Как я съел макаку. Пародия

(Евгений ГРИШКОВЕЦ)

Есть люди, которые никогда не видели моря. Такое бывает. Вот, живет человек жаба-жабой, а в болоте ни разу не квакал. Или другие, которые проводят полжизни в старлейских (три звездочки ; по-нашему ; старлей, старший лейтенант) апартаментах Хургады или Анталии. Спросишь их:
; Как там море?
Они искренне удивятся:
; А там еще и море есть?
Есть люди, которые о кораблях знают только по «а три, же восемь ; ранил, же девять – убил». Для них, что крейсер, что линкор ; все равно три щелбана.
Меня же тянуло к кораблям с пеленок. Если у иных младенцев из колыбельки доносилось журчание, то из моей ; плеск волны. Тогда я понял: памперсами океан не высушить.
Позднее я стал пускать кораблики по ручьям. Я делал свои эсминцы из чертежей, которые папа приносил с работы. Однажды на пионерской линейке мне объявили благодарность от ЦРУ. Так я понял, что мои кораблики достигли атлантического океана. 
Потом я стал носить тельняшку и бескозырку с ленточками. Тельняшку я сделал из папиной пижамы, а бескозырку ; из маминой шляпки. Ленточку у меня отобрал физрук, чтобы организовать соревнования по бегу. С тех пор бег я не любил. Зато любил танцы, на которых было много девчонок с ленточками в косичках. И если другие мальчишки дергали девчонок за косы без конкретной цели (нельзя же считать конкретной целью в столь юном возрасте секс!), то я портил прически ради ленточек.
; Уж лучше секс! ; плакали растрепанные девчонки. ; А то лаку не напасешься!
Но я не обращал внимания на крокодиловы слезы: женщина на корабле ; к несчастью. Причем, не только на корабле. Но это я понял спустя восемь женитьб.
А тогда у меня была еще мечта ; матросские клеши, широченные, как Кутузовский проспект. Знакомый закройщик вставил клинья в штаны с лампасами, и у меня в брючинах стали собираться в пасмурную погоду пьяницы. Если они пили, за тех, кто в море, я им наливал еще и терпеливо объяснял собравшимся, что закуски в штанах нет.
Я уговаривал родителей отдать меня в школу юнг.
; Может, сразу  в колонию для малолетних преступников? ; предлагали  родители.
Они, выросшие на песенке «В неапольском порту, с пробоиной в борту…» всех моряков, кроме капитана Врунгеля, считали бандитами. Врунгеля они считали просто обманщиком.
; А адмирал Нахеров? ; не сдавался я.
; Нахимов! ; не сдавались родители.
И вот, настал день, когда мне выдали паспорт. На радостях, я даже не заметил, что это был паспорт от велосипеда. Но даже он давал право крутить педали в порт.
Ближайший порт был от нас далеко. А мне было некогда. Поэтому я отправился в самое морское в нашем городе кафе «Прибой». Кафе не подкачало: меня там прибили, после того, как я обозвал всех сухопутными крысами. Правда, я успел заметить хорошее расположение ко мне одного из посетителей: перед тем, как пинать меня, он снял ботинки. И я догадался почему: это были настоящие морские ботинки, шнурки которых завязывались морским узлом, а развязывались ножницами.
  ; Настоящий моряк должен съесть макаку! ; с трудом говорил тот, кого я прозвал Морботом (сокращенно, от морского ботинка).
Правда, когда меня укачивало в лифте, я вместо «Морбот» выдавливал «Обормот». Хорошо, что это слышал только лифтер. Плохо, что лифтер принимал это на свой счет и отключал лифт. Тогда я представлял, будто я нахожусь на необитаемом острове. Когда в лифт стучали возмущенные жильцы, мне казалось, будто дикие аборигены готовы живьем съесть героя морей.
; Неужели макаки съедобные? ; спрашивал я Морбота-Обормота, и он хохотал так, что терял вставную челюсть.
; А ты думаешь, они сделаны из пленки и фотобумаги? ; выуживал челюсть из-за пазухи Морбот.
Я смущенно молчал, поскольку видел макак лишь на фотографиях «Привет из сухумского обезьянника!».
Больше всего я боялся, что Обормот скомандует себе:
; Отдать концы!
И умрет раньше, чем я стану настоящим моряком.
Поэтому я пошел в гастроном и купил шоколадную макаку.
Признаюсь, эта трапеза на меня никакого впечатления не произвела. Возможно потому, что мне достался фантик…