Солёные новеллы-8. Как Витя Чёрный сделал Хиросиму

Прохладное утро не могло остудить Валюхиного горя. Мужа не было дома вторую неделю. Спать Валюха толком не могла, одолевали разные нехорошие подозрения. Витёк вернулся с моря ещё дня четыре назад – это  Валька знала точно. Потому не беспокоилась, а злилась, представляя, как  пропиваются  немалые браконьерские деньги, как уплывает в карман какой-нибудь шлюхе  присмотренный  на промтоварной базе румынский гарнитур.  За пару банок свежей икры Лидка пообещала придержать его дня на три.


Но ни мужа, и, соответственно, ни денег, ни икры не было уже девятый день. Лидка вчера сказала, что гарнитур разрывают зубами, потому или Валюха его сегодня забирает, или без претензий.


Валька ворочалась в кровати. Мелькнула мысль снять денег с книжки. Да как снять-то, если она на этого козла оформлена. Расстроилась ещё больше.


Встала с кровати – лежать больше не было сил.  Пошла на кухню, шлёпнула в сердцах чайник на газовую плиту, отключила холодильник, начала вышвыривать содержимое. Свиную вырезку и говяжью грудинку – в раковину. Колбасу, копчёные рёбрышки, банку с недоеденной чёрной икрой, кастрюлю с вчерашним борщом, пару пачек сливочного масла, графин с черешневым компотом, десяток яиц и так чего по мелочи – немного творога, остатки салата, несколько котлет – на стол. Нужно было чем-то заняться.


На крыльце послышался шум, в дверь поскребли. Мурзик просился домой, но пускать его, пока не вымоет холодильник, Валька не собиралась. Входная дверь тихонько скрипнула, возня послышалась уже в коридоре. Валька прервала процесс потрошения холодного друга, выглянула в прихожую.


Долгожданный муж то ли сидел, то ли лежал босой, в чужих спортивных брюках с вытянутыми коленками и в майке, которая 9 дней назад была белоснежной и накрахмаленной, а сейчас напоминала Валькину половую тряпку. Довольный Мурзик обхаживал хозяина со всех сторон, тёрся то носом, то боком, довольно мурчал, радостно смотрел на Вальку – мол, видишь, а ты переживала.


- Ах ты ж, сука! – Валька швырнула вякнувшего от неожиданности кота на улицу, пнула мужа не сильно мягким тапком и ушла на кухню рыдать.


Через два часа тело очнулось и запросило испить водицы. Если бы не вещи в прихожей и не купленная недавно новая тумба с зеркалом, на которую Витёк так удобно облокачивался во сне, Валюха не поленилась бы  напоить любимого из садового шланга, а так – вылила на голову кружку и мстительно поинтересовалась:

- Напился??!
- Ну что ты, Валюх, начинаешь? – привычно загундосил Витёк, пытаясь принять более-менее удобную позу.
- Ты долго будешь здесь валяться? Ты где штаны-то потерял, придурок? Деньги где? – Валька не могла больше сдерживаться, даже если бы ей пообещали новую золотую брошь с изумрудом.

- Аааа, деньги  тебе… конечно… Нет, чтобы спросить: где ты, Витенька, был, что ты, Витенька, кушал, где ты, Витенька спал… Она сразу, курва, деньги где… - обиженно забормотал в полусне муж, стараясь пристроить под голову Валькин тапок.

- И где ж ты, Ви-тень-ка, спал целую неделю?? – не в силах сдерживать подкатывавшую истерику зашипела Валюха, отталкивая немытую голову. – Небось, там, где штаны оставил с рубахой??

- Где спал, где спал… - Витёк понял, что домашней идиллии не получится, начал просыпаться. – Там и спал!
- Хорошо хоть спал-то, чужой сиськой не подавился?! – Валюха завелась – не остановишь.
- А она не чужая!
- Ну, да, она ж всем даёт, общественная!
- Кто?? – Витёк искренне удивился –  утратил на мгновение нить разговора.

- Сиська твоя! Видать, снова у Беланши ошивался, козёл?! – Валюха привела его в чувство знакомой фамилией.

- Да ладно те, Валюха, орать, и так башка разрывается, - примирительно загудел Витёк. – Ну, я ж того – передоз, а вокруг – Валюха, Валюха. Ну, я и думал, что дома всё это время… Ну, перепутал, чё орать-то… Там – Валюха, тут – Валюха…

Валька на мгновение задохнулась.\

- Ах ты, мудак! Значит, там – Валюха, тут – Валюха?! Значит, разницы тебе никакой?? Ах ты, сволочь!

И полилась дальше нормальная человеческая речь оскорблённой браконьерской жены,  логично докатившаяся  до развода.

- Не буду я с тобой больше жить! – рыдала Валюха ровно через десять минут.

Витёк уже сидел на кухне,  допил компот, глядел  то на открытый капающий холодильник, то на грустно свернувшегося снаружи на подоконнике Мурзика. Слушал Валькины завывания, изредка нехотя огрызался.

В конце концов, комнатная капель надоела, Витёк взял тряпку, начал тереть холодильник. Через полчаса все продукты были загружены на место, Витёк  грел себе борщ, Мурзик был допущен в дом, а Валька разошлась не на шутку – начала вышвыривать на улицу мужнины вещи.
 
Витёк Чёрный поел борща, глядя через окно на летающие брюки и рубашки и собравшихся за забором соседок, навалил  Мурзику полную миску отварных рыбьих обрезков, открыл окно, чиркнул спичкой, прикурил сигарету.

Валька  как раз вытащила на улицу купленный недавно бобинный магнитофон.

- Это тоже забирай! Будет чем б...й развлекать!!
- Валюха, успокойся, а то ща будет Хиросима, - незлобно предупредил Витёк через окно.

Валька не ответила – побежала в комнату, вытащила пустой чемодан.

- На тебе, жених, собирай свои манатки и проваливай туда, где нет разницы с кем жить -  с Чёрным Витьком, или с белым кутьком! А я с тобой больше мучиться не собираюсь!
 
- Валюха, ты хорошо подумала? – Витёк докуривал сигарету. – Успокойся, а то ж говорю: ща будет Хиросима!

- А ты че меня пугаешь?!  Пугает он меня ещё, козёл безрогий! Ты, прежде чем пугать, иди вон к своей Беланше, пусть она те рога маленько поможет отрастить, а то чем  бодаться-то будешь, а?!  Ни дня  с тобой жить не буду – пугает он меня!

- Значит, не будешь? Ну, всё, Валюха… Я тебя предупреждал: ща будет Хиросима.

Последнее, что он помнил - как прикрывает аккуратно окно, оглядывает кухню и подходит к новому кухонному буфету.


Очнулся Витя Чёрный с топором в руках возле огромного костра, в котором благополучно заканчивали своё существование:  собственная, порубленная  на удобные куски, новая и не очень мебель;  купленные недавно в три комнаты напольные и настенные ковры;  Валькина и его собственная одежда и обувь - верхняя, нижняя, зимняя и летняя;  садовая лестница;  новые вёсла; занавески со всех окон вместе с новыми гардинами; вымытый  начисто холодильник вместе со всем содержимым;  кружки, тарелки и подаренный тёщей чешский сервиз; телевизор цветной *Электрон*;  магнитофон бобинный с проигрывателем;  коробка с бобинами и пластинками;   хрустальные вазы и стеклянные разрисованные рыбки;  шкатулка с покупаемыми регулярно в ювелирном отделе универмага кольцами-цепочками;  всякая другая не перечисляемая домашняя дребедень; люстры с  разноцветными стекляшками и пустая миска кота Мурзика.


Всё это чудесно пылало во дворе, притихшая Валька,  в халате и мягких тапках, стояла за забором с котом на руках. Соседки на удивление молчали.

- Ну, что, Валюха, теперь будешь со мной жить? – Витёк бросил топор в огонь.

Валюха молчала, смотрела на пылающее имущество.

- Я тебя спрашиваю – жить теперь со мной будешь?! – Витёк подтянул сползшие старенькие спортивки, расставил пошире босые ноги.

- Теперь буду, Витенька, - почти шёпотом ответила Валюха, двинувшись во двор.
- Не слышу?!
- Да буду теперь, буду, Витенька!  - Валюха уже стояла рядом, испуганно глядя в глаза.
 
 - Вот так. Говорил же – будет Хиросима, - Витёк смотрел на жену и улыбался как ребёнок.  – Ну,че, мать, пошли спать, что ли? А то на улице жарко… Хиросима – это тебе, Валюха, не шутки…