Обманщик гл. 2

2. Сокровищница
  Даже ночью огромная сокровищница была освещена так что даже самые дальние ее углы не тонули во мраке. Это была просторная комната не имевшая  ни одного окна. Свет факелов, несомненно поддерживался магией хозяина замка, так как за всю ночь в эту комнату не входил ни один слуга – Шон специально проверял. Пламя не чадило совершенно, не искрило, а горело так ровно словно и не было настоящим вовсе. Груды золотых монет, крашений, с драгоценными камнями и без, просто драгоценные камни без оправы, ограненные и не тронутые рукой человека или магией. Настоящие произведения искусства и просто массивные безделушки ценные только своей древностью или и вовсе лишь весом благородного металла, из которого они были изготовлены, - чего только не было в этом памятнике роскоши и богатства собранном многими поколениями семьи Вика. Но не за золотыми безделицами пришел сюда молодой вор. То что ему было нужно, находилось в самом центре залы, не видимое пока от узкой дверцы – пробитой за семь дней с помощью хитрой, мало кому в королевстве известной и очень древней магии в толще каменной стены. Семье Шона не смотря на отсутствие благородной крови, тоже были известны кое какие секреты, тщательно передаваемые лишь ее членам из поколения в поколение. Замерев на пороге сокровищницы, Шон терпеливо ждал пока в глазах перестанет рябить от ярких отблесков огня, отраженного от множества золотых углов. Древнее оружие,  разложенное вдоль стен, не так привлекало внимание юноши как золотые безделушки. Оружия он не любил, не понимал, да и если честно почти не умел им пользоваться. Как всегда повторял ему дядя : Мы воры, наше оружие хитрость и ум. Мы не убиваем людей ради их богатств. Никакая драгоценность не стоит ничьей жизни. Если ты запомнишь это то всегда поймешь, когда можно двигаться вперед, а когда стоит отступить и уступить победу другому. Умный вор никогда не пользуется оружием, это удел тех, кто не может пользоваться мозгами.
- Но ведь если нас застанут при воровстве, нас попытаются убить, - возражал учителю молодой Шон.
- Верно, но мы понимаем такую опасность, мы готовы к ней, это часть игры которую мы выбираем, та часть, что придает ей азарт и делает победу вдвое слаще. Но выбор делаем ведь только мы, а не те, кого мы обкрадываем. Они не должны платить жизнью тому кто решил обокрасть их, забравшись обманом в их жилища. Сокровища можно нажить заново, потерю любой вещи человек может пережить, а потерю жизни нет. У каждого она одна и кто ты такой чтоб забирать ее? Это удел только богов, что отмеряют жизнь каждого существа в нашем мире. Не нарушай это правило, и Боги не станут карать тебя за воровство слишком сильно, и ты всегда будешь удачлив. Так внушал Старый вор своему ученику. Только раз он сам нарушил свое же правило, и этого хватило, чтоб жестоко поплатиться за это. Шон так никогда и не узнал почему в роковую ночь в руке у дяди оказался нож, но проснувшийся не вовремя хозяин умер, а Шона дядя выбросил из окна замка прямо в озеро прежде чем поднятые по тревоге слуги ворвались в спальню с остывающим телом. Через пару дней на площади состоялась казнь убийцы, посмевшего отнять жизнь у почтенного отца семейства. Сквозь непрекращающиеся слезы Шон видел, как взлетел топор над склоненной головой с рыжими прореженными сединой волосами. Дядя видел племянника в толпе зрителей, но после первого случайного взгляда больше на мальчика он не смотрел. Навсегда запомнил Шон выражение отчаянного  раскаяния на лице приговоренного мужчины. Как и выражение невыразимого горя на лице молодой женщины с плачущим ребенком на руках – молодой вдовы убитого купца. Вопрос малыша: «мама, а когда вернется папа?», огненными буквами запечатлелся на сердце пятнадцатилетнего Шона. Он поклялся самой страшной клятвой, что никогда не прикоснется к оружию. Что единственным его оружием, как и учил дядя, станут ум и хитрость. И никогда не нарушал данного себе и богам слова, даже не пытаясь научиться владеть оружием. Придумывая тысячи уловок чтоб объяснить его отсутствие в тех случаях, когда выдавал себя за аристократа. Но от слова не отступая ни на чуть-чуть. То ли благодаря этой клятве, то ли из- за доставшихся по наследству острого ума, удачливости. То ли благодаря урокам  покойного дяди но за прошедшие с тех пор четыре года Шон сумел не только стать одним из самых удачливых воров, но и намного превзойти своего учителя. Его имя, то под которым он брал заказы у тщательно проверенных клиентов, стало за последние годы синонимом удачливости и успеха даже в самых что ни наесть безнадежных предприятиях ему удавалось выходить победителем.
   Отсутствие видимых ловушек в сокровищнице манило ложной безопасностью. Приглашало поскорее ступить на покрытый монетами и прочим золотым хламом пол, и поскорее сделать то зачем пришел. Действительно, ну зачем кому то ловушки в комнате полностью лишенной дверей и окон. В комнате полностью состоящей только из толстенных каменных стен потолка и пола. В которую можно проникнуть только с помощью магии. Да что там, которую, и найти то в замке без помощи магии было нельзя. Конечно же, тут не будет хитрых ловушек! Но такие ошибки Шон не совершал лет с семи. Он медленно закрыл глаза, позволив сознанию в мельчайших деталях воспроизвести сверкающую всеми известными цветами сокровищницу. Позволив мыслям течь в любом направлении, не подгоняя и не направляя их, он только следил за переливами камней в свете факелов, скользя мысленным взглядом по мысленным же образам. Лишь раз ему пришлось вмешаться в создаваемые собственным разом карттины, когда высокая широкоплечая фигура с белыми волосами возникла посреди комнаты и уставилась на пришельца укоризненным взглядом.
- Прости! Мысленно взмолился юноша, даже не успев понять, что перед ним лишь плод его собственного воображения. Прости, но ведь тебе он тоже не принадлежит. Ты только хранитель, а значит, в сущности я обкрадываю и не тебя вовсе. Он тут же опомнился и оборвал посторонние мысли, изгнав призрачную фигуру из своих мыслей и вновь принимаясь плавно скользить мысленным взглядом по внутреннему  убранству комнаты. Когда покоя снова удалось добиться, он принялся мысленно тушить мысленные факелы, погружая воображаемую сокровищницу в абсолютную тьму. И с затухнувшим последним факелом он привычным усилием погасил и собственные мысли, погрузившись в эту самую тьму  и неподвижность и внутри и снаружи. Ничто больше не нарушало его спокойной сосредоточенности и, постепенно в кромешной тьме сознания, он мысленным взором увидел ее. Медленно, словно нехотя сначала едва заметная, но постепенно становящаяся все ярче, причудливая огненная паутина, оплетшая всю комнату выступала из невидимой тьмы, становясь все более отчетливой с каждым ударом сердца. Дождавшись пока горящие нити запылают в сознании нестерпимым слепящим блеском Шон медленно не теряя сосредоточенности открыл глаза. Паутина никуда не делась. В свете факелов, наяву она была такой же отчетливой как перед этим в его сознании. Огромная невероятно сложная сеть переплетенных между собой охранных заклинаний покрывала всю комнату целиком, грозя непрошенному гостю всевозможными бедами. Осторожно, стараясь ни в коем случае не задеть тончайшие нити, Шон уселся на каменный пол и принялся изучать хитрую охрану-ловушку. Первый круг был в общем то довольно простенько сигнальной системой, призванной поднимать тревогу стоило неосторожному вору задеть ее хоть краем одежды, хоть неосторожным дыхание. Второй круг был не менее чувствительным, но чуть более коварным, в дерзком пришельце он должен был рождать безотчетную волну ужаса, повелевая немедленно убраться из оскверненной его незваным присутствием сокровищницы. Ослепленный паникой человек, даже если бы и ухитрился не поднять тревогу на входе непременно сделал бы это при поспешном бегстве и неизменно попал бы в руки стражей, которых Шон хоть и не видел за эти дни, но они же, несомненно, тут были, хоть живые хоть магические. Да уж. Вику не отказать в искусстве магии. Для обычного человека хватило бы и двух первых кругов но был  и третий, вызывавший в пришельце нестерпимую боль во всем теле, такую, что кажется что кровь кипит, каждая кость плавиться, сердце останавливается а мозг взрывается изнутри. Боль нестерпимую, парализующую несчастную жертву, заставляя ее кричать на высокой жалобной, почти нечеловеческой ноте не переставая корчиться на полу усыпанном драгоценностями до тех пор пока не услышит охрана и не придет на помощь, сжалившись над несчастным и не отменит коварного заклятия. В последний круг и вовсе попадали немногие. Шон даже не сразу разглядел полные багрово темного огня тонкие нити в самом центре комнаты. Коснись их и сердце мгновенно остановилось бы, легкие отказались вдыхать живительный воздух а кровь хлынула бы изо всех имеющихся в теле отверстий стремительно покидая его вместе  с жизнью. За считанные мгновения дерзкий вор умер бы в страшной агонии которая бы лично для него длилась вечность. Шон невольно содрогнулся. Вот что ждало бы тут обычного человека, если бы он каким- то чудом проник сквозь первые три круга. Но Шон то обычным человеком не был!. Будь так он не сумел бы разглядеть эти переплетенные заклятия. Тайна тщательно хранимая в роду потомственных воров была их самым большим достоянием, самой большой драгоценностью. Сейчас уже мало кто из людей верил в сказки об остатках крови истинных драконов, что текла в жилах самых родовитых семей королевства. Так сильно разбавленная за века что прошли с тех пор когда последнему из могучих созданий приводили последнюю из девственниц, и забирали с горящим внутри ее тела огненным семенем, дарящим зарождение жизни будущим легендарным магам, что изменят мир жалких людишек. Много веков прошло с тех пор. И те аристократы, что считали себя прямыми потомками тех магов, не могли похвастать и каплей огненной крови, что текла в жилах огненноволосого юноши, даря простолюдину талант к магии, что положен лишь дворянам. Наделяя талантами, которыми мало кто в королевстве мог похвастаться. И одним из них была способность видеть заклинания наложенные другими, чувствовать заранее опасность, предугадывать действия среднего человека, внушать любовь в тех, кого хотел очаровать. Множество полезных талантов дарили Шону те несколько капель древней крови что удалось сохранить его предкам и передать ему в наследство. Даже не пытаясь разрядить ловушку Шон принялся очень медленно представлять как изменяются горящие нити. Сначала чуть- чуть, не сильнее чем на волос, затем еще немного, и через почти бесконечный час рисунок огненной печати изменился. Лучи что прежде переплетались мелкими ячейками, в которые и ребенок не смог бы просунуть руку не задев краев, лучи, что наглухо уходили в пол и стены, меняли свое положение, открывая узкий чистый проход к самому сердцу комнаты.  Открыв глаза юноша убедился что виденное в воображении снова соответствует тому что теперь видит уже наяву. Еще несколько усилий и взмокший от напряжения Шон легко поднялся и беспечной походкой прошел по получившемуся коридору, едва удерживаясь от желания начать беспечно насвистывать. Он гордился проделанной работой и не зря. Только некоторые самые сильные из известных магов могли после многих лет обучения сделать то что удавалось ему благодаря врожденному таланту! Вот и высокая круглая подставка в центре залы – цель его визита сюда. На поставке высотой по грудь среднему человеку, а Шону почти на уровне подбородка стояла невзрачная фигурка, вырезанная из кости неизвестного животного. Заказчик уверял, что из кости самого дракона, только кто ж ему поверит! Фигурка изображала мускулистого обнаженного мужчину высотой в две мужских ладони, он стоял широко расставив ноги так что гордо вздыбленное и готовое к действию достоинство было заметно с первого взгляда. Чуть широкое с правильными чертами лицо вырезанное рукой неизвестного скульптора сильно напоминало лицо хозяина замка, или так показалось распаленному неудовлетворенным желанием воображению юноши. Стройное мускулистое тело было мечтой любого любовника, если у хозяина замка хоть в половину такое, нужно быть последним болваном чтоб уйти так и не проведя с ним хоть одну ночь. А от размера готового к бою орудия у наделенного слишком уж живым воображением парня просто захватило дух, стоило только представить, как будет выглядеть мощный орган, увеличь какое-нибудь чудо эту фигурку до нормального человеческого размера, сохраняя все пропорции. Руки вырезанного из кости мужчины были широко раскинуты на высоте талии так, словно он обнимал невидимого партнера, или партнершу. Шон мгновенно вспомнил костяную же фигурку хрупкой красавицы на столе в тоже запечатанном всевозможными заклятиями кабинете заказчика этой кражи. Размер девушки был как раз подходящим, чтоб составить композицию с этим одиноким любовником. Да и поза подходила. Не было сомнений, некогда фигурки составляли единое целое. Ну видимо поэтому заказчик и платил за эту такую сумму. Вновь отбрасывая ненужные мысли Шон проверив и разрядив еще пару ловушек оплетающих уже эту фигурку осторожно вынул из своей сумки врученный ему заказчиком кусок кости толи медведя то ли лося, не будучи охотником он не очень то разбирался в этом, и поднес его как можно ближе к изображению ни в коем случае стараясь не задеть его. Обломок тут же стал горячим в его руках и принялся, нарушая все законы природы течь во всех направлениях одновременно словно расплавленный воск взбесившийся под действием непонятной магии. Несколько мгновений спустя в руках парня была вторая фигурка мужчины – точная копия первой. Заказчик уверял, что  она будет точно такой же не только по виду и размеру но и по весу, запаху и вкусу, впрочем, проверять последнее Шон не собирался. Едва удержавшись от нервного смешка невольно подумав, с какой части ему стоило бы начать проверять вкус. Заменив одну фигурку другой так быстро что если бы у этой сцены был наблюдатель вряд ли бы он заметил что либо кроме смазанного движения он собрался покинуть место преступления тем же путем что и пришел. Внезапно его внимание привлек массивный в пол ладони высотой медальон на одной из полуколонн то тут то там разбросанных по заваленному золотом помещению. Овальный гладко отполированный диск с простым кольцом в навершии для цепочки а на нем… На нем цветной лазурью был изображены лицо и плечи нынешнего хозяина замка. Словно живой Вик смотрел на что то видимое ему одному, и нежно улыбался чему то. Лицо на медальоне было заметно моложе чем то что успел запомнить Шон, видимо изображению было уже несколько лет. В широко распахнутом вороте белоснежной рубахи виднелась чуть повернутая шея и верхний краешек мускулистой груди. На миг у Шона перехватило дыхание, ему показалось что эта грудь вздымается в такт неслышному дыханию, настолько живым казалось изображение. Прозрачные светло зеленые глаза смотрели на что то с такой знакомой страстью что Шон снова ощутил прилив желания ставшего уже таким привычным за эти дни. Не в силах противостоять искушению, он сделал то, чего никогда прежде себе не позволял. Он протянул руку и взял, в обкрадываемой сокровищнице, что- то помимо заказанного. Только для себя. На память. И тут же понял, что совершил непоправимую ошибку. Тончайшая незамеченная увлеченным необычайно живым портретом Шоном линия, тоньше волоса отделяла самый центр подставки от остального среза полутумбы. И этот круглый центр медленно, словно издеваясь над лишь на миг позабывшем осторожность юношей, принялся погружаться внутрь круглого столба. Тут же не слышимые обычным ухом но от того не менее оглушительные для чувствительного к магии слуха парня сигналы тревоги понеслись из запретной комнаты в замок, Шон еще пару мгновений позволил себе погадать куда они помчались – в комнату охраны или к покоям хозяина? Но тут же встряхнувшись все-таки попытался закончить путь и покинуть злополучную комнату прежде чем его присутствие тут станет окончательно раскрытым. Однако на это уже не было времени.

крнец второй части...