Другая Белая Париж подо мною...

***
Пришел май. Сразу и неожиданно стало жарко. Открыла окна во двор. Откуда-то доносился Высоцкий: «Париж открыт, - но мне туда не надо». Подумала: «А, может быть, мне туда-то как раз и надо? Скоро отпуск… Все веселее, чем в Турцию одной». В месяц ее рождения Марина старалась уехать куда-нибудь. Когда была замужем, собирала гостей. Осталась одна - с гостями начались проблемы: они ведь общие были, неловко себе забирать.

Марина оплатила тур на семь дней. Прилетела и в тот же день встретилась с давней знакомой Полиной, русской, но рожденной и прожившей всю жизнь в Париже. Несколько лет назад ее привела в музей их общая знакомая. С тех пор перезванивались, встречались и в Москве, и в Париже. Полина была старше Марины лет на десять, но сказать о ней «дама в возрасте» не повернулся бы язык: она была просто женщиной - красивой и ухоженной. Встреча c ней всегда поднимала тонус: хотелось выглядеть так же естественно-элегантно, стильно, так же, как она, свободно ориентироваться во всех направлениях современного искусства, моды.

Марина спросила ее о внуке, которого видела еще мальчиком в Москве, потом подростком в Париже.
- Получил диплом в Сорбонне по истории искусств, сейчас в Лондоне, постигает премудрости экономики, говорит, без этого нельзя в современном мире.
- Женился?
- Что вы, Марина, у него и мыслей таких нет!
- А вот какая-нибудь «английская роза» и подскажет?
Полина от души рассмеялась:
- Англичанка? Это невозможно!
- Почему?
- Александр - интеллектуал, всегда им был, а англо-саксонские девушки этим не блещут, им внешний блеск и мишура важнее.  Как может женщина соблазнить мужчину, не будучи изысканной, утонченной и культурной?!  Алескандр как-то сказал мне, что английская девчонка может быть хорошим парнем, и выпить с ней можно, и на секс она согласна без уговоров, но не более того.
- Надо же, а я и не знала.

Полина придвинулась к ней ближе и понизила голос, как будто собиралась сказать что-то неприличное:
- Марина, вы не поверите…Я была у него в Лондоне на Пасху, мы гуляли по городу, я была в шерстяном пальто - морозно. Так вот, когда стемнело, мимо нас стали пробегать полуголые девицы со смехом и криками. Как они были вульгарны - фуй! У нас в Париже тоже есть женщины сомнительного поведения, но и они выглядят приличнее. Я спросила Александра, куда смотрит полиция, а он в ответ захохотал, что это нормальные девчонки на танцы бегут. Нет, это невероятно, я до сих пор не могу успокоиться и понять: они  разделись, чтобы соблазнять?  Какое унижение -  дать понять мужчине, что ты совершаешь ради него такие усилия. Фуй!

Марина напряглась - с Полиной она всегда старалась казаться…умнее, чем была, - и выдала:
- Я думаю, что феминизму в Англии пришел конец. Бабушки и мамы этих бедных созданий в борьбе отстояли свои права, а дочкам до этого дела нет: они хотят мужского внимания и добиваются его подобным смехотворным способом, ведь мамы их не научили, как это лучше делать. Может, и сами не знали никогда… кроме одного простейшего способа.
Полина одобрительно засмеялась. 

Полина работала в модельном бизнесе и всегда помогала найти в своем магазине что-нибудь новенькое и не очень дорогое. Расстались, договорившись встретиться еще раз.
Программа по шоппингу, музеям и галереям была выполнена, осталось несколько дней просто на отдых. Гуляя, Марина зашла в «Самаритен» - не покупать, а в «комнату отдыха», как это называют американцы. Поднялась наверх и - нарочно не придумаешь! - прямо перед ней стояла ее московская знакомая, переводчица Надя, придерживая  спиной дверь в кабинку. Увидев Марину, она безо всякого удивления по-деловому приказала:
 - Марина, быстрее заходи, пока я дверь держу, а то тут все платное.

Обманув таким образом парижскую мэрию и облегченно вздохнув, расцеловались, хотя поговорить не пришлось: Надю ждала группа русских дам.

Марина вышла на крышу, которая была смотровой площадкой: «Лепота!» Совсем рядом - Ситэ, Собор Парижской Богоматери, Сена, крыши Парижа. Этот город она любила. Неожиданно она вздрогнула: в ее сумке ожила уже неделю молчавшая  «Нокия».  Медленно, не веря своим глазам, Марина читала английский текст: «Привет, Марина. Как вы? Помните ли вы меня? Дэвид». Немедленно ответила: «Я в лучшем горде мира» «В Риме? В Лондоне?» «Нет, не угадали - в Париже». «Вы с друзьями?» «Одна» «Можно я приеду?» «У меня осталось три дня, буду рада, если успеете». «Вы этого хотите?»  «I do, I do, I do, I do, I do.”

«Иногда радость сваливается так неожиданно, что не успеваешь отскочить в сторону»,  - выдала память.

Марина начала декламировать в голос:
 - Париж подо мною.., -  но, увидев понимающую улыбку в глазах  стоящего рядом месье, перешла на «mute» , -  ко мне едет кто-то, я так хочу кого-то... Отпуск у меня в конце концов или как?! Я хочу быть женщиной!
***
...жизнь давала ей шанс испытать то, чего не было в ее юные годы: романтическое ухаживание, полную свободу и ощущение своей женской силы и обаяния.  В Версале во дворец с длиннющей очередью перед входом не пошли, а сразу - в парк. Гуляли, фотографировались, смеялись, сидели на скамейке в обнимку. Возвращаясь в Париж, оба знали, что должно случиться вечером.

На следующий день он проводил ее в аэропорт, сказав на прощанье:
 - Ты - лучшее, что со мной когда-либо случалось.

В самолете вспомнился старый фильм студенческих лет. Герой, упрекая героиню в измене, бросил о ее новом романе что-то вроде: «Это кожный роман!» На что та спокойно ответила: «А ты не заметил, что у меня есть кожа?». В те годы Марине казалось, что он ее страшно унизил, указав на бездуховность новой связи. А сейчас она могла бы ответить такими же словами: «У меня есть кожа!».