Перекрестки судьбы

   Люба, ногой обутой в красный кед с высокой голяшкой, толкнула дверь в свою комнату. На мятую не заправленную постель, полетел сброшенный с плеча рюкзачок, падая он звенел сотней булавочек и фенечек прилепленных к нему.  Продолжая болтать по телефону со своим соседом, семиклассником Максом, она пошла к столу, что бы включить ноутбук и выяснить сидит ли в Аське ее новый друг Саня – третьекурсник из строительного колледжа. На клавиатуре белел лист бумаги, на пыльной поверхности черного письменного стола явно читался след от ладошки. Черточки над пальцами,  указывали, на то, что хозяйкой руки была женщина.
Ага, мамочка была с инспекцией, не иначе, подумала Любочка:
 
   - Ну, вот как с ней договариваться?  Ну, почему в мое отсутствие нужно обязательно рыться в моих вещах?
 
   Влух сказала:
 
   - Максик,  погоди чуток, я перезвоню. Нет, все путем, ничего страшного маман с инспекцией была в комнате, когда меня не было, хочу осмотреться. Бай, бай. Чмоки, чмоки)))

   Люба уже собралась в знак протеста хлопнуть дверью или врубить громкую музыку, Но почему то решила все же ознакомиться со списком маминых претензий,  взяла лист бумаги в руки.

    «Дочка, не в службу в дружбу поищи этих людей в Интернете...
И ниже шел список из  пятнадцати пунктов.
Не ленись, разогрей борщ, поешь как человек.
Я рассчитываю на твою помощь. Верю и знаю - ты можешь быть отличным партнером:)
Пока, Целую. До завтра. Тебя не жду,  ложусь спать, устала после дежурства. Я твой должник.
Мама.»

   Интересно, с чего это она такая добрая? Что бы у неё под это дело выпросить, не возиться же с этим списком за так? Партнер я для нее, ага… уже верю, сейчас разбежалась, только шнурки поглажу и вперед. Такого отношения к делу она от меня ждет ? Или правда без меня не сможет? Все же надо будет сначала  выяснить, на что партнер может рассчитывать, раздумывала Любочка, над материной просьбой,  чуть ли не впервые в жизни по взрослому разогревая себе борщ.

   Потом продолжая удивлять сама себя убрала комнату, особенно тщательно вытерла пыль. Даже перемыла всю грязную посуду на кухне, стараясь не греметь. А чего раньше времени права качать, надо для начала условия сделки прояснить. Ну, правда мать никогда ее ни о чем, всерьез не просила, да и не было таких областей жизни, где бы Люба так явно чувствовала свое превосходство. Мать видно стареет, не хочет к компьютеру подходить, Люба с отцом и братьями устали ее уговаривать  попробовать начать осваивать Интернет просторы. Мысль, что мать просит ее, а не отца или братьев наполняла  сердце девочки тайной гордостью, в котором Любе было ой как не просто признаться даже самой себе.

   Вечером Люба вернулась с репетиции позже обычного, мать успела уйти на ночное дежурство. Торг не состоялся, но зато под это дело можно было хоть ночь на пролет сидеть в Интернете, никто слова не скажет, в этом Люба была уверена, опять же с Саней початиться, тоже круто.

   Она взяла список и занялась поиском, справилась на удивление быстро. Легкотня, скука же смертная, знай на нужные кнопки нажимай. Не смогла найти только одно имя – Родион Дмитриевич Малков. Вот это-то, как раз и интересно, хоть какая то проблема в безмятежной Любиной жизни. Обратилась к друзьям, обсудили.  Только к концу недели, через знакомых Любиных знакомых, нашелся нужный адрес.

   В субботу Любочка положила на прикроватную тумбочку, в комнате родителей список с  адресами.  Мама очень обрадовалась,  сразу позвонила своей старинной подруге Люсе, предложила ей прошвырнутся по магазинам, прикупить себе и дочке к лету пару тройку чего нибудь яркого, модного, оригинального, стильного.

   Разговор происходил на кухне, Люба в пижаме, медленно потягивала кофе, мечтая о ленивом дне и шумном вечере в ночном клубе и пусть только попробуют не отпустить. Люба подумала о своем новом знакомом, Саня  уже три дня приглашал ее потусить по ночным клубам.

   Предстояло  решить идти или нет, если идти то звать собой Макса или нет. Без него родители могут не отпустить,  но Сане Макс точно там не нужен? Как собственно и Саня Максу. 

   Смысл услышанного разговора мамы с подругой прорвался в Любино сознание не сразу.  Это мать обо мне, что ли, недоверчиво допустила такой поворот событий Люба, я же ничего не просила, опять навязывает. 

   Хотела было закатить истерику, давно не ссорилась с матерью, с момента как прочитала записку и втянулась в поиск бывших сокурсников матери по институту.  Но очень уж все гладко шло и Люба решила плыть по течению. Тем более, что из услышанного разговора поняла,  не найди она  адрес Родиона не видеть ей новых нарядов, как своих ушей, поэтому решила с озвучиванием своих претензий повременить.
 
   Мысленно конечно бурчала, а еще партнером назвали. Как же партнер, так я и поверила, очередной обман или шантаж или того хуже следует рекомендациям очередного детского психолога. Нет расслабляться точно не стоит. Надо будет просочиться на встречу этих маминых сокурсников и посмотреть на этого Родиона – решила Люся.

   Тем временем, вошли в торговый центр, начали шопинг с бутика «GLANC». Любочка занималась отбором узеньких джинсов, когда к ней подошла тетя Люся, держа в руках в руках  роскошное платье.
Она попросила:
 
   - Люба примерь,  молодость хочу вспомнить, у меня в студенческие годы было похожее. Знаю, что не твой стиль, сделай это пожалуйста, для меня.

   И Люба не смогла отказать. Вошла в примерочную, посмотрела на сарафан и чуть не сбежала оттуда, если бы кто другой ее просил, точно бы не стала этого делать.

   Ладно, раз уж пообещала.  Платье было белым, с вышитыми по широкому подолу алыми маками, с красивым декольте. Сидело как влитое. Любочка придирчиво осмотрела себя в зеркало. Подумала:

   - Это, что я? Неужели мне идет романтический стиль?

   Любочка, влезла в свои кеды и отдернула шторку. Не заметить ее было невозможно. Любе понравилось, как на нее откровенно пялились посетители магазина. Раньше она никогда даже не смотрела в сторону таких вещей. Пока Люба привыкала к наряду мать принесла ей красные туфли лодочки на высоченном каблуке. Люба переобулась… мать предложила:
 
   - Дочь, может купим тебе этот наряд, так на всякий торжественный случай, в твоем гардеробе ведь нет ни одного платья, одни джинсы, да шорты. И Люба опять не смогла включить протест.

   Платье купили, как впрочем и все остальные отобранные самой Любой джинсы, рубашки, пиджачки – словом много всего. Весело было, мать с тетей Люсей все время,  вспоминали случаи из своей студенческой молодости, к Любе не придирались.

   Тетя Люся хвалила  Любин вкус,  помогла пару раз подобрать нужную вещицу. Даже просила у Любы совета, когда примерила пиджачок синего цвета, его еще называют французский синий, глубокий как ночное небо,  с фигурными плечиками, сложным  кроем,  стильная штучка, но фигурные плечики создавали такой налет ретро и так старили, что  Люба не удержалась и выдала:

   - Ой тетя Люся снимите это немедленно.

   - Почему, объясни.

   - Сидит на Вас безупречно, можно сказать, что Вам к лицу. Но это вещь из прошлого,  ретро… она умножает возраст, Вы как бы само Время на себя одеваете, чем добавляете себе лет. Минуту, я сбегаю найду эту модель своего размера мне так легче будет объяснить что я имею ввиду.   Люба побежала, нашла такой же пиджачок своего размера и одела.

   - Подлецу все к лицу заметила Любина мама.

   - Мама нет, не поэтому, когда я одеваю такую вещь я как будто бросаю времени вызов, знак деления, мне такая вещь придаст солидности подчеркнет мою молодость, ну, вроде я время укротила и мне хоть бы хны, а не наоборот.

   - Принято, спасибо согласилась тетя Люся, время оно такое, только кажется, что невидимо. А на самом деле… и она почему то горько вздохнула.

   - Простите если я Вас обидела, неожиданно извинилась Люба.

   -Нет, что ты девочка, ты мне очень помогла. И тетя Люся дружески похлопала ее по плечу. Люба приободрилась, с задорным блеском в глазах посмотрела на мать. Женщина напряглась спросила:

   - Дочь, что затеяла?

   - Тетя Люся помогите мне заставить маму примерить пару тройку нарядов, у Вас ведь тусовка крутая не за горами? А ей одеть точно нечего, я ее гардероб знаю…

   - Да, не за горами. Люба, а ты права, хорошо придумала, самой мне не ловко твою маму об этом просить. Пойдемте на второй этаж, там как раз висит одежда для женщин элегантных размеров, начиная с 48 и до....

И мама пошла, и  оказалось ей очень была нужна Любина помощь... И в магазине был выбор. Ну конечно не все вещи мама решалась примерить иногда приходилось уговаривать, но результат поразил даже Любу. В итоге мама купила пять комплектов одежды – брюки голифе цвета зеленых оливок и блузу из тонкого пестрого трикотажа с широким воротом, серый пыльник до колена, крой забубенный защипы-прищипы, складки- складочки и ряд огромных перламутровых пуговиц, деловой костюм, черное платье футляр, вечерне платье из розоватой тафты с асимметрией.

   Люба готова была в пляс пуститься, не могла поверить что мать наконец-то прислушалась к ее советам, оказывается приятно взрослеть. Теперь будет не стыдно с матерью на люди выйти.  На вопрос матери: -Что отцу скажем, так потратились?

Люба заверила:

   - Отца я беру на себя. И мать согласилась. Поездка  на удивление прошла без сучка и задоринки.
 
                РОДИОН

   Родион смотрел сквозь приоткрытую дверь, на красную туфлю лодочку, лежащую под стулом, в кабинете заведующего кафедрой– Викентия Витальевича Лопатина.
Вчера он  подарил точно такие же свое любимой девушке Люсе. Она обрадовалась подарку. В сердце Родиона появилась надежда - может  быть Люся примет его предложение руки сердца  Смуглая ладонь все крепче и крепче сжимала колючие стебли желтых чайных роз. Ветер трепал темные кудри, сушил капли холодной испарины на высоком, скульптурном лбу Родиона.  Поверить, в то, что Люся сейчас там, в кабинете и туфля снята с ее ноги… Нет!!! Сквозняк услужливо распахнул окно,  хлопнул дверью кабинета…

   Родион стоял и слушал, как надрывно и ритмично скрипели пружины  на старом, кожаном диване в кабинете заведующего… Ветер продолжал хлопать створкой открытого окна.

   Родион выбросил букет роз в окно, расстегнул еще одну пуговицу на синей клетчатой рубашке, мысленно сосчитал до десяти, что бы унять раздражение и растущую неуверенность в себе.
 
   - Так вот значит, кого ты любишь, с кем сравниваешь, вот почему мучаешь меня, своими может быть… Проглотил ком в горле.  Медленно побрел прочь от кабинета. Коридор был пуст, каждый шаг вниз, по широкой, деревянной, скрипучей.  лестнице лишал его способности чувствовать, дышать, жить.
 
                ЛЮСЯ

   Люся  весь день вела себя как королева, в белом платье с красными цветами, алые, новые туфли, золотистые волосы собранные, в высокий пучок на затылке, подчеркивали изящную линию шеи… помада, маникюр, на губах улыбка, прекрасное приподнятое настроение.  На свидание к своему Родиону Люся собиралась  в надежде, что сегодня он решиться и сделает ей предложение, а она наконец признается ему в своей ответной любви. Достойный финал долгого периода ухаживаний, который длился все пять лет учебы Люси в институте.
 
   Люся никак не ожидала, в конце дня попасть на консультацию к заведующему кафедрой профессору  Лопатину. Он зашел в к ней лабораторию за пол часа до прихода Родиона и сообщил, что  проверил ее  дипломную работу, забрать  материалы можно в любое время, но ему было бы удобно если бы она зашла прямо сейчас.  Люся поспешила зайти к нему в кабинет. Рабочий день закончился, секретарша уже ушла.

   Люсю конечно удивило,  что зануда и придира Лопатин  так быстро проверил ее дипломную работу. Немного насторожило, что предложил ей остаться у него в аспирантуре именно сегодня, но когда то же он должен был это сделать.  Ну, а почему нет, она же отличница, так и должно быть, мысленно успокаивала себя Люся.
 
   Боже какой счастливый день. Аспирантура открывала Люсе огромные перспективы карьерного роста. Она наклонилась над столом торопливо, завязывая тесемки на папке с дипломной работой.

   Неожиданно Люся ощутила легкое прикосновение, чего то влажного к своей шее, не сразу осознала, что Лопатин целует ее , расстегивает крошечные красные пуговки на сарафане.
 
   Что я делаю?  - думал Лопатин, нежно прикасаясь губами к девичьей шее, вдыхая пряный запах ее волос… Мне 45, ей 23. Она влюблена и влюблена не в меня. На что я надеюсь… А если она поднимет шум? А если ее ухажер, как обычно зайдет за ней?
 
   Красота страшная сила, Лопатин давно хотел сделать то, что делал сейчас, даже ценой отставки, даже если история его любви к будущей аспирантке станет достоянием гласности. Он стал Люсиной тенью, года три назад, когда впервые увидел ее, тогда и признался себе, что готов на коленях вымаливать милости у Королевы своих грез… Моей любви хватит на двоих мысленно оправдывал он себя. Главное приблизиться как можно ближе…

   Ветер хлопал открытой дверью. Каждый хлопок разбивал в дребезги, какую то часть Люсиной души. Она не поняла, как оказалась на скрипучем, кожаном диване. Один туфель краснел под стулом у стола, второй так и оставался на Люсиной высоко поднятой ноге. Почему я молчу – подумала Люся. Можно же закричать, устроить скандал, Родион он тут рядом, он поможет…

   Люся вспомнила как она увидела Родиона впервые, как  он шел, к ней,  высокий, стройный красивый, с темными вьющимися волосами. Как она сразу поняла, что  это он – ее принц на белом коне… и идет он к ней – Даме своего сердца.
 
   Вот он спрыгнул с высокой балюстрады, вот, перепрыгнул через клумбу, не обходить же ее, подтянулся и вспрыгнул на лесенку с другой стороны сквера. Между ног у Люси стало горячо и влажно. Но это тогда, а сейчас там было сухо. И Люсе было очень больно, но она продолжала молчать.

     Все, все кончилось так и не начавшись. И никто в целом мире не виноват в этом кроме ее самой.  Люся понимала это ясно и отчетливо.
Ветер продолжал хлопать открытой дверью, пружины предательски скрипеть…
Люся наблюдать за Лопатиным, Лопатин  занимался сексом, так как это делают мужчины после сорока, скучно и настойчиво, боясь, что следующего раза может уже и не быть.
                Двадцать лет спустя

   Было шумно, съезжались гости. Мама с подругами по институту всю весну занимались организацией встречи своих сокурсников, с которыми они  двадцать лет назад окончили институт. И вот он настал это субботний вечер. Народ понемногу начинал собираться.
 
   Люба чистила картошку и ждала, когда же придет найденный ею Родион Дмитриевич Малков. Но в положенное время, на кухню к Любе вошла полная женщина, в трикотажном, пестром, застиранном платье. Едва заметно кивнула Любе и не называя своего имени села,  устроила варикозные ноги на детский стульчик, расписанный хохломской росписью.

   Затравлено посмотрела на Любу поправила очки на широкой переносице. Взяла нож и начала чистить картошку. На утку похожа подумала Люба, сейчас раскрякается не остановишь, советы начнет давать, как с картошки шкурку потоньше срезать, ну и все такое.

   Неужели и я когда то стану старой, никому не нужной теткой с больными, обезображенными вздувшимися венами ногами,  подумала Люба. Как же не хочется стареть. Сколько им сейчас маминым сверстникам? В среднем сильно за сорок. Ужас как много.

   - А Вы любили когда нибудь? – неожиданно для себя спросила Люба.

Тетка – сняла очки внимательно посмотрела добрыми, близорукими, голубыми глазами,  на Любу, опустила голову и Люба увидела, как по ее щеке поползла слеза, подчеркивая идущий от виска к носу шрам.

   Люба почувствовала неловкость,  потупила глаза и погрузилась в чистку картошки.
после долгой паузы последовал ответ:

   – Да,  любила, да и сейчас наверно люблю.

   Люба посмотрела на свою помощницу и кивнула скорее из вежливости. Поверить в то, что она кого то, когда то любила Любе было трудно. И как это «наверно люблю», тут ведь все должно быть ясно люблю и точка…или нет?

   - Но лучше бы мне и слова этого не знать, женщина продолжила свой рассказ, а может быть я что то другое за любовь приняла, уже и не разберу?

   Мысли она что ли читать умеет Любочка удивилась и испугалась.

   - Ну, Вы когда о нем думаете у Вас бабочки в животе пляшут?

   - Плясали, еще как плясали, согласилась она.
 
   - А секс у Вас был?

   - Ой, дочка, я уже двадцать лет, как  его законная жена, двоих сыновей ему родила.

   Люба продолжала чистить картошку, Нина сидела, смотрела в одну точку, гладила рукой шрам на лице.

   Должно быть решает стоит со мной говорить об этом или нет, догадалась Люба и ей почему то стало страшно, она пожалела, что завела этот разговор.

   Женщина, решив, что она справилась с волнением сделала попытку заговорить, но вместо этого закрыла лицо кухонным полотенцем и зарыдала.

   Люба смотрела как дрожат ее плечи, как привычно женщина глотает слезы, слушала веселый хохот идущий из соседней комнаты и готовилась слушать ее историю любви.

   Руки сами собой чистили одну картофелину за другой, они падали в таз, как бусины нанизываясь на незримую нить времени.

   Женщина вытерла лицо, махровым кухонным полотенцем, посмотрела куда–то сквозь Любу и заговорила:
 
   - В тот вечер я с обеда чуяла неладное, пришла в магазин, открываю кошелек, а денег нет. Деньги ладно, куда делись понятно. Что делать тоже ясно, не в первой, сейчас займу потом заработаю, хуже, что напьется опять, драться будет.

   Ну и сердце так поднывать стало тревожно, живот скрутило. Мальчиков к маме, завезла,  ни к чему им на родительские скандалы смотреть, сама домой.

  Бегу, реву белугой, знаю, что могу не успеть. Успела… И Нина надолго замолчала.
 
   Любочка решила, на жалость будет бить, сочувствия искать, с приближением старости многие люди так делают, и ей мгновенно стало скучно.

   В соседней комнате приятный мужской баритон, запел под гитару песню из фильма «Тегеран 53» - Я знаю, что любовь всегда права…
На гитаре лопнула струна. Стало тихо.

   Женщина справилась с рыданиями и заговорила:
 
   - Вбегаю в квартиру, дверь не заперта, на кухню, там пусто, в спальню, в зал,  ванну, толкнулась в туалет, заперто, зову… Молчит, как дверь вышибла не помню, смотрю  мой любимый голову в петлю засовывает. Можно сказать из петли вынула.  А он выдернул ремень из брюк и давай меня хлестать по лицу, я увернулась пару раз. Спрашиваю, за что ты так со мной?

   - Да, зато что ты не она, не поняла еще, так и не поняла, столько лет живешь со мной и не поняла…

   - Тут совсем озверел… Женщина показала на шрам идущий от виска к носу. Сознание я  тогда потеряла, пришла в себя уже в больнице. Врач спрашивает что случилось, кто Вас избил, я молчу, говорю бежала упала.

   До сих пор не знаю как в больницу попала. Убеждаю себя, что муж и отвез, пришел в себя пожалел, ведь каждый человек в основе своей  хороший. А ты дочка как думаешь?

   - Да…

   - Я Любочка сама виновата, думала моей любви на двоих хватит, оказалось мало этого, и свою жизнь погубила и его счастливым не сделала. Мстил он мне, за то что я не та, которую он любил, да и сейчас любит. Тут Люба, что не сделай все не так… Мы ведь не в добрый час встретились. Знай я как оно все сложиться, я бы сейчас иначе поступила…

   Женщина замолчала, ее натруженные  руки привычно быстро и ловко чистили одну картофелину за другой и оправляли их в белый, старый эмалированный таз.

   Люба сидела, как каменная, выронив нож и ждала продолжения, истории. Что то в ней знало, ей очень важно прямо сейчас понять, как так выходит, что человек начинает жить не своей жизнью. Где они – эти невидимые перекрестки судьбы, как распознать их? Как правильно распорядиться предложенным Судьбой выбором. Всегда ли он у нас есть – Выбор?

   - Ой, дочка… Началась наша история двадцать лет назад. Мне было 27, я работала секретарем референтом у профессора Лопатина, лаборанткой, училась заочно. В тот день профессор отпустил меня пораньше. В лаборатории была Люся – дипломница, она там свои опыты ставила, и ей я была не нужна. Вот и ушла раньше.

   Уходя я как обычно пошла кормить подвальных котят. Лаз у них был под нашими окнами. Слышу   хлопнула створка открытого окна. Подняла глаза и … поймала букет желтых роз.

   Это был первый букет попавший к мне в руки за всю мою жизнь. Я заспешила,  вылила молоко в железную миску, позвала котят и не дожидаясь пока они выползут побежала к входу.

   Потом  остановилась, стала шарить по карманам искать расческу. За этим занятием он меня и застал . Стоит, высокий красивый, смуглый, глаза синие, кудри темные ветер треплет.  И  на меня смотрит, спокойно очень, с головы до ног оглядывает. Время остановилось для меня. Поняла все для него сделаю, стою улыбаюсь, как чокнутая ничего не соображаю.
А он говорит :
 
   - Нина, пойдемте со мной в кино. Я согласилась кивнула, а сама думаю откуда он имя мое знает. Под руку его взяла, он позволил. Ростом  я ему до плеча оказалась. Всю дорогу я что –то непрерывно говорила, что б неловкость сгладить. Он молчал…
 
   Люба поставила кастрюлю с картошкой на  электрическую плиту. Открыла окно.
Женщина снова заговорила:

   - Мне часто снится сон, я ловлю букет цветов, всегда разных… Букет всегда летит сверху. Бегу к входу, встречаю его, хватаю за руку и мы вместе бежим вверх по лестнице… Там в, этой минуте так много взаимопонимания с ним, наяву мной ни разу не пережитого. Иногда я там Ангел, в белых одеждах и с крыльями…

   Мы с ним видим двух людей - мужчину и женщину. Он бежит к ней, а она к нему, девушка очень красивая, в платье с алыми цветами. Я вижу как мужчина падает на темный диван, бегу к нему, и спасаю его.

   После этого сна я просыпаюсь счастливой. Знать бы, что эта женщина есть и в реальной жизни, что он ей нужен, мешать бы не стала. Сколько с ним живу все любовь свою в него влить стремлюсь.

   Только вот,  вливать оказалось некуда, сколько не лей все мимо, как воду в решете носить. Не мне был букет брошен, выбросил он его или она…  Я это должно быть только сейчас поняла. Не мой был букет. Не мой...

   Нина улыбнулась, засияла и вдруг решительно засобиралась уходить. Люба не держала ее, история рассказанная Ниной захватила девочку, она была созвучна ее собственным переживаниям.

   Ей до завтра нужно было решить с кем идти в ночной клуб, с Максом или Саней. О себе Люба точно знала, одно - она вообще пока еще никого не любила. Любочка задумалась и взялась резать овощи для винегрета, только для того, что бы покрутиться на кухне.

   Вскоре на кухню пожаловала новая помощница. Люба и раньше знала тетю Тамару, она ей даже нравилась, всегда модно одета, стройная, бойкая на язык.
 
   Одного Люба понять не могла, почему у нее никогда не было семьи. Любе казалось, что именно такие женщины – умные, красивые, образованные, достойны любви в первую очередь. Сегодня же тетя Тамара напротив была склонна поговорить:

   - Люба, а ты любила когда нибудь? И не особо дожидаясь ответа продолжила, ну вот и правильно, зачем себе черт знает, чем голову забивать. Я никогда, никого не любила и не жалею.
 
   - Теть Тамар, так вы думаете, что любви нет?

   - Есть, Любочка, есть. Но вот только не знаю, я никого кому бы эта любовь счастье принесла.

   - Как это тетя Тамара, неужели любовь делает людей несчастными?

   - А мне то откуда знать. Любовь в моем сердце гнезд не вила. Так, что как оно с любовью в сердце жить не знаю. Как жить без любви могу рассказать.

   - Как?

   - Масса плюсов. Это свобода.

   - Свобода от чего? - спросила Люба. Ведь если ты свободен, то и от тебя свободны, или я чего то не понимаю? Только тети Тамары уже и след простыл, кухня это не ее стихия.

   Ну, вот все готово, можно уходить. В это самый миг приехала тетя Люся и сразу вошла на кухню. Люба ее побаивалась и восхищалась  одновременно. Девочке нравилось в ней умение одеваться со вкусом.  Сила характера – она единственная с маминого курса  смогла защитить докторскую диссертацию.
 
   И еще Люба ее жалела. Однажды их сблизило общее горе, старшая дочь тети Люси была ровесницей Любы. Когда, четыре года назад Маринку в походе укусил энцефалитный клещ, Люба была с ней рядом. Маринкину смерть Люба до сих пор принять до конца не смогла. Место лучшей подруги так в ее жизни и остается свободной.
 
    Маринкиного отца – именитого профессора Лопатина, тогда сразу же разбил инсульт, в его годы не просто пережить смерь единственной, горячо любимой дочери. Через полгода его не стало. тетя Люся же, как железная леди слезинки не проронила, живет как робот. А Люба  все понять силиться почему жизнь, так к ней несправедлива.

   девочка осталась на кухне, скорее наблюдателем, чем помощницей. Мать с тетей Люсей ловко орудуя в четыре руки делали бутерброды с красной икрой, которую принесла Люся.

Люба прислушалась к их разговору.
Они говорили о любви:

   - Так, Люся ты все таки его любила?

   - Да, сразу, как увидела поняла он – мой Принц.
 
   - Тогда как вышло, что ты стала женой Лопатина?

Последовала долгая пауза.

   - Он стал целовать меня у себя в кабинете, когда я пришла забирать дипломную работу, ну и тогда все и случилось.
 
   - Ты позволила? И ты поэтому отказала своему Принцу?

   - Нет, я не отказывала

   - Не понимаю.

   - Ну, не отказывала я. Думаю он решил, что я сама выбрала профессора.

   - Люся ты сейчас одна, пальцем помани и он у твоих ног… Тоже ведь не живет, а мается, спивается он, я с его женой говорила.  Может тебе надо объясниться с ним ?

   - Прошлого не воротишь…

   - А я бы попробовала, хочешь поговорю с ним.

   - Не знаю, я давно ничего не чувствую, понимаешь вообще ничего не хочу, когда своих похоронила труднее стало волю в кулак собирать.

   Все двадцать лет, с той минуты, как вышла из кабинета Лопатина, живу как робот, будильник звенит, я два пальца в розетку и вперед, делаю только то что нужно и все.

   Жизнь не радует, кто я, чего хочу давно забыла. Я никто, я нигде и иду в никуда… Так то вот.

   Когда последний раз просыпалась и улыбалась утру вспомнить не могу, когда-то такие мелочи радовали: капля росы на листе, пение птиц, запах чайных роз…  Куда, а главное когда исчезло такое мироощущение уже и не вспомнить.

   Тетя Люся села на стул и посмотрела сквозь Любу. Люба посмотрела на маму… Обе женщины не сговаривась, вышли из кухни, оставили гостью одну, за закрытой дверью.

   Мама обняла Любу, прижала к себе как маленькую и Любочка доверчиво прижалась к ней, ища как в детстве в объятиях матери защиты и поддержки, только вот от чего?  Мать попросила:

   - Может оденешь новое платье, я тебя хочу своим друзьям во всей красе показать. Люба, согласилась, хорошее решение, а иначе как она сможет увидеть загадочного Родиона Малкова, опять же любопытно, какой он - Принц, которого всю жизнь любит тетя Люся?  И еще интересно стало увидеть тети Нининого мужа, деспота способного до полусмерти избить свою жену.

   Люба быстро переоделась, собрала длинные золотисто пшеничные волосы в высокий узел над затылком, обула красные туфельки на высоком каблуке и пошла к гостям. 

   В соседней комнате было весело. Люба знала всех присутствующих там,  кроме одного мужчины. Люба сразу поняла, что она ему понравилась, он глаз от нее мог оторвать .

   Песню новую запел, иронично так: – «Люба, Люба, Люба, Любовь…» Гость Любе тоже понравился  - высокий, над красивым лбом темная с проседью волна волос, оказывается это он пел, аккомпанируя себе на гитаре. В дальнем, темном углу комнаты сидела тетя Нина и смотрела на него влюбленными, глазами. Мужчина пел не ей…

   Такая женщина, как Нина может так смотреть только на своего мужа, про себя отметила Люба. Неужели это он и есть? Люба пробралась к матери и спросила:
 
   -  А кто муж тети Нины?

   - Гитарист – дядя Родион, шепотом ответила мать.

   Люба испытала, что то вроде шока. Пробовала представить, как он пьяный избивает жену и не смогла.

   Вскоре Родион отложил гитару, собрался покурить. Мама предложила ему сделать это на кухне. Люба снова удивилась, никому, никогда в их квартире курить не разрешалось. Для этого есть лестница, балкон.

   И вдруг мамочка, сама предлагает ему покурить на кухне. Она решила, задержаться, не уходить.
К Любе  подошла тетя Нина и  спросила, а бутерброды с икрой Люся принесла.

   - Да.

   - А где она?

   - На кухне.

   Любе показалось, что у тети Нины подкосились ноги и она осела на диван. Но куда больше тети Нины в данный момент Любу занимал,  дядя Родион и она решила пойти за ним.

  Дверь была приоткрыта, Родион сидел посреди кухни, напротив тети Люси.

  Люба поняла, что входить не надо, но и уйти она не смогла, послушаю о чем они и если удобно, то зайду, решила девочка.

   - Что рассказывать?

   - Как живешь? Как твой профессор?

   - Умер четыре года назад, не смог пережить смерть нашей дочери.
 
   - Прости я не знал.

   - А  как живешь ты?

   - Я Люся не живу. Себя мучаю и жену. Много пью, однажды хотел повеситься…   Жена спасла … Я зверски ее избил, за это. Тебя не виню, ни в чем. Профессор - твой выбор. Я его принял, только вот жить с этим не могу. Не могу я без тебя жить…

   - А если не мой.

   - Не понял?

   - Профессор не мой выбор. Он... Практически изнасиловал меня... Я не успела понять как оказалась на этом диване. А ведь именно в тот вечер, я собиралась сказать тебе свое да. Сказать, что тоже люблю тебя, что влюбилась в тебя сразу едва увидела…

   - Ты шутишь. Ты не сопротивлялась, ничего кроме скрипа пружин старого дивана я не слышал, тупо смотрел на сброшенный тобой алый туфель, пока не пришел в себя. Потом женился на первой встречной. Ей Нина оказалась. Вот и все.

   Я  и сейчас закрою глаза и увижу твой красный, сброшенный  туфель, под стулом, в кабинете Лопатина. Это видение мой кошмар, я сотни раз в своих толи снах, толи видениях вхожу и не могу войти в эту дверь…

   Сегодня, когда Любочку увидел,  чуть с ума не сошел, думаю все допился Родион, галлюцинации уже начались, едва с собой совладал, чтоб людей не испугать. Платье то на ней, как на тебе в тот день, очень она на тебя похожа и возраст, и туфли, и узел на затылке… Я ведь все помню, каждый твой жест в памяти берегу.

   - Ты правда все помнишь?

   - Конечно. Сколько уж лет второго сентября – в день когда увидел тебя первый раз надираюсь, как сапожник, до беспамятства. Много чего в памяти стерлось, бывает вчерашний день вспомнить не могу или кому чего сделать обещал забуду, а вот прошлое хорошо помню, как будто так и живу в нем…

   - Родион, я никогда никого не любила кроме тебя. Всю жизнь об одном жалею, что когда увидела тебя первый раз не побежала тебе навстречу,  через ступеньки, заборчики, клумбы. Как ты, ко мне…

   - Ты все пять лет моих ухаживаний за тобой никак не проявляла своих чувств. Что мне было делать?

   - Не знаю, почему я медлила.  Вначале поверить не могла, потом было интересно что ещё ты придумаешь. А потом… Что говорить об этом. Прожила жизнь как робот или марионетка, не свою жизнь жила. Рассказывать? Знаешь, что написал мне Лопатин незадолго да смерти, он уже тогда почти не мог говорить?

   - Нет.

   - Я бы хотел умереть, двадцать лет назад, до того как ты стала моей женой. Я не жил все эти годы. Думал моей любви на двоих хватит…. ошибся. Не суди строго, не прав был, каюсь.  Прости меня. Он не был счастлив со мной, и меня счастливой не сделал. Так то вот, горько вздохнула Люся.

   - Что будем делать?

   - Думаешь у нас все еще есть выбор?

   - Выбор есть всегда.  Мы сами часто отказываем себе в нем, не распознаем его. Иногда не торопимся делать.

   - Думаешь не поздно еще все начать сначала? В наши годы, с чистого листа?

   - Я готов, а ты?

   - Да, кивнула Люся. И они замолчали.

   Люба заспешила в свою комнату, хотелось влезть в привычные джинсы, распустить волосы, стать собой и таким образом отгородиться от уже случившейся непоправимости, от чужих ошибок, не верно прожитых лет...

   Навстречу ей вышла Нина, в руках у нее была сумочка, и страница из записной книжки. Она протянула лист бумаги Любе, со словами:

   - Передай Родиону, и закрой за мной дверь, дочка.

   Люба, подчинилась, пошла за ней, зачем то проводила до лифта, обняла даже на прощанье. Поддержать хотела, Створки лифта захлопнулись, отрезая уезжающую женщину от ее несчастливого прошлого.

   Люба постояла, минуту поборолась с желанием развернуть листок,  развернула и прочла:
 
   - Будь счастлив, Родион. Люся любит тебя, не сомневайся, действуй, я все пойму и приму. Спасибо тебе за все. Нина.

   Люба  хотела войти на кухню, но передумала, подсунула  записку под дверь и заторопилась к себе в комнату.