Любовник

По каким признакам женщина определяет, что ее муж увлечен кем-то на стороне? Перефразируя известную поговорку можно сказать: каждая женщина несчастна по-своему, а признаки измены любимого, всегда одинаковы.



       Вначале мне даже нравилось, что мой муж стал более тщательно ухаживать за собой. Прежде я не наблюдала за ним подобного стремления. Его не очень интересовало качество одежды, не волновала безупречность сочетания костюма с галстуком. Носил все, что я ему покупала, полностью доверяя моему вкусу и  осведомленности в современной  моде.
        Вдруг возникший интерес Игоря не только к стильной обуви, а даже к, извините, нижнему белью и носкам я расценила, как здоровое желание чувствовать себя на уровне с  молодыми коллегами, дольше оставаться на плаву, а значит быть профессионально  востребованным. Потом он попросил меня подобрать хороший крем для бритья, желательно без отдушки. «Все правильно», - порадовалась я, -  «не надо благоухать косметикой, достаточно чуточку хорошего одеколона». И в придачу к крему купила шикарный французский парфюм. Сама тоже начала еще тщательнее ухаживать за собой, особенно ближе к ночи. Насторожилась я только тогда, когда стала замечать, что муж совершенно холоден и безразличен к моему «новому» цвету волос, сногсшибательному маникюру, ценою в три  «контрольные», которые я пишу за ленивых заочников, и все реже остается со мною наедине.

Да, он не стремился домой, задерживался на работе, где-то подолгу пропадал по вечерам.  Причины отсутствия становились все более дерзкими и нелепыми. Мое блаженное неведение  неукротимо таяло под  натиском  неприятных реалий.  Какое-то время я еще судорожно делала вид, что ничего не подозреваю о наличии соперницы. Старалась сразить его уютом спальни, колдовала на кухне, устраивала романтические ужины с шампанским и фруктами, баловала обновками, а главное я ни разу не завела разговора о нашей взаимной верности. Такое поведение давалось мне все труднее. Однажды я почувствовала, осталось не долго, вот-вот он скажет:
« Прости, ухожу, полюбил другую» (или что там еще говорят в таких случаях).

       Сама мысль была невыносима. Есть в жизни какая-то высшая несправедливость к женщине. Вот он твой любимый близкий человек, у вас семья, почти совершеннолетняя  дочь, общие традиции, воспоминания. Он жив-здоров, но не хочет быть с тобой, любить, заботиться о тебе. Подобные философствования доводили меня до отчаяния.
 
       Решение не ждать, когда дело дойдет до выяснений и взаимных упреков, или, еще хуже, до фатального «прости», возникло, когда я случайно увидела их вместе, на стоянке возле супермаркета. Они садились в машину, улыбающиеся и счастливые. Соперница была молода и свежа, как первая клубника на дачной грядке.

       В субботу Игорь привычно исчез с утра, уже не утруждая себя объяснениями. А я и не требовала. Хотелось рыдать. Я заперлась в ванной и хорошенько порыдала. Хорошо, что некому жалеть. Дашка  больше обитает у бабушки, живущей  рядышком с  университетом. К тому же дочь увлечена  и, свободное от учебы время, проводит со своим  бой-френдом. Мужу до моих переживаний нет дела. Поэтому я не стала затягивать со слезами, умылась и принялась за дело. Кое-что из мужниных вещей перестирала, кое-что подгладила. Достала из шкафа его костюмы и все аккуратно уложила в два  больших чемодана, с которыми мы раньше ездили в отпуск. Мысль об отпуске и море вновь заставила меня расплакаться, но это было уже слишком. Пришлось снова идти в ванную умываться. Взглянув в зеркало и увидев распухший нос и совершенно заплывшие глаза, я расстроено подумала о том, что напрасно так не берегу лицо, оно мне еще пригодится. С твердой установкой беречь впредь драгоценное достояние, я  отправилась заканчивать правое дело.

        Был порыв: выставить чемоданы на лестничную площадку, но такое решение показалось мне чересчур вызывающим, да и не стеречь же вещи, сидя в подъезде и ждать, когда он явится.

        Я поставила чемоданы в прихожей. Войдет - сразу увидит. Потом уселась в кресло возле его портрета в рамочке. Это я его в Венеции фотографировала, на Пьяцца Сан Марко, за спиной виден собор и тучи голубей. Загорелый, улыбающийся… Неужели это было? Я не дала себе заплакать и приступила к подготовке прощальной речи по поводу нашего расставания навсегда. Необходимо было выразиться кратко и красиво, дабы коснуться самых уязвимых струн его души. Я говорила и говорила, внезапно обрывая себя и снова начиная с тех же самых слов.  Увязала в упреках, призывах к благоразумию и пониманию, в страстном стремлении любыми способами вызвать  сочувствие к своей несчастной персоне.

        Игорь как всегда пришел поздно. К этому времени я уже была  полностью опустошена  беседой с его загорелым венецианским изображением и утомлена,  поэтому сказала коротко:
      - Гош, свободен. Уйди сейчас, так лучше, пока нет Дашки дома. Развод дам по первому требованию. Позже все обговорим. Дочь взрослая, проблем нет, встречайся.
     Он не раздражился, не удивился, только холодно сузил глаза, и не вступил в диалог даже из вежливости. Достал сотовый:

      - Не спишь еще?  Сюрприз! Я принял решение. Нет, не через месяц. Не завтра. Сейчас! Не надо, я на такси.
       Такое родное, такое близкое лицо засветилось счастьем и торжеством. Но виновницей этого торжества была не я. Ему и в голову не пришло оценить мое мужество. Ведь я не закатывала ему истерик, не уговаривала, не упрекала и ни о чем не просила. Он даже не смотрел на меня. Я уже отсутствовала в его жизни. Он расстался со мной гораздо раньше, чем я с ним и не понимал, как мне тяжело.

        Захлопнулась дверь, я щелкнула включателем  и вернулась в спальню. Никогда не забуду той  глухой, ватной тишины, которая обволакивала меня, пока я лежала на кровати, изучая мелкие узоры на потолочных обоях.

       Роясь в пустых мозгах в поисках утешения, вспомнила, что читала в каком-то женском журнале советы психолога, как пережить драму: «Хочешь поплакать - поплачь, хочешь покричать – покричи». «Хочешь удавиться – удавись», - добавила я еще один весьма актуальный  совет и истерично расхохоталась.

Жить не хотелось. Я стала мысленно перебирать,  каким же способом проще и легче уйти из жизни? Быть изуродованной -  ужасно, поэтому я сразу исключила вероятность прыжка из окна.

 По той же причине я отвергла все, даже слегка портящие внешность, способы. Осталось не так уж много. Я представила себя лежащей в гробу, утопающей в свежих, только что срезанных розах, красивой и бледной, с разметавшимися по подушке локонами.
Рядом плачущая старенькая мама, растерянная и зареванная Дашка, вечная и незаменимая подруга Лариска, промокающая душистым одноразовым платочком драгоценный макияж  «под ненакрашенную». Представить, отчаянно горюющим и запоздало кающимся у моего смертного одра мужа, мне никак не удавалось. Он стоял поодаль со своей «клубникой» и переминался с ноги на ногу, в нетерпеливом ожидании конца церемонии.

     - Что там нарисовал простоквашинский  пес Шарик на белоснежном торце печки? Правильно. Фигвам! Не дождетесь! Слухи о моей кончине сильно преувеличены.

Утро новой жизни  свободная женщина  начала с того, что тщательно почистила перышки и вывела себя погулять, прихватив с собой сберкнижку с грифом на «черный день».

            В том, что более «черного дня» невозможно себе представить даже в самом страшном сне, я  убедила себя очень быстро. Порадовавшись своему блестящему логическому мышлению, я с чистой совестью, отправилась обследовать любимые магазины женской одежды и косметики. Эта тема сегодня, как никогда была весьма животрепещущей.

           День заметно потерял свой неприглядный черный окрас, после того, как я подарила себе несколько сногсшибательных блузок, стильный брючный костюм, роскошные туфли с  тонюсенькими ремешками и необыкновенную, притягивающую взгляд губную  помаду.

Прошла неделя. Я привычно ездила по утрам на работу в издательство. Вечерами возвращалась в пустую квартиру.  Иногда прилетала веселая и озабоченная своими студенческими проблемами дочь. Мне все же удалось немного прийти в себя до встречи с ней, поэтому  я ни единым словом не уронила честь ее отца, комментируя случившееся. 
Я пообещала Даше, еще больше уважать ее, если она не будет задавать папе бестактных вопросов и ее отношения с отцом останутся прежними.

       - Поверь мне как женщина женщине, он этого достоин, не смотря ни на что, - закончила я вполне оптимистично нелегкие объяснения. 
Оказалось, что, прожив с мужем почти двадцать лет, я уже основательно подзабыла, что такое свобода. Каждый день я с удивлением  обнаруживала множество весьма приятных мелочей. К примеру, мне не нужно было заботиться о покупке продуктов, терзать свою уставшую за день память на предмет «что сготовить?» 

Самой требовалось очень мало, да и одной наслаждаться трапезой было неинтересно, что тоже было весьма кстати: перестала маячить проблема полноты. Каждый день я находила в своем одиночестве все новые и новые достоинства.  Как хорошо, ни на кого не оглядываясь, не оправдываясь, делать себе большие и маленькие подарки, валяться на диване с женским журнальчиком, который, казалось, был создан для того, чтобы обласкать и утешить меня.

В ближайшую субботу, с удовольствием  уплетая оладьи на  Ларискиной  кухне, я рассказала ей свою, уже не свежую трагедию так, что она плакала от смеха.
         - Нинка, ты шикарная баба, кстати, неделя свободы пошла тебе на пользу. Надо срочно с кем-нибудь познакомиться. Тебе нужен любовник. Есть множество мужчин, которые просто обожают «бабье лето».

       - Бархатный сезон, - поправила я. Ранняя осень бывает порой очень ласковой и благодатной. Неправда ли?
       Вечером позвонил Игорь. Я уже приняла ванну и собиралась спать. Его голос выдавал аккуратно сдерживаемое раздражение:
      - Нина, почему ты поменяла замок, я уже целую неделю не могу попасть в квартиру, а телефон либо занят, либо тебя постоянно нет дома.
      - Игореш, - придала я голосу самую невинную искренность, - в старом замке была какая-то пимпочка, она отвалилась, я не знаю, куда ее нужно вставить, пришлось купить новый замок.
      - Какая еще пимпочка?  Надо посмотреть. Давай договоримся, будь дома, через  полчаса я приеду.
     - Реша, я не могу через полчаса. Я стою в дверях роскошная и благоухающая. Мне  сигналят под окном. Безобразие, просто неприлично так торопить женщину! Представляешь, что подумают соседи?
      - Куда это ты намылилась, на ночь глядя? Ищешь приключений на свою…?
      - Игорь, тебе не кажется, что ты несколько не корректно со мной разговариваешь? – не поддержала я его раздраженный тон. Я еду с приличными людьми, потом меня проводят до самых дверей.
      - Приличные люди не сигналят под окнами…
      Мне очень хотелось ответить, что приличные люди не предают жен, но я до боли закусила губы и промолчала. Трубка еще что-то ворчала голосом Игоря, но я прервала, не дослушав:
     - Завтра приходи ровно в семь, я смогу уделить тебе двадцать минут, если придешь точно в назначенное время. У меня планы на вечер, - и положила трубку.

        На следующий день я пришла с работы в шесть, плюхнулась на диван и поспала минут пятнадцать, обычно мне хватает этого времени, чтобы снять утомление и выглядеть свежей.
       Сегодня мне пригодится тот самый, ни разу еще не надеванный брючный костюм,  и  моя новая волшебная помада. На пуфик в прихожей я поставила сумочку, положила  зонт и ключи, создав иллюзию полной готовности уйти из дома.

       Ровно в семь в дверь позвонили. Я обрадовалась той самой радостью, с которой Баба-яга сажает Иванушку на лопату. Игорь вошел, снял обувь и  потянулся за домашними тапками. Не обнаружив искомого предмета в привычном месте, вопросительно взглянул на меня. Я «не поняла» его взгляда и ему пришлось войти в гостиную необутым.

      - Мне нужно твое согласие на развод.
      - Разумеется, - дружелюбно кивнула я.
      - Собери мне все оставшиеся вещи, только мои, лишнего не надо. У Ксении состоятельные родители, все есть. Хочу забрать машину, если не возражаешь. Все остальное оставляю вам с Дашей, - великодушно заключил он.
     - Я думаю, ты как-нибудь подъедешь в свободное время, сам пороешься в шкафах и возьмешь все, что тебе необходимо.

     Я втайне надеялась, что ему еще не скоро потребуется официальный развод, но он почти болезненно суетился  несколько дней и успокоился только тогда, когда избавился от меня окончательно.

      За оставшимися вещами долго не появлялся. Но вдруг пришел без предварительного звонка. Оказалось, что сдал в ремонт электробритву, понадобилась на время старая.
Когда в очередной раз  ему необходимо было найти какие-то ботинки, он опять заявился ко мне без приглашения. Я была спокойна, в меру приветлива, как с малознакомым и не близким человеком. Почему-то это обстоятельство вызвало у него нестерпимую жажду, и он попросил попить «чего- нибудь горяченького». Я предложила сварить кофе.

       Налив кофе, и поставив печенье перед гостем, я приняла заведомо отрепетированную, беспроигрышную позу и отдалась свежему чувству, очень похожему на сдержанный восторг лисы, предложившей Колобку посидеть у нее на носу.
Но идиллию нарушил телефонный звонок.
     - Игорь у вас? – задохнулась  гневом «клубника».
     - Да, он дома.
     - Какой дом? Как вам не стыдно, вы принимаете у себя чужого мужа?
     - Деточка, мне стыдно ровно на столько же, на сколько было стыдно вам, когда вы , немногим раньше, принимали его у себя. Не стоит посягать на чужую свободу, мужчина вправе находиться там, где считает нужным, - успела с удовольствием  произнести поучительный монолог я, пока Игорь не взял трубку из моих рук. Я вежливо вышла из комнаты, но до меня все равно донеслись несущиеся из трубки истеричные возгласы:
    - Сколько раз я тебя просила не ходить к этой старухе. Ты забыл?
    - Я  не забыл твоей просьбы. Но я тебе этого не обещал. …  Ксюша, остановись, тебе потом будет стыдно за то, что ты в гневе наговорила. …  Не будет? Жаль.

     Игорь заторопился и быстро ушел, не допив свой кофе. Потом он приходил снова и снова, уже откровенно ленясь придумывать очередной предлог. А я и не требовала предлогов, встречала его сдержанно, но радушно, всегда приглашала за стол. Он почти никогда  не отказывался. Тем не менее, я соблюдала некую дистанцию, ведь теперь он был чужим мужем.

     Так он навещал меня всю осень и зиму.
     В глубине души я лелеяла маленькую, но дерзкую надежду, что он придет поздравить меня в день рождения. Так и случилось. Вручив  букет обожаемых мною, рыжих, мелких и очень душистых роз, он неуверенно помялся у порога. Я стойко не поддалась искушению пригласить его в гости.

    - Ты кого-то ждешь? - сдержанно полюбопытствовал он.
    - У меня праздник, - улыбнулась я.
    Он посмотрел мне в глаза долгим испытующим взглядом и сглотнул. Видимо только сейчас ему  явилось неприятное откровение: оказывается, у меня может быть праздник без него.
    - Спасибо, - поблагодарила я за цветы и, приподнявшись на цыпочки, изобразила поцелуй в щечку.
    Какие крепкие  у него руки, какие нежные, сильные губы, как знакомо щекочут мои щеки его жесткие усы.
   - Ну, вот я и завела любовника! - заливаясь счастливым смехом, сообщила я Лариске, проводив Игоря уже под самое утро.
   - Рассказывай! Кто?- нетерпеливо заверещала подруга.
   - Мы давно знакомы, еще с института. Кстати, ему очень хочется, чтобы мы жили вместе. Скорее всего, я приму его предложение. Но очень хорошо подумаю, прежде чем выйти замуж во второй раз.