Свадьба

  Это то случилось в первое послешкольное лето. Ничего еще в жизни было не определено. И одноклассники мои пока не разлетелись в разные края в поисках счастья. Мы по привычке держались вместе. Вечерами засиживались у кого-нибудь допоздна. Делились планами и мечтами или бегали все вместе на летнюю танцплощадку, упиваясь свалившейся на нас свободой. Было на душе хорошо, тревожно и радостно... Расставались с неохотой. Знали, что через несколько недель разойдутся наши пути-дороги и, быть может, навсегда.
  - А ты куда? - спросила я как-то Петьку, который все отмалчивался, когда мы шумно обсуждали предстоящие экзамены в институт.
  - Никуда. Здесь остаюсь, в своей деревне.
  - Ребята загалдели, стали убеждать его идти учиться дальше. У Петьки аттестат был лучше, чем у многих из нас. Но он послушал, улыбнулся и сказал:
  Должен же кто-то и землю пахать...
  Петр учился с нами с восьмого класса. В их деревне десятилетки не было. Жил в интернате. В деревню свою наведывался по выходным. Высокий, кареглазый, с гривой кудрявых светлых волос, он был предметом обожания многих девчонок. Но он выбрал меня и ходил повсюду за мной как тень, был вхож в нашу семью и пользовался авторитетом моей мамы. Я же относилась к нему как к брату, не больше.
  Как-то вечером примчался он ко мне на новом мотоцикле. Отец ему сделал подарок в честь окончания школы, и гонял он на этом подарке так, что дух захватывало.
  - Поехали на свадьбу, - сказал он, снимая защитный шлем и вороша взмокшие лохмы, когда я выбежала к нему за ворота, услышав рев его драндулета, - Сестра моя, Галя, замуж выходит, тебя приглашала...
  Никогда еще мне не приходилось быть на свадьбе. Очень хотелось поехать, да мама моя заартачилась. Она все еще не могла свыкнуться с мыслью, что дочь настолько выросла, что может не только присутствовать на свадьбе, но и стать ее главным действующим лицом.
  - Во-первых, - сказала она, - поверь мне - ничего хорошего ты там, кроме пьянки и драки, не увидишь. Во-вторых, не хочу, чтобы ты оставалась на ночь у чужих людей в незнакомом месте. А в третьих, хватит гулять. Садись и занимайся. Экзамены на носу.
  И не видать бы мне этой свадьбы, если бы в гостях у мамы не была ее родственница, к которой мама немного прислушивалась. Та увидела  мое расстроенное лицо и вступилась за меня.
  - Да отпусти ты ее. От всего не убережешь, возле себя всю жизнь не удержишь. Когда еще погулять, если не в восемнадцать лет?..
  Мама еще немного посомневалась в моей моральной устойчивости, но тетя Валя и тут ее урезонила:
  - Ты на лицо ее посмотри. С такими глазами дурных поступков не делают. Сразу видно, что существо хоть и молодое, но мыслящее...
  Мать послушала, потеплела и сдалась.
  - Ладно, поезжай. Но ты, Петр, - смотри, несешь за нее полную ответственность. Если хоть волос упадет с ее головы - не сдобровать тебе!
  Расцеловав на радостях обеих женщин, надев свой новый сарафан с подсолнухами, я уселась сзади на мотоцикл, и мы полетели в петькину деревню.
  Солнце уже садилось, когда мы добрались до места. У ворот петькиного дома толпился народ, а в избе яблоку негде было упасть. Петькина мать встретила нас у порога. Обняла сына, на меня посмотрела внимательно и ласково, проводила нас к столу.
  - Садитесь, дети, поближе к молодым.
  Жених с невестой сидели во главе стола, держались за руки и о чем-то разговаривали, глядя друг другу в глаза. Гости пили, ели и потом, словно спохватываясь и вспоминая, зачем собрались, кричали «горько». Тоща молодые вставали, невеста поправляла фату с восковыми цветами, и они долго целовались.
  - Раз, два, три... - орали охмелевшие гости. Рядом с петькиной матерью стоял высокий и ладный мужчина. Отец, наверное, подумала я. Хотела спросить об этом Петьку. Да тут заиграла музыка, и он потащил меня в круг.
  - Стоп!- раздался голос за спиной, и чья-то рука больно вцепилась мне в плечо,- Кто такая городская?!
  Я обернулась и увидела полную краснощекую бабу с рюмкой водки в руке. Не зная, как ответить, я растерялась.
  - Тетя Маня, здравствуй, моя хорошая,-сказал Петька, обнимая ее и вместе с тем чуть отодвигая от меня. - А я и не знал, что ты приехала. Как живется-можется?
- Живется хорошо, можется плохо - не полезла за словом в карман тетка. - Да ты не финти. Дай на твою девку посмотреть, - и бесцеремонно втолкнула меня в круг.
  Гости разом замолчали и уставились на меня, как на доисторическое животное. А Маня, отступив назад, чтобы разглядеть получше, продолжала разглагольствовать вслух.
  - Ну, Петро, молодец! Отхватил себе цацу-нету слов! Кожа, кости и ноги! Не девка - оглобля! На своих деревенских не смотришь, а они гляди, какие все ядреные - кровь с молоком! - кивнула она в сторону невестиных подруг. - Не нашего это поля ягодка, сынок. Не туды гребешь...
  У меня от такого публичного позора даже слезы из глаз брызнули. Не помня себя от обиды и унижения, я выбежала в сени.
  - Ты что, Маня, белены объелась? - заорал на нее Петька и ринулся вслед за мной.
  Я стояла в темном углу и давилась злыми слезами. Мама была права, незачем мне было сюда ехать... Петька подошел и погладил меня по волосам, как маленькую.
  - Не обижайся ты на нее. Все здесь ее характер знают. Она баба хорошая, только с придурью немного. Да и выпила, видать, немало... Пойдем к гостям.
  Пересилив обиду, я подала ему руку, и мы вошли в дом. Хотела было проскользнуть мимо своей обидчицы, да не тут-то было.
  - Да ты, никак, обиделась на меня, девка? Я же пошутила. Прости уж ты меня, дуру деревенскую, неотесанную. Забудь, иди к молодым. Гуляй, пей, пляши! Племянницу сегодня замуж отдаю!
  Я посмотрела на ее румяное добродушное лицо и улыбнулась. Обида прошла. Маня усадила нас рядом с невестой.
  - Ну, ребята, выпьем за молодых!
  От рюмки вина у меня чуть закружилась голова и разлилось тепло по телу. Вокруг вдруг стало хорошо и уютно. И петькину руку я из своей не убрала. Мне сейчас даже нравилось ощущать тепло его ладони. Потом заиграл баян. Гости кинулись в пляс. В избе стало шумно, тесно и душно. Мы вышли во двор подышать. Там было пусто и тихо. В небе горели яркие звезды. Воздух казался густым от запаха июльских трав и пьянил не хуже вина. Петька, осмелев, обнял меня за плечи.
  - Ты что?..- спросила я чуть отстраняясь.
  - Ничего, - выдохнул он еле слышно. - Хорошо-то тут как...
  Хотел еще что-то сказать, да вдруг увидел за углом чью-то тень и замолчал, прислушиваясь. Я тоже напрягла слух. Кто-то тихо и горько всхлипывал за сараем.
  - Подожди здесь,- изменившимся голосом приказал Петр и исчез в темноте.
  Я постояла одна, пытаясь разглядеть силуэты и понять, что там происходит и кто плачет один в ночи.
  - Настасья там, Петра твоего мать, - сказал вдруг женский голос за спиной. Я вздрогнула от неожиданности и обернулась. Это Маня так тихо спустилась с крыльца, что я и не услышала.
  - Почему она плачет? - удивилась я, потому что видела, какой веселой она была за столом.
  - Петькиного-то отца знаешь? - почему-то сердито спросила она.
  - Видела... Он высокий, красивый такой...
 - Вот-вот, красивый...- усмехнулась Маня. - На красоту-то и позарилась сестренка моя. Будто околдовал он ее. А то, что на десять годков он моложе ее, понять не хотела. Отговаривали мы ее, да никого она слушать тогда не хотела. Жили поначалу тихо, двоих вот детей народили. А потом как начал гулять - не остановишь...- Она тяжело вздохнула,- Да ладно бы гулял только. Бьет ведь он ее, горемычную. Трезвый еще ничего, а как выпьет, так руки распускает. Вот и сейчас оплеушил ее ни за что, ни про что. Хорошо, Петр подрос, заступается. А сегодня народу много, не доглядел...
Мы помолчали.
  - А что оглоблей тебя назвала, не журись. Девка ты ладная, но ведь не пойдешь за Петра, по всему видно. Ты уж голову ему зря не морочь. Нам и этой беды хватит, - кивнула она в сторону сарая.
  Петька вышел из темноты с матерью, обнимая ее за плечи. Маня увлекла ее в дом, где надрывался баян и пелись пьяные песни.
  - О чем с Маней беседовали? - нарочито бодрым голосом спросил он.
 - О том, как довести свою фигуру до местных стандартов, - усмехнулась я. Он невесело улыбнулся мне в ответ.
...Свадьба стала затихать только к утру. Мать постелила нам на сеновале, кинув две подушки и одно одеяло. В доме разместились приезжие гости. Петя посветил мне фонариком:
  - Ты тут укладывайся, я быстро...
  Не раздеваясь, я нырнула в сладкое душистое сено. В доме еще были слышны чьи-то пьяные голоса. Потом мне почудился звон битой посуды. Закричала, заплакала женщина. Хлопнула дверь, и завозились на крыльце. Я услышала треск сломанной перилы и петькин рвущийся от ярости голос:
  - Я убью тебя, если ты ее еще хоть раз пальцем тронешь, слышишь?!
Опять возня на крыльце, сдавленный мужской вопль, стук двери. И тишина... Это он с отцом, догадалась я. О, Господи, зачем только я поехала!.. Натянула на голову одеяло, чтобы отгородиться от чужих забот и боли, свернулась калачиком, вжалась в сено. Только бы уснуть немного, а утром скорее домой, к маме...

  Петька пришел минут через двадцать и лег поверх одеяла. Я затаила дыхание, сделав вид, что сплю, а потом и в самом деле уснула. Разбудил меня заполошный утренний петух и петькина рука. Она неумолимо ползла вверх по моему колену.
  - Петь - сказала я сквозь сон, - убери руку. Не бери грех на душу. Ты маме моей обещал, она тебе меня доверила. И вообще я спать хочу, а ты меня будишь...
  Рука замерла. Он тяжело вздохнул и повернулся ко мне спиной. Я снова уснула.
  Утром, чуть солнце взошло, гости снова хлынули во двор. У ворот заголосила гармошка. Я проснулась. Петьки рядом не было. Спустилась с сеновала, умылась у колодца, пригладила волосы и пошла в дом искать Петра. Все сидели уже за столами, а мать хлопотала возле, подавая закуску.
  - Садись, поешь, доченька, - сказала она мне, немного отворачивая лицо от света. Под глазом у нее была свежая ссадина. - Вон, возле Гали местечко есть.
  Я протиснулась к невесте. Она все еще была в белом, только уже без фаты.
  - А где Петя? - спросила я ее. - Как в воду канул, я уже везде искала...
  - Да сиди, - успокоила она,- найдется. Куда он от тебя денется. - И засмеялась, обнимая мужа.
  Мне вдруг стало одиноко и обидно. Привез меня и бросил тут одну среди чужих людей. Никому до меня дела нет. А мне домой надо ехать, там мама уже беспокоится. Я не стала ничего есть, выползла из-за стола и решительно пошла на автобусную остановку. Там было пусто. По расписанию автобус должен быть только через полтора часа. Я села на скамейку и стала ждать.
  День обещал быть жарким. С самого утра нестерпимо пекло. Хотелось пить и есть. Я жалела, что сбежала со свадьбы голодная. Сидела на солнцепеке и чертила ногой круги на мягкой, как мука, придорожной пыли, и злилась на весь мир: на себя, на Петьку, на тетю Маню и даже на свою маму, которая отпустила меня черт знает куда...
  Вдруг из переулка с треском и шумом выскочил петькин мотоцикл. Он резко тормознул и остановился у скамьи.
  - Сидишь? - зло спросил он.
  - Сижу!
  - Куда, если не секрет направилась в такую рань?
  - Домой, к маме! - ответила я с вызовом.
  Он посмотрел на меня длинным уничтожающим взглядом. Я вдруг заметила, как он сильно сейчас похож на отца, и почему-то испугалась.
  - Никуда ты не поедешь,- заявил Петька,- Я тебя привез - я тебя и на место доставлю. Только не сейчас, а вечером...
  Он слез с мотоцикла и близко подошел ко мне. От него пахнуло водкой.
  - Если ты с утра в таком состоянии, то представляю, что с тобой будет к вечеру, - сказала я, отстраняясь.
  Петька сел рядом.
  - Да, я выпил. Потому, что были причины. И потом я тебе сказать хотел, да не смог вчера вечером. А сейчас скажу. Хочешь?
  - Хочу.
  Он помолчал собираясь духом. Руки у него дрожали.
  - В общем... Выходи за меня замуж!
  Как снег на голову. Я ожидала какого угодно признания, только не этого. Даже смешно стало.
  - Ты что, перебрал?!
  - Может быть,- согласился Петька
  - А не много ли будет - две свадьбы на одну семью? - засмеялась я.
  - Ты что, всерьез задумал на мне жениться? И что я тебе отвечу, как ты предполагаешь?
  - Думай, я жду.
  И меня понесло.
  - Да что тут думать - жених красавец. Богат, как Иван- царевич. В каком дворце жить будем? В этом?
  Я ткнула пальцем в сторону покосившейся избушки.
  - А спать? На полатях? Ты, конечно трактористом будешь. А я кем? Передовой дояркой! Потом, как у вас тут водится, ты будешь пить и под пьяную лавочку меня бить, как отец бьет твою мать. Хорошенькое будущее у меня. Перспектива хоть куда...
 - Замолчи! - заорал Петька,- Я понял! Не надо больше ничего говорить, ради Бога! - Он сорвался со скамьи, вскочил на свой драндулет и исчез в клубах пыли.
  Я опять осталась одна. Почему-то было стыдно за свои слова и мучительно жаль Петьку. Даже плакать хотелось.
  Тем временем народ стал потихоньку собираться. Уже совсем скоро должен быть автобус до города. Я сидела и терзалась сомнениями: то ли вернуться и разыскать Петьку, объяснить ему все по-хорошему, то ли плюнуть на все и поехать домой.
  А людей на остановке прибывало и прибывало. Они собрались в кружок возле только что подошедшей женщины. Она возбужденно о чем-то рассказывала и все время показывала рукой в сторону большой дороги. Судя по лицу, новости ее были невеселыми. Мне стало любопытно и я подошла поближе.
  - Что случилось? - спросила я у старушки, утиравшей слезу концом головного платка.
  - Беда, девонька. Парень наш деревенский на мотоцикле разбился. Петрушка, Потаповых сын. Свадьба у них сегодня, поди слышала...
  Что-то разорвалось у меня а груди. Я оттолкнула от себя старушку и рванулась за тот поворот, куда совсем недавно уехал Петька, на ходу сбрасывая босоножки, чтобы быстрее бежать.
  Петька лежал на дороге, широко раскинув руки. На обочине, обнявшись и заходясь в рыданиях сидели Петькина мать, тетя Маня и сестра в белом свадебном платье. Я подошла к нему поближе, увидела тоненькую струйку крови у рта. Схватила воздух, хотела закричать, да не смогла. Так и застыла под палящим солнцем, босая, длинноногая в веселом сарафанчике с подсолнухами... Ни дать - ни взять - огпобля-оглоблей.