Смерть бориса ильича или кувандык

Поезд уже замедлял ход перед остановкой, когда зазвонил сотовый. Борис Ильич Заславский, холеный мужчина с небольшой бородкой, стоявший у своего купе в вагоне СВ,  поморщился и, вынув его из кармана дорогого английского костюма, стал  слушать.
Новости были малоприятные. Не доехав до станции каких-то двадцати километров, сломался джип, на котором представители комбината ехали его встречать. Как назло, не было и попуток.
Тхуллин, с которым и договаривался обо всем Заславский, дико извинялся и просил подождать полчаса, пока они решат транспортные проблемы. Борис Ильич сухо ответил: «Хорошо» и, убрав телефон, посмотрел в окно. Голая степь с разбросанными там и сям руинами каких-то построек наконец кончилась и показались домики поселка, в основном одноэтажные, кирпичные и глинобитные, с облезлыми запыленными фасадами. В палисад-никах рылись куры, козы лениво жевали бурьян.
«Да, Азия», – вслух подумал Борис Ильич и нырнул в купе за чемоданом. Через пять минут он уже стоял на низком перроне, вдыхая сухой прохладный воздух. Был солнечный осенний день. Кожаный плащ приезжего выделялся среди болоньевых курток и ватников пестрой публики. Мужчина выдвинул из чемодана длинную ручку и бодро покатил его к вокзалу. Маленькие ролики запрыгали на выбоинах асфальта.
На грязных исцарапанных лавках зала ожидания сидели и лежали с полдюжины каких-то неопрятных личностей. Запах одеколона «Кензо», которым обычно пользовался  Заславский, не мог перебить тяжелый дух. Такое соседство показалось кандидату филологических наук противоестественным. «Ну и быдло!» – привычно подумал он и поспешил обратно на свежий воздух.
Появился милицейский патруль и сразу придирчиво проверил у него документы. Через десять минут Заславский все же отвязался и решил пройтись на местный базарчик. Джипа так и не было видно.
«Потерпи, впереди большой приз», - говорил он себе. Если  аккуратно провести переговоры, то финансово – промышленная группа «Еврамко», не последним лицом в которой Борис Ильич являлся, приберет наконец рудники, и все неудобства окупятся сторицей. Для себя лично он уже определил минимум в 260 тыс. долларов годовой ренты.
На базарчике было неожиданно людно. Тетки в спортивных штанах вовсю торговали китайскими ботинками и мягкими игрушками, скуластые кореянки скучали у своих солений, корявые мужички в потертых пиджаках и кепках тусовались у пивного ларька. Говорили в основном по-русски.
Тренированное ухо бывшего филолога привычно различало диалектизмы. Неожиданно слух резануло совершенно незнакомое слово «кувандык», довольно часто мелькавшее в разговорах. Борис Ильич, в свое время проработавший словарь Даля от корки до корки, такого не помнил.
«Кувандык», - медленно и раздумчиво повторил он про себя, словно пробуя слово на вкус. Как в сжатой пружине, в нем чувствовалась какая-то внутренняя энергия, таким оно было коротким и емким. Знать бы еще, что это такое.
Первый прохожий, которого спросил об этом Заславский, посмотрел на него как на идиота и быстро скрылся из виду. Филолог поколебался, но все же обратился к пьяненькому дедку в серой курточке на искусственном меху, сидевшему у мешка с семечками и явно никуда не торопившемуся:
- Скажи-ка, милейший, что такое кувандык?
Тот неприятно осклабился, обнажив редкие кривые осколки черно-желтых зубов и ответил:
- А вот наступит кувандык, тогда сам поймешь! - и отвернулся от него, как от помойного ведра.
Борис Ильич подумал, достал блокнот в тисненом кожаном переплете и записал автоматическим корейским карандашом, подаренным на пятидесятилетие: «Кувандык (диал.) – нечто нехорошее, неотвратимое.»
Тут снова позвонил Тхуллин:
- Машину починили, Борис Ильич. Уже едем. Где вы сейчас?
- На рынке.
- Отлично, подходите к почте, это рядом. Мы скоро будем.
Бизнесмен огляделся. На углу соседнего переулка висел выцветший указатель, направленный в степь. «Кувандык – 7 км», – значилось на нем. «Что за черт?» – подумал он, и тут его внимание привлек отдаленный, постепенно нарастающий топот копыт. Звук шел от пыльного облачка в степи.
Заславский покачал головой и направился к почте, проталкиваясь сквозь толпу. Тем временем настроение людей переменилось: все засуетились, торговки с озабоченным видом убирали барахло в клетчатые сумки и разбегались, а по рядам шелестело загадочное слово. За считанные минуты рынок опустел. Исчезли даже стражи порядка, казалось, только что собиравшие с бабок дань.
Борис Ильич, оставшись один, растерянно озирался посреди заваленной пустыми ящиками и обрывками газет площади. А топот между тем все нарастал и вот уже из проулка выскочили всадники на низкорослых лошадях со спутанными гривами, цветом и выражением лиц напоминавшие героев гедеэровских вестернов. На них были короткие пестрые халаты, белые войлочные шапки и кожаные сапоги с загнутыми носками. За поясами блестели кривые ножи, в руках играли длинные плети. Наездники покрутились на месте, оглядываясь, и тут один из них, с пикой у стремени, что-то гортанно закричал остальным, указывая на Заславского.
И хотя Борис Ильич понимал, что к незнакомому человеку эти люди просто не могут питать никаких враждебных намерений, ему вдруг стало страшно. Такой ужас он испытывал впервые со времен приватизации «Норильского никеля». А пятеро верховых с криком «Кувандык!» уже скакали ему наперерез.
И тут Заславский с неожиданной для его лет и положения легкостью подхватился и во весь дух помчался через ряды ржавых прилавков прямо к почте. Он отбросил в сторону свой дорогой чемодан, лихорадочно пытаясь отвлечь погоню, однако лишь один из преследователей отклонился от курса, чтобы на ходу ловко подцепить его за ручку с земли. Двери почты были совсем близко, когда удар кнута оглушил беглеца. Но прежде, чем он грузно шлепнулся ничком прямо в кучу отбросов, другой всадник, сверкнув узкими глазами и жутко ощерившись, уже вонзил ему в спину острие пики. Даже сквозь туман в голове Борис Ильич  почувствовал острую боль, пронзившую тело.
Через мгновенье кавалькада исчезла за поворотом, оставив после себя только горки свежего навоза и едкий запах конского пота. Едва смолкли вдали топот и гиканье, как изо всех щелей, даже из грязной будки туалета, стали появляться настороженные физиономии. Народ потихоньку собирался, снова раскладывая немудреный товар.
Над телом приезжего склонились двое небритых мужиков и перевернули его, прислонив к мусорному бачку.
- Давай врача позовем, что ли, он вроде еще дышит, - сказал тот, что был постарше, - на, попей, браток, - и поднес к губам раненного поллитровую банку с пивом.
- Да чего дергаться, все равно ему кувандык, - равнодушно ответил более молодой, запуская пятерню в копну светлых волос.
Борис Ильич открыл глаза и даже хотел что-то сказать, но из горла вырвался только хрип и пошла розовая пена. Свет померк в его очах и похолодело в груди. Он уже почти не ощущал свое большое и когда-то сильное тело и ничего не слышал. Только в ушах гремело, как морской прибой, грозное слово «кувандык», пока предсмертная судорога не свела члены.


Рецензии