Supergirl. Часть 5. Пролог

Мы проходим свою маркировку, как произведенное категорирование и сертифицирование компьютеров, как метка скота, как размаркировка и прошивка для стандартов страны покупателя-мы принимаем вид подобающий и приемлемый в нашем среде. Наши реакции и желания, видоизмененные и искаженные, как сбитая спесь, как укрощенное и подавленное желание, упорядоченное, переходит  в более зрелые приличные и благовоспитанные формы. Но это все в моей природе-отношение к женщине и красоте. А не к мертвым вещам, имеющим ценность. Созерцание этих начал сопровождает в моем нутре повышенное слюноотделение от голода в каком-то публичном месте. У всех навиду. После того, как я видел, как они –исчадия и воплощения земных и суетных женщин, как земноводные обитательницы террариума, прилипли к экрану витрины, на выходе кривлялись, хохотали, строили мне глазки и покачиваясь на каблуках, как при качке большегрузного корабля, пытаясь удержать равновесие, как назло делая такое серьезное лицо «в образе», «в ответку» -на мое, не менее серьезное. Когда я со своим слюноотделением стоял, что хотелось вкрутить улыбку, как лампочку, и проглотил этот сгусток слюны и атмосферные осадки слюны, проглотил этот слюнооотделившийся ком, и отправил его в желудок вместе с этим сладким соком –якорем. Стояла, поводя бровью, как первая жрица, допущенная ко всем алтарям без исключения своим охочим взглядом нагадав мне большую судьбу и чуть приподнятой верхней губой бронируя мне место в райских кущах. Да и я не каменный. Да и я не железный. Пропадать так пропадать.

Подвижные качели плеч. Голос непроницаемый, сквозь толщу стекла, проницающего свет, и ее отражение, ее видимость outdoor, снаружи-с другой стороны глядя из зала, как в другом мире, в параллельной реальности, в кошмарном непроницаемом железно ледяном сне, где чтобы жить надо делать это обоюдно. Я в зале, где суета, толпа, все люди мечутся, сшибая витрины, на витрине, зацикливаясь на наполнение ярких и перенасыщенных товарами витрин и всех рядом стоящих, увлеченных do shopping, реагируя на запах, фиксируя запах, и потом выветривая его из ноздрей и рецепторов кофейными зернами и учащенным дыханием, где не позволено сморкаться по -артиллерийски. Почему у меня всегда эрекция в парфюмерных магазинах, магазинах  растительной косметики и в музеях с античными фигурами? Наверное, потому, что это я, ощущая запахи, доведенные до совершенства или такие пошлые, как пошлые и вульгарные женщины,  которые требуют повышенного внимания, и достаточно следят за собой, чтобы выглядеть и выделяться,  не простят наивности и детской мальчуковой шалости. И рядом со мной, вокруг-во всех посетительницах разлита одна и та же женщина, но как в музыкальном инструменте из бутылок подвешенных на нитках-ксилофона-налита в разном количестве.  И они и  вовсе не сама красота идеала, а какие то смесь бактерий, ферамонов и флюидов чего- то замешанного, возбуждающих сгустком,  каким -то клубком лихо закрученных нервов как спрессованных в один прокатанных блин всего могущего тревожить, волновать и эякулировать.

Вот и взаправду, все эти синтезированные, составные, улетучивающиеся от эпицентров женских тел запахи- не существуют в живой природе. Подражают сочетаню доступных запахов, еле уловимые и стойкие-оони позволяют ловить их., улавливать и идти за ними по следу, по пятам, покоряться их тайне и новизне и неповторимости, и пытаться разобрать их в деталях, закрывать глаза и представлять кого-то, вернее какую-то опутанную этой дымкой ее обладательницу, окруженную этим заахом- облаком, этой тучкой ферамонов и сочетания эфирных масел и аминокислот. Вещи. Вещи не главное. Вещи для того и созданы, чтобы мы узнали друг друга. Чтобы мы выбрали друг друга. Чтобы мы отдали впечателение не друг другу, а вещам в которые мы одеты, не стрижке волос. Не взгляду исподлобья, а именно вещам-как мы обернули себя, как конфету золотинкой, придав нарядный и праздничный вид, сделав себя презентабельными и заметными-пытаясь заслужить похвалу и комплименты и задержать взгляд. Вещи скрывают нас больше друг от друга-мы бы выбрали друг друга голыми без запинок. Как Адам и Ева –смотрели бы. Исследовали друг друга и испытывала валы-волны-валуны находящего возбуждения, разрывающего перещеристые тела..