Алкогольная зарисовка

1

У меня ничего не осталось. Я пил запоем неделю или около того. Мне хотелось либо выпить еще. Либо отключиться. Комы мне хотелось. Неведения. Забытья. Я вышел в подъезд. И скатился с лестницы вниз головой. Потом встал. Понял, что ничего себе не поломал и не разбил. И понятно, не отключился. Все напрасно. И я не очнусь завтра в больнице с теплыми простынями и обаятельной медсестричкой рядом. Ну ладно. Придется проснуться на своем грязном матрасе. Как всегда.
Я вернулся домой. Закрыл дверь и уснул.

2

9:35. Проснулся. Голова ватная. По – моему еще и обоссался. Прекрасно. Я скинул с себя мокрые штаны. Футболку. Она была в крови. Прошел в ванную. Хорошенечко приложился к горлышку крана. Холодная проточная вода. Как хорошо, когда она есть. Я посмотрел в зеркало. На меня смотрело распухшее, с разбитым носом и тупыми глазами лицо. А вернее морда. Я залез в ванную и встал под душ. Теплая вода смывала с меня санье и хмельной смрад. Когда я сморкнулся, то увидел, как вместе с водой по мне стекают кусочки спекшейся крови.
Зазвонил телефон. Я выбежал из ванной. Поднял трубку.
- Алло?
- Здравствуйте. Это Рашит? – женский голос.
- Какой нахрен Рашит? Вы не туда попали.
- Ой, извините.
Положила трубку.
Я прошел в спальню. Вытерся полотенцем. Открыл шкаф для одежды. Достал чистые джинсы, трусы и футболку. Оделся. Прыгнул в шлепки и пошел к соседу сверху.

3

- Привет, - ответила заспанная опухшая рожа, с редкими белокурыми волосами на черепе.
- Привет. С похмелья я. Есть что нибудь?
- Заходи. Ну, у тебя и рожа.
- На свою посмотри.
Я прошел. По всему дому валялись окурки, обрывки картин маслом, кисточки, разорванные вещи, обломки рамок, цветы… Мой сосед художник. Иногда его картины покупают местные перекупщики. Не дорого. 1000- 1500 р. Он и этому рад. За большее он их все равно никому не продаст. И работы у него другой нет.
Мы устроились на кухне. Там было не так засрано.
- У меня немного денег осталось, - сказал он, - вчера картину продал. Может «крокодил»замутим?
Еще он умеет сам отбивать дезоморфин из таблеток «Седала». Иногда, довольно полезное умение, при нашей то жизни.
- Нет, - ответил я, - я скоро умру. Нельзя.
- Серьезно чтоль? – он попытался состряпать изумление на похмельном лице.
- Да, кажется, печень уже разлагается. И сердце совсем плохо. Думаю, недолго осталось.
Он разлил водку.
- Давай пей.
Я одним махом опрокинул стопарик и запил морсом. Поперхнулся ягодами и едва не выпустил все обратно.
- Тихи - тихо, - похлопал он меня по спине. – Не спиши. – И тоже опрокинул стопарик.
- Ну и пидр же у тебя брат, - продолжил он, - с матери квартиру дерет.
- Да, пидрила редкостная, - согласился я.
- Я бы давно такого убил, будь у меня такой брат.
- Я бы тоже, но мне совесть не позволяет.
Мой старший брат действительно редкостная пидрила. В свои 33 года он не разу не работал. Сидел на материной шее, клянчил у нее на самогонку под разными предлогами, а теперь еще и требовал подарить ему квартиру. Я бы тоже был не лучше, но я вовремя опомнился, стал работать на любой работе, и соскочил с этой лажы.
- Кстати, к тебе вчера мать приезжала днем. Не достучалась. Не дозвонилась. И дверь открыть не смогла. Поняла, что ты пьяный спишь. И дверь изнутри закрыл.
- Что сказала?
- Ничего особенного, только харчи передала, и просила, чтобы ты ел. И еще книгу оставила.
Он протянул мне томик Буковски «Почтамп».
- Хорошая вещь, - сказал он, - я все его вещи читал.
- Я когда не пью, постоянно читаю, а когда пью, не могу.
- Есть будешь? – предложил он.
- Нет, - отмахнулся я и налил нам еще по одной. Мы опрокинули и закурили по сигарете «Бонд». Налили еще и тут же выпили. После четвертой стало заметно лучше.
- Слушай, Валер, - так зовут моего соседа, - а какое сегодня число?
- 22 ноября.
- ****ь, я похоже уже три дня, как на работу не выхожу. Наверное, уволили уже.
Я немного расстроился.
- А сколько ты там получал?
- 8 тысяч рублей.
- Забей. Я тебя устрою грузчиком за 10.
Мы выпили еще, и я больше не расстраивался по поводу работы. В дверь постучались.
- Это Володя, заебал уже, - выругался Валера. – Третий раз сегодня приходит. То соль ему, дай, то хлеб, то закурить, то выпить.
- Не открывай, - сказал я. – Постучит и уйдет.
Володя стучал раз десять. Потом Валера поднялся, подошел к двери, открыл и закричал:
- Пошел на *** Володя!
- Понял, - невозмутимо ответил Володя. Повернулся и ушел. Больше в этот день он к нам не заходил.

4

- Ты знаешь, вчера ночью у нас в подъезде какой-то мудак с лестницы навернулся. Я уже в постели лежал. Такой грохот был. Я услышал. Хотел встать, посмотреть, но не стал. Там вся лестница в крови.
Я потрогал свой распухший нос. И понял, что он, по-моему сломан.
- Не знаю, - соврал я, - я ночью спал.
За окном просыпался морозный ноябрьский день. На нашей кухне стоял табачный смрад. А в голове моей не прояснялся туман.
- Знаешь, - начал Валера, выпустив клуб синего дыма от дешевой сигары, купленной в киоске под окнами. – Раньше, как рисовали? Всю работу выполняли подмастерья, а мастер только делал последний мазок и расписывался.
Он говорил мне об этом уже раз двадцать, но я сделал вид, что слышу впервые.
- Печаль будет длиться вечно…
- Ван Гог, - опередил я.
Мы выпили еще по одной. Я закурил. Валера по – прежнему сосал свою дешевую сигару. Туман сгущался. Ко мне на колени запрыгнуло что-то тяжелое и пушистое.
- Вадик, - погладил я Валериного кота. Вадик был большим, толстым котом с плоской мордой. Не знаю, как эта порода называется. Я его очень любил. А он любил всех, кто приходил к Валере. Но меня по - моему любил особенно. Кошки меня любят. Вадик чихал и тер лапками сморщенную мордочку. Его глаза слезились. С ним творилось что-то не то. Валера стоял у окна и дымил в замерзшее стекло. На грязном полу появилась большая зеленая жаба. Вся она была усеяна бородавками. Прыг-прыг. Я подумал, что у меня галлюцинации. Зажмурил глаза. Посмотрел. Жаба не исчезала. Я зажмурил еще раз и посмотрел. Она осталась на месте. Жаба существует.
- Это что? – окликнул я замечтавшегося Валеру. Он повернулся.
- Еб, твою мать! Вадик! – закричал он на кота, - опять ты пытался сожрать Катю!
Он накинул на жабу кухонное полотенце. Схватил ее и унес в спальню.
- Друзья подарили мне эту лягушку, - начал рассказывать он, когда вернулся, - я всегда хотел иметь, что-то подобное. Она мне жену бывшую напоминает. Я тоже ее люблю. И она тоже ядовитая.
Он взял в руки Вадика, поднес к крану и промыл ему глаза.
- А этот пидараз, - говорил он о Вадике, - постоянно пытается ее съесть…А она ядовитая…

5

Мы пили еще несколько часов. Или больше. Не знаю точно. Вадик сидел тихо и слушал наш пьяный бред. Его глаза были в порядке. Катя была надежно спрятана в аквариуме в закрытой спальне. Ближе в 12 я понял, что пора ползти домой, иначе отключусь прямо здесь, а я не люблю спать в не дома. Валера храпел лицом на грязном столе. Я кое - как растолкал его тяжелую тушу. Он поднялся и шатаясь закрыл за мной дверь.

6

Я пил еще два дня. Потом резко тормазнулся. За три дня привел себя в порядок и устроился по наводке Валеры грузчиком на один небольшой завод. Валера не останавливался. И как - то в один из очередных приступов алкогольной горячки зажарил Катю. Съел, отравился и умер. Она действительно оказалась ядовитой. Родных у него не было, поэтому Вадика я взял себе. Месяц мы с Вадиком жили спокойно и, можно сказать хорошо. Я не пил. Но потом пришло время расчета. Я получил свою первую зарплату. Ушел в запой. И снова оказался без работы. Думаю, Вадику у меня живется не лучше и не хуже, чем жилось у Валеры. С одной лишь разницей - теперь никто не брызжет ему в морду, разъедающим ядом.

7

- Хотя бы для тебя, хоть что - то изменилось, - подумал я, глядя на мурлыкающего кота у меня на коленках. И опрокинул стопарик.