Штрихи к биографии Максима Горького

Тополей на севастопольском перроне сейчас нет. А  - были! Огромные свечи устремлялись ввысь, просверливал небо.
 Пирамидальные вековые тополя были своеобразной визитной карточкой вокзала и редко какой писатель, побывав в Севастополе , не запечатлевал их в своем творчестве.

 Тополя спилили. Не будем обвинять железнодорожников в нелюбви к природе, просто тополя стали старенькими, и из них, вовсе не фигурально выражаясь, труха сыпалась .Да и макушки так раскачивал ветер, что того и гляди попадают они на головы приезжающих и отъезжающих.
 Сейчас вместо деревьев севастопольский перрон украшают миниатюрные светильники ,что очень удобно и практично, особенно с наступлением темноты ...И если я сейчас вспоминаю тополя , то только потому, что они в своё время вошли в судьбу Алексея Максимовича Горького. Хоть не надолго, но вошли...Об этом говорит и « Дело о пребывании Алексея Пешкова в Севастополе ».

 "Дело Алексея Пешкова" - это тысячи листов, исписанные агентами царской охранки. И листы эти обнаружены в Петербурге , Нижнем Новгороде , Москве , Симферополе... В них зарегистрирован каждый шаг писателя. Хотели того или не хотели служители закона , но и они помогли в создании более подробной биографии Максима Горького. Если бы все, находящиеся сейчас в архивах многих городов , собрать воедино , заключить в книжные корочки ,то получился бы приключенческий роман, где было бы всё тайные встречи и филера, прокламации и выстрелы, российские просторы и заграница...
 Но нас, - меня ! - сейчас интересует та часть "романа",действие которого происходит в Севастополе...

 Тополя тени не давали , но за их толстыми стволами удобно было прятаться от любопытствующего глаза , если в том будет необходимость.
Алексей Максимович Горький постоял за толстым стволом ,  изподтишка оглядел перрон - ничего подозрительного! - и довольный вышел из-за дерева. Вот-вот подойдёт поезд, а на нем должен прибыть из Германии уполномоченный книжной фирмы "Мархлевский и Ко " Парвус прибыть тайно, никто не должен был пронюхать об этой встрече.Вот поэтому довольный накручивал свой ус Алексей Максимович, видя , что ему удалось обмануть филеров, и встреча произойдёт без свидетелей.
 
 Это было не первое знакомство с городом Севастополем .Впервые он побывал здесь в 1891 году, - он тогда странствовал по Руси в поисках не только сюжетов , но и обыкновенной работы,- в Севастополе он пытался устроиться на землекопные работы...
 Второй раз он приехал в Севастополь уже не "чернорабочим" а известным писателем,- было это в I897 году. Посетил Алексей Максимович тогда "Склад местных древностей" - так тогда назывался музей в древнем Херсонесе Таврическом. Об этом есть документальные свидетельства'
 Во-первых , он оставил автограф в книге посетителей музея, - я видел эту книгу и переписал автограф:
 
«Музей осматривал...15 янв.1897 г. Алексей Максимович Пешков» , во-вторых , он написал очерк « Херсонес Таврический » , который впервые опубликовал в газете "Нижегородский листок" , кажется , в марте того же года:

 « На утесе, омываемом беспокойными волнами Понта , лежат груды камня. Зияют глубокие ямы и возвышается полуразрушенная стена, массивностью своей напоминающая постройки мифических циклопов ,- вот всё, что осталось от Херсонеса Таврического – города , в который по словам Страбона ,"  « многие парии посылали детей своих ради воспитания духа и в котором риторы и мудрецы всегда были почетными гостями...»

 В Херсонес Таврический он будет возвращаться почти в каждый свой приезд...

 И вот,  - год 1903.Очередной визит в город русских моряков!

 Прокричал пронзительно паровоз и, обволакивая паром встречающих.подтянулся к перрону. Алексей Максимович не спеша двинулся к последнему тополю - условному месту встречи. Парвус , выскочивший на ходу из вагона, его уже ждал.
 - С прибытием , дорогой, - пророкотал Горький. - как доехали?
 - Граница стала тяжела. - ответил Парвус , - пожимая протянутую руку. - А хвоста не привели?! - спросил он , тревожно оглядываясь .
 Парвус прибыл из Германии , чтобы взять у Алексея Максимовича доверенность на получение гонорара за пьесу "На дне",которая шла во многих немецких театрах. Значительная часть гонорара, - немцы во все времена платили хорошо! - должна была пойти в распоряжение социал-демократической партии Германии...
 - Хвоста нет, - твердо сказал Горький, - я бы заметил. У меня колоссальный опыт! И
притом мы надежно защищены, - Алексей Максимович погладил шершавую кору дерева.
 Парвус открыл папку и положил туда протянутую Горьким доверенность, успев при этом окинуть взглядом опустевший перрон. Слава Богу. ничего подозрительного. Прохлопали филера важных птиц !
А "хвост" был, филер , спрятавшись за соседним стволом, следил за незнакомыми людьми. Он давно высмотрел сутуловатую фигуру Алексея Максимовича, заметил его глаза, остро прощупывающие людей на перроне, - « может очередной карманник?!» - и встречу с Парвусом взял на заметку. Так , на всякий случай. Насчёт этих людей указаний у него не было, и в жандармской севастопольской картотеке, вроде бы не было его примет...
 Парвус, не покидая перрона, дождался обратного поезда и уехал. Горький нанял извозчика - "состоятельный, - отметил филер!" -и направился в гостиницу, а филер поспешил к своему начальству донести о подозрительных,- в случае чего ,того лохматого можно перехватить в гостинице, а приезжего снять в Симферополе с поезда!
 Жандармский ротмистр на его сообщение не обратил внимания: мало ли подозрительных шастает на вокзале. Да и филеров ротмистр считал людьми ума слабого , способными шулера или обыкновенного « медвежатника » выдать за студента-нигилиста или политического.
 Но у этого филера, как раз был цепкий взгляд, и мозги совсем не набекрень, свои премиальные он отрабатывал честно. Через несколько дней стало известно, что он не ошибался в своих подозрениях ...

 Депеша из Симферополя в Севастополь от 21 апреля 1903 года:

« Секретно. Прошу донести мне, надписав на сем же, выбыл ли из г.Севастополя негласно поднадзорный Алексей Максимович Пешков (Максим Горький), проживающий в гостинице Киста?..»

 Жандармский чин ( не будем копаться в бумагах, выискивая его фамилию ), понял , какую глупость допустил , понял , что почти в руках у него был автор « Буревестника » , и что правительство, которому служил жандарм, закрыло журнал только за одну эту
 « Песнь...» за одну её Пешков-Горький был заключен в тюрьму и освобожден из неё только по настоянию крупнейших представителей интеллигенции , в числе которых был и отлученный от церкви граф Лев Николаевич Толстой.
 Не мешало бы знать жандарму, что ещё тогда, в те времена , когда Максима Горького направили в « крымскую ссылку», московский обер-полицмейстер Трепов предупредил многие губернии , в том числе и Таврическую, о недопущении всякого рода демонстраций и встреч на всем пути следования.
Следовало бы знать жандармскому ротмистру, что все пять с лишним месяцев полиция Ялты буквально не сводила глаз с писателя , установив двойной надзор - гласный и особый.
 Жандармскому ротмистру следовало бы знать, что именно в период "крымской ссылки" Пешков-Горький был избран академиком и что сам царь Николай II вмешался в "академический инцидент" и собственноручно написал проект решения об аннулировании выборов. И не только написал, но и опубликовал в "Правительственном вестнике":

 « Ввиду обстоятельств, которые не были известны соединенному собранию отделения русского языка и словесности Императорской академии наук, - выборы в почетные академики Алексея Максимовича Пешкова (псевдоним "Максим Горький"),привлеченного к дознанию в порядке ст.1035 уголовного судопроизводства, объявляются недействительными..."

 Следовало бы знать жандармскому ротмистру, что подпольная газета "Искра" откликнулась на это проишествие заметкой «Несчастный случай с Академией наук».
При желании ротмистр и сейчас мог найти в своем сейфе этот конфискованный номер и прочитать:

 "... не кажется ли ей, что, испугавшись своего собственного поступка и отрекшись от "политического преступника".она только заставила, публику понять, что своим новым решением Академия не Горького отрешает от себя, а себя - от Горького, вообще от всего живого и свободного в русской литературе,.,"

 Следовало бы знать...

 Да знал всё это севастопольский жандармский ротмистр! Но что из того? Прямых же указаний севастопольскому жандармскому управлению не было! А раз не было, то какое ему сейчас дело до разгоревшихся всемирных страстей!Свой мундир ближе к телу, и его необходимо было спасать.
Жандармский ротмистр подтянул к себе бумагу, очистил перо и дописал, старательно выводя буквы:

 "... о том , что Пешков - Максим Горький. - состоит под негласным полицейским надзором , сведений до сего времени ни от кого не получали..."

 В тот же день депеша была отправлена в Симферополь.

 Нет сейчас на севастопольском перроне знаменитых пирамидальных тополей...Но ведь были! И время такое было, когда всемирно известному писателю приходилось оглядываться, проходя по севастопольским улицам ... Было такое время, было ...

 А лично я, как ни странно , благодарен тому филеру, подлинной фамилии которого установить не удалось, и жандармскому ротмистру Васильеву, - фамилию его я все-таки откопал! - за подаренный сюжет