Была телега у меня...

Поверить в это сложно... Но я клянусь, все чистая правда, даже нисколько художественно не приукрашенная.

Мы с моим бывшим шефом проработали вместе 12 лет. Могу сказать без всяких преувеличений – специалистов его уровня еще, может быть, два-три в стране.
Он заканчивал тот же факультет того же института, что и я, только семью годами раньше, и приехал сюда черт-те когда – лет 35 назад.

Была у Шломи (и наверняка, осталась) всепоглощающая страсть – подбирать любую  выброшенную кем-либо хрень.

     - Тебе не нужно? –поднимал он с обочины дороги изрядно помятый диск от колеса
с эмблемой «Пежо».
     - Шломи, у меня же «Мазда».  (Ему тоже не нужно, у него «Тойота»).
     - Ладно, брось в багажник, я потом заберу.

     - Слушай, ее же можно восстановить, - радовался он найденной магнитофонной кассете с вывороченной и развевавающейся на десятки метров лентой, мгновенно приобретая сходство с Лаокооном без сыновей...
Я уж не говорю о бесчисленных сломанных ручках, собранных им в товарных количествах.

Утро, когда началась эта история... Был день как день. Ничто не предвещало...
Мы с шефом должны были ехать на совещание на строившуюся Ашдодскую развязку.
Договорились с проектировщиком, что  оставляем мою машину на выезде из Тель-Авива, где он нас и подберет. Стоим на обочине, говорим о делах наших скорбных производственных... И вдруг... Я сразу узнал этот тревожный блеск в его глазах... Предвестник добычи...

       - Смотри, - сказал он, от волнения переходя на русский, - она совсем новая...
       - Не-е-ет!! – рявкнуло у меня в голове, - у подножья дорожного откоса на боку лежала тележка из супера. Они разные бывают, эти тележки – средние и чуть побольше...Эта была гигантская, я таких и не видывал раньше.

       - Шломи, - проговорил я мертвыми губами, - она не влезет в мою машину...
Но он уже спускался по откосу....
Когда шеф вернулся, уже не один, глаза его лучились, а весь облик являл собой модель человека, удовлетворенного полностью (с).

       - Ничего, - приговаривал он, поглаживая сверкающий на солнце никель тележки, - сейчас подъедет Эрик, у него «Тойота» с задней дверью, мы опрокинем спинки сидений...
       - Зачем, Шломи?
       - О, это очень удобно, я уже давно об этом думал. Вот смотри, ты приезжаешь с полным багажником из супера, перекладываешь покупки в тележку и заезжаешь с ней прямо в лифт. Понимаешь?
Шломины доводы не показались мне слишком убедительными, но в тележке ощущалась такая правдивая безнадежность (с)...

Тут и Эрик подъехал... Он заканчивал мою матшколу за три года до меня (и тот же факультет, разумеется). Ему, освоившему когда-то основы матанализа, не составило
труда проанализировать ситуацию еще на дальних подступах к месту встречи. Зеленоватый от злости, но лояльный руководству, Эрик безропотно и обреченно
произвел необходимые манипуляции.
Шломи, надо отдать ему должное, уступил мне место рядом с водителем, а сам скрючился сзади, приняв форму тележки.

После совещания, как и было оговорено заранее, нас с шефом обратно подвезли на другой машине, поскольку путь Эрика лежал еще дальше на юг. Расставание с тележкой прошло безболезненно и без какой-либо надежды свидеться вновь...

Утро следующего дня было прекрасно – цвели цветы, пели птицы, водители по дороге на работу были предупредительны... Легко нашел место на стоянке... Что это я такое безмятежно-глуповатое напевал-насвистывал?  ОНА стояла у моей двери...

Тель-Авивский филиал нашей конторы располагался тогда в тихом пасторальном месте. Большой, размером с футбольное поле, прямоугольный зеленый газон с разбросанными в художественном беспорядке пальмами и цветами. По периметру всей этой красоты шла асфальтовая дорожка, а вплотную к ней буквой П располагались сплошной стеной одноэтажные домики. Так вот, она стояла у моей двери...  Набрал номер шефа.
       - Ее привезли, - отрапортовал я злорадно (если б мне знать...).
       - Кого? – испугался Шломи.
       - Тележку вчерашнюю...
       - Тьфу, черт, - расстроился шеф, - он же обещал мне домой завезти...
Ладно... Я найду большую машину и заберу. Да, знаешь что...У меня к тебе просьба – будешь вечером уходить - завези ее в комнату, а то украдут.

       Так начался мой изнурительный трехнедельный роман...
Служебный кабинет был достаточно просторен, но большой стол, шкафы с проектами...
Тележка занимала все свободное пространство. Мы впервые остались одни  Вдвоем нам с ней места не было...

Теперь каждое утро начиналось с того, что я отпирал ключом дверь и вывозил свою спутницу из комнаты на травку, где она, как лошадка, паслась весь день.
Мой ежедневный приход на работу стал для сотрудников событием.
Его ждали. Бросались дела, прерывались совещания – все прилипали к окнам и следили за таинством. Боюсь даже предположить что-либо о направлении их мыслей.

Я стал задерживаться на работе допоздна, чтоб хотя бы процесс водворения тележки в стойло происходил под покровом темноты. Хотя, ни для кого, разумеется, не составляло труда дорисовать в своих фантазиях вечерние события, глядя на мои утренние манипуляции.

Шеф мотался по стране, заседал в главном офисе в Иерусалиме...Каждый день мы переговаривались с ним по телефону. Говорили о проектах, о проблемах на строительных участках... Тема тележки в разговорах не всплывала...

Дней через десять я напомнил Шломи о его давнем намерении просить руководство выделить нам дополнительную комнату – нужен еще один шкаф, а ставить его некуда.
      - И еще тележка эта...
      - Какая....Ах, да. Да, да, да, я должен найти машину. Не оставляй ее на улице, слышишь? Ее украдут.

Жизнь как-то текла. Многочисленные посетители – коллеги и проектировщики косили на тележку глазом и задавали прямые вопросы. После двух-трех подробных рассказов, на вопрос «что это?» я стал отвечать коротко и исчерпывающе: тележка. Тактичные собеседники чувствовали, что грубо вторгаются в область интимно-неназываемого, вопросов больше не задавали и уходили просветленные неведомыми им высокими отношениями.

Однажды коллега Зиновий попросил разрешения прокатиться по дорожкам. Призрачная надежда на то, что он укатит в светлую даль, тотчас же и рухнула: Зиновий сделал круг и вернулся с тележкой. Потом он ушел. Тележка осталась...

Грезилось, что она меня бросила и уехала, поскрипывая колесиками, навсегда. Вынашивались коварные планы – взять отпуск и куда-нибудь уехать, а ее с собой
не брать...

Постепенно мы стали для всех деталью ландшафта. Что-то вроде «ну, тележка у человека... Что ж теперь...»  Именно тогда, в конце третьей недели, Шломи объявил, что намерен ее увезти. Я уехал с работы пораньше, чтобы не присутствовать при этом душераздирающем зрелище.

Эффекта "козы" не случилось. Начались ломки. Мне ее остро не хватало. Никто уже не встречал меня по утрам...  Не меньше раза в неделю я вынужденно встречался с другими тележками... Все не то...

Примерно через месяц я поинтересовался ее судьбой.
       - А, - улыбнулся Шломи, - она не входит в лифт.