Милая отчизна

      
1.


     Эта история про ламу Гу, его ученицу и ее маму, что нашла прибежище у Будды. Утро наступило как обычно, все было так привычно, новое лето настало, в воздухе что-то порхало. Теперь солнечный свет бил агрессивно в его келью, ему казалось, что это очередной трип, что теперь выход лишь в том, чтобы отдаться лешему в лесу. Лама решил, что пора бы валить отсюда, ведь дальше уж сил нет терпеть эту всю сносную тяжесть небытия. Хватит. Все пройдено, все сказано. Дальше думать надо иную тему. Теперь уже все иное будет.
   
     Этой ночью, сидя у печи в кресле, ему снилось огромное море с темной водой. Катились волны высотой с башню, парусники пылали на горизонте, ветер крепчал, солнце исчезло в облаках. Жаркое море и золотой песок манит его, хочется окунуться в него, чтобы слиться с океаном. Тревожно на душе от ощущения слияния с океаном. Океан может убить его, раздавить как клопа молот.

       Его взгляд упал на столик, что стоял у очага. Белая статуя Будды, что была сделана из слоновой кости, застыла в диком напряженном раздумье, казалось, что она вот-вот улетит. Вещи собирать надо, пора идти отсюда на все четыре стороны. Тут уже ничего нового не получится сотворить. Тут лишь повторы одни. Грустно так сидеть в комнате и смотреть в потолок. Нового ничего не увидишь. Все пройдено. В дым ушли семь лет. Одним словом, тоска стала есть Гу.
            
     Кто-то из паломников тихонько пискнул за стенами храма. Сверкнула молния за черными тяжелыми шторами. Залаяла в ночи собака, укуталась прихожанка в пальто, застонали монахи в бане, забилась мышь в узелок. Тот проклятый всеми монахами лама, в самый тоскливый день зимы, бросил свой монастырь. Ему просто нечего было делать там, ибо все кончено для него. Завтра не наступит никогда. Мир есть сновидение или история, рассказанная психопатом. Море лишь манит его, оно так сильно, что ему нечего боятся, все будет так, как он захочет.

- Ухожу, ибо все достало! Мой папа - Лотреамон, а моя мама - Алиса в стране чудес, - сказал он тихо всем братьям, что стояли в коридоре, они смотрели на него без всяких эмоций, танцуя на месте, словно бы смешные звери.   
- Пошел бы туда, куда хочешь, на пруд иди или в горы, - ответили ему братья хором, - будешь в Казахстане жить, там лучше, чем в Китае, там ведь каждый может пять килограмм мяса в год скушать себе без проблем. Так что туда все пусть идут, ведь там будут сыты трупами животных эти каннибалы. Мясо будешь есть до одурения. Левую идеологию станешь изучать. Огороды будешь засаживать, чтобы голодным не быть. Бензин на двадцать-тридцать процентов подорожал. Китай тебя не держит. Иди себе, лама, куда глаза глядят. Красное знамя труда водрузим на шпиль. Дети народа мы все. Из низов мы все. Братство свободы – это наш девиз боевой. Мы кузнецы и дух наш молод.         


2.


        Он шел по узким дорогам от роддома до дурдома, а солнца не было на небе, он с умными мыслями шел в сторону моря, ибо ему хотелось покоя от всего известного. Простой народ шел рядышком и пел песни о том, как олигархи все висят на елках. Елки те находятся в центре Токио, а вокруг елок сидят барды и поют песенки о любви к ночи. Жарко горят звезды, пахнут спелыми плодами манго, падающие на снег лучики луны, окрашивают дома в синий цвет. Гу пришел в состояние покоя ума. Нет смысла думать о чем бы то ни было. Никто не проиграл.

        Гу в алом плаще стоял у ржавой калитки, за которой идет узкая дорожка к теплому и ласковому морю, что укачает, даст покой и фантазию, и волю к жизни разбудит. Он мигом перелез через забор, и пошел дальше к морю, минуя одну свою тяжкую думу о том, что все есть абсурд. В кафе он поел гренки с кофе, увидел школьного приятеля, что пил пиво с женой, но он забыл его имя. Приятель располнел и был словно свинья. А его жена шипела, словно змея. Просто дурной эпизод. Не более того. Закрыл глаза. Их нет. Это сон их такой странный. Ум пуст. Гибель мира его не волнует. Мира нет. Ум лишь иллюзия.

       Лама в алом плаще в лесу оказался, он стал кричать, увидев тигра, что поедал кролика прямо на тропе, и, чтобы мысль остановилась, мол, внутренний диалог достал, для этого он решил пойти в одну кофейню на набережной. Там он зажжет диван в углу, посмотрит на пьяных, что глазами кроликов смотрят на тихих туристов, что читают книги по искусству, валяются на полу без ума от Японии.

     В Сочи девочка белобрысая с большими красными шарами в черных штиблетах, посылает его  к черту, лама идет к морю дальше, забыв о жизни в обители сна и покоя. Он идет в свою внутреннюю империю. Зашел в кафе. В кофейне идет фильм, в котором фашисты ищут мощи святых, даже плавают под водой для этих целей, но находят лишь остатки ковчега, в котором молятся бабки в серых панталонах. Девочка показывает ламе язык и кричит истошно. Ей просто занятно злить окружающих. Делать-то ей по жизни вообще нечего. Ей абсурд греет ум. Она из будущего. Он ищет ночлег.

      Лама в алом плаще достает из сумки флейту и начинает играть новую мелодию, от которой девочка утихает и засыпает, а во снах она проклинает капиталистов до седьмого колена и бежит прямо в большую морскую волну, она исчезает в ней легко и быстро. Вдали синеет море, лама идет к нему без суеты. Люди бросают ему в сумку монеты и уходят по своим делам.

       Гу, искупавшись на песчаном пляже, пошел на тихое кладбище, где из могил торчали огромные трубы, и пахло ладаном, йоги сидели на могилах и курили марихуану. Лама тихо играл на свирели, сидя на ветках ивы, ему было легко, ведь она попал туда, куда хотел. Спокойно так стало ему, вот это и есть сияние. Бал вампиров у соседнего столика, возле гробика девочки, которой он играл когда-то на флейте. Этот бал забылся во сне. Теперь тихо стало, лишь темное око шипением ползало по мраморным ступеням склепа, оставляя за собой серые пятна. То было око небесной феи, что оторвалась от своего отряда и рухнула на землю.


3.


       Ложная деятельность всегда бывала самой броской и именно ее величали, уважали, почитали, а под конец - монумент в виде каменной статуи. Лама шел по городам, ночевал на кладбищах. Снова новый дом, в котором могла быть встреча. В доме горел электронный глаз, а за ним сидели предки на стульях. В центре комнаты он стоял и мерцал беспробудно. Открыла дверь та самая девочка из Сочи, взглянула на свои руки, и тут на ее голову посыпались тараканы, жалость к себе вдруг охватила ее, ибо теперь ей стало страшно, ведь она поддалась сновидению, слилась с тем, что видит и ощущает. Лама ее вспомнил, она его тоже вспомнила, но они даосы, а потому не пожали рук и ушли друг от друга подальше. «Все исчезает, и как из сна вырваться окончательно-то? Эх, а ведь в ту пору я сама ночлег в Сочи искала. Мы умрем? Кто нас спасет?» - спросила она у ламы, но его и след простыл. На лестнице было пустынно и тихо. 

       Он ушел из своего дома в десять лет, захлопнув за собой дверь, забыв пароль электронного замка навсегда. Мать ела грустно кашу манную у окошка, глядела на беззвучный мир. На улице городка прохожие любили говорить о том, что вся власть от бога, что только рабочий класс есть фундамент того, что страна жива. Жив рабочий класс, значит - жива и страна.

      Гу шел мостовой, а ему вслед орал безумный мужчина в черной шляпе, неся в авоське тонну снежинок, тот мужчина был коммунистом, а теперь он забыл все слова Ленина, ведь они ничего не значат. Просто буквы на белой бумаге. Ветер шевелил верхушки дерев. Странные дни, безумие царило в городке, льет дождь из ведра, дети хоронят коня, бабы вяжут свитера мужьям. К ламе мужик пристал один:
- Дорогой мой, идите сюда, узнаете про левое движение, в котором я купаюсь день и ночь. Ленин жив в наших сердцах. Мы любим пролетариат. Мы все заложники рабочего класса. Мы собаки, что живем в бараках и на заводах, мы просто жуем мясо, которого полно в мире тонком. Там каждый человек съедает по пять килограмм мяса в месяц. Сыто там можно жить.
- К черту идите со своим левым движением, - отвечал ему лама и ветер, - и правое движение пусть туда же идет.
- Узнал ли ветер ты меня, великого нигилиста? – спросил  мужчина у ветра.
- Так я вас и не знал никогда вовсе! – ответил ветер и Гу.
- Ну а в прошлой жизни? – спросил мужчина, - кот внутри меня ест мои кишки. Мотает на ус мой желудок. Кот хитрый, но я лучше.
- В прошлой жизни, возможно, я и знал вас, но память прошлого воплощения мне не доступна, - ответил ветер и лама.
    

4.


        Лама бежит в подвал, где горят свечи на полу, черепа на полочках лежат. Там он держит под замком в шкафу своих демонов, а та девочка из Сочи вдруг ему показалась родной, словно бы она была его подруга детства, теперь в чулане сидит его прошлое, ощущает он, что вышла из тела его мечта о великом будущем. Ему кажется, что она попала в плен случайности, просто потому, что не в ту реку вошла. Ведь они виделись лишь раз в жизни. Но смысл в чем их встречи? Он спуск в аид совершил и она вместе с ним совершила этот спуск. На трассе московской машины военные едут и едут куда-то на войну. Все саснара. Военные глупцы. Она в его сон пришла и он решил с ней пообщаться поплотней.

      Лама говорит ей о том, что ее подруги переговариваются друг с другом по скайпу на тему того, что не дурно будет на новый год, после конца света, сделать из кальмаров праздничный ужин и отметить наступление безумия тотального, которое растет на дрожжах, словно грибы после дождя. Эта трапеза поможет им править всем миром, когда все погибнет, то они спасут мир, а потом станут королевами планеты, а все потому, что праздничный ужин будет ритуальный. Такие откровения они говорят друг другу вдали от ушей своей подруги. В Сочи она зовет его, мол, там ее домик, пусть он к ней приедет на пару дней. Спуск в аид она еще раз с ним совершит.

        В подвале время исчезает тихо. Каждый час за секунду выдает себя. Проходят века за пару часов. Просветление тут сложно найти. Много воды утекло в решето с тех пор, как поселился здесь. За окном бродил лихо. Гу сидит в апельсиновом саду и смотрит на капли дождя, что стекают с крыш домов в бочку с водой. Это время тотальной иллюзии.

       Ночью свет луны касается матраса, на котором лежит лама. Теперь он бежит снова к морю под вечер, чтобы там посидеть у воды и остановить свой внутренний диалог. Он шепчет звездам, что светят над головой о том, что вся земля есть монастырь для него. Некуда идти, не с кем говорить. Он ждет ее, ему хочется, чтобы она вошла в его сон. В подвале ему не сладко. Луна мешает спать. Ее свет будут его все время. Смысла жить без лунного света нет. Подвал не запирал на ночь, авось кто-то зайдет. А вдруг она прийдет к нему в сон, а может быть, не только в сон, хотя все есть лишь сон.

    И вот по утру из подвала выходит девочка и лама. Она садится на камень рядом с ним, гладит его бритую голову своей маленькой ладонью.
- Поговорить хочешь о чем-то? – спросил Гу.
- Да тут все мы художники, и каждый рисует не для того, чтобы его хвалили и превозносили, а для самого себя, - торжественно выдала из себя девочка, - то есть не для самолюбования и славы, а для постепенного выявления в себе Вечного Живописца. Сила жизни такова, что если ты не жил по-настоящему, как тебе природа велела, не смог этого сделать или отказался по каким-либо причинам, то она, эта сила, все равно выпрет из тебя.
- Когда высоко поднимаешься в горы, то ощущение времени исчезает, - ответил ей лама, - в особенности, теряется смысл всего того, ради чего ты жил до этого. Звезды освещали в тот момент гору, на которой бегал лама, любящий леса, но забыл про свои дни в монастыре, теперь он стал единым со Вселенной.
 

5.

    
     Наступила гроза. Лама сидит в пещере на краю мира и наблюдает грозу, она идет к нему, гроза, которая пылает над морем, бушует молниями и слышен хор ангелов над головой. Слышен бой барабанов индейцев, что сидят в своей пещере, лама пьет чашу с рыбами до самого дна. Чует, что гром и молнии теперь в нем творят свой ритм и пламя, они режут тьму мощно и ярко своими быстрыми крыльями, чресла их полны искорок золотого песка.

       Черный кот сидит на полу пещеры и всматривается во тьму ночной комнаты. Кот запрыгнул на стол и оттуда стал наблюдать молнии, которые бегали по темному небу, а лама взял метлу и полетел к луне в гости. Приятно смотреть все это равнозначное полотно, где лама летит к луне, кот бегает по пещере, молнии сияют в темном небе.

      Девочка сидит в той самой пещере, она лысая, стала иной, решила быть духовной. Гроза жарит на сковородке себе обед. Курочку и яичко. Какое величие! Приятное состояние вызывает гроза ночью. Тут резкий удар молнии, она огромная, она желтая, она бьет прямо в месяц, месяц охает, ахает и падает с воем вместе с ламой в Черное море. До дна он дошел, вода под ним серебрится. Подводный мир такой мощный. Гу решил, что она будет жить с ним. Так будет проще всего.

       Я видел эту девочку, она после исчезновения ламы поехала в монастырь, чтобы занять место ламы. Всю ночь сидела на краю скалы и созерцала луну. Утром написала письмо домой, мол, все, пока, идите вы все к черту! Ну не нужен ей мир. Только Гу нужен ей.

       В горах ей снился дом. Дома по воздуху летали ложки, вилки, тарелки, ножи, но больше всего ее испугал летающий чайник, из носика которого, лился медленными каплями на пол черный чай. Мама смотрела напряженно в сверкающий электронный глаз и плакала, сансары ей хватило на сто лет вперед. Мама стала изучать буддизм, решила ехать к дочери за просветлением.
 
       Дочь нашла в лесу ее, старуха спала у ручья, вокруг нее народ сидел, ощущалось, что она дает силу, что теперь безмолвие им тоже может быть дано как опыт внеземной. Мать улыбалась, дочь смеялась, вспоминали ламу и Будду, им казалось, что времени нет, что теперь даосы они тут все, а, следовательно, идут себе в горы, дабы в одиночестве дальше свой опыт раскрывать.