Вечер...

Был чудесный вечер – пустынные улицы, оживленные бары и рестораны, и все было тихо, спокойно, прекрасно, как вдруг…

…как вдруг я поняла, что нахожусь в полнейшем одиночестве.

Ощущение одиночества было гнетущим и тоскливым – мне не с кем было разделить прелесть прогулки, некому высказать всплывающие в голове мысли.

Я вынула из кармана мобильный телефон – в конце концов, в городе у меня имелось немало друзей, - но спохватилась, что звонить кому-либо из них уже поздно. Подумала было, не зайти ли в бар – кто-нибудь наверняка меня узнает и пригласит за свой столик. Но я поборола искушение и решила прожить эти мгновения до конца, приходя к выводу, что нет ничего хуже, чем чувствовать, что никому нет дела – существуешь ты на свете или нет, что никому не интересны твои представления о жизни, что мир превосходнейшим образом может обойтись без твоего беспокойного присутствия.

Я стала представлять, сколько миллионов людей в эту минуту осознали собственную никчемность и убожество – как бы привлекательны, очаровательны, богаты ни были они на самом деле – только потому, что оказались в одиночестве сегодня вечером, и вчера, и, быть может, завтра тоже будут одиноки. Студенты, которым не с кем провести время; старики перед экраном телевизора; бизнесмены в номерах отелей, вдруг задумавшиеся: есть ли хоть какой-нибудь смысл в том, чем они заняты; женщины, которые красят ресницы и взбивают локоны, чтобы пойти в какой-нибудь бар, притворяясь, что общество им вовсе не нужно, а важно лишь убедиться, что они еще могут привлекать внимание. Мужчины оглядывают их, пытаются завести разговор, а те отбивают любую попытку и сидят с неприступным видом, ибо в них играет комплекс неполноценности, и они боятся, что обнаружится – они матери-одиночки или мелкие служащие, неспособные поддержать беседу о том, что происходит в мире, ибо они работают так тяжко, что у них не остается времени следить за новостями.

Люди смотрятся в зеркало и считают себя уродливыми: они уверены, что красота есть основа основ, и довольствуются тем, что листают журналы, где все – красивы, богаты, знамениты. Мужья и жены, покончив с ужином, хотели бы, может быть, поговорить, как в былые времена, но существуют заботы и дела поважней, а разговор может подождать до утра, которое не наступит никогда.

В тот день я обедала со своим приятелем, совсем недавно расставшимся с женой, и он сказал мне: «Теперь я обрел свободу, о которой всегда мечтал!» Это – ложь. Никто не хочет такой свободы, всем нужен рядом близкий человек, перед которым у тебя есть обязательства, с которым можно любоваться красотами города, говорить о книгах, музыке, фильмах или просто поделиться бутербродом, если два бутерброда купить не на что. Лучше съесть половину, но вдвоем, чем целый, но в одиночестве. Лучше, когда твое замечание о колокольне готического собора перебивает муж, торопящийся домой, потому что по телевизору будут передавать репортаж с важного хоккейного матча, или жена, застывшая перед витриной, чем когда перед тобой – весь город и тебе никто не помешает осмотреть его власть.

Лучше страдать от голода, чем от одиночества. Ибо когда ты одна – я сейчас говорю об одиночестве, не выбранном сознательно, а о том, которое мы обязаны принять, - ты словно бы перестаешь быть частью рода человеческого.

На обратном пути я иногда встречалась глазами с людьми, оказавшимися в таком же положении, и заметила, что одни смотрят высокомерно, словно заявляя, что сами предпочли сегодня вечером одиночество, а другие – печально, словно стыдятся того, что оказались одни.

Хуже, чем в убогом одиночестве бродить по городу, - это быть рядом с человеком и вести себя с ним так, что он чувствует, будто не играет ни малейшей роли в твоей жизни.