Как я в ясельках рулила

Вообще то я сама в ясельках в детстве не была, я там работала чуть-чуть, уже будучи мамашей. Но воспоминания неизгладимые, хотя уж лет шестнадцать прошло.

Введение. Длинное.
Я – ветеран труда на одном месте. Там всё родное....Вот как много родного: как меня Родина и родной институт направили после родного, любимого института трудиться на ставшее родным предприятие, так я и пребываю там огромное количество лет, среди ставших родными сослуживцев и родной, интересной, творческой  полуинтеллектуальной работы. И кстати, среди совершенно родного и красивейшего пейзажа - великолепной во все времена года старинной дубовой рощи,   красавицы нашей Останкинской башни, дворца графа Шереметьева с прудом, Телецентра…
И мечтаю я именно оттуда удалиться на заслуженный отдых, в виде пенсии.   

С работой  я разлучалась на несколько лет, точнее на четыре года, для взращивания своих деток.
С первой дочкой я просидела дома год, и соблазненная словами мамы «Выходи на работу, я  посижу...»,  а также мечтами о наживе в виде моей зарплаты, которая, будучи складываема под перину, через пару лет может принести в дом богатство в виде подержанного авто, вышла на работу. И честно трудилась, борясь с  физическими трудностями, которые постепенно переросли в психологические, что, в результате, и привело ко второму, более длительному,  сроку расставания с работой.
Физические трудности происходили в осеннее-зимне-весенний период года.
Жили мы на так называемой даче. Фактически это был бревенчатый, прочный дом, построенный  в тридцатые годы прошлого века дедом моей свекрови. С годами дом разделился на три неравномерные части, и принадлежал трем хозяевам. Свекрови по завещанию достался кусок территории в шесть соток с частью дома из кухни, двух комнат и  летней террасы. В доме было отопление из батарей, агрегата АГВ, стоящего в уголке кухни в виде теплого металлического цилиндра, и бака на чердаке, в котором нужно было периодически проверять уровень воды, и при её загадочном испарении-исчезновении  -подливать, поднимая ведро с водой по приставленной лестнице. Кроме отопления, особенностью кухни был умывальник и помойное ведро. Больше особых отличий от квартир не было, зато были восхитительные виды сада за окнами, чудесная тишина типа «не слышно шума городского», которой особую прелесть придавали разнообразные, но тихие  голоса птичек и кваканье лягушек с дальних болот, хорошо слышной по вечерам. А по весне в соседних садах заливались соловьи, в нашем почему –то не селились эти маленькие голосистые птички…Зато селились или прокладывали тропы окрестные коты и кошки, что тоже предавало особую прелесть и живое разнообразие.
Удобства находились на улице, в типовом домике на одно очко, называемом, по - народному, сортир.
Вода добывалась из скважины, методом качания  поршня длинной ручкой, и приносилась домой в двух ведрах.
Еще на территории был летний домик с настоящей печкой, сараюшка и некое сооружение, бывшее ранее навесом для отдыха  в жару, и удачно переделанное моим хозяйственным мужем в курятник. Передняя  стена была наполовину открытой,  затянутой металлической сеткой для света внутри и наблюдения нашего снаружи.. И жили у нас там куры, в основном для яиц и радости.

В это время счастливое давнее уже время наша семейка в виде мамы – меня т.е., папы – супруга моего, дитя – нашей возлюбленной дочки, кота и кур проживала в будние дни не летнего времени в таком замечательном режиме. Вставала я около шести, да и муж вскоре поднимался. Я готовила легкий завтрак, кормила кота, грела пищу курам в большой кастрюле. Муж выносил помойное ведро, приносил воду, совал в курятник кастрюлю. В зимнее время у кур зажигался свет, они оживлялись, слетали с шестков и толкались у кастрюли. На всё про всё времени было немного, так как свет вскоре выключался, а пища начинала замерзать. Я будила маленькую дочку, полусонную одевала, утепляла и выводила на улицу. Дитя усаживалось мною в прогулочную коляску или санки, и везлось по мокро-грязным или заснеженным малопроходимым полутемным улицам к бабушке, в квартирку на втором этаже пятиэтажки. Являлись мы туда около семи, дитя со средством передвижения сдавалось, и я бежала на электричку. Муж выходил попозже, всё гася и закрывая. Иногда, после большого ночного снегопада, он ещё по утрам  расчищал дорожки, особенно к калитке.
Возвращались мы тоже в разное время, но чаще первыми я с дитем, муж по роду работы часто задерживался. Полвосьмого я приходила к бабушке, и, если дитя уже было собрано (а телефонов раньше не было никаких, чтобы позвонить и сказать, что подъезжаю, собирай ребеночка), направлялась в обратный путь. Иногда к моему приходу ребеночек спал. С бабушкой вместе. 
Вообще моя мама любила полежать и днем, и вечером, и приучила к этому внучечку – лежать, читать книжки и спать, учитавшись. И вот ежели вечером дитя спала, то выезд домой очень даже задерживался.
Самым противным было возвращение домой глухой дождливой осенью, когда лил дождь, и не горели (довольно часто) фонари. А часть дороги шла вообще вдоль парка, и людей там ходило ну очень мало. Но лучше бы они не ходили вообще, потому что любая темная встречная фигура вызывала опасение, а вдруг мои сумки или, не дай Бог, я сама, соблазнят встречных мужчин. Что я могу сделать, имея при себе дитя?   Фигура приближалась, ровнялась с нами, сердце замирало… Да знаю, знаю, что хороших людей больше, и, собственно, никто на меня с дитем не посягнул, но всё равно боязно. Тем более, у меня был  опыт «посягания на девичью честь» морозным зимним вечерком, достаточно давно, правда,  и окончилось всё благополучно для чести, но не совсем – для моей головы – но в памяти остался.
Зимой ходить с дитем было повеселее, встречные фигуры повиднее, и опять же снег скрипел… Иногда я останавливалась, и прислушивалась – не скрипит ли сзади, не крадется ли следом ворог, и в тишине, успокоенная, двигалась дальше…
Ну, три летних месяца проблем не было, на дачу заезжала родня, они и сидели с дитем, еще и моя мама ревниво подтягивалась, так что жила я как барыня, приезжала к готовому ужину, играла с дитятей, и утром спокойно шагала на работку одна…
Походив так  пару лет, и видя любимую дочь от силы три часа  в день, я  возроптала. Я хотела много и интересно общаться с ребенком, возраст которого приближался к  четырем годам, водить её везде, где можно с целью развития физического и интеллектуального. Кроме того, я  ощущала, что дитя так быстро выросло, что я не успела насладиться всеми прелестями грудного и младшего возраста.
Короче – выход был один – родить второго. Что я и сделала, сразу решив сидеть до упора, т.е. до трех положенных лет,  и заниматься детьми вволю...
Ну, назанималась я вволю почти до трех лет второй дочурки, пора и к работе разворачиваться.  А дитя куда? Первое изнеженное сначала бабушками, потом моим почти трехлетним сидением, обошлось без детского сада. И ходила уже в первый класс.  А вот со второй чудесной деткой нужно было что-то решать. И решили мы водить её в садик, расположенный прямо рядом с нашим домом – ну с бабушкиным домом, куда к тому времени мы успели перебраться с дочками, оставив супруга-папу проживать на даче в одиночестве.

 Часть первая. Попали…
Первым делом встали на очередь и стали поджидать, заходя периодически к заведующей, а заодно и приглядываясь, потому как я и сама в садах детских не была, и имела представление только по различным фильмам и мультфильмам.
Сад наш достаточно старый, довольно захудалый, но заведующая – женщина весьма приятная. И толкует мне, про хорошо бы дитя сначала в ясельную группу определить, попривыкнет, мол, пару месяцев – может и в саду местечко освободится.
Вообще ясельный отдельный домик несколько лет назад горел. Горел ночью, но в спасении имущества принимали участие жители наших домов, героически вытащившие на улицу несколько кроваток и кучку игрушек. К настоящему времени домик восстановили, но действовала только одна сводная группа, занимающая половинку дома, и объединившая эдак пятнадцать  деток от года до трех лет. Мечтой заведующей было открыть вторую, предсадовскую группу, отделить и собрать в ней деток от двух с половиной лет. Были отремонтированы помещения, завезены и расставлены мебель, горшки и игрушки... Дело было за воспитательницей, которая «оформлялась». Когда мы зашли за новостями  в четвертый раз, заведующая внимательно вгляделась в меня и сказала : «А не хотите поработать немного, до прихода воспитательницы, вы же всё равно дома сидите? Будете до обеда приходить с дочкой, еще добавим парочку новеньких... Мы заплатим, а?»
Уточнились подробности - я со своей дочкой  прихожу с утра в пустую, новую после ремонта, группу – раздевалка, игровая, спальня, туалет и горшечная. Мне приводят еще детей новеньких, я с ними веселюсь до обеда (можно и без прогулки) – обедаем и домой...А кушать через внутреннюю дверь нужно ходить в соседнюю ясельную группу.  Мне всё это очень понравилось, старшая дочь всё одно до обеда ходила в школу – ну я и согласилась.
 Несколько дней мы с младшей, а иногда, во второй половине дня, и со старшей тоже,  ходили прибираться – протирать пыль, рассаживать по полкам игрушки, привыкать. Ну и началась деятельность. Никто меня не инструктировал, кроме общего распорядка, даже медицинскую справку не потребовали – поверили положительной матери двух дочек, да ещё  с высшим техническим образованием. Пару дней мы были до обеда в одиночестве – я и дочка, развлекались походами на завтрак и обед к малышам, приглядывались. Наконец, привели  одну девочку, Настю, примерно нашего возраста. И получилась – группа. Начиналось утро с завтрака «за стенкой», между нами дверь была. Там – «весело»  - группа из 15 малышей от года до почти трех на одну воспитательницу без няни. Конечно, я стала ей помогать - сначала раздавать еду, кормить малышей (при этом моя детка была весьма недовольна и, надувшись, еле ковыряла ложкой в тарелке), потом стала брать несколько детей постарше к себе поиграть. Выходила во двор со своими двумя, они копались в сырых сугробах – дело было в марте, в сторонке от садовских групп, приглядываясь к будущим согруппникам. Обедали, за Настей приходила мама, и мы расходились. И так с неделю.

Часть вторая. Всё изменилось…

И тут случилось « страшное»... Воспитательница ясельной группы заболела, и меня слезно умолили поработать за нее... Деньги то вообще были ну очень смешные, но никаких особых поводов отказаться у меня не было. Тем более, за это дочь обещали взять по исполнении трех  лет, т.е. через полтора месяца - в садовскую группу.
Как я одна управлялась с кучей малышей – требует отдельного описания, но опыта я набралась. И узнала, с помощью старших товарищей - разные мелочи, моему уму ранее неподвластные, тем более ни я сама, ни старшая дочь в сад не ходили, представление у меня было достаточно смутное…

Оказывается, обед не нужно делить на первое и второе, потому что: во-первых, к обеду почти все хотят спать и при малом промедлении засыпают прямо за столом, во- вторых, они маленькие и не осилят этот процесс, или это затянется до вечера. Нужно в одну тарелку налить супчика (ох, еще и дуть, если горячий, и так почти во всех тарелках, кроме тарелок нескольких более старших детей, которые сообразят подуть сами, но нужно предупредить), а в уголок положить второе...

Не нужно разрешать детям ( более того, призывать их по своей домашней дури и неопытности в воспитании) – крошить хлеб в тарелку.. ибо – «не поросята».

Не нужно, после того как дети проснутся, водить их в горшечную или туалет, просто в спальне ставится один- два горшка, и детки по мере вставания в них писают.  А то не уследить  за всеми, и кучу горшков потом самой перемывать.

Не нужно брать с верней полочки шкафа разноцветные деревянные фигурки и пирамидки и раздавать их детям, сидящим за столиками, для тихих игр – потому что это ценный дидактический материал, хранимый для случаев прихода комиссии.

Если родители дают при сдаче ребеночка в группу таблеточки со словами «А это ему дать после обеда» - ни в коем случае не давать, потому как «отравится, а на тебя свалят», все таблеточки дают через медсестру.

Да много еще разных неведомых ранее мелочей.
Этими чудесными знаниями делилась со мной изредка забегавшая пожилая бывшая воспитательница, всю трудовую жизнь проработавшая в этих яслях, ушедшая на пенсию, но со скуки  иногда забегавшая, и ждавшая, когда её сильно уговорят вернуться.. Она обладала большими размерами, зычным голосом, с детишками управлялась играючи, а уж опыта ей было не занимать.

Из-за отсутствия второй, сменной воспитательницы и няни я проводила   в группе 12 часов, так недели три, потом моя дочка отметила три года и тут же заболела. Я сдала ключи и села дома на больничный. А уж потом дитя сразу пошло в сад, я на работу, но волшебные воспоминания сохранила на всю жизнь, и ничего не имела бы против подработать в каком-нибудь более легком режиме еще немного, например, при выходе на пенсию. Основным плюсом при пенсионном положении являлись даже не денежки, а не скушанная детишками пища. И я периодически объявляю своим выросшим дочерям « Как маму отправят на пенсию, уйду работать в садик, и сама сытая, и домой принесу... а вы стройте свою жизнь, зарабатывайте сами...». Старшая мечтает лежать на диване и переводить дорогую её сердцу немецкую литературу, понимая при этом, что денег можно и не увидеть. Потому она согласна «кушать мало, то, что мама  из садика принесет», а в случае полного оголодания увеличить число учеников – деток, которых обучает немецкому языку, а заодно у них харчиться. Младшая пока мечтает о красивой жизни и заранее отвергает полезное детское питание…


Часть третья.  А теперь подробности…

Самые памятные события  ясельного дня – питание и сон. Промежутки между ними достаточно малы и пролетают быстро.
Питание
Питание – завтрак, обед и полдник.

Ну, завтрак – это легче. Дети подтягивались постепенно, часть вообще после завтрака, присутствовали раздевающие  чад родители- и можно было спокойно сходить на кухню ( самой, конечно, кто ж принесет) и принести кастрюли и прочее.
Некоторых деток приводили или уже покушавших дома, или пищу казенную отвергавших. Полусонные дети ковыряли кашу, хлебали чай-кисель и приступали к играм. Благо это все было в одной комнате, потому как мне нужно было в роли воспитателя играть с детьми и следить за их безопасностью, а в роли няни перемыть посуду- кастрюли и сдать обратно на  кухню.
Посуда быстро перемывалась в отдельном закутке, и оттуда приходилось постоянно выглядывать и «воспитывать».

Кстати

Не скушанная за день детками пища сваливалось – сливалось в один большой бак. К концу дня приходил знакомый мужик Жора и забирал бак для питания свиней. Вполне возможно было оставшуюся в кастрюле или на нетронутых тарелках  кашу или омлет, или что-то от обеда – повара у нас готовили нормально, но детки малые в большинстве просто порцию не съедали, можно было и не наваливать в тарелки, тем, кто кушал мало – отложить в баночки и забрать домой. Это не было ущемлением деток, это просто выбрасывалось… Первые дня два я всё честно сливала свиньям.  Потом прихватила пару баночек из дома, что-то сложила туда. Родители долго пугались, решив, что я ворую и обделяю детей, и меня посадят,  потом привыкли немного. А вообще если собрать всё, можно было спокойно, кроме семьи, прокормить пару одиноких старушек.

Гораздо красочнее выглядела процедура  обеда.
К этому часу дети истомлялись, и их уже тянуло в сон.
Узнать, готов ли обед, можно было, только сходив на кухню. Хотя, если закопаться, то сами прибегут сердитые повара.
И вот я рассаживала свою чудную компанию за столики по четыре человека и говорила строгим голосом: «Сидите, детки, тихо, не вставайте, сейчас я хлебушка принесу…»
И выбегала, не одеваясь, благо недалеко,  соседняя дверь .. На кухне мне сразу вручали поднос с нарезанным небольшими кубиками черным хлебом, сообщали, что первое готово,  или будет через столько –то  минут, и   я бежала  назад.
Хорошо, если все сидели. А то отдельные активисты норовили встать, пойти и разбросать  игрушки, или затеять мелкие стычки…
Непослушные усаживались, и перед детками раскладывался хлеб. Для отвлечения, и, наверное, возбуждения аппетита..
Ну, доверчивые малыши давай его кусать – жевать…
А  я скакала за первым…
За кастрюлей. Приличного размера кастрюлей, на 16 человек, горячего, только сваренного первого. Ясли всегда кормили первыми, потому как они спать хотят.
И я приходила с этой кастрюлей, и быстренько (наведя опять порядок среди деток) разливала в подсобке первое по тарелкам. А оно горячее. И дать его не всем можно. И я раздавала пока только тем, кто был посообразительнее, и мог дуть и мешать. Таких было человек шесть, которые между двумя-тремя годами были. На остальные тарелки я дула сама и потихоньку раздавала.
А в это время…
Да, некоторые малыши опускали головы на стол и засыпали. Беспробудно прям. И к обеду делались неспособными. Конечно, можно было… отвести-отнести их в спальню, раздеть и уложить.. но остальных- то нужно прикармливать, или хотя бы раздать тарелки, на которые нужно подуть.  Поэтому малыши спали за столом. Собственно, никому не мешая. Но навевая на меня раздумья - оставлять ли им еду после сна, и как сделать чтобы не холодная была, и как при  условиях подъема группы, санитарных процедур и новых игрищ  успеть покормить голодных  и сдать кастрюли.
Ну, раздавала я первое, а после мудрых указаний асов ясельного дела – перво-второе (когда в уголке борща лежит, скажем, пюре картофельное с мясным суфле) и начинала  вдоль столов прохаживаться, подсаживаться, и ложки в рот запихивать тем, кто согласный. А мое собственно дите продолжало дуться и потом высказывать, что я, мол, чужих детей кормлю, а ей внимание не уделяю.  Ну, покормить то не проблема, кто не сопротивлялся. Остальные – в вариациях – от - не кушали совсем до - кушали сами до конца жутко медленно.
Ну, худо-бедно, кормление заканчивалось. Собирала бойцов своих, умываться, на горшки – кто на ногах еще. Спящих переносила, раздевала, укладывала, покрикивая на остальных.
Конечно, я все делала долго, от неопытности. Излишне баловала, потакала, наверное. Начало сна затягивалось, подъем еще больше (про сон я отдельно напишу), уж время полдничать, а у меня еще часть нежится в кроватках…
Полдник как то мне вообще мало запомнился, только вечной борьбой за кастрюли, которые сдать надо чистыми, а у меня недоеденный обед в надежде как-то подкормить непокушавших в обед совсем.

Сон.
Сон тринадцати малышей тоже отдельная история.
Уложенные в кроватки малыши засыпали совершенно в разные сроки.. И так же просыпались. Поэтому  когда самые устойчивые все ж задремывали, те, кто уснул сразу, но егоза - уже просыпались. А мне ведь нужно было уловить момент, когда спят вроде все. Чтобы помыть обеденную посуду, протереть пол и проветрить   столовую  - игровую, куча дел, в отрыве от драгоценных детишек .
Не уснувшие вовремя и проснувшиеся раньше дети могли не только помешать остальным, но и причинить какой вред, за ними, даже мелкими, глаз да глаз нужен.
С некоторыми «домашними» детьми нужно было посидеть рядом, погладить, побаюкать…А собственная дочка? Ей это совершенно не нравилось, она ревновала, капризничала, ныла и желала, чтобы я сидела на краешке её кроватки.
Проснувшимся  деткам нужно сходить на горшок, одеться, и собраться в стаю.. Желательно всем. Ибо отправить часть готовых детей в игровую без присмотра рискованно. В случае одновременного просыпания я шла на ухищрения- т.е. раздавала игрушки по кроваткам.. чтобы полежали, понежились, поиграли, пока я занята другими.  Вообще по правилам садо-ясельным так не делают. Но я делала. Мне казалось так.. ну как дома… И лежали они иногда  с игрушками, пока уже полдник зовут забирать, и отдельные мамы приходят…

Прогулка

Гулять на улице, слава Богу, в это весеннее время мне с ясельной группой не надо было.   Но поскольку я. несколько неугомонная, несколько раз я все ж собирала свою команду – т.е. одевались по полной программе – куртки, шапки, сапоги-валенки, с моей помощью в основном, и выводились на холодную террасу.  Детям, кажется, нравилось. Там были раскиданы - расставлены другие игрушки, покрупнее, даже небольшая пластиковая горка была, лесенка у стенки, можно было побегать, это ж не маленькая игровая площадка в комнате. Территория лучше видна за сплошными рамами-окнами, садовские гуляющие дети.

Проблемки
Еще были проблемки «детские», не все желали или просились на горшок. Потому нужно было нежелающих выявлять и переодевать, желательно в те трусы-колготки, которые мамы оставляли в шкафчиках. Некоторым детям забывали принести, или не хотели, или бельишко заканчивалось по ходу дня. Голышом же не оставишь дите? Если даже простирнуть и на батарею – в чем то временно гулять нужно.. Вот и приходилось иногда пользоваться чужими вещичками. Ну, уже я как-то знала мамочек, которые возражать не будут, да и приносят несколько штук трусов и колготок , с запасом. А с теми, кто не приносит, проводились профилактические беседы, да и мало их было совсем.
Для выявления оплошавших в туалетном деле детей был у меня помощник Ваня.
 
Часть третья. Дети. Конкретные. 
Ваня
Вот с Вани и начнем воспоминания о детях.  Вообще были дети которые ходили совсем мало, болели, или приходили на денек посмотреть, как и что в являх, потом исчезали. Но костяк группы запомнился хорошо.
Ваня был самый старший в группе, практически ровесник моей дочке, т.е. почти три. Мальчик рослый, крепкий, в яслях практически с года, ветеран движения, привыкший, все и всех знающий, не капризный и ко всему – большой плюс - разговорчивый.
А ведь некоторые детки почти не говорили, или мололи что-то, как будто каша с утра во рту недожевана.
Ванины способности были выявлены буквально через пару дней.
Дети играли перед обедом, и до нюха моего добрался характерный запах детского конфуза. Вглядываясь в пасущихся детей, я  вслух рассуждала «Таак.. Кто-то обкакался.. Кто же это?»
Ваня, услыхав мой негромкий вопрос самой себе,  прекратил возить машинку и прошелся по детям, слегка шлепая ладошкой по попе. «Василиса» - доложил он, и для достоверности еще и пальцем указал.
Василиса была девочка  двух с половиной лет, довольно высокая, упитанная, спокойная, и еще - любитель посидеть у меня на коленях. Запомнились мне её белые гладкие ножки, и попа. Потому как приходилось Василису мыть-подмывать.
Еще то занятие.
«Дети, пойдемте все в горшечную.. .. Давайте, давайте… Ирочка, вставай с пола, Ваня, возьми её за ручку. Алеша, да положи ты кубик.. пошли, пошли..»
Направляю свое, довольно кроткое стадо ( в хорошем совершенно смысле, милые такие овечки.. и баранчики)  через спальню, в горшечную, держа при этом бедную пахнущую Василису за руку. Хочешь - не хочешь – усаживаю всех, за компанию, по горшкам. А сама начинаю мыть дитя. Для этого такой прямоугольный поддон с бортиком, краны. Но горячей воды нет. Не знаю почему, но нет. Хотя вот из крана с раковинкой течет тепленькая. Приходится Василисину попу подпихивать под кран и ладонью пытаться смыть.. отмыть.. мылом.. водичкой.. И тяжеленькая она.. но терпит, кряхтит.. Уф. Помыли..  вытерлись пеленкой… Было у нее белье запасное, натянули трусики, колготки.. Это ли не радость – чистый сухой ребенок… Собираю остальных, вытираю попы-писи… помогаю одеться….
Вот Ваня и следил, по правам старшинства, за мелкими, и кричал временами «А Леша описался…»
Еще с Ваней была история, очень неприятная.  Были у нас такие приличного размера кубики и разные фигуры деревянные, крашеные, но чуток облезлые . Мелким детям они – не очень для игры,  а большие, как дочка моя, к примеру, с удовольствием из них на полу -на ковре строили поезда, дома, дворцы, рассаживали игрушки… Вот моё чадо и настроило, долго тихо возилась, а тут и Ваня подоспел. Мужчина. Воин. Варвар. Налетел на мирную постройку, и ногой быстро все разрушил.
Ну, моё дитя с рождения буйным нравом отличалось. Месть.
Я видела. Но не успела. Дитя моё кубик схватила и в Ваню кинула. Ловко, прямо  в глаз. Бровь рассекла, кровь потекла, рев раздался, и воин – варвар тут же превратился в маленького мальчика, которому и трех лет нет.
Вообще - небольшое отступление. Это вот на улице, при маме, в окружении  большого мира – они маленькие дети. А вот здесь, в нашем «детском мире», где они – единственный жители, и я одна, как Гулливер, на этот мир- тут они все разумные и большие.
Я находилась с ними с 7 утра до 19 вечера, и за это время видела только на границе мира – приводящих - забирающих родителей, да лицо поварихи, когда забирала пищу – пара слов с ней, и все. Всё общение, разговоры, мысли – они с детьми и о детях. С ними делишься и своим настроением, и проблемами, и радостями, споришь, учишь, просто разговариваешь.
К уходу домой Ваня уже имел раздутую бровь и синяк под глазом, и конечно, маме доложил, что это его «воспитательницына дочка  ударила». Были неприятные разборки и обиды родительские. Сам Ваня долго не дулся, на другой день уже мирно играли вместе.
 
Стасик.
Вообще первым из всех мне запомнился Стасик.
Крупный такой, ухоженный мальчик лет двух. Светленький, и кожа светлая, пухленький слегка. И очень привязчивый и робкий. Сначала он был привязан к своей тогдашней воспитательнице Тане, ходил за ней, чуть ли не за халат держась.. А когда я её заменила - привязался ко мне. И когда ложились спать, очень хотел, чтобы я сидела на краю кроватки, поглаживала, чуть ли не укачивала.  Кровати стояли в несколько рядов. У стены спали моя дочка и у окошка - хулиганистый Леша. А Стасик во втором ряду, как раз напротив дочки моей. Ну, сидела иногда с ним чуть, ёжась под обиженным и даже суровым взглядом своего дитя, и к ней подходила, и еще к некоторым. А остальные засыпали сами потихоньку. Ну и часть – за столами. Их раздевать надо было, укладывать и укрывать.
Стасик говорил плоховато и мало, был не капризен, послушен, и еще имел хорошую, «богатую», новую и , естественно чистую и каждый день меняемую  одежду, даже трусики были модные, как у взрослого.  Славный мальчик. Приходила за ним в основном такая же ухоженная, интеллигентного вида бабушка, задающая вопросы – как тут вел себя и развивался любимый внук.
Леша
Леша тоже был  славный, и тоже  малоговорящий мальчик, вроде Стасика. Вот и все сходство. Леша, или Леха был худенький, веселый, малость  хулиганистый мальчишка из семьи молодых родителей эдакого простецки-трудового вида, любящих еще и расслабится  уж после работы точно, т.е. выпить. Ну не совсем чтобы пьяные, но слегка подвыпившие, они по очереди забирали сынка одним из последних. Собственно, Леху это совсем не огорчало, в саду ему нравилось, никаких там комплексов и тоски по родителям он не испытывал, в ноги не бросался, а увлеченно возил машинку на ковре и на слова «Собирайся, за тобой папа пришел» мотал головой.
Леша хорошо кушал. И много. Мне запомнился один завтрак, в начале моей воспитательской деятельности. Ну, я уже поняла, из какой он семьи, и беспокоилась, что мальчик  там недоедает. Поэтому, когда он быстро смолотил тарелку манной каши, спросила «Хочешь еще?». Он радостно закивал, и скушал добавку. «Еще хочешь?»- опять закивал, подложила еще пару ложек.. и тут.. пришла та самая «старая», опытная  воспитательница- пенсионерка. Поглядеть, ибо несмотря на внешнюю суровость, деток своих любила. Инспекторским  взглядом окинула кушающую группу. И на мои слова, что Леша вот голодный, добавку еще просит…возмущенно сказала –«И не давай. Да он меры не знает, сколь не положи - всё съест. А потом обсерится.» 
После таких поучений я, конечно, спрашивала и давала, но немножко,  и как-то не запомнилось, чтобы он наложил в штаны по-серьёзному. Зато запомнилась его хитрая физионамия, особенно когда укладывались спать. Он засыпал  долго, хотя на слова « закрывайте глазки и спите»- послушно закрывал свои карие глазки, потом приоткрывал, видя, что на него смотрят, улыбался. Вертелся, укрывался и выглядывал в щелку, , скидывал одеяльце снова, засыпал позже всех и потом его было не добудиться.
Одежду без  смены Леша носил подолгу, рубашка, колготки, майки и трусы были свежими только в понедельник.
Одежда запоминается, конечно, потому как, в отличие от сада, все ж приходится помогать, переодевать часто…
А Леша запомнился оптимистичным характером, веселым взглядом и хорошим аппетитом.
 Миша
 А вот Миша был совсем другой.   Очень тихий, молчаливый, с трагически приподнятыми бровками, аккуратно и чистенько одетый. Чем то напоминал Стасика, только более замкнутый. Глаза у него часто были на мокром месте, улыбался редко, играл неохотно. Посадишь кушать, сидит над тарелкой, голову опустит, и  слезы капают. Ну скажешь «Ну что ты, Мишенька?» – молчит, головы не поднимает. Скажешь «Ну, бери ложку, кушай» - возьмет, пару ложек ко рту поднесет. Опять сидит.  Конечно, хлопот он не доставлял, и, в общем, особо уж жалко не было, потому что никто его не обижал, ну неуютно ребенку в саду. Но если Миша начинал улыбаться, играть - это так приятно было. Его тоже приводила - забирала бабушка… Вокруг него «Мишенька, Мишенька….» .

Катя.
Одной из ярчайших личностей была Катя. Ох уж эта Катя…
Капризы и хлопоты одни от нее, правда, в основном, во второй половине дня.
Приводила её молодая яркая, активная мама. С дочерью их объединяло недовольное выражение лица. Катя в сад ходить, видимо, не хотела, но раз уж доставили – не хотела кушать категорически,  и общаться в первой половине. Спать она хотела почему то прямо с утра. Мама говорила – «кушать она не будет, мы позавтракали, а лучше положите её спать. И после обеда  вот эти таблеточки дайте». Иногда я  шла на поводу, ибо и без Кати забот хватало,   и сразу вела её в спальню, где дитя укладывалось и с  удовольствием засыпала. Её не страшило одиночество.  И я о ней забывала благополучно до обеда. (Сплошные стратегические ошибки). Ближе к обеду будила, и выводила в группу. С надуто-обиженным выражением лица дитя стояло в сторонке.
А тут и « час обеда подошел, села Катенька за стол». Сидит, упрямится, не ест, не пьет. Я мимо бегаю, совсем маленьких подкармливаю, и ее уговариваю покушать или попить. Нет, не желает. А мне её еще таблетку давать.. Ну, предположим, хлебнула компотика, запили таблеточку. Пора и спать всей группе.  Начинается укладывание, ну и Катю туда. Правда, не помню, чтобы она беспокоила во время сна. Тихо лежала, или дремала, или снова спала.. А вот когда просыпалась- поднималась – начиналось чудесное превращение под лозунгом «Катя освоилась».  На нее бодрость нападали, желание пошалить, поиграть, повизжать,побегать. А что, нормальный уже ребенок. И вот к примеру, пока я кого-то со сна на горшок сажаю, слышу рев… Это мальчик ревет, маленький, кажется даже Миша. Потому как Катя к нему подобралась, одеяло скинула, трусы стянула и дергает за...  Ну да, за маленького Него.   И смеётся при этом. Я, помнится, тогда совсем непедагогично Катю оттащила и по попе шлепнула, и журила словесно, мол нельзя мальчика дергать, ему больно.. Ревела Катя громко, смотрела потом злобно…  Но это разок было. А так – смеялась, тоже громко, баловалась всяко, но полдничать опять не хотела.
Это за нее мне попало от зашедшей как раз к обеду прежней старой воспитательницы. Увидев таблеточку, оставленную мамой, она возопила «Ты что! Никаких таблеток!  Отравится, а на тебя свалят! Пусть родители к медсестре идут, она и выдавать будет». Угу, а я откуда знала?

Ирочка
Ирочка была маленькая. Кажется, ей и двух не было. Маленького ростика, худенькая, и очень тихая и медлительная. Хлопот вообще не доставляла, послушно выполняли указания, и запомнилась тем, что кушала сама. Еле возвышаясь над столиком, Ирочка медленно, но упорно таскала в ротик ложку за ложкой, до чиста. Такой серьёзный процесс прерывать не хотелось, помогать, в общем тоже, но докушивала она всегда последняя, кто уже бросил и спит, кого докормила.. Пора всех в спаленку. А Ирочка все носит ложку.. Хорошая девочка.

Василиса.
Ну про Василису было выше, там где про Ваню и горшки. Девочка была спокойная, небаловная, послушная, и если бы не та история с отмыванием попы, и любовь к сидению на моих коленях – ничем бы и не запомнилась, наверное. А потом она оказалась в одном классе с моей младшей, и они долго учились вместе, правда она,  думаю, забыла, что я  была короткое время ее воспитательницей и отмывательницей.

Остальные
Пожалуй, больше никто и не запомнился. Был еще сыночек воспитательницы из старшей группы, годик с копейкой, но ходил потихоньку, играл как-то. Рот открывал кушать. Спал в детской кроватке с решетками, единственно, ему после сна  выдавалась бутылочка с соской, с кефиром вроде. И нужно было -  поднимая, отправляя на горшки и помогая одеваться деткам  - следит, чтобы кто-то, да таже Катя, не покусились на эту бутылочка. Во всяком случае, катя разок забрала и даже хлебнула, пока я не отреагировала на рев дитя. Не помню уж, как его звали, да и был он мало, приболел.
Вот как всё устроено – кого то  запомнишь на всю жизнь, чем то особым- хорошим или плохим, а кто-то проскользнет тенью, серой мышкой, ибо его активность и собенность проявились в другом месте и в другое время.
Просто запомнилась общая картина—детки мои за столами, кушают,  играют на полу около полки с игрушками у окна, засыпают, спят и просыпаются. Все стайкой. Весеннее солнце за окном, капающие сосульки...
Конечно, я хотела, чтобы им было хорошо. Но я была совершенно без опыта коллективного воспитания по правилам. Каким легкомысленным образом мне были доверены эти дети? Не зная меня, без контроля хотя бы опытной няни. Конечно, заведующая в течение дня забегала разок в мой отдельный домик на несколько минут, посмотреть,  что и как, посоветовать.  Но практически все время мы были наедине.  Они слушали мои слова, указания, рассказы, общались, рассказывали свое, часто очень косоязычно, ходили следом, открывали рты навстречу поднесенной ложке.. Мои замечательные дети, маленькие друзья.
Младшей исполнилось три года. Мы принесли конфеток, раздали детям после обеда. А наутро дитеныш заболела. Моя воспитательская карьера на этом и окончилась, дальше я была просто мамой, чья дочка ходит в детский сад. Там были свои истории, но уже  не со мной.

22.12.11