Любви все возрасты

                На дворе февраль, выходить на улицу не хочется. Я с нетерпением жду весну и надеюсь, что она нарушит монотонное и скучное течение времени. Утром я уезжаю в школу, затем приезжаю домой, обедаю и ложусь на диван до прихода мамы. Моя боксерская груша давно пылится на антресолях, штанга без надобности занимает место, загораживая проход из коридорчика в кухню. Время дома тянется скучно и бездарно. Когда мама приводит сестренку из группы продленного дня, покой заканчивается. Я проверяю тетради, складываю на завтра учебники и ухожу из дома искать возможность приложения своих нерастраченных за день сил. Во дворе у подъездов стайками тасуются ребята, я подхожу к ним и, убедившись, что здесь тоже ничего интересного, иду дальше...
                Сегодня новость, которая обсуждалась во дворе, меня заинтересовала и взбудоражила. Новость касается Лешки Семыкина, победившего на городских соревнованиях. На тех самых соревнованиях, в первом же бою которых закончилась моя боксерская карьера. Лешка прошел их до конца и честно завоевал первое место. Что говорить, в легком весе всегда конкуренция и победить большое количество противников не так-то просто. И вот теперь Лешка со сборной Куйбышевской командой собирается на чемпионат России в Свердловск.
                Как только я услышал о поездке, в ту же минуту мелькнула мысль - поехать в Свердловск с ребятами. Еще в прошлом году, став чемпионом города, я мечтал о чемпионате России и вот теперь остался в стороне. Ребята у подъезда обсуждали это событие, а я молча стоял и вспоминал обо всем, что происходило со мной в последнее время. И с каждой минутой крепла случайно возникшая мысль, словно я принял это решение давным-давно и только ждал этих известий. Понятно, что никто меня в Свердловск не приглашал, но никакого приглашения я и не ждал, просто принял решение и все. И жизнь сразу изменилась, теперь у меня появилась цель,  куча забот и вопросов, которые необходимо решить. В общем, мозги в голове заработали, жизнь стала лучше, жить стало веселей.
                Вечером я встретился с Лешкой и его приятелем Карханиным из соседнего двора также занявшего первое место в другой весовой категории. Вначале мое предложение составить им компанию в поездке на чемпионат встретило непонимание, но убедившись, что  мое соседство не доставит им дополнительных хлопот, даже понравилось. Это придавало их поездке даже какую-то долю романтизма.
                После путешествия в Новороссийск, а затем поездки в Череповец у меня был большой опыт передвижения по стране и  никакие трудности меня не страшили. Я договорился с ребятами, чтобы прикрыли меня в поезде от сопровождающего тренера, а по приезду в Свердловск организовали место в своей комнате для ночлега. Остальные  детали можно было продумать по мере их поступления. Все складывалось замечательно. Родителям я рассказал историю, что меня включили в команду «запасным игроком», а в школе обещал принести справку от тренера.

                Поезд на Свердловск отходил ранним вечером, но уже темнело. День был будний, так что провожающих никого не было. Сопровождал команду молодой начинающий тренер и его помощник из Локомотива. Я не был с ними знаком, и на меня даже не обратили внимания.  Пока они распределяли спортсменов по местам, я ходил вдоль состава, подыскивая удобное место для посадки. А когда поезд тронулся, пристроился на третьей бельевой полке плацкарты, которую занимал Лешка и его попутчики. Все происходило как при поездке в Череповец, ребята собрались коротать вечер в одном купе, и время летело незаметно. Едой меня обеспечила предусмотрительная мама, и следующий день до прибытия на место прошел без проблем. На вокзале команду из Куйбышева встречал небольшой автобус, и только тогда при посадке на меня обратил внимание тренер. Пришлось объяснить, что я самостоятельно выехал «болеть» за своих друзей, что деньги на дорогу мне дали родители, а жить буду у бабушки. Все обошлось и до гостиницы, которой была обычная общага, я благополучно доехал с командой, а переночевал в номере Лешки.
                На следующий день с утра спортсменов повели в столовую завтракать, а я, чтобы не навлечь на себя излишнее внимание тренера пошел искать другую столовку. Выпив стакан чаю с двумя кусочками хлеба по копейке за кусочек,  отправился в город. Выступления начинались на второй день по прибытию, а сейчас проходила большая совместная тренировка и взвешивание. В кармане у меня было всего несколько рублей, которые я взял в дорогу, но меня это не беспокоило. Весь день я слонялся по городу, ходил в кино, столовую и даже стрелял в тире.
                В общежитие пришел вечером, в проходной назвал фамилию одного из спортсменов и спокойно прошел на второй этаж в Лешкину комнату. Ребята  все уже были на месте и бурно обсуждали пережитый день и предстоящие соревнования. Утром, когда все вернулись из столовой, мы вместе на трамвае поехали во дворец спорта. Весь день я «болел» за наших боксеров, бегая между зрительской трибуной и раздевалкой, где они готовились к выступлению. А в конце дня, когда все пошли в столовую, я обнаружил, что денег у меня осталось как раз на гарнир из картофельного пюре, чай и кусочек хлеба. Утром ребята предложили мне пойти с ними в столовую и поделиться завтраком. Но я отказался, мне было неудобно объедать голодных спортсменов, а потом тренер, заметив меня в столовой, мог понять, что я его обманул. И вообще, не хватало еще, чтобы в Куйбышеве потом говорили, что я жил за счет ребят. К полудню ужасно захотелось есть. Я дождался выступления Лешки, поздравил его уже со второй победой и ушел в город на поиски еды. В общежитие попал только поздно вечером, но когда я назвался фамилий спортсмена, вахтерша заявила, что должна пригласить нашего тренера, который запретил возвращаться позже девяти часов.         
                Дожидаться прихода тренера, за которым направилась вахтерша, я не стал и выскочил на улицу. Шел снег, трамваи ходили редко, и я ничего лучшего не придумал, кроме как попытаться пристроиться на вокзале.
В огромном полутемном зале я сразу заметил двух парней моего возраста или чуть старше. Они ходили между лавками, на которых лежали пассажиры и проверяли, на сколько крепок их сон. Я присел на свободное место и открыто стал наблюдать за ними. Ребята сразу же заметили мое внимание и подошли.
- Ты что, залетный или как? – почувствовав родственную душу, ребята подсели ко мне на лавку. Мы познакомились.
- Из Куйбышева с командой боксеров приехал, - и я рассказал свою историю и то, как оказался на вокзале.
- Ну, ты молоток! А что, здорового мужика с одной плюхи успокоишь?! – Геннадий протянул мне руку. Мы с полчаса болтали, а мой рассказ о Черном море и знакомстве с фарцовщиками особенно понравился ребятам.
- Ночевать здесь - дубаря дашь, да и менты спать не дадут, пошли с нами на хату. Мы здесь недалеко у Серегиной мамани ночуем. Там только она, да и спит уже давно как мертвая, - Геннадий посмотрел на Сергея и поднялся с лавки, тот молча, поднялся следом и кивком головы пригласил меня.
                Оставаться одному на жесткой лавке в остывшем зале не хотелось, да и голод врядли дал бы заснуть. За полчаса пешком мы добрались до облезлого двухэтажного барака на окраине города у железной дороги, поднялись на второй этаж. Серега толкнул дверь, она была не заперта, под ногами загремели пустые бутылки. Щелкнул выключатель и желтый свет осветил небольшой коридорчик.
- К нам в хату не полезут, мы сразу рога обломаем, вот сюда вешай шмотки, - Сергей плотно прикрыл дверь и щелкнул задвижкой. Мы повесили одежду на вешалку из доски с гвоздями и прошли в комнату. Средних размеров комната едва освещалась светом из коридорчика через пустой дверной проем. Убогая старая мебель: круглый стол, стулья, диван с круглыми валиками и раскладушка в углу заваленная кучей тряпья. В нише за занавеской храпела женщина.
– Ну, маманя дает, уже второй день не просыхает, - на столе, застеленном газетой поверх скатерти, валялись куски хлеба, огрызки селедки, лука и другие следы попойки. В алюминиевой кастрюле «мерзла» вареная в мундире картошка. Сергей завернул все, что было на столе в газету, и бросил в помойное ведро, стоявшее на полу у занавески. Рядом валялся граненый стакан, он его поднял, понюхал и поставил на стол. – Лев, мы щас на стол сварганим, а ты пока если хочешь в уборную сходи, чтобы ночью не одеваться...
                Геннадий принес из коридорчика бумажные свертки, которые вытащил из карманов пальто и выкладывал из них на стол еду. Тут же из кухни появилась трехлитровая банка браги и полупустая бутылка с самогоном. Комната заполнялась дымом от папирос, ребята быстро пьянели, а я делал вид, что пью мерзкую, вонючую, мутную жидкость и налегал на картошку.
                Спать не хотелось. Генка рассказывал о брате, который третий год чалился на зоне и поездках к нему. Оказывается, он уже больше года скрывается в квартире Сергея от армии и милиции. Ему уже исполнилось восемнадцать лет, за это время он кое-как окончил семь классов, но никогда и нигде не работал. Сергею, как и мне, скоро семнадцать, он тоже бросил школу и говорил, что не собирается идти в армию или на завод. Удивительно, но они хорошо знали свое место в этой жизни. Генка рассуждал о жизни по ту сторону колючей проволоки и придерживался известных ему воровских понятий. Он рассказывал о своих знакомых «жуликах» и авторитетах, которые недавно освободились или наоборот «ушли на зону». О том, как по запискам от брата он не раз отправлял на зону грев: папиросы, чай, водку и деньги на «общак». Сергей восхищенно ловил каждое его слово, иногда вставляя свое, если тот рассказывал о событиях, в которых он сам участвовал...
                Меня клонило в сон, я с трудом улавливал то, о чем рассказывал Геннадий и больше думал о прошлом и о том, что ждет меня самого впереди? Такие мысли редко занимали мою голову. Разговоры отца мне были непонятны и скучны или встречали внутреннее неприятие. Мама или кто-либо другой из взрослых разговоров о жизни и будущем со мной вообще не вела. У меня еще не было потребностей в деньгах, как у некоторых моих ровесников, которых я считал стилягами или тех, кому требовались деньги на курево, водку или анашу.   
                Мои родители, их и мое окружение жили настолько скромно, что у меня просто не развивались такие потребности, которые бы не удовлетворялись в семье. И хотя я уже знал, что такое воровать, пока это была просто игра, в которой я доказывал сверстникам свое превосходство, а среди взрослых ребят пытался завоевывать авторитет.
                Когда в моей жизни появился Гришка и бокс, ситуация стала меняться в сторону моего взросления. Появились новые примеры и ценности, другая конкуренция. На моих глазах Гришка совершенствовался как боксер, и Демин сделал его помощником тренера. Он при мне окончил школу и поступил в институт. То же происходило и с его друзьями.
                У меня же все происходило не так. Карьера в спорте была стремительной, но в один момент все вдруг рухнуло. Решив и начав хорошо учиться, у меня опять произошел срыв и оставшиеся полтора года до окончания школы казались мне теперь вечностью. Но я не понимал, почему все это со мной происходит.
                Отец занимал на заводе достойное положение, но его никогда не было дома, и плодов его деятельности мы в семье не видели. Там он был инженер, начальник, преподаватель в техникуме или институте, но что за этим стоит я не чувствовал, на дом это не распространялось. Здесь  каждый жил своей жизнью, но когда между родителями возникали скандалы, я почему-то принимал сторону отца.
                Однажды летом, когда мне было лет двенадцать или тринадцать, отец где-то отдыхал или уезжал в командировку. Я сказал маме, что иду с ребятами на рыбалку с ночевкой. Мы собирались втроем, я тогда украл в магазине самообслуживания консервы и бутылку вина для ребят. Они были старше меня. Мы добрались до места, готовились к ночной ловле. Но вдруг начался такой сильный ливень, что нам пришлось в спешке собираться и возвращаться домой. Промокшие до нитки, замерзшие, пешком мы добрались уже за полночь. Поднявшись на второй этаж я безрезультатно пытался открыть замок своим ключом, поэтому мне все-равно пришлось звонить и стучать в дверь. Наконец за дверью послышался сонный мамин голос: «Сынок, это ты?» …Дверь открылась, из квартиры выскочил заводской приятель отца, и чуть не сбив меня, молча, помчался вниз. Я никогда об этом ни с кем не говорил, но это сыграло определенную роль в наших отношениях с мамой...
                Мои воспоминания прервал голос Генки, - Ну, так что, ты  идешь с нами днем на дело?
Серега уже спал сидя на диване, а Генка вопросительно и как-то с усмешкой глядел на меня, поигрывая выкидным ножичком.
Его слова, которые легким туманом струились поверх моих размышлений, моментально обрели смысл. Генка рассказывал о том как ходил на дела еще с братом, а когда того посадили, сам научился орудовать отмычками и «кидать» хаты. Последние дни они с Серегой готовились к серьезному делу.  Прошерстили чуть не квартал домов в центре города, где пятиэтажные «сталинки» отличались дорогими занавесками и решетками на окнах первых этажей…
- Конечно, пойду, только я больше по магазинам и складам спец, квартиру мне тоже приходилось брать, но это давно было в Камышине, - вспомнил я кражи пустых бутылок со склада и консервов из магазина самообслуживания.
                Те несколько пустых бутылок, которые вытащил из комнаты в бараке через форточку, я никогда раньше за квартирную кражу не считал. Да и Маринку считать своим подельником как-то не в кон. Но сейчас эти факты моей биографии были неоспоримым доказательством нашего равенства.
- Ладно, давай укладываться, а то тетя Клава проснется, тогда не поспишь, - мы разбудили Сергея и стали раскладывать диван.
                Только устроившись на скрипучей раскладушке, я стал вдумываться в то, о чем мне рассказывал Геннадий, но быстро уснул.
Всю ночь я выслеживал какого-то шпиона в сером пальто с поднятым воротником и с портфелем, набитым драгоценностями. Он садился в трамвай, а я прыгал на подножку, когда трамвай трогался. Он выходил через переднюю дверь и скрывался в парке между деревьями, а я шел по пятам, прячась за деревьями. А когда он вошел в подъезд сталинского кирпичного дома, то исчез в одной из квартир. Я подходил к двери, прислушивался и заглядывал в замочную скважину, но было тихо и я на цыпочках подходил к следующей и так всю ночь, пока не проснулся.
                Утром, когда мы встали, тети Клавы в квартире уже не было. Съев остатки от вечерней трапезы, мы начали готовиться к предстоящему делу.
Сергей притащил с чердака старый школьный портфель, набитый инструментами, стальными обрезками проволоки, замками и еще каким-то ржавым хламом. Он вытаскивал из портфеля содержимое и, покопавшись в хламе, откладывал в сторону отдельные железки и ключи.
                Генка выбирал среди отобранного хлама старый замок, внимательно осматривал, зажимал в левой руке, а правой пытался вставить в скважину проволочку. Если она не подходила, выбирал из кучи другую. Когда замок поддавался, он несколько раз перепроверял результат, а затем проволочку вставлял в специальный матерчатый пояс.
                Я как завороженный наблюдал за ходом подготовки. С чем-то подобным мне самому приходилось сталкиваться, когда нужно было попасть в подвал или сарай. Только там было все проще, и, если задвижка не поддавалась проволочному крючку, в ход шел топорик или монтировка.
- Неужели ты любой замок открыть можешь, а если там два английских и новый внутренний? – такие замки мне показывал Витька Микельбандт на двери в их квартире. Его родители были зубными техниками и все знали, что они богатеи. А в квартиру дальше прихожей Витька меня так и не пустил, а очень хотелось своими глазами увидеть, какие богатства скрываются за их дверью, обитой кожей.       
                У нас на двери тоже был английский замок, но совсем другой и его столько раз отжимали топором, когда я терял ключ, что он уже открывался обычным ножом, просунутым в щель между дверью и косяком.
Набрав таким образом целый поясок различных инструментов, все оставшиеся не у дел железки поместили обратно в портфель и Сергей отправил его на прежнее место.
                За несколько дней до этого ребята рыскали по городу и подыскивали подходящие объекты. Вечерами, когда в окнах загорался свет, они по внешним данным производили оценку благосостояния жильцов. Затем выбирали двери с замками, которые Генка умел открывать или мог отжать монтировкой. И только на следующий день выясняли, когда жильцов нет дома.               
                Это была настоящая воровская операция, разработанная с элементами разведки и применением технических приспособлений. Такое можно было увидеть только в захватывающем фильме о разведчиках. Обо всем этом рассказывал ночью Генка.
                В центр города до улицы Победа, где располагался запланированный объект, доехали на троллейбусе. Генка опустил в кассовый аппарат какую-то монету, оторвал три билета на всех и всю дорогу с умным видом изучал снимки в газете. Вышли за остановку до намеченного дома и шли дворами, по одному, словно мы не знакомы. Собрались в подъезде на первом этаже, и сразу же разошлись по заранее распределенным местам, каждый знал свою роль. Для меня как новичка, она заключалась в проверке, находится ли в «нашей» квартире кто-нибудь из хозяев. Генка занял позицию этажом выше, Серега внизу.
                Проверив по звукам и через замочную скважину соседей, я несколько раз нажал кнопку нужного звонка. Ответа не последовало. Я еще раз проверил соседние двери и настойчиво постучал в квартиру. Теперь пришло время поменяться местами. Генка занялся замками, а я поднялся на следующий этаж стоять на стреме. Сергей контролировал вход в подъезд.
                Тишина в подъезде стояла звенящая, а каждое движение или металлический звук отмычки по замку бил молотком по затылку. Я замирал от своего же дыхания и вздрагивал от любого звука. Так продолжалось, как мне казалось, целую вечность.
                Наконец раздалось условленное покашливание, и мы вмиг слетелись к заветной двери. Генка приоткрыл дверь и впустил Сергея, а мне знаком показал оставаться в подъезде и контролировать ситуацию. Затем он вошел сам и дверь за ними тихо без щелчка закрылась…
                Где-то наверху хлопнула квартирная дверь, послышались приближающиеся торопливые шаги. Беззвучно перелетая через ступеньки, я скатился вниз, выпорхнул из подъезда и отскочил от него на несколько шагов. Из подъезда вышла молодая женщина и, не обратив на меня никакого внимания, прошла мимо. Подождав, пока она исчезнет за углом, я вошел в подъезд и неслышно стал подниматься по лестнице.  Это был обычный подъезд, некоторые двери обиты дерматином, под дверью обязательный коврик или тряпка.
                Я подошел к двери, за которой скрылись ребята и прислушался. Вдруг она слегка приоткрылась, послышался шепот.
- Ты где был, все спокойно? Заходи быстро, - Генка втащил меня внутрь, дверь так же тихо и неожиданно закрылась. – Иди, помогай Сереге, тут три комнаты и ни хрена не найти. Я прошел в комнату, из которой слышался шум.
- В сумку складывай ложки, вилки… они серебряные, тряпки не бери, - Сергей выбрасывал из шифоньера белье и другие вещи, обшаривая их в поисках денег.
- Все, нашел, заканчивайте! – Геннадий заглянул в комнату, оценивающе осмотрел проделанную работу, - Лев, прихвати блатную куртку, твой размерчик.
                Из квартиры выходили по одному, я последним с небольшой набитой вещами сумкой, поверх которой была перекинута куртка. Шли дворами на расстоянии метров десяти друг от друга. На улице Генка остановил такси и через несколько минут мы вышли у барака. Встретила нас тетя Клава, мать Сергея. Она была трезвая. Я поздоровался и поставил сумку в коридорчике у стены. Мы разделись и прошли в комнату, в доме о вчерашнем бардаке ничего не напоминало.
- Теть Клав! Вот возьми, сходи по-быстрому за чем-нибудь хорошим, -  Генка вытащил из кармана брюк сверток, развернул платок и по-хозяйски положил на стол четвертную.
Хозяйка радостно подхватила ценную купюру и пошла одеваться, - с почином вас, что к закусочке то взять, беленькою или может со звездами?
Мы сели вокруг стола и с любопытством смотрели на Генку. Он пересчитал содержимое свертка.
- Штука без малого, вот это куш! – мы тоже не смогли удержаться от восторга. – Часть отложим на грев в зону. Мамане твоей на хозяйство сотку и нам с тобой по сотке, а Левке две четвертные и куртку. Все остальное в заначку.
- Повезло тебе, в первый раз и такой улов! Ну что скажешь, не ожидал? – Сергей поставил сумку на стол, - примерь курточку, на ней еще бирка - новье!
- Да нормально, из болоньи кажись, - я одергивал мятые рукава куртки, стараясь держаться солидно, словно для меня сварганенное дело и куш который я получил - в порядке вещей.             
                На самом деле я еще не до конца успокоился от пережитого, а полученные пятьдесят рублей жгли ногу через карман брюк. О чем говорить, если мне никогда еще не приходилось иметь в собственности такую сумму. Мне даже видеть ее приходилось лишь случайно, когда отец передавал маме получку. Из разговоров родителей я знал, что мамина зарплата составляла девяносто рублей, когда она работала бухгалтером на заводе. Сейчас - она чуть не вдвое меньше. Вот отец зарабатывал огромную сумму, около двухсот рублей, но об этом в доме старались не упоминать.
                Сумку с остальными вещами решили не трогать до завтра, и Сергей унес ее на чердак в тайник.
Пришла тетя Клава и стол начал преображаться, не то, что было вчера ночью. Единственно, что меня напрягало, это наличие на нем двух бутылок водки, один только вид, которых вызывал у меня тошноту после моей первой неудачной пьянки в шестилетнем возрасте. Пришлось выдумывать историю со здоровьем, по которой я сейчас не мог пить. Да никто особенно и не обращал внимания на поведение других за столом. Тетя Клава суетилась, то и дело, подкладывая еду и наполняя пустые рюмки, но сама пила мало.
- Я только поправлюсь и все, а пить мне нельзя, только для здоровья.
Сегодняшнее дело принесло богатый улов и невероятно воодушевило подельников. Генка чувствовал себя героем дня, он с важным видом говорил тосты и выпивал свою рюмку. Чувствовалось, что для Сергея он был не только лидером, но и кумиром. Даже мне было понятно, что без него Сергею не организовать такого дела, а что стоило мастерски вскрыть замки и отыскать тайник?!
                Я тоже чувствовал свою причастность к происшедшему, а полученная доля и куртка подчеркивали мое значение. И все же сейчас, я уже думал о соревнованиях, которые проходили без меня и о том, как удивятся ребята, когда заявлюсь с деньгами и курткой.
                Теперь, когда за столом остались только подельники, а водка в бутылке явно поубавилась, разговор становился все более оживленным. Генка гордился своим наставником старшим братом, благодаря которому освоил не только технические навыки по вскрытию замков, но воровскую тактику и стратегию. Он не делал ставку на количество, а отыскивал такие квартиры, в которых было больше шансов найти деньги и ценности. Из квартир они брали только ценные вещи, которые затем тетя Клава сплавляла барыге.
                Размах поставленного дела и масса тонкостей, в которых разбирался Генка, меня потрясал. О тюрьме и зоне, он говорил совершенно спокойно и без страха, словно для него это была неотъемлемая часть того дела, которым он занимался. И хотя Сергей в разговорах поддерживал его словами и жестами, от него не исходила такая же уверенность и твердость.
                Я вдруг подумал, а что если бы нас забрали прямо на месте или, когда я выносил из квартиры сумку и куртку? Словно подслушав мои мысли, Генка прямо в упор задал свой вопрос.
- Ну а что бы ты сделал, если пришел хозяин и встретил тебя на выходе из квартиры? – я не знал, что можно или нужно делать в такой ситуации и даже выдумать подходящий сценарий не получалось. – Да в торец его сразу, ты же рассказывал, что с одной плюхи вырубаешь.
- Так это само собой, а вот что если менты загребут? – этот вопрос вырвался случайно, но кстати.
- А что ты тут сделаешь?! Сколько вор не ворует – тюрьмы не минует. Только пока тебе восемнадцати нет, нечего и бояться. Главное говорить, что был один и в первый раз. Ну, поставят на учет в детской комнате или там штраф еще с родителей возьмут. В общем фуфло все это, ты что в милицию ни разу не попадал? – его лицо выражало явное превосходство и презрение к окружающим.
                Я вспомнил, как обвел вокруг пальца ментов в Камышине, когда прятал за поясом поджиг. И еще случай был, когда меня отправляли домой из Новороссийска через детскую комнату. И в самом деле, оказывается у меня не такой уж и маленький опыт в криминальных делах, - я почувствовал себя на равных в новой компании.
- А дележ все-таки Генка произвел не по правилам, - подумал я, но вслух ничего не сказал.
- Главное в наших делах чтобы все по понятиям было. Вот видишь эту наколку, - Генка растопырил пальцы на левой руке, где на внутренней стороне среднего пальца синела наколка: «Слон». - Она значит: «Смерть легавым они неправы», главное никогда никого не сдавать, а козлов, комсюков и разную шушеру, того на пику.
                Для большей убедительности он нажал кнопку «выкидушки». Из эбонитовой ручки выскочило блестящее лезвие... 
                В общежитии я появился, когда боксеры, большой компанией возвращались из столовой. Все были возбуждены и наперебой делились своими спортивными успехами. Главным событием было то, что двое куйбышевцев вышли в финал и среди них Лешка Семыкин. Завтра последний и решающий день соревнований, который и определит, кто займет Первое место.
                Лешка чувствовал себя героем дня, и даже не спросил, где я пропадал столько времени. Но когда я снял пальто, он сразу забыл про свои победы и начал со всех сторон разглядывать курточку, на которой все еще висела бирка. Для полной убедительности я достал из кармана новенький четвертной и целую кучу мятых трояков и пятерок, которые получил на сдачу в столовой. 
- Ну что отметим завтра твою победу? -  я предложил сходить на обратном пути в вагон-ресторан.
                Никто не спрашивал о моем исчезновении и появившихся вдруг у меня богатствах, но вопросы были просто написаны на лицах и висели в воздухе комнаты. Да мне и самому не терпелось поделиться всем, что произошло за это время.   
                Видно было, что Лешку очень интересует вся эта история, но он не проронил, ни слова. Только Карханин спрашивал и о моих новых знакомых, и о подробностях самой квартирной кражи. Но когда все новости мной были рассказаны, Лешка не выдержал и тоже поделился, что часто бывает в беседке с ворами: - Я даже однажды был на «подсадке», у меня ладонь запросто в любой карман пролезает, - он попытался продемонстрировать, как запросто может двумя пальцами вытащить из моей куртки деньги. Но это даже Карханину показалось его очередным выпендрежем.
                На следующий день мы вместе вышли из общаги, позавтракали в столовой и пришли во дворец. Это был последний день выступлений, вторая половина дня предназначалась для торжественной части. На фоне минувших событий мне показалось, что бои проходят как-то вяло. Никто из куйбышевских первое место так и не занял, и хотя у нас было два вторых, все чувствовали себя проигравшими.
                Мы втроем сидели в вагоне ресторане, Лешка все доказывал нам, как обыграл противника по очкам и почему ему не присудили победу.
 
                Недельная поездка, насыщенная массой событий мгновенно растворилась в скуке ученических будней. В школе никто так и не вспомнил, что по приезду я обещал представить справку от тренера. Дома лишь вскользь поинтересовались результатами моей поездки и новой курткой. Начавшаяся учеба забирала большую часть моего времени, но оставалась вне зоны моих интересов.
                После Нового года у меня сложились приятельские отношения с Валерой Силантьевым, - он сидел впереди меня на предпоследней парте. Высокий худощавый и спокойный паренек не любил выделяться среди сверстников, но был интересен своей эрудицией и уважаем как мастер на все руки. И когда я задумал переделать мой пневматический пистолет в малокалиберный, пришлось обратиться за помощью к нему. Жил он с родителями и младшей сестрой в квартире, которая была похожа на мастерскую. В кухне, коридоре и Валеркиной комнате везде встречались инструменты, материалы и множество различных поделок из дерева и металла. Только зал, в котором стояло пианино, диван и круглый стол со стульями был обычной уютной комнатой. Зал был проходной и в нем жила Валеркина младшая сестра Ира. Когда в первый раз я попал в их квартиру, в тот же день и познакомился с ней. Она училась в музыкальной школе во вторую смену. Я уже собирался уходить, когда Ира вернулась с занятий, и с тех пор я стал частым гостем в их доме. Иногда мы вместе с Валерой делали домашнее задание или проводили время в поселке с его приятелями. Мне нравилась Ирина, но я никогда не признавался Валере, что увидеть ее - это главная причина, по которой я стал так часто бывать в их доме.
                Поселком (кажется Кузнецова?) называли несколько десятков двухэтажных и ряд частных домов, за которым начинался пустырь с пивнушкой. Всю зиму между двахэтажками заливали и чистили небольшой каток, где целыми днями можно было гонять шайбу или просто кататься на коньках. А пустырь вдоль и поперек был изрезан лыжней, там же Валера испытывал свои пиротехнические изобретения. С переделкой пневматики у нас ничего не вышло, но Валера знал и про мой «Вальтер», он умел держать язык за зубами.
                На катке для того, чтобы гонять шайбу, совершенно не нужны были коньки. Команды собирались по принципу: одна из сталинских домов, другая поселковские. В них собиралось по четыре-пять игроков и вратарь. Мне, как чужаку, обычно предлагалось играть за слабую поселковскую команду. В ней только Игорь почти не уступал мне ростом. Он уже окончил нашу школу и учился на втором курсе планового института. Из разговоров ребят я знал, что он является командиром Оперативно-Комсомольского Отряда, а потом и сам услышал его рассказы. Собравшись в троем-четвером где-нибудь у дома на лавочке после хоккейной баталии, мы слушали очередные новости из подвигов оперативников.
                Игорь захватывающе рассказывал о рейдах по охране опасных районов от хулиганов, обходах чердаков и подвалов и о милицейских погонях за бандитами в которых он участвовал.
                По сравнению с моей скучной повседневностью, от его рассказов веяло настоящей жизнью. Я как-то даже забыл, что в нашем дворе никогда не было комсюков, а в почете была уголовная романтика. И когда он пригласил меня зайти в Штаб ОКО, я недолго раздумывал.
                Помещение находилось в нескольких минутах ходьбы от моего дома, на первом этаже пятиэтажной «хрущевки» по Ново-вокзальной улице. Рядом находилась 125 школа и стадион на улице Красных Коммунаров. До этого здесь была игровая комната для учеников младших классов. Теперь днем принимал участковый, а вечерами собирались оперативники. Это было обычное помещение с двумя письменными столами и длинной лавкой, напротив, у стены.         
                Когда я вошел, за одним столом мужчина в милицейской форме что-то писал, а за другим восседал Игорь. Он жестом пригласил меня занять свободное место на лавке, которую занимали несколько ребят моего возраста и чуть старше. Они тихо переговаривались, не обращая внимания на сидящих за столами начальников.
                Из разговора между ребятами можно было понять, что некоторые из них студенты и в будущем собираются работать в милиции. Ребята пытались привлечь меня к разговору, но я однозначно отвечал на их вопросы. Мне нечего было им рассказать о своей жизни. Я не только не был комсомольцем, но и в пионеры меня никогда не принимали. О боксе рассказывать тоже неудобно, почти все они занимались спортом в школе и институте. Но я с интересом слушал, о чем они говорят и как общаются между собой. Я вспомнил, что раньше слышал от Гришки о его участии в таком отряде, но тогда его рассказ меня не заинтересовал. Вскоре милиционер закончил писать, переговорил с Игорем, оделся и, простившись со всеми, ушел. Игорь тут же занял освободившееся место начальника, с важным видом проверил списочный состав присутствующих и два слова сказал обо мне. Затем подошел к стене, на которой висела карта района.
- Сегодня мы обойдем вот этот участок, - он карандашом показал на группу домов, - Нужно пройти по дворам и заглянуть в подвалы вот этих домов, здесь подростки играют в карты и «чистят» сараи. Соседи жаловались участковому, что бояться, вечером спускаться в свои сараи.
                Мне не терпелось скорее принять участие в акции, а не просиживать время в душной комнате. Задание конечно пустячное, мне и самому раньше приходилось лазить по сараям и играть в карты. Но для начала это вполне даже подходящее дело. Решено было разбиться на тройки, чтобы не привлекать внимание и, обойдя двор с трех сторон, сойтись у намеченного дома. Я вошел в тройку Игоря. На дворе давно уже было темно, редкий свет из окон бросал желтые пятна на снег, от чего вокруг казалось еще темнее. Мы собрались на углу у дома, и Игорь направил по одному человеку в подъезды, проверить двери  подвалов. Как я и предполагал, все они были закрыты на висячие замки или внутренние щеколды. Проверили второй дом, та же ситуация. Окна в домах гасли одно за другим, и в глубине дворов темнота шаг за шагом захватывала все пространство. В наших рядах началось брожение: «Как туда попасть, не ломать же замки». «Поздно уже, наверняка все по домам сидят». Игорь молчал и, кажется, начал поддаваться общему настроению. Нужно было что-то делать.
- А я могу дверь среднего подъезда открыть, вот только проволоку от штакетника откручу и ломать ничего не нужно, - Игорь сразу поддержал мое начинание, остальные с любопытством наблюдали процесс изготовления примитивной отмычки для задвижки.
                Через пятнадцать-двадцать минут обитая ржавым металлом дверь, со скрипом освобождала нам путь в подвал. Настроение ребят моментально изменилось, всем захотелось обязательно спуститься вниз.
- Нужно перекрыть все отходы. Те, кто в подвале могут выйти и через другие подъезды, - проявив свое умение открывать простые задвижки и знания по устройству и планировки подвалов, я почувствовал себя в своей стихии и пытался объяснить остальным, что делать дальше.
                Но если для меня все это было скорее интересной игрой, то для Игоря видимо значило что-то другое. Поэтому меня совсем не задело, когда он стал повторять мои советы как свои приказы. Когда подвал проверили, я тем же образом закрыл задвижку, а Игорь решил, что на сегодня задача выполнена, и распустил нас по домам. Так закончился мой первый рейд в составе оперативной группы и, прощаясь, каждый пожал мне руку. А Игорь предложил встретиться в поселке, чтобы обсудить мое дальнейшее участие в работе отряда.
                Теперь два раза в неделю я приходил в Штаб и колесил с ребятами по району Безымянки с благородной целью поддерживать правопорядок. Еще я надеялся, что когда закончится срок стажерства и меня зачислят в отряд, для меня начнутся те серьезные задания, о которых так увлекательно рассказывал Игорь.
                С каждым днем рос мой авторитет в отряде. Теперь передвигаясь почти в полной темноте чердака, я доставал свой «Вальтер», и свет луны, проникавший через чердачное окно, отбрасывал тень моей руки с пистолетом. Он был совершенно бесполезным атрибутом в плане безопасности, но этот театральный прием влиял на отношение ко мне ребят. Когда кто-нибудь шепотом спрашивал меня о таинственной тени, я так же таинственно отвечал, что им просто показалось. И это еще больше придавало мне ореол крутого парня. Игорь даже спросил о пистолете Валеру, а его отрицательный ответ только усилил подозрения. Добившись желаемого эффекта, я чувствовал себя на высоте. Мне казалось, что теперь наконец-то Игорь будет брать меня с собой на ответственные и секретные задания, но о пистолете Игорь меня все не спрашивал, и это казалось странным.
                Выдача красного удостоверения с золотым теснением затягивалось, а  участие в обычных рейдах, мне быстро надоедало. Я уже начал сомневаться, что Игорь бывает на секретных заданиях. Фактически руководил отрядом старлей, из Советского райотдела милиции. Игорь же хотя и значился командиром, большей частью отвечал за состояние помещения и ключ, а их встречи со старлеем носили формальный характер. Так, по крайней мере, я со временем начал думать.
                После очередного обхода дворов Игорь предложил мне и еще нескольким ребятам зайти по пути в милицию, отчитаться перед старлеем. Время было позднее и в райотделе почти никого не было. И вот как только мы  зашли в тамбур здания, Игорь перекрыл входную дверь и предложил мне по-хорошему отдать пистолет или в противном случае обещал сдать милиции.
                Конечно, я же не дурак, чтобы направляясь в отдел милиции иметь при себе пистолет, он в это время преспокойно лежал в сугробе под деревом недалеко от входа. Но такой подлости и коварства я от Игоря не ожидал. Внутри меня кипел огонь ненависти и презрения, лицо до кончиков ушей стало красным, как панцирь у вареного рака, а голос изменился до хрипоты. Но я сумел взять себя в руки, разыграл испуг и предложил обыскать. После обыска уверенность Игоря сильно поубавилась, он вдруг дружеским тоном заявил, что это была шутка и ничего больше.
                Теперь оставалось зайти в Штаб, забрать оставленные на время рейда вещи и расходиться по домам. И хотя моя сумка с учебниками давно лежала дома, я увязался за ребятами. Игорь ничего против этого не имел, но заметно нервничал. Мы все вошли в помещение, а через пару минут потянулись к выходу. Игорь выходил последним, я пропустил остальных и все кроме нас вышли на улицу. Он протянул руку к выключателю и в тот момент, когда потух свет, я нанес ему  мощный «левый снизу». Столько ненависти в удар, я кажется, никогда не вкладывал, у Игоря, наверное, ноги оторвались от пола, он без звука рухнул на пол и не шевелился. Я потряс его за ворот пальто, никакой реакции не последовало. Тогда подняв за поясной ремень как мешок, я повесил его тушу на ручку двери и с чувством удовлетворения вышел на улицу. Ребята быстрой походкой шли по улице в сторону трамвайной остановки. Мартовский морозец щипал уши, и я решил пробежаться в сторону райотдела милиции, где присыпанный снегом меня ожидал «Вальтер».

                Валера еще какое-то время передавал мне угрозы через нашего общего знакомого, но солнце с каждым днем грело все жарче, каток  подтаял, а Ирина так и не узнала о моем тайном желании предложить ей дружбу. Вскоре моя неудачная попытка «перекраситься» забылась и я как раньше, стал называть комсюков – комсюками, а не членами оперативно-комсомольского отряда.
                В школе ничего интересного не происходило, или я просто не замечал. Мой одинокий айсберг - последняя парта в крайнем у окна ряду надежно скрывала меня от лишних вопросов учителей и позволяла держаться за твердую тройку.
                Во дворе в ожидании весны у подъездов собирались мои ровесники под гитару звучали песни, с шумом, а порой и драками выяснялись отношения, визжали девчонки. Но все это как-то меня не интересовало, моими друзьями были Лешка Семыкин и Толик Конюхов и вместе с ними я стал частым гостем в отдаленно стоявшей беседке. Публика здесь выглядела спокойной, разговоры велись степенно, только смех над не всегда понятными шутками был излишне громким и каким-то жутковатым.
                Взрослые парни вспоминали корешей, оставшихся в местах не столь…  и отдаленных, обсуждали, сколько собрали грева для отправки на зону и как откупились на прошлой садке. Из разговора, и того как они себя вели, создавалось впечатление их полной оторванности от окружающего мира и окутывало ореолом значимости избранности по отношению к остальным.            
                Молодежь, находясь в беседке, среди которой был и я, многозначительно помалкивала, но уже через несколько дней  свободно ориентировалась в хитросплетениях уголовной лексики, а иногда и применяла ее в другой компании. Пущенная по кругу папироска «Беломора» переходила от одного к другому, пока не оказывалась у меня в руке. Я шумно затягивался и как все высоко запрокидывал голову, выпуская вверх густую струю дыма.
                Вечерами эту беседку старались обходить стороной не только школьники, но и взрослые. Когда старушки на лавочках называли ее вечерних обитателей шпаной, то произносили они это шепотом и опасливо оглядываясь.
                Вечерние посиделки в беседке после очередного косячка анаши походили на разговоры инопланетян, сидящих на облачке и свесив ножки. Однако это было лишь прелюдией к основной деятельности «небожителей». Главное происходило на остановках, когда тысячи заводчан покидали свои теплые постели и спешили на родные заводы и фабрики.
В часы пик дисциплинированный люд в нервном ожидании своих маршрутов переминался с ноги на ногу, но посвященный легко мог определить рядом с ними наших «инопланетян». Они обособленно и неподвижно стояли чуть в стороне, высоко подняв сутулые плечи и засунув руки в карманы. Их отличали только сизые носы, из-под нахлобученных фуражек почти незаметно подергивающиеся как у гончих собак в стойке, да бегающие зрачки под полу прикрытыми веками.               
                Когда автобус или трамвай останавливался, а дисциплинированный люд, сохраняя остатки приличия, в порядке очереди направляется в его долгожданное чрево, начиналось главное их действо. Инопланетяне вдруг срывались со своих наблюдательных мест и пытались без всякой очереди прорваться внутрь, вовлекая в эту безумную стихию приличных граждан. Но когда те, сметая все на своем пути, устремлялись в том же направлении, «инопланетяне» отступали назад и всячески помогали спровоцированным гражданам занять место внутри транспорта. Они подталкивали их к цели плечом и грудью, подсаживали на подножку и дышали в ухо. Все это выглядело очень благородно внутри и смешно со стороны. Наконец, устав от своей общественной деятельности инопланетяне по одному исчезали в пространстве. Но стоило транспорту сорваться с места, увозя пассажиров с облегченными карманами, «инопланетяне» материализовались на своих прежних местах. Та же ситуация повторяется во второй половине дня, когда земляне покидают свои фабрики и торопятся к своим остывшим очагам.
                Особенно активными и жизнерадостными «инопланетяне» становились в дни зарплаты на заводах. Однако в эти дни в противовес им активизировались и другие участники процесса: менты в штатском и оперативники.
                Если одни мои сверстники отличались чувством самосохранения и сторонились «инопланетян» и даже информации о них, то другие с этим чувством играли или относились к нему с презрением и дерзостью. Не то чтобы они были недалекими, просто они были в меньшинстве и всеми силами стремились сохранить свой индивидуализм. Я относился к этому меньшинству, а мой кругозор ограничивался возрастом и жизненным опытом, расширить который я мог только за счет эксперимента.
                Когда затягиваешься пару раз волшебной папироской в беседке, следующим естественным продолжением этого процесса становится «появление на остановке». Вначале на «подсадках» в компании Лешки и Конюха я играл роль отвлекающего. Наше дело было создавать толчею и мешать заводчанам, попасть внутрь транспорта. Это была такая игра, наподобие куче-мале на ледяной горке.         
Но уже через пару дней эта роль меня не удовлетворяла. И тогда я набрался нахальства и попросил «Щипача» преподать мне пару уроков потрошения карманов. Щипач прямо на мне продемонстрировал свое искусство. Пока я упирался у входа в беседку он, обхватив меня сзади и своими предплечьями приподняв мне руки, за мгновение очистил даже внутренние карманы моего пальто.
                Такая школа не прошла даром, и через день я вытащил из-за пазухи зазевавшейся пассажирки огромных размеров косметичку. На «разборе полетов» я показал всем свой трофей, но вместо ожидаемого поощрения привел в недоумение даже именитых жуликов. Косметичка не помещалась ни в один карман. Вначале я пытался доказать, что на самом деле вытащил эту злосчастную косметичку, и не мог понять, почему ко мне такое недоверие. Мне так и не поверили, а Лешка первый поднял на смех.
- Что, ты ее из дому притащил? Ну, признайся, ты же ее у мамани спер, - Лешка, совершенно не умевший лазить по карманам, не мог смириться с моим успехом.
                Но благодаря этой истории со злосчастной косметичкой, я перестал посещать беседку и стал чаще появляться на занятиях в школе. Отношения с Лешкой Семыкиным, завязанные на боксе и соперничестве, постоянно преследовали нас обоих. Не прошло и нескольких дней после наших «воровских» разногласий, как мы встретились вновь. Лешка предложил мне присоединиться к группе боксеров, которые под его руководством заколачивают большие деньги. Он так ничего и не сообщил мне о своем деле, кроме того, что никто из беседки в нем не участвует и ничего об этом не знает.
                Мы договорились встретиться поздно вечером на площадке детского садика и обо всем конкретно переговорить. На встречу пришли Лешка, Карханин и Толик-Конюх никогда в боксерах не числившийся. Разговор пошел о грабеже, и я сразу сказал, что не хочу этим заниматься. И все же они уговорили меня прогуляться ночной Безымянкой. Но, когда я увидел как они словно шакалы с трех сторон обложили одинокого пьянчужку и стали его преследовать, очень пожалел, что согласился пойти с ними и направился к дому.
                Было уже очень поздно, но домой идти не хотелось и я задержался на лавочке у подъезда. Тут же появился Лешка с компанией, словно они специально решили возвращаться мимо моего дома.
- Ну, ты что свалил то, струсил что ли? – Лешка своими ухмылками старался задеть мое самолюбие. А мне просто было противно, когда я представлял, как они выворачивают у беззащитного мужика карманы и, послав их к черту, я ушел домой. Его обвинение в трусости на меня не действовали, просто я не бил тех, кто был явно слабее меня.
                Мы уже не один год общались с Лешкой, но он часто вызывал у меня если не раздражение, то непонимание. И наблюдая за ним на ринге или на тренировках, мне казалось, что даже атаки он производит словно как-то исподтишка. Но больше всего мне не нравились его подковырки, для которых он постоянно искал причины. Каждый раз он словно хотел подчеркнуть свое превосходство.

                И вот чтобы показать Лешке и его придурковатому Конюху их место, мне захотелось организовать настоящее дело.
Память о знакомстве с домушниками в Свердловске, деньги и куртка, добытые с такой легкостью, теперь часто смущали мои мысли. Все чаще я стал обращать внимание на разодетых Витьку Микельбандта и других ребят, родители у которых были начальниками или работали в торговле. Не оставляла меня в покое и романтика уголовной профессии. Эта идея застряла в моей голове и захватила меня так, словно ничего более интересного не было вокруг.
                Теперь я повсюду собирал старые замки и приносил их в один из подвалов соседнего дома. Об этом месте я знал давно и пользовался им для хранения своих «запрещенных предметов». Раньше там находились слесаря, но когда под мастерскую им выделили помещение в котельной, они здесь почти не появлялись. Для меня это было идеальное место, здесь был верстак с тисками и несколько ржавых напильников в ящике для инструментов.
Вначале я просто разбирал или распиливал ножовкой найденные замки и изучал их устройство. Разобравшись в сути английского замка, я теперь пытался постигнуть секрет возможности открытия его без ключа. Мне это напоминало увлечение фокусами. И через какое-то время замки начали сдаваться перед всевозможными проволочками и пластинками, которые я для этого сам изготавливал.
                А вскоре у меня появился помощник – Сергей по кличке Молодой. Я шел через двор с пакетом разного хлама и увидел, как у забора детского сада трое ребят мутузят одного. Тот как мог, закрывался руками от ударов, сопел, но пощады не просил. Трое были чуть младше меня и среднего роста, а избиваемый примерно моего роста, но худоват. Мне такой расклад не понравился, я подошел и сказал, чтобы они прекратили избивать втроем одного. На что меня послали и далеко. Тогда я с удовольствием дал одному пинка в зад, второго слегка ударил кулаком, а третьего не стал догонять.
                Мы разговорились и Серега увязался за мной. С этого и началась наша дружба. Теперь я не тратил время на поиски замков, инструментов и другого металлолома, Молодой вполне справлялся с этой задачей, а я все свободное время посвящал «науке». Сергей был на два года младше меня, кое-как учился в седьмом классе, и от него не было покоя учителям и соседям. Его мама выслушивала со всех сторон жалобы, но ничего поделать не могла и вдруг, по ее словам произошло чудо: «Сережа подружился с таким замечательным юношей из соседнего дома». – Это она имела в виду меня. Он рассказывал маме, что бывает у меня в гостях, и мы даже вместе делаем уроки, «только пока не поем хором».      
                Сергей и в самом деле стал постоянно носить при себе портфель и не маячил под окнами соседей. Так что теперь все были довольны.
И вот подошел момент испытать полученные слесарные навыки по назначению. К этому времени я уже спокойно открывал без ключа собственную дверь и висячие замки на всех подвалах.
                Пора было начать настоящее дело, как зимой с Серегой и Геннадием в Свердловске. Теперь-то я всем докажу, на что способен! Это вам не «ханыг» потрошить и даже не по карманам лазить - здесь нужно умение и талант применить, рассуждал я сам с собой, представляя себя в скором времени уголовным авторитетом.
Я хорошо помнил науку, которую мне преподал Геннадий, начинать нужно с поиска подходящей квартирки. Молодой теперь постоянно был рядом и готов выполнить любое поручение. Мы не пошли в большие дома, а решили начать с двухэтажных бараков. Работать в многоэтажном доме, где жильцы часто входили и выходили из подъезда, было страшновато, здесь же всего три четыре квартиры на этаже и нет такого хождения. С замками в бараках тоже проще – один внутренний и в редком случае дополнительный английский. А так как  дома очень старые, двери расшатанные, то английский замок часто легко открывался обычной металлической линейкой.
                Теория - теорией, а вскрыть чужую квартиру и самому навести в ней «марафет» - это совсем другое дело. Выбрали район у крытого рынка, прямо за Кировским РОВД. В округе одни бараки, прохожих почти никого и куча сараев между домами. Окна квартир выходят в тихие безлюдные улочки, а во дворе в ухоженные палисадники.
                Выбрали мы с Молодым два дома и разошлись искать подходящую квартиру. Через полчаса встретились за сараями и поделились информацией: замки везде подходящие, а главное тихо в домах, словно вымерли все. Просмотрели еще пару домов – та же ситуация.
                На следующий день с утра пришли к намеченному месту. Я сразу же послал Молодого прозвонить первый этаж одного из домов, а сам присел за сараями и жду результат. Возвращается он через несколько минут, а ощущение такое, словно вечность его не было. Рассказывает Серега все по порядку, в какую дверь звонил, где по звукам хозяев обнаружил и про замки подробно. Выбрал я необходимый инструмент, Молодому объяснил его роль и, мы направились к дому.
                Заходим в подъезд я сразу к той квартире, которую наметили, а Серега на второй этаж. Делаю контрольный звонок. В ответ тишина. Руками в кожаных перчатках отжимаю линейкой язычок замка, дверь слегка открывается, образуя небольшую щель. Толкаю ее дальше, прохожу в коридор и тихо закрываю за собой, даже щелчка не было слышно. Прохожу в комнату – никого, заглядываю во вторую – тоже пусто. И только тогда я успокоился и присел на стул. Сижу и уже совершенно спокойно рассуждаю сам с собой, что делать дальше. Появился азарт - большая часть дела сделана, теперь главное результат получить. Я стал шаг за шагом обыскивать комнаты, но ничего не переворачивал, как Серега в Свердловске, а аккуратно так, чтобы даже заметно не было. В этот день я, таким образом, посетил еще две квартиры. Вечером в подвале перебираем весь наш пиратский улов. Денег набралось двадцать рублей с трех квартир, никакого золота и бриллиантов хозяева для меня не оставили, но увидев почти новые вещи я не удержался. Это были женские туфли, электрическая бритва и флакон духов в яркой коробке. С деньгами было все понятно: по пятерке взяли на расходы, остальные решили отложить на общаг. Так положено, я это уже хорошо знал. Но что делать с вещами мы понятия не имели.
                Молодой в полном восторге, рвется к новым подвигам. Из меня тоже азарт наружу прет, но здравый смысл подсказывает, нужно остановиться и продумать, что и как делать дальше.
                На завтра решено было пойти в школу, чтобы не вызывать репрессий со стороны учителей,  а вечером я запланировал встречу с Гришкой, только он мог дать совет по добытым вещам.
                После занятий я заглянул в подвал, взял из тайника сумку с добычей и пошел к Григорию. У подъезда на лавочке сидели толстяк Муля со второго этажа и Аня. До прихода Гришки мы проболтали, греясь на весеннем солнышке. Как я и ожидал, он оказался знающим человеком. К тому же объяснять, как ко мне попали эти вещи, было совершенно не обязательно. Мы договорились, что за результатом я приду через несколько дней, а если у меня появится что-то новенькое, то все это принесу ему.
                На следующий день Молодой встречал меня из школы у подъезда дома. Ему не терпелось узнать, чем закончились переговоры, а главное когда мы приступим к следующему делу. Теперь каждый день мы кружили по городу в поиске новых объектов. Днем и ночью я мечтал открыть такую дверь, за которой нас будет ждать настоящий клад.  И мне казалось, что с каждой открытой дверью я приближаюсь к этой мечте. Конечно, я предполагал, что у каждой такой двери затем появляются сотрудники милиции и даже возможно идут по нашему следу.          
                Но это ощущение придавало только остроту и азарт каждой новой операции, и я продумывал следующей ход как в шахматной игре с учетом действий «противника». Мы меняли районы, перемещались с окраин в центр города, от бараков шли в престижные сталинские дома. Но заветный клад все еще ускользал.
В квартиры я заходил всегда один, а Молодой оставался на стреме. И хотя он вряд ли мог быть чем-то полезен в случае прихода хозяев, мне было спокойнее, когда я отвечал только сам за себя. Я старался находиться в чужих стенах как можно меньше времени, и в очередной раз не обнаружив клад, наспех брал несколько небольших вещей и покидал квартиру. Всю добычу относил Григорию, который теперь занимался ее реализацией.

Однажды встретившись во дворе с Лешкой, я не удержался и в общих чертах рассказал ему о наших с Серегой делах и успехах.
- Да зачем тебе Молодой нужен, у него же вообще мозгов нет, - и Лешка стал проситься в компанию, рисуя передо мной перспективы большой воровской шайки, которая быстро станет знаменитой в городе.
                И вот на следующий день вечером мы встретились во дворе у детского садика. Я пришел с Молодым, а Лешка привел Конюха c Карханиным и каждый стал предлагать свое видение, как быстро стать богатыми и крутыми…
                …Дом был большой сталинский, а подходящая квартира на четвертом этаже. На стреме в этот раз я оставил Карханина, как не имеющего опыта в воровских делах, а Молодой уже не раз проверенный в деле наводил шмон в одной из комнат. Всего в квартире было четыре комнаты и все разбрелись по ним в поисках клада, при этом, не забывая набивать сумки обычными вещами.
                Вдруг в комнату, где я изучал содержимое одного из шкафов, вкатился обезумевший от страха Конюх. С вытаращенными глазами, словно рыба, выброшенная на берег, хватая ртом воздух, он заикался и жестами пытался объяснить что-то ужасное. Я сразу понял, что в квартиру вернулся кто-то из хозяев квартиры. Разбираться, что же происходит в другой половине квартиры, не было ни времени, ни возможности, и я бросился спасать ситуацию.
                В смежной комнате находился Лешка, и его состояние мало чем отличалось от состояния Конюха. Совершенно растерянный и напуганный он стоял посередине комнаты, вокруг валялись разбросанные вещи, а в ногах стояла плотно набитая сумка. Дверь в коридор была прикрыта, из-за нее слышался шум. Я оттолкнул Лешку в угол комнаты и дернул на себя дверь.
                Высокий плотный мужчина, лет сорока, держал за шиворот Молодого, и требовал от него объяснений. Вид его был очень агрессивный, но он видимо еще не совсем понимал, что происходит в квартире. А вот Молодой в его руках был похож на пальто, свисающее с вешалки, он потерял дар речи и всякую способность к действиям. Вся ситуация, которая происходила у меня перед глазами, не располагала к размышлению. Выход к отступлению из квартиры был перекрыт стоящим, как скала мужчиной, мои подельники перепуганы и деморализованы.
                Ударом кулака в челюсть я свалил мужчину с ног и приказал всем сматываться. Выбегая из квартиры, Лешка захватил приготовленную на вынос сумку с вещами, но мне было не до инструкций. Мужчина пытался подняться с пола, и я ударил его еще раз.
- Лежи и не вставай десять минут, пока мы не смотаемся, - наклонился я к нему, - иначе убью. Получилось эффектно и убедительно, как в кино!
                Из подъезда все разбежались в разные стороны, я выходил последним и свернув за угол дома, направился в сторону трамвайной остановки.
Все вокруг было таким же, как час тому назад: светило весеннее солнце, по тротуару не спеша прохаживались редкие прохожие, по улице катились автомобили, только не для меня. Произошедшее в последние несколько минут, и моя бессознательная реакция на случившееся, походило на фрагменты из какого-то кинобоевика или детективной повести. Но я уже понимал, что на этом моя игра закончилась и за ней должны последовать ответные действия моих вполне реальных противников. Также как ошарашенному всем происшедшим мужчине, оставшемуся лежать на полу разоренной квартиры, теперь и мне стало совершенно понятно - это была не игра, а я не сказочный персонаж.
                Через час после произошедшего участники собирались в подвале. Молодой пришел первым, он давно самостоятельно пользовался отмычкой из проволоки и поджидал меня внизу. Следом за мной пришли Конюх и Семыка.
- Карханин обосрался! Передав через Семыку, что больше на дело не пойдет. Ну и хорошо, его долю на всех поделим, - даже в полутьме было видно, как Лешка улыбался своими узенькими хитро прищуренными глазками и не выпускал из рук толстую сумку.
                Только я, даже находясь в безопасности, всем своим нутром чувствовал: произошло что-то ужасное и возможно даже непоправимое. Так я себя уже ощущал несколько лет назад утром перед тем, как уйти из дома в подвал к Шороху. Хотелось скорее избавиться от этого чувства, сбросить как грязную мокрую одежду. Я пытался разобраться, что же так меня беспокоит и расставить в голове все на свои места:
                Из квартиры мы все благополучно скрылись; ну мужика я припечатал не слабо, а что еще можно было сделать в этой ситуации, не прощения же просить? В голове как заезженная пластинка крутились отрывки нашего разговора с  Генкой из Свердловска и мешали сосредоточиться на том, что меня так беспокоило.
                - Ну конечно эта проклятая сумка с вещами, которую прихватил Лешка. Жадность, не знающая границ, вышибла из его памяти мое предупреждение: в случае любого «ЧП» уходить налегке. И вот теперь он еще требовал поделить содержимое этой проклятой сумки.
- Ты зачем взял сумку, я же сказал всем, при шухере ничего не брать, – но сейчас передо мной был совсем не тот жалкий трус, из-за которого я уронил мужика в коридоре квартиры. Хотелось двинуть его по самодовольной роже. – Ты же слышал, что карманники из беседки всегда говорили, в случае «палева» главное сбросить вещдоки. «Щипач» сказал – жадность фраера сгубила...
- Да брось ты…, все же обошлось! Если бы не я, считай вообще зря рисковали, а так хоть что-то с хаты дернули, - он расстегнул застежки на сумке и стал вынимать из нее вещи. Молодого и Конюха мои упреки тоже интересовали гораздо меньше, чем доставаемые из сумки вещи…
                Поделить содержимое сумки было проще, чем объяснять остальным, что от нее необходимо избавиться, и я пошел на дележ.
- Сумку я сам выброшу на помойку, а пока мы должны залечь на дно и прекратить все дела, - я заметно нервничал, но против этого никто не стал возражать. – Да, и вещи тоже не светите.
                Настроение было скверное, я уже знал, что это была моя последняя вылазка, но еще не знал, что мое будущее уже предрешено...
 Зато перенесенный моими подельниками стресс моментально испарился после результатов дележки. Уже на следующий день Лешка караулил меня после школы у подъезда.
- Ну что время зря терять, просто будем теперь осторожнее работать и все, - мне не хотелось показывать Лешке своего отношения к нему и «делу», и тем более говорить о своем решении. Я сказал, что  сообщу о следующей вылазке, и мы расстались.
                Несколько дней я как тяжелый рюкзак носил на себе груз последнего дела, но ничего вокруг не предвещало беду, и рюкзак быстро рассосался...

 
                Был конец апреля, солнце палило так, что хотелось выпрыгнуть прямо из окна второго этажа школы и лететь за воробьями, гомон которых не давал сосредоточиться во время занятий. Эта весна стала действовать на меня совершенно удивительным образом. Последние дни после уроков, а часто и вместо них, я садился в трамвай на Стахановской и выходил на Нижней Полевой. Я еще толком не понимал, зачем и какие силы влекут меня на пустующую  набережную. Но перед глазами уже неотступно стоял солнечный образ красавицы, с которой мы так глупо расстались в прошлом году. Иногда я ловил себя на том, что стою, уставившись в одну точку и улыбаюсь. А иногда шепотом произносил ее имя. Со стороны такое поведение выглядело очень глупо, и когда я ловил себя на этом, то старался поглубже запрятать улыбку и изобразить серьезное лицо.
                Когда я в первый раз спросил незнакомку, сидящую на лавочке у подъезда какого-то дома о  Рите, девушке с голубыми глазами и светлыми, как рожь волосами, то не задумывался, что это равносильно поиску иголки в стоге сена. У меня даже мысли не было, что я могу ее не найти.
Я точно знал, что это случится, сейчас или чуть позже. В каком-нибудь из дворов, или на берегу Волги. А, в крайнем случае, это будет, когда жара выгонит всех на пляж. Только очень хотелось, чтобы все произошло как можно быстрей, пока я еще не лопнул от нетерпения. И получив первый отрицательный ответ, я стал обходить дворы по какому-то своему плану, останавливая всех сверстников подряд и заговаривая с каждой бабушкой у подъезда. Мой рассказ вызывал удивление одних и улыбку -  у других, но почти каждый пытался мне как-то помочь. Меня совершенно не трогало недоумение людей, я вообще не замечал такой факт и шел дальше задавать свои вопросы.
                Каждый день я планомерно оставлял за спиной участок изученных дворов и десятки опрошенных жителей. Прошло всего несколько дней и случилось то, что не могло не случиться.
- Да это же Рита Авдонина из второго дома, ну точно она, больше некому. Только она не в школе, а в техникуме учится, - через очки на меня с удивлением или восхищением смотрели глаза одной из старшеклассниц, стайку которых я остановил.
                Сердце выпрыгивало из-под куртки и неслось впереди меня, к дому номер два по улице Челюскинцев.
- А Вы чего хотели молодой человек? – женщина с удивлением смотрела на мой открытый рот, из которого я не мог выдавить ни звука и стоял красный как рак перед открывшейся дверью.
- Может быть, Вы Риту хотите увидеть? Так она еще из техникума не подошла, - я пробкой вылетел из подъезда прямо на набережную.
                По Волге вода гнала последнюю льдину не успевшую растаять на солнце. Когда она скрылась из виду, весна полностью заполнила город и мое сердце.
                Я шагал по набережной и смеялся как сумасшедший от радости и над собой! Оказывается, как просто решаются еще вчера казавшиеся неразрешимыми вопросы!
                Встреча с Ритой состоялась часа через полтора у подъезда ее дома, вокруг которого я ходил все это время. Она шла по крутому узкому тротуару, спускаясь сверху прямо на меня. В распахнутом светлом плаще, и короткой темной юбочке открывающей ее стройные ноги на высоких каблуках, она шла и светилась своей мягкой открытой улыбкой, чуть склонив набок голову. Лоб почти до самых бровей прикрывала пшеничная челка, над которой возвышалась копна волос.               
                Увидев ее, я остановился и стоял как вкопанный, не зная как быть и что делать. Она подошла почти вплотную и остановилась, держа перед собой желтый портфельчик, взявшись за ручку обеими руками.
- Привет! Как это ты меня нашел? – я смотрел, не мигая в ее голубые улыбающиеся глаза, и только пожимал плечами не в состоянии, что-либо вымолвить. – Ну ладно, я сейчас, только домой зайду.
- Мне тебя здесь подождать? – место было совсем неудобное, если бы кто-то еще решил пройти к ее дому, обойти меня было бы совсем непросто.
- Иди на набережную, я скоро, - и Рита поспешила к своему подъезду.
                Затем мы долго гуляли по набережной, и когда я случайно касался ее руки, то краснел как рак, а Рита только улыбалась и не поворачивала головы.  Разговор как-то не клеился, наверное, потому, что он происходил у меня в голове. Или потому, что мне и так было очень хорошо, и Рите, наверное, тоже.
- А послезавтра Первое Мая! Ты вечером что делаешь? – разговаривая со мной, она все так же не поворачивала головы и улыбалась.
Я вдруг вспомнил: родители предупреждали меня, что днем идут на демонстрацию, а вечером собираются в город к Сафроновым на всю ночь.
- Вечером у меня собираются ребята из класса, а родителей не будет!?
- Ну, тогда встретимся часов в шесть на набережной и поедем к тебе, договорились? – я был на седьмом небе, вопрос о следующем свидании разрешился самым лучшим образом.

                На следующий день я занялся подготовкой встречи. Молодой от моего приглашения был в восторге, - Ты говори, что нужно сделать, по магазинам или еще что? С Сергеем мы не виделись с последней встречи в подвале, когда делили злосчастную сумку и ему очень хотел поделиться какими-то своими новостями. Но мне было не до него, и я предложил перенести разговор на завтра. Принять участие в вечеринке Валерку Силантьева тоже уговаривать не пришлось, тем более, что все расходы я взял на себя. С приглашенными вопрос был решен, и я отправился к Гришке за деньгами.
                Закупками занимался Молодой, а родителям я сказал, что пригласил в гости одноклассников.  Мама помогла мне приготовить на стол.
Гвоздем программы должна была стать цветомузыка, купленная в «Культтоварах» несколько дней назад.  Она представляла собой деревянный корпус, внутри которого находились три лампочки за цветными стеклами и блок управления, от которого отходил провод для подключения к магнитофону. Все было подготовлено на самом высшем уровне, включая мои туфли и остальную одежду.

                Первого мая за полчаса до встречи я слонялся по набережной в районе Полевой недалеко от Ритиного дома.
- Привет! Ты здесь с утра, что ли гуляешь? – раздался за спиной ее мягкий вкрадчивый голос с ноткой иронии. – А моя мама тоже уходит в гости, и я свободна до утра!
                Такого разворота я не ожидал и светился от счастья в предвкушении замечательного вечера. В моем кармане шуршали рубли и пятерки, полученные от Гришки, которые магически влияли на таксистов прямо через ткань брюк и через полчаса мы входили в подъезд нашего дома.
                Все собрались за столом в назначенное время, но бурного веселья не получалось. Лучше всех среди нас чувствовал себя Молодой, которому никто не мешал старательно уничтожать съестные запасы. В перерывах между поглощением пищи, он бегал в кухню за следующей порцией еды и все пытался завести со мной деловой разговор.
                Вечеринка получилась какая-то не настоящая, бутылка шампанского оставалась не допитой, а я весь вечер думал только о том, чтобы ребята поскорее разошлись. Их присутствие меня только смущало, отвлекая от высоких мыслей и путая в голове различные мечты и желания.
                Валера ушел задолго до полуночи. Трамваи в это время ходили уже редко, а тащиться пешком до «Авроры» ему не хотелось. Весь вечер он  занимался магнитофоном и цветомузыкой, я же сидел рядом с Ритой и ничего вокруг не замечал.
После ухода Валеры я прозрачно намекал Молодому, что пора расходиться, но он совершенно не воспринимал это как намек и уверял, что еще очень рано, а в холодильнике полно еды.
Длинный худой с наивными по-детски глазами, он искренне не понимал, зачем так рано расходиться, и усиленно старался не дать пропасть продуктам. Наконец-то я сумел его выпроводить, и мы остались с Ритой вдвоем.

 - Какие у тебя сильные руки, - Рита обхватила мой правый бицепс обеими ладонями и нежно прижалась к нему щекой. – А я все время вспоминала, как ты отделал наших ребят на пляже.
- Правда, ты меня вспоминала все это время? – от слов Риты мечты и желания еще больше путались в моей голове, лишая возможности соображать.
                Она вспорхнула со стула, взяла меня за руку и повела в спальню. От возбуждения или волнения у меня ослабели ноги. Через дверь из зала в спальню едва проникал свет и я надеялся, что полумрак скроет мое полуобморочное состояние, в котором я находился. Рита села на кровать и откинулась назад, опершись спиной на стену. Она протянула ко мне руку, и я присел на край кровати. Не знаю, что происходило со мной, какие чувства бушевали в душе и, какие мысли будоражили голову. Я плохо понимал происходящее и не мог прикоснуться даже к ее руке.
                Зато Рита как мне кажется, была само спокойствие, а ее большие светлые глаза невинно сверкали из темноты прямо на меня в упор.
- Ну что же ты, иди ко мне! – она оперлась локтями в постель и, нога об ногу стала снимать туфли.
- Нет, нет, не нужно, в другой раз… - произносил я шепотом понимая, что несу какую-то ахинею, но не мог остановиться.
Одна туфля слетела с ее ноги и стукнулась о пол. Я смотрел, как Рита освобождается от второй туфли и тщетно пытался понять происходящее. Когда следующая туфля оказалась рядом с первой, из нее выпал большой металлический рубль и покатился по дощатому полу.
- Наверное, он мешал ей весь вечер, - тупо следуя взглядом за рублем, думал я. Рубль подкатился к столу, ударился о его ножку, несколько раз прокрутился на месте и успокоился.
- Потом поднимем, иди ко мне, - Рита подобрала ноги, удобно устраиваясь на кровати. Юбочка съехала к животу, отсвечивая в полутьме белые трусики. Их вид так взволновал меня, что я не мог сдвинуться с места, а слова начали спотыкаться о язык.
- Я не могу, нет, нет, не сейчас, - бормотал я. Кровь колотила по вискам, щеки пылали. Вскочив с кровати, я нагнулся и стал искать злосчастный рубль...

                Ехали мы на заднем сидении такси в компании еще двух веселых пассажиров. Я прижимался к Рите, положив руку ей на плечо, она молчала и улыбалась, прикрыв глаза.
Когда за Ритой захлопнулась дверь ее квартиры, я еще долго бродил вокруг дома, всматриваясь в темные окна. А затем весь остаток ночи пешком добирался до Безымянки, вспоминая и анализируя каждую минуту нашей встречи, каждое сказанное слово. Больше всего меня мучил вопрос, правильно ли я поступил, когда отказался лечь рядом с Ритой. Я вспоминал тот случай в Титовке с Манькой, но не находил ничего общего в этих двух ситуациях. Из тех ощущений в памяти осталась только туча комаров, которая впивалась мне в зад и больше ничего. – А может, ничего тогда и не было? - подумал я и пытался представить нашу следующую встречу с Ритой, которую мы назначили на конец первой учебной недели.

                Возвращаясь из школы  после занятий, я радостно улыбался яркому весеннему солнцу, свежей зеленой листве на деревьях и гомону детворы во дворе. Эти несколько бесконечных дней, после встречи с Ритой наконец-то закончились. Оставалось зайти домой, бросить папку с учебниками, поесть, привести себя в порядок и можно отправляться на Полевую.
                Сегодня мы встречаемся, и эта встреча для меня может стать самым счастливым днем в жизни. Удивительно как я вообще прожил со второго по седьмое мая. Днем и ночью, дома и в школе я, не переставая, думал о ней, заново переживая каждый миг нашего последнего свидания. Меня так часто за эти дни спрашивали, не заболел ли я, не от температуры ли пылают мои щеки и лоб, что я и сам бы поверил в это, если мог думать о чем-то другом. И вот теперь после недели переживаний, прокручивая в голове каждое сказанное слово, каждое движение ее глаз, рук и тела я смог понять главное. Нет, еще даже не понять, но уже ощутить это непреодолимое желание овладеть всем до конца. Теперь я мечтал вновь получить от нее шанс, которым еще «вчера» не сумел воспользоваться. Нет я вовсе не жалел о том, что произошло в прошлый раз, просто теперь я решил, что все будет по-другому. За эти несколько дней мои чувства стали обретать реальное значение и трансформироваться в нужные слова, которые я десятки раз, прокручивал в своей голове.

                Подойдя к своему дому, я прошел мимо двух молодых мужчин сидящих на лавочке и вошел в подъезд. Мужчины проследовали вслед за мной, но я не обратил на это внимания. Перепрыгивая через две ступеньки, я взлетел на второй этаж и нажал кнопку звонка.
                Дверь открыла мама. Только ее окаменевшее лицо, трясущиеся губы и двое мужчин с напряженными лицами, стоявшие за ее спиной, отвлекли меня от навязчивых мыслей. Сзади, с двух сторон, кто-то крепко взял меня за руки, а один из тех, что были в квартире, грубо отодвинул маму в сторону и забрал у меня из рук папку.
                И только теперь я стал медленно осознавать, происходит что-то непонятное, совершенно от меня не зависящее и потому страшное. В моей  папке второй день лежал «Вальтер», который я так и не успел вернуть Виктору. Мысли о Рите ушли на второй план, вытесняемые другими совершенно не радостными картинками из памяти.
                Пройти в комнату мне не дали, мужчина, который был старше всех, сказал, что необходимо проехать в отделение милиции, для выяснения некоторых обстоятельств и заверил маму, что я скоро буду дома.

                В сопровождении четырех сотрудников милиции в штатском я вышел из подъезда. Мимо, покачиваясь и что-то бурча себе под нос, прошел вечно пьяный дядя Степа, отец Юрки Демкина с первого этажа. Солнце дарило уже по-настоящему летнее щедрое тепло. У подъезда соседнего дома и на игровой площадке молодые мамаши занимались своими детьми, но никто даже не обратил внимания на странную ситуацию и на меня.
                Впереди шел мужчина лет сорока, по бокам двое ребят, тот, что шел сзади, нес мою папку. За домом нас ждала темно-синяя милицейская машина с металлическим кузовом, в которой мы доехали до отделения милиции.
- Опросите его и с материалами ко мне, обыскать не забудьте, - седоватый мужчина, тот, что говорил с мамой и видимо старший по званию, прошел дальше по коридору.
Меня ввели в небольшой кабинет с тремя письменными столами, за одним из которых девушка в милицейской форме что-то писала.
- Выкладывай все из карманов, - приказал один из сопровождавших. Тот, что шел сзади поставил на свободный стол мою папку, и расстегнул молнию.
- Вот это номер! – парень подпрыгнул от удивления, когда на стол вместе с учебниками вывалился пистолет. Мне тут же все трое начали выворачивать карманы. – Ну, теперь этот субчик не отвертится!...
- Да это игрушка, у него даже бойка нет, - я вяло оправдывался, понимая, что никого это не интересует. Молодой парень, видимо следователь, старательно составлял протокол обыска и не обращал на меня никакого внимания. Двое других, молча, наблюдали за мной. Затем все трое повели меня в подвал.
- Пока будешь сидеть, подумай, если что надумаешь, зови дежурного, - в конце коридора у металлической двери с глазком мы остановились. Тот, кто писал протокол, нажал кнопку звонка. Дверь открылась, милиционер в форме пропустил нас вперед и вниз по лестнице, дверь захлопнулась.

05.12.11 г