Сказка про шаги

Как детская игра. Классики… или что-то подобное.

Смотрю на черту.
Сияющая, блестящая… тоньше волоса, но мне всё равно отчётливо видимая. Что будет со мной, когда я смогу перешагнуть через?

Она сгорбилась в кресле, постарев сразу на десяток лет. Наблюдает. Следит. Я кошусь в её сторону, потом отвожу глаза, снова смотрю перед собой.

- Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на глупости. – делаю вид, что не слышу. - Понимаешь, нужно сделать еще так много, что я не могу позволить тебе заниматься ерундой. Это слишком неконструктивно. Это требует времени.

Это мне решать. Только мне.
Она чуть шевелится, слышен шорох ткани, меня обдаёт запахом мяты и ромашки.

…ромашковое море… Там тоже бывает буря. Я помню.

 - Знаешь, ты ведь действительно не позволяешь себе сосредоточиться на отрицательных эмоциях. Вообще на любых эмоциях. – она чуть пошевелила тонкими пальцами, еле слышно хрустнули суставы. - Порой меня даже пугает стремительность, с которой ты выкорчевываешь из своей души все, что считаешь лишним.

Поворачиваюсь. Смотрю. Самым важным сейчас было молчать. Не говорить. Просто смотреть. В глаза. Которые холодны, как горные вершины, и столь же далеки.
Снова смотрю прямо перед собой. Её голос прорывается сквозь охватывающие меня оцепенение, тупой ржавой иглой вонзается через ушную раковину прямо в воспалённый за третьи сутки «не-сна» мозг.

- Дружок… Ты ведь совсем не боишься смерти. Верно?

Верно. Откуда ощущение изощренной пытки, прорывающееся через мою бетонную стену? Я не привык к такой искренности со стороны своего подсознания. Что бы кто ни делал, что бы ни говорил, за всем – какие-то далеко идущие планы. Что же я задумал сейчас?
Она снова хрустит пальцами, встаёт и невесомым облаком плывёт ко мне через  комнату. Воздух ощутимо холодеет, я с трудом сдерживаю слёзы. Поднимаю глаза. В мои зрачки лунным холодом колет взгляд её льдистых прозрачных глаз. Голос как шелест шёлка по обнажённому телу, минимум эмоций, чёткая артикуляция, изящно выговариваемые окончания слов:

- Задумайся хоть на секунду… Что бы ни случилось – жизнь уникальна, жизнь неповторима, жизнь требует защиты и сохранения. Жизнь просто есть. Прекрасны города на закате, прекрасен ночной океан, прекрасно небо, закаты  и рассветы. Смерть есть смерть – мрак и ужас. Нет ничего тогда, когда время для тебя заканчивается, только вечное ничто. Бесконечное никогда. Недостижимость. Исчезновение. Потеря. Мне всё равно. Ты будешь выбирать.

 Мой разум в ужасе отшатывается от жутких перспектив, воспринимаемых ей как само собой разумеющееся. Как… как она может жить, зная, что впереди ожидает… это? Как столь прекрасное и столь ужасное могут уживаться в одном? Искрящаяся, полная света и музыки жизнь… и тут же рядом этот первобытный ужас, такой спокойный, такой привычный, такой отвратительный… А я удивляюсь ещё, что мы как-то умудрились сохраниться как биологический вид! У нас, бедняжек, просто не было выбора. Кажется, я начинаю понимать, что подразумевается под словами «воля к жизни».

Вдоль позвоночника ползёт волна холода. Бешенная пляска мыслей постепенно успокаивается. Кошки замёрзли. Все, до единой.

…прости нам все, что в слепоте нашей делаем мы идущим по эту сторону рядом с нами…
…прости нам всё…
…прости нам всё…
…прости нам хоть что-то… хоть малую часть. Невыносим груз на плечах, хрустят и ломаются кости, дрожат и роняют перья усталые крылья…

Океан чувств вновь поднимается во мне, запах белоснежных цветов ударяет в ноздри. Теплота зелёных глаз встречается с льдисто-голубым, а в них лишь пустота и холод.

Три удара сердца. Три бесконечных, безумно долгих удара сердца.

Что-то меняется в ледяных глазах. Какое-то чувство, не боль, и не гнев, и даже не удивление, мелькает на лице, чтобы тут же исчезнуть. Все мы здесь в какой-то степени жертвы, а в какой-то палачи. Мерзко.

- Ты этого хотела?

Молчание. Лёд во взгляде препарирует мозг. Пересиливаю себя, вцепляюсь пальцами в это холёное безупречное лицо, сжимаю подбородок и поворачиваю рывком к свету. Она даже не моргает.

- Значит, еще один… Еще одна бабочка-однодневка в бесконечном ряду нам подобных. Один из тех, кого можно вырастить, научить, а затем смотреть, как я буду умирать, утонченно смакуя свои благородные страдания. Так?

Тишина. Моё бешенство сталкивается с её льдом, шипит бессильно, остывая… Опускаю руки… Она делает шаг назад и снова замирает без единого движения. Потрясающе спокойная, нечеловечески прекрасная и очень холодная. 

- Иди. Я прощаю… прощаю всё, что было и будет… Иди.

Черта переливается передо мной. Нет таких понятий и определений, чтобы можно было бы описать то, что видишь, когда заглядываешь внутрь своего собственного ада. Всё мы жертвы. Вот в чём суть. Человеческий разум слишком слаб, чтобы вынести это, и уж тем более, дать этому определение.

Я делаю шаг. Переступаю через... что-то…

Время – ничто. Время – абстракция, выдуманная некоторыми разумными и полуразумными, чтобы облегчить свое существование. Нет непрерывного потока, есть лишь точка существования, субъективность твоего «я», некое «сейчас», окрашенное воспоминаниями о прошлом и предвидением будущего. Убей себя сейчас – и ты выживешь потом. Так просто…      
Боли нет, нет слез… Господи, ну почему нет слез, почему? Ведь она была достойна, достойна моих слез, достойна всех слез мира?

Почему?
Почему?!!

Нет боли. Холодное отупение, как паралич души, как ледяная неподвижность смерти. Где я буду потом?
Я не знаю. Мне не страшно.