Автобиографическая история. Н. Е. Горький

                Детство.

   То, что я родился - это факт! Он неоспорим. Как я родился и когда - не помню. Помню себя с четырёхлетнего возраста. Жили мы в степях Кыргызстана. Семья была большая, поэтому все ютились в большой землянке, огороженной глиняным дувалом. Дувал был невысокий. Степные шакалы не могли его перепрыгнуть, а я мог. Поэтому, всё тёплое время года я пропадал далеко в степи. Среди диких кобр, скорпионов и сусликов. Я познавал окружающий мир, так сказать, из первоисточника. Питался я тем, что первое попадало мне в руки. Суслики приносили мне зерно. Это был мой хлеб. Когда зерна не было, - я съедал суслика. Суслики плакали, но шли ко мне. Им было жалко меня, а мне было жалко их. Но себя было жальче и хотелось кушать.
   Где-то далеко, так далеко, что плохо было слышно, в степи, проходила железная дорога. Об этом мне рассказал степной орёл, когда, пролетая случайно уронил мне на голову тушканчика. В обмен на тушканчика, он рассказал мне, что далеко ещё живут люди. У них большие дома и большие машины, которые бегают по железной колее и выпускают пар. Я не хотел ему верить, но ветер принёс мне обрывки газет, и мне захотелось научиться читать, чтобы поверить, что кто-то еще живёт на другом конце степи. Газетные обрывки я использовал с пользой. Вытирал ими... руки. А когда вытирать было нечего, заворачивал в них остатки суслика.
   С наступлением холодов, я возвращался к родному очагу. Зимой в степи было холодно, а возле очага тепло. И пищу искать не приходилось. Пища готовилась сама. Однажды, мать нашла у меня под подстилкой обрывок газеты с остатками суслика и сказала отцу, что мне уже шесть лет  и меня нужно учить. Потому, что в газетах правду не пишут, а мне нужен букварь. Перед Новым годом отец поехал в райцентр и привёз мне букварь. Букварь был старый и я скурил его за месяц. Отец узнал об этом, но гоняться за мной по глубокому снегу не стал. Весной он снова поехал в райцентр, и снова купил мне букварь. С этим букварём мне пришлось прятаться, поэтому его хватило надолго. Я скурил его за два месяца. Терпение отца лопнуло и он повёз меня сдавать в школу. Всю дорогу я стоял, а отец сидел. Так началось моё отрочество.

                Отрочество.

   В школе, которая находилась в райцентре, за триста пятьдесят шесть километров, меня встретили хорошо. Оказывается есть такие дома, которые растут над землёй. Лежанки в них стоят на ножках. И питаться можно по часам, сидя на табурете. И умываться можно даже тогда, когда нет дождя. Уезжая, отец предупредил учителей, чтобы они не оставляли мне букварь надолго. А мне сказал, чтобы я завязывал с курением. В райцентре нет того табака, который люблю я. В библиотеке было много книг. Букварь, Азбука и пятнадцать разноцветных. Мне разрешали их читать, но не разрешали выносить. Так я научился читать. На обед в столовой давали рассыпчатую, гречневую кашу. Так я научился считать. В школе училось много народу. Поэтому приходилось выживать. Но я вырос в степи. Поэтому дикие кобры, шакалы и скорпионы могли бы мной гордиться! Прошло немного времени и наступила юность.

                Юность.

   Юность наступила на меня самым неожиданным образом. Кирзовым сапогом на самое больное место, в виде военного офицера Красной Армии. Я еще не знал, что такое Армия, но то, что туда меня повезут на поезде, подкупило меня. Мне всю жизнь хотелось не только слышать, но и увидеть паровоз. Паровоз я увидел. Поймали меня и всё равно  посадили в вагон. Пять суток лежал я связанный на верхней полке. А когда меня развязали, оказалось, что мы приехали. Служил я в тёплых краях. На берегу Южного моря. Зимы тут практически не было. Снега тоже было мало. Поэтому, убирать плац в наряде было просто одно удовольствие. Плохо было одно - вместо гречки, которую я полюбил, в Армии давали  овсянку. В лучшем случае - перловку. Считать слипшуюся кашу было тяжелее.               
   Так пролетели два года. За это время я ни разу не видел тот город, в котором служил. Видел только крыши домов, которые пугали меня своими размерами. А когда я отслужил и меня вывели в люди, - я растерялся. Я долго бродил по улицам, озираясь и оглядываясь на прохожих. Дня через три меня остановил какой-то мужик. Он спросил откуда я и чем занимаюсь. Я ему рассказал. Он пригласил меня к себе и через день устроил меня дворником в ЖЭК.  Так я попал в люди.

                В людях.

   В людях мне повезло. Мужик оказался начальником ЖЭКа. Он выделил мне комнату в подвале своего дома и дал мне работу дворника. В комнате со мной жили еще восемь человек. Пять таджиков, два татарина и один узбек. Комната была разделена на девять равных частей простынями. У каждого было по две простыни. На одной спали, а другая служила перегородкой. По мере загрязнения, простыни менялись. Кормили хорошо. Чем придётся. Жили мы весело. После работы пели песни, танцевали и рассказывали друг другу истории из жизни. Ночами мне плохо спалось и я решил заняться литературной деятельностью. Писал я много и в запой. Запой часто прерывал начальник ЖЭКа. Товарищи мои знали о моём увлечении и всячески меня поддерживали. Кто приносил мне карандаши, кто - бумагу, которую находили на улице. Узбек даже предложил мне поступить в Литературный институт. Я написал туда заявление, но меня не приняли. Сказали, что иносранцам придётся платить за учёбу иносранной валютой. Валюты у меня нет, другими деньгами нам не платили, всё больше едой и, что сам найдёшь, поэтому, я пишу для себя. Пишу давно. Много. Интересно. Как говорят мои товарищи.

   P.S. Уважаемый читатель! Не обращая внимания на мои ашипки, которые имеют место быть, прошу тебя, и ты прочитай  это повествование о нелёгкой судьбе не молодого,но талантливого человека, который дарит тебе улыбку. Помни: мы все учились понемногу. Чему-нибудь и как-нибудь! И не суди автора строго.