Почему вы мне раньше не сказали?

(несколько ярких воспоминаний)

Сейчас мне тридцать.
И я - уже сама мать...
Сейчас мне трудно вспомнить - когда я увидела её в первый раз. Но зато я хорошо помню, что видела её редко. И мало...
Мне запомнились только отдельные моменты. Совместные прогулки, домашнее задание по вечерам, отчим Лёшка...
Начну по порядку.
Меня воспитывали мамины родители - бабушка и дедушка. Самое первое моё воспоминание, связанное с ней, было в детском саду. Тогда бабушка купила матери частный дом ниже по улице, где мы раньше жили, мы же обретались в двушке, выданной бабушкиной семье, с учётом двух разнополых детей - моего дяди, старшего маминого брата, и мамы. Жизнь у моей бабушки сложилась тяжёлая, практически с четырнадцати лет ей пришлось уехать из дома в чужую страну; началась война, и тогда большинство угоняли в Германию гастарбайтерами - забрали и её. Там она пробыла до самого окончания войны, и смогла вернуться домой только в восемнадцать лет. Легко ли ей пришлось там - я не знаю, но с самого детства я очень часто слышала от неё длинные интересные рассказы о хозяевах дома, где она жила, о их детях, и о наёмном работнике, тоже немце. Тогда же я усвоила простую истину - немцы, как оказалось, на поверку, очень трудолюбивый и рачительный народ, своих работников они ценят, и сами работают много, не теряя ни одной свободной минуты. Тогда же меня стал мучить один вопрос, ответа на который я, наверное, не знаю и сейчас - кто же, в таком случае, напал на нас, и главное - почему? Теперь же я понимаю только одно - такой суровый характер и властный нрав у моей бабушки уходил корнями туда... в то время...
Я жила в достатке, у меня было всё, о чём только может мечтать ребёнок, начиная с двух лет жизни. Если мы с бабушкой шли в магазин, я никогда ничего не просила, не закатывала истерик по поводу не купленной по первому требованию игрушки. Сейчас я очень хорошо понимаю, что тогда я просто не успевала что-либо попросить - повторюсь, у меня было всё; одежда, самая лучшая, не хуже, чем у других детей, игрушки, самые новые, которые появлялись на прилавках ещё советских магазинов. Помню первое событие, прочно и навсегда врезавшееся мне в память, скорее всего потому, что обидное для детского понимания. Бабушка купила мне два надувных круга - лебедя и жука с рогами. Дома мы их надули, и я совершенно безмятежно играла ними до самого вечера. Вечером пришёл дедушка. Как это бывало зачастую, хорошо навеселе. Я, тогда ещё не слишком смышлёная, не разбирающаяся в настроении взрослых, и ещё бог весть каких нюансов, бесхитростно похвасталась ему новыми игрушками, и, наверное, как-то особенно выделила, что купила мне их бабушка. В тот же вечер я поняла, что взрослые бывают злые, ревностные и мстительные. Мои надувные круги, один за другим, лопнули под дедушкиной ногой. Очень хорошо помню, как я сначала молча смотрела, как он топчет их, и помню, что не понимала, что же это такое происходит. А потом долго и горько плакала...
Потом был детский сад. Дети в моей группе как-то сразу не приняли меня, почему-то ожесточённо общались, и старались обидеть побольнее. Кто-то на занятии по рисованию изобразил акварелью большой арбуз, дорисовал несуразную голову, руки и ноги, потом этот шедевр подарили мне со словами "Это - твоя бабушка". Мне было обидно - я порвала рисунок, и потом целый час простояла в углу. Воспитательница сказала, что из таких, как я, неизвестно, что вырастет - "её же не родители воспитывают, там такая семья..."
Сейчас не вспомню, в какой возрастной группе я находилась в детском саду, но дети, одного возраста со мной, уже понимали многое. Наверное, поэтому они постоянно спрашивали меня - где мои папа и мама, почему никогда не забирают меня из садика, а приходят только дедушка и бабушка. Я по большей части отмалчивалась - эта особенность укоренилась за мной с тех дней, так часто бывает и сейчас. Тогда я просто не знала - что ответить.
Но мама пришла. Я хорошо помню, что это было осенью, и ещё было тепло. Наша группа вышла на прогулку, садик окружал забор из прутьев, со двора очень хорошо просматривался наш дом через дорогу между другими домами. Мама подошла к забору - с ней был мужчина. И собака. Мужчину звали просто - Лёшка. Собаку - Пилот. На выходных мы с бабушкой пошли к маме в гости. Там убирали, мыли окна, полы, чистили двор. Мама была дома одна, Лёшка пришёл потом. Приехал на велосипеде. Захотел покатать меня, уже посадил на раму, и вывез со двора... Как сейчас помню бабушкины крики, и его невнятные, сбивчивые объяснения - он не понимал, за что его так ругают, почему не доверяют ребёнка. Я тоже не понимала и, помню, сильно обиделась на бабушку...
Потом произошло очень странное, но увлекательное событие. А виновником того торжества стал Пилот - мамина собака. Пёс оказался умным, даже на редкость. Кроме того, что он, как ни одна собака, умел сидеть по-человечески, подгибая одну заднюю лапу, он сообразил, что в садике находится дочь любимой хозяйки - и пришёл в гости. Сам. Наверное, в первый раз в жизни, я тогда буквально потребовала, чтобы с нашей весёлой прогулки, где Пилот вытворял разные фокусы, которым его научила мама, собака пошла с нами в садик. Не уверена, что воспитатель современного детского учреждения позволил бы воспитаннику такую прихоть, но наша воспитатель завела пса в одну столовую с детьми, он ел вместе с нами, и потом в тихий час спал под моей кроватью в спальне. Для меня это тогда было целое событие. Мама сама удивлялась сообразительности собаки. С Пилотом мы шли домой в тот вечер, но он довёл нас до подъезда, и ушёл к маме...
Ещё одно моё воспоминание о ней связано с нашей речкой. Мы жили практически через два дома от Лопани, а выход со двора моей прабабушки так просто упирался в маленькую тропинку, а за ней текла вода. Меня не пускали купаться - говорили, что там полно пиявок, и вода очень грязная. А мама однажды взяла меня с собой гулять - и мы с ней по колено заходили в воду. Тогда она и Лёшка жили с нами. Помню, мы гуляли долго, вдоль берега было много зелени, деревья, кусты, много цветов - целая поляна. Мы с мамой собирали букет домой...
Дома ждал дедушка. И ситуация снова повторилась - как тогда, с велосипедом. Помню, он страшно ругал маму - зачем взяла ребёнка из дома, где были так долго... И тогда я первый раз спросила - почему мне нельзя с Леной? И в первый раз услышала, но только уже от бабушки - "Вырастешь - всё тебе расскажу! Сейчас не поймёшь!"
Лёшка тоже навсегда оставил неизгладимый след в моей жизни и памяти. Дедушка с бабушкой за что-то очень не любили его, но при мне никогда не ссорились с ним так, как с мамой. И мне почему-то очень хочется, даже сейчас, вспоминать его с тёплой грустью. Иногда мне кажется, что если бы я его встретила сейчас - узнала бы. Он любил детей - спустя столько лет, я это хорошо понимаю. Со мной он проводил очень много времени. Когда я, взяв на руки уличного котёнка, заболела лишаём, он вместе с мамой возил меня в больницу - это были самые хорошие моменты моего детства, нам было весело вместе,  мы много гуляли. Когда я пошла в первый класс, он вечерами, после того, как мы с мамой делали уроки, играл со мной. Помню, я его страшно мучила, со всей детской жестокостью. Это только сейчас мне понятно, что в том возрасте я его принимала за живую игрушку. Но он меня любил - это мне запомнится навсегда. И я его тоже любила - по-своему, как умела тогда. Одно из воспоминаний о нём заставило меня понять, что с близкими людьми нужно обращаться бережно. Я усвоила этот урок после того, как обозвала его дураком - сейчас мне уже не вспомнить, что толкнуло меня на этот дерзкий поступок, но он сильно обиделся на меня. Вернее, он сделал вид, что обиделся, потому что хотел, чтобы я поняла, что так нельзя. Но свою оборону он держал целых два дня, пока я не пришла к нему со слезами и не стала просить прощения. Он, конечно же, простил - и в тот момент мне казалось, что в целом мире больше не было человека, роднее мне, ближе и лучше.
Очень мало мне пришлось быть с ним - очень скоро он ушёл. Помню этот дождливый день лета так, словно это было вчера - до мелочей. Мы с бабушкой собирались в гости к её невестке, на день рождения. Дедушка с нами не шёл, и его в тот день дома не было. Мы уже были готовы выходить, когда в дверь позвонили. Тогда ни мама, ни Лёшка уже с нами не жили, и я их долго не видела. Когда бабушка открыла дверь, и я увидела его - мне стало странно. Я не обрадовалась, не бросилась его обнимать - просто стояла и смотрела. Потом стала звать с нами в гости. Бабушка сказала и мне, и ему что-то резкое. Он принёс мне черепаху - настоящую, живую, большую. Подарил, присел на корточки, и тихо сказал "Я пришёл попрощаться. Мне надо уезжать". Никуда уезжать он даже не собирался - они с мамой расстались по неизвестным мне причинам, и он уходил жить своей, другой жизнью. Но я тогда этого не понимала. Поняла только тогда, когда бабушка уговорила меня отнести черепаху на речку и выпустить. Я не спорила - мы отпустили черепашку. Она уползала в воду, потом поплыла - а мне вдруг в ту минуту стало понятно: это был Лёшкин подарок, я его больше никогда не увижу, а его прощальный дар у меня только что отняли, лишив права оставить на память. Я плакала...
Вскоре после этого точно так же мне пришлось попрощаться и с мамой...
Тогда мне подарили первую, мою, собаку - бабушкина невестка привезла нам пушистую, белую малышку, мы назвали её Топой. Мне поручили гулять с ней. Я вышла на улицу, шёл мелкий, противный дождик, было сыро и прохладно. Возле дома стояла колонка, рядом - частный сектор, оттуда приходили брать воду. Мне, как любому ребёнку было интересно влезть туда, куда нельзя - я стала нажимать рычаг колонки...
Откуда вдруг появилась мама, мне до сих не понятно. Она была в синей куртке, без шапки... и плакала... Она присела на корточки передо мной, много говорила, гладила меня по рукам, за что-то просила прощения... Я не помню ни слова, но помню, как мне становилось страшно, глядя на неё, хотелось закричать и убежать... Она испугала меня тогда...
Я рассказала об этом только вечером, и только бабушке...
Потом мы переехали на другую квартиру. И однажды ночью приехали два милиционера. Из Воронежа. Они спрашивали бабушку, кем ей приходится женщина, фамилию, имя и отчество которой они назвали. Потом сообщили, что вышеозначенная скончалась в участке города Борисо-Глебска от сердечного приступа. Бабушка плакала, дед молчал...
Потом мы ехали в поезде, всё с той же бабушкиной невесткой, и она меня спросила - знаю ли я, куда мы едем. Я сказала - нет, и она мне объяснила, что где-то в чужом городе умерла моя родная мама, а мы едем туда, чтобы её похоронить. Помню, я сильно удивилась - какая моя мама? "Лена" - услышала я в ответ. Посмотрела на бабушку, потом на её невестку, и спросила "Лена - моя мама? А почему вы мне раньше не сказали?"...
В первый раз я увидела в том городе свою маму, как маму... и это был последний раз - я увидела её в гробу... рядом - яму, куда её должны были отпустить навсегда - от меня, от родителей, и от жизни, от которой она устала... Целый час гробовщики не могли закончить своё дело - они отворачивались и тайком утирали слёзы, не в силах смотреть на восьмилетнюю девочку, которая то подходила к гробу, то отходила, не по-детски убивалась, плакала и спрашивала только об одном "Почему вы мне раньше не сказали?"...