Министр Вооружённой Оппозиции

    Генерал и Мемо-Копыто уже ждали их в старой канализационной трубе, выходящей прямо на болото.
                А. и Б. Стругацкие, «Обитаемый остров»

    К северу простиралось Вонючее болото. Заросли серой пыльной паутины, оплётшей весь мир, свисали с редких чахлых сосёнок аж до самой ржавой и канцерогенной воды.
    На юге зияло, почти благоухая, чёрное пятифутовое жерло канализационной трубы.
    Где-то на востоке, не очень близко, но ощутимо громыхали тачками урановые рудники.
    Между жерлом и болотом, чуть позападнее, под широкой кроной развесистой клюквы, обосновались Демодок со товарищи. Товарищей было один — гражданин Демократической Империи Прыщеватый, без определённых занятий, нигде не прописан, имя-отчество сам забыл. Все остальные соратники рассредоточились по Вонючему болоту и ждали условленного сигнала.
    На низеньком недоотполированном столике под клюквой поблескивали бутыль самогона и дюжина тёмного «Гиннеса», лежали горкой солёные огурцы на газете и стояла не очень крупная салатница с оливками. Министр Вооружённой Оппозиции Демодок хорошо подготовился к встрече с Кровавой Пусечкой.
    — Думаешь, придёт? — шепнул, почтительно склонившись к уху Демодока, Прыщеватый.
    — Не думаю, а знаю... — раздумчиво проговорил Демодок, даже не пытаясь изобразить шёпот.
    — Значит, распускать ребят по домам? — деловито и тоже в голос осведомился Прыщеватый.
    — Сначала надо выслушать начальство, а потом вякать, — отрезал Демодок. И когда Прыщеватый виновато потупился, продолжил, повторив: — Не думаю, а знаю, что не придёт. Пришлёт почтальонов. Иначе на фига мне вы?
    — Ага! — сообразил наконец Прыщеватый. — То-то я думаю...
    — Зря, — оборвал Демодок. — Тебе не положено.
    — ПонЯл, — шепнул Прыщеватый и опять сосредоточил свой пристальный взгляд на жерле. Вовремя сосредоточил. — Лезут! — заорал он, увидев то, что Демодок уже видел.
    — Цыть, — сказал Демодок. — Всё по плану, ни пол-шпации в сторону, понЯл? Щёки! Только щёки, понЯл? Если это мочители, они сами себя замочат, а если нет — то и шут с ними! Мне нужны почтальоны, а прочие голуби пусть хоть летают, хоть дохнут!
    Прыщеватый был очень понятливым гражданином Демократической Империи. Он незамедлительно зажал в зубах свой командный ультразвуковой свисток и, отвернувшись от жерла, принялся жевать глазами своё начальство, часто моргая.
    Демодок колебался.
    А вдруг это просто свита?
    «Нет, — решил он в конце концов. — Слишком пятниста одежда, а респираторы есть респираторы!» — и дал отмашку Прыщеватому.
    Прыщеватый свистнул.
    Со стороны болота, из зарослей лохматой серой паутины полетели стальные писчие пёрышки «Звёздочка» и «Пионер», оперённые бумажками из тетрадей в клеточку. Каждое из пёрышек впивалось в щёки «почтальонов», надёжно (им так думалось) укрытые резиной респираторов, вспарывая и разгерметизируя оные. «Почтальоны» падали, не успев со вкусом выматериться. Их мгновенно убивал боевой газ, ими же самими запущенный в канализационную трубу.
    — Полный капец! — с восторгом рявкнул Прыщеватый. — Теперь мы в Думе, да?
    — Думать буду я, — возразил Демодок. — Я долго буду думать. Может, день, а может, и больше.
    — Не, ну а мы-то? — изумился Прыщеватый.
    — А вы будете ждать... Жалко ребят, — вдруг сказал он почти откровенно. — Ах, если бы они пришли без масок!
    — Не понЯл! — затруднился Прыщеватый.
    Демодок снизошёл до объяснения:
    — Они всего лишь почтальоны, о мой прыщеватый друг! Их жизнь была бы моим прошением об отставке. А их смерть есть всего лишь напоминание Кровавой Пусечке о том, что я — единственный достойный кандидат на пост министра Вооружённой оппозиции!
    Но времени для сантиментов не оставалось.
    — Вы — все! — туда! — приказал Демодок, простирая руку на восток, в сторону урановых рудников. — А я затаюсь в Париже и буду ждать, пока Пусечка не поумнеет и не поймёт, что ей без меня — никуда.

    ***
    «Как и мне без неё, — подумал он грустно, хрустя круассанами на Монмартре. — Власти нужна оппозиция, но оппозиции ещё нужнее власть...».