136. ВИ. Агошков. Кром. лики. Адвокат Александров4

136. ВИ.Агошков. Кромские лики.

 Адвокат Александров

часть 4

24 января 1878 года в приёмной петербургского градона-чальника раздался выстрел. Двадцативосьмилетняя дворянка Вера Ивановна Засулич стреляла в Ф.Ф. Трепова, причинив ему тяжёлое ранение. Дело велось как обычное уголовное и было передано на рассмотрение суда присяжных. Заседание по делу открылось 31 марта 1878 года, под председательством А.Ф. Ко-ни, только недавно севшего в кресло председателя С.- Петер-бургского окружного суда.

Защиту подсудимой Засулич принял на себя Александров.

Свою защиту Александров построил на политической ок-раске преступления Засулич. Он сосредоточил основное внима-ние не на выстреле Засулич, а на наказании розгами Боголю-бова, как на основной причине, следствием которой и стал вы-стрел. Об этом он с особой тщательностью допросил свидетелей: бывшего смотрителя дома предварительного заключения Кур-неева, находившихся под стражей Голоушева, Петропавловского и других. Очень тонко защитник исследовал связь между 13 ию-ля 1877 года, когда был высечен Боголюбов, и 24 января 1878 года, когда раздался выстрел. И он доказал, что эта связь лежит "во всем прошедшем, во всей жизни В. Засулич".

Он скрупулезно рассмотрел эту связь. В восемнадцать лет она была арестована по "нечаевскому" делу, просидела два года в одиночной камере в Литовском замке и Петропавловской крепости. Власти, не найдя никаких "прегрешений", отпустили ее на свободу. А через некоторое время вновь арестовали, посади-ли в пересыльную тюрьму и через пять дней отвезли в город Крестцы, где вновь отпустили и обязали являться по субботам в полицейское управление, так как поставили под надзор полиции.

После нескольких лет мытарств она оказалась в Пензен-ской губернии. Здесь летом 1877 года Засулич впервые прочи-тала в газете "Голос" известие о наказании Боголюбова.
"С чувством глубокого, непримиримого оскорбления за нравственное достоинство человека отнеслась Засулич к извес-тию о позорном наказании Боголюбова, – сказал в своей речи Александров. – Что был для нее Боголюбов? Он не был для неё родственником, другом, он не был ее знакомым, она никогда не видала и не знала его.

Но разве для того, чтобы возмутиться ви-дом нравственно раздавленного человека, чтобы прийти в него-дование от позорного глумления над беззащитным, нужно быть сестрой, женой, любовницей?

Для Засулич Боголюбов был политический арестант, и в этом слове было для нее все: политический арестант не был для Засулич отвлеченное представление, вычитываемое из книг, знакомое по слухам, по судебным процессам, - представление, возбуждающее в честной душе чувство сожаления, сострадания, сердечной симпатии. Политический арестант был для Засулич – она сама, ее горькое прошедшее, ее собственная история - ис-тория безвозвратно погубленных лет, лучших дорогих в жизни каждого человека, которого не постигла тяжкая доля, перене-сенная Засулич".

Когда Александров яркими красками воспроизвел потря-сающую картину экзекуции над беззащитным заключенным, в зале судебного заседания раздалась овация, с аплодисментами и криками: "Браво! "Председательствующий на процессе А.Ф. Кони вынужден был призвать публику к порядку:

"Суд не театр, одобрение или неодобрение здесь воспре-щается. Если это повторится вновь, я вынужден буду очистить залу". А вот как защитник охарактеризовал мотив совершенно-го Засулич деяния: "Когда я совершу преступление, думала За-сулич, тогда замолкнувший вопрос о наказании Боголюбова восстанет; мое преступление вызовет гласный процесс, и Рос-сия в лице своих представителей будет поставлена в необходи-мость произнести приговор не обо мне одной, а произнести его, по важности случая, в виду Европы, той Европы, которая до сих пор любит называть нас варварским государством, где атрибу-том правительства служит кнут. Этими побуждениями и опреде-лились намерения Засулич".

Очень эффектной была концовка речи Александрова. Он сказал: "Господа присяжные заседатели! Не в первый раз на этой скамье преступлений и тяжелых душевных страданий явля-ется перед судом общественной совести женщина по обвине-нию в кровавом преступлении.

Были здесь женщины, смертью мстившие своим соблазнителям; были женщины, обагрявшие руки в крови изменивших им любимых людей или своих более счастливых соперниц. Эти женщины выходили отсюда оправ-данными. То был суд правый, отклик суда божественного, кото-рый взирает не на внешнюю только сторону деяний, но и на внутренний их смысл, на действительную преступность челове-ка. Те женщины, совершая кровавую расправу, боролись и мстили за себя.

см. далее