Я ухожу

- Я ухожу, - сказала она. Ты что, не слышишь, что я сказала?
- Да, - рассеянно и невпопад ответил он,  и наложил пару сочных мазков ультрамарина на холст. Всё стало явно лучше, и он еле заметно улыбнулся.
- Я уже сыта по горло твоими картинами, ты не видишь никого и ничего кроме них, ты – псих, и я больше не хочу и не могу быть свидетелем этого сумасшествия.
- Конечно, ты права, - сказал он и для убедительности пару раз кивнул головой, накладывая пурпурный мазок с белилами туда, где его не хватало.
Она тяжело вздохнула, и тихо закрыла за собой дверь. 
Он работал всю ночь, а потом ещё день, и к концу вторника он вскочил со стула, и начал ходить кругами, осматривая со всех сторон законченную работу.
- Или чего-то не хватает? – спросил он сам себя. Да, нет, вроде бы всё так, как он хотел. Он засмеялся беззвучным смехом и хлопнул в ладоши. Неплохо, неплохо…
- Вот оно! Состоялось, наконец. Три недели непрерывной работы мозга и рук. Он хотел спросить её, нравится ли ей его новая работа, но вспомнил, что она ушла несколько дней назад и нахмурился. Он понял, что лишился критика и советчика, и, уставший, пошёл спать.
Картина ушла быстро за огромные деньги, он пришёл домой и бросил толстую пачку долларов на стол. Он мог купить все, что она хотела много лет, но её уже не было. Он выпил вина и пошёл спать. Во сне он видел танцоров фламенко и брачные игры павлинов, а когда проснулся, вспомнил о пачке долларов на столе, но всё это уже не интересовало его теперь, когда она ушла. Он встал, закурил и поставил новый даже не загрунтованный холст на мольберт.
- В какой технике будем работать на этот раз? – спросил он вслух, и эхо от его слов отразилось от стен пустой комнаты.
Он взял большую кисть, и начал грунтовать свежий холст. Единственное, что связывало его с внешним миром, было безвозвратно утеряно, но он не думал об этом. Нужно было попасть в гамму, а это было гораздо важнее.