За жизнь

Привет. Меня зовут Лера и я самая обычная девушка пятнадцати лет. У меня нет особых талантов, средняя успеваемость, умеренный рост и заурядная, ни чем не примечательная внешность. Друзья мои ни чем не отличаются от меня, если их конечно можно так назвать. Я, например, считаю, что у меня нет друзей. Ведь никто из них не пожертвует собой ради меня, не отдаст последние деньги, не поможет встать, если упаду. Да что там говорить, никто даже лишней минуты не потратит на общение. А, может, я требую слишком многого? Никто не скажет, ведь никого нет вокруг. Родители не в счет, ведь в этом возрасте на них просто плевать.
  Так я могла себя охарактеризовать два года назад. Сейчас все по-другому. У меня много друзей, даже влиятельных, меня знают в каждом доме моей страны, у меня есть фанаты. Но я заплатила за это огромную цену и предпочла бы всему тому, что у меня есть сейчас спокойную размеренную жизнь заурядного подростка.
  В этом рассказе я постараюсь описать всё произошедшее со мной за последние два года.


  1 сентября 2011 года. (Далее даты будут пропущены)
  Начало учебного года. Всё как обычно. Встреча с одноклассниками прошла без особой радости, ведь на самом деле все друг друга ненавидят, и при любой возможности подставляют и оскорбляют своих "друзей" за спиной. В принципе, школа  и есть место, где можно научиться врать, ненавидеть, подставлять, выкручиваться, использовать других ради своих целей. К началу 9 класса я освоила эти науки в совершенстве.    За лето мои знания углубились. Я научилась скрывать свои чувства и наоборот создавать их из пустоты. Причиной этому стали мои отношения с одним парнем. Он не любил меня, а просто пользовался, а я любила его, однако ни разу ему об этом не сказала. А зачем, если он всё равно ничего в ответ не скажет, а любить можно и просто так, без признаний. Все три месяца мы не расставались почти ни на секунду. С ним всё было в первый раз. Но как только мы приехали обратно в город, всё изменилось. У нас  были разные круги общения, разные интересы, разные районы, школы, места отдыха. И мы расстались. Первый день я плакала, ведь я же все-таки его любила, а потом подумала. Какого черта я буду страдать из-за этого ублюдка? Чем он отличается от всех парней вокруг? В общем, я забила на него снаружи (для окружающих), а внутри всё равно его любила, но не признавалась в этом даже себе самой.
  После линейки мы пошли праздновать начало учебного года. Это очень важная часть жизни подростка - алкоголь. Без него становиться грустно и печально от того, какое ты всё-таки говно. Подростки спиваются от своей беспомощности, а родители даже не замечают, что их ребёнок законченный алкоголик, и это если повезёт. Редкие дети сейчас не пробовали  чего покруче чем просто пиво или сигареты. А что такого, если все вокруг это делают? А то, что клетки мозга гибнут, как мирные жители в Афганистане, а лёгкие становятся размером с кулаки и тяжело найти парня, годного к службе в армии, то это не важно. Всем плевать на будущее. Уже нет грани между сумасшедшим и нормальным, ведь нормальный тоже стремиться в сумасшествию, для того чтобы забыть все проблемы, боль, горечь, разочарование и окунуться в райские места без войн, терроризма, измен, СПИДа и т.д. И ведь никто не сможет это остановить. Это как своеобразный фильтр. Выжившие после бурной молодости продолжают свое существование, некоторые даже добиваются успеха, а не прошедшие отбор оказываются в больницах, сумасшедших домах, подворотнях, тюрьмах или просто дохнут под забором какого-нибудь завода от передозы.
  Дни тянулись один за другим, плавно переходя в одно сплошное полотно. Так как я сильно не пила, мне было очень печально. Но  через три недели после начала учебного года у нас начались какие-то странные дополнительные занятия. Мы проходили самооборону, первую помощь при падении бомбы, способы обороны от внешнего врага, способы отражения атаки с вертолёта. Это было очень странно, после математики идти и просчитывать атаку на врага с моря. Но всем было плевать, как и всегда. Никто и не задумывался о том, что всё это значит.

  14 сентября.
  На урок физики пришли какие-то люди в одинаковых костюмах и очках. Они как-то странно на нас посмотрели, изучили каждого, а потом вызвали пару человек из класса: трёх парней и двух девушек. Среди них была и я. Нас отвели в спортзал и смотрели, как мы бегаем, прыгаем, отжимаемся. После этого остались только два парня и я. Сами эти люди оказались сотрудниками МВД. Они дали нам прочитать контракт. После прочтения у всех нас слёзы навернулись на глаза. Нас призывали на службу в международную организацию по борьбе с терроризмом, сроком  на два года, без права на отказ. Одни из парней бросил эту бумагу и попытался убежать, но его поймали. Я стояла в оцепенении. Почему именно наша школа? Есть миллионы детдомов, где у детей нет ни родных, ни друзей. Им нечем рисковать. Впрочем, я это и спросила. Мне ответили, что все детдома и похожие заведения уже давно изучены, а людей всё равно не хватает.
  К каждому из нас дали сопровождающего и отправили домой за вещами. Идя по коридору школы, на меня оборачивались все учителя,  и в их глазах был страх и жалость. Они всё знали...
  Моим сопровождающим оказался Саша. Ему было 18 лет. По пути он рассказал мне о том, как он попал в эту организацию. Он сидел на скамейке со своей любимой девушкой, когда к нему подошли и дали контракт. Он был чемпионом страны по плаванию, мастером спорта. И вот он уже год состоит в этой организации, а попросту армии, и ни разу не видел, ни родителей, ни девушки.
  Зайдя в квартиру, я была удивлена. Родители были дома и не плакали. Оказывается,  и они всё знали. Почему то все были в курсе кроме меня. Их предупредили ещё три года назад, что такое может случиться. Мои вещи были собраны и стояли передо мной. Я обняла родителей, брата и сказала, чтобы они не спускали с него глаз ни на секунду, ведь теперь их трое, так как я,  скорее всего не вернусь и ушла.
  Через час я уже ехала в автобусе с затемнёнными стеклами в Германию. Саша сопровождал меня до самого лагеря. Он оказался очень весёлым, добрым и вдобавок красивым. Мы ржали всю дорогу, в отличие от остальных людей в автобусе. Тогда я подумала, что не хватало мне ещё влюбиться в него, только отошла вроде.
«Вы, наверное, не поняли, почему контракт этот вызвал столь бурные эмоции. А дело все в том, что некоторые пункты приводят в ужас своими формулировками. Но об этом чуть позже».

  15 сентября.
  То, что я увидела ночью, выйдя из автобуса,  меня просто поразило. Огромные стеклянные небоскребы поднимались к небесам, между ними были коридоры и переходы. Перед зданиями был огромный бассейн, а рядом стояли какие-то низкие помещения под шатрами. И всё это было так красиво, что невозможно было подумать, что в этом месте готовят шпионов, снайперов, расчётливых убийц.
  Саша провёл меня в комнату. Она оказалась на 15 этаже, что меня очень обрадовало. Я любила высоту. Дизайн был шикарен. Огромные светильники, металлический стол с ноутбуком, круглая кровать, нежно-желтые стены, телевизор, тренажёр и зачем-то телефон-автомат. Саша сказал, что это единственный телефон, который я буду видеть два следующих года. Он принимает только служебные вызовы и его невозможно подслушать, пока, по крайней мере. В общем, комната супер.
  Странно. Я думала, что здесь и условия будут как в армии, а тут как в пятизвездочном отеле. Первый приятный сюрприз за прошедшие дни. Саша пожелал мне спокойной ночи и ушёл.
  Через полчаса мне стало грустно. Наконец-то я осознала,  куда я попала и зачем. В контракте были написаны риски, среди которых была и смерть. Если такое случиться, не дай бог, то моим родителям выплатят 10 миллионов долларов и присвоят пенсию в размере их месячной зарплаты. Так же там было написано, что при получении травм не совместимых с жизнью, меня имеют право бросить умирать. Не привычно, что я прочитала этот контракт всего один раз, но помню всё до мельчайших подробностей. Всё-таки при стрессе мозг человека работает намного лучше. Вот ещё одна странная запись: я не имею права распространяться о том, что будет происходить в моей жизни последующие два года. И здесь нет исключений. Я не могу рассказать не что близким друзьям, даже родителям. Хотя для меня это не слишком великая беда. Я редко разговаривала с родителями о том, что меня действительно интересует, а больше поддерживала светскую беседу. А зачем их зря расстраивать и грузить своими проблемами?
16 сентября
Утро началось с громкого звона сирены. Я аж подпрыгнула на кровати от неожиданности. На экране перед кроватью высветилось сообщение, что мне нужно срочно одеться и выйти к главному входу здания, там меня проведут в зал распределения новеньких.
Первым вопросом было: а где моя одежда? Ни сумки, ни тех вещей, в которых я приехала, не было в моей комнате. Они, наверное, пошутили, когда сказали одеться. И тут мой взгляд уперся в белую стену с какими-то углублениями. Недолго думая, я подошла к стене и слегка прикоснулась к  вмятинам.  И вдруг стены раздвинулись, и передо мной оказалась небольшая комната, в которой находилось штук 30 одинаковых костюмов  синего цвета, кроссовки, тоже количество, и обычная одежда. Но моей одежды  среди всего этого разнообразия не было.
Я нацепила на себя абсолютно новые джинсы, майку, и куртку, нашла там даже нормальные кеды и вышла из комнаты. Тут меня ждал ещё один сюрприз. За дверью не было нормального коридора. Какая-то странная штука подъехала к двери  и на экране,  прикреплённом к ней,  было написано: садись. Ну, я и села.
Всегда мечтала иметь машину. Скорость – это моя страсть. Когда мчишься на огромной скорости , то забываешь обо всём, наслаждаясь только свободой и контролем над машиной. Но тут с контролем неувязка вышла.  Как только я села в этот аппарат, очень похожий на ездящее яйцо, он понес меня вниз по бесчисленным туннелям этого здания. Никогда не думала, что можно такое построить в наш век. Обычно такие здания можно было увидеть только на экранах кинотеатров или телевизоров.
Через три минуты яйцо остановилось около небольшой двери  и написало мне, выйди. Войдя в эту дверь, я впала в ступор. Тысячи людей в одинаковых костюмах подъезжали на своих машинках к таким же дверям, как и у меня и стекались в центр зала. Там на огромном табло высвечивались имена и фамилии людей, которые должны были пройти в определённый зал.
Вдруг сзади меня что-то толкнуло:
-Эй девушка, вы чего проход загораживаете, вы здесь не одна!
-Ой, извините, я не специально.
-Что, в первый раз? – сочувственно сказал голос из-за спины.
-Ага - только и смогла промямлить я в этот момент. И тут только до меня дошло, что, наверное, нужно отойти от двери и впустить незнакомый голос в зал. Каково же было моё удивление, когда обернувшись, я увидела робота! Да, именно его. Настоящий, железный, разноцветный, маленький робот!  Я медленно отползла по стенке вправо и пропустила вперёд  это чудо техники.
Вдруг какой-то писк в ухе выдернул меня из ступора.  Потрогав свои уши, я обнаружила маленький наушник с кнопкой, которую я нажала:
- Жень, ты чего стала как истукан, иди ближе к экрану и жди пока твоя фамилия появиться на нём, а потом направляйся в указанный там зал, указатели везде развешены, специально для таких как ты.
Только в конце фразы до меня дошло, что это Саша. Но меня озаботило другое, как он узнал где я нахожусь и слышит ли он меня:
- Саш.
- Что?
-О, тут и микрофон встроен.
-Представь себе. А ещё камера, чтобы я мог тебя видеть, и навигатор, чтобы ты не потерялась. Все встроено в одежду, кроме наушника.
- А  когда я переодевалась, ты тоже меня видел?
- Как можно думать об этом сейчас? Нет, в комнате камера работает только в спальне, а в гардеробной, душе и туалете только микрофон и то по твоему желанию, так что не беспокойся и иди в центр зала, а то пропустишь свою фамилию.
- А если я захочу поспать голышом?
- Значит, тебе придётся отказаться от этого удовольствия. И вообще хватит болтать о всякой ерунде. Иди быстро я сказал, что ты встала на проходе, ты думаешь ты тут одна?!
Это на меня подействовало пробуждающее, и я быстренько направилась в сторону экрана, больше не произнеся ни слова.
Через минут пять на  табло появилась моя фамилия и номер зала – 1518.
Найдя по указателям нужную дверь, я вошла туда. Уже по привычке ожидая чего-то необычного, я разочаровалась. Это была самая обычная комната и в ней сидела самая обычная толстая тетка с ноутбуком.
- Ну чего стала, проходи, ты тут не одна, - проскрипела она мне. Я уже прекрасно осознала, что кроме меня тут ещё тысяча человек, зачем  мне это повторять на каждом шагу?
- Фамилия?
- Сокол.
- Садись сокол ясный, будем тебя прикреплять к какому-нибудь отряду. Что тебе больше нравиться земля или воздух?
- Э, воздух.
- А что для тебя лучше: одиночная камера или многоместная.
- Одиночная.
- Всё ясно. Я тебя приставлю к отряду номер 215. Всю нужную информацию ты сможешь найти в ноутбуке, находящимся у тебя в комнате. Если возникнут дополнительные вопросы, обращайся к прикреплённому к тебе агенту. А теперь иди в тренировочный корпус.
- А как мне до него добраться?
- Выйди за дверь и сядь в мобиль. И да поможет тебе бог. Прощай, -  сказала напоследок мне эта странная женщина.
Выйдя за дверь, я действительно увидела своё яйцо и поехала на нём куда-то вниз. Интересно, а она со всеми так разговаривает?  Странно здесь всё-таки. Вроде везде есть указатели, знаки, инструкции, а всё равно ничего не понятно. Зачем была придумана вся эта организация? Кому понадобилось обучать несовершеннолетних искусству убийства?
И вот  я доехала до очередной двери. Такое ощущение, что тут на них всё и основано. Неужели нельзя сделать просто арку или раздвижные двери. Тут везде ультрасовременный дизайн, а двери как при советском союзе. И все они одинаковые, отличаются только цифры в середине. Вход в тренировочный корпус был под номером 3005. 
Нажав на ручку и  немного толкнув вперёд дверь, я увидела огромнейший зал  с бассейном,  тренажёрами всех видов, какие-то верёвки, свисающие с потолка, и белый куб.  И между всеми этими конструкциями и тренажёрами быстренько перемещались люди, а один стоял на трибуне и на всех орал. Сразу стало ясно, что это тренер.  Лица его я не видела с далека и подумала, что он, как и все тренера,  старый, истерзанный жизнью и алкоголем человек, желающий выместить свою злобу на тех, кого тренирует.  Но подойдя поближе, я была удивлена. Он был не на много старше Саши, наверное, года на три, был красив и накачен.
- Извините, меня направили к вам, - с дрожью в голосе произнесла я. Никогда не видела таких красивых мышц! Его майка сильно обтягивала мускулатуру, и можно было сполна насладиться её видом.
- Привет. Меня зовут Дмитрий Алексеевич, и я тренер 215 отряда. Эй, ребята, подойдите и познакомьтесь с новенькой!
Со всего зала стали сбегаться запыхавшиеся и потные ребята. Все они как-то странно на меня смотрели и ждали чего-то.
- Привет всем, я Женя,- сказала я, подумав, что они ждут, пока я представлюсь, но выражения их лиц не изменились. Они, вылупив на меня почему-то мутные глаза,  стояли и молчали. Я чувствовала себя как в музее.
- Подожди секунду, они сейчас отойдут,- сказал Дмитрий Алексеевич, - это побочный эффект от препаратов.
И, правда, через секунд  десять глаза их прояснились, и они стали по очереди подходить ко мне и здороваться.
- Я Кирилл, а это Катя,- сказал невысокий паренёк с нереально белыми волосами. Его, как я поняла, девушка скромно пожала мне руку и отошла в сторонку, потянув с собой Кирилла.
   - Ты прости, она глухонемая просто. Но она всё понимает, так что не волнуйся.
   До меня как-то не очень дошло, почему я должна волноваться по этому поводу.  Но я не успевала об этом думать, так как ко мне всё подходили и подходили ребята. Имён я не запомнила. У меня в принципе плохая память на имена, я и двух не могу запомнить, а тут сразу столько. У меня вообще странная память. То, что нужно обязательно помнить забывается,  а не нужное или не приятное.
   - А почему ты так одета, где твоя форма?- спросил Дмитрий Алексеевич, -  на территории лагеря мы всегда ходим в форме, это правило.
   - Ну, я подумала, что в первый день это не важно. И я не очень большая любительница формы.
   - Это никого не волнует, - как отрезал, сказал тренер. Меня это обидело, но я решила промолчать. Не портить же мне отношения в первый день.
   - Всё, иди в раздевалку, там по второму комплекту формы. Как переоденешься, иди сюда.
   - Хорошо.
   Найдя  в раздевалке свой шкафчик, я обнаружила там пару кед, спортивный костюм, и провода со штуковиной, похожей как у участников реалити-шоу на спине. Вспомнив про реалити,  стало очень грустно. Ведь я никогда не была агрессивной, жестокой, иногда я срывалась, конечно, на ком- то. Но не настолько же что бы убить. А здесь мне придётся заниматься именно этим, убивать врагов, о которых я ничего не знала  и, наверное, бы, и не узнала, если бы не участие нашей школы в этой долбаной программе.
   Как директор мог на такое пойти? Неужели ему ничего  было не известно о том, куда нас отправят? Кстати, интересно, где мои одноклассники, куда их определили? Я решила выяснить это у Саши вечером.
   Выйдя из раздевалки, я в который раз погрузилась в шок. Из белого куба вываливались обессилившие ребята, некоторые из них были избиты. А Дмитрий Алексеевич поднимал каждого и орал на них так, что барабанные перепонки так и норовили рвануть.
   С  трясущимися конечностями, я подошла ближе.
     - Ты б ещё три дня переодевалась! А ну быстро на тренажёры, и только попробуй присесть и отдохнуть! Будешь тут до пенсии сидеть! – наорал на меня тренер.
- Извините, я новенькая, на каком тренажере мне начинать заниматься?
- Мне плевать, с какого ты будешь начинать!
Вот так начались мои «занятия». Каждый день, я вставала в 8 утра по сирене. Умывалась, ела, шла в зал и как робот до обеда тупо накачивала мышцы. Потом ползла на обед, принимала какие-то таблетки, потом снова поднималась и шла на тренажёры. Если я не шла тренироваться, то я удостаивалась речи, состоящей только из нецензурных выражений, причём таких изощренных, что иногда можно было бы и записывать.
Через неделю я выглядела как Шварцнегер в свои лучшие годы. Мышцы были напряжены настолько, что когда я пыталась взять вилку, пальцы не разжимались, а рука не разгибалась.
И вот через неделю этих адских тренировок, вместо зала мой  мобиль повёз меня в новое место. Ничему уже не удивляясь, я вошла в помещение, больше похожее на карцер: серое и практически пустое, человек в сером халате стоял посередине и пристально смотрел на меня:
- Вы Валерия Сокол?
- Да.
- Вы прошли начальный этап подготовки. Следующим этапом будет присвоение вам качеств, требующихся для выполнения особых. Сейчас вам на голову наденут специальный шлем, и вы на два дня будете заключены  этой камере, для прохождения адаптационного периода. Всё, происходящее в этой камере, должно в ней и остаться. При возникновении непредвиденных  проблем, вся ответственность лежит только на вас. Прошу сесть вас на пол,- проговорил мужчина. Во взгляде читалась непробиваемая броня равнодушия.
   Я  послушно села на пол.  Вдруг с двух сторон выбежали мужчины в таких же серых халатах и привязали меня ремнями к полу, а на голову одели шлем, похожий на ведро с огоньками.
  Резко  я почувствовала острый укол в правый висок, потом в левый, потом вся голова загудела, как трактор, а потом и всё тело заболело так, будто меня растягивают на мелкие-мелкие кусочки, а потом резко сжимают в один маленький шарик. Я пыталась согнуться, но ремни крепко держали меня в нужном положении.
 Я не помню, сколько я чувствовала эту боль, может час, а может пять. Но вскоре тело перестало рвать на части, а голова начала показывать мне странные вещи.
  Я как - будто на показе документальных фильмов в кино, сидела и смотрела про военную тактику, про способы самоубийства, про голодающих в Африке и про тракторный завод на севере Америки.
Потом начались странные слуховые галлюцинации. Будто кто-то сидел рядом и нашептывал мне слова на незнакомых языках, а потом перевод.
Потом всё резко прекратилось, и я обессилено лежала на полу, а моя голова просто взрывалась от полученных знаний. Казалось, что мои мозги просто не могут вместить все то, что только что в них накачали.
Я лежала, и мои мысли текли в совершенно незнакомых мне направлениях. Будто два мозга в моей голове бились за право управлять  мной. Я не могла контролировать свое тело, разум.
Так продолжалось часа четыре, а потом всё прошло. Я снова стала контролировать свое тело, мой мозг работал на удивление четко и резво, а мысли мои были будто разложены на полочках, расположенных внутри меня.

Захотелось есть. Я прокричала:
- Принесите мне еды!
Тут до меня дошло, что я не могу открыть глаза! Хотя нет, они открыты. В комнате было так темно, что даже стало непонятно, где пол, а где потолок. Эта чернота угнетает.
Еды мне никто не принёс, и я решила поспать.
Проснулась я от ярчайшего света, ударившего мне в глаза. Казалось я уже никогда не смогу видеть, но через пару секунд зрение полностью восстановилось.
- Она жива!- прокричал человек, светящий мне в глаз фонарём.
- Это хорошо, сними с неё ремни, пусть попробует встать,- услышала я знакомый до боли голос.

***
  Всё проходит: боль, страх, отчаяние, любовь, ненависть. Ничего не остается, ни следа мы не оставляем в этом мире, нет ничего, что бы мы могли изменить. Даже наша собственная жизнь находиться в чьих- то руках, и выдрать её обратно невозможно. Можно лишь создать иллюзию того, что ты управляешь своей судьбой. Хотя, что такое судьба? Откуда мы взяли, что она  есть или нет? Может это просто набор букв, придуманный человеком для оправдания самого себя. Запил – так это судьба, влюбился в жену брата – судьба, задавил ребёнка – так судьбу не изменить. Так если это действительно так, зачем вообще напрягаться?  Сидели бы себе дома, попивали пивко и смотрели в телевизоре на таких же сидящих на диване, как и сами.
  Но нет, нас прёт на великие подвиги, открытия, завоевания. С каждым годом плата за эти порывы души всё выше. И каждый следующий подвиг влечёт за собой массу непредвиденных последствий, которыми уже не кому заниматься.
  Но как говорил Ганди: все, что ты сделаешь в мире, будет незначительным. Но ты все равно должен это сделать, потому что больше никто этого не сделает. И без этого не было бы никакого смысла в нашей жизни. Не было бы никаких чувств, эмоций, желаний. Всё было бы серым, никчёмным пятном.
  Ведь в каждом, даже порой ужасающем, и поражающем своей жестокостью поступке можно извлечь урок. Жаль, что история никого ничему не учит, но значит такова наша учесть, раз за разом, виток за витком преодолевать всё те же проблемы: эпидемии, войны, голод, жестокость, несправедливость. Всё так и останется, но можно разнообразить то, что может быть, кем – то предначертано нам.
  Всё осязаемо, всё реально, и именно этой реальностью нужно жить, её нужно пытаться изменить, сделать лучше, комфортней. И пусть после вас не останешься следа, но вы узнаете сладость успеха, победы, боль и  горечь разочарования, прелесть и  несправедливость любви.
  Всё что мы делаем, важно для нас самих и это, наверное, главное.
***
  И именно такие мысли родились у меня в голове, после того как я очнулась у себя в комнате.
  Откуда такая проницательность, я и сама удивилась. Попробовала встать, получилось. Голова кружиться. Дошла до холодильника, попила, легла на кровать.
  Интересно, а где Саша, он за всё время ни разу со мной не связывался, что произошло? Я решила попробовать сама с ним связаться. И вдруг моя рука сама, словно она делала это уже тысячу раз, потянулась к  странной штуковине, больше похожей на подводную раковину, нажала там кнопку и опустилась. Тут мой мозг дал мне понять, что таким образом я вызвала своего помощника.
  Странно, может у меня шизофрения? Как сначала может двигаться рука, а потом только появляться мысль о том, что я делаю? Немного печально, но почему – то я лежала на кровати и улыбалась, как настоящая идиотка. 
  Так я пролежала какое-то время, а потом дверь открылась, и зашел Саша.
- Привет, ты как, в порядке? - обеспокоенно посмотрел он на меня. И тут я поняла, что заговорить у меня не получается. Что делать?! Вот тут меня охватил панический страх.  Я что буду теперь как рыба, только рот раскрывать?
- Всё в порядке, ты какое-то время не сможешь говорить, это стандартное осложнение, все через это проходят.  Для таких случаев, у тебя есть планшет, там  ты и можешь писать нужные тебе фразы, а он будет всё говорить за тебя. Скоро, я надеюсь, это пройдёт.
Очень интересно, он надеется! Шикарно! Надежда умирает последней, мать вашу! В контракте не было ничего про потерю способности говорить!  Я представляю: вот орёт на меня моя мама из – за какого пустяка, а я не могу даже возразить, что сегодня её очередь мыть посуду! Или в автобусе мне на ногу наступит жирный, вонючий мужик, а я буду просто стоять и молчать!

Так вот почему мне не принесли воды в этой странной комнате... Я ж нема как рыба!
Я решила спросить о своём странном состоянии(то есть написать):
-Почему моё тело двигается прежде чем я подумаю об этом?
-Потому что твой мозг еще не до конца воспринял всю помещенную в него информацию. Через дня два всё придет в норму, не волнуйся.
-А у тебя тоже такое было?
-Нет, это что-то новенькое...
Класс, я как всегда оказалась подопытной крысой. Ну конечно, ответственности они ж никакой не несут за мою жизнь, так можно и поиздеваться.
-Уже десять часов утра! Тебя сейчас отправят на исправительные работы за опоздание!
Он издевается? Какие работы? Я говорить не могу, думаю позже чем делаю, куда я должна идти?
Тут произошло неожиданное.
Я встала, голая прошлась перед Сашей, взяла в шкафу одежду, прошлась обратно, переоделась, пошла поела, проглотила таблетки, и подошла к двери!
При этом я думала о том, что не хочу никуда идти! Я не могу контролировать себя! Что делать?
Это было скорее сего написано на моём лице, потому что Саша подлетел и стал меня успокаивать, гладить по голове, как маленькую, повторять, что всё будет хорошо. Только тогда я поняла, что по щекам уже давно текут слезы...
***
Я не люблю слезы. Они приносят неприятности. И хоть женщинам и позволено плакать когда им вздумается, меня это всегда раздражало. Это как показатель слабости в высшей степени.
Но я плакала как и все особи женского пола. В кино, в театре, на улице, при виде маленькой собачки или раздавленного голубя. Я не могла сдержать эту воду в глубине своих глаз. Как только появлялось что-то милое , грустное, трагическое или нежное в моей голове  открывали краник с соленой водой, которая лилась по щекам к подбородку, а потом ниже:на майку. Да всё было бы ничего, если бы я при этом не выглядела как раздутый дельфин.

И вот сейчас я стою в комнате в каком-то странном здании, непонятно в каком городе, непонятно зачем вообще я здесь стою. Я не могу контролировать свои действия, не могу говорить, мои мысли отстают от действий. Все это результат какого-то неведомого эксперимента. А, я забыла совсем, я еще и выгляжу как раздутый дельфин!
Ну что тут говорить, жизнь прекрасна…
***
Тренер был не в духе.
- Ты где шлялась?
Мне было лень писать ему ответ, и, странным образом, моё тело тоже осталось неподвижным. Наверное, контроль возвращается.
- А отвечать на поставленный вопрос ты не пробовала?!
Ну,  вот опять он орет. Вот бы в ушах опускались заслонки, когда он начинает орать. И знаете что? Я перестала его слышать! Он все говорил и говорил, а я его не слышала! Я слышала, как беловолосый пацан упал с колец и смачно выругался, я слышала, как за окном падает капля дождя на железный подоконник, а  тренера не слышала! Он  закрыл рот.
Тут мое тело все же решило, что контролировать мне его рановато  и само пошло в бассейн. А потом на беговую дорожку. И почему же я раньше так не тренировалась? Почему этот Дмитрий Алексеевич заставлял меня убиваться на тренажёрах, хотя в бассейне задействуются все группы мышц? А беговая дорожка тренирует выносливость и дыхание.
Было странное ощущение. Пока мое тело плавало и бегало, мысли мои витали далеко от того места, где бы им следовало находиться.
Почему-то я вспомнила детство. И снова документальный фильм захватил моё сознание. Кадр за кадром я видела, как мне впервые одевают на голову кепочку, как мои ноги начали делать движения, очень напоминающие шаги, как папа купил мне конфетку, а мне было так весело…  Беззаботность навсегда ушла из моей жизни. Казалось бы, я всегда хотела казаться старше, и вот я во взрослой жизни, на мне ставят эксперименты, меня заставляют есть непонятные таблетки, скоро я буду убивать, но я думаю о детстве. Это даже немного мило, если это возможно в моей ситуации.
- Лер, ты прости меня.
От неожиданности я собиралась подпрыгнуть, но (вы уже, наверное, догадались) я осталась неподвижна. Дмитрий Алексеевич подсел на край бассейна, опустив ноги в воду.
- Я ведь не хочу быть таким грубым. У меня работа такая. Уже 5 лет я все тренирую и тренирую, пытаюсь донести до всех этих юных голов, как выжить, как защищаться. И знаешь что? Возвращаются единицы. Из 1000 человек, что я выпустил на операции за все эти годы, вернулось только 87. Я пытался любым способом донести до них, что важно не геройство, а важна их жизнь, понимаешь? Но нет, они все лезут на рожон. Глупые смерти, страшные смерти, вот что вас ждет. И я не пессимист, просто я знаю что ты, проводя операцию, будешь вылезать из укрытия, бежать на противника с голыми руками, ведь ты хочешь подвига!  Я больше не могу читать отчеты: погибло 15 человек, ранено 27, вернулось 3. Операция выполнена успешна. Да как же она может быть успешна, если столько жертв. И это же дети…
Ноги его болтались в воде. Руки были сжаты до такой степени, что вены, казалось, взорвутся и забрызгают кровью весь этот зал. Глаза пустые.
Так хочется помочь ему, успокоить… Я погладила его по мощной спине, потом по волосам, а он все так и сидел, сжав кулаки и уставившись в воду. Я обняла его. Промелькнула мысль, что контроль вернулся, и тут же растворилась в его запахе.
- Ты не сможешь ничего изменить.
Голос был мне знаком. Да это же мой голос.
- Ты снова можешь говорить…
Правая рука его уже давно лежала на моем бедре и медленно его поглаживала. Он потянулся ближе к моему лицу и губы слились. Руки нервно изучали тела друг друга. Медленно, не спеша с меня слетела майка, а с него шорты. Аккуратно, будто боясь спугнуть, я стянула его рубашку. Потом мы оказались в воде. Наши движения были слажены, а ощущения на пике  совершенства. Воздух оказался слишком холодным для разгоряченных тел, и мы полностью ушли в глубину бассейна. Идеально. Высшая точка, вместе оказались там,  на огромной высоте, а потом резко вниз, упали и растворились.
- Что-то надо говорить,- голос его уже не казался таким жестким, а тело было расслаблено, руки нежно гладили мою спину.
- Не нужно ничего говорить.
Я повернулась, поцеловала его, потом еще и еще, но все-таки смогла оторваться. Мои штаны оказались в воде, но все остальное уцелело.
- Ты уходишь?
- А разве нам можно вот так тут лежать и …
- Нет.
-Тогда нам стоит одеться, только штаны мои уплыли.
Я не заметила, что он подошел. Рука его обвила мою талию, потом он резко развернул меня и снова мы оказались в воде.
Через час я смогла заставить его остановиться, хоть это и было очень трудно. Никогда такого не испытывала.
- Как мне теперь к тебе обращаться?
- Я думаю, что Дима – это твой вариант,- он улыбнулся. Наконец-то он оделся и теперь стоял и пялился на меня.
-  А ты можешь не смотреть, как я одеваюсь?
- Согласен, я бы лучше смотрел на то, как ты раздеваешься.
Он собирался подойти ближе, но я запротестовала. Я ведь и сама ничего не смогу поделать, слишком уж хорошо, слишком.  Он смеялся.
- Тебе пора.
- Ты решил от меня избавиться? – я не выдержала и притянула его к себе.
- Саша будет очень недоволен, если узнает где ты,  и ты чем занимаешься.
Действительно, а что скажет на это Саша?
- Лер, не вздумай ему рассказывать, иначе ты поедешь на задание не через полгода, после прохождения полной подготовки, а сейчас, и ты понимаешь, чем это закончится. Обо мне лучше вообще не говорить.
Лицо его как-то исказилось. Вены на руках снова вспухли, а взгляд заледенел. Все вернулось на свои места.
- Мне пора.
Я развернулась и вышла из зала. Все произошло в нужный нам обоим момент, но это ничего не значит. Секс как утешение, что ж, почему бы и нет.
Мобиль яйцо нес меня далеко от того места, где только что я была на пике счастья, все ближе к жестокой реальности. Как приятно контролировать себя. Но что-то изменилось в ощущениях: нет усталости, нет никаких намеков на нервозность (присущую мне ранее), движения плавные, а мысли четкие, но разно уровневые.  Я могла думать о пяти вещах одновременно! Что же со мной сделали…
А вот и моя коморка. Войдя внутрь, Сашу я не увидела. Стало даже немного обидно: я опоздала ко времени сна на десять минут, а он даже не поинтересовался где я. Видно, не столь ему интересно со мной возиться. Я решила, что сон – это то, что спасет меня от медленного анализа того, что сегодня произошло. Поэтому я быстренько помылась (хоть и плавала в бассейне где-то два часа) и рухнула на просторы моей полуторной кровати с ортопедическим матрацем.
***
Куриные ноги, вот что снилось мне. Мой новый супер мозг усердно показывал мне запеченные, покрытые золотистой кожицей и базиликом ножки. Мне казалось, что я даже чувствую их вкус, запах, но вдруг эти ноги превратились в пулеметы и расстреляли меня, размноженную на сто тысяч копий. Кровавая лужа осталась от тысяч меня после атаки куриных ног. А они все также лежали на тарелке, такие невинные, покрытые золотистой кожицей и посыпанные укропом.
***
Что за жесть?! Ну и сны… Куриные ноги убили меня, вы можете себе это представить?
Эти образы навсегда зависнут у меня в памяти. Странно, уже 8.30, а сирены все нет, в чем же дело?
Рука уже привычно потянулась к новомодному телефону, пальцы пролетели над кнопками, и заиграла музыка в динамике.
- Да.
- Саша?
- Да, вам что-то нужно?
- Вам?
- Меня отстранили от вашей подготовки, теперь вы сами себе куратор, поздравляю. Все инструкции находятся у вас в компьютере.
- А что случилось, почему тебя отстранили?
- Не знаю, мне пришло извещение с краткой формулировкой, полную я получу при личной встрече с начальством.
- А почему у меня сирена не прогудела?
- Вся информация в компьютере, до свидания.
Короткие гудки ворвались в мое сознание. Ненавижу, когда кидают трубки. И чего он так обозлился, неужели он все знает про вчерашний вечер? А даже если и так, какое ему дело, с кем я провожу свободное время. И все-таки интересно, почему не прогудела сирена?
Я подошла к компьютеру. Стул оказался очень удобным. Это скорее кресло, а не стул, божественное кресло. Странно, но меня охватило тревожное, очень неприятное, но знакомое с детства чувство.  Почему-то я заранее знала, что этот монитор усердно показывающий мне заставку виндоус 7,  принесет много неприятных известий.
Интуиция не обманула. Открыв единственный файл, лежавший на рабочем столе, первым, что я увидела, были огромные красные буквы:
ВНИМАНИЕ!
Вы, Лера Павловна Сокол, были выбраны для прохождения специального задания.
С сегодняшнего дня  вы находитесь в прямом подчинении у командира отряда 3822, Секрутова Егора Павловича.
Что бы ни происходило на протяжении всей операции не должно быть разглашено вплоть до  специального распоряжения.
Вся ответственности за причиненный вашему здоровью и жизни ущерб полностью лежит на Вас. Организация не несет ответственности за травмы, полученные в ходе операции.
По возвращении вас в лагерь после выполнения задания, вам будет предложена специальная программа реабилитации.
По прохождении реабилитации вы будете отправлены по вашему месту жительства.
Подробности операции можно узнать непосредственно у командира отряда (тел. +375939838959). 
***
Ну вот и все. Меня ждет именно то, о чем говорил Дима: страшная, никому не нужная смерть. И ведь никто не будет нести ответственности за мою гибель. Обидно. Мне хотелось хоть что-нибудь сделать важное, чтобы оставить малюсенький след хотя бы в истории своей страны. А что я оставлю теперь?
Надо звонить этому Секрутову. Интересно, он то знает, что отправляет нас в бездну. Хотя, может, я и рановато паникую, ведь я не знаю подробностей.
 Где же завалялся этот телефон? Странно, я не волнуюсь, наверное, это результат тех изменений. Что же они сделали с моей головой?
Голос, я запомнила голос. Когда я лежала в том черном помещении со странной штуковиной на голове, голос, знакомый мне очень давно, отдавал приказы. Откуда я могла его знать?
Вот и телефон. Гудки, гудки, гудки, сброс вызова. И снова набираю номер. Голос не дает мне думать обо всем этом. Я должна узнать чей он.
***
Что ж, раз меня отстранили, то может быть, и домой отпустят. Уже всех, кто начинал со мной или дома, или давно лежат на кладбищах разных стран под именем Джон Хиплтон или Ликки Мартиназ.
Да где же дверь к начальству? Я еду на этом кибермобиле уже примерно час, а все еще не приехал. Хотя я ведь раньше не бывал у высших чинов, а все по мелочи.
Ну наконец-то.
-Добрый день, Александр Денисович. Прямо и направо,  пожалуйста.
Интерьер сильно отличался от всех остальных помещений. Хрустальные люстры, резные шкафы и  штучный паркет производили сильное впечатление. Высшие не отказывают себе в роскоши.
Последняя дверь. Возможно сейчас все и решится. Странно, но как-то даже не страшно, наверное пилюли, что каждое утро лежат у меня на прикроватной тумбе, делают свое дело.
- Доброго времени суток,- сказал человек, сидящий за огромным дубовым столом. Глаз поднять он даже не соизволил, лишь его правая бровь слегка содрогнулась от скрипа двери, - присаживайтесь. К вам у меня серьезный разговор. Сейчас вы сядете на это кресло и внимательно меня выслушаете, не перебивая ни при каких обстоятельствах. Кивните головой, если поняли меня.
Я кивнул, а он наконец-то поднял свои глаза на меня. Лучше бы он этого не делал. Темные, страшные глаза были у этого человека. Они как-то сразу делали тебя мелким, никчемным, сопливым мудаком.  Одет он был в костюм, часы на его руке блестели ярким золотым светом, отражая солнечный свет, пробивающийся сквозь тонкую щелку между шторами.
-Вы вели наблюдение за объектом Сокол Валерией Павловной. С сегодняшнего дня она больше не подчиняется вашим приказам. Причиной тому послужили её неформатные отношения с одним из тренеров. Однако мы решили не применять санкций к вам и тому тренеру. И это не моя слабость, я не допускал такого уже много лет. Причиной такого моего решения стали показатели Валерии после прохождения экзаменационных испытаний. Результаты эти почти стопроцентные. Это означает, что Валерия Сокол полностью готова к проведению операций, причем не самой низкой сложности. Но имеется одна проблема. Эти результаты были вызваны новой программой формирования сознания и новыми препаратами. Побочных эффектов никто не знает, а они могут проявиться и в ходе операции. Чтобы этого не произошло,  мы предлагаем вам сделку. Вы проводите последние испытание Валерии Сокол и её нового сознания, а мы в свою очередь отпускаем вас домой. Вы согласны на мои условия?
Тяжелый взгляд пригвоздил меня к креслу. Я не понимаю, в чем подвох? Провести испытания? Такое ощущение, что я буду испытывать ракету, а не проверять человека. Но выхода у меня нет.
-Я согласен.
- Отлично, тогда я распоряжусь, чтобы вам отправили специальные инструкции. Забыл сказать: все, что вы будете делать следующий месяц потом сотрут из вашей памяти, так что не бойтесь чувства вины или угрызений совести. Разглашать то, что я здесь вам сказал, я не рекомендую. Вы можете быть свободны.
Я встал, открыл дверь и понял, что совершил непоправимую ошибку.
***