих мыслей.
- Спасибо, тебе огромное, Алексей, ты меня так выручил. Я даже не знаю, как тебя благодарить, - развела руками она.
- Никак не надо, Виктория, я был очень рад тебе помочь, - я направился к машине. Открыл дверь, сел на сиденье, поворачиваю ключ… Машина заводится, но сразу глохнет. Вторая попытка – то же самое. И в третий раз тоже.
- Я вижу у тебя проблемы? – Виктория стояла около водительской двери и опять прожигала меня взглядом.
- Да, похоже на то, - признался я.
  - Давай я тебя подвезу куда-нибудь? Мне будет очень приятно помочь тебе.
Что-то ты, Виктория, какая-то ненатуральная. Будь ты не тупой куклой, а чьей-то подставой, я б послал тебе на хрен. Но откуда взяться какой-то подставе, да и что ей от меня может быть нужно?
- А, давай, Виктория, подвези, - осмелел я.
Мы сели в ее красный бундесмобиль. Сразу запахло каким-то приятным запахом, который как-то сразу меня расслабил.
- А у меня вот было важное дело, ехала к подружке, у нее шапмунь кончился, а теперь вот уже все равно поздно. Да хотя, пускай мылом каким-нибудь помоет, что это за человек, у которого нет запасного шампуня? А, Алексей? Ты меня не слушаешь, - обиженно констатировала она.
- Почему нет? Слушаю… У каждого несомненно должно быть много шампуня.
- Так вот и я говорю! А ты, я вижу, спортом усиленно занимаешься. У тебя такая отличная фигура, - польстила мне неизвестная Виктория.
- Занимаюсь, пауэрлифтиногом… У тебя тоже отличная, - не знаю зачем я вообще сказал ей про ее фигуру. Что это вообще такое? А что скажет Света, если узнает?
- Ой! А что это такое? Никогда не слышала.
Да что ты все ойкаешь? Хватит уже эротизма напускать!
- Это то, что тяжелее фитнеса.
- Понятно! Я так люблю фитнес!
Представляю, как ты наклоняешься со штангой. Все мужики ловят свою челюсть… Да что за мысли такие?!
- Это хорошо, полезно, - сказал я.
- А чем ты вообще занимаешься?
  - Я инженер-разработчик медицинской техники, - ответил я, не сомневаясь, что она ничего не поймет.
  - Это очень интересно! Медицина очень важна. А косметологией занимаешься?
- Нет, сейчас я разрабатываю аппарат для спортивной медицины.
- Да! А что это за аппарат?
- Он должен помогать подготовке спортсменов, увеличивать их силу.
- Как это здорово!
Мы подъехали к месту моей высадки.
- Алексей! Может, оставишь мне свой телефон? – игривым голосом сказала она. Совершенно незаметно на блузке оказалось застегнуто меньше пуговиц.
- Э-э. Я не думаю, что это хорошая затея. Зачем он тебе? – настороженно спросил я. Я понимал, что это за недвусмысленные намеки, но что мне с ними было делать? Не буду же я изменять Свете.
- Да расслабься ты, Леша, просто ты - мастер на все руки, вдруг мне, такой бестолковой, понадобится твоя помощь. Я так буду чувствовать себя гораздо увереннее, когда у меня в кармане будет телефон такого статного и умного красавца…
Что за хрень ты несешь, Виктория?!
- Записывай…
- Я должна проверить, что ты дал именно свой телефон. Красивые и уверенные в себе мужчины часто так делают… - обиженно произнесла она.
Вот курица тупая!
- Проверяй, Виктория.

Я постарался побыстрее выбросить из головы это Викторию. У меня были двоякие чувства. Я понимал, что видится нам не надо - будет только хуже, а в душе хотел увидеть ее еще раз. Я не собираюсь рушить наши со Светой отношения из-за всяких наваждений. Черт бы ее побрал!
Я даже не мог сосредоточиться на продолжении разработки, хотя Андрей Гамзатов уже почти закончил техническую часть, и нам скоро надо будет приступать к практике. Саня был готов опробовать аппарат на себе, это радовало. Осталось лишь набросать план эксперимента. Правда, остался неразрешенный принципиальный вопрос – частоты модуляции. Пока их нет, нет ничего. Я два дня ходил по комнате, но ничего не приходило в голову, мысли метались от модуляции к Виктории и обратно.
Эта курица позвонила полдесятого вечера и слезно попросила меня приехать к ней. Ее бросил ее парень, она была, как она сказала, на грани. Ехать надо на другой конец Москвы, хорошо хоть я успел отремонтировать машину, у которой, кстати, случилась очень странная поломка, будто мойщик что-то задел, когда мыл.
- Лех, ты куда собираешься? – встревожено спросил отец. Для меня было нетипично под вечер куда-то срываться.
- Да, другу надо помочь… - многозначительно сказал я.
- Другу? Так поздно?
- Ну да, у него срочное дело, не ждет…
- Точно другу? А не подруге какой-нибудь?
- К чему эти вопросы, пап?
- Я тебе просто хотел бы напомнить про Свету. И напомнить, что если она тебе дорога, то глупости делать не надо. Если дорога, конечно…
  - Дорога, пап. Все будет нормально. Мне, кстати, почти пришло решение по модуляции. Думаю, через неделю приступим к экспериментам.
- Это отличная новость… Но будь осторожен, Алексей.
- Разумеется.

Я добрался на север Москвы в начале одиннадцатого. Виктория сидела в кафе за столиком. На ней была голубая блузка, которая еще больше подчеркивала грудь, очень короткая черная юбка, из-под которой выглядывали кружева чулков. В голове совсем все перемешалось, только какие-то неведомые волевые усилия сдерживали меня от того, чтобы наброситься на нее и просто разорвать в клочья. Но ведь именно этими усилиями и отличается человек ото льва.
- Привет, Виктория.
- Ой! Леша, ты пришел! - радостно сказала она, - Я уже начала волноваться…
- Что у тебя случилось? – она была не похожа на убитую горем невесту.
- Мне уже стало лучше, но так грустно и одиноко. Я так хотела тебя увидеть, - ныла она.
- Понятно.
- Вот сейчас я приду домой, а меня там никто не ждет, - жалобно стонала она.
- Чем же я могу тебе помочь, Виктория? Завтра будет новый день и будет легче.
- Я надеюсь, но помоги мне пережить хотя бы этот вечер... – Она жалобно посмотрела мне в глаза, - проводи меня до дома, пожалуйста.
Только проводами дело, разумеется, не ограничилось. Виктория перед подъездом опять жалобно стонала, сверкая глубоким вырезом на блузке, и пригласила зайти на чай.
- Я ведь должна тебя как-то отблагодарить за помощь…
Мы сидели на мягком диване в хорошо отремонтированной квартире. Мне бросилось в глаза, что квартира выглядит как-то неестественно. Было очень не похоже, что ней кто-то жил. С другой стороны эта курица вполне может тут особо и не жить… В руках у нас был, конечно, не чай, а красное вино.
- Алеша, расскажи мне, что-нибудь о себе. Мне бы очень хотелось послушать твой голос.
- Да вроде, Вика, я тебе рассказывал уже…
- Ну-у, это так мало, я ведь совсем ничего о тебе не знаю… - она надула пухлые губы, - вот я знаю, что ты серьезный ученый и занимаешься какими-то интересными разработками.
- Я не ученый, но разработки – это да.
- Это наверно что-то совершенно новое и экслюзивное?
- Да, ты права, это, скорее всего, так.
- Это так здорово! – она придвинулась ко мне, - А расскажи мне свой самый яркий и необычный опыт!
- Не знаю даже, что тебе рассказать, - задумался я.
- Давай, что первое тебе приходит в голову…
- Ну в меня как-то попала молния.
- Да?! Ничего себе! – она округлила глаза, - И что было дальше?
- Э-э. Да ничего, полежал без сознания и очнулся… - не буду ж я ей говорить о том, что умер.
- И все? А как ты выжил после такого? Я слышала, что это очень опасно.
- Наверно опасно, но как-то выжил, давай, Вика, лучше поговорим о тебе, - я решил перевести щекотливую тему.
- Ой! Да что я! У меня ничего интересного. Живу, стараюсь радоваться жизнью, - она села вплотную ко мне и уже шептала на ухо.
Я почувствовал, как кровь отходит от головы и перекачивается совсем в другое место. Я понимал, что сейчас может случиться, но не мог себе это позволить. Я не мог разрушить все то, что было у нас со Светой. Виктория, тем временем переходила от уха к шее и уже начинала некоторые активные действия…
- Постой, Вика, что ты делаешь? – изо всех сил сопротивлялся я, но моя воля была подавлена.
- То, что мы оба уже очень давно хотим, - как можно ласковей прошептала она.
У меня закружилась голова, я вообще перестал что-либо соображать и чувствовал тепло, которое разливалось по телу. Ее рука уже тянулась к самому сокровенному месту…
- Вика, перестань, это невозможно, - боролся я.
  - Ты же тоже этого очень хочешь! Перестань сопротивляться естественному.
Я уже был готов поддаться звериному инстинкту, но вдруг я представил, как лежу на скамье для жима лежа, надо мной штанга, которая вот-вот упадет на грудь и раздавит меня. Я представил волевое усилие, представил, как борюсь за свою жизнь.
- Я не могу, Вика, - я резко вскочил, чтобы быть оказаться подальше от ее чар. Я ударил себе ладонью по лицу.
- Что с тобой, Леша?!
- Зачем, Вика, тебе это надо? Чего ты хочешь добиться? – я стал очень нервным.
- Я думала, что мы оба этого очень хотим, - она показала грусть на лице.
- Это невозможно! Я люблю другую!
- Ну и что? Я может тоже люблю другого. Это же не мешает нам насладиться телами друг друга.
Я быстро оделся и выбежал на улицу. Сел в машину. Черт! Зачем я пил вино?! Как я теперь поеду домой?! Я посмотрел на часы - почти полночь. Дура ты долбанная! Как я мог вообще сюда приехать?! Надо было отодрать тебя, чтоб весь дух из тебя выбить! Дура чертова!
Меня просто распирала ярость. То ли от собственной тупости, то ли от неудовлетворенного желания. Я завел машину и отогнал ее во двор, который был ближе к метро, а после спустился в подземку…
Домой я вернулся ближе к часу ночи, уставший, злой, с бешеными глазами, с запахом алкоголя и женских духов.
- Ну как, сынок, твой друг? – с каким-то презрением спросил отец, - Наверно твой друг случайно облился женскими духами и начал пить с горя, а ты приехал ему на помощь. Но когда почувствовал запах на себе, разозлился и тоже выпил?
-  Да, отец, примерно так, - устало сказал я.
- Понятно, тебе звонила Света, будешь завтра сам ей эти истории рассказывать.
- Блин! Значит буду…
- Я надеюсь, что ты не наделал глупостей?
- Не наделал, но когда расскажу ей, она все равно не поверит…
Я повалился на кровать и сразу уснул.

Где-то далеко.
- Алексей! Не ожидал, что ты снова окажешься здесь, - Стаматис стоял передо мной и смотрел в мои глаза.
  - Я тоже…
- У тебя опять плохое настроение, и ты опять выпил? Ясно, значит стресс все-таки пробивает оболочку, - Стаматис опять размышлял вслух, - Хотя это плохо, похоже меня в чем-то заподозрили. Ко мне относятся теперь как-то настороженно. И эти встречи становятся опасными.
- И что будет? –спросил я.
  - Не знаю, во всяком случае, тебе мне помогать стало гораздо сложнее. Я даже не могу тебе сказать, что это за девка такая была.
- Вот мне тоже это интересно. Кто она?
- Говорю же, мне теперь не помогают, хотя она нетипичная какая-то. Случайно появиться не могла.
- То есть ты говоришь, что на меня не могла запасть такая красивая баба?
Стаматис усмехнулся.
- Ну могла, в принципе, но это все как-то уж неестественно было. Знаешь, как нас могли вычислить? Если кто-то из людей, которые знают о твоем случае, рассказали кому-то еще. Потом его Ангел это узнал и передал Куратору.
- А мне ты зачем это рассказываешь? Разве у вас нет какого-то более жесткого контроля?
  - Нет, не забывай, у нас много Ангелов, за ними не требуется слежка, у нас все основано на доверии.
- Стаматис, расскажи мне про предназначения. Почему люди, которые вроде бы должны исполнять свое предназначение, в большинстве своем ничего полезного не делают?
- Эх, Алексей. Это очень простой вопрос. Я тебе на него отвечать не буду, у тебя уже есть вся информация для ответа. Кто вообще сказал, что исполнять предназначение – делать полезное?
-Ясно. Стаматис, я не могу найти частоты модуляции…
- Алексей, ты их найдешь, не спрашивай меня, я их не знаю… Мне пора. И тебе тоже.
Стаматис быстро удалился. Сегодня он был уже не так болтлив и явно чего-то опасался.   

Москва, август 2008 года.
*****
Вартанов сидел в своем кабинете и потирал виски. Его мучали странные головные боли. Всегда после проваленной операции начинались сильные боли. Сегодня никакого провала не было, но голова уже почему-то напоминала о себе. Он послал агента Рысь на очень простое задание. Не надо было проводить острых акций, кого-то уничтожать. Нужно было просто получить информацию у лоха. Олег Петрович, несмотря на свою высокую степень дисциплинированности, имел слабость пользоваться специфическими услугами Рыси, за что она получала дополнительные премиальные.
В кабинет постучали.
- Олег Петрович, разрешите войти? – на пороге стояла девушка лет двадцати пяти. Ее светлые волосы были собраны в пучок, на ней были светлые просторные джинсы, серая кофта и балетки. Она казалась немного полноватой. Сейчас только сам Вартанов знал, что скрывается под этой одеждой.
- Заходите, Мария Валерьевна. Доложите результаты операции, - сухо сказал Вартанов.
  - Объект оказался не так прост, как мы изначально полагали. Он был очень осторожен, рвений к сексуальным наслаждениям не проявлял. Говорил сухо, подробностей не рассказывал. Рассказал о какой-то уникальной разработке для спортивной медицины и то, что в него попала молния. Эту тему раскрутить не удалось, он ее очень быстро свернул. Интимной близости добиться не удалось. Он сослался на любовные чувства к гражданке Мезиной. Дальнейшая разработка невозможна, он даже в пьяном виде отогнал свой автомобиль подальше от квартиры, давая понять, что больше общаться не хочет.   
- Он что – импотент?
- Никак нет, товарищ полковник, - отрапортовала Рысь.
- Так скрывает он что-то или просто ему сказать нечего? Почему основных выводов вы не сделали?
- Я не смогла точно это установить. Но он не прост, мне кажется, что он все-таки что-то скрывает.
- Вам кажется?! Таких слов в нашей структуре не употребляют. Может вам псевдоним на Козу поменять?
- Что мне делать, Олег Петрович? – не стала комментировать последнюю фразу Рысь. Да и что ее комментировать? Коза и есть, так и будет носить лейтенантские погоны и задерживаться допоздна в кабинете Вартанова.
  - Ничего, идите… Сдайте ключи от квартиры и автомобиля, - раздраженно сказал Вартанов и продолжил потирать виски.
***** 

Мы сидели со Светой на скамейке Коломенского парка в яблоневой роще. Оттуда открывался вид на поля аэрации в Курьяново. Это, конечно, не самый лучший вид, но яблони его успешно прикрывали. Я долго думал, стоит ли Свете рассказывать о событиях с Викторией. Врать ей абсолютно не хотелось, но я понимал, как это будет выглядеть. Все-таки я решился ничего от нее не скрывать… И рассказал…
- Ах, ты, кобель! Любую бабу готов трахнуть! – рассвирепела она.
- Да ты чего, Свет, я даже не прикасался к ней!
- А чего ты к ней поперся посреди ночи? Ко мне-то ты так никогда не летишь!
- Не знаю чего я к ней поперся! Самому тошно.
- Прям побежал! Давай я тебе слезки подотру! Давай я тебя на руках домой отнесу! Кобель! – в конец завелась она.
Я понимал, что сейчас говорить что-либо вообще бессмысленно, но что-то надо было говорить.
- Ну прости меня, Свет, не знаю, что на меня нашло… - опрадывался я.
- Да иди ты в задницу! – она расплакалась
  Я подождал немного и приобнял ее.
- Именно сильная любовь к тебе, Светик, позволили мне собрать волю в кулак и послать эту проститутку куда подальше, - спокойно говорил я.
Света немного успокоилась, говорить она со мной не хотела, но и не ругалась тоже. Отойдет, в общем, за некоторое время. А то, что она все кобель да кобель, «это слово ругательное и попрошу его ко мне не применять»! Какой я кобель, если даже не пощупал формы этой Виктории, хотя она была так близко?

Глава 10.
Москва, октябрь 2008 года.
Мы с Александром сидели в кабинете компании «Магницкий и партнеры» и вели беседу с нашим патентным поверенным. За это время я определил частоты, и мы экспериментально их уже проверили и подправили немного. Опыты на Александре показали очень хорошие результаты - он буквально рвал и метал. Почти определились с точками приложения аппарата и интенсивностью излучения. Теперь надо было запатентовать изобретение и очень грамотно описать все, не раскрывая основных тайн. Так получалось, что скопировать изобретение было легко, и применить тоже. Поэтому предстояло это исправить. Герман Ульянов был опытным патентоведом и брал за свою работу очень крупные суммы. Но скупиться здесь, означает потерять потом вообще все.
В итоге, хорошо подготовленный патент с именами Дронова, Захарова и Гамзатова мы подали в ФИПС, Федеральный институт промышленной собственности или Роспатент по-простому. Теперь надо было приступать к поиску финансирования на клинические испытания, регистрации, производство, организацию компании и прочее. Основная проблема – клинические испытания. В России этот процесс поставлен очень нехорошо. Он идет очень долго и обычно непонятно чем вообще завершается. Поэтому требовалось найти инвестора, связанного с медициной…

*****
- Олег Петрович, у меня есть очень интересный разговор, - Старосельцев сидел напротив Вартанова.
- Давайте, Юрий Владимирович, только побыстрее, если можно, - Вартанову не хотелось тратить время на генерала.
- Помните, пару месяцев назад Вы говорили, что Дронов что-то изобретает?
- Прекрасно помню.
- Так вот, он подал заявку на патент в Роспатент. Я эту заявочку почитал и был очень удивлен. Разработка действительно стоящая… И может помочь в подготовке Вашего спецназа.
- Да? И что же это за разработка?
- Аппарат, который увеличивает мышечную силу и массу, без побочных эффектов.
- Это интересно, - Вартанов немного оживился.
- Олег Петрович, предлагаю заявить о краже документации по этой теме и усомниться в честности товарища Дронова, - Старосельцев хитро поглядел на Вартанова.
- Неплохая идея. Давайте подумаем как все это лучше сделать…
+++
Капитан Кондратьев не предполагал, что в свои тридцать четыре года будет по-прежнему носиться по стране и выполнять чьи-то поручения. Опытный оперативник Кондратьев не входил в состав спецназа ГРУ, но все равно подвергал себя ежедневной опасности. И вот сейчас ему опять дали задание взять какого-то кабана, да причем еще с приказом не причинять вреда. Да как можно не причинять вреда? А если этот кабан будет оказывать сопротивление? Или вообще достанет оружие и начнет палить? Дима Кондратьев всегда знал, что начальство не умеет давать грамотные приказы.
*****

  Я шел по улице к нашему патентоведу. Он позвонил мне утром и сказал, что надо обсудить кое-что. Навстречу мне шел какой-то огромный мужик с квадратным лицом. На нем была короткая кожаная куртка.
- Алексей Михайлович? – он подошел ко мне.
- А кто спрашивает?
- Капитан ГРУ Кондратьев, - он показал свою корочку.
- Чем обязан?
- Мне приказано доставить Вас в штаб ГРУ.
- С какой целью? – я понял, что капитан очень плотно прижался ко мне и не даст вырваться.
- Вы задержаны по подозрению в хищении военных технологий, - спокойно пояснил он.
- О чем вы говорите? Какие еще технологии?
- Мне об этом ничего не известно, - сухо отвечал капитан, - мне приказано доставить вас в штаб.
- Я никуда не поеду.
- Задержаниями должна заниматься милиция, но мое руководство приняло другое решение. Если вы не поедете со мной, за вами приедет опергруппа. Они не будут говорить много слов.
- Поехали. Можно мне позвонить?
- Звоните… Ваше право.
Я набрал номер отца и сообщил ему свое положение дел. Неудобно его постоянно напрягать, но кто знает, чем обернется эта поездка…
Мы с Кондратьевым зашли в просторный кабинет. За столом сидели три мужика: накачанный, толстый и какой-то плюгавый. Около двери стояли еще два крепких мужика в костюмах. Я прошел и эти мужики вместе с Кондратьевым остались около двери. Качок сделал размашистый жест, вероятно означающий просьбу удалиться из кабинета, и все трое вышли.
- Присаживайтесь, Алексей Михайлович, - сказал качок и показал на стул.
- По какой причине я здесь?
- Я – полковник Вартанов Олег Петрович, это – генерал Старосельцев Юрий Владимирович, а это полковник Евстратов Валерий Аркадьевич.
- Хорошо, приятно познакомиться.
- Ладно, Алексей Михайлович к делу. Откуда у вас секретные сведения о действии миллиметрового излучения на мышечный аппарат?
- Эти сведения пришли мне в голову во время работы над диагностическим комплексом ЛСИ. Я думаю, что вы о нем уже знаете.
- Да, проект этого Локатора нам известен. Также нам известно, что это липа. Тем не менее, я не получил ответа на свой вопрос, - Вартанов буравил меня взглядом.
- ЛСИ не такая уж липа, у вас немного неверные сведения. Я ничего не знаю о секретности этих сведений. Это моя идея и моя разработка.
- То есть вы утверждаете, что не имели доступа к секретным сведениям и не пользовались своим положением, чтобы их использовать в своих целях?
- Абсолютно. У меня была лишь третья степень секретности и никаких секретных данных я не получал.
- Ваш отец – Михаил Васильевич не передавал вам такие сведения?
- Нет, не передавал.
- Как вы выжили после попадания молнии в вас?
Кажется, я начинаю догадываться, зачем я здесь. Но откуда они узнали?
- Не знаю, я очнулся в больнице.
- Вы имели контакт с потусторонним миром?
- Что? Каким еще потусторонним миром? – начал придуриваться я, но боюсь, что правду скрыть не так уж просто.
- Вы не ответили на мой вопрос.
- Нет, никакого контакта я не имел.
- Вам передавали там какие-либо сведения?
- Нет, не передавали, я не имел контакт.
- Когда вы умерли, вы остались на Земле?
- Не понял вас…
- Повторяю, когда вы погибли от удара молнией, вы физически остались на Земле?
- Не знаю, я не погибал. 
- Я вас понял. Вам придется повторить все, что вы  сказали на детекторе лжи.
- Что здесь происходит?! – В кабинет ворвался генерал Дронов. Это единственный человек, который сейчас находится на моей стороне. Как же я благодарен ему за это.
- А мы Вас ждали, товарищ генерал! – улыбнулся Вартанов.
- Это очень хорошо. Я жду ответа.
- Ваш сын отправил заявку на патент с секретной военной разработкой, - пояснил Старосельцев.
- Где доказательства факта получения им таких сведений? Где обвинения? Вы что тут цирк устроили?
- Мы получили эту информацию недавно и пока просто решили с ним побеседовать, - оправдался Вартанов.
- Как все будет готово, тогда и будем разговаривать. Пошли, сын.
 
*****
Всем находящимся в комнате было ясно, что при такой подготовке ничего ожидать и не следовало. Вартанов хоть и был не против всего начинания, особого рвения не проявлял. Во-первых, Старосельцев гонит какую-то пургу про потусторонний мир, во-вторых, хорошо сфабриковать это дело очень сложно, потому как Дронов человек гражданский и судить его будут как гражданского. Получается, что нужно всю его разработку повторить, чтобы ГРУ могло доказать, что разработка имела место быть, а не была неправильно и не полностью скопирована из его патента. В-третьих, отец Дронова военный генерал, хоть и медицинской службы, но проблем от него может быть много, особенно при сфабрикованном деле.
- Что будем делать, Олег Петрович? - поинтересовался Старосельцев
- А что вы предлагаете делать? – ответил Вартанов
- Я предлагаю перейти к более активным действиям.
- Это не вам решать, Юрий Владимирович. Вы же понимаете опасность таких действий?
- Конечно, но вы же, Олег Петрович, сами видели, что Дронов что-то скрывает.
- Видел, Юрий Владимирович, он определенно врет, но это к делу не пришьешь.
- Давайте выпотрошим его и дело с концом, - встрял Евстратов.
- Какой вы кровожадный, полковник! Значит так, предлагаю вам подготовить всю документацию и задним числом ее занести в архивы. Как только это будет готово, мы получим необходимые сведения. Только постарайтесь все сделать чисто, ведь придется предоставлять доказательства. 
- Сделаем, Олег Петрович.
*****

Мы неслись по Хорошевке в сторону центра на служебной машине отца.
- Леха, что они хотели? – взволнованно спросил отец.
- Как видишь, они  решили, что я украл у них разработку. Но Вартанов очень активно задавал вопросы про загробный мир. Был ли я там, с кем контактировал, какие данные получал. Вот только я понять не могу, откуда они узнали...
- Черт! Я знаю откуда! Вот я старый болтливый хрен!
- Что такое, пап?
- Я как-то очень давно обмолвился об этом Ефимову. Вот же я идиот!
- Ефимову! Ну ты даешь! Зачем же ему было рассказывать?!
- Да не знаю, разговор зашел о его прежней деятельности. У меня было хорошее настроение. Вот и начал болтать…
- Мда, и что теперь делать?
- У них ничего, подтверждения они никакого не получили. Вартанов не будет просто так себя подставлять. Это Старосельцев готов на все. У нас есть запас по времени. У меня есть план. Тебе, Леха, надо спрятать все материалы по разработке. Вот только куда бы их спрятать?
- Может в деревню к родственникам Светы?
- Нет, там в тебя попала молния, они знают это место. Деревня Светы тоже не подойдет.
- Тогда давай положим в небольшой сейф и закопаем у кого-то из друзей, скажем, Андрея Гамзатова.
- Это, конечно, достаточно легкая добыча, но я думаю, что бюджет операции не позволит так далеко зайти. Купи два новых телефона, две новых симки. Выходи и сейчас же езжай к Андрею. Отдай ему один телефон. Позвони кому-нибудь из одногруппников, будем надеяться, что его телефон никто не прослушивает и скажи, чтобы взял всю информацию по разработке, включая жесткий диск, и передал ее Андрею.  Потом позвони Андрею и отправь его к друзьям с информацией. Сейф, похоже, купить нам не суждено, лишняя опасность. Хотя он бы не помешал…
- Ты где научился этим шпионским штучкам?
- У Корецкого прочитал. Давай, Леха, медлить нельзя.
Крайслер остановился на обочине, и я вышел из машины. 
- В офис Атлантиса! – послышался голос отца, и машина резко взяла с места.
Странно. Что хочет отец от Ефимова? Я в точности выполнил все инструкции отца. Только мой одногруппник Игорек создал некоторые проблемы. Он долго расспрашивал, зачем мне это надо, кто такой Гамзатов, зачем ему отдавать жесткий диск, но, в конце концов, сделал все нормально.
 
*****
В офисе компании Алтантис ничего существенно не поменялось. Не было заметно, что провал Лыски как-то ударил по карманам Ефимова. Он все также сидел на своем кресле и, надев очки, спокойно просматривал свою электронную почту.
- Привет, Михаил Васильевич, - улыбнулся Ефимов.
- Привет, Петр Константинович, - они пожали друг другу руки.
- У меня сегодня очень загруженный день, Константиныч, если можно, я сразу к делу, - сразу начал Михаил.
- Конечно, давай!
- Алексей совместно со своей командой разработал уникальный аппарат для спортивной медицины, - Дронов протянул Ефимову несколько бумажек. Это была справка по разработке, которую Алексей готовил для отца. В ней были суть разработки, цели, достижения, результаты экспериментов, области применений, перспективы развития. Петр Константинович внимательно вчитывался в текст.
- Интересные результаты. Очень интересные… - протянул Ефимов. Он, конечно, начал прокручивать в голове свой рассказ Старосельцеву, он вспомнил, что предал семейство Дроновых, а они опять приходят к нему за советом и за поддержкой. Он также сразу осознал, что эта разработка быстро уйдет из его рук из-за его же разговора с директором НИИ 41. Человечность, совестливость и интересы бизнеса в одном лице.
Михаил внимательно смотрел в глаза бывшему генералу. Он бы сейчас с большим удовольствием сделал бы совершенно другие действия, но свои ошибки надо исправлять грамотно. Это превосходный хирург с многолетней военной службой знал прекрасно.
- Вы, Петр Константинович, прекрасно понимаете, что нам очень сложно провести клинические испытания и сделать следующие шаги в разработке.
- Мне очень интересна эта тема. Я подумаю, что можно сделать.
- Я очень рад, что мы поговорили, на следующей неделе позвоню Вам. А сейчас вынужден вернуться к своим делам. До встречи.   
Михаил вышел из кабинета, попрощался с секретарем и вышел на улицу. Пошел сильный дождь, который заливался под воротник и портил и без того испорченное настроение.
- Серег, давай на Лубянку. Пора переходить к тяжелой артиллерии.
- Как скажете, босс, - отозвался водитель.

Павел Андреевич Успенский был эдаким красавцем. Ему бы играть героев американских вестернов вместо Клинта Иствуда. Но он родился в России и закончил не актерскую школу, а академию ФСБ. Успенский очень любил дорогие автомобили, у него была личная БМВ Икс-5. Но он ее особенно не афишировал в ведомстве и ездил на служебном Мерседесе, который тоже был не так уж плох. 
- О-о! Михаил Васильевич! Это ж как тебя занесло-то на Лубянку? Неужели пришел шовные нити забрать? – широко улыбнулся Успенский.
- Да ладно, Павел Андреевич, оставь ты эти нитки себе! Уж двадцать пять лет прошло, - они обнялись.
- Здорово, Миша!
- Привет, Паша!
- Хоть двадцать пять лет прошло, а все ноет иногда моя рана…
- Да брось ты, нечему там уже ныть. Но тогда и не полагалось гэбэшникам хорошие операции делать, - улыбнулся Михаил.
- Вот они, тайны минобороны! Халтурили, значит?
- Разумеется, чем меньше сотрудников в КГБ, тем больше финансирование у оборонки, - смеялся Дронов.
- Вот даже как! - махнул рукой Успенский
- Да, Павел Андреич, не надо попадать в неприятности, когда поблизости нет своих хирургов, - заключил Дронов и придвинулся ближе.
- Паш, мне нужна твоя помощь. Серьезная помощь.
- Говори, Миш. Я всегда готов помочь тебе…
Стены этого кабинета слышали гораздо более серьезные проблемы, поэтому они все также монументально стояли, ничуть не смущаясь каких-либо разговоров.
- Ну что, Миш, могу тебе сказать? Во-первых, что-то ты мне не договариваешь, во-вторых, если никаких разработок у ГРУ нет и не было, то это плохо для них может кончиться. Мои ребята тоже залезут в дело, поинтересуются. Завтра с утра позвоню заму по науке СВР Карташову, пусть тоже поинтересуется делом...
- Думаю, что Карташов – плохая идея.
- Почему? Ведомства конкурируют, им будет очень интересны нарушения со стороны ГРУ.
- Да, но, ты прав, я тебе кое-что не договариваю. Давай так, мы с тобой знакомы тридцать лет, я тебе кое-что скажу, а ты про это через секунду забудешь?
- Надеюсь, это не что-то противозаконное?
- Нет. В Алексея попала молния, и у него открылись некоторые способности. Даже так: тело немного модифицировалось, и он стал сильнее. ГРУ хотят изучить эту аномалию.
- Мы с тобой знакомы тридцать лет, и, допустим, я тебе поверил. И даже уже забыл эту чепуху. Но я поверю, что это не связано с чем-то непотребным. Если это не так, сам понимаешь, Миш.
- Понимаю, Паш, и подставлять тебя не собираюсь.
  *****

Глава 11
Москва, декабрь 2008 года.
  Сильная метель резко ухудшала видимость. Водители старались не прижиматься друг к другу и не ехать быстрее сорока километров в час. Дорога была полностью покрыта слоем снега.
Но полный привод и блокировка дифференциалов помогала очень уверенно держать дорогу, и я ехал, не опасаясь заносов. Поэтому я обгонял медленно плетущиеся машины по встречной полосе, демонстрируя превосходство своего автомобиля. Подвергал ли я себя опасности? Да, подвергал. Подвергал ли я других людей опасности? Тоже, да. Зачем я так ехал? Не знаю.
Черная Тойота поворачивала налево, маневр был в самом разгаре, ее колеса надрывно крутились, даже электронные системы не помогали быстрее его завершить.
Я ее заметил, когда до левого заднего крыла оставалось метров тридцать. Дал по тормозам, но даже антиблокировочная система не смогла остановить Витару так быстро. Удар! Приехали!
Я пощупал себя – вроде живой. Вышел из машины и обратил внимание на то, что я стою в полосе попутного направления. Это уже радовало.
Из Тойоты вышел парень, примерно мой ровесник.
- Да что такое! – он махнул руками. Но особой агрессии не проявил. Хотя тут вообще непонятно кто виноват. Скорее всего, я. 
- Ладно, будем вызывать ДПС, - спокойно сказал я.
- Конечно, будем. Ты куда вообще смотрел?
- Вперед, конечно, но видимость-то какая, - я развел руками.
- Ну а зачем гнать так было?
- Не знаю, не гнал я особо. Ты тоже мог бы живее завершать маневр. А-то чего ты как корова на льду катаешься?
- Да потому что каток на дороге, как на хоккейной площадке.
- На хоккейной говоришь? Что-то мне твое лицо кажется знакомым.
- Не знаю, может и знакомо. Максим Ремзин, бывший форвард Ротора.
- Точно! Вот где видел! Чемпионат мира 2008 года!
- Да уж! Был такой… - вздохнул Макс.
- М-да, провал просто.
- Это точно.
- А с тобой, что в последней игре случилось?
- Да не важно, плохо мне стало.
- Очень приятно познакомиться с тобой. А я-то не представился… Алексей… Дронов.
- Что?! – Макс чуть не подавился собственным языком, - Дронов?!
- Ну да, а что такое? Я тоже тебе знаком?
- Да, мне сказали, что ты мне в чем-то поможешь.
- Кто сказал?
- Думаю, тебе ни о чем не скажет это имя… Стаматис…
- Стаматис?! Это тот самый Стаматис? – я показал пальцем в небо.
- Ты его знаешь?
- Пожалуй, да.
- А я думал, что все это сон, - на лице Макса появилось удивление, все-таки не каждый день осознаешь, что разговаривал с Ангелом-хранителем.
- Ладно, если Стаматис сказал тебе помочь, значит так и будет.
- Расскажешь мне, что вообще происходит?
- Конечно!   

Все два месяца с момента моего визита в ГРУ, его сотрудники искали мои разработки. Они забирались в квартиру и на всевозможные загородные дома. Они ничего не делали официально, они никого не трогали, но они целенаправленно искали. Они прослушивали телефоны и иногда устраивали слежки. Регистрация патента была, разумеется, приостановлена. Мы с отцом ошиблись насчет средств, выделенных на операцию, они, скорее всего, доберутся до друзей Гамзатова. И это будет очень скоро…
У меня было ужасное настроение, мне надоело чувствовать дыхание разведчиков у себя за спиной. Я выпил водки и лег спать. Я хотел встретиться со Стаматисом…

Где-то далеко.
- Привет, Стаматис, - окликнул его я.
- Привет, Алексей, - грустным голосом ответил он.
- Что происходит?
- Не знаю, Алексей. Но все очень плохо. На Земле уже столько людей знают о твоем выходе сюда, что скоро все станет ясно. Уже сейчас мне не дают ничего сделать. Я не могу ничего узнать. Мне перекрыли доступ к информации. Это значит только одно: кто-то уже в курсе, но подтверждения не получили и на самый верх не передали.
- И что нам делать?
- Не знаю, я тебе направил Ремзина, он тоже мой подопечный. О вашей связи никто не знает, ты можешь ему передать информацию, чтобы он ее спрятал. Ему можно доверять. Это даст тебе возможность выиграть время. Когда-нибудь поможешь ему восстановить свои физические силы.
- А что потом?
- Сложно сказать. Если я все расскажу Советнику, то ситуация может разрешиться. Но! Может оказаться и так, что нас обоих отправят во тьму. Ты, я надеюсь, понимаешь, что это значит?
- Понимаю.
- Поэтому я ничего не рассказываю. Я могу еще кое-чем помочь. Капитан Кондратьев из ГРУ может быть вашим союзником. Ему все уже давно надоело, он не любит выполнять чужих заданий, и он очень хорошо соображает. Генерал Вартанов спит со своим агентом, которая по совместительству Виктория на красном БМВ, псевдоним Рысь. Не знаю уж, как тебе это поможет, но вдруг.
- Вот, сука! Так и знал, что в ней что-то не чисто!
- Не ругайся. Генерал Старосельцев страдает язвенной болезнью и простатитом, переходящим в аденому…
- Стоп! А про простатит мне зачем?
  - Да откуда я знаю? Что знаю, то и говорю. Тем не менее, он часто тискает проституток в баньке. Евстратов тоже регулярно пользуется услугами проституток и занимается разного рода извращениями…
Стаматис продолжал этот поток грязи, но сегодня он был прав. Любая информация может пригодиться. Особенно, когда помощи в нужный момент может не оказаться.

Москва, декабрь 2008 года.
*****
Автомобиль немецкого производства уверенно мешал снежную грязь, двигаясь по Дмитровке. Сегодня Макс не был коровой на льду, полноприводный Фольксваген держал дорогу очень уверенно. Точно не хуже, чем «японское чудо», которое испортило его Тойоту. Никита, конечно, нехотя одолжил машину. Но дело у Макса оказалось жизненно важным. Он двигался в поселок Орево к друзьям Андрея Гамзатова. Хотя и поселок больше напоминал военный городок с общагами для военных, здесь все также как и в любом другом маленьком городке в Подмосковье.
Все получилось не так уж плохо. Даже если за Дроновым была слежка во время аварии, они вряд ли бы стали следить за потерпевшим. Лишних звонков не потребовалось, что тоже добавляло надежности.
- Добрый день, меня зовут Максим, Андрей Гамзатов просил меня забрать сумку, переданную им пару месяцев назад, - Макс стоял входной дверью в пятиэтажном жилом доме поселка.   
- Да, Андрей предупреждал.
- Я надеюсь, Вы понимаете, что меня Вы никогда не видели, как и сумку? – насупился Макс, желающий поиграть в шпионов.
- Да, понимаю.
- Вот и отлично!
  Макс был в кожаной куртке с поднятым воротом. Если бы он грамотнее играл в шпионов, то надел хотя бы очки и не называл свое настоящее имя. Но откуда ему, хоккеисту, об этом знать…
Он остановился у небольшого магазина, чтобы купить воды.
- Слышь, друг, есть закурить? – к Максу подошел какой-то противный тип в потертых джинсах и с уверенным запахом перегара.
- Нет, не курю, - ответил Макс
- Друг, дай позвонить. Очень надо, - настойчиво попросил тот.
- Нет, я очень занят.
- Я к тебе как к другу, а ты вот так по-хамски! Мажор московский! – мужик навалился, но Ремзин аккуратно подвинул его.
Из-за угла появились еще четыре человека.
- Да я тебя на куски порву! – не унимался тот. Он сделал взмах рукой в сторону лица Макса, но он увернулся и дал в челюсть пьяному. Макс хотел уже побежать к машине, но 4 человека обступили его, и оставалось только защищаться. Хоккеист оказал некоторое сопротивление, но прежняя физическая форма уже полгода как покинула Макса. Его повалили на землю и начали быть ногами. Немногочисленным прохожим было, разумеется, наплевать на происходящее, здесь такое не редкость.
Разбойники быстро обыскали Макс, забрали кошелек, после осмотрели машину и схватили сумку, лежащую на заднем сидении. Сам автомобиль был им не нужен. Ну что с ним делать? Макс лежал на холодной земле и выплевывал свои собственные зубы…    
+++
Здание крупной инвестиционной компании ТрансИнвест располагалось в самом центре, на Новом Арбате. Ежедневно по нему носились служебные автомобили со спецсигналами, расталкивая простых водителей. Среди них был и президент ТрансИнвеста Удальцов Михаил Витальевич, который достаточно легко получил в безраздельное пользование мигающее синее ведерко и номера АМР. Его Майбах и два Мерседеса сопровождения модели GL всегда создавали какой-то хаос на дороге, добавляя головной боли сотрудникам ДПС. Но вряд ли Михаил Витальевич задумывался о каких-то сотрудниках ДПС или вообще о каких-либо людях. Он был больше похож не на президента какого-то ТрансИнвеста, а на президента целой страны.
Когда Михаилу Витальевичу его охрана открывала заднюю дверь, два джипа сопровождения блокировали улицу. Мощные тела прикрывали его от возможных нападающих и быстро сопровождали к парадным дверям компании.
Михаил Витальевич сам из счастливчиков. Ему всегда очень везло по жизни. Его история напоминает истории крупнейших американских инвесторов типа «в 5 лет инвестировал первые 2 доллара». И сейчас, в 45 лет, он входил в двадцатку богатейших людей планеты. Он отдаленно чем-то напоминал Бред Питта или кого-то подобного и носил костюмы от Бриони.
Петр Константинович Ефимов был знаком с Удальцовым уже лет пять. Они даже вели несколько совместных дел. Правда, это сложно назвать совместным ведением дел. Все-таки люди совершенно разных форматов. Сам Петр Константинович это прекрасно понимал, записывался на прием к Удальцову за пару недель и никогда не проявлял своей генеральской выправки.
- Добрый день, Михаил Витальевич, - учтиво начал Ефимов.
- О! Привет, товарищ генерал, - снисходительно улыбнулся Удальцов, - Чем обязан?
- У меня есть одна очень любопытная тема, - Ефимов сел в кресло.
- Любопытство это очень полезная черта характера, - ответил Удальцов, - Но я уже давно потерял ее.
- Я понимаю, Михаил Витальевич, позвольте вкратце пересказать Вам?
- Пересказывай, раз пришел.
«Какая дерзость! Сопляк! Еще на «ты» мне будешь говорить!» - пронеслось в голове Ефимова.
- Есть один разработчик. Он изобрел аппарат для спортивной либо военной медицины, который позволяет увеличивать мышечную силу без побочных эффектов, - Ефимов протянул краткую справку по вопросу, - При вложениях в тридцать миллионов евро, отдача будет минимум в двести.
- А считали цифры стало быть твои орлы?
- Да.
- Я помню, как они в прошлый раз посчитали, Петр Константинович. Надеюсь, ты тоже… - протянул Удальцов
- Помню, но здесь другой разговор. Разработка уникальна, в мире такого просто нет.
- Ладно, давай не будем отнимать друг у друга время. Нам с тобой тут нечего обсуждать. Приезжайте вместе, я уделю вам время.
  +++
- Юрий Владимирович, ко мне вчера пришел начальник Девятого Управления. Ему ФСБ намекнула о том, что им известно про разработку, и что они ведут свое расследование. Как они узнали, нам неизвестно, но он принял решение не рисковать нашим карьерам из-за Ваших, товарищ генерал, догадок и прекратить оперативные мероприятия. Последнее, что я могу предложить: мы по-тихому заберем Дронова и передадим его вашему НИИ. На этом наша часть закончится. Дальше будете действовать на свой страх и риск, - Вартанов сидел в кабинете Старосельцева в НИИ 41. Сегодня он опять потирал свои виски, голова не давала покоя, символизируя провал операции. И хотя пока провала нет, дело к этому очень стремительно идет.   
- То есть официальная операция закончена, и все наши дальнейшие действия незаконны?
- Выходит, что так. Но если вы успеете что-либо доказать, то это будут уже не догадки. Вы меня понимаете?
- Понимаю… - крепко задумался Старосельцев. Он как раз очень хорошо понимал, что для него это значит. Если он согласится, то поставит на карту все, но при победе его ждет хорошие награды. А если он откажется, то институт все равно загнется от недостатка финансирования, а он пойдет удить рыбу на даче, - Я буду Вам очень признателен за помощь, Олег Петрович.
-Я Вас понял. Значит договорились.
*****

- Алло, Алексей, у меня проблема, - раздался в трубке голос Макса.
- Зачем ты мне звонишь? – возмутился я. Нас ведь прослушивают. Теперь контакт им известен…
- Я в больнице Дмитрова. Я потерял спортивную сумку с вещами и не могу идти на тренировку, - пытался законспирироваться Макс.
- Что с тобой случилось? – сердце начало колотиться как сумасшедшее.
- На меня напали местные алкаши.
- Я выезжаю!
Блин! Выезжать-то не на чем…
- Отец, привет, - быстро произнес я.
- Привет, Лех, что случилось?
- Мне нужна машина до Дмитрова. Срочно!
- Понял тебя. Отправляю Серегу, будет через 25 минут, жди.
- Спасибо.
Я быстро собрался и решил подойти к автобусной остановке на улице. Так Сергею будет проще подъехать. Около остановки стоял черный микроавтобус. Он почему-то сразу привлек мое внимание. Дверь отодвинулась, и из нее появился капитан Кондратьев. Сразу все стало ясно. Боюсь, что Сергей не успеет…
- Алексей, добрый день, - Кондратьев подошел вплотную.
- Привет, Дмитрий, - я решил блеснуть знанием его имени.
- Откуда вам известно мое имя?
- А какая разница? Мне много чего известно.
- Поехали. Нас ждут.
- Я никуда не поеду. У вас до сих пор нет никаких доказательств, ваши действия незаконны. Да вы и сами это знаете…
- Я всего лишь исполняю приказ, - его рука потянулась ко мне.
- Я же сказал, что не поеду! - я вырвался и немного отпрыгнул.
Из микроавтобуса появились три человека в масках и камуфляже. Они вырвались как пули из пистолета. Я даже ничего сообразить не успел, как в следующий момент очнулся в фургоне, который очень стремительно двигался по улицам…

*****
- Михаил Васильевич, Алексея нет ни дома, ни на остановке. Зеваки говорят, что пять минут назад люди в камуфляже забрали какого-то парня. Его телефон не отвечает, - встревожено говорил водитель генерала Дронова – Сергей.
-  Черт! Возвращайся!
Михаил вскочил с кресла и начал бегать по кабинету.
- Паша, привет! – он позвонил Успенскому.
- Привет, Миш, - раздался ответный голос.
- У тебя есть какие-нибудь новости?
- Есть, начальник Девятого Управления вчера вечером прекратил операцию. Рисковать никто не хочет.
- Как прекратил?! А кто же тогда моего сына с улицы забрал?
- Не знаю, Миш, информация о прекращении разработки Алексея достоверная.
*****

- Ну что, Алексей Михайлович, начнем с детектора лжи, - Евстратов криво улыбался, а я сидел привязанный к стулу.
- Лучше, полковник, начни со своих обычных извращений. Так удовольствия будет больше, - зло сказал я.
Евстратов замешкался.
- Что?! Ну-ка повтори!
- Давайте, Алексей Михайлович, расскажите нам всю правду, лучше на чистоту,  - спокойно сказал генерал Старосельцев.
- Хорошо. Когда вы встаете утром, то в туалете проводите не менее получаса. Ваша аденома достигла угрожающих размеров и скоро вы пожалеете о том, что не обращались к врачам.
- Ты что несешь?! – разозлился генерал.
- Вы же просили на чистоту. Так вот. Ваши яства, которые вы пожираете, тоже скоро приведут вас в могилу. Язва уже в очень печальной стадии. Вам бы бегать по утрам, да массаж простаты делать, а не в ресторанах сидеть, да баб в бане щупать!
- Ах, ты, сукин сын! Ты мне все скажешь! – Старосельцев наклонился к моему лицу. Его сальное лицо блестело в тусклом свете лампы, и острый запах пота сильно бил в нос.
Евстратову видно все это доставляло особое удовольствие, как и любые извращения. Он едва заметно улыбался.
- А вы, полковник, чего улыбаетесь? Может рассказать, как вы зоофилией промышляете, да золотым дождем? А? Или перейти сразу к некрофилии? – за все эти два года от событий со Стаматисом, мой мышечный аппарат претерпел ряд кардинальных изменений. И благодаря Стаматису и благодаря моей разработке. Руки я свои уже давно освободил и просто ждал момента, когда смогу обрушить свою силу на этих двух извращенцев.
- Смотрите, товарищ генерал, сколько у него интересной информации, - заключил Евстратов.
Я резко вскочил со стула, схватил его за спинку и отправил в Евстратова. Он повалился. Потом сделал резкий шаг и зарядил Старосельцеву по носу. Этот боров падал как мешок с дерьмом  в замедленной съемке. Очнулся Евстратов. Я подлетел к нему и ударил в челюсть. ГРУшников в НИИ не было, операция-то закончена. Спасибо капитану Кондратьеву, что рассказал мне все это еще в автобусе. А раз действия незаконны, то и меня никто обвинять не станет.
Я выбил ногой дверь. В коридоре стояли два охранника. Это, конечно, солдаты, но далеко не спецназ ГРУ. Одному сделал подсечку, второму дал в живот и побежал к выходу.
Задержать меня, разумеется, было некому. Встретил по пути нескольких ученых, но они как-то прижались к стенке и уступили дорогу суровому супергерою. Вот одеть бы еще трико и маску и можно людей спасать…
На улице услышал визг шин. С бешеной скоростью к НИИ двигался Крайслер цвета мокрого асфальта. Скрип тормозов, частицы каучука остаются на асфальте и Крайслер останавливается. Оттуда выбегает очень уверенный человек, по его глазам видно, что сейчас он готов лично перебить своими руками все руководство НИИ. По-моему, это слишком. Я и сам могу за себя постоять.
- Пап! – окрикнул его я.
- Леха! Ты здесь! – отец подбежал и обнял меня, - С тобой все в порядке? Что они сделали с тобой?
- Ничего, пап, успокойся, я раздал им всем люлей и все.
- Чего? – не понял отец.
- Да по морде, говорю, надавал всем. Можем ехать.
- Э-э-э… А кто тебя сюда привез? Ведь операцию-то прекратили.
- ГРУшники привезли, выполняли так сказать последнюю просьбу.
- Разберемся мы еще, что за последние просьбы такие! – взревел отец.
  - Да успокойся, отец. Там ребята хорошие были. Меня сами же и предупредили, что операция свернута. У нас другая проблема. В Орево какие-то пьяницы отняли сумку с разработкой…
- Что? Как такое могло случиться?
- Не знаю, вот я и собирался в Дмитров, к Максу.
- Едем!
Нетипичная для американской машины жесткая подвеска подбрасывала нас на каждой выбоине. Мы ехали очень быстро, частично по встречной полосе. Из-за поворота на Дмитровском шоссе показалась фигура сотрудника ГИБДД. Он указал своим полосатым жезлом на обочину.
- Добрый день, лейтенант Ерохин, ваши документы, пожалуйста, - начал он. Отец вышел из машины.
- Лейтенант, я – генерал Дронов. Я очень тороплюсь, - Отец протянул свое удостоверение.
- Ваш водитель двигался по встречной полосе. Это лишение прав, либо штраф пять тысяч рублей.
- Хорошо, выписывай свой штраф, только быстро.
- А кто сказал, что будет штраф? Вы очень долго ехали по встречной полосе. Это злостное нарушение правил дорожного движения.
- Ну и что? Лейтенант, ты не понимаешь, с кем разговариваешь?
- Прекрасно понимаю, у вас нет привилегий на дороге, нет спецсигналов, так будьте добры ехать как все.
- Что ты, лейтенант, говоришь такое? Давай так. Я ценю твою принципиальность, но здесь и сейчас она не уместна. Либо выписывай штраф, либо мой вопрос будет решать твое начальство.
- Не надо мне, пожалуйста, угрожать.
- Да я и не думаю тебе угрожать. Лишай прав водителя и иди к черту. Буду я с каким-то лейтенантом время тратить, - Отец развернулся и сел в машину.
- Совсем распустились, щенки! – выплеснул свое огорчение он, - и даже позвонить сейчас некому.
- Ну, пап, честные ГАИшники тоже не нравятся? – усмехнулся я.
- Лех, мы между прочим по твоим проблемам едем… Да пошли они в задницу!
- Все генералы одинаковы, - рассмеялся я, - не вышло солидностью тряхнуть и все, обида на весь мир.
- Посмотрим еще, Алексей, как не вышло. Права сегодня вечером верну Сереге.
- Да я и не сомневаюсь.
Довольный лейтенант ГИБДД между тем забрал права у Сергея и выдал ему временное удостоверение. 
- Ну я предупредил его, что он сделал ошибку, - в машину впрыгнул Сергей.
- Молодец, вернем тебе права. Не переживай. Посмотрим как этот Елдохин, или как там его, будет вертеться. Давай, поехали!
Я опять рассмеялся. Любят все эти генералы показать свою власть и тешатся как младенцы от нее. Взрослые вроде люди. Хотя наверно, если так не любить власть, то и не дослужишься.
Где-то минут через сорок, потолкавшись в пробках, мы доехали до больницы. Там было достаточно шумно, не каждый же день к ним попадает знаменитость. Мы познакомились с родителями Макса, Сергеем и Еленой, а также с бывшим капитаном команды Ротор – Никитой Семеновым. Никита произвел очень приятное впечатление. Вдумчивый, серьезный мужик. Не думал, что хоккеисты могут такими быть. Нет. Не подумайте, что я плохо отношусь к хоккеистам, но, мне казалось, что они должны быть как-то брутальнее.
- Расскажи, Макс, что произошло, - начал я.
- Да вышел воды купить, а тут пять мужиков подлетели. Я даже и сделать ничего не смог. Форма уже давно не та. Ну и грабанули. И сумку тоже прихватили.
- Хорошо, что машину не взяли, - заключил Семенов, - точнее, хорошо, что жив остался – это, безусловно, на первом месте.
- Знаю я прекрасно, что ты свой Туарег любишь больше всего на свете и меня бы прибил за него, - улыбнулся Макс.
- Прибил бы, но другим тебя в обиду бы не дал все равно, - Семенов изобразил улыбку.
- Так, что мы собираемся делать? – влез отец.
- Не знаю, милиция пусть разбирается, - сказал Макс.
- Нет, милиция не пойдет, хватит с нас госорганов, - сказал отец.
- А что такое в этой сумке? – поинтересовался отец Макса – Сергей.
- Там важная техническая разработка, - сказал я.
- А как эта разработка оказалась в руках Макса?
- Я ее передал ему, чтобы он спрятал.
- Это что-то незаконное? – продолжал напор Сергей.
- Отец, успокойся, там нет ничего незаконного. Так сложились обстоятельства, - пытался успокоить его Макс.
- Какие еще обстоятельства? Полгода только прошло с того страшного дня, а эти люди уже тебя во что-то втянули, - раздосадовано сказал Сергей.
- Так, давайте успокоимся, - предложил Семенов, - надо сначала во всем разобраться. Макса просто ограбили. Сумка была не причем.
- Да, а зачем по-твоему, Никита, он поперся в Орево? – не унимался Сергей.
- Я помогал другу, - ответил Макс.
- Да что-то я не видел его раньше. Или вы на том свете познакомились? – скривился Сергей. Он даже не представляет, насколько он точно ответил на свой вопрос.
- Сергей Иванович, я тоже пережил подобное состояние, как и Ваш сын. Можно сказать так, обстоятельства нашего знакомства позволяют нам очень сильно доверять друг другу, - высказался я.
- Ну и что? Доверился он тебе и что?
- Да все нормально, отец. Хватит уже. Леха совершенно прав.
Сергей махнул рукой и сел на табурет.
- Ладно, Макс, расскажи, как они выглядели и отдыхай. Сумку все равно придется возвращать, - продолжил я
- Да обычные калдыри. Какие-то помятые, в драной одежде. Как их лица запомнить? А что больше прятать не надо?
- Нет, все закончилось… Пока. Спасибо, Макс. Я помогу тебе, как и обещал… Как только найду сумку. Отдыхай и выздоравливай. Если что – сразу звони.
Хорошо, что я очень нервничал из-за сумки. Оставалось лишь выпить и лечь спать…
- Привет, Алексей, - Стаматис появился из мглы.
- Привет, Стаматис. Как у вас тут обстановка?
- Не очень хорошо. Как обычно, в общем.
- Я хотел спросить про сумку. Где мне ее теперь искать?
- Да-а. Сумка. Я тебе скажу, где ее искать. Надо восстановить полный контроль над ситуацией. Хорошо, что с этим НИИ разрешилась ситуация.
- Стаматис, почему на Земле постоянно увеличивается количество людей, и большинство живет в бедности?
- Тебе надо рассказать, как рождаются люди? Я думал, что ты уже знаешь… - Стаматис немного улыбнулся.
- Нет, я не об этом. Зачем так много людей? Они ведь очень бедны и просто существуют на Земле. 
- Я не вижу здесь противоречия. Люди рождают других людей, в итоге число людей увеличивается.
- Но разве вы не можете прогнозировать рождаемость?
- Можем.
- А почему бы тогда не умерить ее?
- Я тебе, Алексей, отвечу так. Планы стратегического развития не в моей компетенции.
Последнее время Стаматис был очень напряжен. Он рассказал мне, где искать сумку и поспешно удалился. А утром меня ждал поселок Орево…
Я не стал отвлекать отца от работы, он и так очень много сделал. Решил позвонить Никите Семенову, чтобы вместе с ним забрать сумку. 
Стоит ли винить людей, укравших вещи Макса? Разумеется, да. Но все же, согласитесь, это люди, доведенные до отчаяния. Может быть, они пьяницы, может, они себя уже давно не контролируют и представляют опасность для общества. Но почему они стали пьяницами? Не оттого ли, что страна бросила их на произвол судьбы? Не оттого ли, что в этих маленьких подмосковных городках, которые были образованы для какого-либо завода, этот самый завод уже давно пустует? Не знаю. Как бы там ни было, за сумку они все равно получат на орехи, в данный момент эти философствования не так уж важны.
Мы подъехали к полуразваленной пятиэтажке и поднялись на третий этаж. За дверью слышались громкие мужские голоса. Я постучал.
- Чего?! Кто там, б…?! – послышалось из-за двери. Как нас почетно встречают, однако.
- Открывайте, мужики, разговор есть! – крикнул я.
- Ты кто такой, чтоб мы разговоры говорили? – дверь приоткрыл видимо самый трезвый из всей компании.
Я толкнул дверь, и мы с Никитой зашли внутрь.
- Значит так, - начал я, - Сейчас вы отдадите нам все, что вчера отняли у парня возле магазина, и мы по-хорошему разойдемся.
- А мы ничего ни у кого не брали, так что свалите отсюда, нах…! - Огрызнулся алкаш.
Я-то видел, что на столе у них еще вчера купленная выпивка и закуска. Мужики праздновали вчерашний успех. А еще мне Стаматис сказал.
- Ладно, будем по-плохому.
Я резко схватил пустую бутылку от водки, стоящую у меня под ногами, и разбил ее об голову говоруна. Он потерял сознание, а я получил оружие.
- Э-э-эй! Мужики, вы чего? – раскудахтались остальные, - Мы ничего, мы никого не трогали! Это все он!
- Мне наплевать! Где все вещи? – я яростно смотрел на мужиков.
- Вот они, только денег в кошельке уже нет, и сумку немного переворошили, но там муть какая-то. Но деньги мы вернем, обещаем.
Надо же какими сговорчивыми стали мужички, когда увидели фиаско своего заводилы.
- Оставьте себе эти деньги. Давайте сюда все остальное, - рявкнул я.
Мы забрали вещи и вышли на улицу. В сумке все вроде осталось цело, продать они ничего успели.
- Ну ты даешь, Алексей! А еще говорил, бауманку закончил! – рассмеялся Никита, - Что-то не похож ты на яйцеголового ученого.
- А ты думаешь в бауманке все яйцеголовые ученые что ли?
- Конечно, а как еще? – удивился Никита.
- Да никак, далеко не все. В основном обычные парни. И полно спортсменов.
- Хорошо, значит, я ошибался, - он похлопал меня по плечу.

Глава 12
Москва, февраль 2009 года
Электромагнитное излучение проникало в подкожные слои Макса и создавало резонансы с собственными информационными потоками. Это специфическое излучение пробуждало клетки-сателлиты, заставляя продуцировать новые мышечные волокна. Макс чувствовал прилив сил, какой-то бурный рост внутри. Так проходил получасовой сеанс воздействия моей разработки на человеческое тело.
Теперь моими подопытными стали Макс и Никита. Таким образом, воздействие чудо-аппарата прочувствовали на себе четыре человека: я, Саня, Макс и Никита. Результаты меня очень впечатляли и, справедливости ради, надо отметить, что не только меня. Роспатент, кстати, все-таки принял нашу заявку.
Генерал Ефимов объявился где-то месяц назад. Он сказал, что нашел финансирование моей темы. Я хотел его послать, честно говоря, к чьей-нибудь матери. Ведь про разработку отец ему рассказал совсем с другой целью, но помощи от него так и не последовало. Он, конечно, говорил, что старался. Но знаю я цену этих стараний. Стоит, однако, обратить внимание на то, что при всех случившихся событиях я благодарен Ефимову за возможность поработать над «ЛСИ». Сегодня же мы давно работаем без всякой отдачи, и деньги нам нужны. Петр Константинович рассказал про Удальцова, и сказал, что как только он вернется из деловой поездки, сразу поедем к нему с докладом. Сегодня этот день настал.
- Ты понимаешь, Алексей, что надо произвести максимально сильное впечатление на Михаила Витальевича. Говорить надо уверенно, четко и лишних слов не произносить, - учил меня Ефимов, когда мы ехали в его автомобиле.
- Понимаю прекрасно, Петр Константинович, не надо меня учить, - огрызнулся я.
- Как это не надо? Тебе же нужно финансирование? Тогда слушай внимательно.
- Нужно, но я его получу в абсолютно любом случае совершенно без разницы от кого.
- Откуда такая уверенность?
- Это новое слово в спортивной медицине. И, я скажу Вам честно, Вы не лучший помощник для поиска инвестиций.
- Это еще почему?
- Потому что большая часть денег уйдет к Вам, а не на разработку. А это плохо.
- Она уйдет потому, что разработка - это не главное. Есть еще маркетинг, бизнес-планирование, клинические испытания и многое другое.
- Я не спорю с этим, Петр Константинович, - замял тему я, отчасти Ефимов был прав.
Мы подъехали к зданию, прошли через рамки металлодетекторов и поднялись на последний этаж, где гордо восседал баловень судьбы Удальцов Михаил Витальевич. Я никогда не понимал, зачем тратить столько денег на такое большое и дорого отделанное помещение. Ведь никакой производственной необходимости в этом нет. Можно арендовать в полтора раза меньшие площади где-нибудь в районе третьего транспортного кольца и хорошо работать. Хотя, наверное, если денег очень много, то можно делать все, что угодно. Михаил Витальевич выглядел очень бодро и загорело. Было не похоже, что он измотан деловой поездкой, скорее наоборот. Да и вряд ли вообще это была деловая поездка…
- Добрый день, друзья мои, - широко улыбнулся Удальцов, демонстрируя свое хорошее настроение, - Присаживайтесь.
- Мне Петр Константинович рассказал о тебе и твоей разработке, - Михаил Витальевич обратился ко мне, - Теперь я хочу услышать это из первых уст.
- Спасибо, Михаил Витальевич. Разработка относится к области спортивной медицины. Позволяет достаточно быстро и без побочных эффектов повысить мышечную силу и увеличить число волокон в мышце.
- Что значит увеличить число волокон?
- Значит обеспечить гиперплазию мышцы. Существует два механизма увеличения мышечной массы: гипертрофия – увеличение толщины существующих волокон и гиперплазия – увеличение числа самих волокон.
- Что это дает?
- Это дает увеличение мышечной массы, то есть повышение силы.
- Зачем тогда повторяться? – не унимался Удальцов.
- Я не повторялся. Увеличение силы достигается за счет еще одного механизма – повышение порога чувствительности рецепторов Гольджи.
- Ладно, я все равно ничего не понимаю. Как определили, что побочных эффектов нет?
- Модельные теоретические исследования и натурные испытания на четырех людях.
- На людях? Не рано? – удивился Удальцов
- Нет, я на сто процентов уверен, что все хорошо.
- Я все-таки не понимаю, откуда такая уверенность? - Удальцов внимательно посмотрел мне в глаза.
- Взаимодействие миллиметрового излучения с биологическим объектом уже достаточно хорошо изучено.
- Я вижу, что на себе ты тоже опробовал методику, - Михаил Витальевич показал на мои бицепсы.
- Да, опробовал.
- Ты смелый парень. Я люблю таких. Откуда ты такой взялся?
- Откуда и все люди, родился, окончил бауманку.
- Остряк. Хорошо хоть про бауманку упомянул. Патент есть?
- Есть приоритет.
- Этого достаточно. Вложения просчитаны?
- Пока нет. Лично мне очень много не надо. Техническая сторона не так дорого стоит.
- И ты что же, хочешь отдать все нашему генералу? – улыбнулся Удальцов.
- Мне нечего отдавать. У меня денег нет.
- Молодец, - Удальцов помахал указательным пальцем, - но ты явно хочешь, чтобы было. Чтобы часто бывать заграницей, иметь там роскошную виллу и яхты.
По себе, дружок мой, не судят. Что-то тебя занесло.
- Не особо, Михаил Витальевич, - сухо ответил я.
- Ну значит ты патриот нашей родины. Молодец. Тогда купишь себе шесть соток и будешь раком сорняки выдергивать, - рассмеялся Удальцов, - Готовьте бизнес-план. Я профинансирую вашу, с генералом, тему.
- Спасибо, Михаил Витальевич, - сказал Ефимов.   
Меня одолевали двоякие чувства. С одной стороны я нашел финансирование темы, причем очень хорошее финансирование. С другой – Удальцов может сожрать мою разработку и выкинуть меня. Как от этого защититься, я не знал. Понятно, что патент тут роли не играет…
На следующий день ко мне приехал Саня. Он сказал, что у него есть хорошие новости.
- Лех, я вчера разговаривал с одним человеком, он предложил нам финансирование темы, - начал Саня.
- Да? Что за человек, - удивленно спросил я.
- Полковник Рубцов из ФСБ. Он возглавляет научно-технический центр Научно-технической службы.
- И что он предложил? – с настороженностью спросил я
- Предложил поступить на службу в ФСБ и заниматься у него своей темой.
- Сань, ты что? С тобой все в порядке? – удивился я.
-  А что такого?
- Это значит, что мы будем работать у них за оклад, получим секретность, а нашу разработку заберет себе ФСБ.
- Но сейчас у нас вообще ничего нет. Тем более, он сказал, что не за оклад.
- Да брось ты, Сань! Ты готов подарить свою жизнь и нашу разработку ФСБ? И это после такой длинной эпопеи со спецслужбами? – разозлился я.
- Не хочу я ничего дарить! А где мы будем искать деньги? Как мы будем все это делать? Уже полгода прошло? – он начал повышать голос.
- Я нашел финансирование темы. В ФСБ на службу я не пойду. Откуда они вообще узнали про все это?
- Очевидно, от меня, - в комнату вошел отец.
- Здравствуйте, Михаил Васильевич, - поздоровался с папой Саня.
- Привет, Саш. Я рассказал про разработку своему другу, генералу Успенскому.
- Да что ж такое? Пап, ты всем генералам теперь это будешь рассказывать? – расстроился я.
- Нет, это было необходимо. Именно ФСБ надавил на ГРУ, и они прекратили разработку.
- И что теперь делать?
- Это не так плохо. Успенский поможет вам там обосноваться, вы будете спокойно работать под солидным прикрытием, разработка останется в России.
- Да?! Спокойно работать?! Ты что, пап? – я был просто взбешен.
- Ты не повышай голос, Алексей. Работа в ФСБ – это не так плохо.
- Да пошли в дупу все эти службы! – я вышел из комнаты и решил пойти прогуляться. Подышав морозным воздухом, я вернулся домой. Поужинал, посмотрел телевизор и повалился без сил спать.

Где-то далеко.
- Привет, мой друг, - передо мной стоял Стаматис. Сегодня у него было совсем похоронное настроение. Он стоял, опустив голову, и бурчал что-то себе под нос.
- Стаматис?! Я же не пил вроде, - удивился я.
- Да, не пил. Этот выход – не произвольный, а специальный, - пробубнил Стаматис.
- Но ты же не можешь сделать так, чтобы я вышел?
- Не могу, а это и не я, - совсем уныл Ангел.
- А кто? Что случилось Стаматис?
- Совет. Они все узнали, когда ты встретился с Удальцовым. Они его зачем-то наблюдали. После этого они раскрутили всю цепь событий и теперь все знают.
- И что будет?
- Сейчас узнаем… Пойдем, - Стаматис махнул рукой.
- Куда? – испугался я.
- К Советнику, - сухо ответил Ангел.
- Кто это такой?
- Это член Верховного Совета. Они уже провели беседу по нашему вопросу, Он хотел нас видеть.
- Что с нами будет?
- Ничего хорошего точно, Алексей. Доигрался я, - обреченно произнес он.
Мы со Стаматисом поднялись в Духовный мир, и начали движение в сторону основных врат, через которые проходят души после решения Совета. Этот третий рубеж должен был очень надежно защищать Духовный мир от мира физического, но, как оказалось, и здесь все не настолько идеально.  Я наконец-то ознакомился с жизнью, которой живут существа: здесь в общем все также как и до врат, только появились люди… То есть называть их все-таки людьми нельзя, но суть от этого не меняется. Они ходят, разговаривают. Больше как-то ничего и не заметил. Никаких коридоров, никаких дверей, все те же теплые и красивые цвета и большие открытые пространства, покрытые некоей дымкой. В итоге мы уперлись в какую-то стену белого цвета, которая больше напоминала твердую скатерть. В одно мгновенье она растворилась, и перед нами появилось нечто похожее на кабинет. На подобии стула сидел худой старец с бородой. Лицо его было очень худым, и острый нос только подчеркивал это. Как я понял, стена – аналог двери, а за ней кабинет старца… Ну если выражаться земными терминами.
  - Мое почтение, глубокоуважаемый Советник, - немного заискивающим тоном сказал Стаматис,
- Вы наконец-то пришли, прошу вас садиться, - величественно сказал старец и указал на какие-то пеньки.
Мы подошли ближе, и присели на них.
- Вам, молодой человек, ваш ангел наверное уже рассказал кто я, - на суровое лицо падала тень, и старец производил какое-то устрашающее впечатление. 
- Ну, в общих чертах, - выдавил из себя я, подавляя страх.
- Хорошо, меня зовут Скилур и я – Советник Бога нашей планеты.
Меня начали терзать смутные сомнения, что я когда-то уже видел это лицо, да и имя мне показалось знакомым… Да! Точно, Скилур – Скифский царь.
- Э-э-э, а вы случайно не были скифским царем? – бесцеремонно спросил я.
- Может когда-то и был, а может и не был, кто ж сейчас вспомнит времена таких далеких дней, - многозначительно сказал Скилур.
- Я позвал вас сюда, не для того, чтобы ты задавал вопросы, - Скилур строго посмотрел на меня, - Поэтому перейду сразу к делу. Волею судеб ты, Алексей, стал свидетелем и очевидцем очень многих событий. Моя бы воля, я бы сделал гораздо проще, и тебе бы это не понравилось, но сверху решение оказалось другим.   
Скилур встал и прошелся по «кабинету».
- Стаматис долго скрывал факт вопиющего нарушения. Он возвратил тебя к жизни, хотя не имел на это ни малейшего права. Он возвратил к жизни Максима Ремзина, хотя тоже не имел на это права. Он подставил по удар весь Духовный Мир, - Слова Скилура словно разрезали пространство, - Он допустил распространение информации о Духовном Мире среди людей. Но! При этом он действовал очень самоотверженно, защищая интересы своих подопечных. Он подставлял себя под удар ради вас. Совет принял решение отправить тебя, Стаматис, на Землю на новый цикл. В отношении Лоры было принято более жесткое решение. Теперь ты, Алексей. Ты вернешься на Землю, продолжать свою жизнь. Ты уже далеко продвинулся во внедрении технологии, мы решили, что неразумно бросить дело на полпути. Однако у меня будет последняя просьба к тебе.
- Я слушаю, Советник, - покорно сказал я.
- К сожалению,  как не бывает абсолютного добра в физическом мире, так нет его и здесь. Более высокопоставленные души позволяют себе гораздо большее, чем смог простой Ангел. И они уходят развлекаться в физический мир, забирая телесную оболочку какой-либо души, а мы не в силах что-либо предпринять, у нас просто нет мер к прошедшим Совет душам, а тем более к высокопоставленным в иерархии душам. Это обусловлено нашей верой в добро и абсолютное доверие.
- Что это значит?
- Мы давно следим за одним человеком – Удальцовым Михаилом. Он единственный обнаруженный пример вышесказанного. Вы с ним знакомы. Его здесь зовут Аристид. Вы должны его вернуть обратно.
- А как я могу его вернуть?
- Очень просто. Думаю, Вам не надо это объяснять. Скажете ему, что Совет принял решение отправить его во тьму. Но если он вернется сейчас, то его ждет помилование. На этом все. Прощайте.
Мы вышли из «кабинета» Советника и направились к вратам. Стаматис все равно был грустным.
- Стаматис, чего ты грустишь? Ведь они подарили тебе жизнь.
- Да, я и не грущу особенно. Просто придется оставить Духовный Мир, опять все забыть и прожить целую человеческую жизнь.
- Ты этого не хочешь?
- Не очень. Давай прощаться, Алексей. Может когда-нибудь, лет через сто или двести мы с тобой еще увидимся.
Мы крепко обнялись. Все-таки за это время мы очень привязались друг к другу. Не часто же Ангел так долго общается со своим подопечным.
- Прощай, Стаматис, - на моем лице появилась слеза. Я никогда не плачу, да и что это за слеза такая в Духовном Мире? 

Москва, февраль 2009 года.
Я проснулся в холодном поту. Меня била дрожь. Я часто дышал и не мог понять, где вообще нахожусь. Только через несколько минут до меня начали доходить ночные воспоминания. Я понял, что больше не выйду туда и не увижу Стаматиса. По существу, было очень неплохо, что я вообще вернулся. Я сходил в душ, привел себе в порядок и оделся. Думаю, не стоит заставлять ждать этого старика Скилура.
Я подъехал к зданию ТрансИнвеста и поставил свою Витару в непосредственной близости от него.
- Вы к кому? – поинтересовались у меня на входе.
- К Удальцову.
- Вы записаны к нему на прием?
- Нет, у меня для него срочная информация.
- Вы не можете пройти, необходима предварительная договоренность о встрече и запись.
- Мне плевать на то, что вам надо. У меня для него срочная информация. Я могу передать ее по телефону, могу лично, но если он не получит ее вовремя, то виноваты в этом будете вы.
- Я свяжусь с приемной… Как вас представить?
- Дронов Алексей Михайлович, у меня срочное сообщение от Скилура… Сообщите так, он поймет.
Через минуту меня пропустили в здание, даже не попросив пройти через металлодетектор. Я поднялся на последний этаж, красивая секретарша открыла мне двери в кабинет очень влиятельного и могущественного человека.
- Здравствуйте, Михаил Витальевич, - произнес я.
- Привет, Алексей, - он был спокоен и насторожен. На нем не было прежней снисходительной улыбки, - Что ты хотел мне передать?
- У меня сообщение от Скилура, - повторил я.
- Вот откуда у тебя эта разработка и уверенность, что все получится. Я вот только не понимаю, как это возможно? – растерянно спросил Удальцов.
- Это неважно, Михаил Витальевич. Поверьте, Вы не были целью. О Вас я узнал совсем недавно.
- Ты можешь переходить в Духовный Мир?
- Когда-то мог. Это было случайностью.
- Случайностей там не бывает. Кто ты?
- Я не сбегал из Духовного Мира, я не знаю кто я там.
- Это все бред какой-то… Какое у тебя сообщение?
- Скилур просил передать, что если вы вернетесь к ним в ближайшее время, то вас ждет помилование.
- Как они меня вычислили?
- Я не знаю этого. Я просто передаю информацию.
- А ведь мы могли бы свернуть с тобой горы… - обреченно сказал Удальцов.
- Может и могли, но, как я уже сказал, просто передаю информацию.
- Я принял это сообщение. Ты свободен. Иди, - он ослабил узел галстука. 
Теперь, когда я передал сообщения, мне не получить финансирование моей темы ТрансИнвестом. Остается только работа в ФСБ. Очень плохой вариант. Я провел в раздумьях несколько часов, пока не пришел к выводу, что надо собираться в Прагу к Мишустину. Вероятность того, что Мишустин профинансирует мои исследования, мала, но другого варианта нет. Придется пробовать.
Вечером, просматривая выпуск новостей, я увидел здание ТрансИнвеста и большое количество машин разных служб около него.
«Сегодня, около трех часов дня, ушел из жизни президент инвестиционной компании ТрансИнвест Удальцов Михаил Витальевич. По неофициальным данным он выбросился из окна своего кабинета. Удальцов входил в двадцатку самых богатых людей планеты, ходили слухи, что он собирается баллотироваться в президенты. Официальной версии случившегося пока нет. Зачем он покончил с жизнью? Было ли это хорошо спланированным убийством? Ответы на эти вопросы будут получены в ходе предстоящего расследования».
Меня бросило в жар, хотя итог, в общем-то, закономерный. Чего еще можно было ожидать? Что он просто испарится? Но все равно было как-то не по себе.
Через неделю я был уже в Праге, сидел в кабинете Николая Николаевича и показывал ему презентации, результаты экспериментов и сам опытный образец.
- Иван Иванович, меня интересует финансирование этой темы с Вашей стороны. Предлагаю организовать совместное предприятие: тридцать процентов Ваши, семьдесят – мои.
- Какие-то странные проценты, Алексей, ты не находишь? – удивился Мишустин.
- Нет, Иван Иванович, это очень серьезное изобретение.
- Хорошо, что он серьезное. Я это вижу и вижу твою уверенность. Не в пример Локатора.
- Да, ЛСИ - не моя разработка.
- Я знаю, что не твоя. Но тридцать процентов – слишком мало. Ты недооцениваешь значимость денег и связей в этом мире. Предлагаю поровну.
- Нет, Иван Иванович, при всем уважении, поровну невозможно. В таком случае я просто зря приехал к Вам.
- Какой ты быстрый, парень! Без меня ты не потянешь это дело. Хочешь контрольный пакет, пусть будет контрольный пакет. Тогда моя доля сорок девять. Ты готовишь бизнес-план, готовишь еще одну презентацию и приезжаешь ко мне. Я еще раз убеждаюсь, что изобретение гениальное, и мы подписываем соглашение.
- Если Ваша доля настолько велика, то Вы помогаете организовать клинические испытания, европейскую сертификацию и производственную базу.
- Договорились. 
После возвращения в Москву, я узнал о том, что произошла цепь случайных событий. Во-первых, в автокатастрофе погиб генерал Старосельцев; во-вторых, Министерство обороны прекратило финансирование НИИ 41; в-третьих, мне стало известно, что во время очередных извращений умер от сердечного приступа полковник Евстратов. Причем, что самое интересное, это все раструбили в прессе. Честно говоря, мне не очень жалко Евстратова, да и в случайность его смерти я не верю, но, как бы там ни было, он человек военный и служил долгие годы своей Родине, а его вот так облили дерьмом. На всю страну. «Во время очередных извращений»… Четвертое событие совсем не очевидное. В поселке Орево в жилом доме произошел взрыв бытового газа, погибли четыре человека. Я, честно говоря, не знаю, что за люди там погибли, но мне почему-то кажется, что это те самые пьяницы.  Вот так поворачивается судьба. Все-таки она очень изменчива. Стаматис говорил, что судьба изначально прописана, но люди могут ее изменить. Но изменить ее могут, как видно, не только люди, но и высшие силы, причем гораздо более сильно. Кто знает, сколько еще подобных решений было принято там, наверху… Когда год назад я встречался с разработчиком Лыски Комаровым, он сказал мне, что случайных процессов не бывает, просто мы, не зная сути процесса и законов его изменения, говорим, что он случайный. Это для меня не было новостью, Стаматис говорил нечто похожее. Мы придумали целую область науки – теорию случайных процессов, которая сегодня очень помогает нам решать повседневные задачи. Это относится не только к науке, а к жизни в целом. Как мы с Вами можем определить неслучайность смерти того же Старосельцева, если мы не знаем о высших силах и об их решении? Нам просто недостаточно данных.

Глава 13.
Прага, май 2009 года.
Три мужика идут по улице Малостранска в направлении Карлова Моста. Два крепыша и один типичный инженер. Вообще-то они все инженеры, просто, народный образ инженера – маленький, щуплый, в дешевой потертой одежде, подходит только одному. Это, как Вы уже догадались, Я, Саня и Андрюха Гамзатов. Прага нас встретила свежим воздухом и запахом цветущих деревьев. Мы несли ноутбуки, объемный и хорошо проработанный бизнес-план и опытный образец нашего аппарата. Бизнес-план написали так, чтобы почти годовое безденежье нам было оплачено.   
Иван Иванович, конечно, поупирался немного, как и положено серьезному бизнесмену, но в итоге принял наши условия. Теперь предстояла серьезная и планомерная работа, но сегодня мы все испытывали огромную радость от того, что наконец-то дело двинулось дальше. Ребята поняли, что не зря на меня поставили и не бросили. Андрюха наконец-то нормально накормит и оденет свою семью, Саня утрет своего крутого братца. Ну а я… Не знаю, что я. Буду продолжать работу, как мне и предначертано, разве что куплю новую машину…

Москва, сентябрь 2009 года.
- Леха, собирайся, опоздаем! – кричал мне Саня из другого кабинета. Мы сидели в нашем неплохом офисе.
- Да погоди, Сань, нам со Светой надо доделать соглашение, - Света тоже работала с нами, она неплохо управлялась с разными маркетинговыми вещами и была предрасположена к продажам. Нам это было очень необходимо, кто у нас, таких кабанов, будет что-то покупать?
- Да какое соглашение? Начинается игра скоро! – не унимался Саня.
- Заводи машину, сейчас придем.
Через пару минут мы со Светой прыгнули в неновую «Бэху» Сани и помчались в сторону стадиона Ротора.
- Что ты, Саня, так торопишься? Хочешь с братом повидаться что ль? – спросил я.
- Нет, век бы его не видеть. Я хочу, чтобы Макс надрал ему дупу.
- А что такое «дупа»? – спросила Света.
- Это задница, Светик, - пояснил я.

Уверенные взгляды двух непримиримых соперников встречаются. Обе пары глаз обвиняют друг друга в поражении на Чемпионате мира. Свисток. Клюшки яростно схлестываются в борьбе за шайбу. Так началась эта яростная мужская битва. Тренер Ротора особенно не кричал, он был вполне уверен в своих ребятах. Еще год назад он сам бегал там, и сегодня он знал, что подготовка у ребят достойная. Никита Семенов никогда бы не стал использовать принципы Вербова. Он сделал лишь одну не очень законную вещь. Он попросил нас подготовить ребят к сезону… На не сертифицированном аппарате. Зато побочных эффектов нет, и здоровье сохранится. К черту эту бюрократию!
Все-таки надо упомянуть случай неудачной процедуры. Хоть это не совсем побочный эффект, но защитника Ивана Шкатова мы вывели из строя минимум на полгода. Иван по жизни увлекающийся и очень самоотверженный человек. Он усиленно тренировал ноги. В подготовке хоккеистов в команде Ротор почему-то преобладает тренировка ног на станке для жима ногами. Я предлагал им перейти на классические приседания, но они ни в какую. Да и не это главное. Со всей самоотверженностью Ваня делал жим ногами: туда-сюда, вверх-вниз. После пяти процедур понижения чувствительность рецепторов Гольджи, конечно. Я предупредил, что четыреста килограмм многовато, но о серьезности последствия я как-то и не подумал, а то дал бы ему по башке, чтоб дурь выбить. Честно говоря, зрелище было отвратительное. Несчастный квадрицепс на пике напряжения оторвался от колена. Естественно, он порвал кожу и выстрелил наружу. Крови было… И истошный крик самого Ивана. Я было дернулся помочь парню убрать четырехсоткилограммовую плиту, но почувствовал как закружилась голова и плюхнулся на пол. Хорошо, что в комнате были люди с более крепкой психикой. В общем, убежавшую мышцу пришили, но на восстановление все равно уйдет куча времени…
И чтобы быть до конца честным, мне придется рассказать случай, связанный с проявлением побочных эффектов. Мы проводили сеансы нашей терапии форварду Вячеславу Воронину. У него повышенный тонус нервной системы. Признаюсь честно, глубоких познаний в физиологии нервной системы у меня нет. Разумеется, это упущение я начал наверстывать, но что до этого Вячеславу? В общем, после во время процедуры правая рука Славы резко дернулась, снесла наш аппарат и задвинула по собственному носу. На вопрос: «Какого черта ты делаешь?», рука дала по носу еще раз. Кровь-то мы остановили и руку привязали, но поняли, что без спортивного врача в нашей команде не обойтись. И как я раньше до этого не дошел? В Роторе свой врач был, но мы договорились, чтобы он не лез в наши дела. Кстати это был не Виктор Карпов. Карпова усиленно судили за врачебную халатность. После не очень продолжительных поисков, я нашел перспективного врача Эрнеста Малинского. Он был молод и далек от старперских рассуждений о лженауке, бесовстве и прочем. И его тоже донимала излишняя консервативность официальной медицины. Вписался он в наш коллектив как нельзя лучше. И еще он всего за полчаса унял бунтующую руку Славы, которая уже намеревалась избивать все, что движется.

Праздновать победу над ярославской Стрелой и Евгением Захаровым лично Семенов пригласил и нас.
- Я хочу выпить, прежде всего, за уверенную победу и воскрешение нашего клуба, - Семенов держал в руке бокал, символически наполненный шампанским, - Но этой победой мы обязаны одному очень серьезному научному коллективу. Я также хочу выпить за людей, сидящих сейчас с нами, Алексея Дронова, Александра Захарова, Андрея Гамзатова, Светлану Мезину и Эрика Малинского. За их здоровье, успешную личную жизнь и научное долголетие. Спасибо вам, ребята!

Глава 14.
Москва, декабрь 2009 года.
Пустынная хоккейная арена производила несколько неприятное впечатление. Без самоотверженных криков многочисленных болельщиков, без десяти мужиков на льду и еще нескольких десятков на скамейках, без их подбадриваний и без матершины тренеров.  Сейчас здесь нет жизни, арена мертва. Но тем не менее мы с Саней, закутанные в полное хоккейное облачение, учимся кататься на коньках и управляться с клюшкой. Пару уроков от мастеров мы уже успели получить, а сегодня решили покататься сами. Зачем нам это надо? Не знаю, может, мы просто хотим прочувствовать тот спорт, с которым усиленно работаем, а может, просто хотим насладиться катанием по льду и ударам по шайбе. Получается, надо сказать, не очень. Я, конечно, не падаю каждую минуту, но уверенности нет, а удары уж совсем смешные. Больше похоже на то, что это шайба нас бьет клюшкой, а не мы ее. Наша задача была в том, чтобы пасовать и аккуратно бросать в ворота. Простейший трюк. Наше расположение следующее: я стою слева от ворот, метрах в пяти, а Саня – справа, метрах в пятнадцати-двадцати. Я пасую своему другу, а он принимает шайбу и бросает ее в ворота. Успехи Александра в попадании в ворота весьма посредственны, как и мои в пасах. Но вот от меня следует передача, а поворачиваюсь к Сане и жду от него удара. Саня со всем богатырским размахом ударяет по шайбе. Я стою и смотрю этот летящий диск. Саня уже точно промахнулся в ворота, и шайба летит в мою сторону. Ну и ладно, отойду, в конце концов. Удар!  И тут время замерло. Шайба попала прямиком в ракушку. Это та, которая в штанах. Хоть она и защищает жизненно важные места от экзекуции, но это ситуацию не сильно спасает, уж поверьте. Меня за долю секунды скручивает, а глаза чуть ли не вылетают из орбит. Александру резко попала в рот смешинка, точнее смешище, ну какая вероятность, что целиком неумелый игрок сумеет попасть в столь сокровенное место? Да никакой, чудеса да и только. Я понимаю, его истерику, смотрится все это смешно, но самому не до смеха, а скорее до слез.
- Са-а-а-н-я-я… - хрипел я.
- Леха, держись! – Саня переборол свой приступ и наконец-то бросился на помощь, - Давай, поднимайся, пошли в раздевалку.
- Да куда ты бьешь, твою мать?!
- Да как я могу куда-то бить? Я ж не умею, - улыбнулся дружбан, - Крепись мужик, у тебя ракушка качественная, да и яйца крепкие.
- Чего ты несешь? – Саня вкатил меня в раздевалку. Все, конечно, осталось на месте. Все хорошо, что хорошо кончается…
- Ну мы уже делаем успехи. Особенно, ты, Александр, - я немного отошел.
- Да, так бы на Чемпионате мира ударить, - посмеялся Саня.
- Ага, вратарю.
- Точно.
- Слушай, Сань, а чего ты так своего брата не любишь?
- А чего мне его любить? Он самовлюбленное, безмозглое быдло.
- Да ладно уж, - махнул рукой я, - Небось, завидовал ему постоянно вот и злишься. 
- Знаешь, Лех, завидовал, когда совсем маленький был. Но это было недолго. Он ко мне относился как к дерьму. И к семье тоже. Он хороший хоккеист, с этим нельзя спорить, но он слишком рано стал популярным.  Я учился еще в одиннадцатом классе и мирно читал дома какой-то журнал. Как вдруг в квартиру завалился Женя с какой-то лярвой и сказал мне выметаться. Меня это очень оскорбило, и я послал его. Однако он надавал мне подзатыльников и силой выкинул из квартиры. Понимаешь, как мне было обидно? Но тогда я все же взял реванш. Я звонил в дверь квартиры и убегал вниз, когда он выходил. Зная, что браток мой - бестолковое существо, на третий раз я побежал наверх, а ему это все очень надоело, и он пустился искать меня внизу, оставив дверь открытой.  Я забежал и заперся. Потом сказал ему, что выброшу его любимую клюшку из окна. Он ее так любил, больше всех нас! И этот придурок побежал за этой чертовой клюшкой во двор. Тогда я выкинул его подругу и дверь больше не открывал.
-Да ты лихой оказывается у нас! – улыбнулся я.
- А то! Правда, потом он мне все равно надавал пинков за целый год.

*****
Ленинград, июль 1983 года.
Лена Канарейкина никогда не хотела такой жизни. Она вообще никогда не знала, чего хотела. Вечная студентка-хохотушка притягивала взгляды всех без исключения парней. То ли своей красотой, то ли необъяснимым шармом. Но как бы там ни было, личная жизнь у нее не ладилась. Ее все немного побаивались за ее красоту и боязнь не соответствовать. Все думали, что за ее жизненной неопределенностью скрывалась жажда жить богато и красиво. Сложно сказать, почему все считали именно так. Лена о таком на самом деле и не думала. Жизнь бы и шла также неопределенно, если бы она не встретила Вадима Левашова, статного и уверенного в себе лейтенанта. Вадима не смущала ее неопределенность, а Лене нравилась его непосредственность. И они поженились. Жили они в коммуналке на окраине Ленинграда, совсем небогато, совсем не по красоте Лены. Но все стало еще хуже, когда началась Афганская война, и Вадим ушел туда командиром пехотной роты. Не было границ ленкиной печали, потому что ждать своего мужа со столь затяжной войны совсем не хотелось, так же, как и сидеть в нищете этих коммуналок, вместе с пропитыми алкашами. Но так хотя бы оставался шанс получить свою квартиру после возвращения мужа. И она ждала. Ждала месяц, ждала год. Но десятого июля 1983 года дождалась она лишь похоронку. Рота Вадима попала под обстрел, и он получил осколочное ранение в грудь, вытаскивая своих солдат из-под огня. Фельдшер на поле боя помог, чем смог, вколол обезболивающее, промыл ранения и наложил повязки. В итоге Вадима дотащили до военно-полевого госпиталя, где за него взялся молодой, но опытный хирург капитан МС Михаил Дронов. Операция длилась три часа, но спасти жизнь бойцу так и не удалось…
Ленка погоревала, но вскоре поняла, что слезами делу не поможешь. А ей, между прочим, скоро тридцатник стукнет… И вот приодетая и приукрашенная Ленка в 1985 году встретила хоккеиста Анатолия Вербова. У него, кстати, была отдельная квартира. Да и Толику она очень приглянулась, но дальше любовных утех он как-то не желал продвигаться. Надо заметить, что любовным утехам Толик предавался не только с Ленкой, он это дело вообще любил. Но все же в 1987 году он решил остепениться и попросить руки и сердца красавицы Лены, а в 1988 году у них родилась дочка – Вера…
+++
Москва, декабрь 2009 года.
Главный корпус небезызвестной бауманки был забит студентами. Толпы первокурсников сновали в поисках своих лекционных комнат. Им там очень просто заблудиться. Лекционная аудитория по физике располагалась сразу за кафедрой Теории машин и механизмов, поэтому козера, как называют здесь первокурсников, мешали своими хождениями более опытным коллегам сдавать курсовой проект по ТММ, или «тут моя могила» на сленге студентов. Курсовые проекты – гордость этого университета. По существу, основа обучения. Студент получает задание, и весь семестр сам его делает. Обычно это пояснительная записка листов на пятьдесят и пять листов большого формата А1. Как правило, в процессе такой работы студент проявляет свою инженерную интуицию и смекалку, а также получает возможность комплексно взглянуть на задачу. Это главные качества инженера.
Студенты третьего курса факультета Специального Машиностроения стояли со своими тубусами у кабинета кафедры ТММ. Они ждали своей очереди к доценту Никонову Василию Александровичу. Василий Саныч был очень стойким бойцом, и в свои восемьдесят шесть все еще преподавал студентам свой любимый предмет. Пользы от такого преподавания было немного, потому что он говорил очень неразборчиво, писал что-то непонятное, а на вопросы вообще не отвечал. Отличник Денис Маргелов не очень любил Никонова, хотя и очень уважал его как человека. Денис наконец-то дождался своей очереди и зашел к Никонову.
- Здравствуйте, Василий Саныч.
- Привет, студент, - проговорил Никонов старческим голосом.
- Я принес окончательный вариант, посмотрите.
- Сейчас поглядим, - Никонов неспешно развернул листы и начал просматривать.
- Почему нету формулы для расчета количества зубьев?
- Да вот же она, - Денис указал на нижний правый угол. Однако Василий Саныч продолжал глядеть на верхний левый.
- Я ее не вижу, ты должен ее подписать. Ее тут не хватает.
- Да вот же она, - Денис настойчивей указал ему не нее.
- Не знаю, что там у тебя, подпиши формулу.
Маргелов нехотя взял ручку и криво вписал ту же самую формулу.
- А где маховик? – настороженно спросил он, - Да тут вообще ничего нет почти, в этом проекте.
- Какой маховик, Василий Саныч, он же тут не нужен, - сопротивлялся Денис.
- Везде нужен маховик, молодой человек, а у тебя его тут нет!
- Ну и куда мне его вставить?
- Да вот прям на свободное место. Размеры его укажи и формулу расчета напиши, - Денис совсем не понял, зачем вообще какой-то ненужный маховик, тем более на свободном месте и безотносительно к его проекту. Но все равно взял ручку и криво нарисовал квадратик, подписал слово маховик, расставил размеры и написал формулу.
- Вот! Другое дело! С маховиком куда лучше! – приободрился Никонов, на его худощавом лице сверкнула улыбка, он поправил трясущейся рукой свои очки с толстенной оправой.
- Хорошо, Василий Саныч, что Вам нравится. Давайте подпишем этот прекрасный проект? – предложил Денис.
- Да? Давай подпишем. Для хорошего человека не жалко. А ты у меня на консультациях-то бывал вообще? Если нет, то не подпишу. Давай мне мой журнал, - Денис подал журнал посещений и раскрыл его перед Никоновым.
- Что ж, давай посмотрим… Как фамилия?
- Маргелов, - Никонов долго искал пальцем эту фамилию, а когда нашел, то повел палец направо и стал считать количество посещений, - Я был пять раз.
- Раз, два, три, четыре, пять… Так понятно, пять… А кто пять раз-то был?
- Ну Маргелов наверно, - удивился Денис.
- Маргелов? Сейчас проверим, - Денису казалось, что доцент просто издевается, - Да, Маргелов есть в списке, сколько раз посещал-то?
- Пять раз.
- Сейчас проверим. Раз, два… - он опять начал считать, но сбился, а потом опять забыл фамилию. В общем, с горем пополам все-таки получилось. 
*****

Нашу разработку мы назвали Аппаратом МВС, или аппаратом миллиметроволновой стимуляции. Достаточно коряво и не лаконично, зато правда. Не очень быстро, но все же двигались клинические испытания и подготовка документов к европейской сертификации по директиве 93/42/ЕС. Европейская сертификация – сложная штука, которая требует очень тщательной подготовки документации, очень щепетильного отношения к вредным излучениям и жесткой электромагнитной устойчивости. Ну и, конечно, немалого количества денег. В общем, у Андрюхи, как босса нашего технического отдела, было очень много работы в связи с этим.
Я сидел в своем кабинете и доделывал еще один результат испытаний. И тут «вдруг как в сказке скрипнула дверь…» и на пороге оказался человек, которого я интуитивно ждал, но очень надеялся, что он не придет.
- Здравствуйте, Алексей Михайлович, - произнес полковник Вартанов и подошел ближе.
- Добрый день, Олег Петрович, давно же мы с Вами не виделись. И я, кстати, ждал Вас гораздо раньше.
- Да? А почему если не секрет?
- Ну слабо верится, что Вы меня просто оставили в покое.
- Позвольте, я присяду, - Вартанов стоял как не родной и почему-то не садился.
- Садитесь, конечно, я думал, что человеку вашего статуса не надо спрашивать разрешения.
- Вы здесь, Алексей Михайлович, хозяин. Вам и решать.
- Что-то Вы больно учтивы стали, Олег Петрович. Не то, что при нашей последней встрече.
- А Вы обиду затаили. Что ж, такие Ваши годы, - протянул Вартанов, - Я вообще по делу, Алексей. Ваша разработка очень интересует мою структуру.
- Понятное дело. А чем я могу Вам помочь?
- Оказать помощь в подготовке спецназа, например.
- С какой стати?
- Вами, дорогой Алексей Михайлович, интересуется следственные органы. Знаете почему? Потому что Вы были непосредственным участником цепочки интересных событий.
- Да? Очень интересно каких?
- Например, смерть олигарха Удальцова. Он был очень влиятельным человеком, и его смерть привела к очень серьезным последствиям. Без поддержки остались серьезные государственные чины. Его дело расследуется особым образом.
- А причем тут я?
- Притом, что именно Вы были у него утром того дня. Что-то кричали и вели себя как-то не сдержанно, а потом он выбросился. На вскрытии, конечно, не нашли следов каких-либо препаратов. Именно это пока спасает Вас от преследования. Но я знаю, что Вы - обладатель новой и наверняка опасной технологии. Также я знаю, что уж как-то быстро и в одночасье погибли генерал Старосельцев и полковник Евстратов. И Вы, Алексей Михайлович, тоже были с ними незадолго до их смерти. И даже дрались с ними. Ох, как нехорошо получается…
- Вы что же, Олег Петрович, обвиняете меня в гибели всех этих людей? Или просто на понт берете?
- Ни то, ни другое. Это лишь мои догадки, не безосновательные, конечно, а вот насчет Удальцова – чистая правда, хотя я уверен, что Вам не имело вообще никакого смысла его убивать. Но Следственный комитет, на который давят солидные люди, так считает. Мое предложение простое: я не делюсь своими догадками с прокуратурой, а наоборот попытаюсь защитить Вас, а Вы оказываете всяческое содействие в подготовке моих людей.
- Это шантаж, уважаемый Олег Петрович. Может, Вам лучше было Рысь прислать?
- Ну если захотите с ней позабавиться, то пришлю. Как агент она слабовата, мягко говоря.
- Но Вы все же рассчитывали, что ее сисек мне хватит.
- Грешен, признаюсь.
- Я понял Ваш ультиматум, я подумаю, но в случае положительного решения стану работать только через капитана Кондратьева.
- Это не ультиматум, бросьте Вы, Алексей. Думайте, не торопитесь. Будет Вам и Кондратьев, раз Вы его так любите.
- Мне просто нравятся честные люди.
- Значит, мы с Вами сработаемся, - улыбнулся Вартанов и пожал мне руку.
Видимо, придется принять предложение полковника. Вот ведь как получается: работай на него бесплатно, а потом он еще и сдаст тебя с потрохами. Никаких гарантий притом, что сам устроился очень неплохо. Ладно, в конце концов, уеду в Чехию…

Глава 15.
  Москва, февраль 2010 года.
Последние несколько месяцев мы с Эриком усиленно бились над поиском физиологического критерия, который позволил бы нам четко определять дозировку воздействия для оптимального понижения порога чувствительности рецепторов Гольджи. Отсутствие этого критерия было совершенно недопустимо, ведь даже один случай отрыва мышцы – это уже очень плохо. Однако и его выработка – задача крайне нетривиальная. В итоге нам пришлось потратиться на дорогое диагностическое оборудование, кстати, долго объясняя господину Мишустину его необходимость. Он денег в итоге дал, но так и не понял, зачем оно нам. После этого пришлось открыть лаборантскую должность и долго искать подходящего лаборанта. Теперь еще придется искать помощника Андрею, чтобы он качественно доделал наш МВС до соответствия всем требованиям сертификации. В общем, штат растет и деньги утекают. Хорошо, что Гольдман, благодаря Никите, подписал увесистый контракт с нами на оказание медицинских услуг. Правда, треть денег ушла на получение самой возможности оказывать эти услуги…
- Как успехи, Эрик, - я зашел в лабораторию. Белый халат как-то неуклюже обтягивал его полноватую фигуру и делал его смуглую кожу еще более темной.
- Да никак пока, я почти понял, как определить порог чувствительности рецепторов у человека, а вот как узнать степень влияния МВС на них – это, Леха, целиком твоя задача.
- Не переживай, я тоже почти придумал как это определить.
- Значит, мы близки к развязке.
- Близки, но, Эрик, учти, что диагностика этого параметра должна быть достаточно адекватной и желательно неинвазивной. Иначе, мы испортим наш красивый метод.
- Да-а, - протянул Малинский, - Клизма! Вот красивый метод. Удобный, дешевый, быстрый… даже стремительный.
- Врачебные шуточки все у тебя.
- Нет, это врачебная практика. А еще тебе историю расскажу. Когда учился, то подрабатывал фельдшером. Приехали мы, значит, на место, а там дед какой-то от астмы задыхается. Ну мы ему ингаляцию сделали, уколов в зад навставляли, на носилки погрузили и повезли. Приехали в больницу, заносим, а перед нами уезжает лифт. А смена-то уже к концу, и мы решили его пешечком на третий этаж занести. Сил набрались и побежали. Так вот. От нашего усердия на первом же пролете дедуля наш с носилок улетел. И полетел по ступенькам вниз. Мы за ним. В общем, сразу поняли, что у него несколько переломов, погрузили обратно на носилки и сдали в хирургию на первом этаже. Вот умора была!
- Да, Эрнест, всегда знал, что врачи – очень странные люди. Хорошо хоть мой отец не делился со мной своими байками, чувствую, что после первой я бы уже в обмороке лежал.
- А как ты хотел, военно-полевая хирургия – это вообще дело особое. Там людей прям из мяса обратно вылепливают. А еще хочешь, расскажу?
- Если там никто не умер, то давай, - дал карт-бланш я.
- Да, Боже упаси, никто не умер, - приободрился Эрик, - Приезжаем по вызову, сидит мужик на стуле и ноет чего-то. Я спрашиваю, мол, чего у тебя милок случилось-то, а он отвечает: «проснулся, а в горле что-то мешает прям не дает жить нормально». Ну я фонариком посветил, ничего не вижу. Говорю, что все нормалек, водки выпей и расслабься. А он ни в какую. Мешает и все тут.  Ну я одел перчатку и засунул руку к рот, подергал немного. «Вот, это и мешает!» - кричит он. А ему говорю: «Это же перегородка между гортанью и пищеводом, ты что дядя - обкурился?». Так он в истерику, забирай – госпитализируй. А куда я его заберу, кому он в больнице нужен? Я говорю ему, что сейчас сам операцию проведу. Засунул руку и как дерну перегородку, ну легонько, конечно. А он так заорал, что все соседи с диванов послетали наверно. Он меня обматерил сначала, а потом вроде поутих. Вкололи ему, в общем, успокоительного и уехали.

*****
- Даже и слушать ничего не хочу, мне плевать! – во всю глотку орал Анатолий Вербов на свою жену – Елену. После окончания хоккейного сезона в 2008 году Гольдман полностью сдержал свое обещание и выкинул Вербова из команды. Найти новую тренерскую работу он не смог. Уж слишком странные дела под его тренерством происходили. Умер Владимир Кусков, тихо ушел из спорта Владислав Рыков и Николай Артемьев, потом Никита Семенов и Макс Ремзин после непонятной травмы на чемпионате в хоккей вернулись только через год. Вербов пережить эти события нормально не смог и начал сильно пить. Спустя почти полтора года он был похож на прожженного алкаша и регулярно распускал руки на бывшую красавицу и хохотушку жену.
- Да тебе теперь на все плевать! Алкаш ты старый! – поддерживала ссору Елена.
- Сама ты – коза старая! Пошла вон отсюда!
- Что?! Ты мне еще указывать будешь? – она набросилась на него с кулаками, но он залепил ей звонкую пощечину.
В дверь раздался неожиданный звонок, Вербовых уже давно никто не посещал, а дочь старалась жить у Макса.
- Анатолий Максимович? – на пороге стоял Денис Маргелов, студент -третьекурсник МГТУ им. Баумана.
- Да, а ты кто такой? – зло спросил бывший тренер.
- Сейчас я тебе покажу кто я такой! – Денис размахнулся и резко ударил Вербова в лицо. Для такого хлюпика как Денис было очень неплохо. Прям как Костя Дзю. Он прошел в квартиру и увидел плачущую Лену.
- Здравствуйте, Елена, - он произнес очень спокойным голосом.
- Вы еще кто такой!? – у нее началась истерика, - За что вы его ударили?
- Это вы про Вербова? За то, что он Вас бьет. У меня для Вас сообщение от Вадима.
- От какого еще Вадима? Зачем Вы лезете в нашу жизнь?
- Я не лезу. Левашова Вадима, - ее лицо застыло, и она даже перестала плакать.
- Но Вадим умер более двадцати лет назад.
- Да, это так, но он все еще любит Вас. И хотел бы гораздо лучшей жизни для Вас, нежели сейчас. Он просил Вам сказать, чтобы Вы начали новую жизнь.
- Кто Вы такой? Что происходит вообще? – ее лицо выражало полную растерянность.
- Да не важно, кто я. Также он просил Вас сохранить тот кулон, который он подарил Вам. Это семейная ценность.
- Значит, он жив и просто бросил меня?! – она опять завелась.
- Нет, Елена, не жив. Хотя он меня предупреждал, что именно так Вы и отреагируете. Тем не менее, моя задача выполнена. Если у Вас возникнут какие-либо проблемы, обращайтесь ко мне. Я обязательно помогу Вам.
- А ты, старый пень, чтоб пальцем больше не трогал госпожу Левашову. Иначе я вернусь и откручу тебе яйца, - сказал напоследок Денис Анатолию…
*****

Я сидел как всегда на своем рабочем месте и гулял по просторам интернета. Сначала, сидел и просматривал резюме работников, желая выбрать себе специалиста по электронике в помощь Андрею. Потом читал новости. В Африке началась какая-то странная эпидемия, заболело уже около сотни человек, из которых двое умерли. То ли вирус, то ли что-то еще, никто не знает пока. Почему меня заинтересовала эта тема? Не знаю, наверно просто устал смотреть на эти одинаковые резюме, вот и решил отвлечься.
- Алексей Михайлович, разрешите, - на пороге стоял парень лет двадцати.
- Да, заходите, Вы на собеседование? – спросил я. Сейчас найти подходящие кадры очень трудно, как, кстати, и работу. Получается какое-то противоречие: много вакантных мест и много работников, но работники на них работать не хотят, да и работодатели брать работников не торопятся. 
- Да, Денис Маргелов, - представился тот.
- Присаживайтесь, сейчас позовем нашего технического спеца и поговорим, - я набрал внутренний номер Гамзатова, - Андрюх, зайди.
- Я посмотрел Ваше резюме, если можно перейдем на «ты», - собеседник кивнул, - Ты учишься на третьем курсе бауманки, работаешь в МНИРТИ меньше года, верно?
- Да.
- Какое у тебя понимание СВЧ-техники?
- Не до конца полное, готов целенаправленно учиться.
- Понятно. Андрюх, задай свои вопросы.
- Какие антенны для СВЧ-техники ты знаешь? – начал Гамзатов.
- Рупорные, параболические, зеркальные…
- Понятно, это все апертурные антенны, а еще какие?
- Щелевые стало быть.
- Хорошо. Рассчитать сможешь?
- По книжке смогу.
- А как по обычной электронике?
- Нормально, спаять могу что-нибудь, общее понимание есть.
- Гальванические развязки умеешь делать?
- В теории умею, на практике не делал.
- У меня больше вопросов нет.
- Я буду рад, если у нас будет работать еще один бауманец, но нам, Денис надо подумать, давай через день я тебе позвоню и скажу о результате, - подвел итог я.
- А ты сам тоже из бауманки?
- Да, БМТ закончил.
- Хорошо, спасибо за уделенное время. Кстати, на твою бывшую кафедру какой-то профессор из Греции приехал, вся бауманка на ушах, - сказал Денис, протягивая руку.
- Да? Что за профессор? – улыбнулся я.
- Стаматис какой-то, - я застыл на месте и внимательно посмотрел в глаза собеседника. У меня все перемешалось в голове. Не может же это имя быть случайностью. Но откуда тут Стаматис? Он же вернулся на Землю.
- Пойдем, Денис, провожу тебя. Расскажешь мне про этого профессора, - я сказал для свидетелей и взял куртку.
Мы зашли в ближайшее кафе через улицу, чтобы не мерзнуть да и поговорить спокойно.
- Так, Денис, рассказывай про этого профессора, - отрезал я, - Что шутки тут?
Денис широко улыбнулся.
- А ты солидным стал, я смотрю.
- А ты, я смотрю, хорошо осведомлен.
- Разумеется, перепалка со спецслужбами пошла тебе на пользу. Ну это замечательно просто.
- Так, давай-ка на чистоту, Денис, - напрягся я.
- Ладно. Я к тебе по очень серьезному делу. Тебе, кстати, привет от Стаматиса.
- Что за привет? Он же спустился на следующий цикл… - удивился я.
- Кто? Стаматис? Да ты что? Он же Советник, первый кандидат в Верховные Советники. На какую еще Землю?
- Какие еще Верховные Советники? Он же мой Ангел-хранитель.
- Верховные Советники – это высшая ступень в иерархии душ, сразу после Бога. Стаматис никогда не был Ангелом-Хранителем. Он очень развитая душа, был видным деятелем самой Эллады и даже участвовал в войне против Ксеркса первого. Последний свой цикл он закончил в 1983 году на операционном столе твоего отца и сразу стал Советником.
- Левашов? Так это и был Стаматис?
- Да, а что тут удивительного? Стаматисом мог быть кто угодно.
- Так как же он не Ангел? – искренне не понимал я.
- Ты все еще вспоминаешь свои беседы с ним? Ты что, Алексей, всему поверил? 
- Не понял.
- Ты до сих пор веришь, что в тебя случайно попала молния, что Стаматис вернул тебя к жизни, что плохо срастил оболочки? И вообще, что все последующие события случайны?
- А как еще?
- Стаматис давал тебе понять, что случайных процессов не бывает. Так почему у тебя все еще возникают вопросы?
- А ты кто такой?
-  Я – Исполнитель.
- И что ты делаешь?
- Я выполняю особо важные миссии. Такие, что их нельзя доверить непосвященным людям.
- То есть Вы спускаетесь на Землю?
- Конечно.
- А как же убегающие души?
- Какие души? – Денис расхохотался, - Куда убегающие?
- Так Скилур говорил про это. А Удальцов как же?
- Они под конец вообще не особо задумывались над своими словами, ты все равно всему верил. А Удальцов – типичный Исполнитель. Тебе просто доверили сообщить о его возвращении.
- Так кто такие Исполнители?
- Стаматис говорил, что ты надоедливый. У нас есть иерархия: Ангел-хранитель, Куратор, Смотритель, Советник, Верховный Советник, а Исполнитель – это тоже развитая душа, которая вне иерархии. Вернее, Исполнитель находится под опекой Советников.
- Что случилось тогда?
- Мне дано разрешение рассказать тебе все, потому что от тебя потребуется серьезная помощь. В тебя попала молния, разумеется, не случайно, но твой Ангел уверял Совет, что это случайность. Твой Ангел, не Стаматис, после этого сразу отправился на новый цикл. Однако Стаматису показалось, что кто-то предпринял попытку внешнего неустановленного управления. Это практически невозможно, но Советник принял решение – значит надо делать. После этого он представился тебе Ангелом и использовал твои выходы лишь как ситуацию, в которой неизвестный может допустить ошибки. Они вместе со Скилуром устроили весь этот цирк только для того, чтобы все выглядело естественно и казалось будто мы и правда ситуацию не можем держать под контролем. 
- То есть меня использовали втемную, - заключил я.
- В общем, да.
- Вы нашли этого пакостника?
- Не совсем. Мы поняли, что недавно он узнал обо всем этом плане, и сейчас отрабатываются возможные варианты утечки.
- Какая у тебя задача здесь?
- Остановить опасную болезнь. Механизм развития планеты должен был привести к этому. Как избежать ее появления в ходе построенной нами эволюции, мы не знали, поэтому разработали меры по нейтрализации.
- Почему нельзя поручить это человеку?
- Потому что задача особой важности, на грани выживания всей планеты. Такое нельзя доверить человеку. Тем более, решение было принято несколько сот лет назад.
- Как остановить?
- С помощью модификации твоего прибора. Нужно еще кое-что, но сделать это можно.
- Это аппарат, прибором называется диагностическая система, - блеснул умом я.
- Ты меня учить что ли будешь? – удивился Денис.
- А почему бы нет? Если ты не знаешь таких мелочей.
- М-да. Стаматис тебя разбаловал. В общем, нам нужно его доделать как можно быстрее.
- У меня есть такие возможности?
- Есть, мне нужен ваш макет и деньги. И я сделаю все, что требуется.
- Что-то еще нужно?
- Пока нет, как подготовим аппарат, я поеду в Африку и соберу информацию.
- Так эта болезнь в Африке? Я читал что-то в новостях. Там уже два человека умерли.
- Не исключено. А будет еще больше. Гораздо больше. Симптомы болезни – мышцы со временем перестают работать. От заражения до гибели около недели.
- Это вирус?
- Не совсем. Но от человека к человеку передается.
- Как так?
- Это вирус, но он информационный. От человека к человека собственным излучением передается информация о болезни, и она начинает прогрессировать.
- Ни черта себе! Никогда бы не подумал.
- А откуда бы ты подумал? Это совершенно неизвестные вам механизмы.
- А почему это все начинает происходить? Как эволюция может создать такую болезнь?
- В принципе информационный вирус – понятие обычное. Для Духовного Мира – проблема давно решенная, но для Земли… Тут другие частоты. Сам вирус образуется в ходе развития планеты и возможность его передачи, кстати, тоже. В атмосфере постепенно смещаются окна прозрачности, и само геоизлучение тоже меняется. И вот наступает определенный этап развития, когда человек не защищен от опасного информационного воздействия Земли.
- Тогда почему проблема только в Африке?
- Близко к экватору, именно там это и происходит. Но окна прозрачности смещаются везде, поэтому заражение пойдет по всему миру. Вы остановить это не можете, без нашей помощи – стопроцентная гибель. Короче, хорош болтать! Надо работать. У меня, правда, к тебе еще одна небольшая просьба…

Глава 16.
Москва, апрель 2010 года.
- Я и говорю, самому Горбачеву руку жал, - заплетающимся голосом, выдыхая стойкий перегар, хвастался пьяный Вербов друзьям по своему двору. Они сидели в своей любимой беседке под старым столетним дубом и неплохо квасили. Я к ним не присоединялся, я просто подходил к ним, чтобы напомнить очевидцу этого лысого предателя, это я о Горбачеве, что нельзя обижать жену. Но цель моего визита была несколько другой, это я так, заодно.
- Мужики, добрый день, - я радостно поздоровался.
- Привет, коль не шутишь. Чего хотел?
- Да я пару слов Анатолию хотел сказать.
- Говори тогда, чего стоишь? – произнес Вербов.
- Хотел уточнить, что Елена в полном здравии.
- В полном, а тебе вообще чего? Ты кто такой вообще? Еще один засранец, который дерет мою жену?! – в глазах тренера прочиталась свирепая ярость.
- Чего? Ты чего херню несешь какую-то? На кой черт она мне сдалась?
- Я тебе покажу как мою жену трахать! – он привстал и собрался нанести мне сокрушающий удар. Я схватил его, чтобы он не распускал свои руки и усадил обратно.
- Ладно, не бузи. Бухай себе, - я развернулся и пошел в сторону подъезда.
- Иди-иди, эта шлюха как раз там сейчас! – кричал он мне вдогонку. Спился совсем. Жалко мужика, честное слово…
- Здравствуйте, Елена, - я стоял на пороге их квартиры.
- Здравствуйте, Вам кого? – настороженно спросила она.
- Мне бы с Верой повидаться.
- А по какому поводу?
- Я друг Макса, пришел поговорить.
- А-а, ну тогда проходите, а то у нас последнее время много странных посещений, - многозначительно сказала она. Я ничего не понял, ну и пофигу.
- Привет, Вера, - я зашел к ней в комнату.
- Привет, а я тебе знаю? – удивилась она.
- Макс нас как-то не успел познакомить. Меня зовут Алексей, я его друг.
- Ну Макса тут нет, он уехал в Германию.
- Я прекрасно знаю, Вера, где Макс. Он мне не нужен. Мне нужна ты. Я ему перед чемпионатом мира не стал ничего говорить, а вот тебе просто обязан.
- О чем?
- О том, что ты трахаешься со всеми попало, Макс такого не заслужил.
- Чего? Что за чушь? – она показала свой хищный взгляд.
- Ты меня не пугай своим взглядом, - улыбнулся я, - Я просто хотел тебя предупредить, что Макс после Чемпионата узнает всю правду, но ты сейчас можешь изменить ситуацию.
- А не пошел бы на хрен?
- Пошел бы, тогда Макс узнает. А кто тебя содержать будет?
- Что ты хочешь?
- Что бы ты прекратила свои похождения. Макс тебя искренне любит. Но учти, что я узнаю, если ты меня обманешь.
- Кто ты такой вообще?
- Какая разница? Вера, у тебя всего один шанс. Подумай, в общем. Как решишь, сообщи мне…
Я развернулся и направился к выходу. Через час я уже подъезжал к шлагбаумам аэропорта Домодедово. Мы всей компанией летели в Германию на Чемпионат Мира по хоккею. Поездка носила строго развлекательный характер, готовить к нему было особенно некого, да и не могли мы этого сделать…
Денис, кстати, уже пару недель как отбыл в Африку, вытянув из Центра Спортивных технологий совершенно сумасшедшие деньги. В Африке уже умерли почти десять тысяч человек, и весь мир забил тревогу. Надеюсь, что у Дениса все получится…

Кельн-Гильзенкирхен, конец апреля 2010 года.
Кельн встретил нас проливным дождем, почему-то казалось, что мы попали в какие-то средневековые времена и сейчас за нами придет инквизитор. Нет, все, конечно, красиво, но вся немецкая архитектура с ее острыми пиками и чернотой на стенах на меня всегда производила именно такое впечатление. Следующий день провели в прогулках по городу, полюбовались на Кельнский собор, на церковь Святого Мартина, на центральную филармонию, а к вечеру дошли до Ланкресс-Арены, чтобы насладиться матчем России со Словакией. В общем, отпуск у нас получился очень удачным, а под конец чемпионата мы перебрались в Гельзенкирхен, чтобы понаблюдать на финальный матч между сборными командами России и Чехии на Фелтинс-Арена. И даже совсем не так важно, что мы уступили со счетом 1:2, это все равно заряд на весь год. И под конец нашего отпуска, 24 мая, мы решили отметить второе место нашей команды, удачное выступление Макса и прекрасное завершение отдыха. Даже особорежимный хоккеист Ремзин с широкой улыбкой уписывал жирные колбаски, свиную рульку и, не задумываясь, запивал их пивом.
- А меня в НХЛ позвали, во Флориду, - рассказывал Макс.
- Чего, правда, решился уехать за границу? – удивленно спросил я.
- Не знаю еще, не хотелось бы Никиту бросать. Да и Веру надо с собой брать, а она учится.
- Думаешь, надо брать Веру?
- Конечно, а как еще? Мы же любим друг друга, - искренне произнес Макс.
- Так ли уж ты хорошо знаешь Веру? – вырвалось у меня. Не знаю даже, зачем я это сказал. Наверное, понимал в душе, что человека нельзя изменить, и Вера будет плохим спутником. Как бы там ни было, мы с Максом посмотрели друг другу в глаза. Его вопросительный взгляд остался без ответа.
- А у меня был случай! – разрядил обстановку Эрик, - Мужик вернулся из командировки. А командировка-то была в Майами, это ж вроде как раз Флорида? Так вот. Через пару дней начал чесать свой зад, ну чешется и все тут! Да так расчесал, что пришлось к нам идти. Ну мы его посмотрели, аллергия какая-то или поражение ядом. Анализы сделали, ничего не понятно. Спрашиваем, ну что ты такое жопой-то своей делал, что она красная как у макаки японской стала? А он, ничего, на конференции сидел, да и все. Что ж у него там за конференции такие, что зад краснеет? В общем, через две недели стало совсем невыносимо и пришлось ему нам рассказать, как он на конференции подцепил какую-то цыпочку, и они выехали загород. А там нашли какое-то поле из цветочков и давай там сношаться. Так вот он в свою задницу навтирал весьма опасную пыльцу одного в общем-то безобидного растения. Еще бы пару недель и коньки бы отбросил… Отсюда мораль, не надо сношаться на незнакомых цветах!
- Классика жанра, Эрнест, - рассмеялся я.
- Нет, мораль другая! - влез Саня, - Не надо давать бабам инициативу и быть всегда сверху!
- Противный ты, Захаров, - рассмеялась Света, - Тогда бы она ходила с красным задом!

*****
Москва, май 2010 года.
Черный Фольксваген мчался по трассе из аэропорта Домодедово. Мокрый асфальт отражал яркий свет фонарей, и моросил небольшой дождь.
- Макс, хорошо подумай над этим. Стоит ли тебе обострять ситуацию? – Никита Семенов вел машину.
- Стоит Никита, пошла она на хер! – Макс не мог усидеть на месте, после того как он узнал про измену Веры. Алексей Дронов все-таки рассказал ему, несмотря на то, что не собирался этого делать.
- Макс, я понимаю тебя, но может все не так уж плохо? Ну Леха откуда может знать?
- Может, Никита, поверь мне, может. Его словам обычно стоит доверять.
- Не знаю. А что тебе говорит сердце?
- Ничего не говорит, теперь я перебираю все моменты наших отношений. Я теперь совершенно по-другому вопринимаю некоторые ее фразы и отмазки.
- Тебе решать, Макс. Но скажу тебе честно, я иногда очень скучаю по своей жене, хоть и терпеть ее не могу.
Душевное состояние Максима Ремзина оставляло желать лучшего. Конечно, он любил Веру, и еще вчера, считал, что жизнь его уже сложилась. А сегодня все в одночасье разрушилось…
- Вера, нам надо с тобой поговорить, - сказал Макс, после того как Вера поздравила с выступлением на Чемпионате мира и повисела у него на шее.
- О чем, мой котик? – она хлопала своими глазами.
- О твоем поведении. Скажи, ты мне изменяешь? – Макс сделал серьезное лицо, было видно, что ничего хорошего дальше не последует.
- Ты о чем, Максик? Это кто тебе такое сказал? – она выразила полное непонимание, включила дурака, то есть.
- Кто надо, тот и сказал, - огрызнулся он.
- А-а! Кажется, я знаю. Это твой извращенец-дружок Алексей, - она нахмурилась.
- Извращенец? – удивленно спросил Макс.
- Конечно, он ко мне приставал, домогался, думал, что ему все позволено. Но я его послала куда подальше. А теперь он обиделся и от зависти тебе рассказал небылицы про меня. Это же чушь! Максик, ты же знаешь! – Вера предложила интересную версию. Макс бы даже в нее поверил, если бы не так хорошо знал Алексея. Это было совершенно невозможно… А все-таки вдруг? В голове Макс мелькнула надежда, надежда на спасение своих отношений.
- Да что ты говоришь! А где же ты была в ночь перед моим вылетом на Чемпионат Мира? – Макс решил вывести ее на чистую воду.
- В институте задержалась, Максик, я ведь тебе уже говорила, - обиженно произнесла она.
- Да? А не в койке ли со своим дружком!?
- С каким дружком? Ты о чем вообще?
- С тем самым, с которым ты уже полгода трахаешься! С мажором на мерседесе из твоей группы! – Макс проверял информацию, которую ему дал Алексей. Он искренне надеялся, что она не оправдается.
- Э-э. С каким мажором? – голос Веры дрогнул.
- Брось, Вера! Хватит глупые вопросы задавать! Ты прекрасно знаешь о ком речь. Тебе имя его сказать? Олег Полтавский! – Макс раскрыл все карты, он видел, как умирают его последние надежды. 
- Максик! – она бросилась к нему и стала плакать, - У нас ничего не было, мы просто гуляли вместе иногда, мы просто друзья. У меня ведь много друзей.
- Пошла ты к черту! Иди к своим друзьям и трахайся с ними! У нас все кончено!
Почти всю ночь Макс бродил по улицам, ему казалось, что жизнь закончилась. Наутро он набрал номер тренера Ротора – Никиты Семенова.
- Никит, - устало сказал он.
- Да, Макс, у тебя все нормально? – встревоженно спросил Никита.
- Да, все нормально. Звоню сказать, что я уезжаю в НХЛ.
- Это твое окончательное решение? -  В трубке послышалось глубокое разочарование.
- Да…

Где-то очень далеко…
- Что ж, друзья мои, пора подводить итоги, - величественно произнес крепкий мужчина, - Начнет Верховный Советник Хшаяршан.
- Благодарю, Господин. Мероприятия по корректировке эволюционного течения приняты, на Землю внедрены средства восстановления, борьба с этим явлением начата, - завершил свой доклад статный мужчина с орлиным носом. Сейчас его древнеперсидское имя звучало как Ксеркс. 
- Что у Вас, Советник Стаматис? Вы нашли тех существ?
- Нет, Господин, получается, что только Вы имели такую возможность. Никто более не был осведомлен, - зала наполнилась звуками. Верховный Совет начал коситься на Стаматиса и перешептываться.
- Вы почти все сделали хорошо. Только одно мне не понравилось: Вы не очень логично поступили с людьми, которые узнали о нашем Мире. Автокатастрофа – это банально, а еще это вызывает ненужные вопросы у умных людей, – мужчина слегка улыбался, - Но я рад Вам сообщить, друзья мои, что никакой угрозы нашей безопасноти нет.
Весь зал замер, все ожидали каких-то конкретных пояснений. Самого же прерывать никто не рисковал.
- Почему Вы все такие напряженные? – он все еще улыбался, - Направить молнию в человека – это оказывается очень весело.
Зал пребывал в недоумении. Такие речи не были обычным явлением.
- Я проверял безопасность нашей планеты и нашего с Вами Мира. Мне хотелось понаблюдать, как будут действовать мои Советники в такой щекотливой ситуации. Ваши действия оправдали мои ожидания. И я очень рад, что Стаматис нашел ответ и не побоялся его озвучить, здесь на Верховном Совете.
- Но ведь, Господин, все могло пойти и совсем не так, - выразил сомнение Стаматис.
- Сомнения, друг мой, вот что мешает не только людям, но и нам с Вами. Почему тогда, две с половиной тысячи лет назад, когда у Вас был шанс победить нашего многоуважаемого Хшаяршана, Вас одолели сомнения?
- Я думал, что последствия будут страшнее самого действия.
- Опять сомнения. Они до сих пор нам мешают. Верно, Верховный Советник Хшаяршан?
- У меня, Господин, никогда не было сомнения относительно Стаматиса, я бы его достал, если бы имел такую возможность… - ответил Ксеркс.
- Именно поэтому наша эволюционная проблема эффективно решается, в то время как Советник Скилур также выражал свои сомнения по поводу отправления Исполнителя. Я правильно понимаю?
- Правильно, Господин, - спокойно ответил Скилур.
- Правильно, Советник Скилур. Как и в войне с Митридатом, который не был отягощен сомнениями в момент войны с Вами.
- Но Митрадат в итоге потерпел сокрушительное поражение и был предан своими же детьми.
- Я прекрасно помню, он возомнил себя властелином, но на Земле все хозяева только своих собственных жизней, а не чужих, - мужчина именуемый Господином призадумался и добавил, - Да и то не всегда…
- Насчет этого у меня нет сомнений.
- Наконец-то, Вы не сомневаетесь. Советник Стаматис, Вам необходимо проконтролировать полковника Вартанова, чтобы он не делал недозволенных глупостей. Но впредь не используйте крайние меры в таких простых ситуациях. Я благодарю всех, друзья мои, Совет окончен…
*****

21 ноября 2011 года.