Лешак да Ирушка и все её зверушки. 2. отрывок

 Леса, леса.… На многие километры в округе - леса, перемежающиеся болотами. Тишина. Глухая тишина зимой и, звенящая комариным звоном, тишина с момента таяния снега вплоть до первых заморозков. Иногда в звенящую тишину для разнообразия вливается летом перед дождём монотонный стрёкот кузнечиков. Любой посторонний звук читается, как раскрытая книга: метрах в ста шуршание травы - это змея переползает к месту обеда. Треск сучьев километрах в двух - это медведь идёт на просеку по малину. Топот по мягкой земле - это кабаниха с кабанятами пробежала к месту водопоя. Редко, очень редко человек забредает в эти места. Да и то не по своей воле. Как правило, это заблудившиеся в лесу охотники или грибники. Слишком хорошо охраняются эти места самой природой: лесными буреломами, гниющими болотами, комарьём звенящим, гадами ползучими, клещами сосущими, шершнями жалящими, зверьём диким, в этих местах мало пуганным. А пуще всех хранит это место сам хозяин. Нелюдим он. Не любит людей. Потому и охраняет своё жилище и округу от людишек. Вреда им не чинит, но глаза их отводит, от этих мест отворачивает. Зовётся-величается хозяин славным именем - ЛЕШАК.

   Долгонько хозяйствует в этих местах Лешак. Лет этак пятьсот, а может и все девятьсот. Кто эти столетия считал-то? Ни к чему это!

   Лешак хозяин справный. Места свои держит в порядке. Леса, болота, перелески наперечёт знает. Всё зверьё считает. Склоки болотно-лесные разбирает. Не чета он своим родственничкам дальним: лешим. Те уж измельчали давно. От лени своей разбазарили-то добро своё всё. По этому-то людишки и вытеснили леших с мест обжитых да насиженных: то дачи себе понастроили, то дороги проложили, а то и болота осушили, леса порубали, зверьё коренное истребили. Да про леших-то и забыли. Те ютятся по землянкам, да по дуплам и рады, что живы пока. Людишкам на глаза показаться боятся. Будто бы и нету их совсем, будто сгинули. Ну, да Бог с ними. Лешак - он не такой. Он себе цену знает! Людишек к своим местам не допускает. Хозяин он. Справный хозяин. Но в душе - мальчишка озорной. До сих пор "пофулюганить" случая не упустит. Вот тут случай был недавно. Годков-то этак тридцать назад, не более.

   Обходил Лешак свои владения, да наткнулся на русский дух, как на стенку. Фу-ты, ну-ты.  Опять ково-й-то занесло. Сгинул Лешак, только глазки зыркать оставил. Глядь: охотничек чешет. Справный охотничек. Упитанный такой. На шее бинокль болтается. Ружьё подмышкой зажато. Сапоги-то аж к куртке на постромках прижучены. Но лицо-то кисленькое. Видать дня три уж не ел. Тут Лешака-то  "фулюганчик" и одолел: аж пятки зачесались, хохотунчик щёки его надул, вырваться хочет, в груди так и распирает. Не удержался Лешак, разрешил себе любименькому "пофулюганить".

   Для начала предстал перед охотником длинноухим - выскочил из-под ёлочки, да медленными прыжками прямёхонько охотничку под ноги, будто и не видит его. Охотник ружьё своё вскинул, прицелился, да как завопит:
 - Пиф-паф.

   Лешак от удивления аж остолбенел: что это? С ума сошёл охотничек? Потом сообразил: патронов у охотника нет. Все в молоко всадил, раз голодным шляется. Вновь сгинул Лешак, да оборотился лаской. Чешет прямо на охотника. Подбежал к ногам, на колени вспрыгнул, коготками цепляясь, на плечи охотника перебрался, а оттуда на голову. Уселся на голове охотничка и ждет, что же будет. Охотник ружьё выронил, руками, как мельничными крыльями замахал, пытаясь сбросить с головы непрошеного наездника. Да не тут-то было! Сидит Лешак на дереве уже, да лыбится. А охотник, как волчонок за хвостом, на одном месте кружится, руками размахивает. За тем охотник сообразил, что на голове  нет никого. Осмотрелся по сторонам, ружьё в траве увидел. Присел на корточки возле ружья. Руками голову обхватил. А Лешак уж под ним гадом ползучим как зашипит! Охотничек как подскочит! Глаза вытаращил - на гадюку уставился. А гадюка к ружью подползла, да на нём кольцами свернулась. Охотник ногой по ружью-то как ударит! Гад сразу же и испарился, а ружьё в дерево как попадёт, да как выстрелит напоследок, да пополам и переломилось. Охотник ошалело смотрит на ружьё, головой встряхивает, будто уши заложило. А Лешак-то на ёлке сидит, хохотом заливается, будто филин ухает. Охотничек махнул рукой, да дале побрёл. Ружьишко-то так и не взял! Поделом! Не убивай беззащитных!

   Бредёт охотничек по лесу, а за ним Лешак с хворостиной, будто пастух за скотиной. По ногам охотника хворостиной обхаживает. По какой ноге хворостиной шлёпнет, - та шаг короче и делает. Так Лешак охотником и управлял, пока к дороге заброшенной не вывел. Не захотел грех на душу брать, в болоте охотничка топить.

   Вышел охотничек на дорогу, а Лешак ему в спину и шепчет:
Бог с тобой. Иди с миром домой, да в лес с ружьишком-то боле не шастай!
На том-то и расстались. Охотник по дороге побрёл, а Лешак к своему дому повернул. До дому-то путь не малый от дороги, вёрст двадцать будет. Шёл Лешак по лесам да по болотам, да про себя всё подхахатывал: вспоминал, как охотничек "пафкал", волчонком крутился, на гада злился.… Да.… На славу пофулюганил! От души! На долго развлёкся!

   А, уж, на подходе к дому-то, взгрустнулось вдруг Лешаку: вспомнил другого охотника. Да.… Было и такое. Случаю тому лет эдак сто пятьдесят - сто семьдесят будет, а из головы не идёт. Нет-нет, да и вспомнится.

   …Людишки-то в то время попуганее были. Страх знали, да почитали. Про страх забывать им целая армия родственничков Лешака не давала: то леший  расшалится - грибников да ягодников по лесу плутать заставит, то лиходей путника в болото заманит, то старуха отшельница детей шуганёт. А молва-то - она ото рта к уху так и тянется. Роток молвил - сотня ушей услышала, да полсотни ротков открыла. Так-то. В то время это и произошло.

   Обходил Лешак свои владения, да русский дух по носу так и чесанул. Зыркнул Лешак туда, сюда, да охотничка-то и увидел. Идёт тот по лесу, ружьишко на плече. Все, как и полагается. Охотничек-то ростом вышел. Светлоголовый. Глаза-то - синющие, как небушко ясное. Идёт да посвистывает. И не видно того, чтоб голодал. Знать не блудит. Куда идёт - Ведает. Чувствовал Лешак, что охотничек не прост, да уж так захотелось пофулюганить, что терпежу нет. Отвёл Лешак взгляд охотника на куст лощины, а сам под берёзой огромным сохатым предстал. Рога на охотника выставил и ждёт, что будет. Охотник движение почувствовал, ружьё с плеча сдёрнул, на сохатого наставил, да как пальнёт! А Лешаку что? Да - ничего: пуля сквозь него, как камень сквозь воду. Охотник второй заряд послал. Тут Лешак на него и попёр. Хотел рогами наподдать, да не тут-то было. Отбросил охотник ружьецо, схватил руками рога лосиные, тело своё подбросил, и уселся прямо в развилку рогов. От наглости  такой Лешак растерялся. Мотнул башкой, пытаясь Охотника сбросить, а тот весело гогочет, сидя в рогах, как на троне. Сердиться начал Лешак. Понёсся по лесу густому, пытаясь ветками выковырять охотника из рогов, да не тут-то было. Перевернулся охотник в рогах. Ветки его по заднице хлещут, ногами он за рога уцепился, а руками шею лосиную сжимает, аж дыханье Лешака перекрывает. Остановился Лешак над  муравьиной кучей, да и сгинул. Охотник со всего маху в муравьиную кучу-то и шлёпнулся! Муравьи, дом свой защищая, на охотника накинулись. Под рубаху, в порты, под онучи поползли. Кусаются зло, едко. А охотник встал на ноги, отряхивается, смеётся:
- Эк, - говорит, - как меня угораздило-то! - поворотил к своему ружьецу. А Лешак у него на пути уж секачём стоит. Только хотел охотника клыком наподдать, как охотник его опередил и опять на спине оказался. Сидит - гогочет, в загривок вцепился.

  Взбеленился тут Лешак: никто его ещё не запрягал! Первый такой наглец попался. Оборотился Лешак прямо под задницей охотничка в ежа, тот со всего маху-то на иголки и шмякнулся! Вскрикнул от боли охотничек, схватил ежа, да разом все иголки ежиные выдернул из своей задницы. Размахнулся и забросил Лешака в кусты. Лежит Лешак в кустах в образе ежа и лапками слёзки с мордочки смахивает от обиды. А охотничек-то опять к ружьецу направился, насвистывая, да подхахатывая. Разозлился тут Лешак не на шутку. Принял свой образ и в мгновение ока призвал к себе три стаи волчьих. Успел-таки. Опередил охотника. Перед самым ружьецом-то и направил волчьи стаи на охотника. От того хохоток-то быстрёхонько отлетел, когда волки обходить стали, окружать. Лешаку тоже не до смеха. Уселся на сосне. Наблюдает. Охотник тут перекрестился, выхватил нож из онучей (его-то Лешак и не видел.), да и притёрся спиной к сосне. Ходят волки по кругу, сужая круг, но не нападают. А Лешак команды не подаёт. Интерес захватил: как-то всё будет? Без его участия.

   Молодая волчиха первая напала, да мгновенно и смерть приняла от ножа охотничьего. Вторая кинулась - та же участь её постигла. Младой волчонок, оскалившись, бросился на охотника. Тот его опередил - в полете волчонка ногой ударил. Волчонок от удара далеко отлетел, упал на поваленное бурей дерево, да заскулил, жалобно этак. Тут-то матёрый волчище и накинулся на охотника. Челюсти сомкнулись на ноге. Охотник нож со всего маху всадил в волчье ухо. Волк на бок повалился, увлекая за собой Охотника. Кровища кругом. Тут-то Лешак и очухался: "Ох, что же это я делаю? Он же мне всех волков передавит!". Мгновенно послал зверью команду разбегаться. Стаи волчьи бросились наутёк. А охотник в это время разжимал сведённые судорогой челюсти матёрого волка, освобождая свою ногу. Освободив, осмотрел рану. Глубокая, но кость цела. Дотянувшись, сорвал тысячелистник. Стал жевать его, да на рану класть. Разодрал исподнюю рубаху на ленты. Лентами теми рану перевязал. Затем отсёк головы убитых волков, да своим кушаком на дерево их повесил. А сам приговаривает: "Славно поохотился!". А Лешак зайцем оборотился, сидит в сторонке, наблюдает. Охотник, кончив своё дело, поворотился на восток, да перекрестился: "Благодарствую тебе, Боже!". Тут он зайца-то и приметил. А заяц лапку переднюю поднял, да тоже крест на себя наложил. Охотник остолбенел. Затем стал неистово креститься и приговаривать:
-Чур, чур, меня! Изыди, нечисть!
А заяц,  улыбаясь до ушей, тоже крестился.
- Оборотень! Оборотень! - завопил вдруг охотник и бросился бежать. Так двадцать пять верст на одном дыхании до деревни и отмахал. Лешак, проводив охотника до конца своих владений, домой вернулся. До сих пор всё сокрушается, что четырёх волков потерял по глупости. Так-то вот…

   Плавные размышления Лешака были прерваны грохотом упавшего дерева. Лешак выглянул на улицу. Так и есть: старая подгнившая берёза не выдержала порыва ветра и свалилась метрах в десяти от дома Лешака.
- Пронесло! - Лешак оглянулся на свой дом. Пора бы и новым обзавестись. Да… Что-то последние лет этак двести обленился Лешак. Не хочется ничего делать по дому. Вот владения оберегать - это да, это интересно. А вот время на дом тратить - это жалко. Не каплет на голову и ладно. Когда-то, когда помоложе Лешак был, он не ленился. Каждые сто лет свой дом менял… Лешак вернулся в дом. Сел в кресло-качалку. Взял туесок с земляничным кваском и, потягивая квасок, опять предался воспоминаниям и размышлениям.

   …Сейчас забавы пошли какие-то мелкие. То волчонка из туеска водицей окропит, тот со всех лап бежать бросится, а Лешаку уже радость. То к ежатам с корзиночкой червей в гости заявится, покормит их и доволен. То совой представится и зайчат попугает. Тоже в радость. Раньше такую же радость могла доставить сплетённая новая корзиночка, или, там скажем - кресло. А теперь - нет. Нет радости в вещах! Только в общении радость осталась. Да и то не со всеми. Вот на ежегодные сборки-то он пока ходит. По осени вся великая родня собирается. Делятся меж собой всем новым, впечатлениями, общаются. После сборки кто-то к кому-то в гости переселяется…

   Лешаку уж с полсотни лет эти сборки скучны стали: ничего особо нового там не услышишь. Тема одна главенствует: "обижают нас людишки! Землицу отбирают, зверьё убивают, леса вырубают, болота осушают, горы разрушают, пустыни наводняют, проще говоря - планету Матушку убивают…" И как бороться с этой напастью никто не знает.

   А тут и знать нечего! Экс-пе-ре-мен-ти-руй! Во! Если раньше, лет двести-триста назад, человечка можно испугать было на религиозной почве, то сейчас - дудки! Не боятся! Сами горазды Лешака в шок ввести. Да вот пример:

   Лет двадцать назад забрели в его владения мать с дочкой. Лешак не сразу их почуял, подпустил слишком близко к своему дому. А когда узыркал, да возле них оказался, то стал глаза им отводить. У матери-то отвёл, а младая пигалица углядела всё же дом-то его. Он зенки-то её отводит, а они не отводятся. Она матери дом-то его и кажет, а мать не видит. Говорит ей:
-Не фантазируй! Какой домик в глухом лесу может быть! - и дальше идёт, грибы собирает. Девчушка-то за ней пошла, а на дом всё оглядывается. Лешак тут и обернулся зайцем, сел у них на дороге, хотел вывести со своих земель, шугануть, что б не повадно было сюда шастать. Да что б пигалица забыла про дом его со страху. Вот сидит Лешак зайцем на дороге, ждёт, когда его заметят. Дождался. Мать увидела, дочку подозвала:
-Смотри, дочур, зайка какой.

   Вот Лешак и стал креститься. Пигалица, вместо того, что бы испугаться - обрадовалась. К зайцу так и рванула с криком:
- Мамочка, он из цирка сбежал! Его поймать и в цирк вернуть надо! На Лешака от такой реакции - столбняк напал. Аж лапу опустить забыл. "Куда это меня вернуть хотят? Я сам свой! Никуда не хочу!"- еле-еле сгинуть успел.

   Пришлось в тот раз ему под землю спускаться. Грибницы тормошить, чтоб грибами путь к дороге проложить, да пигалицу с матерью от дома своего увести. Так-то вот. Не пуганый сейчас народ пошёл. Никакой нечисти не боится.

   Размышляя так, да потягивая квасок земляничный, закимарил Лешак в кресле-качалке…