Я знаю...

Я знаю, ты придешь и улыбнешься мне, я знаю, что та слеза, которая сейчас катится по твоей щеке, это слеза совсем не боли, а прощения. Ты меня простила за это, я тоже прощаю тебя за твою горечь и скорбь, за то, что ты так и не научилась жить, начиная сначала. Я знаю, что ты придешь…
***
Сейчас на улице крайне холодно, ветер, будто бы издеваясь, с силой дует в лицо, но этого я не замечаю, в последние, наверное, лет пять я совсем перестал понимать погоду. Холодный белоснежный снег заметает мои следы, отрезая от этого мира, будто бы меня и не было вовсе, хотя нет, сейчас с моей стороны, это была небольшая ложь… Я был, жил и существовал, хотя скорее, это отголоски моего воспаленного сознания. Какого это, когда то самое долгожданное понимание приходит, но часы времени уже замедляют свой ход? Смешно же в самом деле. Голова раскалилась, будто бы кнутом обжигая все мое тело, в глазах потемнело. Земля меня встретила глухо. Замедленное теплое дыхание потихоньку растапливало снег подо мной. Минута, две, три. Я приподнялся и сел на землю. На улице пусто, а может, люди просто прошли мимо. Ведь я раньше тоже был такой. Я человек, подверженный мнению толпы. Руки затряслись, и возникло безудержное желание схватить, отгрызть себе их. Вен нет совсем, везде маленькие точки, так ненавистные и в тоже время такие в далеком прошлом облегчающие сознание. Покачиваясь, я все шел, пытаясь достигнуть своей цели, до которой еще было очень долго. Улицы проносились словно в разноцветном калейдоскопе, не запоминаясь вовсе. Проходя мимо какого-то магазинчика, я заметил витрину, которая заворожила меня, удержав взгляд. Все так ярко и красочно. Все так горело, словно алым пламенем, неужели скоро праздники? Там же неподалеку стояла мама с маленькой дочкой, которая так же как я смотрела на витрину завороженным взглядом.
- Мама купи мне шарик, - попросила малышка.
Я отшатнулся от витрины, как от прокаженной, глаза в ужасе застыли. Где же я это уже слышал? Где?
Холодно… Просто холодно от мысли полного не существования. Лицо, как призма без оков. И темно, как котенок бьешься во тьме, стараясь что-то разглядеть. Кто я? Кто мы? Крик… разодрал темноту. Зачем?

- Я люблю шарики, братик, а ты смог бы купить мне шарик?
Снова этот голос звучит в моей голове… Нет, только не это.
- Мне некогда.
Не говори так, одумайся, оглянись, нет…
- Братик?
Не плачь, пожалуйста, не плачь…
Ничтожество. Ахаха… Я просто ничтожество. Голова раскалывается от невыносимой боли. Губы искусаны до крови.
- А ты смог бы?
Ничтожество…
- Смог?

Очнулся я нескоро, просто почувствовав, что кто-то мокрой варежкой водит по моей щеке.
 - Вы в порядке? – тонкий, будто бы призрачный голос коснулся моего уха.
Маленькая девочка смотрела мне в лицо встревоженным взглядом. Брови слегка нахмурены, но она улыбается.
- Да, все хорошо.
Я бегу, лишь бы только не остаться там. Только бы не вспоминать. Когда-то у меня была такая же маленькая сестренка, но я ушел из семьи, я даже не знаю, какая она теперь, наверное, выросла и стала настоящей красавицей. По колено, утопая в холодном колющем икры снегу, я все шел. А вот и церковь, до которой я так долго добирался. Наконец, наступило нужное мне облегчение.
В помещении очень тихо и тепло. Я помню, что очень часто приходил сюда и просто так сидел здесь часами. Это только кажется, что церковь по ночам пуста, но это, ни так. Здесь очень много, таких как я. Ребят, которые запутались. Ребят, у которых нет выбора. Хотя это только они так думают. Сев, за одну из многочисленных скамей, мой взор застыл на иконе Божьей Матери. Из глаз потекли соленые капельки, которые так похожи на слезы. Дверь скрипнула, но я не обернулся, продолжая сидеть на скамейке и чувствовать, что мое тело, с каждым новым ударом сердца, слабеет. Та самая маленькая девочка из моих воспоминаний села рядом со мной и взяла за руку.
Я уже ничего не видел, глаза просто отказались показывать мне мир.
- Я знал… - легкая улыбка отразилась на моем бледном лице.
В домах и окрестностях люди зажгли свечи. То самое долгожданное Рождество, наконец, вошло в нашу жизнь!