Панама - канал плюс...

               
                ИНДЕЙЦЫ КАРИБСКОГО МОРЯ
…Вождь Тамир Сон Пон, из ратных странствий возвратясь со своим отрядом, был поражен, увидев, что его молодая жена поцеловала молодого индейца, отличившимся в походе храбростью. Взревновал вождь и велел проколоть супруге перегородку носа и вдеть туда кольцо, дабы не целовалась с чужими мужчинами. В горячке Тамир Сон Пон велел продырявить носы и вставить кольца всеми женщинами племени…
Эту легенду, вычитанную в книге по истории Панамы, я вспомнил в самолетном кресле, когда взглянул на свою соседку: в носу ее серебрилось кольцо.
Небольшой самолетик, почти маршрутка, несет меня на восток Панамы, в индейский городок Плайя Чико, что на одном из островов архипелага Сан-Блас. Моя кольценосная соседка – маленького роста женщина из индейского племени куна, у нее темный орлиный профиль, она в цветастой юбке и красно-оранжевых гольфах, нянчит грудного малыша. Тот, видимо, проголодался. Устав от хныканья младенца, женщина дает ему грудь.
Смущается, отворачивается к окну. Малыш чмокает. Вот такие они, индейцы куна: непосредственные и трогательные.
Кто она? Из тех, что ежедневно трудятся на рисовом или кукурузном поле или пасут коз? А может, она помогает мужу ловить сетями лангустов? Или зарабатывает продажей мол – женских блуз с яркими аппликациями? Да разве спросишь… Неловко.
Аэродром Плайя Чико похож на подмосковную остановку автобуса. Тут все свои, громко и возбужденно говорят по-испански и на языке кунов. Гостям рады: скучно на острове, а тут новые лица. Да и подзаработать можно: уно фото – уно доллар! Вот и нарядилась бабушка во все парадное: красную косынку повязала, бусы надела и, разумеется, кунские желто-красные гольфы и матерчатые браслеты – на запястья и локти. Уно доллар? Да разве жалко за красоту-то такую! Щелкаю затвором фотоаппарата, даю бабушке зеленую купюру, она строго рассматривает, потом улыбается, что-то говорит мне по-кунски.
– И вам, бабуля, здоровьица! – говорю ей наугад в ответ.
Часть историков считает, что куна – коренные жители Панамы, другие же находят доказательства в материальной культуре куна той версии, что эти живущие между Тихим и Антлантическим океанами люди – в прошлом выходцы аж из Египта.
Пока ученые спорят на кафедрах и в специализированных изданиях, я иду  по городку, знакомлюсь с житьем-бытьем кунов. Женщины всех возрастов одеты и в национальные наряды, и в обычные платья-кофты, мужчины – по0разному: кто-то одет в брюки и рубашку, кто-то в костариканского происхождения спортивные костюмы, а ребята из местных школы и агроколледжа – соответственно в черно-белую и светло-зеленую полувоенную униформу. 
Мой гид и переводчик - преподаватель этого самого агроколледжа, некогда выпускник краснодарского вуза Хуан Гиллен Миро. Он местный, куна.
Показывает мне на здание техникума – одно из немногих каменных в индейском городке. Преподают здесь на испанском языке, но учителя в особо трудных местах переходят на язык кунов. Педагоги – тоже изместных.
– Но большая часть наших братьев и сестер – неграмотны, – вздыхая, говорит мой провожатый. Здесь, на острове, он не забывает русский, читает книги, которые ему присылают друзья из России. Рад попрактиковаться. Я тоже рад, что могу быть полезен этому симпатичному русскоговорящему индейцу.   
А что это за бетонная платформа на площади городка?
– Это такая трибуна, с которой выступают жители во время регулярных собраний, где обсуждают проблемы городка. Весь городок собирается, даже дети, – говорит Хуан.
– Ваша соборная площадь? – спрашиваю.
Не поняв моего вопроса, Хуан отвечает, впрочем – впопад:
– У нас тоже демократия.
А вообще-то жизнь индейцев незатейлива и архаична: днем куны работают на земле (на частных участках), трудятся исключительно вручную – выращивают рис, кукурузу, бананы, кокосы, какао, сахарный тростник, апельсины, пасут коз, ловят сетями и затем продают лангустов прилетающему на одноместном самолете купцу. Рыбу и крабов ловят больше для себя.
Куна – в целом по Панаме – собирают примерно 25 миллионов кокосовых орехов в год. Это – более полутора тысяч штук на каждого из 15 тысяч островитян, включая детей и стариков. Орехи экспортируют в основном в США и Канаду, и это дает индейцам куна приличный доход.
Основное занятие местных женщин – это изготовление и продажа мол, –женских блуз, которые делаются методом прорезной аппликации и сшивания мелкими стежками нескольких слоёв ткани. Все – вручную. Оранжевые, розовые, голубые линии, штрихи и точки образуют замысловатые фигуры животных, птиц, морских обитателей. Как утверждают искусствоведы, в орнаментах кунских мол можно рассмотреть не только элементы наскальной живописи, но и – не поверите! – среднеазиатскую вязь, изящные линии вологодского кружева, образы древнерусской вышивки. Казалось бы – откуда у куна вологодская грусть? Видимо, это и есть свидетельство глубинной связи и общих истоков, объединяющих людей.
…Накануне прошел ливень (сезон дождей!), и мы, переступая через лужи и подмигивая местным «кунчатам», идем по бамбуковым лабиринтам Плайя Чико. Дома сделаны немудрено: стены из толстых бамбуковых стволов, крыша – из высушенных листьев веерной пальмы. Есть свет, водопровод. Но быт, прямо скажем, не ахти.
Заглядываю в одну такую избушку на бамбуковых ножках: земляной пол, простой самодельный стол, в углу деревянная кровать, в другом углу видавший виды телевизор, по которому с десяток детей – от карапузов до подростков – смотрят комедийный сериал на испанском. Заливисто хохочут. Так и хочется сказать – кунам на смех!
Но что тут скрывать: бедно, сиро живут индейцы. Да и тяжело: все работы – исключительно вручную. Почему бы, например, вскладчину или, взяв кредит, не купить тракторишко? Или завести ферму с коровами, наладить продажу молока, мяса?
– Нам, индейцам племени куна, не велит это делать закон предков, – степенно отвечает Хуан. – Землю можно трогать только руками, ступать на нее ногами, а не железными колесами, да и крупный рогатый скот земле не по нраву. Так что работаем… как это можно сказать? – Хуан хмурит широкий коричневый лоб, припоминая русское слово… – По старинке.
  – А если кто ослушается?
  – Сайла накажет. Хотите, познакомлю? Это – вождь!
Голову его украшали не перья, как у Гойко Митича в гэдээровских кинолентах про индейцев, а простенькая белая шляпа, купленная в местном магазине. Сайла  (то есть вождь) по имени Виктор принял нас в своей бамбуково-пальмовой резиденции… лежа в гамаке.
(Попутно замечу, что у всех куна два имени – собственно индейское и испанское; выговорить имена на языке куна неместному человеку проблематично, поэтому пользуюсь испанским вариантом).
Сайла Виктор коснулся полей шляпы, чуть привстал, пожал нам руки и снова прилег. Лет ему было за шестьдесят. Рядом с гамаком вождя за письменными столами чинно и солидно сидели референт, помощник и еще какие-то работники аппарата сайлы. На столах - шариковые авторучки и листы белой бумаги для записи поручений, указаний и распоряжений руководителя.
Но беседы с ним не получилось – едва поздоровавшись, сайла… задремал. То ли влажная тропическая жара сморила его, то ли именно во сне принимает он судьбоносные решения и контролирует ситуацию на вверенном ему участке – я так и не понял. Стараясь не шуметь, вышли с Хуаном из здания «администрации».
¬– Сайла следит за тем, чтобы законы предков не нарушались. Распределяет общинные работы – перед выходом за уловом рыбы и лангустов, при сборе урожая, во время строительных работ, следит за порядком в поселке и даже дает разрешение на поездку в столицу.
Мы идем по немощеной улице Плайя Чико, и Хуан рассказываем мне, что у сайлы есть отработанная система наказаний: провинившимся могут, например, запретить на время поездки на материк. Если кто-то не удержался и украл чужое, то виновного водят по острову всем на посмешище. Женщину, уличенную в прелюбодеянии (редко, но бывает), наказывают розгами. Если же мужчина сходил «налево» – то его отправляют на принудительные работы, в основном – строительные.
– Если сайла покритикует человека, его не будут уважать, – поднял палец Хуан. –  Кстати, – вдруг совсем другим тоном заговорил мой чичероне, –если хотите выпить пива – то надо поспешить в нашу лавку: через три дня вступает в силу сухой закон, сайла объявил. Проблема: мои земляки что-то стали… как это можно сказать?... –  злоупотреблять… Вот сайла и велел: хватит пить!
– Но сайла – не самый главный человек у куна, – снова заставляет меня оторопело посмотреть на него Хуан. – Я, вот, например, преподаватель техникума, меня здесь все уважают, а дома главный человек не я, а моя жена. И так у всех. Даже у сайлы! У нас в семьях женщины главные, у них власти не меньше, чем у сайлы.
Хуан рассказал мне, что домом и бытом у куна заправляет, как мы бы сказали, слабый пол. Но слабыми назвать местных женщин язык не повернется. Они невысокого роста, но крепко сбитые, жилистые, мускулистые. Да и смотрят строго – по всему видно, чувствуют себя настоящими хозяйками в своих семьях. Мужчина из племени, женившись, покидает родной кров и входит в дом супруги – по нашему, «приймаком». Есть такая старинная местная поговорка: «Имеющий дочь всегда возымеет и сына». То есть – рано или поздно в дом обязательно придет мужчина — супруг дочери.
Немного смутившись, Хуан рассказывает, что у куна не женихи подбирают себе невест, а, наоборот, невесты женихов. Как только девушке исполнится 14 лет, как она тут же коротко остригает волосы, дает тем самым понять: уж замуж невтерпеж! Потом начинает выбирать себе суженого, и вовсе не с помощью гаданий на зеркальце, а в буквальном смысле слова озираясь по сторонам. После того, как выбор сделан, отец девушки (да-да отец, у матери есть дела поважнее) отправляется к родителям избранника и требует руку сына. Тут приято требовать, а не просить. И отказывать даме не принято – народ, вернее, община, не поймет, глядишь, и в изгои запишет!
Но раз уж стали мужем и женой двое индейцев куна, то это – всерьез и до гроба. Разводов тут не ведают, пусть и случаются изредка романы на стороне.
В общем, у куна – «двойная иерархия»: и подчинение вождю-сайла, и признание мужчинами главенствующей роли женщины в семье.
Впрочем, есть сфера, которая попадает под юрисдикцию только центрального правительства Панамы. Это – борьба с наркотрафиком.
Проходя мимо причала,  я видел смену караула: на пост заступали новые полицейские с собаками и карабинами. Крепкие парни в светло-зеленой  форме и бронежилетах. «Салут, камарадос!», – приветствовал я их, вспомнив фразу из какого-то фильма о кубинской революции. «Салут, камарадо!», – лихо козырнули служивые, но сделали это шутливо, показав ослепительно белые зубы.
Полицейские – не местные куны, а присланные центральной властью с материка панамцы.
Наркотрафик идет в основном из нестабильной Колумбии. Специально обученные собаки обнюхивают все содержимое трюмов кораблей, причаливающих к берегу острова. Нет-нет, да и обнаружат кокаин среди консервов, тюков с шерстью, коробок с лекарствами или с инструментами. По данным СМИ, за 2010 год в Панаме было конфисковано около 60 тонн кокаина. Страна – основной перевалочный пункт при перевозке наркотиков из Колумбии в страны Северной Америки и Европы.
Бывают экстремальные ситуации. Не в Плайя Чико, а в другом месте архипелага, где тоже на одном островов живут куна, разбился небольшой самолет, на котором мафия перевозила кокаин. Как рассказали мне знакомые в Панама-сити, после авиакатастрофы простодушные индейцы растащили то, что уцелело и начали «гулять» на всю катушку. На помощь поспешила полиция Панамы, но ее опередила мафия – подосланные под видом туристов бандиты сожгли дотла весь индейский поселок – то ли отместку, то ли чтобы уничтожить улики – до сих пор в этой истории много неясного. Среди жителей поселка были жертвы. Хотя в чем они-то виноваты? Ведь индейцы куна во многом – это большие дети…
Постовых наркополицейских, как мне рассказал Хуан, принято менять на участках почти каждый месяц – чтобы не создавать ситуации возможной коррупции. У наркомафии много денег, а человек слаб. Пусть он и в погонах.
Всего 10–15 минут бодрящего плавания на моторке – и мы на крошечном островке Джандуб. Кажется, здесь  утомленному есть сердцу уголок. Оно, сердце, может тут утешиться дайвингом, фотосессией коралловых красот, скатов, лобстеров, крабов и мурен. Невозможно оторваться от вида ската, плывущего-летящего в прозрачной воде – он похож на инопланетный корабль (это сравнение, думаю, не понравилось бы местным рыбакам).
Приплыли с Хуаном на лодке-долбленке. Лодки такие, как он мне рассказал, выдалбливают из стволов деревьев-гигантов. Причем дерево валят по указанию знающего человека, который определяет момент рубки в зависимости от фазы Луны. Считается, что без такого «научного подхода» в древесине заведутся жучки-древоточцы
...Сидим с Хуаном в шезлонгах, любуемся закатом, потягиваем пивко, купленное в Плайя Чико в магазине, где работает продавщица с удивительным именем Ельци. (К первому президенту РФ отношения не имеет, да и слышать о нем не слышала – так она ответила на мой естественный вопрос).
Так вот, за этим пивком Хуан рассказал мне, что первое обследование земли кунов провел в 1509 году конкистадор Диего де Никуэса, описавший ее как «болотистую, нездоровую и редконаселенную». Испанцев-завоевателей поразили местные яркие ткани, искусные деревянные фигурки и женские украшения из самородного, намытого в горных реках, золота. Но – странное дело – при этом куна почти не знали гончарного искусства
Хуан рассказал, что индейцы куна в Панаме – под особой опекой. 378 индейских островов выделены с 1953 года в автономную область с минимальным вмешательством национального правительства. Индейцы поддерживают здесь собственную экономическую систему, язык, берегут обычаи и культуру. У автономии есть даже свой флаг – оранжевый с красными краями и свастикой в центре. Но свастикой против часовой стрелки, не пугающей и не рождающей неприятные ассоциации…
– Полвека назад куна старались не пускать на острова не только иностранцев, но и материковым панамцев, – говорит Хуан. – Но после того, как правительство Панамы убедило открыть острова для туристов, города и поселки стали развиваться.
На острове Джандуб мы с Хуаном познакомились с туристами из США, Испании, Японии. Здесь можно погрузиться в сказку, полностью забыть о цивилизации: здесь нет ни радио, ни ТВ, и мобильники молчат. Правда, скоро, говорят, остров этот попадет в зону покрытия сотовой связи.
Но хорошо это или плохо, право дело, не знаю. Что-то нарушится в здешней гармонии человека с чистой землей, чистым небом, непугаными игуанами и рыбами, кустящимися в воде кораллами, серо-серебристыми, похожими на ноги слона, стволами пальм и колыбельным плеском соленой карибской воды…
...Белки подгрызли большое дерево, оно упало в огромную реку и перегородило ее. Ветви и листья дерева превратились в рыб и крокодилов. Птицы слепили большое гнездо — Землю — и подвесили его на двух шестах на краю света...
Если вдуматься, то эта легенда индейцев куна – гимн гармонии со всем сущим на планете.
Самолет взревел моторами, и вскоре остров с нарядной бабушкой-фотомоделью, моим новым другом Хуаном, камышовыми хижинами с телевизорами, плантациями кокосов и бананов, пастбищами коз, наркополицейскими, босоногими «кунчатами» – все это стало игрушечным и вскоре растворилось в облаках, словно задернулся гигантский занавес после увиденной, услышанной и долго не отпускающей тебя красивой и экзотической сказки.

                НА РАБОТУ - СО СВОИМИ ГРОБАМИ
Великие стройки, как правило, зиждятся на костях. На костях стоит наша северная гордость – Санкт-Петербург. Немало человеческих слез влилось в свое время и в строившийся Панамский канал. Завербованные на его строительство рабочие – в основном из  близлежащих карибских колоний Франции - ехали к месту работы с заранее заготовленными гробами – лихорадка и малярия были беспощадны…
…Плывет-качается наш кораблик по желтоватым водам канала – накануне снова прошел дождь, и глинистая почва со склонов сделала воду мутной. Панамцы же дождю всегда рады – он питает не только корни деревьев, но и животворящую вену страны – канал. Наш гид-переводчик сеньорита Дженифер Арауз сообщает, что путешествовать по Каналу можно от нескольких часов до нескольких дней.
Солнце парит. Строений по берегам мало: ведь это зона отчуждения. Постовые машут нам руками и улыбаются: они совмещают функции охранников и техпомощи. А более серьезные «смотрящие» – три военных корабля под американским флагом. Вот и два величественных моста, соединяющие Северную и Южную Америки. И наш теплоход опускается в шлюзы «Мирафлорес» и «Педро Мигель» на 26 метров. Путешествие займет 5 часов.
Плывут-качаются по водам канала миллионы долларов – огромные корабли Panamax присели по ватерлинию под тяжестью контейнеров. Везут в основном американские и китайские товары. Через шлюзы им помогают пройти небольшие локомотивы, которые тут именуют мулами, – в память о животных, когда-то тянувших на лямках барки. Мы бы в России, пожалуй, назвали их бурлаками.
Недавно был завершен первый этап расширения Панамского канала – амбициозного проекта, за реализацию которого проголосовали около 79% жителей страны. Полностью проект модернизации этой животворящей вены панамы будет реализован, как объявило правительство Панамы, к 2014 году.
Мне довелось увидеть, как это происходит: мощные экскаваторы срезают кромку берега, после чего землю увозят грузовики. Одновременно сильная землесосная техника делает Панамский канал глубже (это, кстати, очень актуально и для американских военных кораблей – но, впрочем, это отдельная сложная тема). В ходе реконструкции планируется построить новые, более широкие шлюзы. Надо отметить: работы по расширению и углублению канала ведутся так, чтобы не мешать проходам торговых и круизных судов, а также частных яхт.
Реконструкция Панамского канала крайне важна для этой центрально-американской страны, он – опора экономики, крупнейший «наполнитель» госбюджета. К 2014 году канал будет модернизирован и сможет пропускать супертанкеры водоизмещением 130-170 тыс. тонн. Максимальная пропускная способность канала возрастёт до 18,8 тыс. судов в год.
Реконструкция, надо сказать, влетит в копеечку, – по сегодняшней проектно- сметной документации работы обойдутся в $5,25 млрд. Но игра стоит свеч: к 2015 году бюджет Панамы будет ежегодно получать $2,5 млрд доходов от канала (пока эта цифра составляет чуть более $2 млрд), а к 2025 году доходы возрастут до $4,3 млрд.
Тарифы за проход по Панамскому каналу, по мнению искушенных в бизнесе перевозок коммерсантов,  сравнительно невысоки: 2,57 доллара за тонну-нетто для груженого судна и 0,86 доллара - для порожнего. Однако для прохождения через канал надо записаться заранее, встать в очередь, да-да! Если кто-то захочет пройти без очереди, то надо купить такое право на аукционе. Кстати, рекорд за такой внеплановый проход принадлежит владельцам американского пассажирского лайнера Disney Magic, которые заплатили в мае 2008 года $331,2 тысячи. Нет сомнения в том, что эти вложения окупились сторицей.
Панамский канал – мощное и стабильное предприятие. Сегодня Панаму представить себе без канала как-то непросто. А саму дерзкую и перспективную идею прорыть канал через Дарьенский (он же – Панамский) перешеек впервые высказал еще в 1550 году португальский мореплаватель Антонио Гальвао. Однако власти Испании, - а в то время нынешняя территория Панамы была испанской - сочла идею Гальвао сумасбродной авантюрой. Португальцу отказали.
Но наступил век девятнадцатый, и развитие науки и техники показало, что идея вовсе не безумна, а весьма перспективна в экономическом, а значит и политическом планах. За право осуществить проект начали бороться американцы и англичане. Только за период правления 18-го президента США Улисса Гранта на перешеек было послано 27 экспедиций, чтобы провести исследования, измерения, разработать оптимальный маршрут канала. Обсуждалась идея соорудить канал между Атлантикой и Тихим океаномв Никарагуа - по озеру Никарагуа и руслу реки Сан-Хуан. Впрочем, пришлось отказаться от этой идеи из-за двух очагов нестабильности:  местных вулканов и тлеющих политических конфликтов внутри страны.
Поначалу и канал в Панаме, которая в то время была областью Колумбии, тоже был отклонен из-за ужасного климата, плотных джунглей, частых наводнений, тропических болезней.
Период поисков вслепую и скепсиса по поводу перспектив рытья сверх-канала завершились в тот момент, когда за дело взялся 70-летний французский граф Фердинан Мари де Лессепс, дипломат и предприниматель.
Личность это была яркая и сильная. В середине XIX века вице-король Египта Саид-Паша даровал де Лессепсу концессию на строительство Суэцкого канала… и уже в 1869 году детище Лесепса - 168-километровый канал был торжественно открыт для навигации.
Пора было браться за новый проект, новый канал. В 1876 году, семь лет спустя после торжественного открытия Суэцкого канала, Лессепс создал акционерный синдикат, который должен был исследовать и обосновать целесообразности тонкого расчленение панамского перешейка (или же -  обосновать отказ от затеи). Французского правительства вело тонкую игру, решив сыграть на антиамериканских настроениях властей Колумбии. В мае 1879 года в Париже открылся Международный Конгресс по обсуждению вариантов канала, соединяющего Атлантический океан с Тихим. Американцы настаивали на никарагуанском варианте, французы – на панамском. И – выиграли: конгресс одобрил план сооружения канала стоимостью $240 миллионов в Панаме на уровне моря, с началом реализации через 12 лет. В разработке плана принял участие инженер Густав Эйфель - создатель знаменитой Эйфелевой башни (впоследствии он об этом пожалеет – но не будем забегать вперед).
Работы начались в 1881 году бригадой в 200 человек. Прошло два года – и число строителей возросло до 19.000. Ох, нелегкая это была работа, смертельно опасная. Как уже говорилось, ехать на стройплощадки рабочим часто приходилось, запасшись гробами: желтая лихорадка, малярия, оспа, землетрясения, наводнения, тяжелый быт и скудное питание плодили покойников, которые еще вчера управлялись со сложной техникой, катали вагонетки с грунтом и ворочали огромные, облепленные грязью камни. По официальной статистике, из каждых 100 вновь прибывших работяг по крайней мере 20 умирали, а из оставшихся в живых только 20 были «в форме». Уровень смертности в местных больницах достиг 75%.
Крупнейшей аферой в истории мировой экономики стала продажа акций Панамского канала, - точнее, не сама продажа, а махинации с ними и вокруг них. Акции предлагались по цене 100 долларов каждая и разлетелись со скоростью горячих маисовых лепешек: за три дня их продали на сумму более чем на 1200 млн долларов. Отметим: по тем временам это была космическая цифра.
Но тут у Лессепса началось головокружение от успехов, при том что он мало чего понимал не только в инженерном деле, но в финансах. А потому действовал часто импульсивно, по-дилетантски, почти как за столом с рулеткой в казино. Так, он без согласования с кем бы-то ни было и без объяснения своего решения, взял да и уменьшил смету стоимости канала с первоначальных $240 миллионов до $131 миллиона. При этом в Париже он издавал оптимистические «ура-ура» бюллетени, которые, как позже выяснилось, публиковались за большие взятки французским журналистам.
В 1885 году первоначальная оценка стоимости строительства канала - 240 миллионов долларов была восстановлена. Комиссия, созданная французским правительством для исследования вопроса,  возвратилась с отчетом, требовавшим решительных изменений в проекте, после чего Лессепс согласился на канал со шлюзами оценочной стоимостью в $331 миллиона. Но собрано было через акции 200 миллионов долларов. Влетело в копеечку и то, что несмотря на высокие заработки, текучесть кадров была высокой: рабочие и инженеры, которым посчастливилось выжить в тяжелейших бытовых и эпидемиологических условиях, увольнялись и бежали со стройки.
Где взять недостающие миллионы? Не помогли ни заем под гарантии правительства Франции, ни выпуск лотерейных билетов. Лессепс обвиняли в том, что он задумал строить Панамский канал по типу Суэцкого - на уровне моря, что, по мнению специалистов, было ошибкой, так как в некоторых местах перепад высот составлял до двадцати метров: в этом случае без шлюзов не обойтись. К 1888 году на строительство канала было истрачено почти в два раза больше средств, чем намечалось, а выполнили едва ли треть работ.
И 4 февраля 1889 года синдикат Лессепса отступился от проекта Панамского канала. Пришла полоса судебных разбирательств, обвинительных приговоров, самоубийств и побегов мошенников за границу. Попытки обратиться за помощью к России провалились, и грянул дефолт - стройка была приостановлена, прекратились платежи по долгам. 800 тысяч буржуа, купивших акции Панамского канала, разорились и жаждали «крови». Тогда и родилась пресловутая фигура речи – «панама», - синоним гигантской аферы. Судебное разбирательство доказало, что синдикат обманывал своих акционеров, публикуя недостоверную информацию. Фердинан де Лессепс и его сын Шарль, бывший бухгалтером в компании, получили по пять лет тюрьмы. Гордость Франции Гюстав Эйфель тоже пострадал: был осужден на два года. Правительство Франции ушло в отставку. Пять лет тюрьмы получил и министр-лоббист проекта Шарль Байо. Фердинан де Лессепс ввиду преклонного возраста и заслуг перед страной был избавлен от тюрьмы, но такие стрессы на девятом десятке лет даром не прошли: впавший в депрессию старик сошел с ума и умер в декабре 1894 года в возрасте 89 лет. Его сын Шарль дожил до 1923 года, успев увидеть Панамский канал в действии. К тому времени доброе имя и его, и его отца было восстановлено. Старсти поутихли, время прошло, и стало ясно – Лееспсы впрямую не виноваты, они не воры и мошенники, «панама» творилась за их спинами, что, разумеется, не снимает с них ответственности.
Итак, Франция ушла с арены борьбы за Панамский канал. Ее место быстро заняли США.
 В декабре 1901 года французская Новая (это ее название) компания, созданная на месте разорившейся, продала акции Панамского канала североамериканцам. Париж просил за акции 109 миллионов долларов, но получил лишь 40 миллионов. Мудрый президент США Теодор Рузвельт  понимал, что, как говорится, «никуда они не денутся». Тогдашнее правительство Колумбии не только не возражало против этой сделки, но и разрешило французам передать США все дела и полномочия. И уже грузились на платформы землеройные машины, вагонетки и отбойные молотки, как грянул скандал: очнувшийся колумбийский парламент вдруг запротестовал: в августе 1903 года его депутаты выступили с заявлением, где расценили франко-американскую сделку как "нанесение ущерба суверенитету Колумбии". Тут же парировал посол США в Боготе: "Если договор не будет ратифицирован, Конгресс Соединенных Штатов вынужден будет предпринять меры, о которых пожалеют все друзья Колумбии".
 Но "друзья Колумбии" и колумбийская элита продолжали упорствовать, рассчитывая на будущие барыши  в виде взяток и участия в супербизнесе, но вскоре горько пожалели о своем упорстве. США выделили средства не колумбийским депутатам и министрам правительства Боготы, а дождавшимся своего часа панамским сепаратистам.
2 ноября 1903 года США направили к Панамскому перешейку военные корабли, на фоне которых, а точнее – при их демонстративной поддержке -  поднялось антиколумбийское восстание. А вскоре у побережья Панамы появилась канонерская лодка "Нэшвилл", высадившая десант морской пехоты США.
Тогда и была провозглашена независимости Панамы от Колумбии. Посланные официальной Боготой для подавления восстания колумбийские войска были задержаны американской администрацией железной дороги у города Колона, а затем блокированы десантными частями США. 6 ноября 1903 года правительство президента Т. Рузвельта признало независимость Панамы, и уже через десять дней начал работу посол Панамы в США Ф.Бунау-Вариллы. Еще через несколько дней был подписан договор между США и Панамой, гарантирующий предоставление Панамой США экстерриториальной зоны для строительства Панамского канала. По договору Панама передала в вечное пользование США зону шириной 16, 1 км для постройки и эксплуатации межокеанского канала, а также предоставила США право возводить там укрепления, содержать войска и осуществлять власть, "как если бы они были сувереном" этой территории.
США стали по сути хозяевами этой территории: они получили право во всякое время и по своему усмотрению вводить и размещать свои войска в любом районе Панамы.
В качестве компенсации США обязались уплатили Панаме единовременно 10 миллионов долларов единовременно и обязались перечислять арендную плату в 250 тысяч долларов ежегодно. (Эта сумма потом несколько раз увеличивалась и достигла в 1998 году 110 миллионов долларов).
В конце ноября 1903 года завершилось развертывание войск США в зоне строительства Панамского канала. Одновременно на границе с Колумбией был построен ряд укрепленных фортов.
Это был уникальный в истории случай, когда специально под коммерческую сделку было создано независимое государство (!). Впрочем, панамцы обижаются, когда слышат такое.  Когда в частной беседе я именно так сформулировал события тех давних времен, то меня одернули, - о независимости, сказал мой собеседник-панамец, мечтает каждый народ, и смешивать это с коммерцией не стоит, вот, мол и СССР распался… Спорить я не стал, тем более что беседа шла под звон высоких стаканов со старым  добрым ромом «Абуэло»…
Но вернемся в начало прошлого века. Итак, Панама стала по сути дела американским протекторатом.
В 1904 году возобновились работы по прокладке Панамского канала, а уже в 1914 году первый корабль, шедший из Эквадора в Европу, опробовал на себе, каков он, этот короткий путь по рукотворному проливу. Судно шло 9 часов, сэкономив около 8 тысяч километров. Увы, яркое и по-настоящему эпохальное событие утонуло в грохоте пушек Первой мировой войны, и пуск в эксплуатацию Панамского канала стал не мировым, а лишь локальным событием. Вскоре, однако, радостные настроения сменились недоумением и обидами: североамериканцы начали выселять местное население из зоны канала, обнесли ее колючей проволокой, обращались с панамцами высокомерно и сухо, всячески демонстрируя, кто на канале хозяин... Но – что случилось, то случилось.
По официальным сведениям, стройка века обошлась американцам в 380 миллионов долларов. На проектную мощность канал вышел в 1920 году.
Панамский канал власти США долгое время считали не просто своей собственностью, но и символом своей экономической и военной мощи. При этом каждый президент Панамы поднимал вопрос о переходе канала под юрисдикцию своей республики. И вот, наконец, В 1977 году под давлением мировой общественности американская администрация была вынуждена пойти на заключение договора, предусматривающего передачу канала под юрисдикцию Панамы к 2000 году. Фактически это случилось еще раньше – в 1999 году. Договор предусматривал также ликвидацию военных объектов США на панамской территории: командного пункта и штаба (Куорри-Хайтс) объединенного командования вооруженных сил США в зоне Центральной и Южной Америки (OK BC США в зоне ЦЮА), авиабазы ВВС Ховард, пункта базирования ВМС США и ряд других важных объектов.
Сегодня, в чем я смог убедиться воочию, бывшие американские казармы и офицерские общежития переделаны  под отели и офисные комплексы. Добротные здания, надо отметить.  И они, как мне показалось, вовсе не раздражают панамцев, не напоминают им о национальном унижении, как можно было бы подумать. Как бы то ни было, ярко выраженных антисевероамериканских настроений у людей, с которыми мне довелось общаться в Панаме, я не заметил. Более того, когда в одной русско-панамской компании заговорили о том, что-де Панама  в военном отношении далеко не сверхдержава, мне ответили примерно так: «Не дай Бой что – нас будут защищать США, и мы это знаем. Канал – не только наше богатство, но и залог нашей безопасности!». Впрочем, не хочу и не могу обобщать, говоря о пдобных настроения панамцев – просто делюсь наблюдениями.

                ПРАВОСЛАВНЫЕ КРЕСТЫ МЕЖДУ ДВУХ ОКЕАНОВ               

Погода менялась, как лицо капризного ребенка – вот слепит в лобовое стекло автобуса яркое солнце (водитель надевает темные очки), то вдруг все вокруг нахмурится и – как затрещит по крыше и стеклам крупный дождь! Водитель снял ненужные теперь очки и стал чуть собраннее: асфальт заливают широкие  мутные потоки дождевой воды – мы поднимаемся в гору.
Наконец, приехали. Далее – пешком. Прячусь от дождя под прозрачным зеленоватым плащем. Но вот дождь прекратился, и вижу часовенку и православный крест, окутанный флером утреннего тумана, частого здесь, в  долине потухшего вулкана Эль-Валле.
Увы, я опоздал. Встретится не получится. Уже никогда. На двери храма висел некролог:

«Памяти Павла Ульянцева.
3 октября 2009 года ушёл от нас наш соотечественник Павел Владимирович Ульянцев.
Почему мы так поражены и с трудом смиряемся с этой утратой?
Видимо, потому, что весь облик Павла, образ его жизни, бодрый, жизнерадостный внутренний его дух никак не соответствовал его 80-летнему возрасту. Это первое, что вызывает удивление.
Второе не менее удивительно – не побывав за всю жизнь ни одного дня в России, Павел Владимирович явил нам образ истинного русского человека. И дело не столько в его самобытной русской речи и не в широко гостеприимной натуре.
А дело в том, что он был истинно православным человеком. «Отношение к Церкви – вот пробный камень для русского человека. Кто верен Церкви, тот верен России, тот воистину русский», как писал Священномученик Архиепископ Иларион Троицкий.
Не имея возможности бывать на Богослужениях, Павел Владимирович ежедневно молился в выстроенной по завету отца – протоиерея Владимира Ульянцева – часовне… В его доме всегда горели свечи перед благоговейно почитаемыми иконами. Но лучшая свеча на его могиле – воздвигнутая им при жизни, первая в Латинской Америке, Православная Часовня в честь равноапостольных князей Ольги и Владимира.
Упокой, Господи, душу раба твоего новопреставленного Павла».

Часовенка маленькая, тихая, прихожан здесь почти не бывает – далеко от Панама-сити по нынешним меркам – почти полтора часа, а в поселке (он тоже называется Эль-Валле), где жил этот удивительный человек – Павел Ульянцев – обитают в основном местные католики.
А хотелось с ним познакомиться, поговорить. Ему ведь есть что рассказать – и о себе, и об отце, я надеялся услышать от него живые детали, малоизвестные факты... Теперь придется довольствоваться своим досье.
…1918 год. В России грянула междоусобица. Владимир Ульянцев вскоре понимает – с Советской властью ему не по пути.  Хотя расставание с Россией – он знает это точно – будет болезненным, ведь все корни его – здесь, на Родине. Владимир Емельянович Ульянцев-Пржевальский (так полностью звучит его фамилия) родился в Москве, в семье единственной дочери знаменитого исследователя и географа генерала Н.М. Пржевальского - Анны.
На одном из последних, навсегда отчаливших в Севастополе от берегов России, пароходов, в давке и нервозной сутолоке, стараясь им не поддаваться, стоял у палубных поручней молодой Володя Ульянцев. Вряд ли он знал, что больше не ступит на этот берег никогда, что впереди его ждут другие страны, далекие и очень далекие. Но здесь, на палубе эмигрантского эвакуационного парохода, еще ждал один крутой поворот судьбы, на этот раз - приятный: Владимир Ульянцев встретил свою любовь, будущую жену Ольгу. Ольга Антоновна Кульчицкая происходила из богатой дворянской семьи (в Крыму семья Кульчицких владела семью имениями). Фамилия Кульчицкая – знатная, среди ее предков Ольги Кульчицкой, например, - почитаемый Русской Православной Церковью как святой знаменитый русский миссионер-святитель Иннокентий Иркутский, служивший еще при Петре Великом на флоте военным священником.
Во время Гражданской войны Ольга Кульчицкая стала сестрой милосердия в Добровольческой армии барона Врангеля, проявила смелость, профессионализм и милосердие в осажденном большевиками Севастополе. Но потом – эвакуация, пароход и – встреча с Владимиром Ульянцевым.
Теперь уже вместе они направляются в Югославию, где сосредоточены остатки русского корпуса под командованием генерала Адамовича.
Обосновавшись в Сербии, Владимир Ульянцев познакомился иеромонахом Иоанном Шаховским, и тот предложил ему вступить на стезю священнослужителя. Это случилось в 1930 году. А двумя годами раньше у четы Ульянцевых родился в Сербии сын - Павел Владимирович Ульянцев.
В Югославии при поддержке короля Александра I был создан Первый русский кадетский корпус имени великого князя Константина. «Югославы нас принимали, как братьев, давали работу, хлеб, жизнь, – рассказывал  впоследствии журналистам Павел Ульянцев. – Король Александр был душа-парень для всех русских офицеров, он им разрешил служить на равных в югославской армии. И все югославы отдавали нам, юным русским кадетам, честь».Лозунг кадетского корпуса и всех его выпускников, куда бы их ни забрасывала судьба, был такой: "Белый, синий, красный - русский флаг прекрасный".
В кадетском корпусе Сербии, куда Павел был принят в 1937 году в возрасте 9 лет, учились русские и сербы «из хороших семей», как тогда было приято говорить.  Здесь они получали широкое, насыщенное образование, помимо военной и спортивной подготовки, учили точные науки, литературу, историю, география. Как впоследствии вспоминал Павел Ульянцев, именно кадетское воспитание помогло ему пройти все перипетии жизни. Тем более что духовником в Кадетском корпусе служил его отец – Владимир Ульянцев.
А полоса сложных перипетий – в истории всей семьи Ульянцевых – началась в 40-х годах, грянула Вторая мировая. Ульянцевы с одним из последних немецких поездов в 1943 покидают Сербию и уезжают в Германию.
…Сейчас уже никого из них не осталось в живых, и досконально понять мотивы, которыми они руководствовались, уезжая в Германию. Но понятно главное: приход коммунистов (а югославские партизаны теснили захватчиков) не сулил ничего хорошего русским эмигрантам, которых в условиях военного времени легко было записать в пособники  врагу.
Итак, Германия. Павла Ульянцева сразу же призывают в немецкую армию, он попадает в люфтваффе, где два года службы проводит на хозяйственных должностях, но при этом учится водить самолеты, осваивает аэродинамику, глубоко изучает материальную часть самолетов. Все это впоследствии очень ему пригодилось. В конце войны  Павел Ульянцев прорывается в американскую зону Германии, где пытается найти разбросанных войной родственников, и… вскоре  американцы зачисляют его в звании лейтенанта на службу в армию генерала Паттона. Вот уж – крутой вираж, если пользоваться авиационной терминологией. Так Павел встретил конец войны – офицером вооруженых сил США. В конце 1946 года ему удается через Красный Крест найти всех своих родных в Мюнхене, после чего воссоединившаяся семья едет в Мадрид, а позднее перебирается в Южную Америку.
Отец Павла Ульянцева – Владимир – служил в приходе Русской церкви в Сантьяго, а младший Ульянцев решил заняться бизнесом в Чили, что у него стало хорошо получаться… но приход к власти Пиночета ломает все планы: Павел приезжает в Панаму, где вскоре возвращается к предпринимательству. В частности, он стал хозяином мотеля а местечке Плайя Корона. После того, как руководство американских баз в зоне Панамского канала узнало об участии Павла Ульянцева в боевых действиях в армии генерала Паттона, этот мотель стал любимым местом отдыха офицеров США. Впрочем, не только американцы полюбили это место, – многие российские творческие коллективы, деловые делегации, важные персоны посещали русский уголок на тихоокеанском побережье Панамы: ансамбль "Березка", российские цирковые коллективы, делегации АвтоВАЗа, КамАЗа, делегации Русской Православной Церкви. В 1996 году у него в отеле жили члены экипажей русских кораблей «Святой Петр» и «Святой Павел», которые в составе экспедиции по прообразу первопроходцев вышли из Охотска и сумели добраться до Панамы. Здесь случилась большая беда –  прилив выбросил «Святого Петра» на берег и разметал по побережью весь корабль. Сильно поврежденным оказался и "Святой Павел", но, отремонтированный и снаряженный Павлом Ульянцевым, корабль продолжил свой поход.
С отцом Александр Ульянцев виделся редко, чаще переписывались. В конце своей жизни протоиерей Владимир Ульянцев навестил сына, и в Панаме же нашел свое последнее земное пристанище. В 1981 году сын похоронил отца в одном из живописнейших мест Панамы – в местечке Эль-Валле, на вершине горы, где через 10 лет возвел небольшую часовню в древнерусском стиле. Увы, в тот день, когда я добрался до нее, на дверях висел некролог по поводу смерти уже Ульянцева-младшего.
В 1991 году эту часовню приехала освящать делегация РПЦ. Но событие это вышло за рамки только освящения часовни. Тогда в небольшой русскоязычной общине Панамы начала, по сути, воплощаться в жизнь идея организовать приход Русской Православной Церкви. И это событие тесно связано с именем Павла Ульянцева.
«Когда сейчас я вспоминаю об этом гостеприимстве, о своих разговорах с Павлом Владимировичем и о его потом как бы покатившейся «под горку» на склоне лет карьере предпринимателя, я понимаю, что главной причиной его известности среди российского люда в Панаме, уважения к нему было и останется в памяти знавших его людей это его далеко не всегда обычное у русских эмигрантов глубокое, не лубочно затёртое понимание русской культуры, её цивилизационной сущности. Выросший в детстве и отрочестве в русской среде, он сумел сохранить и пронести через все земные широты и многоязычье чистую русскую речь, знание русской литературы, музыки, русских песен, живописи и буквально наслаждался возможностью поделиться этим своим умением и достоянием с соотечественниками». Так написал о Павле Ульянцеве настоятель прихода Покрова Богородицы, священник Александр Горбунов.
К храму Покрова Богородицы, к настоятелю его Александру Горбунову, и мчится сейчас, сквозь перепады настроений панамской погоды, наш небольшой автобус. От часовни – к храму. 
Часовня в Эль-Валле далековато отстоит от Панама-сити, а в ближайшем одноименном городке – в основном католики. Прихожан в часовенке – раз, два – и обчелся. Поэтому, когда в 1998 г. Панаму посетил председатель Отдела внешних церковных связей митрополит Кирилл (нынешний патриарх), то РПЦ удалось договориться с правительством страны об аренде участка земли с домом на льготных условиях на бывшей военной базе США Альбрук, в зоне Панамского канала. Этот год и стал годом основания прихода. Вскоре церковь участок выкупила. Освящен храм был в честь Покрова Богородицы.
–  Это престижный живописный тихий район, располагающий к размышлению о вечном и красоте, – говорит отец Александр (Горбунов). Он высок, строен, черноволос, с черней бородкой, волосы, стянутые в узел, открывают высокий лоб. После окончания академии работал в ОВЦС,  потом учился на теологическом факультете в Норвегии и по окончании был назначен настоятелем прихода в Дании. Но «вреден север» оказался для матушки. И тогда молодого священника направили в Панаму. С 2001 года он окормляет православных здесь, в храме, воздвигнутом на территории бывшей североамериканской военной базы.
Он приветлив, но взгляд его внимателен. Ежедневно у него в храме бывают те, кто и составил общину – в основном женщины, вышедшие замуж за панамцев и их дети. Всего примерно 500 человек – русские, украинцы, белорусы, граждане прибалтийских и среднеазиатских республик, входивших в бывший СССР. Но и панамцы, кубинцы, приезжие из стран Европы.  Покровский храм в Панаме – первый в центрально-американском регионе и андских странах, принадлежащий Московской патриархии. У настоятеля отца Александра есть  доверенность от Патриарха РПЦ на ведение церковной деятельности в пределах этого региона.
– Ведем, по мере сил и возможности, миссионерскую деятельность, – рассказывает отец Александр. – Меня часто приглашают выступать на радио, где я рассказываю о Православии, о России. В год несколько панамцев принимают православие, либо через крещение, либо через конфирмацию. Как правило, это мужья русских жен. Кроме того, у нас работает иконописная мастерская, которой занимается матушка и школа при ней. Также мы распространяем здесь наши софринские иконы. Они, кстати, пользуются большой популярностью не только у наших православных прихожан, но и у местных католиков. В основном это иконы Богоматери, Св. Николая, Апостолов, а также ангелы. Русских святых, конечно, панамцы не знают. Нашим иконам мы даем описание на испанском языке…
Как рассказал молодой батюшка, при храме есть русские библиотека и видеотека, приход взаимодействует также с греческой православной общиной Панамы, уcтановлены плодотворные отношения в сфере экуменической деятельности с католической церковью.
 – Но главное, – подчеркивает отец Александр, – наши соотечественники получили еще одну возможность почувствовать заботу своей страны, они имеют на чужбине, вне зависимости от национальной и гражданской принадлежности, свой русский дом. Дай Бог, чтобы нашими общими трудами из небольшого семечка, каковым является панамская община, произросло обширное дерево духовного окормления Россией, Русской православной церковью своих соотечественников.
Хотел бы отметить, что и в других местах Латинской Америки живут наши соотечественники, которых смело можно назвать православными подвижниками. Например, священник в Каракасе (Венесуэла), протоирей Павел, настоятель храма РПЦЗ –  ему уже около 90 лет, он в ясной памяти, - знаете, такой прямо "шмелевский" батюшка. Кстати, его сын - староста в том же каракасском приходе.  А вот уж кто мог бы порассказать много интересного о своей жизни, об истории ХХ века, о событиях, участницей и свидетелем которых она была  – так это прихожанка в православном храме в Лиме (Перу) Татьяна Евгеньева.  Жизнь ее – особая тема, она – племянница верного соратника Колчака –  Пепеляева, расстрелянного вместе с адмиралом, отец ее тоже был расстрелян, сама была в ссылке, по освобождении осталась в оккупированной Твери, ушла на Запад с отступавшими немецкими войсками… Татьяна Евгеньева –  одна из создателей православного  храма в Лиме. Еще одна яркая личность –  первый и фактически единственный наш настоятель в Лиме –  архимандрит Серафим. Все эти люди – живые свидетели многих интереснейших событий. И жизнь этих русских священников тесно связана с нашими эмигрантскими общинами в регионе...
Отец Александр рассказал, что члены общины часто навещали перед началом Великого поста, перед церковными праздниками, Павла Владимировича Ульянцева, поздравляли, дарили «Календарь» – периодическое издания для православных Панамы. Последние годы жизни Павел Владимирович уже не мог быть участником богослужений в Покровском храме. Здесь чтут и помнят незаурядного русского человека Павла Ульянцева, – потомка святителя Иннокентия (Кульчицкого) по линии его матери, Ольги Кульчицкой, а по линии отца – потомка знаменитого Пржевальского. (Ольга Кульчицкая упокоилась в 1979 году в госпитале американского города Севастополя (!) - "тезки" ее родного, крымского, Севастополя). Здесь, в Панаме, чтут память о семье Ульянцевых, – о них напоминает маленькая православная часовенка близ долины Эль-Валле.