Поход за окунями

С утра погода не  заладилась.  Ветер гонял по озеру белые барашки. Рыбалка  срывалась. Решили переждать, но,  когда барашки сменились баранами, мы стали искать альтернативу, тем более, что  заняться в лагере  было нечем.  Идею выдвинул Виктор,  мужчина средних лет.  Жилистый, загорелый, не знающий проблем  с весом,  обладатель  густой   бороды -  он  предложил: 
- А не сходить ли нам,  господа,  за окунями.  Знаю одно  озерцо на болоте.  Оно небольшое и находится в полутора километрах от лагеря.   Последний раз я там был лет двадцать назад. 
-Так за двадцать лет оно могло пересохнуть, -  высказал я свои сомнения.
- Мужики в деревне говорят, что  ездили   туда недавно, - продолжил Виктор, -  Правда,  трактор ещё до подхода к болоту увяз по брюхо. Но они всё-таки добрались  туда пешком и на пятерых поймали  ведро окуней.   Потом всей техникой,  что есть в деревне,  два  дня вытаскивали трактор.  Но  главное, что рыба есть.
Предложение нас  заинтересовало. Тем более,  находиться в лагере под присмотром  жён не хотелось.  Полежать  спокойно не дадут, и у них  всегда найдётся  работа.  Жёны, уезжая из города, могли забыть любую нужную вещь, кроме привычек понукать мужьями.
Андрей,  зять Виктора, высокий, бритоголовый,  большой знаток змей,  заявил,  как отрезал:
- Надо идти.   
Его поддержал  сын Виктора, Андрей.  В дальнейшем, чтобы как то различать двух Андреев, я назову второго младшим.   Худощавый, но значительно выше своего отца, стройный, - он  щеголял по лагерю в бундесверовской форме. Купил по случаю и теперь   проводил  её испытания в российских условиях. Пробовал  поджигать, рвал о сучки, стоял часами под дождём.  Не горела форма,  сучки с треском об нее ломались,  и вода не смогла  найти ни одной дырочки.    Видно,  последняя война кой чему научила немцев.
Я был тоже за поход,  хотя  меня смущал нюанс.  Лет десять назад  сын Виктора, тогда ребенок, уже ходил на болото самостоятельно и заблудился.  Я  посмотрел на Виктора и понял: этот не заблудится.  Да и Андреев  двое, а это  хорошая примета, можно идти между ними.

Сборы были недолгими. Четыре мужика и две собаки,  не упускавшие случая смыться из лагеря,  отправились на болото. 
Впереди бежала  Аська с гордо поднятой головой:  четырёхлетка  эрдель,  участница выставок  и обладательница медалей и грамот. Гордость хозяев. Следом семенила  двухлетняя Моника  породы  цверг.  Маленькая  и  белая, как зимний заяц  в лете. Любимица семьи и, баловница,   на правах младшей ей прощались все  проказы.  За собаками следом шёл руководитель экспедиции в болотных сапогах. Эти сапоги -  постоянные спутники Виктора, иногда  казалось, что он и спал в них.  Следом шагали   два Андрея,  а замыкал процессию я.  Кроме  собак  все были с удочками через плечо, и походило это  на смену караула  часовых на секретном  болотном объекте.  Я взял  фотоаппарат, чтобы не упустить ни одной важной детали по освоению нового места. Хотя,  по правде надо сказать, что рыбы пойманной и на большом озере хватало.  Вот с  приключениями был дефицит,  и спокойная жизнь под конец отпуска несколько утомляла своей повседневной предсказуемостью.
Второй год стояло жаркое  лето,  и болото основательно истощилось.  Когда-то полные,  окна с водой пересохли,  и только  углубления с более тёмным мхом  указывали на них.  Однако,  идти по болоту  оказалось тяжело. Ноги проваливались по колено в мох, было безветрие, а солнце  сверху  основательно пригревало.   И только  слепни и оводы были рады случаю на сегодня разнообразить свой рацион.
Но все неприятности перевешивала  картина, которую рисовала фантазия. Будто ждёт меня на глубоком дне озера огромный окунь.  И у этого пирата висят,  зацепившись за губу,  как военные трофеи,  несколько блёсен. И блестят они,  как ветеранские награды за победы над рыбаками. Он ими очень гордится,  и ждёт только моего прихода, чтобы померятся  силой и заслужить очередной трофей.  Я представил, как  вытаскиваю этого красавца  после долгой борьбы на берег. И он -  огромный, тёмно-зелёный,  с красными плавниками, как погонами,  лежит на мху.  Лучики света,  отражаясь от  блёсен,  слепят глаза.  И радость,  и восторг,  и гордость необычной добычей переполняют меня.

Первые полчаса прошли и  в неменяющемся темпе и  пейзаже.  Надежда увидеть открытую гладь воды за островками с низкорослыми сосенками, которые чередовались один за другим, таяла.  Уже не было  четкого строя, и группа начала походить на партизанский  отряд  возвращающийся на базу после тяжёлого боя.  Моника заняла место пассажирки в рюкзаке Виктора и дремала,   свесив голову.  Время от времени просыпалась,   и умные глаза её говорили:
- Друзья,  я понимаю, что  вам тяжело,  но потерпите.
Ася  несколько раз подходила к Виктору и тёрлась о его сапоги,  как бы намекая, что и она тоже не прочь прокатиться. Но Виктор гладил её по голове и говорил:
-Двоих, я не вынесу. Потерпи. Видишь,  всем тяжело.  Окуньков им захотелось, мать вашу…
А  члены экспедиции не оставались в долгу и  в душе называли начальника маршрута Сусаниным, хотя  до поляков нам было еще далеко. Всё чаще стали делать привалы.  Попробовали повернуть под девяносто градусов и идти цепью, но очередные полчаса не принесли результатов.  Андрей -младший попытался забраться на чахлую болотную сосёнку, чтобы,  так сказать,  с высоты птичьего полёта увидеть заветное озеро.  Сосна сразу,  без боя наклонилась. Старший  Андрей попытался помочь сосёнке удержать впередсмотрящего, но в результате все трое  лежали на мху.
- Чайки,  - сказал Виктор.
И все увидели двух кружащих белых птиц,   удивлённых нашим появлением на болоте.  Чайки приветствовали нас  пронзительным , тревожным криком. 
- Вода близко,  – сказал старший Андрей.
Все загалдели, вспоминая эпизоды из картин, хотя там по поводу чаек всегда говорили другое. Я напомнил:
-Это означает, что земля близко.
Но сейчас никто  на столь несущественное замечание не  обратил внимание.  Следующие полчаса  убили надежду увидеть озеро, и на меня стали смотреть как на врага. Виктор только пробурчал:
- Накаркал.  А так всё хорошо могло быть. Как в кино:  чайки. Вода. И все целуются.
Он сплюнул.    
После двухчасового барражирования по вязкому мху  Виктор, шедший впереди экспедиции в метрах тридцати, остановился, и было видно,  как он выпускает безбилетную пассажирку из рюкзака. Вначале я  подумал, что это очередной привал, но сквозь мелколесье мелькнула синь открытой воды. Ася с Моникой с радостным лаем  убежали,  и,  что удивительно,  это не  беспокоило  Виктора. У остальных  путешественников появилось очередное второе дыхание,  и мы подошли к Виктору, который устроился на лежащей осине,   курил и загадочно улыбался, разглядывая  пень.  Было видно, что дерево погибло не своей смертью, а пало от резцов бобра, но не это было главным. Перед нами открывался большой залив,  поросший по краям тростником, и он был частью  какого то озера. И только низкий берег,   поросший мелколесьем и кустарником по берегам,  не давал определить его размеры.
Я по спокойному виду Виктора понял, что мы вышли обратно к большому озеру.  И,  как бы в подтверждение   этому,  потянуло дымком костра  и донесся  радостный лай.   Андрей-старший,   человек практичный, не стал  заморачиваться по поводу озера, а распутал снасти и начал бросать блесну.
Виктор спокойно  курил и советовал:
-Осторожнее делай проводки, не давай опускаться блесне на дно, я здесь несколько лет назад утопил две.  В этом  заливе  когда то была  плотина бобров, поэтому зацепы.
-Пап, мы что, пришли на  новое озеро?  А где Моника и Ася? –  спросил  Андрей младший.
Виктор,  улыбаясь,   ответил  сыну: -
- До лагеря триста метров.   И только шум деревьев,  и плеск  волн не позволяет тебе услышать  хруст сухого корма на  зубах Моники и Аси.
 Андрей-старший   всё таки зацепил блесну за корягу и оборвал. Теперь Виктор про это место  будет говорить:
- А  это там,  где мы с зятем …
Стало немного грустно. Примета о двух Андреях не сработала. Моему окуню придётся ещё немного подождать новой блесны. Но оставалась  надежда, что в следующем году мы всё-таки найдем это   загадочное озеро.