Душа и камень

Душа и камень

Дверь лавки скульптора отворилась и со звоном медного колокольчика на пороге оказалась светловолосая девушка лет шестнадцати от роду в сиреневом платье. Она стояла в нерешительности взволновано оглядывая помещение.
- Иду-иду! – послышалось из-за занавески отделявшей «прихожую» с несколькими скульптурами вдоль стен от мастерской, где и находился мастер.
Девушка прошла вдоль стены, взволнованно глядя на одну из изящных мраморных статуй, и остановилась у грязновато-красной занавески.
Вскоре занавеска распахнулась и перепачканный в глине мастер едва не столкнулся с девушкой.
- Сюзанна? – престарелый хозяин был явно удивлено. Он хмуро отер глину с рук о свой заляпанный фартук и, глядя на дневной свет небольшого парного окна, произнёс. – За чем ты пришла?
- Пожалуйста, Мастер  мне нужно… - начала девушка всё более твердым голосом, но мужчина её оборвал.
- Прости. Я конечно знаю зачем ты здесь. Но мне казалось мы уже это обсудили.
- Вы считаете у меня нет денег? – девушка решительно сжала кулачки.
- Нет-нет, что ты. – мастер прошёл к стулу и присел, разговор обещал быть не из приятных. – Я не сколько не сомневаюсь в благосостоянии вашей семьи – Семьи потомственных заклинателей душ, а ныне вас называют не иначе как астральными хирургами. Более того я уверен, что вы гораздо богаче моей скромной персоны. И поэтому, впрочем и не только поэтому… Но в основном именно из-за того что ваш многоуважаемый родитель является очень влиятельным человеком я не посмею совершить сделку способную не только расстроить наше многолетнее партнерство, но и вовсе бросить тень как на наши с ним так и на ваши добрые отношения… - Старик замолчал, вновь переводя со слегка веснушчатого лица девушки на мутный свет окна.
- Но… Мы можем сделать так, что отец ничего не узнает. – робко предложила Сюзанна.
- Всё тайное становится явным, дитя. И коль скоро ты непреклонна в своём решении, то я скажу следующее. Я не продам тебе ни  одной своей работы хотя бы по причине твоей юности. Никогда не смогу себе простить, что душа столь юного и прелестного создания может пострадать из-за глупой романтической увлеченности…
Побелевшие губы девушки едва заметно дрожали, глаза увлажнились. Она попыталась, что-то произнести,  но лишь сдавлено всхлипнула и бросилась прочь.
Старик проводил взглядом мелькнувшую за окном тень, и устало потёр лицо руками.

***
Ночью в лавке скульптора никого не было. Да и не могло быть. Ну кому могут понадобиться глина, формы, чертежи, наброски и нехитрые в общем инструменты. Мастер никогда не боялся воров. А когда уходил, дверь запирал, разве что для порядка.
Но нынче нехитрый замок вопреки обыкновению был открыт не самим мастером, а юной особой укутанной в плащ с капюшоном.
Сюзанна скинула плащ, расстелила его в центре комнаты и, высвободив из объёмной сумки увесистый фолиант, раскрыла его на плаще. После девушка достала всё из той же сумки свечи и, расставив их вокруг распластанного плаща, зажгла свечи, предварительно потеряв много времени и сил орудуя огнивом. Спустя минуту девушка сосредоточилась и раскрыла книгу на нужной странице…
- Оживление голема… - дрожащим от волнения голосом произнесла дочь астрального хирурга.
- …Выбрать подходящую статую, - озвучила она одну из строк, - следует хорошо понимать, что соотношение сложности, размера и подвижности будущего голена скажется на размере душевной платы…
Девушка осмотрелась, выбирая из стоящих вокруг статуй, явно предназначающихся не столько для продажи, сколько для демонстрации мастерства скульптора.
Свет небольших свечей отражался на мраморном торсе одной из статуй той, с которой девушка не сводила глаз.
- …Хозяину будущего голема следует заранее определиться с какой частью своей души он намерен расстаться. При этом имеет значение сила душевной стороны. Чем сильней эмоции, тем жизнеспособней будет голем. Поэтому важно знать, что чем сильнее и важнее душевный материал, тем долговечнее получится голем…
…После выбора статуи душевный материал следует ритуальным препарированием отделить от человека…
…После сосуд с материалом надлежит закрепить на будущем големе и провести  ритуал оживления. Важно чтобы ритуал оживления завершился одновременно с рождением голема, это приблизительно три деления временной свечи. Если хирург замешкается или проявит поспешность, то голем приобретёт ряд уродств, подробнее о которых и мерах их исправления в соответствующем разделе…

Девушка закрыла книгу и, разложив перед собой на плаще дорогое и увесистое ожерелье с крупным рубином, накрыла драгоценность ладонями.
Сюзанна потратила много времени, перебирая множество своих воспоминаний, чувств, эмоций, но не одно из них не было столь сильно, чтобы дать жизнь  голему подобной сложности.
В какой-то момент глаза на её усталом лице заблестели самоубийственной решимостью, и она зажмурилась, повторяя одно лишь только имя - Кристофер…
Рубин озарился голубоватым свечением. Сюзанна поднялась и повесила ожерелье на шею статуи. После подтащила стул и поставила на него свечу с временными насечками, предварительно запалив её от горящей на полу свечи.
После вооружилась неким подобием небольшого и тонкого изумрудного ножа. И принялась наносить письмена, опоясывая длинными строчками, суставы и все будущие подвижные места статуи…
Едва закончив шею, Сюзанна взглянула на свечу. Тяжёлый вздох означал, что она, по-видимому, не успеет придать подвижность каждому нужному участку и следует сосредоточиться на первостепенных…
Ко времени, когда за окном начал теплится рассвет, третья полоска временной свечи уже оплывала тающим воском.
Сюзанна самоотверженно трудилась в тревожном ожидании минуты рождения голема. Она торопилась. Каждая новая строка выходила лучше и быстрей. Нож с проворством гусиного пера казначея скользил по тверди мрамора, а лицо девушки с каждым вздохом наполнялось болезненной серостью от усталости.
Работая со стопами, Сюзанна поняла, что письмена уже не ложатся и, выронив ритуальный инструмент,  произнесла не в силах даже поднять головы.
- Отнеси меня домой.

***

Вечером уже следующего дня Сюзанна стояла у ворот родового поместья семьи Фландо. Не стоит говорить, как долго она готовилась к этому визиту.  И что она сделала с теми, кто был бесхитростно против этой встречи, вернее не она сделала, а её голем. Девушке было явно всё равно, как мнение отца, так и причитания ограбленного мастера, а лежавшие без сознания у ворот вооруженные мечами охранники и вовсе забылись раньше чем затихли.
Хозяйка живой мраморной мужской статуи, закутанной в простыню на манер туники, предстала перед главой семьи Фландо в своём лучшем бело-голубом платье и дорогих изящных туфельках. Её светлые пшеничные волосы были аккуратно собраны в неплотную косу.
После охранников девушка не встретила никакого сопротивления со стороны прислуги, даже напротив ворота были единственным препятствием, что устранил голем. Остальные многочисленные двери распахивались перед гостьей сами.
- Приветствую Вас, прелестная Сюзанна, - произнес молодой высокий господин, вставая с кресла.
- Вы считаете меня прелестной? – спросила девушка, осматривая просторную залу. У стен лишенных огромного окна у двустворчатых дверей стояли многочисленные слуги, лакей и даже пара охранников.
- Не поймите меня превратно, - молодой господин сделал шаг на встречу и галантно поклонился, - это моё традиционное приветствие всех женщин, коим удалось ко мне прийти.
Фландо делал знак, приглашая девушку к креслу.
- Однако к вам не так просто попасть, - шелест платья при ходьбе придавал особый смысл её голосу.
- Но полагаю, вы не таите на меня злобы. Моё условие более чем разумно. Вы не находите?

Девушка присела и Фландо жестом прогнал слуг.
- Злобы нет. Но почему?... Почему чтобы в-вас увидеть… женщину должен сопровождать голем. Разве недостаточно, что я… она вашего круга?
- К сожалению нет. Не достаточно. Лишь человек, обладающий големом, сможет меня правильно понять. В противном случае мой гость или гостья просто будут говорить со мной на разных языках.
- А, разве у вас есть свой голем? – спросила девушка, оглядываясь по сторонам. – Ведь голем разлученный со своим хозяином разрушается.
- К сожалению не всегда и не сразу. – Фландо поднялся и подал Сюзане руку, - Прошу пройдемте. Я объясню.

***

С каждым новым поворотом девушка ощущала растущее беспокойство, но бредущий на пол шага впереди силуэт  незримо вел девушку дальше даже когда она закрывала свои голубые  глаза…  Позади шумно топая мраморными ногами брел её слуга.

- Думаю лучше оставить вашего голема здесь. – Произнес мужчина, прикоснувшись к ручке массивной двери. Дальше этой комнаты мы не пойдём, но там ему не место.
- Это будет сложно. – Задыхаясь смущением, отозвалась девушка. – Мой голем наверное в меньшей степени привязан ко мне нежели к вам господин Фландо.
Взгляд, которым наградил её мужчина, заставил залиться краской не только лицо девушки, но и шея и даже открытые плечи и ключица озарились приятным румянцем.
- Здесь буквально пара шагов.

***
Подвал больше похожий, на винный погреб, представлял собой длинную галерею с нишами вдоль стен. Лампа в руках господина Фландо вырывала из тьмы странные небольшие груды камней, осколки скульптур и массы глины.
- Это, милая Сюзанна и есть мои големы, - лампа осветила одну из ниш, где над грудой породы висела памятная надпись с гравировкой «смерть отца».
Сюзанна невольно вскрикнула, закрывая пальцами губы.
- Да, милая Сюзанна. Это кладбище моих чувств. К сожалению, я могу показать вам далеко не все из них. Поскольку кроме стыда за свою трусость они не вызывают ничего больше. Кстати если прислушаться, то можно услышать, как бряцает цепями именно этот голем. Чертовски, знаете ли живучий. – Фландо болезненно улыбнулся.
- Но сколько их?
- Тридцать семь.
- Так много. Но это опасно. Можно ведь…
- Это уже случилось, моя дорогая. Как только погибнут последние мои големы умру и я. Вернее моё тело. Ведь у меня теперь души меньше, чем у любого из них… Трусливо? Пожалуй. Но зато не самоубийство и есть время всё осознать… К тому же память моя со мной, так что… Нет всё таки трусость… Но я рад что нашёлся человек способный меня выслушать, а более того такой прелестный, вы истинно прелестны, милая Сюзанна…
Вы мне приглянулись в тот памятный миг, когда я впервые пришел в гильдию вашего отца…
- Я тоже, - беззвучно произнесли губы девушки, но молодой господин продолжал.
- Вы так глубоко запали мне в душу, что вскоре я вынудил запереть чувства к вам в одном из големов… Интересы семьи для нас всё. К тому же мы готовились к войне. Отряды людей и их големов не прости ли бы мне ни минуты слабости…
Но как я не старался быть беспристрастным в делах, не смог избежать многих просчётов и бед… Теперь я пришёл к тому, что вы можете видеть. Мой род всё ещё богат, но обречен. У меня не осталось воли и желаний продолжать заветы моих предков. Оказывается, чувства долга умирало с каждым из големов. Ведь я был должен это делать…
Простите. Вы сейчас разговариваете с трусом, решившим умереть даже ни как человек.… У меня ни осталось ничего ради чего стоит жить…
Мужчина водрузил лампу на подставку и с тоскливой благодарностью посмотрел в лицо девушки.
Фландо говорил бы и ещё всё больше изливаясь, но Сюзанна невольно вскрикивая, произнесла, - Вы не умрёте. И, и не потому что вы раздали все свои чувства големам. Я знаю, я ведь… Я знаю. Сильное чувство, как то что питает моего голема, оно не оставило и меня. Оно больше самой большой статуи… Ваше чувство вины не заканчивается вещью, а наоборот служит хранилищем. И что бы не случилось ваш голем будет хранить ваши страдания пока вы не изживете их. Так и мой голем будет жить, пока живет тот, кого я люблю… Кристофер.
Сюзанна не в силах ни вздохнуть, ни произнести больше ни слова подалась вперед, словно всплывая из пучины, и её губы встретились с живительным глотком долгожданного поцелуя.