С Новым Годом друзья! Не скучайте!

Невыносимая  тоска  и  скука  охватили  Ивана  Полуэктовича  Иванова,  сидящего  за  праздничным  новогодним  столом  в  полном  одиночестве.
Вот  уже  несколько  часов  сидел  он,  один  на  один  с  телевизором  и  щелкал  пультом.
На  экране  мелькали  одни  и  те  же  рожи,  «примадонна»  Пугачиха  с  широкой  ухмыляющейся  физией,  которую  никак  нельзя  было  назвать  лицом,  перемещалась  со  своим  выводком  прежних  и  нынешних  «мальчиков»  с  канала  на  канал.
Полуэктович  всегда  удивлялся  любвеобильности  бывшей  эстрадной  певицы,  куда  там  царице  Катерине  второй.
Всё  те  же  лица  и  телепрограммы,  надоевшие  до  тошноты.  Все  те  же  старые  фильмы,  в  которых  он  знал  каждый  кадр.  Из  года  в  год  повторялось  одно  и  тоже.
Скука  смертная!
Гостей  не  хотелось,  и  в  гости  никто  не  приглашал.  Отошли  в  прошлое  шумные  компании  молодости,  хотелось  поговорить  со  старыми,  испытанными  друзьями.  Да,  тех  уж  нет,  и  иные  далече.
Жена,  Ефросинья  Михайловна,  ушла  отдыхать,  она  не  могла  долго  высиживать  за  столом,  но  к  бою  курантов  появится,   посидит  минут  пятнадцать  и  отправится  спать.
К  двенадцати  часам  Иван  уже  прилично  набирался,  кричал  ура  Президенту,  который  в  очередной  раз  поздравлял  «счастливый»  народ,  которому  так  потрафило  иметь  замечательное  правительство  и  выдающегося,  в  некоторых  местах,  Президента.
Затем  звонил,  но,  конечно  не  дозванивался  до  знакомых  с  поздравлениями,  слушал,  как  за  окном  бухали  разряды  петард,  и  пытался  обнаружить  нечто  искреннее  в  фальшивых  улыбках  телеведущих  и  певцов.

Но  неожиданно  Иван  вспомнил,  что  же  его  так  подспудно  греет  радостью … 
Он  же  сделал  себе  новогодний  подарок,  нет,  жене -  само  собой,  а  тут  случайно  в  маленьком  затерявшимся  в  мегаполисе  магазинчике,  купил  у  продавца  с  огромным  носом  и  неопределенной  восточной  национальности,  керамическую  бутылку  с  джином  столетней  выдержки.  По  крайней  мере,  так  уверял  продавец  берберской  наружности.
Что  на  него  нашло, …  ухлопал  все  деньги,  которые  откладывал  на  ремонт  автомашины.
Полуэктович  достал  бутылку  и  залюбовался,  да,  настоящая  ручная  работа.  Рисунки  на  сосуде  переливались  и  искрились  волшебным  светом,  но  вместо  пробки  горлышко  было  обильно  залито  сургучом.
Ивану  как - то  сразу  захотелось  выпить,  причем,  именно  джину,  но  посудина  никак  не  желала  открываться.
Наконец  бутылка  с  громким  хлопком  отворилась,  раздался  непонятный  рёв,   повалил  черный  густой  дым,  и  Ваня  от  неожиданности,  как  в  старые  армейские  времена  упал  со  стула  и  закрыл  голову  руками. «Вспышка  справа"  -  инстинкт  сработал.
Подняв  голову,  обомлел,  около  стола  стоял  низенький  человек  с  длинной  седой  бородой,  кустистыми  бровями,  и  в  невообразимом  халате  с  разводами.  Было  что – то  не  человеческое  в  этом  субъекте,  толи  острые  уши,  толи  длинные  клыки,  по  углам  широченного  рта.  Причем  смотрел  он  явно  враждебно.
-  Готовься  к  лютой  смерти,  раб!!! – с  каким – то  скрежетом  прогрохотал  неожиданный  гость.


Невыносимая  скука  пронзала  все  существо  благословенного  Абдурахмана  ибн  Бабая,  которого  за  строптивость,  а,  скорее  всего  из  коньюктурных  соображений,  заточил  в   сосуд  временного  содержания,  великий  и  ужасный  Повелитель  ифритов  и  джиннов  Сауд  ибн  Дауд,  да  светится  в  веках  имя  его!
Не  то  чтобы  Абдурахман  испытывал  течение  времени,  для  джиннов  ток  времени  подобен  легкому,  бодрящему  ветерку,  но  скука  бесила  нещадно.
В  первые  века  заточения  он  готов  был  озолотить  человека,  освободившего  его.  А  сейчас  ярость  переполняла  его,  она,  даже  без  дополнительных  усилий,  разорвет  в  мелкие  клочки  нелепое  существо,  открывшее  сосуд  заточения …  смертного,  который  позволяет  себе  еще  что-то  гавкать  в  его  присутствии.

- Ну-и …  ни  фига  себе!  Ты  откуда  старик  взялся?! -  Иванов  обалдело  уселся  на  стул,  налил  полный  бокал  водки  и  протянул  его  гостю, -  на,  тебе  штрафная,  я  тут  уже  принял  без  тебя.  Извини!
Давай  дернем  по  маленькой,  и  убивай  на  хрен!  Рази  эта  жизнь,  скука  смертная!!!

Джинну  нестерпимо  захотелось  пить,  как  будто  он  проделал  длинный  путь  с  караваном  по  пустыне  в  палящий  зной.
Так  бывает  -  от  долгого  ожидания  перемен  к  лучшему.
И  жидкость  неожиданно  обожгла  глотку  Абдурахмана,  отвыкшего  за  последние  пятнадцать  тысяч  лет  от  крепких  спиртных  напитков.  Ему  вдруг  захотелось  пожаловаться  на  свою  тяжелую,  безрадостную  жизнь.  А  ведь  был  джинном  не  из  последних!

Когда  Ефросинья  Михайловна  зашла  в  залу,  она  оторопела.
Её  верный  супруг  обнимал  за  плечи  худенького  коротышку  в  восточном  халате, - Абдурахманчик,  а  ты  можешь …, -  и  он  что-то  стал  шептать  в  волосатое  ухо.

Не  успела  Ефросинья  Михайловна  пресечь  это  вопиющее  безобразие,  и  только  открыла  рот,  как  впервые  в  жизни  муж  её  опередил.
- Мы  на  минуточку,  к  Новому  году  вернемся, -   и  супруг  с  подозрительным  старикашкой  исчезли.
Вот  так …  были …и  пропали.
Потрясенная  хозяйка  упала  на  стул  в  изнеможении  и  залпом  выпила  рюмку  водки.

Ну  и  дела.  Чего  только  не  бывает  в  Новогоднюю  ночь!

С  Новым  годом  друзья!  Не  скучайте!