У каждой радости своя печаль

                У  КАЖДОЙ  РАДОСТИ  СВОЯ  ПЕЧАЛЬ

     В далёком 1970 году, мы, молодая семья, взяли в кредит телевизор «Рекорд». Просто не передать той радости, которую мы испытывали от нашего приобретения. Мы верили и радовались увиденному и услышанному каждому слову  с экрана телевизора, ведь на нас смотрели люди труда, которые, как и мы, работали и верили в наше общее счастливое будущее. Но счастья для всех не получилось… Одно хорошо – наука не стояла на месте. Теперь телеэкраны большие, а радости мало. Людей труда и за людей не считают, животных чаще показывают, чем простых работяг. Хитрецы и плуты нынче в почёте, да ещё всякого рода предсказатели из своих нор выползли и все, в один голос нам беду пророчат. И учёные им вторят, дескать: на земле, под землёй и в далёком космосе – будущее самое печальное.
     Слушала, слушала я телевизионные страшилки, невмоготу стало. Выключила телевизор, запила водичкой таблетку, прилегла на диван и стала вспоминать годы далёкие, слова моих дедушки и бабушки. И в те времена погода людей не баловала. Только они добрее душой были, смиренно просили у Неба хорошей погоды. Понимали, что ни враз всё сделается, ведь даже щи сварить и то на это время надо. А нынешние умники из специальных пушек в небо палят, силу свою показывают. А оно, известное дело: выстрели в Небо горошиной – в лоб орех прилетит…где-то землетрясение бед натворит.  Миллионы лет природа свои законы усовершенствовала, а мы, глупые дети Земли, решили их под свои корыстные интересы погоду перекроить. Да не тут-то было… У Бога ничего случайным не бывает.
      Помню, я ребёнком ещё, зимним вечером, свесив голову, на тёплой печи полёживала. Бабушка, при свете керосиновой лампы, кудель пряла. Дедушка деревянные зубья для грабель вырезал. В печи горящие дрова постреливают.  Трескуч мороз за окнами. Между делом дедушка рассказывает, как по воду ходил,  а воду в колодце льдом затянуло. В нашей местности вода близко подходит, в сильные морозы её и подмораживало. Пришлось дедушке лёд топором прорубать. А бабушка, хитро прищурив глаза, молвила:
     - Больно усердствует Морозец, лопнет с напрягу…
     - Ага, что ему сделается? – проворчал дед.
     - Сделается, коли мы пособим. А давайте лысых считать! На последней лысине мороз и лопнет. Только надо считать и счёт не терять…
     - Не потеряем, бабушка! Я буду палочки на бумажке ставить!
     - Во-во, правильно говоришь, деточка! Ну, старый, начинай!
     - Ну, так кто у нас нынче за главного? С него и начнём: Хрущёв!
     И начали считать, всех сельчан перебрали, всех лысых пересчитали. Когда до нашего дедушки дело дошло, он заупрямился.
     - Я не лысый! Ну, немного поредели волосы на макушке, так что ж с этого? Погодите меня в лысые записывать! Так, лет через пять-шесть – сам запишусь, а пока я ещё – о-го-го!
     Сколько лысых мы в тот вечер насчитали, я за давностью лет, уже не припомню, но нахохотались досыта. А на другой день снег повалил, замёрзшие окна заплакали. Лопнул таки мороз!..
     И в те годы стояли морозы трескучие, бушевали ливни, гремели грозы, разливались реки, град и ветер проносились над нашими сёлами. Хоть по тем временам в Бога «не верили», но верили в приметы и в поверья временем выверенные.
     Вот, взять, к примеру: ветер никак не унимается. Бабушка посмотрит на небо, вздохнёт и скажет: «Ветер рвёт, надрывается, а погода не меняется. Ни одной тучки на небе. Чей-то грех видать чует… Где-то висельник висит. Снимут бедолагу, похоронят и ветер уляжется».
     А бывает, дожди льют и льют. Дороги раскиснут, к колодцу не сходить. Дедушка с бабушкой только переглянуться, станут перед образами и начнут молиться. Я шепотом, спрошу у мамы, дескать, чего это они, так, среди дня молиться начали. (Старики в начале и в конце дня молились). Мама мне и объяснит: «Старые они, сердцем беду чуют. Где-то неупокоенная душа страдает…» Я смотрю на неё, слов понять не могу. «Покойник где-то лежит. Похоронить бы его по-людски надо… А о смерти человека никто не знает. Может в поле тело лежит или ещё где… Вот и молятся твои бабушка и дедушка, чтобы той душе страдания облегчить…»
     Я тогда слушала и не очень-то в это верила. Но проходило какое-то время, и печальный слух шелестел от калитки к калитке. Не в нашем селе, так в соседнем, с кем-то беда случилась. Люди приходили и просили моего дедушку с молитвой похоронить усопшего.
     А ещё помню, как чёрная туча град принесла. Бабушка на огороде была. Туча незаметно подкралась. Стихло все, ни воробушек не прочирикает, ни листик на дереве не шелохнётся. Курочки сами в курятник побежали. И меня с братом первые капли дождя и мелкие градины в хату загнали. Бабушка тоже в сени зашла. Первым делом нас отругала, что мы дверь за собой не затворили. Потом в хате глянула в окно, охнула, и в сени метнулась. Там, в сенях, за дверью, стояла прислонённая в углу печная утварь. Бабушка схватила ухват с кочергой и, выйдя на крыльцо, бросила их под секущий град таким образом, что утварь крестом легла. А сама стоит, приговаривает. Слова самые простые, вроде детского стишка. Просила непогоду, чтоб уходила на горы, на леса и на пустоши… И всё крестилась, крестилась… Вскоре градины иссякли, сменились дождём, который по бабушкиным словам «дороже золота». Опять бабушкина утварь за сенную  дверь перекочевала, а мы, малыши, выбегали под редеющий дождь – на радугу посмотреть.
     Иной раз случалось такое, что ветер на дороге вихри крутит. Бабушка сердилась, глядя на вихревые карусельки. Она объясняла это тем, что это какая-то непутящая хозяйка сор из избы на улицу вынесла, вот бесы и тешатся. (Видела бы моя бабушка, как  ветер в нашем посёлке целлофановые пакеты выше пятиэтажек поднимает…)
     А когда сильная вьюга разыграется, бабушка за путников помолится, потом кому-то сухоньким кулачком в окно погрозит. У неё на всё своё объяснение. По поверью:  разыграется вьюга после того, как нерадивая хозяйка по нечаянности муку в каморе на пол просыплет. Потом её ещё ногами затопчет. Это ж грех великий Хлеб Святой ногами топтать… Муки – горсть, а колосьев – сноп. Эти колоски ещё вырастить надо. «Колоски не грибы, сами в лесу не растут!» - втолковывала нам бабушка.
     Только кто по нынешним временам эти поверья помнит?.. Люди в мощные телескопы небо разглядывают, а у самих корысть и зависть на уме…
     «Э-эх, грехи наши тяжкие!» - горестно вздыхал многое повидавший на своём веку наш дедушка. Нам тогда его слова казались скучными.  Молодым всё новое подавай, а это «новое», временем не проверенное, с изъяном оказалось. Теперь уже сами старики. Только, тогда стариков не больно-то слушали, а теперь и подавно…


Рецензии
Спасибо, милая Анна!
Прочитала и всё увидела:
деревню, дом, бабушку и
дедушку...
Доброго Вам дня!

Эльвира Гусева   04.12.2013 16:12     Заявить о нарушении
СПАСИБО, дорогая моя Эльвира! Воспоминания мне душу греют...
С признательностью,

Анна Боднарук   05.12.2013 09:45   Заявить о нарушении
На это произведение написано 8 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.