Парень с чердака. Глава 4. Осень, сны и реальность

1.

     После той ночи мы с Мишганом не виделись целую неделю. Чем он занимался, я не знаю, но уж точно не бегал в «Ромашку» за очередной порцией пива. Произошедшее на долгое время отбило у нас обоих всякое желание затевать новые пьянки. Половину второй недели октября я провёл на овощебазе. Один из грузчиков другой смены, Васька Рохлин слёг с ОРЗ, и мне пришлось работать четыре дня подряд. Но зато во второй половине месяца у меня образовался существенный «пробел» - целых шесть выходных подряд. Я радовался этому, словно долгожданному отпуску, хотя и понимал, что всё хорошее обычно заканчивается гораздо быстрее, чем бы хотелось.
      Омрачало моё настроение только то, что воспоминания о злополучной ночи продолжали вертеться в голове, вспыхивая по ночам всеми красками перед мысленным взором. Такова уж негативная сторона моего не в меру пылкого воображения. У других со временем образы стираются из головы под натиском насущных проблем или впечатлений иного рода. У меня же обычно всё обрастает новыми деталями и подробностями.

       В ту ночь Мишган пришёл мрачный, как грозовая туча, с мокрыми волосами и лицом человека, готового истребить всё население Земли. От него исходил жуткий запах: смесь пота, пива и табачного дыма. Вся куртка была перепачкана в грязи, а на носу багровела свежая царапина. Так Светка отблагодарила его за чрезмерную заботу.
       После третьей банки он решил отвести её в травмпункт и показать дежурному врачу. Но Светка наотрез отказалась, и после того, как Мишган решил применить силу, вцепилась ему в волосы и расцарапала ногтями нос. Тогда нервы моего друга окончательно сдали: Для начала он прошёлся по её ушам отборным матом, а затем выпалил в самое лицо:
       - Ты что, не понимаешь ни черта?! Вдруг у тебя сломаны рёбра! – Он сплюнул в сердцах и добавил: - Дура пьяная!
       - Со мной всё в порядке, - уже спокойно ответила Светка. – Дай ещё сигарету. Я покурю и пойду домой.
       - Куда, к этому уроду?!
       - Я и сама не лучше, - ответила она.
       Мишган сказал мне, что до сих пор не испытывал ничего подобного. Это был целый винегрет из чувств: злоба, горечь, жалость и ненависть. И всё это закипало в нём, как вода в чайнике. Он понимал, что не сможет просто уйти и бросить её здесь, пускай даже в ней уже ничего не осталось от прежней Светки. Он протянул ей сигарету и закурил сам. Никотин слегка успокоил, или же ему просто показалось, что это было так.
       - Что я могу для тебя сделать? – спросил Мишган.
       - Ничего, спасибо.
       - И всё-таки?
       - Миша, отстань, ради бога! Я же сказала, что со мной всё нормально!
       - Куда ты пойдёшь, к Духу? Он же снова выбросит тебя из окна.
       - Нет, - Светка покачала головой. – Перекантуюсь у соседки, Веры Дерябиной, а завтра видно будет.
       - Ладно, давай, хоть провожу тебя.
       Наверное, Светка поняла, что спорить с этим типом бесполезно, потому что ответила:
       - Хорошо, дай только посидеть минут десять. У тебя есть ещё пиво?..

       Я так и не понял, чем закончилась эта история, а расспрашивать Мишгана не хотелось: Он и без того был сильно разозлён и расстроен. Возможно, я бы только подлил масла в огонь. Мы помолчали немного, а потом заговорил я, но уже о другом, и не только потому, что мне хотелось сменить тему. Просто я чувствовал, что должен был это сказать. Мишган слушал меня внимательно, и сосредоточиться ему не мешало даже выпитое пиво.
       Я начал о нашем детстве, вспомнил, каким всё тогда было простым и понятным, какой доброй и красивой девчонкой была Светка Рюмина, и каким паинькой Костя Ширяев. Мишган лишь кивал, а на лицо его наползала тень грусти.
       А потом я заговорил о времени настоящем, обо всех нас здесь, в Станционном переулке. Ведь мы катились куда-то вниз. Кто-то быстрее, кто-то медленнее, но исключений не было. И куда вёл этот путь, одному Богу было известно. Не знаю, может, в ад. И кое-кто уже достиг его врат – это точно.
       - Что хуже всего, - сказал я. – Мы с тобой идём туда же, куда и все, и ускоряем процесс вот такими «весёленькими» пьянками. Я думаю, происшествие со Светкой – это Знак. Так жизнь даёт знать, что с нами случится, не поменяй мы своих ориентиров. То, что с нами происходит, Мишган – это полная жопа! Мы ведь сами поганим свою жизнь! А она и без того уже испорченная.
      Он снова кивнул и промолчал.
       - Я больше не хочу жить так, как жил раньше. Не знаю, врубаешься сейчас ты в это или нет. Но в любом случае, я сделаю всё возможное, чтобы поменять направление. Такой путь не для меня. Понимаешь?
       Он ничего не сказал мне в ответ, не стал спорить, но и не поддержал меня. Я посмотрел на него, молчаливого и апатичного, и испугался: Что если этот погасший взор заразен? Сначала Эля, потом Светка, Мишган, и в конце списка окажусь я сам. Подобная перспектива меня расстроила ещё сильнее. Однако надежда в душе не умерла. Я решил, что буду верить в благоприятный исход. Возможно, эта вера и спасёт нас всех. Не напрасно ведь один древний вероучитель как-то раз произнёс такие слова:
      «По вере вашей да будет вам!»

2.


     Спустя три дня, мне приснился новый сон с участием Эли. На этот раз в нём присутствовало нечто такое, что затрагивало в моей душе невидимые струны. Отзываясь, они звучали странной музыкой, которая имела двойное свойство: ласкать сердце и причинять ему страдания. Этот сон надолго сохранила моя память, потому что именно в нём впервые я встретил того, кто смог изменить мою жизнь. Теперь я знаю, что и он являлся своеобразным Знаком судьбы. Иначе я никогда бы не встретил парня, живущего на чердаке и умеющего делать потрясающие вещи.
       В том сне мы с Элей спокойно прогуливались по крыше моего дома. В реальности это сделать было просто невозможно, не имея в наличии альпинистского снаряжения. В Станционном все дома имели двускатные крыши. Весной работники ЖКХ забирались туда сбивать сосульки, обвязываясь тросами. Один молотил по подтаявшему льду ломом, а другой держал конец троса, обмотав его вокруг предплечья. Но во сне мы с Элей как-то прекрасно обходились без всего этого, гуляли, словно по тротуару и с высоты смотрели на наш двор. В нём, в лучах заходящего солнца играли дети: Мальчик в смешной джинсовой кепке гонял на самокате, лихо объезжая лужи по самой кромке воды. Девочки с голубыми и розовыми бантами в волосах прыгали на резинке. Одна из них, светловолосая и, пожалуй, самая хорошенькая, напевала какую-то детскую песенку из мультфильма.
       «Как будто мы переместились во времени!» - мелькнула у меня мысль. Станционный выглядел точно так, как во времена моего детства. Мне было хорошо и приятно здесь находиться, тем более, что рядом со мной шагала девушка моей мечты. Высокая и стройная, в обтягивающих белых джинсах она была просто великолепна! Вечернее солнце целовало своими лучами её прекрасное лицо, а ветерок резвился в шикарных волосах.
       Я испытывал почти непреодолимое желание заключить её в объятья, но как мог, сдерживал себя. Эля снова посмотрела на детей, и мягкая улыбка коснулась её губ.
       - Посмотри! – Она указала пальцем на мальчика с самокатом. – Это же Миша Собеев из третьего дома!
      Я сразу же понял, что она права: Когда-то у Мишгана был самокат и эта дурацкая джинсовая кепка. Но столько лет прошло с тех пор, что подобные детали уже практически стёрлись из моей памяти.
       - А там?
       Только теперь я заметил ещё одного мальчика. Он сидел в песочнице и сосредоточенно капал ямку пластмассовым совочком.
       - Вид у него до жути серьёзный, - сказал я. – Знаешь, по-моему, это Костя Ширяев.
       Затем внизу хлопнули подъездные двери, и на улицу выскочил третий парнишка в фиолетовой футболке с Микки Маусом на спине. Огненно-рыжие волосы сразу же бросались в глаза. Лицо у него было всё в веснушках.
       - Мишка! – закричал этот мальчик. – Мама купила мне индейцев! Пойдём ко мне!
       - Денис! – Эля звонко засмеялась. – Да ведь это же ты!
       - Чёрт, точно! Я даже помню этих индейцев и эту футболку! Тогда я очень гордился тем, что у меня есть футболка с Микки Маусом.
       Пока мы смеялись, я всё-таки рискнул и положил руку на её талию, но Эля, казалось, этого даже не заметила. Она указала пальцем вниз, на прыгающих девочек:
       - Там, на резинке, это же Света Рюмина?
       - Нет, - решительно ответил я. – Светка тогда ещё не жила в Станционном. В детстве она вообще никогда не забредала в наш двор. Подружек у неё здесь не было, да и родители бы не отпустили гулять так далеко от дома.
      - Денис, но это же точно Светка!
      Приглядевшись внимательнее, я понял, что Эля права: завитушки светлых волос, симпатичное круглое личико. Это была Светка Рюмина. Наверное, тогда нам было лет по семь.
      - Не состыковка какая-то, - сказал я.
      В этот момент я увидел ещё двух человек, девчонку и парня, чуть постарше тех детей, что играли во дворе. Они шли по асфальтированной дорожке, и парень что-то оживлённо рассказывал своей спутнице.
       - Это я, - сказала Эля.
       Я улыбнулся, глядя на ту, другую Элю. В то время я ещё не был в неё влюблён, да и вообще, не думал о девочках. Сердце занимали только индейцы и викинги, что ежедневно устраивали свои игрушечные баталии на ковре в моей комнате. Но даже тогда Эля выглядела великолепно: тёмная коса за спиной, тонкая лебединая шейка. Глядя на эту девочку, не трудно было понять, что когда она вырастет, станет настоящей красавицей. Но потом я посмотрел на мальчишку, стараясь понять, кто же это. Ответ не приходил достаточно долго, пока я почувствовал, как под моей рукой напряглось и задрожало тело Эли.
       - Игорь, - прошептал я.
      Паренёк неожиданно отвлёкся от своей спутницы и, подняв лицо, приветственно помахал рукой. Губы растянулись в улыбке, но вместо глаз была только пустота.  Эля закусила губу и нерешительно помахала ему в ответ.
      - Я думала, они нас не замечают, - сказала она. – Денис, мне страшно.
      - Как дела? – крикнул Игорь.
      Сначала он показался мне приветливым, но эту иллюзию быстро рассеял его взгляд, жуткий и нечеловеческий, словно два бездонных колодца. Он смотрел прямо на меня и на мою руку, по-прежнему лежащую на Элиной талии.
       - Убери от неё свои поганые грабли! – сквозь зубы процедил он. Голос более не принадлежал ребёнку: низкий, хриплый и сырой, словно в глотке скопилась обильная слюна.
       Эля вздрогнула как от удара током.
       - Господи, - прошептала она. – Этого не может быть. Он же не был тогда таким. Денис, что происходит?
       Если бы я сам знал ответ на этот вопрос! Хуже того, я понял, что боюсь не меньше Эли. Но показать свою трусость перед ней я просто не мог.
       - Пошёл на хер! – Бросил я вниз.
       Игорь слегка оторопел. Он не ожидал от меня такого.
       - Хочешь трахнуть мою девку, ссыкун рыжий? Давай, рискни здоровьем!
       - А что ты мне сделаешь, - ответил я, - заметеришь до смерти?
       - Ты ещё узнаешь, на что я способен! – Он перевёл полный ненависти взгляд на Элю: - А ты, шлюха, никуда от меня не денешься! Ты всегда была моей! Моей и останешься!
      Неожиданно злость вскипела и во мне, напрочь вытеснив страх и все другие чувства. Собрав во рту побольше слюны, я сплюнул вниз, целясь в лицо Игоря.
       - Это всё, на что ты способен?! – проорал он.
       - Пошёл на хер, я тебе сказал! 
       Эля уже рыдала и билась в моих объятиях как рыба, попавшая в сеть. Уже не церемонясь, я прижимал её к груди и гладил по волосам, искренне надеясь, что так ей будет спокойней.
       - Всё будет хорошо, - говорил я. – Я с тобой, и тебя не брошу... А это – просто призрак. Он не причинит тебе вреда.
       Однако я сам не верил в то, что говорил.
       - Убери свои грабли!!! – заорал Игорь.
       Ненависть и злость этого существа били меня прямо по мозгам. В голосе Игоря уже не было ничего человеческого. Более всего он напоминал крик гигантской старой вороны. В какой-то миг мне показалось, что наш старый дом дрогнул под ногами, и из всех вентиляционных окон громко зашелестели голоса давным-давно умерших людей. Их слов разобрать было невозможно, но честно говоря, я и теперь не хочу знать, что тогда они пытались донести до нас.

      И внезапно я остался совсем один. Над опустевшим двором повисла зловещая тишина. Ветер гонял среди голых кустов голубой бантик Светки. В луже на дороге валялся брошенный самокат, от руля и до колёс покрытый ржавчиной. Не было Игоря, но и Эля тоже исчезла. Я устало опустился на корточки, уронил в ладони лицо и громко разревелся. Ничто не мешало мне в этом сне сдерживать свои чувства. И я ревел, не пытаясь даже зажмуриться, чтобы по детской привычке остановить поток слёз. Почему-то вдруг стало так одиноко и тоскливо на душе. Весь мир вокруг казался мне созданным для скорби. И в этом огромном мире я был безмерно слаб и безмерно мал. И потому ничего более не оставалось, кроме как сидеть на крыше и реветь, словно ребёнок. Мне казалось, что теперь я буду плакать всегда, но чья-то рука осторожно легла на моё плечо. Я вздрогнул и обернулся.
      Передо мной стоял невысокий коренастый парень, одетый в простой чёрный плащ. Иссиня-чёрные волосы в длину едва не достигали плеч. Глаза он скрывал под круглыми линзами солнцезащитных очков, таких тёмных, что за ними не было видно ничего.
      - Кто ты? – спросил я, хотя уже знал ответ. Это тот самый психопат, разгуливающий по ночам среди наших домов, убивающий бомжей и пугающий всех остальных обывателей. Однако сейчас у меня не было к нему страха.
      Тонкие губы едва затронула виноватая улыбка. Он словно извинялся за то, что вторгся в мой сон и нарушил эту тотальную грусть.
      - Меня зовут Левис.
      - Что за странное имя? – слегка удивился я.
      Он пожал плечами:
      - Я помню только своё имя и то, зачем сюда пришёл. Всё остальное осталось там, за рубежом этого мира. Невозможно забрать с собой воспоминания. Это то, что человек может иметь, только будучи живым.
      - Ты что, хочешь сказать, что ты умер?
      - Я не помню, Денис, - ответил он. – Но если я здесь, значит, я снова жив, и мне снова придётся всё оставить, чтобы переступить рубеж.
      - Откуда ты знаешь моё имя?
      Он снова пожал плечами:
      - Знаю, и всё. – Он задумчиво посмотрел на меня сквозь непроницаемые очки и сделал шаг вперёд.
      - Ты сможешь помочь? Времени у меня осталось не много, и одному мне будет нелегко.
      - Помочь тебе? Почему я?
      - Ты один здесь такой, - сказал Левис. – И мы с тобой связаны: Ты – часть моего пути, а я – твоего. Однажды это закончится, и ты будешь сильно сожалеть.
      - Сожалеть? О чём?
      - О том, что всё именно так, а не иначе. Люди совершают ошибки и платят за них результатом. Но сожаление приходит тогда, когда ты что-то не можешь исправить. Не всё здесь зависит от вас.
      - Я с трудом понимаю тебя, Левис.
      - Ещё поймёшь, - он зачем-то улыбнулся.
      Порыв ветра растрепал его чёрные волосы. Я увидел, как голубое небо стремительно заполняют тяжёлые грозовые тучи. И тут же на сердце снова легла печаль, да такая беспросветная, что уже захотелось не реветь, а сброситься головой вниз с крыши.
      - Я смогу помочь вам, если ты поможешь мне. – Сказал Левис.
      - Это сделка?
      - Нет, - он покачал головой. – Это данность, Денис, и от неё не отвертеться.
      - А дело того стоит?
      Левис быстро взглянул на сгущающиеся тучи. В воздухе уже пахло озоном. Вот-вот должна была разразиться гроза. Он подошёл ко мне ещё ближе:
      - Для тебя и для меня, это самое важное дело. Если откажешься – потом некого будет винить, кроме себя самого.
      - Значит, у меня есть выбор?
      - Выбор и надежда у человека есть всегда, пока он жив. – Ответил Левис.

      На этом мой сон и закончился. Как будто кто-то взял и нажал кнопку «стоп» на видеомагнитофоне во время просмотра фильма. Я поднял голову, почувствовав, что подушка вся мокрая от слёз. За окном уже занималось тусклое октябрьское утро, и тихо шелестел дождь.


3.


      В последующие дни этот сон не давал мне покоя. Казалось, он нёс в себе столько информации, что одной моей головы было недостаточно, чтобы вместить её всю. Хотелось поделиться с кем-нибудь, рассказать об этом сне и выслушать чужую точку зрения. Но я не решался: Мать бы подумала, что я схожу с ума, а Мишган переживал свой душевный кризис, и в этот период мне совсем не хотелось вешать на него дополнительный груз. 
    Оставался только дядя Женя. Он и раньше давал мне дельные советы по любому поводу, и как хороший психолог мог выслушать и оказать моральную поддержку, если уж помочь действительно было нечем. Но я не стал обращаться и к нему: Осенняя хандра давала о себе знать, и старый фронтовик в такую пору превращался в глубокого старика. «Опять ноют боевые шрамы», - говорил он.
      В общем, как всегда, я оставался один на один со своими мыслями. А голову просто разрывало, и казалось, не найди я им выхода – свихнусь окончательно. Однако я знал, что способ облегчить своё состояние есть, и, пожалуй, я знал этот способ.

      Это произошло на исходе октября, когда вечер погрузил Станционный в полумрак и окна домов засветились разноцветными огнями. Сигарета Эли только-только погасла под подъездным козырьком. Я отошёл от окна, как всегда, задумчивый и грустный. В сотый раз я осознавал свою никчёмность и упрекал себя за трусость и нерешительность. Моя личная жизнь напоминала бред, а чувства на этом фоне становились горькими, как раствор фурацилина.
      Подчинившись наитию, я включил лампу и уселся за стол. Помутневший лак на его поверхности отражал моё лицо, искажая черты до неузнаваемости. Это был мой старый письменный стол, за которым я просидел не один год, «парясь» над домашними заданиями, или пытаясь отыскать нужную рифму в очередном стихе о любви.
       В верхнем ящике лежала моя тетрадь для стихов в потёртой обложке. На ней был изображён кролик с морковкой в лапках. Довольно смешно и нелепо, если соотнести форму и содержание. Ведь именно на этих страницах я изливал душу: рассказывал о своей любви, исповедовался в грехах, и бог знает, что ещё. А белый кролик хранил мои тайны. К счастью, мама не имела привычки рыться в моих вещах, как это делают некоторые родители. Поэтому прятать тетрадь не приходилось. А для меня было важно, чтобы она всегда была под рукой. Никогда ведь не знаешь, в какой час тебя посетит капризная муза.
      Последнее стихотворение я датировал 28-ым сентября. Оно называлось «Сердечное пламя» и было посвящено понятно кому. С тех пор прошло почти три недели, и за это время я не написал ни строчки. Наверное, все эти стрессы затормозили творческий процесс. А может, и я стал жертвой осенней депрессии. Такое бывало и раньше: Грусть и тоска затмевают все остальные эмоции. Ты хочешь что-то сказать, но сил нет взять в руки перо.
      Но теперь силы были, и я ждал, глядя на чистый лист, когда вдохновение изольётся из меня прямо на бумагу. Слова, пламенеющие от чувств, сплетутся в строфы, а строфы – в целое стихотворение. Я думал об Эле, о своей безответной любви... Но неосознанно возвращался ко сну, увиденному накануне. Безумно кайфово было обнимать её за талию, но даже такое блаженство не стоило тех кошмаров, что пережил я позже. И кто этот парень с болезненно-бледным лицом? Какое отношение он имел ко всем нашим делам в Станционном переулке?
       - Ты сможешь помочь? Времени у меня осталось не много, и одному мне будет нелегко.
       Я почувствовал, что моя правая рука напряглась, и кончик стержня с силой впился в тетрадный лист. В голове зашумело, а перед мысленным взором понеслись серии образов, быстро сменяющих друг друга. Слова хлынули из меня неудержимым потоком, словно кто-то в подсознании открыл информационный гидрант. Я не останавливался, не думал о рифме, а просто писал, мало-помалу чувствуя, что поток иссякает, превращаясь, из бешено бурлящего фонтана сначала в струю, а затем в тихий ручеёк, медленно стекающий по камням моего сознания.


Ворота в зазеркалье открываются,
Когда закончен сон о жизни навсегда.
И тени над тобой тогда сгущаются,
Но в тот момент ты тих, как никогда.

Идёшь вперёд один навстречу свету.
Глаза горят, а в сердце – пустота.
Любовь и страх, как вещь, оставил где-то.
Душа твоя теперь обнажена.

И в этом одиночестве тотальном
Ты слышишь только голос тишины.
И в очень странном мире зазеркальном
От сил моих получишь ты ключи.

Иди вперёд, во мне не сомневайся.
Ключи твои от зла и от добра,
Но силу Левиса использовать старайся
Лишь так, как повелит твоя душа.



      Я перечитал написанное и машинально подчеркнул слово «сил» дважды. Мне показалось, что в этом тексте оно имело какую-то особую важность. Стихотворение явно не походило на всё то, что я писал раньше. Здесь не было простых человеческих эмоций, но зато присутствовало что-то иное, что пока я понять не мог. Стихотворение написало себя само – я был уверен в этом на все сто. Оно просто использовало для этой цели мою руку, мои глаза и разум.
     Что-то вновь зашевелилось в глубинах подсознания. Какое-то непонятное волнение пробудилось на задворках моего «я», заставляя сердце биться чаще и сильнее. В памяти всплыло бледное лицо и очки с круглыми линзами, напоминающие две пустые глазницы. Я встряхнул головой, прогоняя это наваждение и вместе с тем возвращаясь в реальность. На кухне моя больная мать гремела кастрюлями, готовя поздний ужин. От раскалившейся настольной лампы исходил почти нестерпимый жар.
       «Как же всё странно и запутанно у меня в жизни, - подумал я. – Или просто крыша медленно, но верно начинает съезжать куда-то в сторону? Не от того ли и все эти сны?»
        И затем пришли другие мысли:
        « Этот мир сводит нас всех с ума, ведь не у одного меня «фляга подсвистывает». Он просто не замечает людей, не разделяет массу на индивидов, а использует всех для своей цели. Мы – не более, чем винтики и гайки в его непостижимо-сложном механизме. Если кто-то кажется лишним, он просто избавляется от этого человека, убивает его, но скорее всего, делает это неосознанно. Так человек может машинально прихлопнуть комара, усевшегося на его лоб. Он не будет думать о последствиях, или о том, что совершил убийство. И если всё так, то что же нас ждёт в будущем?»
      - Смерть в придорожной канаве, - шёпотом сказал я и усмехнулся, но секундой позже вспомнил Светку Рюмину и сразу прикусил язык: Недавно она была к этому очень близка.
       Мне не хотелось даже думать о том, что когда-нибудь и мы с Мишганом окажемся так низко. Страшно, даже если это произойдёт лет через двадцать. В сорок лет тоже можно быть хорошим человеком, и в любом возрасте есть что терять.
       Это данность, Денис, и от неё не отвертеться.
       Кто знает, может, эта негативная сила дала мне всего несколько дней, а потом я оставлю всякие попытки противостоять ей? И снова овощебаза, больная мать и рожи опоек в Станционном превратят мою жизнь в гнилое болото. Я мысленно закрою глаза и прекращу смотреть в небо: Не будет высоких чувств – не будет и движения вверх. А для души, не стремящейся к Богу, есть только один путь – в ад.
       Выбор и надежда у человека есть всегда, пока он жив.
       «Правда, или нет?» - подумал я. Что говорит в подобных случаях логика?.. Вот именно! СТОПРОЦЕНТНЫЙ БРЕД! Бродит по Станционному какой-то нарик, мочит бомжей и грубит товарищам по игле Кости Ширяева. Я представил, как подойду к нему и вежливо поинтересуюсь: «Слушай, дружище, ты тут приснился мне на днях, сказал, что можешь нам всем помочь. Так ли это?» «Да нет проблем! - ответит он. – Сейчас, только закатаю себе в вену дозу и помогу всем!»
      «Полный бред!» - решил я, а сам уже знал, что завтра после работы буду прохаживаться по Станционному и с надеждой всматриваться в лица всех, кто попадётся мне навстречу. Лично мне этот странный тип на глаза ещё не попадался, и было бы интересно сравнить образ из моего сна с оригиналом.
       Такое решение я и принял.


4.


       Я долго бродил по нашим мрачным дворикам, специально для этой цели одевшись потеплее: чёрные демисезонные ботинки, вязаная шапка и пуховик с «глухим» капюшоном. В такой поздний час, пожалуй, я и сам мог показаться странным и пугающим типом, у которого чёрти что было на уме. Но вряд ли кого-то из обитателей Станционного могло это удивить. Наш район словно притягивал к себе всяких психопатов: помню женщину, искавшую своего кота в подвалах домов. Дядя Женя поговорил с ней и выяснил, что этот кот пропал ещё сорок лет назад. А в прошлом году во двор забежала старуха, одетая в какие-то грязные лохмотья. Она кричала что-то нечленораздельное и отчаянно размахивала руками, словно хотела обратить на себя внимание. Тётя Соня Долматова, наша соседка с первого этажа вызвала «скорую», и безумную бабулю увезли в Высокогорскую психушку.
     Я сухо кашлянул в кулак и побрёл дальше, осторожно ступая в усыпанные листвой лужи. Деревья стояли почти голые, и холодный северный ветер обрывал с их ветвей последние листочки. С неба на Станционный медленно накрапывал дождь, какой-то вялый и полусонный, словно готовый в скором времени уйти на покой, передав вахту холодному белому снегу.
      «Пустая затея», - устало подумал я. Даже если этот парень и жил в Станционном до сих пор, не факт ещё, что именно в этот вечер, да ещё и в такую дерьмовую погоду он мог выйти на улицу. Это я, как одинокий псих, бредя собственными снами, шатался по тёмным дворам и трясся от промозглого холода. Хорошо ещё, что завтра был выходной, а то бы я сильно сглупил, не выспавшись из-за этого перед тяжёлой рабочей сменой.
       Как-то незаметно я забрёл во двор четвёртого дома. Здесь всё было так же как и в ту ночь. Но осмотревшись вокруг, я понял, что произошедшее начинает меня отпускать: Нет уже того терзающего нервы переживания, да и все остальные эмоции притупились и отодвинулись на второй план.
     В том самом окне, откуда Светка Рюмина выпала чуть больше недели назад, горел свет. Я подошёл ближе и постарался разглядеть, что там внутри. Вряд ли меня можно было заметить: Лампочка в квартире Духа горела яркая, а на улице было довольно темно, как обычно бывает в такое время года. Да и я в своём чёрном наряде сливался с кустами и тёмной землёй под ногами. Да и было ли им какое дело до того, что происходило снаружи?
     Интересно, там ли сейчас Светка? Возможно, после того случая она послала Духа куда подальше, и в настоящее время обитала в каком-нибудь другом районе. А может, она и вовсе не жила с ним? Мало ли что могут наплести бабки-сплетницы в Станционном? Ведь в тот вечер мы с Мишганом были довольно пьяны, и запросто могли всё перепутать. Возможно, Светка оказалась здесь вообще случайно, например, кто-то из подружек затащил на пьянку в квартиру Духа.
      Мне хотелось в это верить, но если честно, я знал правду, просто понимал, что все скверные слухи, блуждающие по Станционному оказались реальностью. И мне становилось противно и страшно от того, что мы с Мишганом каким-то «чудом» стали частью этого бреда. Очевидно, негативная сила делала своё дело на пять с плюсом.
      - Привет, - услышал я за спиной и вздрогнул от неожиданности.
      Это был Мишган.
       - Ей просто не куда деваться, - сказал он, словно прочитав мои мысли и узнав мои намеренья. – Светка в дерьме по самые уши.
      Я посмотрел в его глаза и понял, что теперь Мишган знает о Светке гораздо больше, чем я. Все эти дни он искал причину такого внезапного грехопадения нашей бывшей одноклассницы, встречался с ней, разговаривал.
      - Мало того, что она частенько «забухивает» с Духом и Дерябиной, так ещё и колется.
      - Что?! – Я, конечно, подозревал, что всё так плохо, но не думал, что настолько. – Светка Рюмина – наркоша?!
       - Да, - холодно ответил Мишган. – Уже почти год «вмазывается» «герочем». Прикинь, Деня! Я просто охренел, когда узнал подробности её жизни. Слов нет.
      - Что делать-то будем? – спросил я.
      Мишган пожал плечами:
      - Вряд ли мы что-то можем сделать.
      В тот момент мне очень захотелось рассказать Мишгану свой сон про Элю, Игоря и парня по имени Левис. Однако я попридержал язык: В данной ситуации это было бы не совсем уместно.
      - Как у тебя-то дела, Мишган?
      - Всё нормалёк! – Я увидел, как в темноте блеснула его улыбка, но глаза при этом оставались печальными. Он сказал так только для того, чтобы подбодрить меня.
      Мы встретились взглядом и несколько секунд стояли без движения, словно заглядывая друг другу в души. Я видел все его мысли и чувства как на ладони, и ничего не мог скрыть от него.
      - Ты знаешь, Деня, - наконец сказал он. – Твои слова тогда ночью подбросили мне реальную пищу для мозгов. Вроде бы простая прописная истина, известная ещё с детства, о том, что пить и курить – это очень плохо. Но никто никогда мне не объяснял почему. Хотя я и сам помню, что пьяный отец меня всегда раздражал. Он превращался в какого-то полудурка: подтрунивал над мамкой, за языком не следил, нёс всегда всякую хрень, мог при мне и сеструхе начать рассказывать своим дружкам о том, как кто-то трахал их молоденькую крановщицу. У меня и к сигаретам было всегда отвращение. Я ненавидел запах табака больше всего на свете. Деня, для меня он всегда ассоциировался с гопниками. Это они целыми днями трутся в подъездах, курят и сосут это грёбаное пиво! Почему же я пошёл по этому пути?!
      - Словно наваждение… - Вставил я.
      - Да, - продолжал Мишган. – Посмотрел я на Светку, и словно протрезвел. Так вот можно незаметно превратиться в опущенного человечишку. Сначала пиво и сигареты, потом «травка», а потом и героин.
      - Мишган, героин ведь немало стоит. Где она деньги-то берёт?
      Он невесело усмехнулся:
      - А ты как сам думаешь?
      - Чёрт её знает. Я в курсе, что Дух ворует и «отрабатывается» на старой Вые. Сам он не колется, это точно, но может снабжать её деньжатами.
     - Не правильно, - сказал Мишган. – Света сама зарабатывает.
     - Каким образом? – до меня уже начало доходить, к чему клонит Мишган.
     - Ну, это зависит от клиента: перед кем-то нужно раздвинуть ноги, кто-то предпочитает отсос.
     - Твою мать! – Я сплюнул. – Никогда бы не подумал, что Светка Рюмина будет работать шлюхой.
    - Удивлён, да? Представляешь теперь моё состояние? Ты ведь в курсе, что в школе я к ней неровно дышал?
     - Я тебя понимаю, Мишган.
     - Хуже того, - сказал он. – Теперь я тебя понимаю. Нет ничего страшнее, чем быть свидетелем чей-то деградации. А уж если на твоих глазах опускается и разлагается человек, которого ты любишь, и при этом ничего не можешь сделать… то это совсем хреново, Деня. Что сейчас я могу сделать?.. Да ничего! Светка колется и подрабатывает шлюхой, при этом живёт с уголовником, который старше её на десять лет.
     - А ты хочешь ей помочь? – неожиданно для самого себя спросил я. – Только честно, Мишган.
    Он посмотрел на меня, прищурив глаза:
    - А что, есть способ?
    - Я ещё не знаю, но возможно. Хотя, Мишган, бред это всё. Скорее всего, у меня просто «поехала крыша».
      Он посмотрел на меня ещё внимательнее:
      - Подожди-ка, здесь явно что-то не то! Ты что-то задумал, Малинин! Не забывай, что я обладаю способностью видеть тебя насквозь. Скорее всего, твою рыжую голову посетила очередная бредовая идея, которую мы будем вместе осуществлять. Верно?
      Мишган был прав. Прав, как всегда.

      Как-то раз, когда нам было ещё лет по десять, я предложил поймать инопланетянина и продать его уфологам за миллион долларов. Такая идея пришла мне неспроста: Пару раз над старовыйским пустырём люди видели неопознанные летающие объекты. Однажды, даже областная газета «Новости Урала» написала об этом статью. Была там и фотография: сигарообразный объект завис над тёмной громадой выйского шихана, а его луч сканировал район зоны обрушения возле старой заброшенной шахты. Какая-то женщина клялась, что лично видела двухметровых гуманоидов, блуждающих ночью по Старой Вые. Правда, дядя Саша Собеев, читая эту статью, покатывался со смеху:
       - Ольга Корюкова! Свидетель и очевидец! – Он вытер пальцами выступившие слёзы. – У неё же справка есть из наркологии, идиоты!.. Ой, я не могу! Ха-ха!.. «Двухметровые гуманоиды»… Конечно! И ног у каждого по три штуки. А средняя нога особенно выделялась! Наверное, они ставили над ней сексуальные эксперименты. Интересно, что они написали в своих медицинских отчётах. Наверняка что-то вроде: «Недочеловек. Особь среднего пола. Головной мозг функционирует только на одну сотую процента и состоит преимущественно из странной жидкости, имеющей запах спирта».
       Однако я принял решение поймать одного из этих «двухметровых», посадить его на цепь в подвале, а потом продать уфологам. Миллион долларов мы с Мишганом сразу же решили разделить пополам. На свою долю я собирался купить киностудию и снимать в ней фильмы исключительно об инопланетянах. А Мишган хотел жениться на Светке Рюминой и уехать с ней жить на Гавайские острова.
       Гуманоида мы так и не поймали. Мишган тогда предположил, что они используют костюмы-невидимки. Нужен специальный аппарат вроде бинокля, через который можно увидеть их истинную сущность. Тогда я пообещал, что когда буду взрослым, то обязательно изобрету такую штуку.
      - Ты ещё изобрети силовое поле, чтобы их поймать. – С серьёзным видом сказал Мишган. – Я в «трансформерах» такое видел. Правда, там были роботы. Но я думаю, оно на всех подействует.
      - Изобрету, - пообещал я.

      - Сегодня пятница тринадцатое! – зловеще произнёс Мишган и оскалился.
      - И два дебила встретились на опустевшей улице, - добавил я.
    Мы рассмеялись, и достаточно громко, так, что разбуженное эхо отразилось от стен домов изуродованной пародией.
      - Ха-ха-ха-ха-ха… - смеялись дома, и мне казалось, что звук исходит из тёмных вентиляционных окон под крышами. От глаз Мишгана не ускользнуло то, как я внезапно изменился в лице.
      - Мрачный у нас райончик, - заметил он. – Что-то притягивает сюда таких людей как Светка. Энергетика у нас тут такая дерьмовая чтоли? Ты слышал о том, что подобное притягивает подобное?
       Я кивнул, хотя и не знал точно, откуда я мог получить такую информацию. В наше время много говорят о таких вещах: энерговампиризм, ауры, астральные тела… Правда, ощущение складывается такое, что никто не имеет даже малейшего представления о том, о чём говорит. Одни всё списывают на проделки инопланетян, другие вообще «плетут» что-то про всемирный заговор и секретное сверхоружие, придуманное евреями. Короче, кто во что горазд.
       Мишган снова посмотрел мне прямо в глаза:
       - Ну, так я жду. Я – весь внимание.
       Я огляделся по сторонам. Не хотелось затевать этот разговор в таком месте. Мне всё время казалось, что за нами кто-то следит, и этот неприятный взгляд скользил по спине как тонкая холодная змейка. Я понял, что отвертеться не удастся. Мишган не тот человек, чтобы оставлять кого-то в покое, если уж ему вздумалось покопаться в чужих мозгах. И раз уж я начал говорить, то стоило закончить. Но не здесь, под неуютным осенним небом и пугающим взглядом старых домов.
     - Мишган, у меня такое чувство, что за нами наблюдают.
     - У тебя паранойя, Малинин. Хотя знаешь, в последнее время я ничему не удивляюсь.
    Он вздохнул и потянулся к карману за сигаретами, но вовремя спохватился и заставил себя не делать этого. Я-то знал, что Мишган уже успел подсесть на эту дрянь, да только виду не подавал. Не хотелось осуждать его за это. Я и не осуждал. Но Мишган всё равно стеснялся курить в моём присутствии. И только в пьяном состоянии, когда рамки всех выдуманных моралей уходили куда-то вдаль, он смело курил, да ещё и меня пытался пристрастить к сигаретам.
     - Ладно уж, кури, - сказал я и улыбнулся.
     Мишган снова вздохнул, на этот раз с облегчением:
     - Вот такие дела, Деня! – Он извлёк из кармана пачку «Винстона» и зажигалку.
     - Ты говоришь как дядя Женя.
     - Дядя Женя – последний из могикан. В Станционном только у него с головой всё в порядке. Есть на кого равняться. Но думаю, если он увидит меня с сигаретой в зубах, прочитает длинную лекцию о том, что от никотина даже лошади дохнут.
    - Это точно! – Я усмехнулся.
    Я ждал, пока Мишган насладится своей сигаретой, смотрел на него и понять не мог, в чём же здесь кайф. Дым казался мне едким и вонючим. Как можно получать удовольствие от того, что набираешь себе этой гадости полный рот и лёгкие, а затем медленно так и неторопливо выпускаешь через ноздри? Фу!..
     - Бросать надо, - сказал он.
     - Попробуй только. Начать всегда проще, чем закончить.
     - Ты тему-то не меняй, Малинин! Если уж заговорил об этом – так продолжай. Вечно ты кота за хвост тянешь. А на меня не смотри. Я – идиот, и признаю это полностью, потому что курят только идиоты. 
     - Зря ты так. Сигареты только здоровье портят. А мозги либо есть, либо нету. Если ты идиот с рождения, то тебе уже ничто не поможет.
      - Спасибо, Деня! Весёлый ты парень!
      - А что до разговора, - продолжил я. – Не здесь, Мишган. Не нравится мне это место. Дурные воспоминания, знаешь ли, сосредоточиться мешают. Сейчас докуришь, и пойдём ко мне. Там, в спокойной домашней обстановке всё и обсудим. Чайку попьём. Мать как раз блинчики жарит. Я уже и проголодался немного. Ты как на это смотришь?
      Мишган пожал плечами:
      - Да, в общем, неплохо. Я бы тоже сейчас от чая не отказался. Погода на улице собачья. А здесь и в самом деле хреново стоять. – Он нерешительно улыбнулся: - Мне ведь тоже этот дворик напоминает кое о чём неприятном. Забыть бы всю эту хрень, Деня, да не получается.
      Меня даже передёрнуло.
      - Пойдём, - сказал я и повернулся в сторону своего дома. Слава богу, что наш квартал пока ещё не вызывал у меня столько негативных эмоций. Хотелось поскорее убраться отсюда, выбросить из головы остатки воспоминаний о Светке. Я знал, что у меня получится это легко, стоит только увидеть снова подъезд, в котором живёт Эля. Но вот Мишган. За что он мог зацепиться?
     Сделав несколько шагов, я обернулся: Мой друг стоял как заколдованный и смотрел на окна квартиры Духа. Жёлтый свет выхватывал из темноты его скуластое и напряжённое лицо. В тот момент Мишган очень походил на своего отца, дядю Сашу Собеева. А ещё я понял то, что должен был понять давно, ведь это столь очевидно: Мишган явно боролся с самим собой. Рациональная часть его разума советовала забыть всё, что произошло и спокойно жить дальше, а сердце пело совсем другую песню, неродственную логике и объективности.
     - Мишган, - тихо окликнул его я.
     Он резко обернулся, сделав над собой очевидное усилие.
     - Иду.
     Не знаю, что он тогда подумал о моих поздних прогулках, но лично мне его цели стали вполне очевидны. Он наблюдал за Светкой со стороны, иногда встречался с ней и о чём-то разговаривал. Скорее всего, то давнее чувство, заставляющее сердце биться сильнее ещё не усохло окончательно. Может, Светка и стала другим человеком, но Мишган в душе остался прежним, тем самым парнишкой в джинсовой кепке, который всегда обожал всякого рода авантюры, любил экспериментировать над самим собой, а если уж влюблялся, то сильно и надолго. Вполне возможно, он и сам вынашивал какой-нибудь бредовый план спасения Светки. Однако он казался настолько нереальным, что моя идея, даже не высказанная, внушала Мишгану живой интерес.
      Я даже усмехнулся: Моя идея, не сильно ли сказано? Сон, напугавший меня ночью, вполне мог оказаться просто сном, и не более. Как Мишган отнесётся к этому, когда услышит мой рассказ? Не разочарую ли я его? «А, так это сон. Всего лишь сон. А я-то думал, Малинин, что ты предложишь что-то стоящее!..» Мне вновь стало страшно. Не тороплю ли я события? Хотя, чёрт его знает, вдруг тот парень из моего сна прав и медлить как раз нельзя?
     Времени у меня осталось мало…


5.

      - Странные тебе снятся сны, Деня, - заключил Мишган и сделал осторожный глоток горячего чая.
     Мы сидели напротив друг друга за небольшим кухонным столом, и расстояние между нами разделяли только две кружки с чаем, розетка с клубничным вареньем и целая тарелка блинов. В соседней комнате моя мать досматривала очередную серию какой-то бразильской «мыльной оперы», а за окном завывал октябрьский ветер и капли дождя барабанили по жестяному карнизу.
Я ждал, когда Мишган поставит мне диагноз «псих, с явными признаками прогрессирующего дебилизма», допьёт чай, превратит весь наш разговор в хохму и уйдёт домой.
      - Что ты думаешь по этому поводу? – спросил я.
      - Я верю в вещие сны, - сказал Мишган и замолчал, задумчиво рассматривая узоры на кружке с чаем. Потом он поднял глаза на меня. – Ты что, правда, ни разу не видел этого парня у нас в Станционном?
      Я покачал головой.
     - Слышал только от Ширяя бред какой-то про психопата, который мочит в нашем районе бомжей. А потом и дядя Женя кинул странную такую фразу возле подъезда. Дескать, он видел парня с чердака. Не про этого ли типа он говорил?
      - Про него, - Мишган посмотрел на меня как-то странно, а затем улыбнулся: - Нет, Малинин, я над тобой балдею! Ты ведь вроде тоже в Станционном живёшь. Как так получается, что все события проходят мимо твоей головы?
      - Ты о чём?
      - Да о том, что твой сосед, - он указал пальцем вверх, - дядя Женя и этот твой Левис уже с неделю, как чаи распивают вместе. Прямо так, как сейчас мы с тобой.
      У меня чуть было челюсть не отвисла от такой новости.
      - Его, кстати, и в самом деле так зовут, Левис. – Мишган задумчиво хмыкнул. – Вот уж совпадение. Или всё-таки вещий сон?.. Похоже на то, что этот парень не русский. Имя не понятное такое, толи французское, толи прибалтийское. Да и говорит он с каким-то странным акцентом. Слова как-то растягивает, как будто нараспев. Ты не заметил такого в своём сне?
      Я покачал головой. Акцента я не заметил. Но всё остальное сходилось, по крайней мере, со слов Мишгана.
       - Хочешь с ним встретиться? – спросил он.
       Я молча кивнул.
       - Это, в принципе, можно устроить. Утром узнаешь у дяди Жени, когда этот Левис навестит его в следующий раз, ну, и напросишься в гости. А я, разумеется, пойду с тобой.
      - Не бросай меня! – донеслось из комнаты. – Я же имею от тебя ребёнка!
      - Терпеть не могу эти сериалы, - вставил Мишган. Я был с ним полностью солидарен.
      Мы помолчали немного. Мишган свернул очередной блин в трубочку и обмакнул его в варенье, но откусывать так и не стал.
      - Ты думаешь, этот Левис и в самом деле может что-то сделать? Сон пускай вещий. Бывает такое, я знаю. Мне как-то приснилось, что мама орёт на сеструху. А через день та пришла с дискотеки с «запашком», ну, и конечно, маман всыпала ей по первое число. Орала так, что соседей всех разбудила. Ну, и что с того?
     - Я согласен, что это смахивает на бред. – Сказал я. – Но что-то внутри у меня переменилось, понимаешь, Мишган? И даже не только из-за сна, а вообще, из-за всех последних событий. Я уже думал о том, что так может «съезжать крыша». Человек ведь не догоняет, что сходит с ума. Ему кажется, что он наоборот – становится всё умнее и умнее. Но факт в том, что я не просто видел его во сне, а разговаривал с ним.
     - Я тебе верю, - кивнул Мишган. – Просто я не совсем понимаю, в чём же заключается его помощь? Если бы он был волшебником, или там, джинном, которому можно загадать желание и ждать, когда оно исполнится, тогда бы я не возникал. Но этот парень больше похож на бомжующего иностранца, чем на Гэндальфа.  Чем он нам сможет помочь?
      - Вот мы с тобой и должны это выяснить. Я больше чувствую, чем понимаю, насколько важна эта встреча для нас. Для всех нас.
      Мишган слегка загрустил:
      - Да уж, дела!.. Но попробовать надо, ты прав, Деня. Хрен с ним, пусть все нас считают сумасшедшими. На себя бы в зеркало посмотрели: наркоманы, алкоголики и дебилы. Срань господня!
      - Я думаю, меньше нам с тобой, Мишган, надо рассуждать. Надо действовать по обстоятельствам: Появилась возможность – используй её и не разглагольствуй. А то так можно и от собственных рассуждений свихнуться. В жизни знаешь, сколько странных и непонятных вещей бывает? А нам с тобой всего-то только по двадцать лет. Откуда мы можем знать, что правильно, а что нет. Пробовать надо!
     - Ширяй тоже так рассуждал, когда на иглу садился. – Мишган невесело усмехнулся. – Ну, а вообще, ты прав, Деня. Познакомимся с этим Левисом, поговорим, и сделаем сами для себя выводы.
      Я прожевал блин и запил его медленно остывающим чаем.
      - Ты не заметил, Мишган, что в последнее время в Станционном начали происходить какие-то странные вещи? Слишком много совпадений. Сначала кто-то убил бомжа под нашими окнами, потом явился он, этот тип по имени Левис. А затем и Светку Рюмину каким-то ветром занесло сюда, и мы с тобой наткнулись на неё в ту ночь.
      - Думаешь, всё это как-то связано?
      - Да чёрт его знает! Но этой осенью действительно произошло много чего странного. Нам с тобой стоит обратить на это внимание. Неужели ты не видишь и не чувствуешь ничего?
      Мишган вздохнул:
      - Да чувствую я всё. Только вот понять не могу ни черта. И вообще, Деня, если честно, я уже запутался. Слишком много информации для моего маленького и слабенького мозга. Нужно время, чтобы разобраться и понять. Так ведь, с бухты-барахты дела не делаются.
      В тот момент я понял, что начал запутываться сам. Неведомая сила притягивала меня к парню с чердака, иностранцу по имени Левис, но сам я понять не мог, зачем же мне всё это нужно. Оставалось лишь доверять своей интуиции и идти туда, куда направляли меня все эти таинственные указатели, либо обратиться за помощью к трезвому рассудку и списать всё на простое совпадение. Проблем нам, что ли, и без этого не хватало?
      Мы замолчали, и я почувствовал, что между нами разрастается непреодолимая пропасть. С одной стороны безнадёжный рыжий мечтатель, грезящий о чём-то заоблачном, и, похоже, начинающий сходить с ума под воздействием собственных иллюзий. С другой – молодой парень, духовно почерневший под воздействием негативных реалий нашей жизни. Мне хотелось протянуть руку над этой пропастью, схватить друга за запястье и сжать так сильно, чтобы ничто не смогло разорвать наш давний союз, никакие злые силы или жизненные ситуации.
      - Надо вступить с ним в контакт, - сказал я. – Я чувствую, Мишган, что это важно. Очень важно. Не думаю, что всё это напрасно: сны, знаки, наши мысли… Мы на верном пути.
     - Уверен?
     - Более чем!
     - Ну, тогда, - Мишган одним глотком допил остатки чая. – Будем действовать. Только договоримся сразу. Если твой план не сработает, попробуем по-моему. Идёт?
     - Конечно! – я пожал ему руку. – Если что, можешь рассчитывать на меня во всём.
     Мишган решительно кивнул. Не знаю, ради Светки или ради себя самого, но он был готов действовать. И свет этой решительности был виден даже сквозь грусть, слегка затуманившую его глаза.
      - С чего начнём? – спросил он.
      - С Левиса, - ответил я.
      - Я знаю только то, что он поселился на чердаке пятого дома, ходит частенько к дяде Жене. А что ему вообще понадобилось в Станционном – ума не приложу. Родственников у него здесь нет, это точно. Он вроде как нигде не работает, но и не побирается. Чёрт его знает, чем он там живёт. Нам с тобой всё это нужно будет выяснить.
      - На чердаке, - задумчиво повторил я. В своём сне я встретил Левиса на крыше. В какой-то момент я вспомнил одну из своих детских книжек. Был такой смешной персонаж, чем-то напоминающий мне Левиса. А звали его Карлсон. Но потом я копнул глубже и понял, что парень с чердака, пожалуй, пугал меня куда больше, чем смешил.
      - Конец сто шестьдесят пятой серии, - слащавым голосом сообщил аудиодублёр по телевизору, и мы с Мишганом оба как по команде, вздохнули, глянули друг на друга и рассмеялись.
      - Тихо вы там! – осадила нас мать. – Ржёте как кони! Дядя Женя уже, наверное, спать лёг.
      - Простите, Галина Геннадьевна! Мы больше не будем! – Крикнул ей Мишган. – И вообще, мне уже домой пора.
      - Папе с мамой привет передавай, - сказала мать. – А ты, Денис, посуду не забудь помыть.
      - Помою, мам.