Ночные грезы

Массовикам-затейникам,
аниматорам  и прочим организаторам
досуга трудящихся посвящается.

Моя «шаха» бледно смотрелась среди табуна престижных иномарок, часто с трех-цветными прямоугольниками на лобовых стеклах, припаркованных возле дома культуры завода «Красные суконщики», обшарпанного сооружения пятидесятых годов, знававшего лучшие времена. Из машин вылезали мужики, девицы и бодро шагали внутрь. Прошел и я со спутницей, улыбчивой крашеной блондинкой лет под сорок. По обе стороны от широкой входной двери между колонн грозно поблескивали сквозь вечернюю тьму металлические конструкции в рост человека с множеством рычагов, блоков и кожаных ремней.
До последнего времени жизнь особо не радовала и приятных сюрпризов не препод-носила. Однако неделю назад позвонила вдруг моя давняя знакомая Регина и пригласила в свой клуб «Ночные грезы», входящий, по ее словам, в десятку лучших по Москве. Сказала, что обкатывает новую программу, где будут сливки общества. Явиться надо было обяза-тельно с дамой. Я был заинтригован и, будучи человеком скромным в быту и личной жиз-ни, два дня не слезал с телефона, пока не одолжил наконец у приятеля знакомую по имени Ольга, клюнувшую на эти самые сливки общества.
Уже потом я обнаружил в одном глянцевом журнале ее рекламу, предлагавшую «Ка-ждые четверг, пятницу и субботу с 22.00 до 4.00 культурный досуг в клубе по интересам со всеми условиями для релакса, самореализации и выявления скрытых возможностей и талан-тов. Профессиональная анимация, шампанское за счет заведения, фейс- контроль. Вход для женщин бесплатный».
Хозяйка была в сногсшибательном, расшитом стразами костюме с такими раскле-шенными джинсами, что периодически спотыкалась, задевая их концами остроносых ту-фель фасона «Жанна д’Арк под стенами Орлеана». Голову ее отягощали  дрэды, вплетен-ные, как она похвасталась, за три часа и двести баксов двумя опытными негритянками в салоне африканской красоты. Чуть не всех входящих Регина знала в лицо и успевала приветливо поговорить, пока те платили, раздевались и сдавали в сейф портмоне, мобильники, электрошокеры, нунчаки, травматические пистолеты и табельное оружие,  получая взамен номерки на резинках, одноразовые тапки и простыни. С меня, по старой дружбе, денег не взяли.
В полутемном зале со сценой народ уже забирался на широкие низкие диваны вдоль стен и налегал на халявное шампанское. Под потолком крутился облепленный кусочками зеркал шар, играла цветомузыка.
Прилегли и мы. У Оли оказалось соблазнительное стройное тело, поддерживаемое в хорошей форме, как позже выяснилось, строгой диетой, голодовками и пластическими опе-рациями. Упругая не по годам грудь второго размера и гладкая бархатистая кожа обещали массу тактильных удовольствий. Прямой и немного наивный взгляд бесстыжих серо-голубых глаз она не сводила с партнера. Хрупкая, с трогательно тонкой шеей, Оля, тем не менее, трахалась как швейная машинка.
Люди нас окружали разные: толстые и худые, молодые и постарше, в простынях и неглиже. Женщины почему– то преобладали, были и очень ничего. Трудно было опреде-лить их социальный статус, но в основном люди были небедные. Пара волосатых здоровяков поодаль обсуждала, где лучше открыть новый магазин, молодой лысый парень рассказывал подруге, как посидел вчера с Церетели, кто-то ругал «Мазерати» за повышенный шум на пятой скорости.
За боковыми дверями, куда мы сразу заглянули, располагались небольшие будуары с трехспальными кроватями. На столиках виднелись расставленные заботливой рукой корзинки с презервативами, флаконы мирамистина, вазы с цветами.
Улучив минутку, Регина подсела к нам:
- Вот, решила совместить свингер- клуб с садомазохистским шоу. Оцени, может, еще что-нибудь интересное предложишь, ты, помню, был большой выдумщик. Про дам не забы-вай, заодно и помоешься, сауна в подвале, - и упорхнула дальше.
  Культурная программа началась традиционно - с женского стриптиза. Изящная де-вушка с неплохим бюстом вытворяла чудеса на вертикальном шесте из нержавейки, кото-рый предварительно протерла гигиенической салфеткой. Шест был почему-то совмещен с душем. Под конец она спустилась с верха шеста как десантник, вниз головой, чем сорвала ленивые аплодисменты. В перерывах проходили конкурсы по принципу «развлеки себя сам» под руководством пошляка- ведущего в белой рубашке и галстуке, но почему-то без штанов. Мне удалось выиграть приз – резиновое кольцо неясного назначения, облизав бы-стрее всех голую девушку, политую из баллончика взбитыми сливками.
Дамы оживились, когда молодой здоровый негр в кожаном пальто, черных очках и с шашкой, видимо косящий под Блейда, медленно раздевшись, подхватил эстафету стриптиза. За ним настал черед качка в военной форме, как сказали, чуть ли не солиста ансамбля на-родной песни и пляски. Рядом на возвышении дергалась в такт музыке полуголая девица «гоу-гоу». Регина с довольным видом стояла в сторонке, тоже слегка пританцовывая. Чувствовалось, что процесс шел в нужном ей направлении. Она даже запрыгнула на негра, когда он освободился, и, не теряя достоинства, слегка на нем покачалась. Тот просиял. 
Постепенно народ потянулся в будуары. Негра утащили две тетеньки в комбидрес-сах. Оставшиеся молча познавали друг друга прямо в зале, не отходя, как говорится, от кассы. Моя ненасытная подруга была нарасхват: мимо нее никто спокойно не прошел, да и она, кроткая, никому не отказала. Когда Оля в очередной раз отправилась с кем-то, похожим на римского плебея периода упадка, в уютный закуток. Вообще, хотя все признаки оргии были налицо, до оргии происходящее не дотягивало. Участникам не хватало молодого задора. Общее настроение было скорее как при занятиях фитнесом.
Тем временем мы с Региной разговорились. Были и у нее, оказывается, трудности, как всегда бывает при работе с людьми.
- Часто проститутки заходят после смены. Погреются, помоются, выпьют и домой, а мужиков отшивают. Я таких халявщиц гоняю, нужно играть по правилам. У меня тут не бо-гадельня. Еще пожарники замучили, все закрыть грозятся, хотят задаром ходить, - жалова-лась она на свою непростую жизнь, пока народ развлекался.
- А что они там все на одного? - постарался я переменить тему, завистливо кивнув на угловой альков, обитый пурпурным бархатом, где две дамы, в цветных наколках и роскош-ном белье, вплотную занимались пузатым низеньким дядькой. Тот только покряхтывал, - И что они в нем нашли?
- Это ведьмы, энергию отсасывают. Все время здесь пасутся, всех постоянных уже отымели, а этот вроде новенький. Увидишь, как к утру расцветут.
И действительно, энергию в углу сосали по полной, мужик кряхтел все слабее. Одна-ко продолжить разговор не получилось, хозяйку все время отвлекали.
Сначала с криком «Регина Семеновна!  Регина Семеновна!  А Машка вместо пятна-дцати минут только десять на стойке отработала!» прибежала, чуть не плача, юнница  с под-танцовок. И только хозяйка разрулила спорную ситуацию, как, тяжело дыша, подошел оза-даченный лысеватый папик, придерживая сползающую простыню:
- Регина, кого это я только что вздул?
Та сделала непроницаемое лицо и строго ответила:
- А мне-то откуда знать? Я свечку не держала.
Когда мужик отошел к бару за водкой, она тихо бросила:
- Свяжутся с транссексуалами, а потом вопросы задают. Раньше надо было глядеть, кому предложения делать. Прямо детский сад какой-то, младшая группа, - и легкой поход-кой направилась в фойе.
 Я спустился в сауну, поиграл на бильярде, а когда вернулся, обстановку не узнал. На сцене громоздились те самые аппараты, что ранее стояли у входа. Появились полуголые му-жики в кожаных ошейниках на цепочках, плавках и чехлах на голове с прорезями для рта на молнии, у других в руках были плети.
На сцене в черных блестящих сапогах выше колен, юбке сантиметров 30 длиной, глухом лифе на шнуровке, фуражке и стеком в руке возникла теперь уже госпожа Регина. После короткой преамбулы она скомандовала кому-то из посетителей: «Бобик, к ноге!» Мужчина средних лет, с брюшком, в ошейнике подбежал к ней на четвереньках. Для начала Регина швырнула в угол искусственную собачью кость. Раб бросился за ней, принес в зу-бах, положил возле ног и стал лизать сапоги. Взяв кость, Регина продолжала: «Бобик, служи!» Мужик присел на корточки, поджал на груди татуированные волосатые руки и высунул язык, тяжело дыша. Получив в награду шлепок стеком по голому заду, он залился лаем. Все зааплодировали.
Это была, как оказалось, разминка. Дальше стали привязывать к агрегатам девушек, растягивать, стегать плетками, связывать капроновыми тросами в палец толщиной. Кого-то подвесили на дыбе, о чей-то голый зад тушили сигареты, зловещего вида незнакомец в чер-ном плаще пытался проткнуть спицами кого ни попадя. Отовсюду слышались вопли, сто-ны,  свист хлыста. На веселом аукционе шла бойкая торговля рабами.
Сделали  мумию: одного пенсионера обмотали с ног до головы мокрыми гипсовыми бинтами, уложили на пол и смотрели, как он из них вылезал, красный как рак и вполголоса матерясь. Гипс, оказывается, сильно нагревается при затвердевании.
Был тут и  «золотой дождь». Я и раньше знал, что мочу пить полезно, но что чужую и в таких количествах – не подозревал. Когда начался шоколадный град, я отвернулся, хотя, не спорю, среди кроликов копрофагия, может быть, и естественное явление. Чтобы не сбле-вать, я вышел в холл. Там курила, вся в коже, хозяйка, эффектно оттопырив пальчик с се-ребряным перстнем в виде бабочки «мертвая голова».
- Если ты скажешь, что все это крайне прикольно, то позволь с тобой не согласиться, - я старался оставаться интеллигентным.
Вид у меня был, наверное, обескураженный, так как она рассмеялась глубоким мело-дичным смехом, обнажив ровные белые зубки между кроваво-красных чувственных губ, и покровительственно похлопала стеком по животу:
- Со стороны не тот эффект, надо самому участвовать, прочувствовать, тогда точно понравится. Кстати, если захочешь еще зайти, придется похудеть. Я скоро дополнительный жир- контроль введу, а то дамы жалуются, тяжело дышать в патетические моменты.
Я отвлекся от тягостных ощущений, задумавшись над ее словами и грустно поглядев вниз. Концы тапок еле виднелись из-за трудового мозоля.
- Подумаю об этом позже, - решил я, как и много раз до этого, и вернулся в зал.
А там уже худощавый мужичок в смешной желтой шапке, похожей на буденовку, и набедренной повязке, ухватками напоминавший продвинутого банщика, колдовал в углу у кулера. Тот был до половины заполнен белесой, тускло мерцающей в ультрафиолете жидко-стью. Рядом крутились девицы в бикини, вскоре начавшие обносить публику одноразо-выми стаканчиками с загадочным напитком. Пили по-разному: кто жадно, кто с опаской. Не давали только рабам и охране, видимо, чтоб не баловать.
Все это время желтошапочник читал нараспев древние гимны, похоже, в собствен-ном переводе:
- О Сома - царь, продли нам наши годы, как Солнце - весенние дни. Продли нам их, чтобы жизнь удалась.
- Мы выпьем сомы, мы станем бессмертны, мы достигнем света, мы найдем богов! – отвечала публика нестройным хором.
Принял на грудь и я. Вкус у теплого пойла был отвратный, как у смеси рыбьего жира с чайным грибом, однако торкнуло почти сразу. Все поплыло перед глазами, теряя резкость и меняясь. Над головами людей разливалось сияние, у одних - тусклое, как у гнилушек на болоте, у других - поярче, будто включили светодиоды на затылке. И вот уже вместо обыч-ных, ну, может быть излишне упитанных, граждан на диванах, непрерывно гомоня и воняя зверем, шевелилось что-то неопределенного вида, мелькающее и расплывающееся.
Я с трудом поднялся с дивана и вышел от греха в холл. Там, развалясь в кресле, Реги-на бодро щебетала в диктофон, который держала кивавшая с умным видом смазливая де-вица в парео:
- Наша сверхзадача - дать людям то, чего они хотят, каждому по потребностям. У ме-ня можнно по-настоящему отдохнуть, снять стресс, сбросить груз забот и условностей, по-быть самими собой. Лечим катарсисом, как в старые добрые античные времена, в стиле элевсинских мистерий, устраиваем тематические ночи. В прошлом году, например, Ивана Купалу отмечали, все были в народных костюмах, искали в будуарах цветок папоротника. Большинство уходит с просветленными лицами, благодарят. Марку держать стараюсь. Даже мой духовник после исповеди сначала две недели со мной не разговаривал, но потом все-таки адресок клуба попросил.
Чувствуете, какая тут энергетика? Место намоленое. Вернее это, ну вы сами понимаете. Горцев, правда, приходится отсеивать, слишком назойливы. А как сомы нажрутся, так хоть святых выноси. Превращаются в каких-то кентавров, в худшем смысле этого слова. Пьют все, что горит, трахают все, что шевелится. Очень трудно от них удрать неизнасилованными. А ведь все должно быть по согласию. У нас же тут не Большой Кавказский хребет, а очаг сексуальной культуры.
Как-то сам Егор Гайдар на огонек заглянул, но разочаровал. Превратился после сомы в какую-то чудовищную помесь свиньи и лисицы, стал причмокивать, к артериям соседей пристраиваться. Привык, видать, на должности. С трудом утихомирили уколом промедола. Но в общем это дело, и садомазо в особенности, золотое дно.
 Подошел потный брюнет, что хлестал голых девиц.
- Правильной дорогой идешь, дорогая, так держать! Кадры ковать надо, закалять, по-нимаешь, как сталь! Прежде, чем другими командовать, самому надо научиться подчинять-ся. Это и есть мистическая тайна взаимоотношений власти и народа, - и, взяв хозяйку под ручку, отвел в сторону, поигрывая плеткой.
Журналистка тем временем убрала диктофон в небольшой редикюль, хлопнула пару фужеров шампусика, заела шоколадкой и решительно нырнула в ближайший будуар.
Я же задумался. Что-то в брюнете меня насторожило. Когда Регина наконец освобо-дилась, я прямо спросил, указав на его удаляющуюся, мохнатую, как у старого орангутанга, спину:
- Это ведь армянин, куда же твой фейс- контроль смотрит?
Она только хохотнула:
- Тоже мне, Альфред Розенберг! Я у него лично паспорт проверяла - еврей, - и скры-лась за портьерой.   
Тем временем появился «банщик» с бутылкой пива. Он вытер шапкой красное лицо и плюхнулся на диван:
- Первый раз, что ли?
Я кивнул.
- Кстати, Праламбабаха, тантрик – универсал, в миру просто Марсель Захряпин, - представился он и протянул визитку, ловко выуженную откуда-то из-под набедренной по-вязки, - надо было Регине тебе объяснить, что ж она приглашает…,- он отхлебнул из запо-тевшей бутылки, - вообще-то, я ей восхищаюсь. Так раскрутиться на копеечную ссуду из Сбербанка… Она ж три раза бизнес-план переписывала, все им что-то не нравилось, - он от-кинулся и прикрыл глаза.
- А что ты всем наливал?
- Сому, аюрведический растительный экстракт. Покупаю у кришнаитов на Беговой, там прямая поставка с Гималаев. Помнишь, как в там «Ригведе»: «Сома – процветание и свет, водка – несчастье и мрак». Хотя медики говорят - галлюциноген, но для проявления астрального тела незаменимая вещь. Я потом ее до ума довожу, по старинному рецепту. Уже после ста грамм человек начинает видеть чужое грядущее перерождение и, одновременно, проявляет свое.  Ведь информация о нем, как голограмма на фотопластинке, записана в ауре, формируемой кармой. Сома активизирует черенковское свечение клеток организма так, что при рассеивании его на астральном теле голого человека в полумраке окружающие видят образ.
Конечно, если человек много грешил, образ у него будет соответствующий. Ведь по  закону кармы и присвоение прибавочной стоимости - грех. Тут Маркс как в воду глядел. За каждым большим состоянием стоит преступление. О воровстве, убийстве, измене Родине и говорить нечего, сам поди Веды читал. Я тут почти всех знаю, и кто кем станет - тоже. Ты иди посмотри, а то самый прикол пропустишь. Но гляди в оба, бывают побочные эффекты, процесс еще до конца не отработан.
Все это было как-то непонятно и не предвещало, судя по общей тенденции развития событий, ничего хорошего. Я, тем не менее, сделал над собой усилие и вернулся.
Кровь чуть не застыла у меня в жилах. Весь наш, ставший уже привычным, садомазо-хизм плавно перетек в новое качество. Посетители превратились в каких-то крокодилов, упырей, бесов и других неприятного вида клыкастых, рогатых, мохнатых, оттопыренных существ, будто выползших из фильмов ужасов или снов разума. Только грустные рабы на поводках, да охранники с дубинками сохраняли человеческий облик.
В зале орали: «Зажигай!», «Поперло!», «Жесть!». По знаку Регины вкатили котел с темной остро пахнущей жидкостью.  Жуткое чудовище, только полчаса назад бывшее стат-ным улыбчивым мужчиной, с криком: «Крови, больше крови!» зачерпнуло жидкость бан-ным тазом и стало пить из него, обхватив сразу четырьмя щупальцами.
Отвратительная лысая бородавчатая ведьма с раскосыми глазами кричала, потрясая цепями, на которых сидели рабы:
- Хочу разврата! - и бросалась на всех проходящих.
- В грехе живем, - бормотал какой-то субъект с внешностью Фредди Крюгера, обла-пив в углу пьяную блондинку. Та отчаянно визжала, не понимая, что все происходящее - просто иллюзия и мираж.
Внезапно настала тишина и раздались тяжелые шаги, звучавшие по клубу. Вели дю-жего лысого человека. Как жилистые крепкие корни, выдавались грязные ноги и руки его. Длинные веки опущены были долу, до самого ковролина. Это, как пояснил Захряпин, воз-вращался из курилки генеральный директор МУП «Ритуал» Эдуард Вийко. Его толстые фиолетовые губы на одутловатом лице зашевелились.
- Подымите мне веки, не вижу! - сказал он подземным голосом и все сонмище кину-лось ему на помощь.
- Вот он! - проревел генеральный директор и уперся длинным корявым пальцем с давно не чищеным ногтем в негра, только вылезшего из будуара. И все, сколько ни было, бросились на стриптизера. Тот еле успел нырнуть в подсобку, остальные рванули за ним. Вскоре из-под ее двери медленно поползла тонкая темная струйка. Со стороны подвала до-носились глухие удары.
- Мир во зле лежит, - резонно заметила Регина, бдительно следившая, чтобы не было эксцессов.
Я отвез Ольгу домой, и, возвращаясь к себе в четыре утра, постепенно осознал, на-сколько плохо объяснения Марселя стыковались с суровой реальностью. Сома меняла не только облик, но и поведение людей. Трудно было представить, чтобы главбух кричал на работе: «Больше крови!». Хотя, как знать.
В конце концов я заснул - все-таки трэш, как и саспенс, не совсем в моем вкусе. И только к вечеру, восстав, весь разбитый, ото сна, включил телевизор. В интервью молодой министр убедительно расписывал, какая благодать наступит после отмены льгот для всех и вся. Что-то мне в его сытой физиономии показалось до боли знакомым. Я надел очки и не-произвольно вздрогнул - это же он хлебал кровь тазами. Вот он снисходительно улыбнулся и обнажились небольшие снежно-белые клыки, еще вчера в запекшихся сгустках торчавшие ниже подбородка. В смятении я нажал на пульт. На другом канале по ходу ток-шоу выясня-ли, сколько в России должно остаться народу к концу реформ для соответствия требованиям МВФ, МБРР и ВТО. Все: и ведущий, не так давно бегавший за косточкой, и гостья студии – стриженная под мальчика брюнетка не первой молодости, буквально вчера жаждавшая раз-врата, сходились почему-то на 50 миллионах.
Меня опять почему-то затошнило.