Клоуны, Гл. 3

Глава третья
      Сиреневый туман – над нами проплывает

      Перекурили, спустились в бытовой отсек, посетили душ, перекусили по полной программе норвежскими рыбными котлетками и прочими деликатесами, после чего завалились спать.
      Их «бытовая приватная территория», выражаясь по-местному, была рассчитана на четыре усталые персоны. В данном случае – на четыре русские персоны. Усталые? В меру, мать его. В меру…
      - Странно, но никаких запоров и защёлок на дверях не предусмотрено, - пожаловался хозяйственный Василич. - Даже не закрыться.
      - Серьёзно? - заинтересовался Тиль.
      - Гадом буду. Как ты любишь выражаться. Спокойной ночи, буровые соратники. Смерть придёт внезапно – грязной и босой… 

      Лёнька ощутил – на уровне природного инстинкта – некое непонятное движенье.
      - Спите, спите, - долетело бормотанье знакомого голоса. - Это я так. По нужде…
      Тихо и ненавязчиво зазвенел казённый будильник.
      Прошелестело. Простучало. Раздался шум льющейся воды. Где-то басовито загудел электрический чайник. Раз-другой глухо хлопнул холодильник.
       - Пора, однако, вставать, - сонно пробормотал Лёнька. - Пока ванную не заняли…
      На норвежской буровой платформе не существовало таких глупых понятий, как: завтрак-обед-ужин. График – «четыре через восемь», та ещё штучка, сбивающая напрочь любые представления о реальном времени суток. Поэтому – просто «еда».
      Да и общей столовой не существовало. Три смены, значит, три бытовые «территории».  Плюсом четвёртая – для местной аристократической элиты: капитана платформы и прочих важных особ, палец о палец не ударяющих. Бывает. Типа – поганый капитализм в действии….
      Еду, короче говоря, подавали прямо в «общее помещение» каждого бытового отделения.
      Проснулся, позевал от души, почесался, вышел в «кают-компанию», а стол уже жрачкой заставлен. Очень, знаете ли, удобно и правильно. Высший писк, типа – крысиный. Или же шик – парижско-миланский. Мать вашу, кулинарную затейницу…
       Лёнька, справив нужду и наскоро умывшись, пристроился за обеденным столом.
      - Омлет из порошка сварганили, - жадно чавкая, доложил Тиль. - Суки гнусные и жадные. На всём экономят. И в вишнёвом соке ощущаются характерные химические нотки.
      - Зато бекон – самый натуральный, - сообщил Василич.
      - Ну, ты скажешь! Бекон…. Его подделать очень трудно. То бишь, полностью невозможно…      
      За соседним столом, где завтракали голландцы, тоже было шумно – смешки и шуточки практически не стихали.
      - А, где наш сменный бригадир? - забеспокоился Вован. - Неужели, их благородие проспать изволили?
      Тихонько скрипнула дверь каюты, где в гордом одиночестве квартировал мистер Ванроуд, после чего в помещении установилась тревожная и вязкая тишина.
      Макаров обернулся и непроизвольно – от неожиданности – икнул.
      На пороге спальни стоял сменный бригадир, облачённый в ярко-оранжевые семейные трусы. Упитанное тело Ванроуда – с головы до ног, включая некогда рыжую шкиперскую бородку – было покрыто бело-сине-красными полосами.
      - Цвета российского флага, - тихонько восхитился Василич. - Натуральная картина маслом.
      - Вернее, качественной зубной пастой. То бишь, русская народная забава. Три тюбика ушло. Будет знать, гнида рыжая, как коньяк отбирать у честных людей, - пояснил шёпотом Тиль, после чего – уже в полный голос – невинно поинтересовался: - Это вы, господин начальник, решили поиграть в североамериканских индейцев? Типа – вышли на тропу войны?
      - Узнаю, чья это проделка – со света сживу, - зло скрипнув зубами, пообещал Ванроуд. - Выброшу в суровое Северное море на корм голодным акулам…
      «Ну-ну. Выбросил один такой», - мысленно усмехнулся Лёнька. - «Кишка, блин, тонка. Да и акулы здешние воды не балуют своим вниманием, предпочитая благословенные тропические широты…».
      Дверь – с громоподобным стуком – захлопнулась.
      - Пошли-ка, ребятушки, в тутошнюю «гардеробную», - подчёркнуто-равнодушным голосом предложил Даниленко. - Скоро, как-никак, на смену заступать.
      - Шутка ещё не закончена? - едва сдерживая смех, спросил догадливый Володька.
      - Ага. Я мыло из бригадирского душа конфисковал, шампунь вылил в раковину, а пластиковый пузырёк наполнил «жидким стеклом» , которого в любом солидном буровом хозяйстве – хоть залейся.
      - Да, пора, от греха подальше, сматываться, - поднимаясь из-за стола, подытожил Леонид. - Сейчас такие звонкие вопли начнутся – мама не горюй…
      Впрочем, никаких серьёзных последствий эта дурацкая клоунская выходка за собой не повлекла. Ванроуд оказался – на удивление – приличным человеком, и скандала раздувать не стал. Только сходил к местному начальнику складских служб и разжился надёжной защёлкой-щеколдой.
      Правда, установить запорное устройство сам не смог – по причине кривоватых ручонок, растущих из голландской упитанной задницы. Василич, добрая душа, сбегав за дрелью, шурупами и дюбелями, помог. А, как же иначе? Буровик буровику, как известно, друг, товарищ и брат…

      Через две недели произошло маленькое чудо.
      - Объявляется выходной. Вернее, сразу два. То есть, на две стандартные смены, - объявил во время приёма пищи Ванроуд. - Существует авторитетное мнение, мол, наша скважина начала отклоняться в сторону от намеченной траектории. Прилетели геофизики. Будут опускать вниз всякую хитрую аппаратуру. Что-то там измерять. Так что, на ближайшие двадцать четыре часа все свободны. Отдыхайте, бродяги.
      - Повезло, однако, - облегчённо вздохнул Лёнька. - Сегодня же у нас семнадцатое июля, день моего рождения. Говорят, что в такой день имениннику нельзя работать.
      - Плохая примета? - насмешливо прищурился Даниленко.
      - Угадал, она самая.…Кстати, а где твой, то есть, мой подарок?
      - Будет, - заверил приятель. - Минут через двадцать поднимайся на верхнюю палубу. Увидишь…. Ты, ведь, последние лет десять-двенадцать день рождения отмечал сугубо на рыбалке?
      - Конечно. Разве бывает по-другому?
      - Вот, и я про то же. Ладно, пошёл. Дела. А ты, брат, пока чайку попей. Со свежими норвежскими плюшками, понятное дело. Встретимся наверху…
      Через оговорённые двадцать минут Макаров направился на верхнюю палубу. Неторопливо поднимаясь по ступеням узкой лесенки, он слегка насторожился – сверху доносились странные звуки:
      - Хр-р-р! Хр-р-р! Хр-р-р!
      Выбравшись на палубу, Леонид радостно улыбнулся – возле перилл, ограждающих платформу по периметру, располагалась жёлто-голубая надувная лодка, уже накачанная на четыре пятых, а хрюкающие звуки издавал – под воздействием мускулистой ноги Тиля – компактный насос, именуемый в простонародье «лягушкой».   
      - Бытовой консерватизм – отличная штуковина, заслуживающая искреннее уважение, - оттолкнув насос в сторону и завернув пробку на лодочном клапане, известил Серёга. - У тебя, братишка, наличествует устойчивая привычка – праздновать день рождения на рыбалке?
      - Имеется, - подтвердил Лёнька. - Только лодки маловато будет. Ещё, как минимум, удочки нужны.
      - Достал. Поль Ларсен, местный завсклада, мужик запасливый. Судя по всему, у него есть абсолютно всё. Выдал две надёжные удочки для ловли в отвес. Лески на катушках намотано метров по семьдесят-восемьдесят. Имеется коробочка со стандартными блесёнками. Кстати, сегодня на море наблюдается полный штиль. Следовательно, обойдёмся без якоря.
      - А, на что мы будем рыбачить?
      - Вот, миска с креветками. Я их разморозил в микроволновке…. Ну, как тебе подарочек?
      - Шик и блеск. Спасибо большое.
      - Не за что. Заходите ещё.
      Они прошли в «гардеробную», переоделись в рабочие спецовки – ярко-красные клеёнчато-брезентовые штаны и куртки, а на ноги надели тёмно-зелёные резиновые (полихлорвиниловые?) сапоги.
      - Может, под куртки напялим по тёплому свитеру? - предложил Тиль. - Сегодня, конечно, не холодно, на уровне плюс двенадцати. Но, всё же, Северное море. От него, родимого, всего можно ожидать.
      - Напялим, не вопрос, - согласился Макаров. - Жаль, что выпить нечего. Непорядок.
      - Здесь, извини, ничем помочь не могу. Сухой закон, будь он неладен…. Так, пошли на кухню. Захватим чего-нибудь пожрать.
      На кухне к ним подошёл рыжебородый Ванроуд – первым делом, попросил далеко не отплывать от платформы, после чего поздравил Леонида с днём рождения, оглянувшись по сторонам, вручил фляжку из нержавейки, наполненную коньяком и, заговорщицки подмигнув, попросил:
      - Никому не рассказывайте. Пусть этот алкогольный момент, злостно нарушающий дисциплину, останется между нами…
      Они – с помощью Вовки, Василича и длинной верёвки – спустили лодку на воду. Потом набросили наплечные сумки с продовольствием, удочками и прочим, закрепили за спинами по веслу и – по узкой специальной лесенке, надёжно приваренной к одной из «ног» платформы – полезли вниз.
      - Ни чешуи вам, ни хвостика! - традиционно пожелал Василич.
      - К чёрту! - отозвался Лёнька.

      Над морем царило полное безветрие. Серые воды размеренно покачивались – словно фруктовое магазинное желе, случайно упавшее на пол. Светло-жёлтое северное солнышко боязливо проглядывало через узкий просвет в белых кучевых облаках.
      Когда лодка отплыла от платформы метров на двести пятьдесят, Тиль перестал грести и предложил:
      - Давай, здесь попробуем?
      - Попробуем, - привязывая к концу лески узкую светлую блесну, согласился Лёнька. - Почему бы и нет? Смотри-ка ты, лодка застыла на месте, словно мы стоим на якоре.
      - Ветра нет, всякие течения отсутствуют…. Держи креветки.
      Тяжёлая блесёнка уверенно ушла под воду. Макаров принялся сматывать с катушки леску, тихонько считая:
      - Примерно метр, второй, третий, четвёртый…. Удар! Есть контакт!
      Несколько движений руками, и у него в руках оказалась небольшая – грамм на сто пятьдесят – серебристая рыбёшка.
      - Кажется, ставридка, - предположил Тиль. - Хотя, могу и ошибаться. В морской рыбе – в отличие от озёрной и речной – я мало что понимаю.
      - Ставридка, так ставридка. Ничего не имею против. Дай-ка мне пустой полиэтиленовый пакет. Ага, спасибо. Продолжаем наш процесс…
      Клёв был активным и весёлым. Через полчаса в пакете бодро прыгало около двадцати шустрых рыбёшек.
      - На пару сковородок уже наловили, - одобрил Лёнька. - Только мелковата, на мой частный взгляд, добыча. Хотелось бы поймать что-нибудь посолиднее. Воспользуемся, пожалуй, озёрным опытом…
      Он ловко и непринуждённо насадил на крючки тройника по несколько жёлто-чёрных глаз ставриды, бросил блесну за борт и стравил с катушки порядка двадцати метров лески.
      Уже через пару-тройку минут эта рыбацкая хитрость была полноценно вознаграждена, и Макаров вытащил из морской воды упитанную полуторакилограммовую треску.
      - Совсем другое дело! Поздравляю! - обрадовался за друга Тиль и достал из кармана куртки фляжку. - Предлагаю выпить за рыбацкую удачу! Ну, и за твой день рожденья, ясен пень. Держи, глотай. Ещё…. Молодец, хватай бутерброд с копчёной колбаской.         
      Вернув фляжку, Лёнька поднёс аппетитный бутерброд ко рту, но тут же, опустив руку, задрал голову вверх – на резкие и тревожные звуки.
      - Приличная стая диких гусей чешет к берегу, - пояснил Даниленко. - С чего бы это, вдруг? Впрочем, их дела…. Ладно, дружище, твоё здоровье! Буль-буль-буль…. Хорош напиток! Хорош, ничего не скажешь…. Смотри, правее наблюдается ещё одна птичья стая.
      - Это, похоже, очень большие чайки. То бишь, морские бакланы.
      - И с левой стороны птицы летят. Утки? Или же казарки?
      - Не знаю, - вертя головой по сторонам, признался Макаров. - Меня, впрочем, сейчас не птички волнуют-интересуют…
      - А, что же тогда? Наверное, рыбки?
      - Не угадал. Посмотри-ка в сторону открытого моря.
      - Ух, ты, носороги носатые! - восхитился Тиль. - Сиреневая стена наплывает прямо на нас. Высокая такая, почти до самого неба. Похоже, идёт густой туман.
      - Передай-ка мне фляжку, - попросил Лёнька, и, побулькав от души, затянул: - Сиреневый туман – над нами – проплывает. Над тамбуром горит – полночная звезда. Кондуктор не спешит. Кондуктор понимает, что с девушкою я – прощаюсь навсегда…      
      Пришёл туман. Нет, не так.
      Плотный сиреневый туман поглотил их – сразу, полностью, жадно и решительно. Раз, и всё…
      Вокруг установилась полная и абсолютная тишина – был слышен только перестук двух сердец. Ужасно чесались барабанные перепонки.      
      «А ещё чётко-чётко ощущается-угадывается ход Времени», - подумал Макаров. - «Или же это Пространство медленно-медленно поворачивается вокруг собственной невидимой оси?».

      Сиреневый туман отступил, рассеялся, растворился.
      По безбрежной морской глади заплясали-запрыгали легкомысленные солнечные блики.
      - Сколько времени мы провели в тумане? - спросил Лёнька. - Минут пять? Десять?
      - Минут? - удивился Тиль. - Мне показалось, что несколько полновесных часов…. Между прочим, буровая платформа VS-413/13 пропала.
      - Как это – пропала?
      - Так это. Неожиданно и бесследно. Мать его…


      Глава четвёртая
      Сюрпризы на берегу