6-xvii парис хочет поговорить

                XVII

  В июньские ноны, когда Присцилла проснулась, супруга уже не было в постели. Пришедшая на зов Ксана сказала, что он ушёл около получаса назад. Едва домина зашла в свои термы, к ней пожаловала Бестия. Ц…

  После пылких ласк – Ц… – юная любовница поведала, что вчера у храма Кибелы тоже ждала свою несравненную «нимфу» Муцию, но, увидав, что её схватил мрачный «сатир», побоялась даже подойти. А утром специально посланный слуга, дождавшись, пока «сатир» покинет обитель, со всех ног побежал сообщить Бестии – и та сразу приехала.

  – О Геркулес! Да какой он сатир?! – обнажённые девушки лежат, обнявшись, на супружеском ложе. – Те, хоть и страшненькие, так и норовят всё время…

  – Что норовят, моя любовь? Вот это? – Корнелия для начала тихонько, едва касаясь, лобзает партнёршу. – Так что они, похотливые, хотят от нимф?.. Ну-ка дай мне «угодника» – Ц…

  Подуставшая Муция предлагает пойти съесть прандиум, но Бестия, играя, не пускает её.

  – Постой, любовь моя. Иди поближе, что-то скажу на ушко, – но вместо слов рыжая красавица, целуя, валит на себя темноволосую прелестницу.

  Та еле отрывается от горячего, нежного, страстного рта.

  – Бестия, я ужасно голодна. Любимая, прошу, идём покушаем. Я чуть отдохну и, естественно, продолжим…

  – Нет. Я тоже голодна – хочу тебя сей же миг! – тянет к себе любовницу Корнелия. – Ну же, нимфа моя!

  – Муция – хозяйка в этом доме, и ей решать, очаровательнейшая Руфина, – на пороге стоит Парис, неслышно заглянувшая неизвестно когда. – Здравствуй, кстати. Муция, сестрёнка, привет! Извини, если я не вовремя,  поем одна. Вернее, без вас.

  – Подруга, здравствуй!

  – Любезнейшая Фелиция, идём к нам. Что вы со своим прандиумом?!

  Но Присцилла, получив неожиданную – хотя такое появление Ребилии её смутило – поддержку, встаёт и надевает тунику.

  – Любимая, я вспомнила, – говорит Корнелия, поднимаясь и на ходу одеваясь, – меня дожидаются, тоже на прандиум, у… здесь недалеко… Пока… пока! – лобызнув Парис и Муцию, Бестия уходит.

  – Прости, сестрёнка. Может, я вам помешала. Не хотела…

  – Ничего, Парис. Идём в триклиний.

  – Подожди, – Ребилия усаживает подругу на кровать. – Мне кое-что нужно тебе сказать. Это важно, очень.

  – Сестрёнка, я ужасно проголодалась, сегодня не успела позавтракать. Если не срочно…

  – Хорошо-хорошо. Но потом обещай меня выслушать.

  – Разумеется, милая Парис!

  – Тогда идём. Со мной, кстати, девчонка, Диания, – молодые женщины выходят из спальни и беседуют в коридоре; дойдя до трапезной, говорят тише: слуги уже провели Дианию за стол. – Так привязалась ко мне, что даже неудобно как-то.

  – С каких это пор тебе неудобно, сестрёнка?!

  – Да я даже не спала ещё с ней.

  – Удивляюсь тебе, Парис. Она сама уже, скорее всего, тебя давно хочет.   

  – В общем, да.

  – Так в чём дело, сестрёнка? С тобой что-то не то.

  – Я ведь  и хочу тебе сказать…

  – Хорошо, после прандиума обязательно послушаю. И вообще, – уже громче восклицает писательница. – Дай покрепче тебя обниму, Пентесилея моя дорогая!

  Обнявшись и расцеловавшись, подруги входят в зал. Фелиция ложится за стол рядом с Дианией, а Присцилла напротив них, втроём они кушают. Парис с совсем юной, по всему видно, влюблённой в неё подружкой, помаленьку пьют вино – хозяйка крепится, верная своей клятве. Диания, молча и быстро наевшись, говорит:

  – Светлейшие и прекрасные Фелиция и Присцилла!..

  – Вообще-то меня она зовёт подругой, но это наедине, – поясняет Ребилия. – Продолжай, очаровашка.

  – У меня есть одна знакомая, то есть подруга. В детстве, ну, когда мне было лет семь-восемь, она была моей соседкой и лучшей подружкой, хотя она и старше меня на семь лет. Она играла со мной, мы делились всеми секретами, а потом она вдруг пропала. А недавно она увидела меня на улице, мы обе так радовались! А она просила прощения, что сразу не смогла связаться – боялась из дома выйти, а потом, когда пришла, мы переехали. Её тоже зовут Фабия, Фабия Тилия, она такая хорошая, богатая стала вообще; я у ней теперь почти живу. А когда я рассказала ей о вас, она тоже обрадовалась, и очень хочет увидеть вас, приглашает к себе домой. Можем хоть сейчас пойти. Тилия сама из дома не выходит даже. Вот, просила, чтобы я вас обеих позвала.

  – Присцилла, ты знаешь какую-нибудь Фабию Тилию?

  – Откуда? Просто имя такое же, не родственница, во всяком случае, вряд ли. Ведь родственников-то у нас очень мало… Парис, ты тоже наелась, что ли? Я ещё нет. Вы пейте, девушки, на меня не смотрите, я дала слово любимому, поклялась Венерой Благосклонной, что дома не пью без предложения Макра или его гостей. Ах, я ведь уже говорила об этом.

  – Не беспокойся, ешь, раз так хочется. Я глотну ещё немножко. А ты, Диания? – та отказывается. – А где живёт-то твоя подруга детства, далеко?

  – Отсюда да. В Целии, прямо на самом холме, почти что на самой вершине.

  – Не может быть! Ты вообще как-то путано всё рассказываешь, я почти ничего не поняла.

  – Парис! Честное слово! Дом Марка Сервилия…

  – Вот ты выдумщица, подружка!

  – Ах, не веришь? – девочка обижается, встаёт. – Присцилла, а ты мне веришь?

  – Да. Зачем тебе обманывать? Как-нибудь заеду к твоей Фабии, к Тилии с Целия.

  – Вот, Парис! А ты мне не хочешь верить! Я тогда пойду. Спасибо. Присцилла, обязательно заходи. До свидания!

  – Пока!

  – Постой, Диания… Впрочем, смотри сама. Пока… Из-за тебя она ушла, Муция, – неожиданно, осушив полный кубок, заявляет Ребилия. – Зачем ты сказала, что веришь её рассказу? Это вообще на правду непохоже, детские истории какие-то.

  – Я-то причём? Впрочем, ладно, пусть из-за меня. А из-за тебя тогда Бестия убежала. Но теперь мы можем поговорить наедине.

  – Верно. Если ты покушала, идём в мою комнату.

  Чуть только подруги заходят в маленькую полутёмную уютненькую комнату на втором этаже, Фелиция усаживает Присциллу на кровать и начинает высказываться.

  – Больше не могу, Муция!.. Не могу больше, милая моя! Сцена до прандиума, когда ты лежала на этой рыжей шлю-…

  Раздаётся звук пощёчины.

  – Ой, прости, Парис. Клянусь Венерой! Это как-то невольно. Прости, пожалуйста…

  – Вот! Вот она, дружба! Вот сестрёнка Муция! Лучшую подругу, шестнадцать лет которая с тобой, в любой… Та сцена чуть не вывела меня из себя. Больше не бей меня, пожалуйста, пока не выслушаешь: мне выговориться необходимо как дышать.

  – Хорошо-хорошо, конечно. Что ты, Парис?! Я слушаю. Извини, я прошу.

  – Ничего. Можно вина ещё?

  – Разумеется. Сейчас, – Фабия выглядывает в коридор и приказывает принести. – Что, милая моя, снова сон видела?

  – Нет. Такой, как в храме – нет. Но часто вижу во сне…

  – Что? Вот вино, Парис. Пей, пожалуйста, – хозяйка сама налила полный кубок.
  Гостья его осушает, некоторое время собирается с мыслями.


Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2011/12/23/279


----------------------
В Целии… почти на вершине…– Не может быть! – Каниния Ребилия не верит, чтобы у бедной Диании была богатая подруга и жила на вершине холма, тем более одного из центральных, где обычно селились в своих особняках наиболее состоятельные люди.