Маленькие шуточные истории

    Приведённые здесь маленькие истории, хотя и названы шуточными, однако, все  правдивые.

    Мы с Наташей пришли в Большой театр. Давали  балет Гаврилина «Анюта». Я стоял в гардеробе сдавал наши пальто, а Наташа уже прихорашивалась у зеркала. Вдруг к ней подходит женщина и спрашивает:
   - А что, вы сегодня не танцуете?
Наташа повернулась к ней:
   - Нет, извините, сегодня не танцую.

                ***
    Мы едем на трамвае к станции метро Сокольники. За одну остановку до метро трамвай вдруг встал, и вагоновожатая просит всех выйти – трамвай идёт в парк. В парк, так в парк. Мы выходим последними, сначала я, потом Наташа. На ней длиннющая по щиколотку шуба, и она «подметает» ею ступеньки вагона.
    - Что же ты делаешь, а? Не уж-то  ты не можешь поддержать полы свой дорогущей шубы? – спрашивает, возмущаясь, работница, стоящая у трамвайной стрелки. Она небольшого роста, на ней кургузый полушубок, а сверху жёлтая дорожная весточка.
Я оборачиваюсь к Наташе и говорю с напускной строгостью, вторя этой «даме»:
    - Что же ты делаешь а? Испортишь шубу – разведусь!
    - Я тебе разведусь! – вдруг вскричала «дама» и для устрашения подняла железную палку для перевода стрелок.

                ***
    Мы прилетели в Москву, в Шереметьево. Прошли паспортный контроль, подошли к таможенному. А там – большая очередь, обычная проверка вещей, и стоять придётся долго. Замечаю рядом надпись «Зелёным коридор». Я взял чемоданы и вперёд, «зелёным коридором».
    -  Куда это вы? – сурово окликает нас вдруг появившийся мундир.
    -  Так ведь «Зелёным коридором»! – ответил я.
    И он, сменив гнев на милость, улыбаясь, сказал:
    -  Зелёный-то он зелёный, но не до такой  степени, чтобы уж совсем без досмотра!

                ***
    Звоним нашей хорошей знакомой, директору театра им. Моссовета:
    -  Добрый день, Валентина Тихоновна, хотели очень посетить ваш театр.
    -  Здравствуйте, дорогие. Без проблем. Пропуска ждут вас на контроле.
    После спектакля, подошли к кабинету администратора, чтобы поблагодарить за доставленное удовольствие. В кабинете совсем другая дама, на наш вопрос, где администратор, отвечает:
    - Валентина Тихоновна давно уже не администратор. Она - директор нашего театра.
    - А где мы её можем найти?
    - Сейчас её в театре уже нет.
    Мы оставили новому администратору предназначенные для Валентины Тихоновны цветы. Потом два или три дня безуспешно пытались дозвониться до Валентины Тихоновны, чтобы всё же поблагодарить её. Но каждый раз бдительная секретарша отвечала, что её нет на месте, или, что она на важном совещании. В последний раз секретарша спросила, кто звонит, что передать. И я ответил:
    - Передайте: звонит Михаил Ефимович.
    - Я вас слушаю, Михаил Ефимович! - вдруг раздался в трубке хорошо знакомый голос Валентины Тихоновны.
    - Валентина Тихоновна, это я, Михаил Ефимович, не Швыдкой (тогдашний министр культуры) и уж, конечно, не премьер-министр Фрадков.
    -  Ой, Миша, здравствуйте, как я вам рада, спасибо вам за цветы.
И мы полчаса болтаем с ней обо всём на свете.


                ***
 
    Сын нашего друга, Гриша, устроил нам блат в Дом музыки.
    -  Придёте, найдёте главного администратора Аркадия Ильича, скажете, что от меня.
    Мы пришли, поднялись по лестнице. Впереди контроль, рядом представительный мужчина, о чём-то беседующий по сотовому телефону. Спрашиваем у контролёра, где мы можем найти Аркадия Ильича. И вдруг,  тот, что стоял рядом с контролёрами, бросается ко мне на грудь, громко восклицая:
    - Наконец-то, как я рад вас видеть!- и, обращается, к одному из контролёров, - возьмите у них верхнюю одежду и проводите в первый ряд партера.
    Мы с Наташей благодарим, идём к своим местам.
    -  Ты что, знаешь его? Кто это?- в недоумении меня спрашивает Наташа
    -  Понятия не имею, - также недоумённо отвечаю ей я,- вижу его впервые.

                ***

    Мы идём в московский театр «Новая Опера», послушать новую редакцию оперы П.И.Чайковского «Евгений Онегин». Решили пойти заранее, чтобы снять на видео фойе и зал театра. Входим в театр, я достаю камеру, начинаю снимать эту красоту: лестницы, люстры, зеркала. Ко мне тут же подходят и вежливо просят прекратить съёмку.
    -   Но почему? Я же снимаю не спектакль, а лишь фойе! - спрашиваю я
    - Нельзя. Здесь можно снимать, только если есть особое разрешение - говорит строгий молодой человек, одетый в серый костюм и держащий в руке телефон для связи. Ясно, что он не работник театра и не билетёр. «Это охрана!» - догадываюсь я и прошу проводить меня к администратору. «Уж он-то, подумал я, конечно, разрешит мне запечатлеть на видео красоты интерьера своего театра».
      Строгий молодой человек ведёт меня через улицу к другому театральному подъезду. Мы входим и оказываемся в небольшом помещении, разделённом стеклянной перегородкой. «Что это мне всё напоминает - силюсь я вспомнить? Ба, да ведь это точь-в-точь комната оперативного дежурного в отделении милиции (вот, что значит пять лет не быть на родине!). За стеклом сидит мордастый здоровяк – тоже явно не администратор!
   - Это, наверное, ваш начальник?- спрашиваю я совершенно очевидное у строгого привёдшего меня сюда молодого человека.
   -  Ну, - подтверждает он мою «гениальную» догадку.
   -  Но ведь я просил привести меня к администратору, а не к начальнику охраны.
 Мордастый шеф по моей просьбе звонит куда-то, и вот, наконец, появляется администратор в виде очаровательной молодой особы. 
    Я начинаю объяснять ей суть дела, что, мол, рассказать своим друзьям за рубежом о театре Новая Опера, показать им фотографии интерьера .
   - Но у нас нельзя просто так снимать. Наш театр - режимное предприятие и съёмка разрешена только с особого разрешения директора, главного дирижера Колобова.
    -  Позвольте, - говорю я  ей, ещё на что-то надеясь, - театр и «режим» вещи не совместимые!
    - К сожалению, ничем помочь вам не могу, - заканчивает она наш разговор, и я снова вместе с сопровождающим возвращаюсь в фойе театра. По дороге он рассказывает мне о строгостях, существующих в Новой Опере. Сюда, оказывается, не пускают журналистов и критиков, ни убедившись заранее в том, что они не будут хулить постановки.
   -  А если всё же кто-то напишет критическую статью?- спрашиваю я.
   -  Его навсегда лишат аккредитации, - строго ответил охранник.               
                2007 г