гл. 5. Не сказочный Эльф

Глава 5. НЕ СКАЗОЧНЫЙ ЭЛЬФ


Не все можно описать словами. Иногда они зависают на языке, как замерзшие на голых ветках капли поздне-осеннего дождя. Только что прозрачная влага тяжело падала вниз, утопая в остывающей земле, жила своей, особенной жизнью, и вдруг – раз! – и все оборвалось, заледенело.

Мы смотрели друг на друга молча. Безопасники ждали моих указаний, но я не мог говорить, вперив глаза в побледневшее лицо.
- Что вы здесь делаете? – первые слова выползли из горла сиплыми, царапающими рот.

Молчание было долгим. Снова глаза в глаза.
Наконец, я собрался с духом и повернулся к безопасникам, ошалело оцепеневшим за моей спиной:
- Думаю, нам надо продолжить этот разговор у генерального директора.
- Конечно, Сергей Викторович! – выпалил благодарно Славка Емельянов.

Его растерянный вид говорил о том, что он ожидал увидеть кого угодно, только не этого человека, и сейчас не знал, как поступить. Не заламывать же руки за спину и не тащить по коридору на глазах у всех? И, главное – куда тащить-то? В ментовку? К себе в отдел? Мои слова привели его в чувство.
- Заканчиваем посиделки и следуем в кабинет генерального директора, – нервно сказал Славка и сделал шаг назад.

Я даже не заглянул в компьютер, не посмотрел, какая информация оказалась такой притягательной для чужих глаз, просто закрыл дверь на ключ и пошел вслед за безопасниками.

Постучав в дверь шефа, Славик заглянул:
- Павел Александрович, можно?
- Что у тебя?
- У нас. Мы взяли шпиона… с поличным, – вздохнул парень.
- Ну, так тащите его сюда!!

Дальше последовала немая сцена.
Шеф метался по кабинету, наталкиваясь, как слепой, на стулья, взлохмачивая волосы, шумно выдыхая воздух, которому было тесно в легких. Затем резко развернулся:
- Почему?.. Зачем?.. Зачем?!.. Как ты могла, Нина?!!

Она спокойно прошла и села на стул, словно собираясь вести протокол очередного совещания, грустно посмотрела на шефа:
- Ты, Паша, этого не поймешь.
- Я не пойму?! А ты знаешь, что то, что ты делала, называется промышленный шпионаж?
- Знаю, – безучастно ответила она. – Не спрашивай больше ни о чем, я все равно тебе ничего не скажу.
- Дура!! – снова заметался по кабинету шеф. – Да как ты могла?!! Я тебе мало платил?
- Не в деньгах дело, Паша.
- А в чем?! Объясни немедленно!!!
- Ты не поймешь, – равнодушно повторила она.
- Та-а-ак… Значит, я тупой?! Значит, я такой тупой, что ничего не пойму?!! Все вон! – неожиданно рявкнул шеф.      

Нет хуже человека, чем взвинченный начальник! Мы пулей вылетели, захлопнув дверь в кабинет, потоптались в приемной, посмотрели друг на друга, я развел руками.
- Да-а, дела! – выдохнул Славка.

Второй безопасник, Максим, крепкий парень, полгода назад уволившийся из МВД,  только покачал головой.
- О том, что было, никому не слова, – я посмотрел на них строго, хотя мог этого и не делать – мы одинаково пребывали в полной растерянности.
- Ясен перец! – наконец, подал голос Максим. – Кто бы мог подумать? Всех перебрали, всех проверили, а ее – нет. И в голову такое придти не могло.
- Все, давайте по местам, и чтоб ни звука!

Какой уж тут обед, когда такие дела творятся? Я сидел за рабочим столом, постукивая карандашом по бумагам. Нине Николаевне так и не удалось взломать пароль на файле с информацией по тендерам. Экран равнодушно светился, ожидая моих действий, но я ни о чем сейчас думать не мог.

Я брался за бумаги и, повертев их в руках, клал обратно на стол, снова брал и снова ничего не понимал в них. В голове вертелся один и тот же вопрос, который разъяренный шеф задавал Нине Николаевне – зачем? Я пробовал искать ответы и не находил. Что могло заставить женщину, столько лет верой и правдой служившей компании и, судя по всему, Павлу Александровичу, пойти на должностное преступление? Деньги – самый разумный ответ, но она сразу сказала – не в деньгах дело. Тогда в чем? Это не похоже на простое любопытство. И объект выбран странный – не финансовое состояние компании, хотя это не было секретом: как публичная компания, наши финансовые отчеты размещены на корпоративном сайте. Не список контрагентов, с которыми мы работали. Тендеры! Но почему именно эта информация кого-то заинтересовала? Узнать о проводимых госзакупках и других конкурсах на поставку чего-либо без особого труда можно в Интернете. Иногда мы получали ее заранее, оплачивая некому человеку услуги по подготовке аналитической справки. Но не секрет, что таким способом пользуются многие компании, участвующие в тендерах. Странно! И еще более странным казался способ, которым пыталась получить информацию Нина Николаевна – взломать пароль на моем компьютере. Ну, то, что на моем, понятно – у шефа этого не сделаешь даже в его отсутствие, потому что ноутбук он вечно таскает с собой. Компьютер Толика стоит в большой комнате, где вечно сидит толпа народа. Таким образом, самый подходящий кандидат – я. Из окна приемной хорошо видна стоянка перед бизнес-центром и моя машина. Когда я уезжаю, всегда предупреждаю об этом секретаря. Что называется, флаг в руки и вперед. Но чтобы взломать пароль на файле, надо быть в этом деле спецом. Не думаю, что Нина Николаевна владела хакерским ремеслом. Вероятно, она раздобыла пароль для входа в мой компьютер у ай-тишников. Не сложно, и, как оказалось, можно. Но, дойдя до нужного файла, застряла. Здесь уже шифровался я самостоятельно, и кроме меня, пароль известен только Толяну.

Черт! Чем больше вопросов, тем непонятнее ситуация.
В конце-концов, почувствовав, что мозги начинают дымиться, я махнул рукой – есть люди, в чьи функции входит разрешение подобных ситуаций, вот пусть они этим и занимаются. А у меня своих дел по горло.

Незадолго до окончания рабочего дня в кабинет заглянул Толик:
- Ну, что, брательяно, может, по пивку?
- Не, Толян, сегодня не могу, домой надо.
- А-а, понимаю, маленькая кошечка по имени Марта? – понимающе усмехнулся он. – Ну-ну, давай, осваивай поляну! Ладно, я тогда своими силами обойдусь.
И, посмеиваясь, выскочил в коридор.

Только сейчас я вспомнил о крохотном существе, поселившемся в моей квартире.
Черт! Она же там целый день одна в большой темной квартире! Схватив куртку, я пулей вылетел из бизнес-центра. Повезло – в пробки не попал, и как никогда быстро добрался до дома.

Дверь я открывал с замиранием сердца. В коридоре горел свет. Мое маленькое чудовище спало в тапке, увидев меня, потянулось и, смешно заваливаясь на бок, поспешило навстречу, доверчиво замирая на моем плече.
- Девочка моя! – шептал я ей на ухо, слушая плач, и вскоре острые коготочки привычно стали мять мою шею, оставляя крохотные красные отметины.

Она нигде не нагадила, в котеночьей миске еще была еда, вот только разбросанные клочки порванной газеты красноречиво показывали, чем занимался чертенок  перед приходом хозяина, прежде чем залезть в тапок.
- Ты – моя хулиганка! – я улыбался во весь рот, и она благодарно засовывала влажный нос мне в ухо.

После нехитрого ужина мы с Мартой завалились на диван и уставились в телевизор. Вернее, уставился я, а она лежала у меня на груди и сыто урчала. Под эти потрясающие звуки мои глаза стали закрываться.

От неожиданного звонка я едва не подскочил. Непонимающе посмотрел на темный дисплей телефона, потом сообразил – звук не его. "Даша!" – первое, что пришло в голову, и, не поглядев в глазок, открыл дверь.
Увидев неожиданного визитера, остолбенел. Кутаясь в шарф, на лестничной площадке стояла Нина Николаевна.
- Вы?! – выдохнул я изумленно, а из глубин памяти тут же вылез разговор с Толиком, когда он утверждал, что та в меня влюбилась.
Неужели она пришла, чтобы… язык не поворачивался произнести даже в мыслях то, что само собой напрашивалось. А иначе зачем незамужняя женщина может придти в девять часов вечера к неженатому молодому мужчине? По-моему, ответ только один – чтобы завалиться к нему в постель. Или попытаться это сделать. Нет, такой расклад меня не устраивал.
- Я. Пустишь? Пришло время поговорить, – ее голос звучал тускло и очень устало.
- А как… Ну, да, проходите, конечно, – сделав шаг назад, смотрел, как она заходит, кладет на тумбу сумку и шарф, снимает пальто, сапоги, надевает гостевые женские тапки, всегда стоящие на обувной полке, так, на всякий случай. – Куда можно пройти?

Я пожал плечами, соображая, зачем она пришла и куда ее послать. Желательно, как можно дальше.
- На кухню проходите.
- Тогда делай чай, разговор у нас будет долгий и… очень неприятный… для нас обоих.

Она вела себя так, словно днем ничего не произошло. Спокойно осмотрелась, потрогала зачем-то пузатую куклу, которую раньше надевали на заварочный чайник:
- Надя делала?
- А… а вы знали мою маму?
- Заочно. Я ее знала, она меня – нет.
- Как это?
- Чай-то делай. Есть что-нибудь сладкое?
- Только печенье.
- Давай, я сегодня весь день не ела.

Удивленно вскинув брови, я включил чайник, поставил на стол блюдо с печеньем, купленным сегодня вечером в магазине. Мельком глянув на руки, увидел, что они подрагивают. Не люблю неожиданных гостей! Тем более, таких. Однако Нину Николаевну это, кажется, ничуть не смущало.
- Знаю, ты удивлен моим визитом, но нам надо объясниться.
- Нам?
- Именно. Чего застыл? Чай наливай, я замерзла.

Взяв чашку, она осторожно сделала глоток, погрела о чашку руки, глубоко вздохнула, будто собиралась нырять, но ничего не сказала. Я смотрел на нее и не мог придти в себя.
- Выпить есть? – вдруг спросила Нина Николаевна. – Лучше водки… или коньяку. Есть у тебя?

Я молча прошел к холодильнику, чувствуя на себе чужой взгляд, вытащил бутылку «Немирова», поставил на стол, рядом – две элегантные рюмки на тонких ножках.
- И закусить, – добавила Нина Николаевна.

Второй поход к холодильнику, на столе появилась банка маринованных огурцов, колбаса в нарезке, маслины.
- У тебя красиво, – услышал за спиной женский голос. – Ты – молодец, в квартире чисто, уютно. Дизайнера нанимал или сам обустраивал?
- Сам, – пожал я плечами и уселся напротив нее.
- Наливай! – приказала она, и я наполнил рюмки.
- Я хочу выпить… за… да неважно! – и Нина Николаевна залпом выпила.

Поставив рюмку на стол, как-то ссутулилась, став еще меньше. Я сидел молча и только смотрел, как она теребит кусочек хлеба, рассыпая крошки по полу. Хотелось вспылить – голубей у меня нет, а убираюсь я сам, трачу на это дело полдня, между прочим.
- В общем, я долго собиралась с духом, но, думаю, пришла пора тебе узнать правду.
- Какую? – я чувствовал себя школьником, разбившим школьное окно и ожидающего порки. Почему-то именно такая ассоциация родилась в голове.
- О твоем отце. И не только о нем.
- Отце? А он здесь при чем?
- Наливай еще. Сам-то пей, разговор долгий.

Хмыкнув, я плеснул «Немирова» в рот, смачно закусил хрустящим огурцом.
- Я родила, когда мне было пятнадцать. О том, что беременна, не знала, пока пузо не стало расти. Думала, просто толстею. Это сейчас на каждом углу про секс говорят, а раньше и слово-то это произносили шепотом. А тут такое дело – школьница в четырнадцать лет забеременела! Мать, когда заметила, хотела меня с балкона столкнуть, в последний момент передумала, отвезла к дальней родственнице в деревню, там я на летних каникулах и родила сыночка. Ребеночка моего мать с бабкой с детдом подкинули в районном городишке, а я осенью в школу вернулась доучиваться.
- Зачем вы мне это рассказываете? – перебил я ее, слушать воспоминания о разгульном отрочестве мне совершенно не хотелось.

Нина Николаевна сама налила себе водки, залпом выпила, закусила огурцом и продолжила.
- Так вот. Дальше все удачно складывалось: школу закончила, в институт поступила, замуж вышла. Вот только детей мне больше бог не дал. Я подумала – расплата за прошлые грехи, ну, за то, что ребеночка в детдом отдали. В церковь ходила – это в то время-то! Узнал бы кто, из комсомола поперли. Не помогло. К бабкам разным ездила за тридевять земель, травы всякие пила, думала, может, забеременею снова. И все время вспоминала я ребенка своего брошенного. Стала искать, в детдом тот ездила, только мне сказали – усыновили его. Я и успокоилась. Ладно, думаю, все-таки сынок мой не один, не ошивается с детдомовской босотой по вокзалам и подвалам. А потом снова искать стала, но так и не нашла.
- А я-то какое отношение к этому имею? – я стал злиться: время позднее, по телику фильм идет, а мы тут сидим, воспоминаниями занимаемся, которые мне совершенно не интересны.
- И вот как-то, – продолжала Нина Николаевна, словно не слышала моего вопроса, – раздается звонок в дверь. Открываю, а там парень стоит. Я на него посмотрела и обмерла – один в один папаша его! Сын мой сам меня нашел. Он сначала кричал, конечно, а потом мы долго с ним говорили, до утра просидели… Муж у меня два года назад ушел к другой женщине, она ему ребенка родила. Сейчас с Костиком вдвоем живем… у меня… Я найти его не могла, а он нашел меня… Это потом уже Костик рассказал, что помог ему его работодатель. Мы бы и дергать тебя не стали, но тут кое-что произошло… Попал мой сын в неприятную историю, работодатель его вытащил, только попросил за это оказать услугу – скачать с компьютера одной фирмы информацию… по тендерам… Не сделаешь, говорит, в тюрьму посажу.
- Так вот зачем вы в мой компьютер полезли? – понял я.
- Я так виновата перед моим сыном, что… ну, не смогла отказать. Только хакер из меня оказался никудышный, сам знаешь, ничего из этого не вышло.
- А не проще было поделиться информацией с… ну, с Павлом Александровичем, например, или со мной хотя бы?
- Не проще. Я все варианты продумала… Кто ж знал, что так получится?.. А с Пашей мы сто лет знакомы, с института еще. Даже встречались одно время… Но не срослось…
- А не говорил вам… сын, зачем эта информация его благодетелю понадобилось?
- Не говорил. Да там свои дела какие-то, не знаю. Костик только упоминал, что не все в той конторе чисто. Даже уходить думал, да кто ж его отпустит?
- Почему же это? Есть проблемы?
- Есть. И очень серьезные. Поэтому к тебе и пришла… А ты, небось, подумал, я хочу с тобой переспать? – усмехнулась она. – Да я бы рада, ты мне, действительно, нравишься очень, но уж больно у нас с тобой разница в возрасте большая. Я же видела, вон, у тебя девчонки какие – сплошь молодые и красивые…
- Нина Николаевна, я все-таки не совсем понимаю, – постарался я перевести разговор в другое русло, – я-то зачем вам понадобился?
- Так это и тебя касается, – она первый раз за вечер улыбнулась.
- Это каким боком?
- Самым прямым. У вас с Костей… один отец.

Меня будто обухом по голове ударили. На лбу моментально выступил пот. Первая мысль, которая пришла – она сумасшедшая! Но, взглянув на спокойное лицо женщины, сидевшей напротив, я решил, что это просто розыгрыш.
- Глупая шутка! – вырвалось у меня.
- Он по паспорту – Горский, это фамилия его приемных родителей. А отца его звали… Виктор Юрьевич. Виктор Юрьевич Мирошниченко.

Дико захотелось закурить. Вспомнив, что я давно бросил, налил себе водки, одним глотком выпил и уставился на Нину Николаевну.
- Доказательства! – потребовал я.
- Будут тебе доказательства. Не очень приятно это слышать, я понимаю, Сережа. И об этом я бы тоже никогда не заговорила, но тебе угрожает опасность. Поэтому я к тебе и пришла.

Она сама налила себе водки, плехнула мне, и, глядя друг на друга, мы молча выпили.
- Когда мне было четырнадцать лет, я вступила в комсомол. Отличница, спортсменка…
- И просто красавица, –  невольно вырвалось у меня.
- Активистка до мозга костей, – словно я ничего не говорил, Нина Николаевна продолжала, – в общем, выбрали меня председателем школьной комсомольской организации. Я, конечно, в это дело с удовольствием впряглась… Так вот, нашу работу курировал твой отец, он тогда в райкоме ВЛКСМ работал. Встречались в коридорах райкома мы часто. То, я взносы привозила, то какие-то мероприятия всякие. А на лето меня, как комсомольского вожака, решили отправили в лагерь – поощрили путевкой. Были тогда лагеря комсомольского актива. Вот там все и случилось. Их приехала целая делегация. А я молодая, глупая совсем была. Когда меня и еще несколько девчонок пригласили на какой-то совет активистов, мы, конечно, пошли, гордые такие были, как сейчас помню. А вот потом стали нас мужики здоровые лапать, за грудь хватать. Мужиков пятеро, и нас, девчонок от 14-ти до 16-ти тоже пятеро. Я твоему отцу досталась. Он, правда, со мной бережно обошелся, не поранил, а двух девчонок потом зашивать повезли. Вот такие дела. Мужики уехали, мы поревели, и постарались забыть. В тот раз ничего, обошлось. Не залетела. А потом мы с Виктором Юрьевичем встретились в его кабинете в райкоме ВЛКСМ. В ноябре это было, перед самыми ноябрьскими праздниками. Думала, он ругать меня будет – у нас в школе тогда двоих из комсомола выгнали, а он дверь запер, ну и… сам понимаешь. Кричать я боялась, стыдно. Вот тогда-то и забеременела… Солько слез пролила, к дому вашему ходила, информацию о Викторе по крупицам собирала…

Я смотрел на нее в полном отупении.
Да как она смеет так говорить о моем отце!!
- А маму твою я на кладбище увидела первый раз, когда отца твоего хоронили… Да и потом… несколько раз я Надю встречала… Но так и не подошла к ней. Да и зачем? Зачем бередить то, что давно закончилось? Твоя мама очень красивая была, аристократичная. Правда, тогда такое не говорили… Может, потому у нас с Виктором все и случилось, что раньше в семьях секс был… очень… порядочный, ни о каких… вольностях многие и не знали. Так, одну позу освоили, ну максимум две-три, ими и пользовались. Знаешь, сколько семей раньше так жило?.. А тут девчонка сопливая, молоденькая, неопытная, никому не скажет, поплачет в подушку, и никто не узнает. С ней можно все!..
- Замолчите, – мне хотелось ударить ее, и я невольно сжал кулак, а она посмотрела на желваки, гуляющие на моих скулах, и только горько вздохнула.
- Я хочу тебя кое с кем познакомить.
- Мне никто не нужен! – я смотрел в одну точку на стене, оглушенный, отупевший, испепеленный.
- Нужен. И тебе, и нам. Нужен, Сережа! Мы нужны друг другу, и ты скоро это поймешь.

Какое-то время мы сидели молча. Нина Николаевна крутила в руках пустую рюмку, я раздраженно покачивал ногой, скрестив руки на груди.
- Ты, наверное, хочешь спросить, знал ли твой отец о ребенке?

Я не ответил, дернул плечом. Казалось, что-то горячее попало в грудь и выжигает там пустоту. То, что я узнал об отце, было чудовищно! Для меня он всегда оставался кумиром. Память рисовала одну картину за другой: мы с ним на лыжах в парке, на рыбалке у бабушки в деревне. И он смеется, подмигивает. Разве мог я подумать о том, что мой отец трахал 14-тилетнюю девчонку-школьницу?! Что она от него забеременеет? Да такое только в дурном сне может присниться. Спьяну.
- Витя знал, что я беременна. Когда у меня стало расти пузо, пришлось сначала идти к нему. Но он, конечно, открестился, сказал, что это мои проблемы. Аборт делать было поздно. О том, что я родила, он узнал не скоро, через много лет… – Нина Николаевна помолчала, вздохнула тяжело, посмотрела на меня спокойно, словно говорила о ком-то чужом, а не о моей отце. – Но незадолго перед своей… смертью Витя меня нашел. Я ему все и рассказала. Он помогал искать Костика. К тому времени Витя работал в банке «Полет», воспользовался их службой безопасности – попросил кого-то из мужиков в частном порядке найти информацию. Нашли. Так я узнала, что моего сына усыновили, и зовут его Костя Горский. А через несколько недель Витю… убили. Об этом в газетах писали.
- Вы врете! Вы все врете! Только я не знаю пока, зачем вам это надо.

Мне хотелось убить ее! Задушить своими руками! Я даже почувствовал, как пальцы впиваются в тонкую белую кожу, как, задыхаясь, пытается дышать эта женщина, разрушившая только что мою жизнь.
- Ты, Сережа, не думай, Виктор любил тебя и твою маму очень любил. Он когда о ней говорил, его глаза оживали. Что ж поделать, раз так случилось? Такие случаи с изнасилованием малолеток-школьниц в то время были не редкость, поверь мне.
- Поверить вам? С какой это стати? Вы пришли, нагородили тут… обосрали имя моего отца, а теперь говорите – поверь?

Я вскочил, сжав кулаки. Но она сидела, откинувшись на стуле, уставшая, с горькими складками возле рта, словно постаревшая в одночасье лет на десять.
- Убирайтесь! – выпал я, делая шаг в сторону коридора.
Нина Николаевна вздохнула, вдруг закрыла лицо узкими ладонями и заплакала.

Женские слезы меня всегда раздражали. Я рассматривал их, как средство манипуляции. Дурацкая бабская привычка – чуть что, в слезы: ты меня не любишь, ты меня обидел и так далее, список можно продолжать до бесконечности. Когда очередная моя любовница начинала моргать ресницами в намерении пустить в ход эту уловку, я раздраженно уходил. Хочешь реветь – без меня, мне эта хренотень пофигу! Действовало. Чаще всего, безотказно. Слезы моментально почему-то заканчивались. Естественно! Какая же актриса будет играть при пустом зрительном зале?

Тихое бешенство сменилось опустошенностью. Сердце стучало где-то в горле, не давая дышать.
- Сядь, Сережа, – Нина Николаевна отняла ладони от лица, посмотрела на меня припухшими от слез глазами, прерывисто вздохнула, пытаясь успокоиться. – После разговора о моем ребенке мы с Витей встречались всего несколько раз, но это были деловые встречи, ни о каких шашнях и речи идти не могло. Не беснуйся. Я понимаю, тебе тяжело слышать не приятные подробности личной жизни человека, которого ты любил. Но такова была система, а Виктор… он лишь маленький винтик в тех жерновах.

Я чувствовал, как напряженные колени стали подрагивать. Пытаясь скрыть дрожь, пробиравшуюся по телу вверх, сел, не глядя на женщину, раньше казавшуюся привлекательной.
- Вы уверены, что отца убили? – глупо было переспрашивать, но Нина Николаевна кивнула.
- Посмотри газеты за 18 марта 98 года. Не знаю, есть ли архив статей в Интернете, но в библиотеке, уверена, ты их найдешь. Я читала в центральном издании. Тогда, еще в то время. И, поверь, для меня это был шок. Когда мы с Витей последний раз встретились, где-то перед самым Новым годом, он был… как бы это сказать?.. очень нервный, все время дергался как-то, много пил в тот вечер. Мы встретились в кафе на Загородном, долго сидели. Сейчас даже не вспомню, о чем говорили. Он сначала бравировал, пытался шутить, но вскоре стал мрачным. Я еще спросила – неприятности? Витя ответил – проблемы на работе. А еще я заметила, что он сильно поседел и сдал, осунулся, синяки под глазами появились. Было такое впечатление, что человек не спал несколько ночей. Я пила кофе, он – водку. И вдруг стал что-то говорить о каких-то документах, что если он эти документы предаст огласке, полетят многие головы, в том числе в Москве. Я не знаю, что имелось в виду, бумаг этих не видела.
- Тогда зачем об этом говорить? – я вдруг вспомнил, что так и не посмотрел, что на флэшке, переданной мне Тамарой.
- Пусть тебе об этом расскажет человек, который знает больше меня. Не возражаешь?

Разве в этой ситуации могли быть возражения? Я пожал плечами. Нина Николаевна достала из кармана вязаного платья телефон, набрала номер и коротко сказала в трубку:
- Поднимайся.

Положив телефон на стол, она безучастно теребила салфетку. Мы сидели молча до тех пор, пока не раздался звонок. Я взглянул на женщину, она кивнула.


Открыв дверь, я остолбенел. Это казалось не реальным! Освещенный ярким светом коридора, на пороге стоял мой отец! Вернее, парень, который, как две капли воды, был похож на моего отца, когда тому было двадцать пять лет. Это я помнил по фотографии, стоявшей на одной из полок книжного шкафа. Убирая комнату, частенько брал черно-белый снимок в серебряной рамке и подолгу рассматривал, думая, как могла бы сложиться жизнь, если бы отец был жив. Увы! Ответа на этот вопрос никто и никогда не узнает.

И вот сейчас, как живое подтверждение слов Нины Николаевны, передо мной стоял парень, словно сошедший с фотографии отца.
- Здорово! – кивнул он, не подавая руки. – Зайти можно?

Он был высок, крепко сложен, короткий ежик темных волос придавал ему боевой вид. Широкие плечи обтянуты кожаной короткой курткой. Чуть кривоватая насмешка на тонких губах выдавала растерянность. Голос у него был низким, как у моего отца. Подмышкой он держал папку. Ту самую, с завязками, украденную из моей машины.
- Ну, заходи, – я сделал шаг назад, он вошел, снял куртку, оставшись в тонком джемпере, выгодно подчеркивающим рельеф мускулатуры.
- Куда? – повернул он голову.
- На кухню, – махнул я рукой, указывая направление.
- На, – протянул парень папку, – посмотришь на досуге.

Он шел уверенно, твердо ставя ногу. Увидев Нину Николаевну, кивнул:
- Привет, мам!
- Мальчики, – поднялась из-за стола женщина, – наверно, вам надо поговорить вдвоем. Сережа, проводи меня.

Затем она молча оделась, бросила на меня странный взгляд и закрыла за собой дверь. Вернувшись на кухню, я сел.
- Ну что, давай знакомиться, брательник? – усмехнувшись, то ли спросил, то ли предложил парень, протягивая через стол руку. – Меня зовут Костя. Для друзей я просто Эльф. Кликуха такая, с детдома осталась.
- А почему Эльф? – машинально задал я вопрос.
- Да хрен знает, – пожал он плечами. – Выпьем за знакомство?
- Давай, раз такое дело.

Это было похоже на дуэль взглядов. Пили мы молча, каждый за свое. Мне ему сказать было нечего, а он, видимо, размышлял. Я внимательно рассматривал его, пытаясь понять, что за человек сидит передо мной.
Тонкие почти прямые брови подчеркивают глаза, широкие скулы придают лицу упрямое выражение. Взгляд открытый, прямой, сначала оценивающий, с прищуром, затем – уверенный.
- Я бы сам не пришел, мать настояла. Мне пофиг твои проблемы, своих достаточно. Но тут как-то наши личные проблемы переплелись. Разруливать придется обоим. В одиночку ни мне, ни тебе не разрешить.
- Говори, посмотрим, что за проблемы, которые нельзя решить в одиночку.
- Я, вот, подумал, пока ты мою мать провожал…

Вскочив, он скрылся в коридоре, появился с папкой в руке, кинул ее на стол, зацепив блюдце с колбасой, которое съехало на край стола.
- Прямо сейчас? – удивленно вскинул я бровь.
- Давай начнем с этого. Так нам проще будет понять друг друга. Да! Прежде всего, хочу сказать, что мне новые родственники на хрен не нужны. Это я о тебе.
- Понятно. Я тоже особо не горю желанием менять что-то в своей жизни. Меня и так все устраивает.
- Окейно! Давай, листай, а я пока покурю. Где у тебя пепельница?
- Нету.
- Не куришь, что ли? – удивленно посмотрел он на меня.
- Бросил.
- Силен! А я не могу, сто раз пробовал, ломаюсь. А пепельницу куда дел?
- Выбросил, чтоб не напоминала.
- Уважуха! А если девка курящая?
- Перебьется консервной банкой.
- И то верно. Ладно, давай банку.

Пока он дымил у открытого настежь окна, я, не спеша, перелистывал бумаги из папки.
- А как она к тебе попала? – спросил у парня, не отрывая глаз от документов.
- Да без проблем. Я же этим долго промышлял, – отозвался тот, выдыхая в окно сигаретный дым.
- Чем?
- А мать не сказала? Вообще-то я профессиональный угонщик. Машины под заказ угонял. Меня этому приемный отец научил. Вот я лет с пятнадцати этим и занимался. На пару с ним. Пока однажды он не разбился. В аварию попал.
- И кому ты перешел дорогу?
- Мужику одному, – парень затушил сигарету о крышку консервной банки, окурок выбросил в окно, сел за стол, налил водки. – Давай еще по одной? Чтоб разговор веселее шел.
- Наливай, чего спрашиваешь.
- Так вот. Мужик этот в девяностых годах крутил делишки темные. Был он директором питерского филиала банка «Полет». Разразился скандал с пропажей нескольких миллионов долларов и, соответственно, обналичкой. Было возбуждено уголовное дело. Естественно, не одно. Да, кстати, ты его знаешь, этого мужика.
- С чего ты решил?
- А во, глянь на фотку. Здесь он с дочкой своей. Красивая девка! Я тебя с ней видел не раз.

Я взял фотографию, всмотрелся и подавился собственным смешком.


(ПРОДОЛЖЕНИЕ: http://www.proza.ru/2011/12/27/3  )