Неправильная сказка

Предисловие
Из ДомоВикипедии
Антропология.

Домовые - домовые духи. Следят за порядком в доме, тактично и не назойливо указывают хозяевам на промахи в ведении хозяйства, приглядывают за малыми детьми и животными. Домовые появляется на вверенной им территории в тихом углу на чердаке или в подвале в возрасте 300-350 лет и проживают жизнь в обратном направлении. В кармашке каждого Домового лежит золотая капсула размером с куриное яйцо. Вершины своего интеллектуального и физического развития домовые достигают к 60-40 годам. В 30 у них закипает кровь. В 20 практически все крадут принадлежности женского туалета и подглядывают за девушками в душе. В 15 лет домовые начинают тусоваться в квартирах, где есть подростки. Они шумят в подъездах, подкручивают ручки громкости на радиолах, магнитофонах, компьютерах. В пять они переселяются туда, где есть маленькие дети. Разбрасывание кубиков по квартире и швыряние погремушками служит сигналом: «ПОРА». Они возвращаются на чердак, скукоживаются, залезают в свою капсулу и ждут. В назначенное время прилетает синяя птица счастья (в просторечии синяя сойка) и уносит золотую капсулу. Куда? Домовым это не ведомо, но по слухам, там, куда их уносят, из капсул вылупляются гномы, эльфы и феи. Впрочем, доподлинно это никому не известно.
Домовые стараются не показываться людям, но животные, особенно кошки, а так же дети их иногда замечают и не видят в этом ничего необычного. Гуляя по улицам, домовые не то, чтобы невидимы, они не заметны для окружающих. Духи Природы рекомендуют им быть не больше кошки, чтобы хозяевам было необременительно их прокормить. Домовые панически боятся белых ворон, и, когда волнуются, пахнут медом.
Иногда появляются женские особи. Они называются ведуньями, живут 400-450 лет, заведуют домовыми архивами и могут быть арбитрами в решении сложных вопросов. Очень жадны.
История
Домовые не рождаются и не умирают. Известен лишь один случай трагической гибели домового. В период очередного дОмографического взрыва катастрофически не хватало птиц счастья для транспортировки капсул. На Верховном Совете Духи Природы постановили расширить штат за счет ворон. Чтобы не напугать малого в капсуле выбрали ворону белую. Та достойно справилась с поставленной задачей, но по дороге назад у нетренированной птицы ослабли лапки. Капсула выскользнула, упала вниз, пробила соломенную крышу курятника и застряла в гнезде рябой курицы. Дальнейшие события столь трагичны, что рука не поднимается описывать их. Поговаривают, что об этом ужасном случае знают даже люди.

Фрол Петрович и Митяй

В Рождественский сочельник 1685 года на чердаке дома помещика Павла Степановича Ерохина появились две плетеные корзины. Кряхтя и покашливая из них вылезли маленькие сгорбленные старички.
-Разрешите представиться, Фрол Петрович.
-Ха, Петрович, значит? Это по-батюшке, значит? Ага! И кто же батюшка будет-с?-маленький лохматый старикашка явно лез на рожон.
Фрол Петрович замялся. Он не знал ответа на этот вопрос. 
- Не знаешь? То-то! Нет у нас батюшки. Безродные мы. Вот я – Митяй! - он продолжал задираться, но видя спокойную реакцию Фрола Петровича, примирительно сказал:
-Да ладно… Не сердись. Негоже новое дело со ссоры начинать. Петрович, так Петрович.
Старички размяли косточки и принялись за работу. Первым делом вытащили из карманов по золотому яичку, сложили их в корзину и поставили ее в самом темном и недоступном углу чердака. Митяй исчез и через минуту появился с куском рогожи и охапкой соломы. Старички прикрыли корзину, завалили ее соломой и  присели передохнуть.
-Петрович, лет-то тебе сколько?
-Мне 350. А Вы, вроде постарше выглядите.
-Конечно постарше, да и порезвее тебя буду, так что нече мне тут выкать -опять полез в бутылку Митяй. Но отходил он, похоже, так же быстро, как и возбуждался
-375 мне стукнуло. Так что старшОЙ Я, - и скрипуче засмеялся.
Немного отдохнув, домовые (а это были они) принялись обустраивать свое жилище.
Обитатели дома были заняты предпраздничными хлопотами. Помещик с семьей пошли на всенощную. Горничные бегали из кухни в столовую, стелили на столы белые скатерти,  вытаскивали из огромного буфета праздничный сервиз и бокалы зеленого стекла. Кухарка что-то помешивала в котле большой ложкой, и по дому разносился необыкновенно вкусный аромат.
В такой суете нашим знакомым ничего не стоило прихватить пару кусков горячего пирога, большую бутыль молока, несколько ломтиков отварной говядины, а еще старое одеяло, тканый половик,  пару глиняных плошек и кое-что по мелочи. Домовые расстелили на чердаке одеяло, налили в плошки молока и быстро поели. Митяй, зевнув, завернулся в одеяло и засопел.
Фрол Петрович еще раз прошелся по дому. В детской отремонтировал сломанный стульчик, в спальне повесил на крючок валявшийся на постели пеньюар. Заглянул в кладовую. Сваренные к Рождеству колбасы остывали в углу. Крынки с простоквашей и сметаной выстроились ровными рядами на полках. Бочонки с медом, мочёной брусникой, большой ящик с антоновкой. Фрол Петрович одобрительно крякнул. В хороший дом попали они с Митяем. Хозяйство велось аккуратно, еды хватало. Что еще надо домовому.
Пропажу одеяла и плошек заметили лишь после праздника.
-Павел Степанович. Не иначе, как домовой-батюшка у нас завелся.
-Это хорошо. Надо только подкармливать его, да молочка вовремя наливать,  тогда он нас не обидит, а наоборот, охранять будет.
С того дня кухарка стала оставлять на буфетной полке вазочку с пряниками, а на окне мисочку с молоком.

Домовые хорошо ладили между собой. Митяй зимой и летом ходил босиком, то и дело подтягивая подвязанные бечевой порты. Холщовую рубаху не менял годами. В бороде - застрявшие на века крошки. Ум у него был цепкий, язык - острый . Митяй быстро перезнакомился с соседними домовыми и каждый вечер приносил другу новости. Фрол же Петрович был домосед и книголюб, бородку свою стриг коротко, ходил в атласном стеганой халате до колена, фланелевых брюках и турецких домашних туфлях с загнутыми вверх носками. Митяя он любил всей своей домовой душой и прощал тому его резкие высказывания.
Годы пролетали незаметно. Внучка Ерохина вышла замуж за земского врача. Через три-четыре десятка лет семейство врача сменил адвокат, морской офицер - адвоката, а офицера, в свою очередь, - оперная примадонна. Все они держали прислугу. Порядок поддерживался образцовый, а кухарки из уст в уста пересказывали легенду о живущих на чердаке домовых. Дом перестраивали, достраивали, делили на комнаты, потом ломали перегородки, потом снова делили и снова ломали. Жильцы с каждым разом становились проще. Домовые не особо утруждались, но иногда все же приходилось снимать дитё с подоконника, или приоткрывать заслонку на печной трубе. Скучать они не умели. Митяй спускался в подвал дрессировать котов и крыс, а Фрол Петрович перечитал всю литературу, что находил в доме: по медицине, кораблестроению, юриспруденции. Вечерами они усаживались в кресло, которое притащили лет сто назад из будуара знаменитой актрисы, смотрели на звезды сквозь слуховое окно и вели бесконечные споры-беседы о жизни людей.

Наташа

Наташа не верила в свое счастье. Завод, где она работала, построил  жилой дом. Там ей, конечно же, ничего не досталось, зато выделили освободившуюся квартирку в старом доме. Профсоюз помог ее отремонтировать, и все семейство, состоящее из дочки Веры и черного котенка Матвея, встретило наступающий 1973 год новосельем.
На праздник пришли друзья и коллеги. Хозяйка хлопотала на кухне, подруги помогали резать-парить-жарить. Словом к десяти часам вечера на столе красовались «Оливье», селедка «под шубой», заливной язык, купленный за месяц до праздника «по знакомству». Слава Богу, хватило двух баночек майонеза, припасенных с лета. Встретив Новый год, гости еще немного потанцевали, поели, попили и отправились на елку.
Хозяйка осталась убрать со стола и приготовить горячий чай к возвращению гостей. На белоснежную скатерть был водружен традиционный «Медовик». Наташа расставила чашки по блюдцам и разрезала торт на двенадцать частей и присела в кресло отдохнуть. Матвей устроился у нее на коленях и замурлыкал. Усталость сморила женщину, она задремала и увидела странный сон.
Перед столом стояли двое мужчин. Один, худощавый в пиджаке и галстуке с аккуратно подстриженной бородкой, другой рыжий и лохматый крепыш в длинном свитере.
Крепыш сердито произнес:
-Отт ведь!!! Не успели! Говорил же, давай мышами проникнем.
-Какими мышами, Митяй? Здесь кот.
-Ха! Ты кого котом назвал?  Он сам не больше мыши.
Матвей перестал мурлыкать, поднял голову и грозно зашипел. Наталья провела ладонью по шерстке, и котенок успокоился.
-Ну не горячись, Митяй, возьмем по кусочку торта, тоже не плохо.
-Ага! Он, видишь, не початый даже.
Мужчины замолчали и снова уставились на торт.
-Ты, Фрол Петрович, хоть запомнил, сколько гостей-то было?
-Мммм…. С хозяйкой и дочерью десять человек.
-О! А кусков-то двенадцать. Парочку возьмем, остальные раздвинем, никто и не заметит. Выпимши же все.
Зазвонил дверной замок. Наташа открыла глаза и пошла встречать гостей.
Гости замерзли. Хозяйка засуетилась, разливая чай и раскладывая торт по блюдцам. Ну вот, хорошо, что всем досталось. Последний кусочек себе.
Гости разошлись. Наташа уложила Веру и, наконец, легла в постель сама. Прокручивая в голове этот сумбурный день, она никак не могла понять, что же беспокоит ее. Гости веселились от души, еда была вкусная, торт – выше всяких похвал. Торт! Понятно! Вот, что ее беспокоило. Она не умела разрезать торты на десять частей. Пополам, еще раз пополам и каждую четверть еще на три части. Итого… Двенадцать… Наташа вспомнила сон. Мдаааа… А дом-то оказался с домовыми.
Сначала Наташа испугалась, но вспомнила дом деда в деревне. Там жил домовой. На глаза не показывался, не пакостничал, а однажды даже спас скот от пожара. Никто тогда даже не сомневался, что двери хлева и загонов открыл именно домовой. Ему ставили молоко в плошке и пряники на блюдце. Домовые – народ деликатный. Никогда не возьмут последнего. Кто это знает, положит в вазочку несколько конфет, несколько пряников.
Наташа улыбнулась:
-Вот это да! Я даже имена их знаю.
Она встала, положила на тарелку несколько маленьких бутербродов с сыром и колбасой:
-Фрол Петрович, Митяй, заходите еще…

Отъезд

Верочка выросла и уехала в Москву учиться. Окончив институт, вышла замуж и осталась в столице. Наташа заскучала. Домовые часто заглядывали к ней и, как могли, старались развлечь ее. Могли подкинуть объявление о концерте или выставке, могли нашептать на "декабриста", и тот распускался десятками ярких цветов. Могли заставить пол скрипеть половицами, а Наталье слышался полонез Агинского. На следующий день половицы таинственно замолкали, но начинала скрипеть Бетховена  "В альбом Элизе" дверца шкафа. Женщина ценила их заботу, улыбалась в себя, да подкладывала сладости в вазочку.
Весной Наталья повеселела. Однажды она пришла домой  с сумкой, наполненной разноцветными мотками ниток. Подмигнула Матвею:
-Вот! В «Центральном» нитки давали. Финские. Повезло, да?
Кот интереса к ниткам не проявил, так как стал важным и ленивым. Даже Митяю не удавалось расшевелить толстяка.
Наталья все лето и всю осень вязала, что-то напевая себе под нос. Маленькие штанишки, кофточки, чепчики она украшала веселыми вышивками. А перед Новым годом сорвалась к дочери в Москву. Передавая ключи соседке, рассказывала, как поливать цветы и чем кормить Матвея.
-И не забывай  Петровичу с Митяем вкусненького в вазочку класть. Смотри только, чтобы всегда полная была, а то застесняются и не возьмут угощение. Суеверная соседка важно кивала.
Наталья отсутствовала больше года. Домовые так распоясались, что, практически, поселились в ее квартире. Митяй полюбил телевизор, а Фрол Петрович перечитал всю классическую литературу, любовную лирику, и детективы, что стояли на книжных полках.
Наталья вернулась похорошевшая, немного уставшая и очень счастливая.
Она плюхнулась в кресло, где только что увлеченно читал Петрович. От неожиданности тот, исчезая, обронил томик Жоржа Сименона. Женщина подняла книгу, откинулась на спинку кресла и сказала:
-Фрол Петрович, Митяй! У меня внучка. Наташей назвали. Как меня.
Поскольку времена начались сложные, Наталья, чтобы помочь дочери, вышла на пенсию и забрала внучку к себе.

Наташка.

Фрол Петрович сидел в кресле и читал.
-Цто цитаес?
Рядом плюхнулось что-то маленькое, мягкое и вкусно пахнущее. Петрович от неожиданности потерял дар речи и не успел раствориться в воздухе.
-К…к..к.как ты здесь оказалась?
-Бабната кушеварит, а мне скуцно…
-Сюда нельзя приходить маленьким девочкам, пойдем, я отведу тебя домой.
-Нннну-у-у, а ты останешься со мной?
-Мне нельзя.
-Нннуу-ууу, тогда я останусь здесь.
-Пфууу, Наташа, - Петрович сделал строгий голос. Нам нельзя… как бы это сказать…. нам нельзя знаться.
Наташа скривила губки и приготовилась к активным действиям.
-Только не реви! - испугался Петрович:
-Давай договоримся. Если ты будешь послушной девочкой, я сделаюсь невидимым, приду к тебе вечером и расскажу сказку. Хорошо?
-Невидимым? Это, когда не видно?
-Вот именно. Договорились? Но только это секрет.
Наташка кивнула. Фрол Петрович взял ее на руки, и они осторожно спустились по крутой чердачной лестнице.
Вечером Наталья была удивлена, какой послушной и тихой стала внучка. Даже спать побежала без лишних напоминаний.
Девочка прижала к себе кота, закрыла глаза и услышала тихий, немного скрипучий голос Петровича:
-Жили-были....
Сказка была интересной, она плавно перешла в сон:
-Ты мне ее во сне доласкажи, ладно?
-Конечно,- ответил тихий голос.
Утром девочку так и распирало рассказать Бабнате о вчерашней встрече. Видя, что бабушка выходит их кухни, спросила:
-Ты куда уходис? Вдруг меня полугать надо будет.
Наташа рассмеялась:
-За что можно ругать такую хорошую девочку?
-Ну...,- внучка замялась, признаваться в том, что она без спросу лазала на чердак, расхотелось.
-А плавда зиводёр похоз на солоку? -ловко ушла от ответа хитрая девчонка.
-Наташа! Ну что еще за живодер?
-Вцела в тивелизере на склипке иглали, а зиводёр палоцкой махал.
Наталья смеялась уже в голос, за портьерой чуть тише вторил Петрович:
-Не живодер, а дирижер! А на сороку он точно похож.
Жить с маленькой внучкой было нелегко, но интересно. Образы, что возникали в голове маленькой фантазерки, удивляли и забавляли всех. Когда девочка вернулась в Москву, в квартире снова стало тоскливо.

 На чердаке.

На этот раз Митяя снова не было на чердаке. Фрол Петрович тихо посапывал, завернувшись в плед, как вдруг кто-то потянул его за рукав.
-Смотри, что я нарисовала! Нравится? Или у тебя вкуса нет?
Домовой открыл глаза и в изумлении уставился на повзрослевшую Наташку.
Она протягивала рисунок. За свою длинную жизнь Фрол Петрович видел множество художественных альбомов. Да и подлинники известных ныне художников некогда висели на стенах этого дома. Вместо того, чтобы снова отругать непоседливую девчонку, он взял рисунок и с интересом стал его разглядывать.
-Наташа, тебе надо учиться рисовать.
-Вот еще! Я уже умею!
-Конечно, но ты рисуешь, как девочка, которая умеет рисовать. А тебе надо учиться рисовать, как настоящий художник.
-Хм... Хорошо, Петрович, А ты сможешь учить меня?
-Давай я буду приносить тебе альбомы с картинами художников и рассказывать об их жизни.
Так и повелось. Каждый свой приезд Наташка поднималась по крутой лестнице на чердак, где, уже не скрываясь, ждал ее появления Петрович. Они склонялись над ее рисунками голова к голове и в таком положении просиживали часами. Фрол готовился к ее приезду, читал книги, искал иллюстрации, напрягал соседских домовых расспросами о жизни художников, живших когда-то по соседству.
Глядя на увлеченного друга, Митяй метал громы и молнии:
-Не, ты чо удумал-то? Это ж тебе не котенок - не щенок! Девчонку приручить. Да еще и дрессировать начал. Ой, Фрол Петрович, чует мое сердце, не к добру это... не к добру.
Он качал головой и, когда Наташка в следующий раз поднималась на чердак, швырял ей под ноги, пугая, то орущего кота, то серую мышь. Но разве такие мелочи могли остановить храбрую девочку. Ради встреч с Петровичем, она и медведя бы не испугалась.
Благодаря этой необычной дружбе к семнадцати годам Наташка знала так много о живописи и так хорошо рисовала, что с легкостью поступила в художественное училище. Бурная студенческая жизнь захлестнула ее. Летние походы, поездки в молодежные лагеря не дали ей возможности приехать к Бабнате ни в этот год, ни в следующий. Только через три года, обвешанная  огромными толстыми папками с рисунками и этюдником, со спортивной сумкой на плече, она влетела в квартиру Бабнаты. Попив чаю и ответив на бесчисленное множество вопросов, Наташа схватила папку, понеслась на чердак и забарабанила в запертую дверь:
-Петрович! Открывай! Это я.
Через мгновение дверь распахнулась. Увидав знакомый силуэт на фоне слухового окна, Наташка бросила папку, повисла у Петровича на шее и поцеловала его в ухо.
-Мммм. Ты пахнешь медом... Я так скучала по тебе. Дай я взгляну на тебя....
Наташа отстранилась и увидела перед собой... молодого человека с вьющимися до плеч волосами. Серые глаза смотрели из под черных густых ресниц серьезно и взволнованно.
-Петрович... Ты ли это?
Ей стало неловко за свое ребячество и за поцелуй:
-Вы...это... Простите меня.
Девушка развернулась и быстро вышла....
-Бабнат. А помнишь ты рассказывала про домовых? Ты в них веришь?
-Ну, как тебе сказать. Немного верю, немного нет. Что-то давно их не было слышно. Старые, наверное стали, а может ушли.
Наташка ворочалась всю ночь. Едва закрывала глаза, как в воображении возникал образ сероглазого молодого человека. Она была уверена, что это Петрович. Но что за странная метаморфоза произошла с ним? Она снова почувствовала запах меда и услышала знакомый с детства, чуть скрипучий голос. Петрович поведал ей, что жизнь домовых идет вспять. Ему сейчас двадцать девять. Он будет молодеть и дальше, пока не станет ребенком, и его не унесет синяя птица.
Сердце бедной девушки сжалось. Через двадцать девять лет она будет старой сорока восьмилетней женщиной. Слезы капали на подушку и не желали останавливаться.
Утром, написав Бабнате записку, она уехала в Москву.

Фрол сидел, поджав колени к подбородку. Взгляд его прекрасных глаз не выражал ничего. Казалось, он смотрит вглубь себя. Митяй озабоченно вышагивал взад-вперед и бубнил:
-Я ж говорил тебе... Не к добру все это, не к добру...
-Митяй! А ты заметил, какая Наташа стала красавица?
-Та шо в ней красивого? Ни косы, ни ж..., ой ну прости-прости. Вот уж посмотрел, так посмотрел. Но ведь действительно,  ни кожи, ни ро... Ну все, ладно. Красавица-красавица, твоя Наталья.
-Митяй! А ты видел ее глаза?
-Так! Все! С этим надо бороться, Фрол Петрович. Выбрось ее из головы. Не ровен час, кровь закипит. Ведь не расхлебаемся...
-Так уже кипит , Мить....
-О-ё!!!, - Митяй закружил по чердаку. Иногда он останавливался и хлопал себя рукой по лбу. Потом мотал головой и снова ходил кругами.
Под утро, заглянув в пустые глаза Фрола, сказал:
-Пошли к Кассандре.
-Это еще кто такая?
-Ведунья знакомая, Клавка. Она тут экстрасенсом подрабатывает, вот и взяла себе имечко звучное. А шо, мне нравится.
-Без Наташи не пойду. Вдруг ей это не надо.
-Ага, "не надо". Видел бы ты ее подушку утром.  Мы ее щаз враз разыщем. Сделаем перекличку домовых, кто-нибудь ее да запеленгует.

Москва

Осень выдалась хмурой, под стать Наташиному настроению. Она мало спала, мало ела и много рисовала. Девушка подолгу сидела с этюдником, рисуя серых сгорбленных людей под дождем. Ей было все равно, что мокнут ноги, ветер студит горло и залезает под свитер. Она, как бы существовала в другом измерении, куда друзьям, родителям, любимой сестре, даже студеному ветру путь был заказан. На вопросы подруг невнятно бурчала о том, что не все в жизни складывается, так, как нам хочется, и не вдавалась в подробности. 
В конце ноября девушка все-таки простудилась и провалялась в постели почти месяц .
Когда она вышла на улицу, ослабевшая, подурневшая с темными кругами под глазами, декабрь уже заканчивался.
Пушистый снег скрыл серые краски тротуаров, мороз засеребрил фонарные столбы. Наташа, прищурившись, залюбовалась сказочным пейзажем.  Медленно прохаживаясь  по сияющему дворику, она старалась разобраться в своих чувствах. «Я люблю домового»,- произнесла она вслух, и тут же за спиной неизвестно откуда появилась какая-то очень странная, какая-то очень сомнительная личность. Худой высокий дед с сизым носом, козлиной бородкой тихо скрипуче спросил:
-Ты – Наташка, что ль?
Наташа испугалась. Дед заметно заволновался, в воздухе запахло медом, пчелиным воском и деревенским хлевом.
-Ты, того, не пужайсь. Я от Митяя, ну то бишь от Фрола Петровича.
Предчувствие скребануло по сердцу. Голос Наташи прозвучал жалобно.
-Что с Петровичем?
-Ааа… Чахнет… Мы тебя больше сотни дней ищем. Не было среди нас такого… Чтоб домовой от любви зачах. Так что, собирайся девка, и бегом к нему.

Наташа и Петрович

Когда она была девчонкой, ей больше всего хотелось взлететь вверх по этой лестнице и броситься на шею Петровичу. Сейчас она с тяжелым сердцем толкнула чердачную дверь, вошла в полумрак и впервые огляделась по сторонам. Уютный уголок был обставлен старинной мебелью, чистенький, но изрядно потертый ковер на полу. В кресле-качалке напротив слухового окна сидела тень Петровича. Наташа не помнила случая, чтобы бородка его была не подстрижена. Сейчас же лицо домового было давно не брито. Девушка вспомнила, что в последний раз, когда она его видела, бороды не было вообще, только гладкая шелковистая щека, подставленная для поцелуя. Вспомнила и задрожала всем телом. Так и не справившись с волнением, она подошла к креслу и заглянула в горящие, провалившиеся глаза домового.
Она взяла в ладони осунувшееся лицо Петровича и прикоснулась к его губам.
-Не переживай, милый. Я здесь.
Они сидели, обнявшись, и не могли насмотреться друг на друга.
-Я испорчу тебе жизнь.
-Нет, ты сделаешь меня счастливой...
-Нам нельзя быть вместе. Ведь, когда я стану маленьким, я все равно буду взрослым. Нам не справиться с этим...
-Когда тебе будет двадцать пять, мне будет двадцать четыре. У нас, как минимум, пять прекрасных лет впереди. А может и все десять. Когда ты перестанешь любить меня, мы разведемся. В твоей жизни все пойдет своим чередом, а я….
-Кхех, -дольше Митяй этого слушать не мог и вылез из своего убежища:
-Не гони лошадей, дамочка! Разведется она! Разведенный домовой – это нонсенс! Мы же символизируем ДОМ, СЕМЕЙНЫЙ ОЧАГ. А она «разведемся». Давайте, приводите себя в порядок и пошли к Кассандре. Она точняк что-нибудь придумает. Расплатишься капсулой, она тебе теперь все равно не нужна.  Мдааа. Идтить придется через зеркальный портал, а то у нее очередь аж на лестнице. Сутки простоим. Ты, деваха, если что, не бойсь. Мы рядом.
Взяв с полки зеркало, Митяй провел по нему веснусчатой ладонью.
-Фрол Петрович! Капсулу взял? ну давай – ты первый! Там Натаху встрень, чтоб ее не испугал никто.
Зеркало втянуло в себя сначала Фрола, а вслед за ним и Наташу.
-Тьфу ты! Ну ни кожи, ни рожи!, - пробурчал Митяй, когда девушка исчезла в зеркале и нырнул следом. Темнота окутала троицу.
-Не боИсь, Натаха, здесь не поскользнешься и не споткнешься. Увидите свет, это включено зеркало Кассандры. Я договорился, - важно закончил домовой, намекая на то, что с ведуньей их связывает нечто большее, чем простое знакомство.
Что-то светлое выпорхнуло из-под ног. Девушка вскрикнула, Фрол крепче сжал ее руку.
-Отт ведь, незадача! Ну что за невезень такая! Это ж призрак белой вороны. Только ее нам не хватало! Ох, не к добру…
-Не ррругай меня…,- жалобно произнесла бедная птица. На Верховном Совете Духи Природы сказали, что домовые прррростят меня, когда в их жизни пррррроизойдет нечто удивительное. Мне кажется, что мое пррррощение не за горрррами. Удачи вам.
Светлая точка внезапно появилась перед ними и в мгновение ока превратилась в сияющий диск.
-Нам сюда, - сказал Митяй и причесал пятернёй свою лохматую шевелюру .

Кассандра

Великолепная комната была задрапирована лиловым бархатом. За огромным дубовым столом восседала экстравагантная дама . Огни расставленных вокруг свечей отбрасывали на ее лицо глубокие тени. Невозможно было сказать тридцать ей или шестьдесят. Хрустальный шар, колода карт, курящиеся ароматные палочки были расставлены на столе в живописном беспорядке. На коленях дамы возлежал сиреневый кот.
Митяй, судя по запаху меда,  расползшемуся по комнате, немного нервничал:
-Фу ты, ну ты, едрена вошь. Во обставилась. В прошлый раз гораздо проще было.
-В прошлый, это сто лет назад? Чудак ты, Митяй. Говорите лучше, зачем пришли, а то очередь ждет. Да, впрочем, можете не говорить. И так все видно. Да, учудили вы, ребята. Точно знаю, не было такого в нашем роду. Принесите мне экран мой волшебный! Маш, ну да блюдо вон то, голубенькое с золотой каемочкой. Там еще яблочко наливное должно быть.
Из складок лилового бархата показалась девушка с блюдом и изрядно засохшим яблоком  в руках.
Кассандра повертела яблоко:
-Сомневаюсь, однако… Маш, лучше шар воткни в розетку.
Шар засверкал лиловыми молниями, элегантно вписавшимися в интерьер. Ведунья замерла над ним на несколько минут.
-Красивый, зараза... Маш, а может лучше воск поплавим?
Маша наклонилась над ухом прорицательницы и что-то зашептала, поглядывая то на Фрола, то на Наташу.
Ведунья согласно еивнула:
-Неси!
Маша вынесла красную книгу с золотым обрезом. В отличие от всего, расставленного в этой комнате, книга была действительно старинной. Не заглядывая в оглавление, ведунья раскрыла ее наугад и сделала вид, что читает. Митяй уже давно заподозрил неладное, но не мешал спектаклю. Что до влюбленных, то они с надеждой следили за каждым движением Кассандры.
-Ну… в общем так. Фрол должен стать человеком. Это очевидно! Мда..... ..... Для этого необходимо объясниться в любви. При этом вы должны стоять на полу...., усыпанном лепестками аленьких цветочков; ..... после объяснения откусить три раза от молодильного яблока с разных сторон. Да! И родиться вы должны были в один день и в один час. Все, давайте плату за прием и уходите. У меня народ в коридоре стоит.
Никогда еще Фрол не чувствовал себя таким обманутым. В воздухе запахло горелым сахаром. Он гордо положил золотую капсулу на стол, взял Наташу за руку и нырнул в зеркало.
-Эй! Ну, ты мать, даешь! Наплела тут ахинеи, да еще и капсулу забрала. Нука, отдавай яйцо взад, быстро!
Но шустрая женщина уже  смахнула его в ящик стола.
-Я бесплатно не работаю!
-Да ты и не работала никогда! Клавк, совесть у тебя есть? Где прикажешь взять нынче аленьких цветочков, да яблок молодильных. Их давно в «Красную книгу» занесли. И что за хрень придумала с рождением?
-Действительно, Клавдия Макаровна. Я ведь Вам только про лепестки и яблоко сказала. Ну не достали бы они их, ну не получилось. Никто и не виноват. Что-то Вы расфантазировались.
-Ну понесло меня, Маш, в раж вошла. Да и они такие красивые, влюбленные, меня аж завидки взяли.
-Что? Совесть заговорила? Тогда верни, Клавка, капсулу, пока беды не случилось!
-Уходи, Митяй, я бесплатно не работаю.
Домовой крепко выругался, засунул руки в карманы своих широких штанов, пинком открыл дверь и смешался с гудящей в коридоре толпой.
Маша, прикрывая дверь, строго сказала:
-Ждите. Госпожа Кассандра немного отдохнет. Вас вызовут.
Ведунья машинально погладила кота. Тот зашипел  и спрыгнул с коленей. Ведунья украдкой смахнула слезу:
-Вот! И кот туда же...Так! Всем скажи - Я сегодня больше не принимаю!!

Снова чердак

Митяй шел по заснеженной улице.  Совесть мучила его не долго . «Ладно! Когда синяя птица прилетит за Фролушкой, отдам ему свою капсулу. А когда придет моя очередь, как-нибудь уломаю Клавку. Кхех...Ведь не чужие мы с ней….Не даст же она мне сгинуть. Клавка добрая…хоть и жадная...»
Фрол и Наташа встретили Митяя сияющими лицами.
-Представь, Митяюшка, мы с Наташей родились в ночь перед Рождеством! Осталось только лепестки достать и яблочко молодильное!
-Фуу... Влюбленные, что больные. Причем на голову. Ну с Наташкой ясно, она молодая, но ты ведь помнишь, что твой день рождения приходится на 24 декабря, а Наташкин на 6 января. Фрол, ну ты же грамотный чело… тьфу ты домовой.
Глаза влюбленных, секунду назад светившиеся счастьем, снова потухли.
Одним словом, когда все не клеится, значит и клеить нечего. На Рождество молодые решили объявить о своем намерении пожениться. Раз не получилась сказка, значит будет просто жизнь. Пока Наташа вместе с Бабнатой накрывали на стол, Фрол носился по цветочным магазинам собирая лепестки алых роз. Когда коробка из под торта наполнилась, он зашел в овощной магазин и купил огромное китайское яблоко. Оно было самым красивым на витрине и блестело натертым воском красным бочком.
Рассыпав лепестки по комнате, влюбленные взяли в руки яблоко и в один голос сказали:
-Я люблю тебя, -и откусили от яблока. Потом не думая о том, где у него какая сторона, съели все, потому не помнили, когда последний раз вообще что-нибудь ели. Бабната крикнула:
-Горько!

Эпилог

Да! Ох уж эти серые будни. Тут надо признаться, что без друзей Митяя справиться было бы сложно. Сначала Фролу понадобился паспорт. Помогли домовые из паспортного стола. После скромной свадьбы, Фрол задумался о том, как прокормить семью. Домовые из соседней школы, совсем бесбашенные ребята (при школе живут, что с них взять) принесли ему аттестат об окончании средней школы. Хотели и диплом выдать, была у них и такая возможность, но тут Фрол пошел на принцип. За два года окончил институт и устроился работать энергетиком на тот завод, где раньше трудилась Бабната. Неожиданно уехали соседи, и молодой семье досталась их двушка. Не без помощи Митяя квартиры объединили, и места хватило всем. Наташа родила двух мальчишек-погодков и, в свободное от воспитания время, преподавала историю искусств в детской художественной школе. Не было семьи счастливее. Что ни день, то праздник! Фрол жил для Наташи, а Наташа - для Фрола. Никто из них ни разу не заикнулся о том, что все, что они сейчас делают, они делают напрасно. Скоро...очень скоро все закончится... Они не думали об этом... А если и думали, то не говорили.
Прошло пять лет. Рождество отмечали шумно и весело. Пацаны, перепачканные тортом, были пойманы отцом и перенесены в ванную. Отмыв их сероглазые рожицы, Фрол устало взглянул на себя в зеркало. Делал он это редко, боясь каждый раз увидеть свое помолодевшее лицо. Он специально отрастил бороду, чтобы казаться старше... но не настолько же!  Глаза веселыми лучиками окружили первые морщинки. Фрол, волнуясь, сбрил бороду и снова вгляделся в свое лицо. Да! Он точно уже видел это лицо в зеркале лет десять назад. Тогда ему было тридцать четыре.
-Наташа! Наташа!
Молодая женщина влетела в ванную:
-Что случилось, милый?
-Смотри! Я СТАРЕЮ! Мне тридцать четыре! Ты понимаешь? НЕ двадцать четыре, как мы думали. Наташка! У нас получилось! Я-человек, я- старею. Мы будем жить долго и счастливо!
Они обнялись, все еще не веря увиденному. Умытые мальчишки, визжа от радости, носились вокруг. Бабната украдкой смахнула слезу. Изрядно помолодевший за это время Митяй крякнул:
-Ну..., раз все получилось... побегу-ка я мириться с Кассандрой.

С другой стороны зеркала за этой радостной сценой с наблюдал сиреневый кот:
-Не! Клав, Я чота не понял. Родились они точно не в один день, лепестки рассыпали какие-то липовые, яблоко сожрали вообще китайское. Да и уверен я был , что ты все это напридумывала, чтобы свой имидж не портить.  Клав, не, ты что-нибудь понимаешь?
-Ла что тут понимать? Рождество! -ответила Кассандра и, приблизив лицо к зеркалу... подкрасила губки.
-Смешной такой! Мириться идет...
-Кто?
-Да Митяй же, кто ж еще...
А за окном валил снег. Сидящая на дереве белая ворона ловила клювом падающие снежинки и улыбалась.