Глава 3. Два казаха

               
 Работа у пресса была очень утомительной и напряжённой. Пыль и труха от сена ложилась на потное тело. В обеденный перерыв хотелось бы обмыть себя под душем или, ещё лучше, окунуться в речке. Но о душе оставалось только мечтать, так как вода в лагере была привозная. Её хватало лишь на приготовление пищи и на то, чтобы слегка обмыть лицо.

 А речка была в нескольких километрах от лагеря. И за обеденный перерыв не хватало времени сбегать к ней. Вечером сразу же после окончания работ у пресса начинался ужин, после которого я едва добирался до своего спального места в палатке.

 Опускал голову на подушку и, как мне казалось, тут же слышал ненавистную команду: «Подъём!» И опять: завтрак - работа - обед - работа - ужин - сон - «Подъём!». Однажды на один день приезжал из Орска Андрей. У него были каникулы после окончания первого курса Московского медицинского института.

 С примитивной удочкой он посидел какое-то непродолжительное время у речки. И наловил почти целое ведро окуней. Очень я ему завидовал. И даже не удачной рыбной ловле, а возможности неспешно покупаться в речке и так же неспешно посидеть на берегу.

 В нашей бригаде было два казаха из Орска. Видимо, они работали на заводе «Прокат». Это были очень разные люди. Один из них, малограмотный физически слабо развитый человек неопределённого возраста по имени Абу, как–то привязался ко мне.

 Он делил со мной привезенную (или присланную из дома) еду, рассказывал казахские легенды и были: о коварном волшебнике Кирболе и об отважном воине Хан - Гали. Но более сильное впечатление осталось у меня не от Абу, а от второго казаха, человека мощного телосложения, большой физической силы и независимого, необщительного характера.

 По моим тогдашним представлениям он был довольно старым, Ему было лет пятьдесят. Имени его я, к сожалению, не помню. С ним был сын, мальчик лет семи. Однажды из Орска в наш степной лагерь приехали два милиционера и забрали этого казаха по какому–то подозрению.

 Мальчишка остался в нашем лагере, и я стал в какой-то степени опекать его. Через несколько дней его отец вернулся в лагерь.

 Видимо, в виде благодарности за мою заботу о его сыне он стал замечать меня, иногда разговаривать со мной. Кстати, в отличие от Абу с его корявым примитивным русским языком, этот человек прекрасно без акцента говорил по русски. Словом, это был очень умный, интересный много знающий человек.

 Изредка он с оказией отправлял в Орск записки. Я видел, как он их пишет: иногда на русском, кириллицей, а иногда - арабской вязью, справа налево. Он рассказывал, что в молодости его любимым развлечением была охота зимой на волков, за которыми он гонялся по степи верхом, с плетью из сыромятного ремня в руке. На конце плети крепилась увесистая гирька. И никакого другого оружия.

 У него был собственный кодекс мужской чести. Так, когда я просил его о какой-нибудь помощи - разобраться с конской упряжью или поднять тяжёлый предмет, он мне помогал. Но при этом говорил, что мужчина должен всегда стараться обходиться без посторонней помощи. Похоже, он был из богатой (в досоветское время) семьи и до революции успел получить хорошее образование.