Вятка моего вчера 15

СКВЕРИК ПЕРВОЙ ЛЮБВИ

Глава пятнадцатая

Первое, что я помню, так это его глаза - две большие иссиня-черные влажные
сливины с длинными, пушистыми ресницами. Не помню его голоса, фигуры, одежды,
помню только лицо, близко склонившееся к моему.

Мы поймали большого зелено-синего майского жука, посадили в спичечный коробок
и с двух сторон, соприкасаясь лбами, слушали, как жук царапает лапками стенки
коробочки. Ловить майских жуков было нашим самым любимым развлечением.

В высоких кустах персидской сирени, которые тогда казались нам непроходимыми
зарослями, таких жуков было много. Другие мальчишки, поймав жука, привязывали
к его задним лапкам длинную нитку и бедный жук летал на этой привязи, дергаясь
из стороны в сторону и не силах вырваться из жестокого плена.

Алеша же никогда этого не делал. Рано или поздно он выпускал жука на волю и
смотрел, как жук улетает высоко в небо, превращаясь в крохотную, едва заметную
точку. Уже одним этим он не походил на других.

Здесь, в кустах персидской сирени, в скверике под окнами детсада, проходили
наши свидания. Мы оба были, как говорила нянечка, "бессонными", то есть
не спали в тихий час, как все дети, а лишь возились с боку на бок, скрипя
раскладушками. Поэтому иногда, потеряв терпение, взрослые вместо сна великодушно
отправляли нас гулять, и мы, затаив дыхание, всегда с нетерпением ждали этой
минуты.

Иногда мы срывали кисть пахучей персидской сирени и жадно искали "счастье".
"Счастье" - пятиконечное крошечное соцветие - нужно было непременно съесть,
и я помню этот терпковато-сладкий привкус "счастья" на губах, хотя с той поры
прошло более полувека.

Помню и этого красивого, не похожего на других мальчика по имени Алеша, и то
место в сквере, где стояла "наша" скамейка. Кое-где еще уцелели и кусты
персидской сирени, хотя они сильно поредели с той поры, и кажется, что вовсе
не так дурманяще пахучи, как раньше.

Скверик этот на углу Володарского и Московской ныне оккупировало пивное
заведение, которое летом развертывает столики под открытым небом. Я здесь
бываю иной раз и, попивая пивко, думаю о том, как несправедливо быстро
бежит время.