ВАНЯ И НЮРА

“Кому и кобыла невеста”
 (И. Ильф, В. Петров)

Жили-были в одной деревне братья Пуньковы. Старшие - толковые и работящие, а младший Ванька - хотя и честен, да больно прост. Вот выросли они и решили жениться. До¬говорились, кто кого изловит в лугах в ночь на Ивана-Купалу, ту и в жены возьмет.
Старший высмотрел себе дочь старосты, средний поймал дочку хозяина винной лавки, а младший хотел прихватить скромницу Марью - дочь учительницы. Она в тот вечер пасла в кустах коз. Подобрался к ним Ванька незаметно, однако девушка отлучилась на ми¬нутку, и в темноте он вместо нее схватил в охапку ее козу Нюрку. А Марья со смехом убе¬жала.
Утром старшие братья привели домой под родительское благословение притихших невест, а Иван притащил козу. Старшие, увидев животное, покатывались со смеху, однако парень только краснел от волненья, прижимался к Нюрке и говорил: “Кто мне в жизни су¬жен, ту и в жены возьму”. Батюшка с матушкой, утерев слезу, благословили молодых.
Зажили братья своим хозяйством. Старшие весь день в трудах: дома строят, огород копают, с женами ругаются. А Иван знай себе утром козу в луга выведет, ключевой водицей напоит, поплачет, спрятав лицо в теплую белую шерсть, над своей горькой долей, а вечером подоит и питательным козьим молочком поужинает. За козу учительнице деньги отдал, вроде калым заплатил.
Марья, которая втайне симпатизировала ему, не раз уже подкатывалась с разными ин¬тересными предложениями: “Брось, мол, свою рогатую - бородатую, я тебе молока и так дам, и не только молока. Или ты думаешь, что она - заколдованная принцесса, Василиса Прекрас-ная?” Но Ванька держался твердо, все поползновения пресекал и с тихим достоинством от¬вечал: “Не дал слово - крепись, а дал - так держись. Чему быть, того не миновать.”
Но самым трудным в семейной жизни стало общение с односельчанами. Они грубо хохотали, глядя, как он расчесывает свою жену, увивает полевыми цветами рога и моет вымя, и называли его такими словами, за которые в городе сразу статью дают. Местный поп - мракобес, погрязший в средневековых предрассудках, наотрез отказался венчать супругов.
Но Иван не падал духом и, вычитав как-то в газете, что в одном австрийском городке с чудовищным названием ежегодно проводится конкурс “Лучшая коза Европы” по десяти номинациям, послал туда заявку с цветным фото Нюрки и рассказом о своих мытарствах.
И вдруг через полгода свершилось чудо. Пришло к нему из Тироля письмо с пригла¬шением, визой и билетами. Ванька два дня как шальной бегал по деревне, глупо смеялся и всем встречным наливал стакан, а потом поехал с козой в город делать прививки и выправ¬лять загранпаспорт. Уже через два месяца после его отъезда почтальон принес родным облеп¬ленный экзотическими марками конверт с фотографиями Ваньки с Нюркой на фоне домика в горах, полученного за победу в номинации «За самые выразительные глаза». Нюрка глядела с карточки открыто, даже с некоторым вызовом, чем-то напоминая то ли Барбару Стрейзанд, то ли Инну Чурикову и, казалось, в ее прямоугольных зрачках бегали веселые искорки.
Ванька писал: «У Нюры стресс от переезда почти прошел, аппетит прекрасный, доится хорошо. На Рождество выступали в шикарном перверт-шоу престижного ночного клуба города Зальцбурга. Город как картинка, пиво отличное, хотя дороговатое. Много рабо¬таем для рекламы, получил заказ на статью «Мелкий рогатый скот как спутник жизни». Тут много любителей животных, я уже вступил в одно их общество. И зовусь теперь не зоотех¬ником, как в нашем немытом Совке, а по-научному - зоофилом.
В предчувствии блестящих перспектив шлю вам свой горячий привет с заснеженных альпийских вершин. Искренне ваш, Иван Пунь-кофф.»
Снохи от такого письма прямо взбесились и набросились на мужей: «Вон Ванька-то, хоть и дурак, сумел в культурной стране зацепиться. Вишь, зоофилом стал, в перверт-шоу участвует. А ты, губошлеп, даже норковой шубы жене купить не можешь!»
Старший брат от переживаний запил, о среднего супруга с досады скалку сломала.
А Иван с Нюрой жили долго и счастливо и умерли в один день.