Прикосновение души

      Ночь, казалось, налита свинцом. В темноте комнаты маячит уличный  фонарь, отражённый от грязного оконного стекла с огромной, во все стекло трещиной посередине. Слышно как на улице тихо, и ни что не может потревожить это молчание тишины. Вот как звучит песня ночи…
       Безуспешно пытаясь заснуть, всё больше понимаю, что этого мне не светит. Душно, так душно, что горло слиплось от засухи во рту, и даже если сейчас смочить горло, это не спасёт меня от боли удушья. Я все же лежу, не двигаясь на спине, и смотрю на давно облезлый потолок. На стыке со стеной образовалось бурое пятно, с каждым днем становящаяся больше. От сырости штукатурка совсем обтрескалась и свисает лохмотьями. На стене капли сырости, что сейчас в свете фонаря кажутся маленькими, оранжевыми блёстками среди зелёных мрачных стен. Я ощущаю под собой жёсткое ложе, которое теперь было мне вместо кровати. Наверное, когда то это была мягкая кровать, теперь, когда в перине ни осталось не пушинки, это больше напоминало мне пару метров старой, обведшейся ткани, на сухом, облезлом дереве. Я касалось кончиками пальцев этого шероховатого покрова, и ощущала, как время бездарно обошлось с некогда мягкой периной. Я провела рукой вдоль кровати и меня пронзила насквозь.
       Перед глазами все та же картинка, которую я видела уже много раз, но до сих пор она пронзает меня до глубины души.
      Маленькая темнокожая девочка, с большими каштановыми кудряшками, мирно спит, зарывшись в пушистое одеяло. В свете огромной луны её локоны мерцали и переливались, разбросавшись по подушке. В комнату пахло свежестью и сиренью, я ощущаю этот запах у себя на языке. Я могла бы улыбнуться этой картинке, но знаю, что произойдёт дальше. В комнату мелькнула тень, и неожиданно девочка вздрогнула и проснулась. На время в её глазах не было ни чего, а после они налились ужасом. Я вздрогнула, и почувствовала, как сырость течёт по моим щекам, так же как и у девочке, что сейчас прикована страхом к кровати. Все произошло быстро. Огромная рука обхватило её лицо, почти полностью скрывая милую мордашку за своими грязными пальцами. Она начала дёргаться, а я вместе с ней, изо рта её вырвался отчаянный крик, что сквозь здоровенную ладонь было лишь мычанием, я застонала в унисон. Одно движение руки и в животе у меня заныло, так, будь то бы, в него всадили нож и провернули. Я ощущала эту боль как свою собственную, ощущала всем своим телом, как наваливается на меня убийца, и как пульсирует его сердце на моей груди. Потом он надавил сильнее и запрокинул голову девочки с такой силой, что моя шея прохрустела, повторяя движение её головы. Раз…. И по белой наволочке расплылось бурое пятно. Я взвизгнула и прикрыла рот ладонью, что бы, не закричать. Я отчётливо видела как по смуглой девичей тонкой шее, растекается кровь, которая заливает кровать. Тут же в нос ударил запах, этот запах я узнаю из тысячи. Запах смерти. Во рту у меня был привкус крови, такой же слащавый, металлический, я  вскочила, обрывая видение и сплюнула омерзительный привкус во рту на пол.
      Почти каждый день я видела одно и то же видение, касаясь этой старинной кровати. Сама не зная почему, но мне было это необходимо, так же как и освежающий душ, жарким утром. Боль, что я ощущала вместе с девчонкой, была так реальна. Только не  оставляла на мне ни каких следов.
       Я обхватила свою голову двумя руками и сильно сжала её в тиски, как будь то бы стараясь оставить воспоминания этого ужасного момента, хотя знала его посекундно.
      Мама всегда говорила, что я особенная. Что мои видения это мой дар. Я и сама раньше думала, что это дар. Пока впервые не увидела то, что видеть мне, было запрещено.
      Моя мама – Роки Ливилин, была привилегированная дама с высшего общества. Этот титул она заслужила, когда наша семья потеряла отца, который отдал жизнь за родину. Раньше семью Ливилин почитали, многие боялись, уважали,… но вот все изменилось одним утром. Накануне мы были приглашены на бал по празднованию рождества, эта была необходимая церемония для главенствующих персон. Я тогда впервые вышла в свет. Помню, тогда мне мама купила белое, пышное платье, с алыми рюшами, которые струились до колен, и тонкие кружевные перчатки. Я тогда и не понимала, зачем мне вообще перчатки, в них только руки потели, а мама видимо не хотела, что бы о моих способностях узнали другие, и почти постоянно контролировала меня.
           В зале, было, много дам в пышных платьях, и кавалеры во фраках всех цветов. На этом празднике было много детей моего возраста и чуть постарше. Они были все с хорошими манерами, высоко держали головы и клали на колени кружевные салфетки. Я была проще. Надо мной посмеивались, но это меня уже не задевало. И тогда они решили поиздеваться надо мной, что бы показать какой я гадкий утёнок, среди стаи лебедей. Я стояла на балкончике, наконец-то выскочив из-под крылышка матери. Вечерний воздух таял во рту. Он был с необычайным привкусом шоколада и роз, что свисали с белой деревянной ограды, большими, необъятными груздями.
- Посмотри те ка,- раздался сзади писклявый голосок, я обернулась,- Это же наша ненормальная Трина!
     Люси Меридит была выше меня на голову, в ярко красном платье с чёрным атласным поясом, и с серебристыми локонами, собранными в пышный пучок. Её окружала вся её привилегированная шайка. Брук Дистрит, Лен Кроуп, Мики Ненис, мать, которой погибла в том году, затонув на судне перевозящим высший свет с Ирландии в Великобританию. Не будь бы отец Мики одним из самых богатых в наших кроях, Мики бы сейчас была на моём месте.
- Не нарывайся Люси,- тихо сказала я, с великим бесстрашием.
- Ты просто глупа!- воскликнула она и скорчила милое личико.
      В ту минуту я заметила как странно посматривают друг на друга мальчишки держа руки за спинами. Почему то мой разум кричал мне:- БЕЖАТЬ! Но я покорно ждала, и причём наилучшего для меня финала.
- Люси,- выдохнула я,- Что я тебе сделала?
      Будь я с неё ростом, и её весом, наверняка бы я и не испугалась назойливой девчонки. Но силы у нас явно не равные, так что мне пришлось отступать от оскорблений этой избалованной дурёхи.
- Да ты все делаешь не так Трина!- моё имя она просто выплюнула как жутко противное на вкус слово,- Ты посмотри на себя, ты похожа на кактус.
      Вся компания засмеялась, диким почти истерическим смехом. Я даже вздрогнула, когда Люси вдруг перестала хохотать и с серьёзным видом шагнула ко мне. Сколько мне понадобилось тогда сил что бы, не вцепиться в её волосы и не исправить её довольную ухмылку, я сейчас и представить не могу.
- Ты просто мерзка, и докучаешь мне своим присутствием.
- Ты мне уже говорила это,- тихо почти шёпотом отвечала я.
- Да!- оборвала меня Люси и упёрлась в меня глазами.
      Я отвела от него взгляд, и начала осматриваться, пытаясь найти хоть какой  ни будь выход с балкона, что бы во время сделать ноги от компании богатеньких детишек.
- И знаешь что ещё?- она как то странно трясла головой, как кукла на заводике,- Сегодня я докажу тебе, что ты не нашего круга, и что ты больше не имеешь права мешать нам, приходя на наши балы.
        Почему то меня это рассмешило, и я небрежно улыбнулась в лицо опасности. Наверное, это во мне до сих пор. Черта не из лучших, но лучше усмехнуться, чем ощущать, как тебя заливает слезами.
- Ах, ты ещё и улыбаешься?- она сузила свои глаза и они как то странно сверкнули в полумраке,- А ну ка мальчики…
      Она махнула рукой и те, обойдя её с двух сторон, направились ко мне, достав руки из-за спины. У каждого в руке было по несколько шариков с разными оттенками. Если запустить такой шарик в стену, то он непременно лопнет и окрасит стену в свой цвет.
      Я на мгновение задумалась, стоит ли моё платье этого позора, а потом подумала, как расстроится мама, когда уведет во что превратили моё новое платье, эти придурковатые ребята. Я рванула с места, и шмыгнула в кусты роз. По рукам все чаще царапали шипы. Я цеплялась за ветви подолом, рукавами, перчатками, всё глубже пробираясь сквозь кустарник. Люси кричала что то, мальчишки бубнили невнятные словечки, скорей всего грубые, а я старалась не слушать, что бы хоть на минуту заглушить в себе боль этого позора. Может я и слабая, за то я не такая как все.
      Через некоторое время я выбралась наружу и оказалась на балконе с другой стороны. Из двери лился тусклый свет. Даже не знаю, почему он так и манил меня своим тусклым пламенем, что я уже не помнила ни чего и мысли мои были направленны в сторону этого свечения. Прошмыгнув через полузакрытую дверь, я оказалась в маленькой комнатке, с низкой кушеткой, двумя платяными шкафами и маленькой тумбочкой, на котором, горела свеча. Вот откуда лился столь удивительный свет. Я прошла вдоль по комнате, всматриваясь в пламя свечи, как зачарованная. Подойдя в плотную, я улыбнулась этому тёплому свету и хотела уже выходить, как взгляд мой застыл на кушетке. Она была застелена чёрным бархатом, который струился пышными складками до пола. Я погладила эту нежную ткань, но не насытилась этой текстурой, так как ощущала лишь кружево перчаток. Я обнажила одну ладонь и насладилась свободой, поры как будь то сделали вдох. Я поиграла пальцами и быстро положила руку на манящую меня накидку.
     В голове все закружилась, молния прошибла меня насквозь. Я забыла, как дышать и просто замерла.
      Мужчина стоял спиной ко мне, позади большого деревянного стола с кипами бумаг и перьевой ручки в колбе туши. Его мощные плечи были обтянуты светлой туникой, с тонкой каймой рюш вокруг горловины. Туника была заправлена в свободные серые штаны из тонкой льняной ткани. Вся комната была, будь то прокурена. Туманный смог, застрял в моём горле, и я с усилием заглотнула ком. Наконец-то мужчина повернулся и его улыбка застыла. Томас Меридит, я узнала его с первого раза. В его глазах блеск, как всегда горящий, будь то жидкий воск. Густые брови, почти смыкающиеся на переносице, и узкие Губы. Он всегда вызывал у меня отвращение, хотя маме он нравился. А теперь, когда у него хитро вылепленная улыбка, что делает его глаза ещё уже, они и вовсе похож на ненормального
- Амина,- тихо сказал он, будь то мурлыкая,- Дорогая моя…
       Девушку по имени Амина затрясло, как и меня в этот момент, я еле стояла на ногах. В горле у меня застрял ком, такой огромный, что дышать просто не возможно.
- Ты в правду думала, что я не о чём не узнаю?- мурлыканье стало жестче, не таким слащавым, с привкусом ненависти.
      Девушка единожды кивнула, даже не отводя глаз от своего собеседника.
- Амина,- опять начал он,- Какая ты глупая! Он же просто конюх,- последние он выплюнул, словно оскорбление и лицо его скорчилось,- Ты просто унизительна…
- Томас…- начала она, но в глазах уже копилась влага, та, что жгла изнутри,- Прошу тебя… не трогай его…
- Что?- вскинул он брови,- Да как ты смеешь меня просить подобное, девка!?
      Он рванул к ней, но остановился в нескольких шагах. Теперь от его мурлыканья ни осталась и следа. Он бил током, яростью, ненавистью.
Мне страшно, очень страшно. Рука моя дрожит, но оторвать её от черного бархата у меня не хватает сил.
- Делай со мной что хочешь,- выкрикнула в страхе девушка,- Отпусти его!
- Глупая!- взорвался он, и ударил девушку по щеке тыльной стороной ладони.
Меня пробила боль, которая потом просто начала неприятно зудеть, на коже в области щеки. Я всхлипнула ощущая, как эта оплеуха была унизительна, даже ни на столько болезненной.
- Я убью его,- с отвращение выплюнул он прямо мне в лицо,- Он будет стонать, просить, что бы я его убил сразу, но я не буду благосклонен, я буду жесток.
- Нет,- я мотала головой, задыхаясь, заливаясь слезами,- Нет, нет…
- Я буду отрезать у него по клочку кожи, а ты будешь смотреть, как эта дворняжка умирает медленно на твоих глазах!
- Ты мерзок,- выкрикнула та и бросилась на мужчину с кулаками, но не успела ударить его как оказалась на полу под напором его мощного тела. Он сидел сверху, и глаза его были налиты злобой, как у зверя, поймавшего свою добычу. Он медленно провёл пальцами по её щеке. Кончики пальца были шершавыми, казалось, оставляя после себя раздражение на мягкой и нежной коже.
- Эх, жаль, что не сбыться мои мечтам, ведь вкус твоей смерти….- он вдохнул воздух, носом закрыв глаза, будь то, упиваясь её запахам,- Это просто восхитительное чувство.
     Он схватил её за горло, и сжал пальцы на тонкой шеи. Вдруг я неожиданно выбросила из рук дурную накидку, но видение уже прервать не возможно. Я хваталась за горло, не могла сделать ни вдоха. Меня кто то душил и я, точно знача, кто.
     Томас Меридит тряс бедную девушку, а вместе с ней и меня, ту, которая теперь видит, как умирала бедняжка. Из моих глаз вырывались слёзы. Не было больно, было просто невозможно. Лёгкие опустошены, я задыхалась вместе с той, что в руках этого монстра. Наконец воздух ворвался в моё горло со свистом, и заполнило лёгкие. Я вновь и вновь глотала кислород, понимая, что девушке уже нет в живых. Тут неожиданно дверь распахнулась и зажгли яркий свет, что слепил меня почти до боли. Ко мне тут же подбежала мама.
- Трина!- трясла меня она за плечи, пока я жадно глотала воздух,- Трина, что случилась?
      За ней вошла почти вся толпа, что находилась в доме, не хватало, только сорванцов по чьей вине я была свидетелем убийства.
- Девушка,- выдохнула я, и мама тут же бросила взгляд на мою руку, перчатка валялась на полу,- Девушка….
    Я не могла говорить, но сил терпеть не было, я должна была это рассказать.
- Что за девушка?- непонимающе смотрела на меня мама, все остальные тихо перешёптывались, создавая невероятный гул в этом маленькой комнатке.
- Амина,- наконец громко сказала я.
      Краем глаза я увидела, как Меридит вышел из толпы, и взгляд его упёрся в меня, но я не привыкла отступать. Этот человек подлый убийца, чьё место в камере вместе с крысами и вшами.
- Он убил её,- все ещё задыхалась я, держа своё горло,- Убил…
- Трина кто убил? Что за Амина?- требовала ответа мама, тряся мои плечи.
- Он,- я указала пальцем на Томаса Меридита. Окружающие ахнули, он туго натянул улыбку.
- Трина, ты чего,- ласково замурлыкал он,- Ты, наверное, переутомилась?
- Нет,- жёстко выплюнула я, он отшатнулся и посмотрел на окружающих,- Ты задушил её!
- Ты переутомилась девчонка!- фыркнул он на меня.
- Мама,- я повернулась к ней и заметила, как её лицо скривилось от непонятной мне душевной боли,- Ты же мне веришь, правда? Веришь?
       Она метала взгляд то на меня, то на Томсона, наверное, не желая отвечать.
- Ты,- я повернулась к человеку, который был больше меня в два раза, но смотрела я на него как на маленького карлика, который был для меня так мерзок, что ещё чуть-чуть и меня бы вырвало на этот пёстрый ковёр.
- Томсон,- окликнул кто-то его сзади,- Я не знаю, что знает эта девчонка, но Амина… она пропала год назад, и ты сказал, что она сбежала с любовником…
- Конюхом,- прервала его я.
      Глаза старика округлились, он только мелко-мелко закивал и упёрся глазами в пол.
- Так,- вскрикнул Томсон,- Вы теперь будете верить бредням ненормальной девке, которая вышла из самых низов только благодаря своему отцу!- все молчали, будь то в знак согласия,- Да она больная, она просто не в своём уме…
      Мама напряглась и медленно поднялась на ноги, рядом со мной, чуть заграждая меня от его пронзительного взгляда.
- Моя дочь абсолютно нормальная,- высказала она ровно и спокойна,- А вот вы мистер Меридит…
      Договорить она не решилась, и просто буровила его взглядом.
      Вскоре за Меридитом приехали полисмены и увели под стражу. Люси чуть было не набросилась на меня с кулаками, рыдая как ненормальная. Мне даже стало её жалко. Она всегда казалась мне жутко избалованной, теперь она настолько маленькая, бледная, вымотанная.
      Всё время в этом доме с момента видения и до момента приезда полисменов меня трясло, и я не могла сделать нармальный вдох. Мама осмотрела мою шею и оцепенела, увидев там ряд бурых синяков, которые чётко отображали следы от удушья. Эти следы были оставлены пальцами. Пальцами Томсона Меридит, который бросил на меня зловещий взгляд, когда его уводила стража.
       Этой же ночью меня разбудила мама.  На её встревоженном лице я заметила слёзы, она то и дела смахивала их тыльной стороной ладони, что бы скрыть это от меня. Она говорила, что то невнятное, то и дело упиралась в меня взглядам. Быстро сложив мои вещи в свёрток, она натянула на меня поверх спального платья толстую тёмно-коричневую тунику и такого же цвета штаны.
- Ты должна уехать,- настойчиво говорила она, стаскивая меня по ступеням к холлу,- Уехать и не приезжать сюда…
- Но мама…
- Тина!- она одним рывком остановила меня и ход моих мыслей и присела на одно колено, держа моё лицо в ладони,- Ты должна уехать.
       Я впервые видела её такой. Она постарела за пять секунд. Лицо уже не было таким ровным и свежим, как обычно, оно излучало тоску и боль. Глаза были как и раньше цвета морской волны, но уже не было того огонька любящего, как раньше, только холод заполнял их до краёв.
- Ты поедешь на запад,- она смотрела пристально в мои глаза, будь то, стараясь загипнотизировать,- Спрячься в деревне под названием Литропи. Я приду за тобой, как только все закончится.
- Что закончится, мам?- я требовало от неё ответа, не подозревая, насколько он будет болезненным.
- Мистер Меридит,- она произнесла это имя тихо, и я тут же поняла, что здесь кроется, что то неладное,- Сегодня ночью его выпустили из тюрьмы, он уплатил немало денег. И боюсь, что он не забыл, кто упрятал его туда.
       Я вздохнула тёплый, воздух. В холле пахло маминой выпечкой, печеньями, рулетами, пряниками. Весть дом был уже пропитан этим домашним, родным запахом.
- Я не хочу уезжать,- теперь была моя очередь быть слабой.
- Знаю, знаю, детка,- слова её были ласковыми и нежными, я так хотела запомнить её именно такой, как сейчас,- Я вернусь за тобой. Слышишь?
- Обещаешь?- я всхлипывала носом, но слова мои сами собой слетали с губ,- Обещаешь мама?
- Конечно детка,- глаза её вновь блеснули, и она поцеловала меня в лоб.
          Усадив меня сверху коня, она перевесила мне через плечо свёрток с самыми необходимыми вещами, и едой, а после вложила в руку небольших размеров конверт:
- Это все что у нас есть, на первое время тебе хватит,- она прикусила губы, а после вяло улыбнулась,- А теперь скачи, скачи и не вздумай возвращаться.
        Прути - так звали коня принадлежащий моему отцу, был белым жеребцом с яркими, выраженными чёрными пятнами. Он нёсся в направлении к западу, как по специальной установке, будь то знал, куда надо меня везти. Всю дорогу до маленькой деревушки я ехала, не сомкнув глаз. Каким странным ощущение было для меня уехать из родного города. Прути увозил меня все дальше от ночных фонарей Болтона, от родного дома, и мамы, что осталась там, на произвол судьбы.
      Добравшись до деревушке Окворт, мы укрылись в узком переулке, и я завернулась в тёплый ярко-лиловый плащ, что так бережно уложила мама. Я села на промёрзшую землю и зарыдала. Как нечестно порой обходится с нами судьба. Одно неловкое прикосновение к вещи сделало мою жизнь кошмаром. С тихим рыданием я так и уснула в ногах Прути, которого привязала к ограде.
       Проходили дни, затем недели, а я так и скиталась по грязным улицам деревушке на западе от моего родного дома. Каждый вечер я готовила себе ужин, из того что смогла только достать на рынке или у ветхих домишек. Деньги что отдала мне мама, я берегла и даже не разворачивала конвертик, который мирно лежал на самом дне вещевого мешка. Каждую ночь мне снился один и тот же сон, что за мной приедет мама и заберёт обратно домой, но как только я открывала глаза с первыми лучами солнца, я понимала, что это всего лишь сон.
        Я уже и не помню сколько прошло времени до того момента, как мои сны стали мечтами. Я знала, что если она не приехала за мной до сих пор, то уже не приедет, ни когда, но старалась не задумываться над тем, что сделал с ней этот бесчестный убийца Меридит. Я двинулась дальше на запад, удаляясь все дольше от дома. Если мама так настойчиво просила меня не возвращаться в родной Эдинбург, и не когда больше не появляться на землях Западного Йоркшира, то так я и сделаю.
       Теперь я уже не та маленькая девочка, что живёт в своих грёзах, и дожидается приезда матери. С того времени прошло уже четырнадцать лет, а я так же скитаюсь по этой проклятой для меня земле.
       Иногда я подолгу засиживалась на одном месте, в основном это были маленькие городишки или деревни. В других же случаях неделя от силы две, и я уже снова в пути. Конечно жизнь бродяги не самая замечательная, но другого выбора у меня нет. Если бы только у меня хватило духу вернуться в родной город. Если бы только на миг оказаться там… Я бы запросто узнала, что произошло тогда, четырнадцать лет назад. Я бы просто касалась вещей в моём родном доме, и они бы сами открывали мне всю картину давно ушедшего прошлого. Но сил у меня нет.
        Я выдохнула затхлый воздух и встала с неудобной кровати. Домик был ветхим и очень маленьким, я едва помещалась в него в полный рост. Но, чем меньше дом, тем меньше у меня ведений. Я выучила уже каждый закуток в этом уединённом, заросшем плесенью домишке. Теперь я знаю, к какому углу прикасаться не рекомендуется, а где ведения яркие и красочные что захватывают дух. Например, у входа на верхней балке можно просто упиваться тем, что раскрывает передо мной старинное дерево.
        Молодой мужчина, в грязном, почти, что порванном комбезе заходит в эту дверь и, бросив на пол старый потёртый мешок, улыбается во весь рот маленькой девочке, что бежит к нему из всех ног. Их приветствие долгое, сердечное, видно как у мужчины горят глаза, и как хорошо и тепло в его руках девчушке. С небольшой кухоньки выходит молодая девушка лет восемнадцати в застиранном платье и чуть измятом фартуке. Её улыбка так нежна и приятна, что можно любоваться ей снова и снова.
        Я улыбнулась, и открыла глаза. Теперь не осталась и следа от уюта, который так добросовестно поддерживала девушка. Дверь уже покосилась, рамы вот-вот выпадут из проёмов. С углов свисает пушистая паутина и пахнет сыростью и плесенью. Когда я впервые зашла в этот ветхий домик я испугалась этой грязи и пыли, но теперь мне кажется это самым нормальным местом в моей ненормальной жизни. Здесь кучу ведений, к чему бы только не притронулась моя рука, и почти все из них милые, яркие, волнующие. Есть, конечно, и те, которые заставляют чувствовать боль, например то, которое покоится в кровати.
      Я шагнула за порог, слегка поджав плечи, что бы, не задеть узкий проём. На улице уже светало, солнце начинало красить небо в нежно розовый с примесью жёлтого цвета. Пахло свежестью расы и яблони, что зацвела совсем недавно, но в это время цветы мне не казались настолько красивыми как в вечернем закате. Я напряглась и быстро пересекла расстояние до старой ограды, которая уже вот-вот рухнет наземь.
      Натянув кожаные перчатки, я сунула руки в карманы плаща, что накинула на плечи, и зашагала по узкой улочке вдоль ветхих зданий. И даже на фоне этих полуживых домов, а то и руин, моё жилище было самым худым и никчёмным, но оно пустовало в отличие от других, и было на удивление приятнее, чем многие которые служили мне домом.
      Городок Кембридж, на востоке Англии, был центром графства Кембриджшир, но в силу своей знаменитости он оставался достаточно маленьким, что бы носить этот титул. Здесь по моим подсчётам было всего четыре улицы, по десять домов на каждой. Дальше я просто не доходила, да и желания особого не было. На главной улице уже были первые посетители. В основном это бабки, которые с раннего утра уже занимают очередь за свежим молоком или хлебом. Вот что значит бессонница!
       Я приехала сюда с месяц назад из деревни Борнмут в графстве  Хемпшир, на берегу пролива Ла-Манш. Мне всегда нравилось смотреть на море, и я была уверенна, что там обрету покой, ведь море не приносит мне видений, так же как и ветер, но я заблуждалась. Портовой городок, манила к себе пиратов и морских торговцев. Там было всегда шумно и людно. Я презирала эту толпу несносных гуляк, что после дальнего плаванья напевались в ближайшей таверне и гуляли всю ночь с местными девушками. Как-то раз, ночью, мне надоело слушать завывание гуляк, что устроились под оградкой  моего дома, и я решила дать урок пьянчугам, о манерах и хорошем повелении. Один из них был явно не в себе, наверное, от выпитого, он даже и слушать не стал. Навалился на меня и прижал к стене своим необъятным вонючим телом, да так, что мои ноги стали ватными. Он  обхватил меня за талию, и как бы я не отбивалась, убрать его было просто не возможно. Он потянулся к моей шее, что то, бубня себе под нос, и когда прикоснулся губами, я поледенела. В мою душу будь то, крался демон, он разбрасывал во мне угли, они прожигали меня изнутри. Вся жизнь его это сплошное плаванье, он видел множество портов, так дивно видеть море его глазами. Чаще они перевозили продукты, но как то, раз им поручили перевезти контрабандное оружие. Некоторые моряки с его команды отказались, ссылаясь на семьи, он же согласился сразу, как только прозвучала стоимость такого плёвого дела. Груз был доставлен, деньги получены, но его до сих пор гложет чувство вины. Как ни крути, но даже  у самого подлого в мире человека есть совесть. Она может мирно спать, а может и просыпаться в самый неподходящий момент. После того как я прожила жизнь моряка, которая уложилось в одну минуту видения я уже знала на что давить.
       Наш словесный поединок длился не долго, и когда мужик окончательно протрезвел, он унёсся со всех ног в непроглядную темень порта, следом за ним его отваришь, еле перебирая ногами. А я продолжала стоять и ощущать, как мои руки постепенно начинали теплеть, избавляясь от морского солёного ветра.
        Торговцы уже начинали раскладывать свой товар на ржавые столы и запечённую на солнце землю. Жители постепенно начали заполнять центральную улицу в надежде купить свежие продукты. Я проходила сквозь узкие лавочки с рыбой и мясом, то и дело, касаясь плечами с мясными жителями. Наверное, для них моё одеяние было странным. Плащ в пол был толстый и не пропускал воздуха, за то при контакте с кем либо, я не могла увидеть жизни других людей. Кожаные перчатки полностью обволакивали мои руки. Эта была моя защита, моя и только моя, хоть и непонятная для многих в этой жаре.
      Я остановилась около мужчины, который распаковывал большие мешки с яблоками. Они были крупные свежие без единой прогнилинки. Это было редкостью. Ровные зелёные края манили прикоснуться к себе, и я поспешила снять перчатки. Теперь я использовала свой дар именно в этом направление. Всегда приятно убедиться, что покупаемый тобою продукт свежий и собранный с добротой и любовью. Или же что индюшка умерла не своей смертью и её мясом можно питаться. Я взяла ярко-зелёное яблоко и ощутила, как солнце нагревало его пару месяцев, будь то бы, взрастила в своих лучах. Я улыбнулась, а после открыла глаза. Мужчина смотрел на меня непонимающе и слабо улыбался.
- Сколько стоит?- спросила я тихо, но я знала, что мужчина расслышал, даже в этом ужасном гуле толпы, за которой уже не было просвета.
- Пятнадцать центов,- с улыбкой отозвался старик.
- Мне надо всего одно яблоко,- удивилась я.
- Пятнадцать центов,- настойчиво повторил он.
     Я смотрела в его жутко довольные глаза и злость во мне так и назревала бушующей волной.
- Больше трёх не дам,- голос мой дрогнул.
- Тогда покупай вот эти,- он ткнул пальцем на деревянный лоток с подгнившими плодами, которые, скорее всего, собрал как падалицу.
       Я не умела спорить, особенно торговаться. Потерпев поражение, я достала из кармана несколько монет и бросила на уже расправленную грязную ладонь, мужчине стараясь не коснуться его кожи.
- Я возьму этот,- я подбросила свежее и скорее всего сочное яблоко и поймала его тремя пальцами.
      Мужчина улыбнулся и кивнул, а я засеменила прочь от его лавки, пряча покупку глубоко в кармане.
       В центре устраивались в основном торговцы с редкостным товаром. Сахар стоял в больших мешках, которые были раскрыты, показывая своё содержимое. Сахар в этих краях был роскошью. Многие даже не смотрели в ту сторону, в которой стояли сахарные торгаши, а я зачастую проходила мимо. Но особого желания покупать столь редкостный продукт у меня не было, да и денег едва хватало на скудный ужин, а уж о сладком я и вовсе забыла.
        Дальше сахарных лавок стоял мужчина, а на земле красовался ковёр. Толстый ворс был полностью усыпан ракушками всех видов и размеров, амулетами из плетёных нитей и деревяшек и кучу безделушек. Как странно было видеть столь ненужный товар на этом рынке. Ну, если уж люди не могут позволить купить пуд сахара, они вряд ли позарятся на такую мелкую ерунду. Но все же я остановилась и присела на корточки, что бы полюбоваться изделиями ручной работы. С краю лежала непонятная для меня вещица, как полумесяц, сделанный из дерева, поверх красиво заплетённый нитями, на которых были натянуты бусинки красного и чёрного цвета. Я ухватилась за край плетёной петельки и подняла вещицу на уровень своего лица. Деревянный полумесяц прокрутился несколько раз вокруг своей оси и остановился, давая возможность полюбоваться собой. На тонком коричневом дереве были вырезаны непонятные рисунки, как иероглифы, в старинной книги моего отца.
- Это - бугалиструа,- голос с непонятным акцентом прозвучал у меня из-за спины.
      Я вскинула голову, прижавшись к земле, и ещё долго всматривалась в светящийся силуэт. Солнце светило так беспощадно, что я еще долго не могла различить черты лица человека, стоящем сзади. Молодой парнишка присел, и только тогда я смогла взглянуть на его лицо без прищура.
       Тонкое, румяное личико было чистым и свежим, совсем не похожим на те, которые можно встретить в этих местах. Короткие каштановые волосы отливали медью, так красиво проблёскивая между собой, заводя ансамбль красок на его голове. Тонкие гуды, излучающие добрую открытую улыбку. И тёмные глаза, что ярко светились из-под густых ресниц. На минуту я замерла, но взять себя в руки было просто необходимо.
- Что?- произнесла я первое, что пришло мне в голову.
- Бугалиструа,- повторил он, уже усмехаясь,- Название амулета,- он ткнул пальцем в вещицу, что так покорно свисала у меня с пальца.
      Я перевела взгляд на амулет, на  вырезанные символы и несколько бусинок, что сверкали в лучах солнца.
- Вы торговец?- спросила я, переводя взгляд на юношу.
- Конечно, нет,- засмеялся он.
        Было бы странно, если бы он оказался торговцем. На красивых изящных пальцах не царапинки, что не уместно для такого ремесла как торговля, и одет он чисто и опрятно. Серый лёгкий костюм чуть прикрывал мускулистую грудь, на которой висел какой-то странный кусочек железки, наверняка символизирующий что то, но что именно было для меня загадкой.
- Он отгоняет дурные сны,- тихо шепнул он пододвинувшись ближе.
       Голос его зачарованная трель, что пронеслась как ветер. Дивный теплый ветер, в ясном солнечном свете.
- Амулет,- завершающе шепнула я, таким же загадочным голосом, тот кивнул,- Отгоняющий дурные сны,- вновь кивок, подтверждающий мои слова,- Это чушь!- усмехнулась я и бросила безделушку обратно на ковёр.
       Амулет с треском бусин развалился на плотном ворсе. Парень замотал головой, будь то, напрочь отрицая мои слова.
- Да, да и ещё раз да,- заверяюще сказала я.
       Парень усмехнулся и перевёл взгляд с амулета на меня. Его зрачки были большими, почти полностью закрывали радужку глаз, но даже это не могло скрыть от меня этот чарующий цвет.
      Вот балван! Он думает, что какая-то безделушка имеет магическую силу. Верит что кто то, очевидно тот, кто строгал её, из обычного куска дерева, вложил в неё заклинание способное отгонять дурные сновидения. Вся эта мистическая фигня мне уже изрядно поднадоела. Я и сама исключение из всех правил, но в такую ерунду как колдовство я уж точно верить не стану. В моей жизни и так слишком много не нармального.
- Всей этой магической ереси не существует,- твёрдо сказала я и рывком поднялась на ноги, он так и остался сидеть на корточках смотря на меня с низу вверх, при этом он мило сощурился когда солнце заслепило ему глаза,- А в прочем,- выдохнула я,- Верь чему хочешь.
       С этими словами я зашагала прочь.
- А вот и нет,- раздался голос у меня за спиной.
       Я чуть не подскочила от неожиданности, и проглотило обратно сердце, которое хотело выпрыгнуть через рот.
       Я продолжала идти, даже не оглянувшись, но зная, что он следует за мной, мотала отрицательно головой. Не хочу я тратить время на объяснение этому глупцу, что гадалки и ведьмы – это всего лишь бредни самих гадалок и ведьм с целью придания ужаса своей персоне.
- Почему ты не веришь?- голос его звучал обиженно и я просто не смогла удержаться.
      Когда я повернулась, он остановился, и лицо его просветлело. Его руки были спрятаны в карманы светлых брюк, а туника уже почти спадала с плеч при ходьбе, обнажая предплечье с небольшим шрамом светло розового цвета. Парень проследил вслед за моим взглядом и одёрнул рубаху натянув её обратно на плечо.
- Это все сказки,- сказала я умиротворенческим тоном.
       Брови его подскочили вверх. Теперь он был похож на маленького ребенка, которому только что сказали, что пасхального кролика не существует. Я еле сдержала смех и лишь позволила себе улыбнуться.
- Воры!- выкрикнул с толпы торгашей и покупателей мужской баритон.
    Я встрепенулась и посмотрела на торговую площадь. Почти все из собравшиеся смотрели в нашу сторону.
- Держи их!- вновь закричал седовласый мужчина лет сорока, тыкая пухлым пальцем в нашу сторону.
        Я даже забыла, как дышать, ощущая, как чётко и ритмично бьётся в груди моё сердце. Кажется, прошла целая вечность пока я не услышала голос парня уже поодаль от меня.
- Бежим,- он потянулся и схватил меня за рукав,- Скорее ну же!
       Ноги мои бежали, не отдавая себе отчёта. Мысли, кажется, закончили свою работу, и в голове была сплошная пустота. С целью подумать хоть о чём то, я пыталась разобрать, что послужило причиной обвинения их, и зачем вообще бежит вслед за парнем, который только что пытался убедить меня, что магия существует. Может он колдун? Наврятли. Был бы колдуном, мы бы сейчас не неслись сквозь обширные кустарники.
       Я старалась сделать размеренный вдох, но лёгким уже не хватало кислорода, и они то и дело отказывались работать, так как мне хотелось.
       Я слышала, как стучат подошвы наших ботинок по вымощенным из камня тропинкам, следом неслись, по крайней мере, ещё человека четыре не меньше. Они выкрикивали нам в след, но что именно я не могла различить, из-за стука сердца в моих ушах.
- Сюда,- бросил мне парень и подхватив меня, заволок в какой то тёмный угол меж кирпичных домов,- Только тихо,- шепнул он ласково.
       В этом тёмном закутке было темно и пахло затхлым мусором и старостью. Мы стояли вплотную прижавшись друг к другу, и место на то что бы отстраниться от него у меня не было. Я ощущала ритм его сердца, он был тихим и спокойным, будь то бы, он не мчался со всех ног ещё секунду назад. Он смотрел так пристально, что я едва смогла отвести свой взгляд, но даже в этой беспросветной темноте я чётко видела, как весело сверкают его зрачки, словно маленькие чёртики с полыхающими факелами поселились в его глазах. Рука его сильно прижимала меня за талию, он почти что, придавил меня к стене. Вторая рука его упёрлась в стену, закрывая мне ход. Я бы могла закричать, могла бы выдать парня, но вместе с ним и себя. Этого я не могла допустить, поэтому я стояла молча, нервно всматриваясь в до сих пор ласковые и милые черты лица.
       Несколько человек промчались так быстро, что я едва ли уловила их движение, и если бы они не издавали столько шума, я бы подумала, что это всего лишь разыгравшаяся фантазия, после бессонной ночи. Следом за ними чуть медленнее пронеслись ещё человек пять, и тогда меня пробила дрожь.
- Умница,- с улыбкой сказал он тихо, так тихо, что мне пришлось вслушиваться.
- Значит это ты,- выдохнула я разочарованно,- Ты грабитель!    
       Он усмехнулся и отвел глаза.
- Пусти,- я старалась убрать его руку, но она будь то приросла к стене, а вторая так и покоилась на моей пояснице,- Ты тупица,- начала бить его я в грудь и понимала насколько я безнадёжна,- Пусти, а не то я… не то…
- Не то что?- он вновь повернулся ко мне с самодовольной улыбкой,- Позовёшь полисменов?
- Позову,- фыркнула я.
- Ага?- загадочно поднял он бровь,- Не забудь задуматься над тем, что ты бежала от них со мной. Они сочтут, что ты со мной за одно, так что…
- Вот чёрт,- выругалась я и запрокинула голову, так что бы слёзы закатились обратно.
       Это моя жизнь. Моя, до самой мелкой частички. Моя, со всеми её минусами и плюсами, и теперь мне придётся кинуться в бегство при виде полисменов, из-за проходимца, который ещё и верит во всю эту мистическую ерунду амулетов. Вот эта жизнь…
- И что мне теперь делать?- закричала на него я,- Ты не имеешь права вмешиваться в мою жизнь,- он, наконец-то отпустил руки, и я выбралась с его объятий,- Не имеешь права!- я хваталась за голову, жадно втягивая ноздрями воздух, который отвратительной волной заполнял меня изнутри,- Это мой мир!
- Прости,- тихо сказал он.
       На его лице ни тени от улыбки, но все равно оно было настолько самодовольным, что меня чуть не вырвала в эту смазливую до глубины души мордашку.
- Прости?- я вскинула брови и упёрла руки в бока,- Прости?- кажется, я не верю своим ушам,- И только и всего? Прости?
     Он поджал огромные плечи и расправил руки. Меня просто разрывала на части злоба и обида. Я уже задыхалась от бессилия, не в состоянии контролировать себя и свои эмоции. Я хваталась за свой разум как за спасательный круг, что бы, не набросится на мальца, и не расцарапать его милую физиономию.
- И что теперь мне делать?- бросила ему я,- Меня будут преследовать полисмены, я только обустроилась здесь и…
      Я затихла в нежелании продолжать, что бы, не раскрывать свою душу перед случайным прохожим, который только что перечеркнул мою мечту на тихую и мирную жизнь в этом богом забытом месте.
- Я знаю, что нам делать,- громко заявил он, и его улыбка вновь засветилась на лице, я упёрлась в его лицо, с безупречными чертами дожидаясь ответа,- Мы отправимся на юг, вместе!
       Я просто опешила от такого предложения, не в силах подобрать хоть одно слово, которое могла бы высказать мои мысли и при этом не обидеть человека. Я просто тихо сама с собою переводила дух, выбрасывая из головы все ругательные слова, которые только могли таиться в моей голове.
- Мы,- выдохнула я с усмешкой,- Я даже не знаю, как тебя зовут,- я замотала головой, уже не в силах сделать, что либо ещё,- Я не…
- Пит,- сказал он, полностью убивая оставшуюся у меня частичку разума,- Пит Троуп.
- О! мило,- воскликнула я с натянутой улыбкой,- Приятно познакомится,- я скорчила гримасу и шагнула в полосу света обратно наружу.
- А ты?- он шагнул за мной почти бесшумно,- Ты представишься?
- Слушай!- я остановилась и повернулась к парню лицом, что бы понять поймёт ли он меня сразу, или придётся разжёвывать каждое слово,- Ни каких мы и быть не может,- я закатила глаза видя как этот несносный тип вновь придуривается как маленький мальчик лет пяти передразнивая родителей,- Я сама по себе и спутники мне ни к чему,- я выдохнула, и хотела уже уйти, как повернулась и сказала,-  Особенно воры!
       Я довольная тем, что мне хватило духу высказать моё мнение о нем, развернулась и зашагала прочь, как вдруг с другого конца послышались шаги и крики полисменов. Раз… и я вновь оказалась в тёмном переулке в объятьях Пита. Теперь он уже не был так близко, и казалось, между нами мог запросто поместиться ещё один человек. Он смотрел на меня из-под опущенных ресниц.
- Я не вор,- прошептал он,- Я заплатил за это пятьдесят центов,- он вынул из кармана руку на пальцах которой весел амулет именно тот что рассматривала я на торговой площади,- Я же не виноват, что монеты неожиданно обратились в пыль,- он пожал плечами как ни в чём не бывая, продолжая разглядывать моё лицо в поисках реакции.
         Я перевела взгляд с краёв амулета на парня и усмехнулась:
- Чушь! Ты просто украл его.
- Если хочешь, можешь это называть воровством, но я отдал за него приличную сумму денег и…
- Ты укал этот амулет!- перебила его я, голос мой срывался на крик.
- Если это воровство,- начал он уже с серьёзным голосом,- То только ради тебя.
       Я с минуту стояла в полном оцепенении, стараясь не думать о сверхъестественных вещах.
- Это бред,- усмехнулась я, не веря ни одному его слову.
- Ты веришь своим глазам?
       Вопрос показался мне странным, и я просто единожды кивнула.
- Значит, что бы ты не увидела, ты бы поверила в это?
- Естественно,- чётко сказала я,- Я пока не страдаю паранойе.
- И в это ты то же поверишь?- сказал он загадочным голосом и расправил передо мной ладонь.
      Несколько секунд я смотрела на чёткие линии на его светлой коже, и хотела уже развернуться и уйти прочь, как что-то неясное стало промелькивать сквозь кожу на его ладони. Свечение сначала было слабым, но с каждым вдохом парня, оно начинало насыщается красками. Радужные блики осветили темноту поглотившую нас. Это было так странно, что рот мой сам по себе открылся от изумления. Это было, похоже, на миниатюрных размеров шар с разноцветными стенками, внутри которого поместили свечу. Гул в моих ушах возрастал, и только потом я поняла, что этот гул издавал светящийся шар. Он на мгновение застыл, продолжая светится, а после погас и вспыхнул вновь но без ярких контуров а простым насыщенным светом и на ладони парня появился бутон только-только распустившегося тюльпана. Ярко красный цветок был настолько чарующим, что я смогла прочувствовать его сладковатый аромат. Голова моя закружилась, но тут же весть мир встал на место, давая вновь любоваться гранями шелковистых лепестков. Я не смогла удержаться и, улыбнувшись, потянулась, что бы почувствовать на ощупь эту прелестную шелковистую текстуру, вкусить её жизнь с момента зачатия до этого момента, где я смотрю на цветок, словно на кокой то божественный идол, которому теперь готова поклонятся. Я прикоснулась пальцами, в перчатке, и цветок тут же превратился в пыль, рассыпаясь по ладно того, кто теперь стоял тихо и уже без тени ребячества всматривался в моё лицо.
- Это невероятно,- выдохнула я так тихо, что едва ли сама услышала свой дрожащий голос.
- А говоришь, что веришь своим словам,- усмехнулся он.
- Теперь я не знаю чему верить,- с запинками сказала я,- Этого просто не может быть.
- Это мой мир,- его голос стал бархатистым, словно ни чего и не было,- И заметь,- прищурил он оба глаза,- Я не отказываюсь тебя в него впускать.
       Ноги мои подкосились, и я спустилась вдоль кирпичной стены, ощущая каждый кирпичик позвоночником. Мне так хотелось почувствовать боль. Лишь она могла вернуть меня к реальности. Или это и была реальность?
       Пит тихо присел рядом и упёрся взглядом в противоположную стену.
- Это фокусы!- неожиданно встрепенулась я,- Фокусы так ведь?- я смотрела, как его лицо вновь становится ребячьим,- Как ты это делаешь?
      Он немного посидел, изучая кладку кирпича, и посмотрел мне в глаза.
- Хочешь узнать?- я кивнула,- Тогда пойдём со мной.
     Я засмеялась его предложению словно самой смешной шутке. Мой смех больше был похож на крик о помощи, и если бы лекари услышали его, то непременно закрыли бы меня в тюрьме для душевно больных.
- Что?- он смеялся со мной, но явно не понимал, чем смог так меня рассмешить.
- Ты, очевидно, шутишь,- сквозь хохот, наконец, высказала я, и вновь меня пробил смех.
- Нет,- он перевёл свой взгляд на стену и стал серьёзным, я то же перестала смеяться.
- Ты даже не знаешь меня.
- А ты меня, но почему то бежала следом, хотя могла бы просто стоять на месте.
- Это было состояние шока и…
- Я думаю, ты исключительная,- бережно сказал он, словно долго находил подходящее слово.
- А ты колдун.
- Ну что ты теряешь?- спросил он но, не дождавшись ответа, продолжил,- Тебе все равно теперь придётся искать другое место, а я смогу защитить тебя.
          Он был прав, безусловно прав, даже не смотря на то что кричал мне разум. Он был раза в два больше меня, увесистые руки, мускулистое тело, поражающая меня улыбка. А что меня ожидает здесь? Скрываться долго от полисменов я все равно не смогу, и в скором времени мне просто необходимо будет уезжать из этого города и вновь скитаться, ища тихое и спокойное место. Может с ним все будет иначе и мне не придётся все время менять место. От чего-то мне показалось, что он похож на меня. Он исключительный и если это не глупые фокусы, то у нас с ним равные права. Только вот о своём даре рассказывать я не хотела. Наверное, потому, что это вовсе и не дар, а проклятие.
- Будет не просто,- тихо шепнула я, разглядывая свои пальцы в плотных перчатках.
- Я готов к любым сложностям,- так же тихо сказал он.
      Я посмотрела в его лицо. Он выглядел уставшим и измотанным. Часть меня, так и хотела прижать его к себе и дать хоть на минуту расслабиться, но вторая моя часть, которая гораздо сильнее, говорила, что это будет уж слишком большим переворотом в моём личном мире. Он мой и только мой. И ни кого, будь то парнишка со сверхъестественным даром, пускать я в него не намерена. Это будет только деловое соглашение. Чем плохо странствовать по свету в компании столь габаритных размеров человека?

Мы просидели так до самой темноты, не проронив ни слова. Я лишь изредка позволяла себе посмотреть на Пита, но лишь на мгновение, а после вновь отводила взгляд. Так странно было ощущать его присутствие, ведь за все эти четырнадцать лет, я не подпускала ни кого так близко, как этого волшебника. Я нехотя обмолвливалась парами слов с людьми, и то в крайней необходимости, в портах или же на рынках. И после того как на улице стемнело, и жители города скрылись в своих домах, мы вышли наружу и направились на юг, где безоглядной полосой простирался лес. Пит уберёг меня от визита домой, что бы собрать пожитки, ведь там могли быть стражи порядка. Конечно вещей у меня не так уж и много, все что несли мне хоть какую то пользу сейчас находились на мне, а вот те, которые я бережно хранила в вещевом мешке, были лишь напоминанием мне о прошлой жизни, о доме, о маме.
Мы пробирались через чащу леса, в глубь, где сквозь кроны многолетних деревьев лишь редко пробивался свет луны. Я жадно глотала воздух, в котором повис вкус зелени и сырости, таявший на моих губах. В этом лунном свете, тот лес, который я прошла несколько недель назад, направляясь в этот городок, теперь казался мне сказочным местом, волшебным, тихим, таящим в себе, что то иное, к чему я вовсе не привыкла. Пит казался бодрым и полным сил, а я же наоборот чуть ли не валилась с ног, но то и дело, прибавляя шаг, что бы, не отставать от парня. Странным было и то, что я поверила этому человеку, даже после того как он признался в содеянном на торговой площади.
- Устала?- неожиданно спросил парень, повернувшись ко мне.
- Вовсе нет,- выдохнула я, собирая последние капли сил, что бы, не казаться слабой.
- Скажи честно,- улыбнулся парень, сверкнув белыми ровными зубами.
- Устала,- с досадой призналась я и плюхнулась на сырую землю.
        Он сделал несколько шагов ко мне. Под подошвой его ботинок прохрустели сухие опавшие ветви. Пит сел так тихо и бесшумно, будь то ветер, только чуть-чуть коснувшись травы.
- Через пару миль есть поляна,- он всматривался вглубь леса, будь то, бы видел там просвет через всю эту непроглядную темень стволов,- Там есть место для ночёвки, не роскошный дом конечно,- ухмыльнулся он,- Но скроет от дождя, что скоро нагонит нас.
       Я посмотрела наверх, где виднелся кусочек синего неба. Звёзды погасли, словно утопились в этом полотне. Наверное, он прав, и скоро пойдёт дождь. Если и в правду там есть место, где можно спрятаться от дождя, то надо идти. А уж то, что он не роскошный, боятся нечего. Наверняка парень в жизни бы не зашёл туда, где я проводила долгие бессонные ночи.
- Тогда нам надо поторопиться,- сказала я почти, что силя голос.
     Я нехотя встала и мои мышцы нервно затряслись. Как бы я хотела быть таким же сильным человеком как Пит, но, увы, быть сильнее самой себя я просто не в состоянии. Шаг за шагом я заставляла себя двигаться дальше, думая только о том, как будет выглядеть ночь, в компании парня, который медленно крадётся за мной. И если бы не треск, из-под подошв его ботинок, я бы и вовсе почувствовала что сейчас бреду одна, сквозь сумрачный, холодный лес.
       Неожиданно я споткнулась о корни дерева, что даже не заметила в этом полумраке и почувствовала крепкие руки, что схватили меня за талию, не давая моему телу рухнуть наземь.
       Пит еще с минуту переводил дыхание, держа мой обвисшее тело на своих руках, а после быстро поднял меня на руки и пошёл ровным и чётким шагом. В любой другой бы раз я спрыгнула с его рук и продолжила бы путь сторонясь его прикосновений, но только не в этот, и я покорно устроилась в его тёплых объятьях.
- Тебе бы не мешало поесть,- хихикнул он, и только тогда я заметила как близко его лицо от моего,- Ни чего вот доберёмся до места, я приготовлю тебе ужин и можешь отдохнуть вдоволь.
        Перечить я ему не стала, да и спрашивать из чего он собирается готовить ужин, когда из всего съедобное что имеется у нас в запасе, это только яблоко, до сих пор лежавшее в кармане моего плаща.
            

     Время в его объятиях летело быстро, так быстро, что не успела я оглянуться, как он уже поддерживая, ставил меня на землю. Ноги мои подкосились, и мне пришлось собрать те остатки сил что остались, что бы устоять ровно. Всю дорогу я покорно сидела на его руках, не говоря ни слова, наверное, дело в том, что словарный запас мой за время отшельничества изрядно под иссяк. Я плотно щурила глаза и представляла, что я еду на лошади, только не на руках Пита, что бы и вовсе не покраснеть, хотя раз за разом я ощущала его взгляд на своём лице.
- Пришли,- бодро сказал он и я начала осматриваться.
        Поляна была маленькая, шагов тридцать, а то и меньше вдоль. Аккуратными рядами стояли молоденькие деревья, словно посаженные несколько лет назад. Их свежие листочки поблёскивали на всём фоне многолетней зелени, что обосновалось вокруг. Поодаль от нас стояло хрупкое почти, что шаткое строение. На вид это напоминало сарай, чуть меньше того, в котором жила я совсем недавно. С виду он казался совсем новеньким, тёплым. От него пахло недавно обтёсанным бревном, на некоторых из них слегка поблёскивали капельки смолы. Значит и действительно домику не больше двух лет. Аккуратные ставни были закрыты. Маленькое крылечко, на котором уже стоял Пит, открывая толстую, и наверняка тяжёлую дверь. Я прошла вдоль клумб где, наверное, когда то были посажены цветы, теперь же там была чистая, тёмная как смола земля.
        В домике было тепло. По сравнению с температурой на улице, здесь было даже жарко. Я прошла до конца небольшого коридорчика и обернулась. Пит восхищённо смотрел на меня, как на необычайное божество.
- Очень… мило,- я кивала головой как китайский болванчик.
- Я не часто здесь бываю, но…- он задумался, но всё же нашёл слова, что бы продолжить,- Мне нравится это место.
       Всё находилось в одной комнатке, такой узкой и с низкими потолками, что я сразу почувствовала себя Гулливером в стране лилипутов. Низенькая кровать занимала почти пол комнаты, сразу напротив была миниатюрная печка с открытым очагом. Я сразу представила, как уютно в этом домишке в холодное время года. Сидеть перед открытым огнём и думать про что то необдуманное. Эх, это просто мечта.
- Почему просто мечта?- неожиданно раздался ласковый голос из-за спины.
      Я вздрогнула и резко повернулась. Пит стоял сзади, вглядываясь в мои глаза, настолько близко, что казалось, даже темнота этой комнатушке не способна скрыть моё смущение.
- Я сказала это вслух?- непонимающе приподняла я брови.
- Да,- закивал он, довольно улыбаясь.
    Я пожала плечами, через силу отрываясь от его чарующих глаз. Он кашлянул и, обойдя меня, устроился на корточки перед камином, в котором была непроглядная тьма.
- Устраивайся,- бросил он мне,- Я приготовлю ужин.
      Может этот домик не настолько ветхий, как мне показалось сначала. Пол вроде добротный застеленный ковром, что от времени потускнел, или таким он казался при свете луны, что била сквозь узкое, оконное стекло.
       Я прошла дальше по комнате и скинув обувь уселась на кровать подобрав под себя ноги. Пит так и сидел на полу, обхватив одно калено рукой. Вторую руку он выпрямил и расправил ладонь по направлению к камину, будь то бы, там горело пламя, которое было неуловимо человеческим взглядом. Я хмыкнула и хотела уже отвернуться, как он зашептал, что то себе под нос и заиграл пальцами.
        Его шёпот был удивительно чистым, но слова, которые в нем таились, были мне не знакомы. В этой ночной тишине казалось пусто, сухо и однообразно, и только один лишь Пит мог внести миллионы красок в этот лунный свет.
       Все произошло быстро, я даже не могла уловить, как в камине начал полыхать огонь. Раздался треск и сухие ветви, что мирно покоились до этого в прогоревшим до черноте камине, теперь покрылись красными искрами. В комнате просветлело, а вскоре, когда огонь разгорелся с новой силой, стало и вовсе светло. Только теперь я заметила, какого приятного цвета стены в этой комнате, нежно сливового. В углах конечно краска давно сошла, но всё ещё было не утеряно для этой лачуги. Ковер же, что когда то казался мне тусклым, на самом-то деле был полон красок, с высоким, плотным ворсом, наверняка мягким и упругим на ощупь. А парень, который ещё недавно казался мне самозванцем, теперь же был для меня чем-то иным, в моей серой и никчёмной жизни.
-  Как ты это делаешь?- тихо спросила я, стараясь не выдать своего удивление. Но как такое можно скрыть?
- Это магия,- усмехнулся он и повернулся ко мне лицом.
       На фоне огня его кожа была тёплого молочного оттенка, а глаза горели миллиардами разных оттенков, в основном тёплых и приятных.
- Что предпочитаешь?- хихикал он глядя как меняется моё лицо,- Индейку или баранину?
- У нас из всего съестного только…- я порылась в кармане и вынула из него свежее зелёное яблоко,- Яблоко!
- Неа,- замотал он головой и, закрыв глаза о чём то задумался.
          Я смотрела во все глаза, что бы, не пропустить не одну деталь, все ещё ссылаясь, что это всего лишь фокусы.
         Послышался гул, где то в далике, который нарастал, будь то приближаясь к нам. Я посмотрела по сторонам и замерла. Пит вытянул руку на некотором расстоянии от пола и в этом промежутки воздух начал плотнеть, превращаться в ощутимую текстуру. Раз… и на красочном ковре появилось большое блюдо, на котором были уложены толстые куски вяленного мяса, зелени и томатов, разных сортов. Рот мой сам по себе раскрылся от изумления.
- Можешь считать это фокусом,- выдохнул Пит, беря огромное блюда и подходя ближе,- Но это вкусно.
         Через некоторое время мы устроились на кровати, поставив промеж нас тарелку с мясным угощением, от которого просто было невозможно оторвать взгляд. Я ещё с минуту изучала кусок, а Пит уже вовсю наворачивал свою стряпню, причмокивая и облизывая пальцы. Я потянулась за куском, как Пит остановил мою руку своей ладонью и впился в меня глазами:
- Может хоть перчатки снимешь?
- А,- протянула я и примолкла, ища хоть единственный весомый довод, что бы, не делать этого, но не смогла найти ни чего вразумительного,- Конечно,- улыбнулась я натянуто и стянула перчатку.
        Кожа на ладони скукожилась как у старой женщины, а пальцы были влажными. Я протёрла кончики пальцев о ладонь и вдохнула так глубоко, что на время даже голова пошла кругом.
- Не бойся,- повторяла я себе,- Не бойся! Это всего лишь кусок баранины и ни чего больше.
        И когда моя кожа коснулась с поджаренной мясной кромкой, руки мои затряслись, но все же ухватили кусок. От него било жаром. Через закрытые веки я видела свет, совсем не похожий на свет от огня, да и на солнечный он был не похож, это было что то новое, что раньше я и не видела. Не ощущала такого тепла, который мог бы обжечь, но он был настолько бережным, что просто согревал. И больше ни чего. Нет видений про несчастного животного, которого зарезали, или же который просто умер от старости. Нет, ровным счетом ни чего, кроме света и тепла. Я улыбнулась и начала трапезу.

        Набив свои желудки до отвала, мы улеглись по разные стороны кровати и упёрлись глазами в потолок. Бревна лежали ровными брусьями, чистыми и сухими, и не одна живность еще не нашла в себе силы поселиться внутри этого дома. На бревенчатом потолке ровными кругами то вспыхивая то потухая, отражался огонь с камина, который и не думал ещё погаснуть, хотя хвороста и вовсе уже не осталось. Наверняка это проделки моего спутника мага.
- А я думала, что еда превратиться в пыль, так же как и цветок,- довольно сказала я, лишь на миг, бросив искоса взгляд на Пита.
- Заклинание действует ровно столько, сколько я пожелаю,- сказал он ещё более довольно, чем я и улыбнулся.
- А где ты этому научился?- я уже не знала как устоять перед искушением дотронуться до парня и узнать всю его жизнь от начала и до этого самого момента, как мы лежим будь то бы лучшие друзья знающие друг друга уже много-много лет.
- Я уже родился таким,- пожал он плечами.
      Теперь я не могла пересилить своё любопытство и перекатилась на бок, что бы лучше видеть собеседника.
- Я вырос в городе Бристоль, в английском графстве Глостершир и Сомерсет у соединения рек Эйвона и Фрома. В деревушке под названием Бьюли,- он слабо улыбнулся своим воспоминаниям и посмотрел на меня,- Мне тогда было четыре, и я страстно хотел рождественскую ёлку. Отец считал, что это роскошь для богатых, хотя и сам не был бедняком. Как-то раз, сидя вечером у камина в главном зале я представил себе огромную ёлку, которая упиралась макушкой в потолок, и украшенную различными светящимися шарами. А когда открыл глаза, то в комнате запахло свежими еловыми иголками, а посередине зала стояла огромных размеров ель, упирающаяся в потолок. Многочисленные шарики мерцали, отражая слабый огонь. Помню, отец тогда очень сильно ругался и грозился выгнать меня из дома…
- Где твоя семья?- наконец то осмелилась, спросить я.
     Пит помрачнел за считаные секунды и отвёл взгляд.
Молчание затянулось. Повисшая пауза давила мне на грудь, словно тонна метала. Тихо-тихо потрескивая камин, и лишь местами слышался Пит, он делал размеренные глубокие вдохи.
- Маму я почти не знал, а отец…Он умер,- тихо сказал он, но прозвучало это куда громче, чем мне хотелось бы,- Уже давно.
- Прости, я не…
- Ни чего,- слабо улыбнулся он, а я похолодела,- Для меня он не был тем, по кому я мог бы скорбеть.
      Для меня это было лишним откровением, и я отвернулась, не желая слушать. Меня пронзила невероятная душевная боль. Я не понимала, как можно относится к своим родителям, нежели ни с любовью. Я помнила своего отца, знала что он был для меня всем миром, всей жизнью, а с его смертью все стало по-другому. Про смерть мамы я и вовсе думать отказываюсь.
- А ты?- начал он, прервав моё раздумье,- Кто ты такая?
       Щёки мои в момент вспыхнули. Мне стало так жарко, что я готова была стянуть с плеч кожаный плащ, но делать этого не стала.
- Я не знаю, кто я,- я заглотнула ком подкравшийся к горлу и прокашлялась, не желая продолжать дальше. Моё признание и так стоило мне больших трудов.
- И это все?- спросил он издевательски.
- Что ты хочешь узнать?
- Ну, для начала, мне бы не мешало знать, как зовут мою спутницу,- усмехнулся он, пока я вновь заливалась румянцем.
- Трина,- я остановилась думая стоит ли доверять парню, но почему то он внушал мне доверие,- Трина Ливилин.
- Трина,- ласково произнёс он, будь то, пробуя моё имя на вкус,- Трина,- повторил он с улыбкой,- Мне нравится.
       Я хохотнула, слабо почти про себя.
Мои мысли делали большущий круговорот в сознание, доводя меня до полного стеснения. Я представляла, каково его дыхание на вкус. Как нежны его объятия. И сколько всего может принести мне всего одно прикосновение к этому человеку. Я проморгалась, вытряхивая из своей головы эти мысли и вновь посмотрела на Пита.
- Где же твоя семья?- тут же спросил парень, изучая моё лицо.
     Я встрепенулась и резко присела на кровати, на время вся окружающая меня атмосфера затряслась. Мышцы напряглись до придела, и я уже чувствовали, как копиться влага в моих глазах. Она жгла безщадно не желая отступать, и я запрокинула голову.
- Ладно,- через некоторое время сказал Пит и то же присел,- Я не настаиваю.
     На этом наш разговор был закончен. Я не желала разговаривать, ссылаясь на то, что моя искренность будет очень несправедлива по отношению к магу. Эта моя жизнь и только моя, и все проблемы и заботы вместе с тем. Я не хотела обременять его моей историей, так же как и не захотела вспоминать, почему в один миг моя жизнь повернулась с головы на голову.
      Пит предложил мне лечь на кровать, а сам он примостился на кровати возле камина, в котором светились, дотлевая угли. Я, слыша только, как посапывает мой приятель, сладко и ровно, подперев лицо ладонями, будь то маленький ребёнок в тёплой и мягкой постели. Наконец-то я позволила себе снять перчатки и, стянув с себя тяжёлый плащ, приготовившись, дотронулась до покрывала, что бережно положил мне Пит. От него било током, но и только. Яркий свет и тепло. И больше ни чего. Почему колдовство парня разит теплом и светом? Почему я не могу увидеть его сущность за всей этой магической силой? И хочу ли я видеть его жизнь?
       С этими мыслями я закрыла веки, и только через несколько минут провалилось в сновидениие.
        Свет белый и пронзительный, глубокий. В нем так тепло, что возвращается в этот брошенный для меня мир просто не выносимо сложно. Я знаю, что это сон, потому что из этой светлой бездны выходит мама. Её лицо такое же нежное, каким я его запомнила. Она улыбается, я улыбаюсь в ответ. Следом выходит папа. Молодой и красивый, каким я видела его в последний раз, перед его последним отъездом. Мама выглядит немного старше чем отец, но я то знаю, что у них больше пяти лет разницы. Для меня они до сих пор олицетворение светлой, любящей семьи. Эти чувство, что теперь поселилось в моём сердце согревает меня изнутри, и мне не охота отпускать это сновидение.
      Вдруг все во мне сжалось, и моих родителей поглотила тьма. Мне стало холодно и меня затрясло, боль пронзила насквозь, будь то, молния ударила мне в грудь, я проснулась, теряя очертания реальности. Сквозь всю боль я видела лицо Пита держащего мою руку крепко в своей ладони. Глаза его были испуганными, и в них отражалось мой  лицо, которое сейчас искривилось от крика. Я жмурилась, стараясь убрать видение, что уже было перед глазами.
        Мужчина стоял ко мне в пол оборота, и я видела, как нервно втягивал он воздух широкими ноздрями. Бубня себе под нос, что то мерзкое и ругательное он был похож на душевно больного. Руками он ухватился за большущий книжный шкаф, что был полностью уставлен большущими книгами с толстенными переплётами. Густые каштановые волосы он злостно взлохмачивал свободной рукой. Он посмотрел на меня, и злость что царила в его глазах теперь обжигала меня током.
- Я говорил тебе?- громко выкрикнул он и чуть ли не задохнулся в собственном гневе,- Говорил, что бы ты больше не делал свои фокусы?
- Да отец,- сказал тонкий голосок, в чьём теле, теперь находилась я.
- Ты ослушался меня и будешь наказан!-  он выплёвывал слова, вместе со злостью что так и билась на его морщинистом лице.
- Нет, нет,- затрясся мальчик и из глаз его полились слёзы.
       Мне страшно, очень страшно. Я страшилась этого человека, как и тот маленький мальчик лет семи. Очевидно, отец частенько прикладывал руку, дабы искоренить в парне его сущность.
- Это все ради мамы,- выплеснул парнишка сквозь слёзы.
- Она бросила тебя!
- Нет,- мотал мальчик головой, напрочь отрицая слова отца,- Нет, это ты её прогнал!
- Да как ты смеешь гадёныш!- мужчина сорвался с места и обхватил жёсткими руками тонкое запястье.
      Я ощутила, какими горячими были его руки, и меня затошнило.
- Ты глупый колдун!- продолжал орать мужик, таща мальчишку вдоль по комнате.
      Он ухватился за серебристый тесак, мирно лежавший на большом деревянном столе. Остриё блеснуло в свете свечей, приводя меня в оцепенение.
- Нет, нет,- вырывался мальчик с его крепких рук, но тщетно,- Пусти,- он обессиленно рухнул на пол, и барахтался ногами, что бы убраться подальше от обезумевшего отца.
- Ты больше не будешь колдовать,- прошипел он и серебристое остриё, блеснув почти у самого потолка, быстро полетело в низ.
        Меня пронзила боль. Моя правая рука онемела, но только от шока, следом промчалась невыносимая боль, я заорала во все горло, не в силах удержать бурю чувств, что переживала я вместе с мальчиком, что корчился посреди пола в луже собственной крови. Отрезанная по плечо рука, валялась рядом, изредка подёргивая изящными пальчиками. Я еле сдерживала рвотный рефлекс.
- Нет, нет, нет,- заорала я, и видение растаяло, словно ни чего и не было, оставляя меня лежать посредине кровати.
        Моё тело было липким от пота, по лицу скатывались маленькие холодные капли. Я продолжала стонать, всё ещё чувствуя, как мужчина отрезал мне руку, большим, мощным тесаком. Пит сидел рядом, с широко распахнутыми глазами.
- Не трогай,- быстро выкрикнула я,- Не трогай меня!- я забарахталась в кровати лишь бы подальше убраться от парня, который тянул ко мне руки.
      Спиной я уже упиралась в стену, но всё ещё продолжала стремительно отползать.
- Трина,- его голос раздался как гром среди пустоты, и я застыла,- Успокойся, милая, все хорошо.
- Не трогай меня,- в его зеркальных глазах, раскрытых от изумления я видела лишь своё смутное отражение.
      Мои глаза блестели в полумраке. Я продолжала нервно и часто дышать. Боль в руке утихла, но я на всю жизнь запомню это чувство, чувство которое испытал Пит.
- Что произошло?- тихо спросил он, больше не стараясь утешить меня прикосновением.
- больше ни когда не прикасайся ко мне,- выкрикнула я и, обхватив свои колени руками зарыдала изо всех сил стараясь прервать плач.

          Утро протекало в неловком молчании. Я едва могла поднять на Пита глаза, а он казался более стойким к утреннему гипнотическому сеансу, который у нас произошло. Лишь искоса бросая на меня взгляд, он разжигал в печи огонь, хотя это совсем и не нужно с его-то способностями, приготовить обед в считанные секунды. Сегодня он почивал меня постными лепёшками с рыбой, удивительно вкусной и ароматной. Рыба была будь то прожарена на огне до румяной корочки, а белое рыбье мясо таяла на языке. После утреннего потрясения, я дала себе установку, что отнюдь перчатки и плащ не сниму не при каких обстоятельствах.
          В кувшине, что Пит, поставил передо мной, был неописуемо вкусный, сладко-кислый напиток, чем то похожий на тыквенный сок, только цветом красно бурым, как самое крепкое в мире вино.
       Насладившись трапезой от души, Пит откинулся на спинку деревянного стула, что появился с утра и, скрестив руки на груди, упёрся в меня взглядом. Мне хотелось провалиться под землю, лишь бы не чувствовать на себе его душе разрывающий взгляд.
- Не смотри так,- тихо прошипела я недовольно, и вытерла пожирневшие перчатки о тыльную сторону плаща. Только теперь я заметила, каким он стал грязным и потрёпанным, не то, что раньше.
- Может, ты мне объяснишь?- начал он, но задумался, подбирая правильные слова,- Объяснишь, что такое произошло?
        Пит смотрел на меня так, будь то бы, он не спрашивал, а настаивал на объяснение. Но как я могла выдать свою тайну, которую ни кому раньше не рассказывала.
- Милая моя,- я вспомнила голос мамы впервые, когда мы узнали тайну этих видений,- Это твой дар, и его не стоит стесняться.
      Я потрясла головой, давая отрицательный ответ парню и заодно вытряхивая из головы мамины слова, которые я не могла ни как забыть.
       Пит нахмурился, но не на долго, после расслабился и, встав, уселся у самых моих ног, подняв бездонные глаза. Сейчас он походил на маленького безобидного и до глубины души милого пёсика, который вымаливает кусочек съестного у случайного прохожего. От этого взгляда я покраснела, и улыбка сама наползла мне на лицо, вытягивая сухие губы.
- Трина,- начал он и взял мою руку в перчатки в ладонь, а вторую положил сверху, заключая мою руку в тепло своих ладоней,- Я должен знать, что с тобой происходит,- он облизывал губы жадно втягивал жаркий воздух комнаты, и наконец, все обдумав, продолжил,- Я знаю, знаю, что раскрывать себя перед людьми очень сложно, но поверь… я все пойму.
        Он говорил тихо и внушительно. Я верила ему, верила каждому слову, потому что передо мной сидел не просто очаровательный парнишка, в которого можно просто влюбиться. Передо мной сидел человек, с абсолютно иным внутренним миром, не таким как у всех, с доброй покладистой душой, которая была для меня светом в этом сером, туманном мире. Он стал для меня всем миром.
        Когда то я совершила ошибку. Я сбежала от проблемы, дабы велела так моя мама, не стала бороться за своё право на существование и сбежала, как крысы бегут с тонущего корабля. Теперь я чувствовала в себе столько силы, что сбежать оставив моё сердце во власти этого парня я просто не могла. Я поняла, лишь за него мне стоит бороться.
- Я не знаю, как тебе это объяснить,- начала я, улыбаясь своему душевному успокоению,- Давай я лучше кое-что сделаю…
      Я вынула свою руку из его тёплых рук, как бы, не хотела оставить её в его объятиях. Его тонкие пальцы отпустили меня беспрекословно. Дрожащими пальцами я стянула с правой руки перчатку, и мои пальцы вдохнули во все поры. Я ощущала, как легко им стало, когда они ощутили свободу.
     Пит сначала нахмурил брови, но совсем ненадолго. Ох, как мне нравилось это выражение его лицо. Такое бесстрашное, но наивное, чистое, но мужественное, ласковое и одновременно сильное. Теперь его бездонные глаза обрели хоть какой-то смысл, они стали зеркальными, поблёскивая в свете, что струился из окна, освещая всю маленькую комнатку.
       Я протянула руку к его лицу. Как жаждала я этого момента, жаждала с первой нашей встречи. Я так хотела ощутить его наверняка, что мягкую кожу лица. В сантиметре от его щеки моя рука затормозила, и я взглянула здоровенный ком в глотке, который рухнул вниз и чувствительно затрепыхался у меня в желудке. Я страшилась того что могла увидеть там, в видения, которые мне пошлёт его душа. Боялась так яро, что была готова отказаться от этой затеи, но оставить Пита в неведении была куда сложнее.
- Ты можешь этого не делать….-начал он тихо, словно боясь испугать меня.
- Чшь,- прервала я его шёпот и наконец, то взяла все свои силы в руки.
        Это было так легко, просто дотронуться до него, пересиля этот сантиметр. Пересиля саму себя.
       Глаза мои сами по себе закрылись, как и всегда. В момент я почувствовала страх, огонь зарождался у меня в груди и возрастал с невероятно бешеной силой. Я не могла одёрнуть от его лица руку, как бы я ни старалась. На время пока мои мысли были ещё моими, я жалела, что не нашла слов для объяснений. Жалела, что опять должна смотреть на мальчишку, корчившимся на полу от боли и обиды, хлебая свою кровь с каждым вдохом.
        Всё было теперь иначе. Я стою с краю комнаты, прячась за плотным гобеленом, слегка отогнув край, что бы рассмотреть хоть что то происходящее в комнате. Чуть поодаль от большущего окна стояла кровать с высокой спинкой и балдахином, струившимся с потолка. На кровати сидела женщина и что-то нервно бурчала себе под нос. Когда мой слух начал функционировать я, наконец, то расслышала её шелковистый голосок.
- Граф,- выдохнула она, не поднимая глаз с пола, будь то провинившаяся служанка,- Я прошу прощения…
- Заткнись!- заорал голос, откуда то с угла комнаты.
        Тело мальчика затряслось от страха. Он, как и я узнавал этот голос. Это был его отец.
- Но граф…
- Изабель!- рявкнул он и милая женщина, с тёмными волосами, убранными в высокую причёску подняла взгляд. Глаза её блеснули, словно наполненные слезами,- Ты сегодня же уйдёшь прочь из поместья.
- А как же Питер?- женщина вскочила с кровати и подол её платья упал на пол, полностью скрывая её ноги за большими пышными складками,- Я не оставлю его одного…
- Питер мой сын,- закричал снова мужчина и шагнул в ту часть комнаты, которая просматривалась через отогнутый край шторы. Глаза его светились ужасом,- Я не позволю тебе забрать его.
- Но его надо учить. У него врождённый дар и если с ним не заниматься…
- Замолчи,- прошипел мужчина сквозь зубы и, шагнув вплотную к даме, сжал её лицо в ладони и толкнул с мощной силой, так что та повалилась на кровать,- Если этот малец ещё хоть раз будет устраивать свои фокусы…. Я…. Я отрежу ему руку!
- Нет, нет, прошу,- задыхалась она, все время, утыкая лицо в пушистое покрывало на кровати,- Он всего лишь мальчик.
- В моём поместье нет ограничение по возрасту. И если я сказал, что бы он больше не чудил так оно и будет, а ты,- он проткнул воздух, своим пухлым пальцем указывая на женщину, которая подняла заплаканные глаза, полные отчаяния,- Ты сегодня же уберёшься отсюда и больше не приедешь ни когда.
-  Но Ришерд…
- Ни когда,- произнёс он со злостью по слогам, и быстро пересёк комнату в несколько шагов.
       Тяжёлая дверь захлопнулась за его мощной спиной.
       Мальчик тихо зарыдал, уткнувшись лицом в гобелен. Тихо всхлипывая, он изредка поглядывал на мать, что без движения лежала на кровати.
       Раздались шаги и дверь распахнулись. Несколько стражников в металлических доспехах заполнили целиком огромную комнату. Двое из них подняли уже еле живую женщину с кровати, та обвисла на их мощных руках. Она продолжала рыдать, жмуря опухшие от слёз глаза.
       В мгновение видение иссякло, и я открыла переполненные ненавистью глаза.
- Он выгнал её,- произнесла я, смотря, как удивлённо выглядит Пит,- Он выгнал твою мама из поместья…
- Ты…- он взглянул комок, и его ошарашенные глаза меня напугали.
     Он вскочил на ноги и начал мерять комнату своими большущими шагами, схватив голову руками, словно в тески.
- Ты,- опять начал он и прикрыл рот руками, остановился как вкопанный. Вторая рука его упёрлась в бок,- Ты видишь прошлое?
       Его слова разили отвращением. Меня тут же замутило с невероятной силой. Сама для себя я показалась омерзительной нечистью, от которой в каждом доме вешают здоровые серебреные кресты.  Ещё с минуту он стоял, не пошевелившись, и не говоря ни слова, а после резко скользнул вниз иная то самое место, с которого мы начали, и поднял на меня голубые как волна океана глаза.
- Я мерзость,- выругалась я, отводя свой взгляд.
- Нет,- протянул он, как то скованно и взял мою руку, которая была в кожаной перчатке, и вновь заключил её в тепло своих ладоней,- Ты исключительна!
        Он касался складок тонкой выделки кожи на запястье, от этих смутно ощущаемых прикосновений стало неловко, и я одёрнула быстро руку, засунув её себе под бок.
- Это невероятный дар,- сказал он, таким голосом, что в памяти вновь возникла мама.
- Это не дар,-  через разгорающуюся истерику прошептала я, а после мой голос и вовсе перешёл на крик,- Это проклятье! Проклятье, с которым я живу всю свою жизнь.
        Пит рывком схватил меня за плечи и стащил с кровати, прижимая к себе так, будь то бы это ему позволено в последний раз. Его крепкие руки держали меня словно пушинку. Теперь я уже заливалась слезами, тихо посапывая на его плече. Я дотронулась обнажённой ладонью до его плеча, но то, что увидела, было для меня успокоением. Свет тёплый, глубокий, манящий. Свет, исходящий из его души. Этот свет он вкладывал в каждый наколдованный им предмет, и это было настоящие чудо.
      Ещё ни разу в жизни я не чувствовала себя настолько слабой как сейчас, а с другой стороны во мне было столько силы и отваги, наверное потому что рядом я чувствовала его. Того кто понял меня, и не отступился тыкая в меня пальцем как в ненормального отшельника кем я приходилась в родном для себя городе. На время я представила, что бы сейчас со мной стало, если бы я продолжила жизнь в родном доме. Само лучшее из того что пришло мне на ум была месть Томаса Меридита.


- И куда мы идём?- спросила я чуть хрипловатым голосом.
- На юг,- сказал Пит, взбираясь на холм, после чего он протянул мне руку, я ухватилась и залезла следом.
- Почему именно на юг,- голос мой предательски дрогнул и я остановилась.
- Ты не ходишь на юг?- с невероятным удивлением произнёс Пит, я кивнула,- О! тебе должно там понравиться,- он делал лёгкие почти, что невесомые шаги, виртуозно размахивая руками, мне пришлось идти следом, что бы, не отстать,- Там теплее, гораздо теплее. И солнце там больше, а луна огромная…
- Я знаю,- выпалила я, не подумав.
     Пит остановился и посмотрел прямо мне в глаза, сдвинув брови у переносицы:
- Тогда от чего ты туда не ходишь?
       Я прошла мимо него, он засеменил следом.
       Конечно, история моего прошлого это ни что по сравнению с тем, что я ему рассказала, но на сегодня пережитой боли хватит. Уж не много ли откровений за один то день.
- Ну, ладно-ладно,- Пит догнал меня в два шага и пошёл рядом, сунув руки в карманы широких штанов,- Не хочешь не говори.
- Не надейся,- усмехнулась я, и ткнула локтём его в бок, тот шутливо согнулся и просмеялся,- Не скажу.
       Мы перебирались через валуны почти до самого вечера. На западе уже солнце близилось к горизонту. Казалось, будь то кто, то размазал по небу пастельные мелки красных и жёлтых тонов. Мелкие облака убегали с невероятной скоростью, хотя здесь на пустоши валунов не было не ветерка.
- И всё-таки, куда направляемся мы сейчас? И что станет с домом, который мы оставили?
- Он исчезнет,- как ни в чём не бывало, сказал Пит и продолжил идти.
- Как так вот просто исчезнет и все?
- Ну да растворится, через пару дней,- парень посмотрел на  меня и улыбнулся,- Потом при желании я смогу создать новый и…
- Ну да,- усмехнулась я,- О! Великий маг и волшебник всех времён и народов.
      Пит нахмурился, будь то бы, мои слова его задели, но тут же от его серьёзного выражения лица не осталось и следа.
- Если ты бывала на юге, то должна знать провинцию Южного Глостершира – Бристоль,- загадочно сказал мой спутник.
- Конечно,- встрепенулась я,- Кто не знает Перу? Меня мама ещё маленькой свозила в этот провинциальный городок,- с энтузиазмом начала я, но осеклась при упоминание мамы и после добавила ровно и холодно,- А что там? В Бристоле?
- У моего отца осталось там поместье Гостье, его бы надлежало продать. Знаешь, можно выручить уйму денег с этого старинного особняка.
       Глаза мои округлились, казался я не верила собственным ушам. Пит что, болван!?
- Ты хочешь сказать, что у тебя есть поместье… и ты хочешь вот так просто взять его и продать?
- Ну а что?- посмотрел он на меня искоса и вновь его голос наполнился энтузиазмом,- Я все равно там не живу. Теперь обитателями Гостье стали крысы и плесневелые мошки.
        Он просмеялся тихо, сам с собою, но утих, словно по щелчку. Да уж, шутка не, сколько не смешная, разве только для того, кто хочет поживиться на именном имении, и скитаться по миру всю оставшуюся жизнь.
- Скитание разве лучше мирной жизни?- непонимающе спросила я.
      Почему то, я свято верила, что обретение своего места в этом мире куда более важная награда, чем несколько мешков с золотыми слитками.
- А сама ты, что предпочитаешь больше? Свободное скитание, или заточение в мире собственных страхов?
       Наконец-то до меня дошёл смысл его слов.
       В этом доме слишком многое ему напоминает о детстве. О страхе, в котором он жил десятилетие. Напоминает о несбывшихся грёзах, боле. Это поместье было для него камерой пыток. И камерой пыток для его, наконец, то обретённой свободу души. Что бы выбрала я, будь я на его месте? Наверняка бы сделала то же самое. Хоть взамен бы я получила жалкую халупу на вырученные деньги, но эта золотая клетка со всеми страхами была бы для меня забытым местом. Прочитанной, закрытой, и спрятанной далеко-далеко книгой. И кто я такая, что бы упрекать Пита в не здравом обращение с семейной реликвией? Сама-то я сбежала, не желая возвращается в свой родной дом. Не желая встретится лицом к лицу со всеми страхами, что мирно таятся, там дожидаясь моего возвращения.

- А,- протянул он, и, засунув руку в карман брюк, долго шарил там, а после достал амулет, тот самый, по вине которого мы теперь странствуем вместе,- Чуть не забыл.
       Пит слабо улыбнулся, а я замерла в нерешительности взять эту обыкновенную, на мой взгляд штуковину, которая якобы, по словам Пита имеет какую то необычайную силу. Хотя теперь я в это верю куда больше, чем раньше. И это совсем не странно, когда на твоих глазах в пустоте возникают цветы, шикарный царский обет, или же огонь в камине.
- Спасибо,- заикаясь, произнесла я, и быстро схватив медальон, отвела от парня взгляд.
- Может хоть с ним, ты будешь спать спокойнее,- выдохнул он и быстро развернувшись, зашагал дальше.
- Что?- невозмутимым голосом произнесла я.
- Ну сегодня ночью ты ворочалась и плакала во сне,- пояснял он странным голосом, в котором не чувствовалось ни чего,- Именно поэтому я… дотронулся до тебя… и…
       Дальше было продолжать бессмысленно, ведь ход последующих действий я знала куда лучше, чем он. Мне вспомнилась самая страшная картина своего утреннего видения и меня чуть не стошнило. Я отвила взгляд на корни огромных старинных деревьев, которые в свете солнца казались будто нарисованными. Сквозь их кроны выглядывали обжигающие лучи, в их свете засыпающая землю осока мерцала и казалась настолько сочной и водянистой, что мне тут же захотелось пить.
      Да и все мои бессонные ночи были словно начирканы на лице. Синева вокруг глаз была настолько синей, холодной, что они едва ли не смахивали на финалы. Лицо и вовсе о супилось и ссохлось, от долгодневных недосыпаний. В волосах уже не было того блеска как раньше, но наверняка это всё из-за воды, которая в каждом регионе Англии по-разному жёсткая. Все это разнообразие сказывалось и на моём организме.
       Я выпустила свои последние мысли из головы,  и решила прервать тяготеющее меня молчание:
- Что ты чувствуешь, когда создаёшь все эти предметы?- я изучала тонкие грани вырезанных символов, на деревянном полумесяце, бусинки чётко вспыхнули от блеснувшего в них луча солнца, я быстро одёрнула взгляд в сторону парня, тот продолжал идти, лишь украдкой бросив на меня взгляд через плечо.
- Разве ты не можешь это увидеть?- насторожительным тоном произнёс он.
- Нет,- отрывисто произнесла я,- Понимаешь, я чувствую все, что чувствует мой проводник,- я тщательно подбирала слова, что бы объяснить наиболее доходчиво, но глаза Пита были настолько понимающими, что я едва ли поверила, что он нуждается в такого рода объяснения,- Я вижу все, что чувствовал человек в тот момент. И сегодня я видела и чувствовала все, что чувствовал тогда ты, когда валялся в луже собственной крови и…- я замерла, когда полу безжизненные глаза парня наполнились отчаянием, губы сжались в тонкую. Полосу, лицо напряглось,- Эта боль проникала в каждую клеточку моего тела. Обида. Боль. Отчаяние. Непонимание, но когда я прикасаюсь к наколдованным тобою предметы, я вижу лишь…. Вижу лишь свет и чувствую тепло.
       Пит улыбнулся, и я невольно изобразила ответное подобие улыбки, чуть обнажая зубы.
- Расскажи мне,- попросила я, с голосом маленькой девочки.
- Что ты хочешь узнать?
- Почему я вижу лишь свет?- этот странный вопрос вывел меня из себя, и я не решилась больше раскрывать рот.
- Ну,- протянул он и мы зашагали в ногу, пока он силился с мыслями, но после начал,- Я не колдун, а маг,- я озадаченно посмотрела на него, и он понял меня без слов,- Да, маги и колдуны это разные вещи,- кивая заявил он,- Колдуны используют свою силу лишь ради выгоды и они не получили её от рождения, скорее обрили во время жизни. Я же – маг, обрёл свои волшебные силы, когда в мои легкие заструился первый глоток кислорода. Я превращаю предметы от сердца. Я чувствую, как вкладываю часть себя в каждый предмет.
- И тебе ни когда не казалось, что ты ненормальный?- перебила его я ошарашенно.
       Вот я, не помню и дня, что бы, не проклинала свою способность. Сама для себя я была воплощением зла и страдания, для самой себя. Лишь изредка я испытывала душевное удовлетворение от видений, только те, которые были чисты и невинны, которые не несли в себе злость, ненависть и боль. И как бы я не жалела, этих видений, от новой стычки злости и предательства что узрела в душах других, я перестала надеяться. Люди для меня теперь были книгами, которые почти все несли в себе дикую злобу и ожесточённость, и редко когда книга была с привлекательным содержанием.
- Сначала так и было,- с досадой признался парень, и я отвела глаза, только что бы не видеть, сколько печали я принесла со своим вопросом,- Но все это закончилось, когда я…- он медлил, не желая отвечать и мой новый взгляд, заставил его досказать то, что он так не хотел договаривать,- Когда я сбежал из Гостье и не обрёл душевное уравновесите. Я познакомился со старцем, он то и обучил меня всему. Он был пророком и мастером амулетов и талисманов.
- Это его работа?- я указала пальцем на амулет со странно переплетённым металлом.
- И это то же,- он кивком указал на мою руку, что до сих пор плотно сжимала в себе амулет.
- Перед смертью он напророчил мне, что я встречу девушку, кто подарит мне истинный душевный покой. Он сказал, что и я стану для неё спасение. И после его смерти, вот уже на протяжении нескольких лет, я искал моё предназначение, искал ту девушку, и я её нашёл.
       Пит улыбнулся, лишь одними губами в глазах его до сих пор горела боль потери.
- Трина, я нашёл тебя,- он остановился и повернулся ко мне.
       Я не верила своим ушам. Ни когда в жизни я не была настолько суеверна, что бы поверить в предназначение, о чём твердят гадалки. И теперь когда, парень, внушивший мне доверие к колдовству, говорит, что я предначертана ему судьбой, я считаю это, по меньшей мере, глупостью.
- ты в это веришь?- с надменностью в голосе спросила я, парень кивнул,- Какой то старик, в предсмертном бреде напророчил тебе, сумасшедшую девушку со сверх способностями, ссылаясь на то, что вы поможете друг другу?- Пит снова кивнул, и меня пронзила злость, насколько же этот парень глуп, что бы верить старику?- Это бред Пит! И ты знаешь это не хуже меня.
- Нет Трина,- глаза его наполнились грустью, до самых краёв, слегка поблёскивая в лучах солнца,- Митрока- был самым могущественным жрецом и предсказателем в западных землях Великобритании.
- Ты не понимаешь,- пыталась я разубедить парня.
- Нет,- окрикнул меня он, и заставил замолчать,- Это ты не понимаешь! Мы созданы друг для друга. Митрока говорил, что моя судьба будет ждать меня, как и я.
- Может Митрока ошибся?
- Он сказал, что этот амулет приведёт меня к ней,- он проткнул пальцем воздух, мелко и часто вдыхая свежий лесной воздух,- И он привёл, как видишь.
- Это совпадение,- искала я оправдание этой случайности.
- Это судьба!- выкрикнул он, и от этого крика я подскочила на месте.
      Он окатил меня ледяным взглядом, и я напряглась, что даже мои виски за пульсировали в такт барабанящему сердцу.
       Пит развернулся и пошёл прочь, я семенила за ним, даже не пытаясь взглянуть на него. Всю оставшуюся дорогу мы шли молча. А когда огненный шар солнца закатился в дымку горизонта, Пит, наконец-то затормозил, давая мне передохнуть. Ужинали мы так же в полном молчании, едва ли бросали друг на друга взгляд. В душе я понимала, скольких трудов ему довались поиски. Старик явно выжил из ума, давая парню столь опрометчивую установку. Ведь на этот амулет могла, засмотрится любая другая девушка. И что если бы так оно и было? Что если бы меня опередили местные красавицы? Неужели мы бы с ним так и не встретились?
      От этих мыслей мне на время стало не по себе. Я захотела обнять его, прижаться так, насколько только могла себе позволить. Уткнуться в его широкую мускулистую грудь и забыть все, что он мне сказал. Забыть про судьбу и про сумасшедшего старикашку, в слова которого я не верила. Пит был самым добрым и светлым в мире человеком, тот который способен понять, тот который способен любить, даже такого тирана как его отец граф Ришерд. Но позволить ему любить себя, ошибку природы, ошибку судьбы, по вине которой в момент нормальная обыденная, а главная жизнь матери обрушилась? Нет, на это я была не способна.
- Я принесу воды,- тихо сказал он, и начал спускаться вниз по холму.
     Я ещё с минуту осмысливала его слова, смотря ему в след. Воду он бы мог наколдовать за считанные секунды, и это был всего лишь повод, наверняка, что бы побыть одному. Подумать ещё раз в правильность слов своего учителя. Надеюсь, он отделается от этой глупой затеи, и оставить меня. Это будет только на благо, хоть и я буду жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.
    Сидя на прогретой солнцем поляне, я прижимала к себе согнутые в коленях ноги и смотрела, как медленно утекает за горизонт освещённые радужным закатом пушистые облака. Где то недалеко шумела речка, наверняка Пит смотрит, как протекает жизнь в глади речной воды. Не по далёку в небо убегали несколько дымовых струй, из труб миниатюрных домиков деревушке, название которой мне было не знакомо.
      Я закрыла глаза и представила маму. Теперь сама по собственной воле, желая взглянуть в её волшебные глубокие глаза. Знала, насколько будет больно видеть её, но отказаться от задуманного просто не было сил. Она нужна мне как ни когда.
       Нарисовать в своём воображении маму оказалось куда проще, чем я представляла себе. Обычно я бежала от этого ведения как от огня, а теперь жажду этого так яро и воодушевлённо, что даже вдох мой стал глубоким и долгим.
- Трина,- ласково сказала она, и её голос полоснул по сердцу,- Трина, деточка моя. Поверь в судьбу родная. Поверь.
      Голос матери был умоляющим, настолько, что вспомнилась та ночь, когда я прощалась с ней сидя в седле Парко. Она умоляла меня так же уехать, уехать и не возвращаться, и я уехала. Почему же теперь, когда они просит поверить в судьбу в слова Старика, я не могу ей поверить? Но она всегда была искренней. В ту ночь, когда она отправила меня скитаться, подвергая мою жизнь опасности, она уберегла меня от самой большой из них – встречи с Томасом Меридитом. И теперь я просто должна поверить её словам. Ох! Сколько же я горя принесла Питеру своим неверием, ведь именно он внушил мне столько сил, вдохнул в меня новую жизнь. И я просто не имею право разрушить его мечты, на обретение душевного успокоения. Я нужна ему, так же как и он мне.
       С этими мыслями я открыла полные слёз глаза. Они заструились по лицу, оставляя на щеках сырой солоноватый след. С подбородка капля за каплей падали слёзы, которые тут же ударялись с глухим звуком о кожаный рукав моего плаща.
     Я стянула перчатку, и дрожащей рукой вытерла влагу с лица и уже хотела подняться на ноги, и ухватила с собой амулет, обнажённой рукой.
     Раз… удар током был безболезненным, просто неприятным, но не болезненным как все что я чувствовала до этого момента.
      Я стою у пошарпанного деревянного стола, по которому разбросаны куски пергамента, с непонятными для меня иероглифами. Стеклянные пробирки были почти полностью наполнены разноцветными жидкостями. Я дышу ровно и чётко слышу стук своего сердца. Руки переливают из сосуда в сосуд непонятного цвета жидкость. Руки, которые были морщинистые, суховатые и дряблые на ощупь. Руки старика. В моей голове так много мыслей, что я не могу зацепиться не за одну из них. Все настолько интересно и восхитительно. Тишина в маленькой комнатушке, освещённая всего одной свечой, давила мне на плечи, но и это было мне по душе. Пахло кедровыми орешками и ромашками. Только потом я увидела, как белые лепестки разбросаны по поверхности стола. Неожиданно старик повернулся и оказался около соседнего стола, на котором ни чего не было кроме небольшого полумесяца, выстроганного из дерева, свежие, глубокие царапины напоминали мне странные иероглифы. Старик шевелил губами, в голове его возникали странные картинки, а некоторых изображениях я увидела Пита, во всех других была я. Вот я вышла из дома, который ещё недавно был моим собственным, и направилась на торговую площадь Кембриджа. Следующая как я сижу на корточках и разглядываю этот самый амулет, который он держит в своих руках, только теперь эти иероглифы почернели, и теперь были ярко видны на фоне светлого дерева. Вот мы бежим с Питом виляя по улицам меж стареньких ветхих домишек, и за нами погоня. Старик усмехнулся последней картинки, и продолжил нашёптывать заклинание. Я понимала, для чего он это делает. Он с помощью магии велел медальону появиться на том самом месте, на котором бы его заметила я. Он предсказал эту встречу, и знал, что мы должны найти друг друга, и просто исключал все возможные варианты, почему бы это не сбылось. Я чувствовала, как вкладывает он в это заклинание всю свою силу всю свою душу. Не когда прежде он не чувствовал себя настолько слабым из-за колдовства, но он ни сколько не жалел что отдаёт свою жизнь ради Пита. В его сердце этот парень занимал первое место, и ради его счастья, он отдал бы все, что бы, его не попросили. И теперь, когда он вложил всю свою жизнь в этот амулет, он падает обессиленно на пол.
      Внезапно веки мои раскрылись, будто, кто то вытолкнул меня из этого видения. Обычно я сама прекращала его, или же досматривала до конца. Все зависело от того, насколько сильно видение занырнуло ко мне в душу. А теперь меня просто выставили на порог, и закрыли за моей спиной дверь, не желая, что бы я возвращалась, хотя я смотрела бы видение раз за разом, хоть я и знаю, что будет в самом конце. Боль, потеря и отчаяние, но те минуты, проведённые в душе Митрока. Теперь старик не казался мне сумасшедшем в предсмертной старческой одури. Его мысли и чувства были настолько уравновешенны, что я опять прослезилась, обвиняя себя в оскорблении старого пророка. Он отдал свою жизнь за Пита, за наше счастье и сейчас я просто не могу отказаться от этого. Ведь смерть старца будет напрасна.
       Собрав все свои остатки силы, я зашагала по склону, ища глазами в темноте, что навалился на пустынную поляну. Пройдя через кусты, я увидела рябь воды, и слух мой уловил шелест ветра в небольших кустарниках, растущими вдоль берега.
       Речка была небольшая, и наверняка что не глубокая. На том берегу был мостик, старый и некоторые брусья которого обвалились, пронзая гладь воды. По ту сторону речки тонкой, но плотной полосой простирался лес. Его тёмное очертание было настолько завораживающе, на фоне еле синеющего неба с удивительно шелковистыми на вид облаками.
- Пит,- позвала его я.
       Тишина, мирная, спокойная. Лишь шелест воды о берег, и шум тёплого ветерка о листья.
- Пит,- уже громче прокричала я, и мой голос эхом отозвался, где то вдалеке.
      Ответа нет, и мне это не нравится.
       Как бы мои слова не были для него обидны, наверняка он бы не стал сбегать, покуда свято верит своему учителю. Я зашагала по берегу в направлении юга. Мои шаги становились все более уверенными и быстрыми. С каждым шагом я все больше пугалось той тишине, что навалилась на мои плечи. Я пробралась сквозь заросший кустарник, и носок моего ботинка зацепился за старую рыболовную сеть, что прибило к берегу течением. Я не удержавшись на ногах рухнула наземь, на локти.
- Пит,- уже изо всех сил прокричала я.
      Я старалась не задеть землю голой рукой, дабы исключить случайные видения, которые сейчас и вовсе могут сбить меня с толка. Мои ноги спутанные в сетях почти не шевелились, и, перевернувшись на спину, я нервно дёргала ногами. Сети покорно высвободили мои щиколотки, и с рывком поднялась с земли. И тут моему взгляду поддался блик на земле. Бликовало что-то маленькое, зарытое в траве. Так неясно, что я едва ли поверила своим глазам. Когда я присела и присмотрелась я оцепенела от ужаса.
      Медальон, с переплетавшемся металлом принадлежавший Питу, теперь был брошен в зарослях травы. Этот амулет был просто бесценен для парня, и то, что он распрощался с столь дорогой сердцу вещи, не укладывалось в моей голове. Неужели он отрёкся от слов своего учителя? Неужели перестал веровать старцу из-за моих слов, из-за моего недоверия. Я быстро схватила медальон. И не успела я сжать его в ладони, как меня вновь пронзила молния.
       Я стою на берегу и любуюсь рябью, которые создают тёплый южный ветер. Теперь я в душе пита в его сознании, а в его мыслях лишь я. Он переводил отчаяние, и завораживающий вид воды ему всячески помогал. Дышал он ровно и спокойно ища слова, что бы переубедить меня в моём мнении, и сколько бы он не находил фраз, он отчаивался ещё больше, потому что на его взгляд я упёртая, и не верю ни чему, только собственным глазам. У него возник план, что если он приведёт меня в дом старца и заставит меня прикоснуться к его миру, то я уверываю в него, так же как и Пит. Что я, наконец-то пойму, что нам предрешено было встретится. Он вздохнул с отчаянием, ведь чем дальше мы пробирались на юг тем дальше отдалялись от дома предсказателя.
     Неожиданно он повернулся по велению чувства опасности. Дрожь покатилась по спине и ноги загудели, застыв на месте не делая ни шага, хоть и сознание взревело: Бежать!
     На него налетело тело, и, навалившись плотной массой, повалило с ног. Резкая боль в голове заставила его встрепенуться. И когда он увидел как что-то большое и металлическое летит на него сверху вниз, он ловко перекатился на бок, но, не успев подняться, почувствовал, как череп заломило. В глазах его медленно темнело. Он боролся со своими веками, но они слипались, не желая поддаваться его влиянию. Я чувствую биение его сердца, и только это даёт мне надежду на то, что он жив.
     Я распахнула глаза так быстро, что на мгновение земля заколыхалась, но остановившись, поддалась моему взгляду. Я встала и побежала в неизвестном направлении. Почему то я чувствовала, что выборная мною траектория правильная, и надо бежать, иначе может быть слишком поздно.
       Слёзы отступили быстро. Точнее я заставила их вернуться на место, как и начинающуюся истерику. Сейчас не время реветь и тем более не время истерить, мне надо найти Пита, во что бы то ни стало. Теперь его жизнь в моих руках. Во мне зародилось столько злости, что я уже бежала, хватаясь обнажённой рукой за все, что попадалось на пути. И даже то неприятное ощущение видения не могло сбить меня с намеченной цели.
       Почти все видения были лишними. Лесник, заблудившийся на охоте. Медведь, что точит когти о ствол дерева. Рыбак с деревушки не по далёку, тащит на берег несколько дней назад заброшенные сети. Странцы, что обосновались на берегу, разжигая костёр. И лишь немногие были мне полезны. В одном из них я чувствовала себя тем самым человеком, который замахнулся булавой на Пита. Он был в ярости, что парень оказался проворнее, и все время ругался. В другом видении его напарник, что тащил на плече парня. От него пахло выпивкой и потом.
        Сердце моё выпрыгивало из груди каждый раз, когда я видела Пита, неподвижно висящем на плече здоровяка. Но во мне было столько ярости, что даже его крупные габариты меня не страшили. У меня есть дар, и этим я непременно воспользуюсь при встрече с парнем, только бы не было слишком поздно.
       Я прислонилась к дереву, переводя дух, и вдруг новое видение, чем была заполнена до отказа эта местность. Они проходили здесь совершенно недавно, и парень с булавой наперевес нервно бурчал себе под нос.
- Да хватит тебе Шон,- хмыкнул тот, что тащил Пита,- Сейчас доставим мальчишку и дело с концом. Эрон сказал, что ему нужны работоспособные мужики, а не трупы.
- Сколько мы будем работать на этого проходимца,- встрепенулся парень с булавой наперевес,- Он нам ещё с двух других не уплатил.
- Не беспокойся,- бросил ему напарник,- Этот последний. Получаем деньги и выходим из игры.
- А если ему придётся не по вкусу этот хлюпик? Он с нами им же и расплатится?
- Нет,- протянул довольно тот,- Эрону надо рабочая сила, что бы достроить пакгауз. Иначе бы он вряд ли платил бы нам такие деньги, за поиски здоровых мужиков на эту работу.
        Эти двое расхохотались, как сумасшедшие, и я быстро открыла глаза.
        Конечно, в этих краях было до бесконечности много насилия. Хоть и рабство в нашей стране прекратили, некоторые достопочтенные графы не избегали возможности поиметь наёмников, не платя им за их труды. Очевидно, в этой деревушке, куда сейчас идут эти двое, проживает, по меньшей мере, один граф, собирающий отряд для постройки пакгауза. Да вот только где? Здесь только речка, а море, по крайней мере, в ста милях к востоку. Значит, этот граф приехал, что бы набрать рабочую силу здесь, а после отвезёт их к морю. Конечно, никто и не спохватится одиноких спутников, бродящих по окрестностям, а тех, кого он сумел набрать к себе в команду из местных жителей, очевидно, копились на придуманную стоимость их рабочей силы. Какие же люди опрометчивые, а некоторые из них ещё и жестокие.
        Меня выворачивало при одной мысли, что какой то граф будет смотреть на Пита, как на роба. Но они и не догадываются кто он такой, и какой силой владеет. Наверняка Питу удастся сбежать, может даже до того как они приведут его к графу, но лучше будет если я отыщу их прежде. Уж я-то найду слабое место даже у таких непробиваемых мускулистых масс, как эти двое. Стоит лишь коснуться их души, что бы пробудить в них стыд, позор и совесть. А это двое, наверняка, что в своей жизни натворили куда больше, чем я думаю.
      Я бежала быстро и совсем скоро оказалась на окраине деревни, которая была оживлена. Ещё ни разу я не бывала в тех поселениях, где ночью на улицах так же людно, как и днём. В домах горел свет, казалось, что этот город живёт ночной жизнью, а засыпает лишь с рассветом. По вымощенным дорожкам брели полупьяные рыбаки, выходя из трактиров, они горланили, и шумно отстукивали толстенной подошвой каждый шаг. Я пробиралась сквозь эту толпу раз за разом касаясь душ, всех кто только попадался у меня на пути. С каждым разом я испытывала по-настоящему обжигающую меня боль, так как не было среди всей этой толпы не одной светлой души.
     Я касалась каждого, кто только проходил мимо. Люди нервно осматривали меня, многие оглядываясь, но ни кто ни чего не чувствовал, кроме меня. Я же ощущала каждую душу, и меня просто разрывало на части от ненависти к этим людям. Почти в каждом из них была ярость и злость, и, конечно же - скупость. И даже в пьяном бреду, только вывалившись с глухой таверне до отказа набитой таких же алкашами, мужики, казались мне  паршивыми личностями. Но сейчас меня больше всего волнует не то что было в их душах, а то, что было в воспоминаниях. Почти все из прохожих были пусты, и лишь некоторые оказались мне полезны. С помощью их воспоминаний я пробиралась в глубь этой захолустной деревушки, в поисках мага.
         У одного мужика, который еле перебирал ногами вдоль дороги, чаще спотыкаясь чем шагая ровно, были воспоминания как он с несколько минутами назад вышел из таверне, через пару улиц отсюда, и обратил внимание, как двое мускулистых парней шагали в ногу, волоча за собой третьего. Второй старик видел, как они сворачивали на пятую улицу, я повернула за ними.
        Моё сердце билось все быстрее и быстрее, когда я уже чувствовала что наступаю им на пятки. Я старалась дышать ровно и глубоко, но мои лёгкие меня подводили, и уже через считанные секунды начала задыхаться.
      Я свернула в узкий переулок, куда показывали мне воспоминания местных жителей, и резко затормозила. Только сейчас я уловила звуки ударов, и с каждым разом пока я прислушивалась к ним, они становились все чётче и яснее. Почти посередине узкого коридора валялся громила, нервно пытаясь поднять своё огромное тело, и заодно булаву, края которой блеснули в свете луны. В самом конце было настоящее сражение. Я видела лишь светлую фигуру, которая ловко укорачивалась от ударов фигуры темнее. И только через мгновение я поняла, что это был Пит. Он проворно увиливал от удара здоровяка. И как только ему удалось уложить одного из них?
       Я поняла, насколько мало я знаю о своём спутнике, о котором ещё час назад, мне казалось, что знаю я все.
      Тот, что кувыркался на земле с булавой, решительно поднялся и быстро направился к концу коридора, уже замахиваясь своим гигантским молотом.
- Пит,- завопила я, тот обернулся, и его глаза сверкнули в свете луны.
      Он заметил громилу с булавой и уклонился от удара. Метал, пробил в деревянной стене огромную брешь. На время тот конец узкого и тёмного коридора поглотила пыль. Я ринулась туда, даже не зная, что делать, если наткнусь на одного из головорезов.
     Сквозь весь этот шум и громкое бормотание головорезов я чётко слышала вдохи, почти ровные. Я шла на них. Когда туман пыли рассеялся, я бросилась к Питу, лежавшему на каменном полу. С его рта стекала бурого цвета густая влага. Тонкая полоса которой зародила во мне столько ненависти на головорезов, что их внушительный размер тела не мог выбить из меня решительности.
- О!- воскликнул один,- К нам пополнение.
- Я с ней быстро разберусь,- сказал тот, что покрепче и плотно стиснул пухлыми пальцами рукоять булавы.
- Нет,- протянул другой и сделал шаг ко мне,- У меня есть идея получше.
      Он делал плавные шаги, пока я стояла, широко расправив плечи, и ждала, когда же все это закончится. Я просто оттягивала время, что бы Пит что-нибудь придумал, и вытащил нас из этой передряги, он только прохрипел что-то невнятное, а мужик продолжал подходить ко мне ближе, с ехидным оскалом. Его пожелтевшие зубы больше напоминали пасть старого зверя, глаза пустые и холодные. Меня затрясло, и по моей стене поползли мурашки.
      Я бросила взгляд на Пита, тот кажется, был не в себе. И вновь бурая полоса крови у него на лице воцарилась во мне гневом и ненавистью. Я полная решительности вскинула голову и, расправив плечи, ожидала, когда же громила подойдёт настолько быстро что бы прикоснуться к его душе.
- Боишься крошка?- странным голосом спросил он.
- Нет,- выплюнула я в него слова, он только ухмыльнулся, второй и вовсе расхохотался, будь то, я была цирковым клоуном или комиком местного трактира, чьи слова у всех вызывали смех.
- Дай ка я выбью из тебя эту дурь,- промурлыкал он и сделал завершающий шествии шаг.
      От него разило потом и выпивкой. Именно этот запах я уловила на лесной опушке. Меня чуть не вывернуло наизнанку, но переборов рвотный рефлекс я скорчила лицо, и обеими обнажёнными руками ухватилось за его лицо.
      Было просто невыносимо ощущать себя в его теле, чувствовать его жалкую душу. Я закричала, и, кажется он то же. Его же крик был, куда глубоким, чем мой. Было так странно. Я ощущала каждую клеточку его тела, пока кровавые фрагменты его прошлого высвечивались в моих глазах. Я была настолько зла на этого человека, если его можно было назвать человеком, что хотела влить в него всю свою ненависть. И казалось, у меня это получилось.
      Меня отпихнули чьи то руки, и я повалилась на стену, часто и прерывисто дыша. Земля подо мной подкосилась, а когда вернулась в прежнее положение, я увидела Пита. Он стоял, заслонив меня от головорезов. Лицо того который стоял поодаль от нас я не видела, а вот лицо того, к которому я прикоснулась, исказилось в ужасе. Будь то он только что увидел приведение. В пустых глазах теперь страх, такой полный и ярый страх, что из открытого рта продолжали вылетать вопли.
- Скорее,- поняла я из всех его криков,- Бежим,- кричал он громиле, пятясь назад.
      Пит шагнул в их сторону, и тот уже резко повернувшись убежал из узкого коридора, со своим товарищем, который кажется так и не понял что же произошло.
       Я скатилась по стене, прислоняясь к ней щекой. Вначале не было ни чего пустота, а после мутное видение, в котором запечатлелась сегодняшняя драка. Я видела, как ловко уложил на лопатки головореза Пит, и как сражался с другим, причём силы их были явно не равны. После появилась я, и вот я уже хватаю его лицо ладонями. Одновременно наши лица исказились от боли, и мы оба выли, адскими криками. Глаза его были широко раскрыты и выражения их сменялись, будь то в калейдоскопе. Единственное что я смогла уловить чётко он испугался, испугался того что послала ему я. Сначала я передавала ему то чем полна его душа, а после заставила его коснуться своей. И что же доставило ему больше страданий?
- Я монстр,- прошептала я, скорее себе, чем Питу.
- Нет,- выкрикнул он с заботливым голосом и сев на камни крепко обхватил мои руки чуть выше локтя,- О чем ты говоришь?
         После того как я в точности рассказала Питу что видела в его душе, и то что вселила в него, я почти что разрыдалась, но парень только прижал меня плотнее к своей груди. Я старалась не касаться его, и не потому что не хотела увидеть ту боль что испытал парень. Я не хотела, что бы он оказался на месте головореза.
- Они хотели нас убить,- начал он в мою защиту,- А ты спасла нас.
       Я подняла слезящиеся глаза и в упор взглянула в глаза парня. Теперь они были не стеклянные, даже наоборот глубокие. В них было столько нежности и заботы, и что-то ещё… любви?
- Ты не виновата не в чём,- заверил меня парень и потеребил меня за плечо.
     Наверняка он хотел прижаться ко мне и успокоить, но не знал, как я отреагирую на те видения, что смогу увидеть. Он довольствовался лишь словами, в чём он был явно мастер. Его голос как эликсир, действует как успокоительное средство от депрессии, и одновременно сводит с ума. Этот голос я узнала бы из сотни из тысячи подобных голосов, потому что для меня он особенный. Он-призывающий к жизни, дающий свет и обволакивающий теплом. Я уже и не представляла, как долгие годы могла существовать без этого голоса, без этих светлых глаз, без этого человека.
- Трина,- выдохнул он, и лицо его стало совсем близко, на расстоянии в поцелуй, губы приоткрылись.
        Я жаждала этого момента с того дня как впервые увидела его. Жаждала с такой силой, что устоять просто не могла, но здравый смысл позволил мне отвернуться от его лица, и Пит отодвинулся, обратно смотря сквозь моё лицо. На время мне показалось, что он не огорчён, но его выражение лица поменялось, и он аккуратно поднял меня на ноги.
       Провести ночь в одной из таверне вечно пьяного городка была идея не из лучших, но Пит настоял на этом. Почему то его поведение казалось мне странным. Он бы запросто мог наколдовать нам маленький домик, подальше от этой деревушке. Но он отказался одним, резким словом, на которое я просто не могла перечить, и просто следовала за ним в комнату на верхним этаже пивнушки.
       Как только за моей спиной тихо захлопнулась дверь, я позволила себе расслабиться. Снизу слышались голоса пьянчуг, что наверняка, до рассвета будут опустошать винные и пивные бочки этого заведения. Этим омерзительным запахом жженого хмеля пропах весь дом, и казалось, что даже старенькое холстяное бельё на кровати было пропитано этим пьяным ароматом. Я прикоснулась к кровати, только что бы узнать как часто меняют бельё и, поняв что оно только сегодня вернулась из прачечной за углом, я сбросила с ног кожаные сапоги, и уселась с ногами на кровати.
     Меня редко потряхивало, при одном лишь воспоминании взгляда головореза, при одной лишь мысли что оставила я в его душе.
- Трина, ты не можешь обвинять себя во всем,- чуть громче обычного проговорил Пит, садясь на край кровати.
- А если это правда?- начала я наконец после минутного молчания,- Ты не понимаешь, что я оставила в его сознании, я растоптала его душу….
       В моей голове сразу возникло множество мыслей, и на то что бы выразить их все мне бы не хватило и нескольких дней. Я замолчала, будь то поддаваясь влиянию его глаз.
- Это было необходимо,- вкрадчиво проговорил он уже в который раз за этот вечер,- Если бы он убил меня или …
- Нет,- вскинула я плечом и окинула его яростью, что сейчас била мне по сердцу,- Я бы не позволила им тебя убить!
- А я бы не позволил убить тебя,- промурлыкал Пит и слабо улыбнулся.
- Почему ты не стал колдовать?- не унималась я.
     Пит отбросил взгляд в сторону, на дверь, ведущую в маленькую дешевую комнатку, которая была приоткрыта, и стиснул плотно зубы. Лицо его в момент напряглось, а скулы вылезли устрашающе вперёд.
- Теперь я не смогу колдовать так часто, как раньше,- с досадой сказал парень, и, встретившись с моим непонимающим взглядом, продолжил,- Понимаешь, у каждого мага должен быть, что то наподобие амулета, который будет поддерживать его магическую силу. Вот и у меня был такой,- он провёл дрожащими пальцами по тому месту, где обычно висел его странный металлический талисман,- Теперь я не знаю где он, а на его изготовления уйдут годы, а возможно и десятки лет…
- Не уйдут,- с невероятной радостью бросила я парню и вынула из глубокого кармана кожаного плаща, переплетённый метал.
- Трина,- еле выговорил парень.
       Лицо Пита в момент просветилось, он взял его так быстро, что его движения были едва ли уловимы. Он вскочил с кровати, и нервно стал натягивать его на голову, тот повис на его мускулистой шее, и как то странно сверкнул в тусклом свете свеч, что стояли на маленьком низком столике возле окна. Он всплеснул руками как меленький ребёнок и подпрыгнув ко мне сгрёб меня в охапку и прижал так сильно, что на мгновение я даже забыла как дышать. Мои ноги повисли над полом, а Пит продолжал радостно прыгать по комнате, со мной в охапке, будь то бы, я весила как пушинка, а не как среднестатистическая американская девушка.
       Наконец он остановился, а причудливые тени от свеч до сих пор отплясывали на его лице. Глаза были наполнены радостью, такой заразительной, что мне стало совсем хорошо, вот так находиться в его объятиях, смотреть в его удивительно красивые глаза, и не думать ни о времени, не о пьянчуг, что шумят там внизу, и даже не о том кем мы являемся. Он улыбнулся мне в ответ, и медленно опустил меня на пол. Только теперь я заметила, что он почти на голову выше меня. До сих пор мои руки, на которых не было перчаток, безжизненно свисали с его огромных плеч, теперь же я не могла устоять от прикосновения. Я полная счастья и любви обхватила его плечи ладонями, и то чем наполнилась моя душа, согрела меня изнутри.
       Теперь уже не было тех видений, словно я пролистнула их как прочитанные страницы книг. Теперь же я ясно видела его на той торговой площади в момент нашего знакомства.
Я сидела на корточках у пёстрого ковра усыпанными разными безделушками. Мой длинный чёрный плащ, не по погоде, образовал вокруг меня чёрное пятно, переплёскивая складками от солнца, что припекало плечи. Пит сделал шаг, и на время остановился, любуясь моим выражением лица. Мои каштановые волосы, раскиданные по плечам, слегка завивались к концам, и почти не подавали признаков жизни. Лицо моё было задумчивым, и показалось парню непроницаемым, но после я слабо улыбнулась безделушке, той, которая была там для особого предназначения. В сердце парня, что то екнуло, и он подошёл ближе. Вот я подняла лицо на его слова, и он удивился насколько усталый у меня вид. Он захотел прижать меня к себе и больше не когда не отпускать, лишь бы больше не видеть на моём лице столько разочарования и отчаяния.
       И вот мы уже бежим, он свернул меж домами и позвал меня, я свернула следом. В этом узком промежутке меж домов, когда мы почти в плотную стояли друг к другу, он понял, что слова учителя сбылись, и эти долгие годы скитания, наконец-то, привели его к желаемой цели.
       Первая ночь, которую он провёл на полу. Он не сомкнул и глаза, только ради того, что бы наблюдать за моим сном. Он раз за разом заставлял огонь в камине разгораться, что бы тот освещал моё лицо, которое было спокойное и умиротворённое. Он мысленно благодарил учителя за то, что он поставил его на этот путь. И даже все те трудности что довелось пережить ему во время поисков, теперь казались пустяками, когда я уже рядом. Неожиданно я вздрогнула, и лицо моё скривилось от боли. В глазницах заблестели слёзы. Пит думал что, разбудив меня, он поможет и кошмар растает, и я вновь обрету спокойствие, но то, что было после, заставило его пожалеть о задуманном. Он коснулся моей ладони, и тут же я затряслась как при лихорадке, издавая пронзительный вопль. Он метался, не отпуская мою руку не зная, что сделать, что бы разбудить меня и прекратить моё мучение и когда он отстранился, выпустив мою ладонь, я распахнула болью налитые глаза. Сердце его, не издававшее ни одного удара, в тот момент, пока я корчилась от боли, теперь начало глухо отдавать в висках.
       Наш разговор о предназначении каждого, и судьбе что предрёк ясновидец. Как он умчался тогда, когда я напрочь отказывалась верить в то, что предначертано ему свыше. В одно мгновение он задумался, а правильный ли выбор он делает? Стоит ли заставлять меня поверить во все, о чем говорил учитель? Или отступиться от меня, если это принесёт мне успокоение? С этими мыслями он удаляется к речке, а дальше произошло нападении головорезов, которое я уже видела на берегу реки.
      По-моему велению видение отстранилась, и я открыла глаза. Пит стоял не пошелохнувшись и внимательно наблюдал за мной. После того как видение растаяло во мне осталась по настоящему сильное чувство – любовь…
- И я люблю тебя,- шепотом, наконец, выдохнула я, будь то бы, отвечая на его мысленные слова.
       Пит заулыбался, а после подхватил меня и несколько раз прокружил и, поставив обратно, заключил моё лицо в свои горячие ладони. Теперь же я могла увидеть лишь свет его души, лишь то, что радовало меня. То, что согревало мою больную душу.
       С минуту мы смотрели друг другу в глаза, а после он склонился надо мной и прикоснулся к моим губам своими. После ещё раз и ещё. Я наслаждалась этим чувством. Наслаждалась его сладким и томительным дыханием, и понимала, сколько бы я потеряла в этой жизни, если бы не Пит. Наверное, я потеряла бы себя…
      Ночь в его присутствии была по-настоящему прекрасной. Мы лежали так близко друг к другу, что я чувствовала, как ритмично отстукивает его сердце. Такое долгое прикосновение к его телу, прикосновение к его душе, ввело меня в забитие. Когда же я отстраняюсь, я вновь возвращаюсь в реальность пустую и холодную, будь то ветер февральской ночи. Я, не раздумывая снова прижимаюсь к нему, заволакиваясь в это сладкое ни с чем несравнимое ощущение, где правит мир и покой.
      Пит лежал не шевелившейся, чуть посапывая, а я же не сомкнула и глаз, смотрела, как по комнате расползаются первые лучи солнца. Я не хотела засыпать, не хотела терять ни секунды этого равновесия, и не хотела видеть тех ужасных сновидений, что за все эти годы измотали меня почти до полусмерти. Ох, как же я настрадалась от собственного бессилия.
Я переборола себя сейчас, когда поняла, насколько важен для меня Пит. Переборола себя и чувствую что это не напрасно, с ним я обрела покой. И только с одним я до сих пор не могу справится… с прошлым.
       Парень выпустил меня из объятий и сладко потянувшись, перекатился на бок и вновь сгрёб меня в охапку. Глаза его были закрыты, но я знала, что он проснулся.
- Это самое прекрасное утро в моей жизни,- прошептал он почти, что мне на ухо и довольно улыбнулся.
       Я пыталась вспомнить утро счастливее этого, но не могла.
- И моё,- после долгой паузы призналась я, парень улыбнулся шире.
- Ты прекрасна,- вновь ввел он меня в краску и я, вспыхнув, зарылась в мягкое одеяло почти с головой,- Да, да,- насмешливо сказал парень и нырнул ко мне,- Милая, славная, но жутко упрямая.
      Он тыкал пальцем мне в бок, а я беспрерывно кувыркалась в одеяле, смеясь как маленькая девочка, громко и почти взахлёб. Наконец он остановился, и перевернулся на спину, подтаскивая меня к себе. Я улеглась на его груди и слушала, как бьётся его сердце. Как чётко оно работает в компании с лёгкими, что делает вдох затем выдох, поднимая и опуская его грудь.
- Я знаю, я, наверное, не лучший для тебя вариант,- с каким то невероятным бессилием сказал парень, а я в печаталась в него взглядом,- Маг, волшебник,- продолжал он, а я почти, что задыхалась от его слов,- Но так предначертано, и…
- Я знаю, как предначертано,- перебила его я, не желая больше слушать его.
- Трина,- выдохнул он и сморщился, словно у него разболелась голова,- Я, точнее моё прошлое несут тебе боль.
- Нет,- замотала я головой едва ли сделав вдох,- Не говори ерунды,- я на мгновение замолчала, плотно стиснув зубы почти, что до боли,- Знаешь что?- выкрикнула ему я и села подбирая под себя ноги, он посмотрел на меня,- Знаешь что такое боль? Боль-это ощущать себя отшельником, брошенным и не нужным. Боль-это видеть, как умирают неповинные люди. Боль,- выдохнула я и голос мой стал хриплым,- Это когда ты не находишь в себе силы посмотреть своим страхам в глаза…
       И тут же до меня доходит смысл моих слов. Я всю жизнь бежала от своих страхов, неся их с собой. А взглянуть им в глаза так и не решилась. И теперь когда я чувствую во мне столько невообразимой силы, я готова рискнуть…
        Молчание затянулось и Пит, улыбнувшись,  перекатился на бок:
- Я рад, что я не самое плохое в мире чудовище для тебя,- он хохотнул своей шутке, и я бы засмеялась, если бы не была так поглощена своими мыслями,- Тогда нам надо отправляться в путь. Продадим Гостье, на деньги что выручим с поместья, купим дом где-нибудь в глубинке.
       На слове купим, он поставил особый акцент. Наверняка он, так же как и я устал от ненормальной полной мистики жизни, и этой покупкой хочет сделать её чуточку обычной. Я решительно встала и, уперев руки в бока начала:
- Я согласна, но перед этим нам надо побывать кое-где…

        Всю дорогу я рассказывала Питу про моё детство, про отца вечно проводящим время вдали от дома. Про маму и её замечательные печенья, которые были всегда свежие. Про соседскую собаку, которая меня не долавливала. Особое место моего рассказа занимала последняя ночь, проведённая в родном доме, и лишь чуть-чуть я поведала ему про свои странствия. Если мы в скором времени будем жить вместе, я смогу рассказать ему все что он пожелает. Пит слушал меня внимательно, даже не перебивая. Лишь изредка его лицо менялось, в основном на нём вырисовывалась обида.
      Повозка что была наколдованная Питом раннем утром, запряжённая двумя пепельной серыми лошадями, к вечеру привезла нас на окраину Эдинбурга. Западный Йоркшир изменился почти до неузнаваемости, и стоя на высоком холме, я едва ли улавливала сходство со своим родным домом. С теми местами, которые в детстве знала лучше всех остальных, из-за ночных похождений, ну и без видений не обходилось.
        В далике лишь изредка промелькивали огни Хадинктона, а значит и до деревушке со странным, но до глубины души родным названием-Болтан, осталось не далеко.
        Я глубоко вздохнула, прохладный ночной воздух, в котором повис запах касторки и чего-то необычайно приторного, и быстро выдохнула. Пит прижал меня крепче, обхватив меня за плечи, что даже ветер был приятным, а не холодным как прежде.
- Ты действительно этого хочешь?
- Как ни когда,- быстро ответила я, даже не задумываясь.
Во мне было столько решительности, что отступиться от намеченной цели я просто не могла, и впервые в жизни не хотела отступать!

Хадинктон был светлее, чем четырнадцать лет назад. Возле проездной дороги мерцали придорожные фонари. Их тусклый свет мерцал на серой каменной дороге, по которым ещё в моё детство ездили элитные кареты, запряжённые ярыми жеребцами из городской конюшни.
      На краю светлеющего огнями городка, как и прежде, был лес. Это, наверное, единственное место которое осталось неизменным. Его я знала, как свои пять пальцев. Через него вела узкая едва протоптанная тропинка в деревушку, которую ещё четырнадцать лет назад я называла домом.
- Болтан,- охрипшим голосом сказала я.
Пит, который все это время шёл молча за мной, теперь стоял рядом и прижимал меня за плечи к своей груди. Даже не знаю, что бы я чувствовала в этот момент, если бы не было его рядом. Наверное, я бы не решилась на такой поступок, но парень вселил в меня надежду. Надежду на то, что повстречается со своим страхом лицом к лицу, я обрету душевное спокойствие. Как и Пит, посмотрел своим страхам в глаза, когда сказал мне про предначертанное нам, хотя знал, что я не поверю не единому его слову. Но он был сильнее, сильнее чем то блуждающее отчаяние, которое терзала его на протяжении нескольких лет, пока он находился в поиске своей судьбы. И я просто не имею право струсить.
     Дом, который когда то очень давно был для меня олицетворением уюта, теперь же стал ветхой постройкой. Старые облезлые от краски ставни наполовину слетели с петель, и теперь устрашающе поскрипывали от дуновения ветра. Перед домом, в годы моего детства был большой сад, в котором круглый год было зелено, и летом распускались огромные бутоны цветов. Я часто выходила, вечером смотря на заходящее солнце, и слушала песню ночи, тихую и беззвучную, вдыхая чудесный аромат, шелковистых лепестков. Теперь же пахло сухой травой и плесенью, а от прекрасного цветника не осталось и следа. Крыша дома давно уже провисла, черепица с одной стороны съехала, и на ней свили гнёзда птицы. Крыльцо проскрипело, когда я шагнула на первую ступень. Дряхлые доски прогнулись, и я быстро сделала шаг, что бы облегчить им жизнь, если гниение-это можно назвать жизнью.
       За всё то время когда я ступила на землю Западного Йоркшира, я не снимала кожаных перчаток, и от этого мои пальцы ныли, требуя глотка свежего воздуха.
        Я отворила дверь, которая поддалась со скрипом. Пит вошёл следом, едва ли дыша, теперь я и вовсе его не слышала, настолько тихим он был.
        Сразу после короткого коридора, в котором было на удивление пусто, находилась гостиная. Я помнила каждый поворот этого дома. Во сне он был для меня родным, тёплым и уютом, теперь же он скорее напоминал склеп. Здесь теперь не было прежней теплоты и нежности. Вместо запаха маминой стряпни, в доме прописался запах сырости и плесени. В углах дверного проёма были огромные паутины, которые я, в одно касание порвала ладонью. Старинный камин, в котором, насколько могла я запомнить, горел огонь, теперь же была мрачная пустота. Кушетка так и стояла посередине комнаты, около неё небольшой столик из красного дерева, на котором стояла рамка, покрытая несколькими слоями паутины, словно вуалью. Я, наконец-то выдохнула и подошла ближе. На фотокарточке изображены мои родители. Папа молодой, такой как я, запомнила его в последний раз, уезжающий из этого дома. Мама же счастливая, даже счастливее чем была все остальное время. Я знала, что её улыбка лишь для меня, что бы я не чувствовала её боли, но я не могла не касаться её души, и знала её лучше чем она сама.
Я смахнула паутину, которая поддалась и бесшумно упала на стол. Мои пальцы не спеша взяли старую рамку и плотно стиснули её края. Я поняла, что по моим щекам бегут слёзы, так как Пит уже стоял, рядом держа меня за плечи.
- Мой отец,- тихо сказала я, шмыгнув носом,- А это мама. Она тут такая счастливая…
      Хотелось бы рассказать ему, какой она была, и как скрывала от меня свою скорбь, какое у неё было мужественное, но доброе сердце, и как грели её удивительно шелковистые руки.
        Я поставила фоторамку на то место откуда взяла и, не сказав ни слова, прошла в столовую, где мы всей семьёй обедали, долгими, холодными вечерами, а после усаживались на пол у камина. Мама обнимала меня, а папа садился напротив и рассказывал нам истории, в основном они были весёлые, а порой и скучными, но так или иначе, я засыпала, а на утро просыпалась в своей кровати и подолгу валялась на пуховом матрасе, вспоминая его историю. В этой столовой не следа человеческого присутствия. В пыльной вазе давно засохшие цветы. Бутоны скорчились и свисали, с умерших стеблей.
       Я прошла дальше, вдоль столовой и быстро поднявшись по лестнице, оказалась на втором этаже. Здесь всего две комнаты, но они настолько мне знакомы, что я могла угадать их местонахождение с закрытыми глазами, так же как и любую дверь в этом доме.
      Я слегка приоткрыла дверь, ведущую в мою комнату, она скрипнула, так же как и входная, оповещая, что и здесь нет и следа от прежних хозяев. Я едва ли заглянула в неё, но не решилась войти, а вот Пит не удержал своего любопытство и, войдя начал осматриваться, с широко раскрытыми глазами. Постель моя была не заправлена, с того самого момента, как мама вытащила меня из неё поздней ночью, и велела бежать и не возвращается. И вот теперь я стою здесь в этом доме, и хочу увидеть все, что было после моего отъезда.
       Сразу за этой комнатой была родительская спальня, дверь которой была настежь открыта. Там же творился полный хаос. Разбросанные книги, вещи по полу, свечи на когда то шелковистом ковре были покрыты слоем пыли. Я подняла с пола платье, ярко алое, и сжала его в своих ладонях, а после уткнулась в него лицом.
      Мама, она бежит по лугу, с крошечным букетиком полевых цветов. На душе так светло и тепло, а на встречу бежит отец. Он раскрыл свои руки, и был похож на огромную птицу, которая готовится к полёту. Они, наконец-то встречаются, и папа хватает маму в объятья и они, кружась, падают в эту, зеленью покрытую землю, и, валяясь, смеются. Им так хорошо и спокойно, наверное, как ни когда раньше, хотя их счастье не развеялось спустя и пять лет, когда я уже подросла.
       Я открыла глаза с таким облегчением, что мне тут же захотелось прикоснуться ещё и ещё, к чему угодно, лишь бы чувствовать их рядом. И я касалась того, что только могла найти в этой комнате. Это было так легко, просто прикасаться к ним, и чувствовать их счастье и радость.
       Руки мои нащупали свечу, почему то валявшуюся на полу и только тогда когда мои пальцы уже коснулись её грани, я онемела. Все моё тело затряслось и молния, ударившая мне в грудь, казалась, пробила огромную рваную брешь.
        Мама дрожит, дрожит, как и я, в страхе и отчаяние. Я чувствую, что она ощущает бессилие. Бороться нет сил. Нет сил даже на то, что бы бежать. Она просто стоит посредине комнаты и смотрит на слегка приоткрытую дверь. С низу слышаться шаги. Их может двое, а может и трое пары ног поднимаются по лестнице, даже не стесняясь ночного визита.
- Ливилин!- воскликнул яростный голос, и дверь с пинком ноги распахнулась настежь.
       На пороге возникла фигура. Мужчина сжимал пальцы в кулак, и только они сейчас были освещены в свете луны, что просачивался в оконное стекло.
        Мужчина шагнул вперёд в эту полосу холодного свечения, и я вместе с мамой продрожала. По спине с тонкой струйкой пота пробежали муражки, мама шмыгнула носом и высоко задрала голову.
- Роки,- начал мурлыкать Меридит,- Где твоё сверхъестественное счастье?
- Ты не получишь её ни когда!- огрызнулась мама.
      Будучи хрупкой и маленькой женщиной она не страшилась перед лицом опасности.
- Ты жалкая, как и твой любимый муженёк,- выплёвывал он слова, будь то бы, они  были противные на вкус,- Джек.
Томас Меридит пересёк расстояние между ними и принял пугающую позу. Он смотрел мне в глаза, и я ощущала его взгляд каждой клеточкой тела.
- Обыщите весь дом!- выкрикнул он, не сводя с неё чёрных искрящихся глаз.
        Сзади него, послышались шаги, удаляющиеся по коридору.

- Роки,- мотал он головой,- Лучше скажи, где твоя всевидящая дочурка и дело с концом,- выдохнул он,- Ты же понимаешь, что я не могу позволить ей путаться у себя под ногами.
- Она всего лишь дитя,- тихо проговорила мама в мою защиту.
- Это адское дитя чуть не превратила меня узника собственной тюрьмы,- выкрикнул он, ядовито сверкнув почти чёрными пугающими глазами,- Я не могу лишиться имени и почёта из-за какой-то нищенки, которая видит прошлое. Где она, Роки?
- Она уже очень далеко,- ухмыльнулась ехидно мать, но тут же пожалела. Меридит схватил её за горло одной рукой и приподнял от земли. Она на время задержала дыхание, но кислород постепенно выходил с её лёгких,- Тебе, не когда не достать её.
- Мерзость!- выкрикнул он и с разворота швырнул обессиленное тело матери в стену. Она отлетела и, ударившись головой о деревянные брусья, скатилась на пол.
      Из её рта текла красновато бурая жидкость, но она была жива, я слышала её дыхание так же, как своё собственное. Оно прерывалось, но ненадолго, потом вновь возвращалось со стуком её сердца.
       Я выбралась с этих воспоминаний, и, не оправившись от потрясения, выбежала в коридор, ухватившись за косяк.
        Меридит схватил её за волосы и выволок из комнаты.
- Мы покончим с этим безумием,- бурчал он пыхча и тоща бессознательное тело.
- Но Томас,- из тени показался мужчина, который как мне помнится был местным стражем порядка,- Роки не в чём не виновата.
- Значит, вы нашли девчонку?- невозмутимым голосом сказал Меридит.
- Нет, но…
- Значит, убив её мать, мы сможем навсегда распрощаться с её сумасшедшей девчонкой!
         Я вновь открыла глаза, но не из-за того что видение закончилось, я сама не смогла смотреть как Меридит тащит мою маму на казнь. Я кричала и извивалась на полу, на том месте, где, в моём видение, валялось тело мамы. Меня пробирала дрожь, но за тенью злобы я её почти не ощущала.
- Трина,- Пит тряс мои плечи,- Трина, очнись.
        Я впилась в него едва ли человеческими глазами. Пит встрепенулся и отпрянул. Вой рот жадно вдыхал воздух, пыльный и омерзительный, что меня взяла по-настоящему сильная буря из всех самых мерзких чувств. Моё тело будь то, обрело новую жизнь, новую веру. Все мое сознание, с новой жизнью, верой и телом, жаждало лишь одного – смерти. Принести смерть тому, кто разрушил мою мечту о светлом бедующим, кто в один миг сломал моё право на мирную жизнь, на существование моей семьи. Он просто должен почувствовать все то, что чувствую сейчас я на собственной шкуре. Он должен познать смерть за свои злодеяния.
        С этими мыслями я быстро спустилась вниз и вылетев за дверь в последний раз вдохнув пыльный запах дома. На улице все та же темень. Будет достаточно просто проникнуть в его особняк, имея такие способности. Я впервые в жизни поблагодарила судьбу за то, что одарила меня этим даром.
- Куда ты Трина?- Пит выбежал следам, не решаясь встать у меня на пути, он шагал за мной.
- К Меридиту,- твёрдо сказала я, и мой голос показался мне не знакомым.
- Зачем?- опять спросил Пит,- Зачем Трина?
         Я молчала и он, не выдержав обогнал меня и встал у меня на пути.
- Пит,- выдохнула я,- Не смей меня останавливать слышишь?- я рычала, не веря собственному разуму, который уже стремительно подбирался к идеи расправы над гнусным подонком, убившим мою мать.
- Трина ты должна передумать…
- Он убил её Пит!- я не моргнула ни разу, и, наверное, это насторожила Пита, и он всматривался в моё лицо, наверняка ища там каких-то изменений, но сейчас оно, как ни когда было холодным и злым,- Я покажу ему эту смерть, а после он испытает и свою.
- Нет Трина!- выкрикнул Пит,- Ты не убийца.
      На это мне сказать было не чего, и я только сверкнула в него взглядом и, обойдя, направилась дальше.
- Трина, и я не убийца,- орал он мне в след.
- Я сама с этим разберусь,- хладно ответила я.
- Прошу тебя одумайся,- вновь начал Пит,- Ты не убийца Трина! Ты не можешь лишать жизни!
        Я обернулась, и увидела его взгляд. Даже на расстояние в десятки шагов я видела отчаянье.
- Могу,- прошипела я, и Пит дернулся всем телом.
       Я знала, что он не пойдёт со мной. Знала с того момента как увидела что ждет мою маму и на что решусь я. Пит не простит меня ни когда, даже если мне удастся просить у него прощения. На последок, он взглянул на меня непонимающим взглядом и, развернувшись, побрёл прочь. Моё решение было болезненным не только для меня, но и для Пита. Конечно, имея такую светлую душу, он едва ли в своей жизни прибил бы надоедливую муху, что касается моей души, я буду гореть в аду, но отомщу за испорченное детство и за убитую маму.
       Усадьба графа Меридита была просто огромной. Не исключено что здесь больше стражи, чем во всем Болтане. Я быстро перелезла через высокий забор и, нырнув в кусты, принялась разглядывать территорию. Почти во всем доме было темно, лишь несколько окон первого и второго этажа горели тусклым светом. Я почти, что на корточках пересекла миловидный газончик и прижалась спиной к кирпичной стене. Камень одарил меня холодом и я, сняв перчатку, прикоснулась к неровным кроям кирпича.
       Двое стражников у главного входа, один почти спит. Громила в металлическом снаряжении, бродит по длинному коридору на первом этаже. В одной из этой комнаты сидит старик. Несколько стражников выше этажом, ещё трое по разным комнатам… старик?
       Я пробралась к задней двери и открыла её так беззвучно, что вдох мой показался мне куда громче. Прислуга давно уже спит в своих комнатках в подвальном помещении, и я без труда вышла в холл через здоровую кухню. В этом доме как всегда все обставленное роскошно. Мягкие пуфики, картины по обе стороны, и свечи в настенных подсвечниках. Многое изменилось, в основном декорации, а в целом все осталось, как и в день рождественского бала. Воспоминание принесли мне тот вечер, как дурачились дети, проносясь по длинному коридору играя в салки, как проходили дамы в пышных платьях в компании солидных джентльменов.
       Рука моя вдруг замерла в нерешительности распахнуть эту дверь, и я просто прислонилась к её неровному полотну.
       В доме за последние годы не было не одного бала. Здесь было тихо, почти как в моём родном доме, будь то опустошающая дома волна прошлась по деревушке и забрала все живое. Я отматывала видение за видением в поисках нужного для меня кадра.
- Подготовить казнильню!- приказал Меридит невысокому пожилому человеку с седыми висками.
- Но граф Меридит…
- Ты смеешь ослушаться меня?- старик замотал головой как китайский болванчик,- Приготовить казнильню!
- Да граф,- покорно склонился перед Меридитом старик и удалился в дальней комнатке, ведущей в подвал.
      Все ещё находясь в своём видении, я пробиралась дальше по комнате, к той двери, где как я предполагала, находилась казнильня. Я чувствовала и биение сердце стража, который залюбовался вытканной картиной Санта Мария Луизы.
- Теперь подохнешь как и твой муж,- выплюнул Меридит в лицо мамы, она сморщилась,- И твоя чокнутая дочурка то же, после того как я отыщу её.
- Тебе не хватит духа прикоснуться к ней, ты жалкий ублюдок,- огрызнулась мама и хотела ударить, но руки её сжимал огромный мужчина в серебряных доспехах, стража местного порядка.
     Меридит рассмеялся, но ненадолго он резко замолчал, и, замахнувшись, ударил мать тыльной стороной ладони. Голова женщины легла на плечо, и осталось в этом положении, пока охранник не приподнял её, что бы разместить на деревянном поместье.
- Будь ты проклят!- чертыхалась она, а по её щекам катились слёзы,- Будь ты проклят, мерзкий убийца!
        Громила одним движением просунул её голову в петлю и еле слышно шепнул:
- Прости.
       Конечно, мою маму здесь знали и почитали, за её доброту и открытое сердце. Она часто помогала больным и сиротам, и не было того, кто, когда либо, отзывался плохо про Роки Ван Ливилин.
- Да,- ухмыльнулся Меридит, скрестив руки на груди,- Я убийца,- самодовольство в голосе так и билось через край,- За то живой.
      Один взмах головы и поместье обвалилось, оставляя маму без малейшего шанса на жизнь. Я видела, как её глаза светились жизнью, даже в отчаянье, но с каждым выдохом, они становились все более холодные и безжизненные. Она почти не дёргалась, и смерть одолела её за считанные секунды. Страж уставился в пол, не желая смотреть на обвисшее тело женщины, а Меридит хохотнул, а после и вовсе взорвался от смеха.
      Я одёрнула взгляд и стремительно двинулась к двери. Шаги по коридору становились все более слышными, и я притаилась в углу, схватив двумя руками металлический подсвечник, что стоял на маленьком столике с резными ножками. Я выжидала его, рассчитывала по его шагам, насколько они длинные и через сколько он появится передо мной. Наконец то он появился, и, сделав шаг, оглянулся, но не успел и пискнуть, как моя рука впечатала ему в затылок подсвечник. Тот согнулся почти пополам, а мужик сполз по стенке на пол.
    
Я быстро ворвалась в комнату, где было на удивление светло, и пахло толчёным миндалём и ирисом. Дверь захлопнулась с шумом, и я остановилась. Большая кровать была расправлена, а покрывало было смято и выброшено на пол. Напротив большой посменный стол, с гладко отполированной столешницей, на которой выплясывали причудливые тени, от огромного светильника. Большое незанавешенное окно выходило в главный двор, и через него просматривалась вся улица, а напротив стояла кресло-качалка, еле-еле покачиваясь взад вперед. На изогнутых подлокотниках обездвижено лежали руки, сморщенные, с неухоженными старческими пальцами. Эти пальцы я узнала бы из тысячи других, они являлись мне в моих сновидениях каждую ночь, и я до сих пор ощущала их силу на своём горле. И даже их старость не смогла бы замаскировать их, так что бы, я не узнала их.
- Убийца!- заорала я и ринулась к качалке, с силой пнув по ней нагой.
      Она качнулась так, что провернулась и я увидела сморщенное лицо старика, смутно напоминающий мне того, что только недавно был в моих ведениях. Лицо покрыто множествами складок, глаза почти скрывали обвисшие веки, губы сморщились и сейчас искривились в улыбке. Этот старик был для меня страхом, страхом всей моей жизни. И теперь, когда я стаю перед ним, я хочу что бы он сполна ощутил вкус смерти.
- Я ждал тебя,- издевательски ухмыльнулся Меридит.
- Ты…- начала я, но сама испугалась своего звериного голоса, но это уже не могла меня остановить,- Ты… мерзкий убийца.
       Я вцепилась в его горло двумя руками, не задумываясь больше не над чем. Меня так переполняла обида, что я была готова ко всему, только что бы ощущать, как жизнь вытечет с этого состарившегося тела.
      В этот момент я услышала крик, свой крик. Крик маленькой безнадёжно брошенной девочки, которая навсегда останется одна с этим всепоглощающем чувством одиночества.
      Теперь я видела каждый день его жизни. Гнилой никчёмной жизни. Как он упивался смертью других, и возвышал себя, думая, что он бессмертный среди отбросов судьбы, которым не даровано как ему, слово в этой жизни. Я ощущала, как приятно чувствовать себя могущественнее, чем все в этом мире. Он казался себе особенным, богом, в тот момент пока его душа гнила изо дня в день. Пока он медленно протаптывал дорогу в ад.
       Я чувствовала, сколько радости ему принесла смерть моей матери, и сколько радости он испытывает сейчас, когда я мщу за неё, убивая его собственными руками, при этом ощущая себя в его шкуре. Меня трясло, трясло так, будь то бы, через меня пропустили ток. Я не могла остановить эту дрожь, и тело старика тряслось вместе с моим.
- Да,- выдохнул он,- Убей меня,- прошипел старик, и это вывело меня из ведений,- Облегчи мне страдания.
       Я разжала пальцы и, отскочив от него, рухнула на пол. Я все ещё тряслась, смотря в его пустые болью налитые глаза. Я смотрела в глаза своему страху и понимала, что я сильнее, чем месть, что бьётся у меня в груди, что я сильнее него, потому что я не убийца.
      Смерть казалась ему настолько счастливой. Он не мог жить со всем этим грехом, что лежал на его плечах. Не мог жить с его гнилой и заплесневелой душой. Это было для него больнее, больнее, чем смерть. И в эту самую минуту он хотел только одного, что бы я убила его и облегчила его предсмертные страдания.
- Трина,- выдохнул ласковый баритон и я обернулась.
      Посередине огромной комнаты стоял Пит. Глаза его горели заботой и нежностью, что в душе моей просветлело. Я так долго ждала того, кто способен был меня понять, и вот когда мои скитания привели меня к Питу, я поняла, что нашла самое ценное, хотя и заплатила за это сполна.
- Трина, ты не убийца,- его голос раздался в моих ушах эхом, и я встала с пола.
        Старик вздрогнул и впечатал в меня яростный взгляд.
- Ты должна покончить со мной глупая девка!- плевался он, смотря на меня с отвращением.
- Нет,- с запинками неуверенно прошептала я,- Ты умрёшь от своей собственной злости. И каждый отведённый тебе день ты будешь чувствовать боль, что причинял людям. Ибо настолько черна твоя душа.
       С этими словами из меня вышла вся боль и гнев, что ещё минуту назад твердили мне об убийстве. Я отпустила свою боль и простила этого жалкого старика. Мой детский страх, что поселился во мне за четырнадцать лет, развеялся в один миг, оставляя чистой мою душу. Я, как ни когда раньше почувствовала себя живой.
       Я села на корточки напротив старика, глаза которого слезились.
- Нет,- шептал он исказившимися от боли дряблыми губами, а после он ожесточённо бросил на меня взгляд,- Твоя мать умерла быстро, так быстро, не как мне хотелось, и ты должна убить меня так же быстро!,- я лишь помотала головой и улыбнулась,- Жалкая ты девка! Ты бы только видела, как она корчилась на петле, пока задыхалась…
- Ты умрёшь,- холодно сказала я и слышала, как тяжело выдохнул Пит,- Только ты умрёшь от старости и боли, но просто так уйти я то же не в силах, я покажу тебе кое-что.
       Я улыбнулась и положила свою ладонь на его морщинистую сухую руку, и закрыла глаза.
       Вновь все видения повторились от начало до конца, но мне уже не было так больно, не было ни чего, кроме жалость к этому отвратительному старикашке. Я вспомнила все связанное с ним. Все свои сны, где он душит меня со злобой и яростью. Вспомнила и те видения, где он расправляется со своей возлюбленной и конюхом, с двумя слугами, и моей мамой. Я влила в него его же горе и мерзость, и она воцарилась в его душе вдвойне. Со страшной силой она захлестнула его сознание, и он заорал, невыносимым протяжным стоном. А я продолжала разжигать в нём пламень боли отчаяния и ненависти, с которым он проведёт остатки дней, отведённой ему судьбой.
         Наконец закончив, я открыла глаза и почувствовала себя сильной и чистой. Я оставила ему тот страх, с которым я жила на протяжении всех этих лет.
       Я смотрела на его болезненно исказившееся лицо, которое продолжало стонать, и тихо улыбнувшись, шепнула, но знала, что он услышит:
- Я прощаю тебя Томас Меридит. Да дарует судьба тебе ещё много дней жизни.
       С этими словами я подошла к Питу. Тот улыбнулся и, ухватив меня за талию, повёл прочь из этой комнаты, где все пропахло отчаянием и ненавистью. Я слышала, как Меридит стонет и просит меня вернуться и покончить с ним, но я продолжала идти вперёд, чувствуя лёгкость и свободу.
      Страж, что был вырублен мною, уже начинал приходить в себя, и, переваливаясь с боку на бок, хватался за голову. С дальней лестнице послышались шаги, и в коридор выбежала Люси Меридит. Красавица, стройная, с голубыми, сейчас просто огромными глазами она бежала к нам на встречу, а после замерла как вкопанная, смотря на меня как на приведение:
- Трина?- заикаясь, спросила она хрипловатым голосом.
      Её спутанные после сна волосы сейчас были похожи на большущее птичье гнездо. Я не смогла сдержать смех, и он раскатисто прогремел эхом, отражаясь от стен огромного дома.
- Отличная причёска Люси,- язвительно бросила я, и мы с Питом вновь зашагали прочь, продолжая сменятся.

 
- Ты же знал, что я его не убью?- скорее утверждая, сказала я.
- Я на это надеялся,- закивал он головой,- Но в последний момент, почему то я перепугался и решил, что лучше это сделать мне…и…
      Мои глаза округлились и я остановилась.
- То есть, ты хотел замарать свою душу, что бы избавить от этого меня?
      Пит развернулся ко мне и положил руки на мои плечи. Глаза его были ласковыми, как и прежде, а на лице все та же по-детски настырная ухмылка:
- Я не позволил бы тебе взять его смерть на себя,- твёрдо заявил он,- Потому что ты - моя душа.
- Ты непредсказуем – волшебник!- я задрала подбородок, что бы выглядеть более высокой, он усмехнулся.
- Как и ты, любовь моя.
        Я могла бы признаться в своей любви словами, но мне пришла идея получше. Если я могу внушать людям свои страхи и боли через прикосновения к их душам, может, и любовь передать получится?
       Я положила на его щеку свою руку и улыбнулась тому, что увидела. Глаза мои сомкнулись, и перед ними был все тот же лёгкий и волнующий свет, который грел меня изнутри. Я начала вспоминать, как впервые увидела задиристого мальчишку, который пытался внушить мне, что магия существует. Потом эпизод из узкого укрытия, когда мы сбежали от полисменов. Его поистине красивые и светлые глаза, которые дарят надежду. Моё смятение при его рассказе о нашем предзнаменовании и странном учителе. И как я, наконец-то поняла, что люблю этого мальчишку со странным даром, и причудливым амулетом. Я послала ему и то, как до смерти перепугалась за его жизнь и как яро хотела его защитить, даже ценой собственной жизни. И как он помог мне справиться со своим страхом, и в то же время не прикончить этот страх. Я вложила в его душу наш первый поцелуй и что я вижу каждый раз, когда прикасаюсь к его светлой и безобидной душе. Теперь он знал, что чувствую я на самом деле. Сколько во мне любви к нему, и как боюсь я потерять его, ставшего для мне родным и нужным. Ставшего для меня, всем миром и моей душой.
        Наконец я открыла глаза, а Пит потрясённый смотрел мне в лицо. Губы его шевелились, но произнести не слова он не мог, и только лишь через мгновение его слова стали приобретать голос:
- Это невероятно,- выдохнул он,- Это просто невероятно,- он потряс головой,- Я хочу ещё! Покажи ещё мне что-нибудь!
       Я  засмеялась, а он уже хотел, что то сказать, но я заставила его замолчать одним долгим, и нежным поцелуем.