Буря, смерчи, Ниагара...

 Ретюнь... Это на юге Лен области, почти на границе с Псковщиной. Из Питера тогда, в восьмидесятые года, к «подшефным» приезжали бригады. Помочь с прополкой, с сенокосом, с уборкой урожая. Колхозам помогали, и сами от городских проблем обычно отдыхали. А, если хорошая погода — командировка — почти месяц на природе — превращалась в отпуск...
                Буря, смерчи, «Ниагара...»
Приехали, разместились, познакомились с хозяйством, быт наладили, повариху выбрали... С колхозными определили «фронт работ» - кто — где...и что... «Девчонки» (Даже в возрасте — они девчонки), на сенохранилище, укладывать тюки... Нам досталась работа чуть построже. На пресподборщиках, в прицепе. Наполнишь — цепляют к пресподборщику другой, а этот, полный, к девчатам, на разгрузку. А здесь — лови тюки, и не зевай! Укладывай их «в перевязку», чтоб не свалились по дороге.
     Свежий воздух... разнотравье... Духмяный запах сена голову кружит... Жара!     А на прицепах — не зевай! Чуть проворонил — тюками по уши завалит!
     К обеду чуток приноровились, укладываем сено  без остановок, наперегонки, две связки...  Прицеп готов — зацепит трактор, и на склад... Мы — новый наполнять.  Хорошая работа, понравилась... Ветерок чуть обдувает, сверху солнце. Август. Травы — чудо! Разнотравье луговое, подвяленное, солнцем просушенное... Для телят. Коровам — чуть пожесче...   А здесь!  Медовый запах! Такого в городе не сыщешь...
Грязь городская выходит через пот, потоками. Когда привыкли — легче стало. Хорошо,                что подсказали воды побольше с собою в кузова. Первый день на сенокосе закончили.                До вечера есть время на озеро сходить. Жара! За тридцать разогрело. Идём втроём, чуть больше километра топать. Тучка набегает. Большая. До этого весь день — ни облачка.  Серёга показал рукой: «на горизонт смотри! Там «тучка» не простая! Это почти над нами,  она как торт с зефиром, с кремом белым. Клубами. А у горизонта — не серая, как обычно, даже в грозы... Чёрная! «Углём» прочерчен горизонт! Прям антрацит!    Так это — тучка то одна!»
     Тишина! Ни шелохнётся пряный воздух.. Птицы перестали петь... Не просто тишина! Звенит!
– Может, к дому?
Дошли уже, макнёмся, и бегом...
     Омылись, недолго поплескавшись. На берегу, в деревне — никого! Спешим обратно,   всё время «зыркая» на тучу... уже вполнеба! Над нами клубы из крема и зефира, будто    кто их месит, чётко, без «размазни». Небо — чисто голубое, глубокое... почти синева,   до боли... Солнце жжет...
– Смотри! Там «хоботы»!
- Какие хоботы! Это смерчи! Раз, два, три... Сразу семь! Вот это да! Давай бегом!
     Темнеет быстро — почти что за минуту. ТИШИНА! Ни звука! Только что-то жутко стало...
     Дорога справа — метров в трёхстах  … Деревья там — ЛЕГЛИ! У нас — глаза на лоб!   И вдруг — как дробь! До синяков! Не град — вода! Порывом ветра троих здоровых мужиков свалило наземь. Даже покатило чуть. Секунда — мы промокли! Точнее — как окунули   в воду! Бросили в поток, в реку горную иль в водопад... Всё началось в полнейшей тишине!  И сразу — ветра свист, переходящий в рёв!
Ветер... хорошо, попутный... Первый шквал прождали, а потом, схватившись за руки — бегом! Примерно полкилометра как на олимпиаде Борзов бежал! И, чтоб свернуть к домам, опять пришлось на землю... Чуть проволокло...
      И только здесь, когда под  первую из крыш мы  забежали — БАБАКНУЛО!    И ЗАТРЕЩАЛО!            Да так, что звуком придавило!
                И НАЧАЛОСЬ!
     Чернота! Потоки Ниагары сверху! Молнии не переставая, как одна!
Больше часу!   
     Замёрзли... Решили, всё равно ведь мокрые, до наших добежать...
 Переоделись. Легче чуть. Стоим и наблюдаем. Внутри как-то безопасней, суше и теплей... Согрелись...               
                     На утро, ещё мы спали все, за нами бригадир телятника, чуть свет... Бывалый партизан... пиджак в наградах, руку потерял в бою... А на коне — влитой! Казак! И характер — боевой!  Остался здесь с войны... Заходит. И, буквально, с поклоном: «Выручайте! Неделя, как мы телят от вымени отняли, а электричество- каюк. Все провода порвала буря. А их, теляточек — восемьсот!»
     Естественно, пошли. Я, и парень помоложе. Жалко малышню.
     Вручную, с керосиновым освещением, лопатами, на тачках... в отвал! Из под телят...                Чтоб чисто было. Солому свежую под ноги... Кормить-поить... Телятницы и мы...                Мужики все — чинят провода...
И так, с лопатами — три дня. По двенадцать с хвостиком часов.
     Вы видели глаза теляток? Когда они губами пухлыми к тебе... бездонной глубины колодцы... Грусти полные и слёз...
    Обедать Бригадир нам привозил своё, из дому... с пирогами и парным...
     Спасли почти мы всех... Лишь два телёнка потеряли.                А года три назад — из семисот — чуть больше половины...
     Колхоза председатель потом про бурю нам чуть рассказал... «Еду на Жигулях, примерно шестьдесят. Вдруг — машина встала! Я по газам! Она — назад! В кювет! Хорошо, что    не перевернуло. Потом — КА-АК НАЧАЛОСЬ! Деревья положило, поломало!    Ливень — капота не видать! И фары — метра два всего лучи. Молнии вокруг! В деревья,   не в машину. Это ладно. В канаве — воды...  Еле выбрался потом. Когда затихло всё.     Шоссе всё в поломанных  деревьях...
     Видели, за правлением, в закутке, трактор стоял почти что новый. Но — полный брак... Списать не знали как! И буря выручила. Аккурат на трактор сосну здоровую ка-ак шмякнет! Переломала буря  сосенку, как спичку! Обхвата в полтора! Кирдык бракованной машине! Больше урона почти нет. Хорошо, был дождь, не град!
     Ребята телят спасли. Сено на полях, что мокрое — в силос свезли, подсохло — подобрали... С кормами скот...И крыши ни одной не унесло. А вам — с поклоном благодарность!
(Настоял наш бригадир, чтоб  всем в трудовую записали, там, в городе.)