Дневн. IV-59 Теряешь людей, которые не хотят слуша

Дневник IV-59 2000 г. Теряешь людей, которые не хотят слушать свою совесть

20 июля. Теряешь людей, которые не хотят слушать свою совесть. Я не люблю, когда меня унижают, я не люблю, когда на меня кричат грубым голосом. Я ухожу.

Таня К. отказала мне в даче, а я столько для неё на даче сделала. Не нужна теперь...

24, 25, 26 июля. Я на даче у Аллы Г.-П. Приехал некто, её знакомый, он ругал современных поэтов, был агрессивен, категоричен, назойлив, много говорил. Другого человека он не слушает. Он признаёт только Есенина. О моих стихах сказал: «Барохло». Я засмеялась, но лучше с хамством дела не иметь. Алла не защитила меня. Он нападал на меня, требуя, чтобы я  превратилась в хохочущую особу. «Я буду самой собой», - сказала я.

Алла равнодушна к моим стихам. «Какова ты, таковы и стихи. Ты живёшь в этой жизни краешком». Я спросила: «А где остальное?» Она сказала: «Остальное витает». Она сказала, что у меня грустное лицо. "Не грустное, а серьёзное. Я могу быть весёлой".

Но как я могу веселиться в доме, где на меня кричат и навязывают мне, что я должна есть. Она не видит, как этот её знакомый давит на меня.

Мне с ней холодно и пусто.

Но она мне подарила в дорогу ягод и кое-что из еды, я благодарна ей.

29 июля. Я в Москве. Костёл. Я молилась только о любви к Богу. Особого свойства тепло появилось в душе.

31 июля. День памяти папы. Я звонила мачехе. Кроме злобы и бреда я не услышала ничего. «К детям моим не приставай (это мои брат и сестра по папе), на даче ты жить не будешь, сюда больше не звони». Она бросила трубку. Я долго плакала. Она забыла, как я ухаживала за ней на даче... Папа не знал, как меня терзали её родители, я берегла его нервы. Эти люди были несправедливы ко мне.

Она ругалась, истекала злобой. До сих пор болит сердечный центр. Это что — так карма работает? За что такой кошмар с обеими матерями, с сестрой, с равнодушными родственниками? Неужели я такой ужасный злодей, что мне выпала такая участь?

В храме, где я крестилась, я увидела монаха, который разлучил меня с Андреем Г. У него фальшивое нечто в лице. Глаза хитрые, неискренние, света в лице нет. Вот ещё один враг мой по прошлым жизням моим, вероятно, который столько боли мне принёс.

Чудом я попала в Рождестввенский монастырь к мощам святого Пантелеимона. Я шла по улице, обходя монастырь, и я влилась в группу, шедшую  к целителю. Отец Валентин Асмус поговорил с милиционерами, и мы прошли в храм. Цепью чудес завершился день, полный боли. Люди по 9 часов стоят на улице, чтобы попасть в храм.

1 августа. С удовольствием читала о поэте Якове Петровиче Полонском. До чего хороша душа его!

         Стихи мои о А.Н.:

Каким-то там июнем наречён
Однообразный день привычной боли?
Всё повторится: перечень имён
Ласкательных. Скажи, в моей ли воле
Напоминать любовные слова
Дремучему, не любящему сердцу?

Присваивать нелёгкие права:
Дружить с тобой - почти единоверцем.
Одна Поэзия венчает нас,
И Музыка одна царит над нами,
И мстит разлука рваными стихами,
Но Бог не опускает светлых глаз.

3 августа. Звонил Кристиан, мы познакомились с ним в Словении, в замке Бёрль. Ему 21 год. Он скоро прилетит в Москву.

7 августа. Снилось, что я потерялась во Франции.

Перечитала свои письма к Володе Бунину не отосланные. Сердце моё сжалось. Это была любовь с глубоким страданием и огромным огнём души. Я простила ему всё, но жизнь развела наши жизни.

Интересно, будет ли в моей жизни ещё любовь или А.Н. последний, кого я любила?

Время, время лечит всё.

11 августа. Как смотрит человек в метро на вошедшего — холодно, неприветливо, недоброжелательно. Мы не смотрим на человека, мы разглядываем людей.

Я внимательно наблюдаю за своими внешними и внутренними проявлениями уже много лет.

16 августа. После вечера в библиотеке Добролюбова мы с издателем Владимиром и теми, кто сидел вокруг меня, когда я пела, пошли по Арбату. Владимир сказал, что я похожа на Жанну д,Арк. «Неизвестно, что написано на Вашем лице», - сказал он. Я ответила, что у меня, наверное, маска — самозащита. «А что под ней?", - спросил издатель. Я сказала: «Ребёнок семи лет».

«Анализ не убивает любовь?», - спросил издатель. «Я родилась литератором. Иногда я приношу всё в жертву перу и бумаге, но если во мне есть любовь, то она от этого не умирает».

Я рассказала ему о Марии Александровне Скрябиной, об Алике Гинзбурге. Он сказал: «Я не знаю, что я чувствую, когда иду по Арбату... Наверное, это праздник». Я сказала: «Во-первых здесь грязно. Во-вторых чувствуешь себя самим собой. Не надо притворяться».

Меня любят слушать в библиотеке Добролюбова Таня и её мама Лена. Таня сказала мне сегодня: «Можно я объяснюсь Вам в любви? Я заметила, что я обрадовалась, просто увидев Вас в первый раз в жизни». Я поблагодарила её.

Я легла спать и почувствовала свою огромную душу, подобно океану колышащему образы тех, кого я любила. Я стала писать стихи, плача и любя неведомо кого.

Там, в океане образы любви
Колеблются, в эфире отражаясь
Моих миров, моих пустынных дюн.
Там нет тоски и чувственных велений,

Страстей и зла. Лишь океан любви
Колышет образы любимых и поёт,
Зовёт по именам, их очень много.

Там, в океане славы и огня
Живёт душа, лишь здесь глухонемая.
Там о тебе мечтать не возбраняют.

Приносит жизнь несметные дары,
Готовые в святыню превратиться,
Чтоб напитать и светом, и теплом
Всех нас – через любовь мою к тебе.

Погибают люди в подводной лодке. Рядом стоят 12 судов, а помочь не могут. Лодка уходит в ил. Пленники моря, цивилизации. Страшные заголовки в газетах.

Я написала двустишие Путину:

Ты должен быть, где гибнет твой народ.
Обязывает власть, пространство, время.

18 августа. Мы с певчими пели в храме, кто-то сказал мне, что у дверей стоит Никита Михалков. Я взяла яблоко и пошла к нему. Он оказался высоким, седым и мрачным. Я сказала ему: "Здравствуйте!", протянула ему яблоко. Лицо его не озарилось ни приветливой улыбкой, ни удивлением. Он хмуро посмотрел на меня, буркнул "спасибо" и ушёл.

Мчится жизнь, убыстряя свой бег.

Выступал Эдуард  Радзинский, голос его и лицо выразительны, но в нём есть что-то страшное.

Роковые, непредсказуемые вспышки любви у меня за плечами. Управлять чувствами удавалось не всегда. Удалось с Володей Литвяком. Он очень мне мил был, но я смогла победить себя, мы остались друзьями.

Если бы я стала известным писателем, подобно какому-нибудь хорошему писателю, то мои стихи и дневники были бы, может быть, интересны для современников и потомков. Но пока я пишу в стол.

Наполеон был человеком одержимым, безусловно. Какая миссия у таких людей? Бич Божий? Массовый гипноз сопровождал его действия. Потеряв десятки тысяч своих солдат, он оставался властелином людей. Воины целовали его руки, обнимали колени после страшных поражений. Не понимаю, за что юная Цветаева его любила. Это не мой герой. Жестокие люди могут интересовать меня, но я не могу их любить.

мой рисунок.