***

Посвящаю  своей маме, 
а также всем женщинам 
с горькой судьбой.



Татьяна Ватулина

КАК ОНА ВЫЖИЛА
 

        Предисловие.

                Эта книга о женщине, у которой украли ребенка. Это  испытание способны
вынести немногие и, в последнее время, такое случается все чаще и чаще. Неспособность некоторых мужчин понять женщину, найти с ней общий язык, решить проблему цивилизованно, приводит к такому жестокому  способу подчинить себе женщину, желание оставаться хозяином положения любым способом. Бог им судья. Вина женщин в этом случае в том, что они позволяли своим мужчинам подавлять свою  жизненную энергию, свои взгляды, мысли, идеи, свои ценности, нравственные устои, свои идеалы. Они подчинялись мужчинам. И этим дали им возможность думать, что чужой жизнью можно распоряжаться.
       Эта книга не дает готового рецепта выживания женщины. Автор, скорее, сама удивлена обстоятельствами своей жизни. Тем, что не сошла с ума, не спилась, не умерла от горя. Она жива и  довольно успешна. Иногда грустит, но умеет   радоваться малому: каждому дню, каждому восходу и закату, книге, конфете, яблоку.  Она еще не встретилась со своим сыном, но верит, что это когда-нибудь случится. И вот тогда ей понадобится вся сила духа, чтобы не умереть. От радости.



















 
Глава I. Детство

        Скрипнула дверь и в открытом проеме показалась девочка пяти лет с большими   испуганными глазами. На ней было светлое платьице с большим черным штампом на подоле, а к груди она прижимала пакет с нехитрыми пожитками.. Звали девочку Вероника, она убегала из   больницы, в которой  ее, в очередной раз лечили  от бронхиальной астмы, и опять безуспешно. Было раннее летнее утро и Вероника, проснувшись, быстро собрала свои вещи и вышла во двор больницы с гулко бьющимся сердцем от страха, что за ней будет погоня. Но никто за ней не гнался, медперсонал сладко спал в сестринской. Больница еще не проснулась, и Вероника вышла в   больничные ворота и   пошла к остановке трамвая. У нее была очень хорошая зрительная память, и она уверенно направилась к остановке. Решительно  села в первый пустой трамвай. Денег у нее не было.   Трамвай тронулся, к Веронике подошла кондуктор:
-Девочка, ты куда едешь?
-Домой,- ответила Вероника.
-Из больницы сбежала, что ли?. Вероника молча кивнула.
-А где ты живешь?
-На поселке у канала
-Так ты едешь не в ту сторону, тебе нужно выйти и пересесть на другой трамвай, -сказала кондуктор.
Дальнейший свой путь наша юная героиня помнит смутно, а вернее, не помнит совсем. Как она очутилась у двери своей квартиры и долго ли до нее добиралась, навсегда останется тайной. Видимо, сказался стресс и усталость. Помнит она только то, что ей открыла дверь мама в ночной рубашке, громко испуганно  крикнув: «Господи!», она завела ее в квартиру  и взяла из рук сверток. Там были не все вещи, да и платье нужно было отвезти в больницу. Накормив свою беглянку и уложив спать, мама поехала в больницу объясняться и писать отказ от дальнейшего лечения. Тем более, что толку от того лечения не было совсем.
       Веронику ненадолго выписывали из больницы, потом опять  забирали в больницу. Она тосковала, плакала. Однажды мама принесла ей розового зайчика из сладкого марципана, и Вероника сидела на подоконнике, зажав его в руке и    глядя вслед уходящей маме, а по щекам катились слезы. Она навсегда запомнила, как тот заяц выглядел, но вкуса почему-то не помнила.
       Однажды в больнице дети расшалились и очень шумели, ворвавшаяся в палату медсестра поймала первого попавшегося под руку ребенка -это оказалась Вероника и, сорвав с нее трусики, вышла из палаты. Вероника забилась под одеяло с головой  и от унижения долго рыдала. Потом  пришла  уборщица - пожилая  добрая женщина. Она одела на Веронику трусики и  успокоила ее. Почему медсестра решила таким образом наказать Веронику - непонятно. Ее Вероника не запомнила, а вот лицо этой доброй пожилой уборщицы  помнила много лет.
         Вероника тяжело заболела воспалением легких, когда ей было  три года, через небольшой промежуток времени еще раз, затем бронхитом, после него астматическим бронхитом, к пяти годам у нее уже были приступы удушья. С раннего детства, привыкнув к таблеткам и уколам, она не плакала, не капризничала, только ненавидела больницы. Часто мама не выдерживала взгляда ее больших карих глаз и писала очередной отказ от лечения, забирала Веронику домой и начинала лечить ее   народными средствами, потому что детский врач ничего не могла предложить - лекарств не было. Что это было за лечение, нетрудно догадаться: кто-то что-то сказал, кто-то что-то посоветовал и настаивались травы, делались бальзамы, парились ноги, ставились горчичники, растиралась грудь и спина свиным внутренним жиром, в носки насыпалась сухая горчица. Но приступы не прекращались, а учащались и усиливались. В такие моменты Вероника  с таким трудом тянула в свои бедные легкие воздух, что начинала синеть, потеть так, что становились мокрыми волосы- как после купания- и влажной простынь. Мама в отчаянии смотрела на ее мучения и ничем не могла ей помочь, только обмахивала ее платком или газетой, чтобы было не так жарко. После того, как приступ прекращался, Вероника долго лежала без сил с закрытыми глазами, постепенно  свист и хрипы в груди прекращались, дыхание выравнивалось и казалось, что жизнь налаживается. До следующего приступа!
 В отчаянии мама ходила в аптеки и просила дать хоть что-нибудь от астмы. Ей давали какие-то таблетки, настойки. Однажды она напоила Веронику таблетками, а потом пошла проконсультироваться с соседкой – детским врачом. Та схватилась за голову – это были таблетки для самопроизвольного выкидыша, мама   с ужасом ждала, как они подействуют на маленькую Веронику.  То ли таблетки были поддельные, то ли доза маленькая, но ничего плохого не произошло. Потом были   гормональные таблетки преднизолон,  свежая моча, принятая натощак. Вероника на всю жизнь запомнила вкус своей мочи. Как только она не хитрила, чтобы ее не пить, но мама, а потом летом  - бабушка, заставляли это делать, так как были уверены, что    этим  методом можно вылечить астму. В то время о таком лечении, как «уринотерапия» даже не слышали. И когда, много лет спустя, это стало модным, Веронике от души  было жаль   сослуживицу, добровольно пьющую свою мочу по утрам!
Прошел год. Веронике не становилось лучше, она росла слабенькой, худенькой, замкнутой. Только смотрела на всех огромными карими глазами и была страшно стеснительной. Любила  играть в больницу, но тут уж врачом была она и у нее была своя лаборатория - на маленьком столике в два ряда стояли маленькие пузырьки и колбочки, а в них разноцветные жидкости. Лечить приходилось свои игрушки и делала она это с успехом. Они все выздоравливали и были крепкими и веселыми.
Когда Вероника шла гулять, то ходила хвостом за братом Юрием, он был на четыре года старше. Юрий злился, гнал ее домой, ему хотелось поиграть с друзьями, а с Вероникой не побегаешь - она тут же начинает задыхаться. Однажды Юра с друзьями влезли на огромный сарай, стоящий во дворе дома. Уже никто и не помнил, зачем он здесь стоит  и для чего предназначен. Внутри был какой-то хлам. Крыша прогнила, и Юра провалился в дыру, на счастье пальтишко, в которое он был одет, поднялось парусом и он зацепился: ноги болтались в дыре, а он истошно орал. Вероника стремглав бросилась в дом к маме, быстро добежала, забыв про свою астму, и крикнула: «Мама, братик повесился». Мама выскочила, взобралась на сарай и вытянула Юру за руки из дыры. Все обошлось благополучно.
Вскоре Веронике нужно было идти в школу. Мама с сомнением смотрела на большие жесткие портфели в магазине, понимая, что Вероника не сможет тащить его в руках, да еще и с учебниками и тетрадями внутри.
Мама Вероники, Пелагея Семеновна,   работала в средней школе уборщицей, папа был водителем на большой грузовой машине. Родители были очень красивыми, особенно отец - статный, выше среднего роста,  он всегда высоко держал голову и был очень высокого мнения о своих мужских достоинствах. Ходок он был еще тот! Только став взрослой, Вероника узнала, что отец не пропускал  ни одной юбки, а мама очень спокойно к этому относилась и все ему прощала. Она говорила: «Уж если он загулял на сенокосе, когда мы только поженились,  что говорить об остальном!». Еще он  часто говорил:  «Ненавижу пузатых мужиков», и с гордостью добавлял: «У меня никогда не будет пуза!». Если бы он знал, что в конце своей короткой жизни   станет очень толстым  и  живот у него будет огромным, он бы очень удивился.
Старший брат учился в той же школе, где работала мама. Когда Веронику не с кем было оставить, мама брала ее с собой на работу. Вероника пробиралась в класс, где учился брат Юра, забиралась к нему под парту и ждала, когда начнется урок. Потом вылезала и сидела рядом с братом. Ей очень хотелось учиться и эту свою охоту к учебе она сохранит на всю жизнь. Ей всегда будет интересно узнавать новое, и приобретать новые знания. Иногда ее выводили из класса, иногда оставляли на весь урок, и это  было счастьем.  Она сидела очень тихо и внимательно слушала   или рисовала.
Однажды мама Вероники заболела, ее положили в больницу. А из больницы она вернулась не одна, а с маленьким свертком. Когда его развернули, в нем оказалась маленькая девочка. Эта девочка все время спала, почти никогда не кричала и Вероника часто спрашивала маму: «Ну когда же она проснется? Она все время будет спать?». Мама отвечала «Пусть спит, ей полезно». А сама в это время стирала, убирала, готовила. Она была труженицей, каких мало.
           Практически не отдыхая, через две недели после родов, она вышла на работу, работала она в то время уже  на цементном заводе простой рабочей, воспитывала троих детей, обихаживала мужа и  наконец, когда им выделили клочок земли, еще и занялась обустройством дачи.  Вероника вместе с братом помогала маме с отцом – они чистили землю от веток, камней и больших валунов. Когда земля была готова, отец Вероники начал строить домик. И построил сам, своими руками -  из бревен, досок и подручного материала. Этот домик много лет служил им местом для отдыха и был защитой в непогоду.
            Почему –то Вероника помнила только солнечные дни на даче, ей казалось, что дождей тогда совсем не было. Родители вырастили на даче клубнику и крыжовник, посадили деревья и потом, когда они начали плодоносить -осенью, в доме Вероники всегда стояло ведро с яблоками. Их ели, когда хотелось, пока они не кончались в ведре, а потом оно опять наполнялось. А зимой яблоки доставались из подпола в сарае - из ящиков, в которых они лежали, переложенные  стружкой. На полках в сарае дозревали поздние помидоры. В бочках солилась капуста и  арбузы, а полки подпола ломились от банок с зимними запасами «закрутками» -  консервированными   помидорами, огурцами, салатами и вареньями. Часто мама пекла пироги и пирожки. В доме всегда были сливочное масло и  куриные яйца для яичницы, как самого простого и быстрого блюда, которым можно накормить детей.   Благодаря  усилиям мамы дети   были всегда вкусно накормлены и опрятно одеты.
       Через десять лет мама с папой продадут эту дачу,  отец уедет от них на свою родину-  Кубань, к своей матери. Там женится и, однажды, аккуратно сложив в стопку  все свои документы на полке, повесится в сарае.
        Весной мама начинала убирать комнаты к Пасхе, белить потолки. Делала она это каждый год. Потолки были высоченными – больше трех метров, и маме приходилось влезать на сбитую из досок шаткую конструкцию    и с нее белить потолки и стены. Иногда, когда ей не нравилось, как она побелила, или на стенах были видны следы щетки, она перебеливала  все снова. Пелагея Семеновна в молодости очень тяжело и много работала, носила  тяжелые мешки с поклажей, проходя иногда многие километры  с тяжелым грузом на плече, потому что транспорта в  сороковые-пятидесятые  годы прошлого века не было практически никакого. Если только кто-то, проезжая на телеге, запряженной кобылой, сжалится над молоденькой девушкой и подвезет до ближайшего села. А дальше опять мешок на плечи, и вперед. Пелагея Семеновна  со своей мамой – бабушкой Вероники- Евдокией Подорогиной, жили так бедно и так скромно, что новые сапожки, которые сшил сапожник на заказ молодой Полинке за кусок сливочного масла, (которое сами они не ели, потому что не могли позволить себе такой роскоши) были самой ценной обновкой в гардеробе Полинки  несколько лет. Мама часто вспоминала:  «В те времена встретить ночью в чистом поле человека было счастьем – есть попутчик! О плохом никто никогда не думал. Никто  не грабил, не убивал и не насиловал, как сейчас».
Как Пелагея Семеновна все   успевала делать, и когда она отдыхала, Вероника не знала. Сама мама признавалась, что уставать она стала только после сорока лет. А до сорока могла почти сутки работать, прилечь на полчаса и опять бежать по кругу. Кроме домашних дел и дачи, у мамы был   огород под окнами, который она холила и лелеяла, высаживая помидоры и огурцы, укроп и перец. Вдоль дорожки обязательно сажала астры, а у поливочного крана – ночную фиалку, которая с заходом солнца начинала так благоухать, что запах было слышно даже в доме. Мама Вероники была верующей, но в церковь не ходила – молилась дома. В доме была одна единственная икона Казанской Божией Матери, доставшаяся от бабушки Вероники – Евдокии. Написана она была краской на куске дерева неизвестным художником. Мама тщательно прятала эту икону, заворачивала ее в чистый платок и  держала в шкафу между постельным бельем. Вплоть до восьмидесятых годов  даже речи не могло быть о том, чтобы признаться кому-то, что ты верующий, и открыто носить крестик на шее. Только, став взрослой, Вероника смогла  заказать для иконы оклад и поставить ее  на видное место в квартире.
Маленькая сестра Вероники- Вера стала самым любимым ребенком отца из троих детей в семье. Он в ней души не чаял и, как только она подросла,  стал брать ее с собой, при любой возможности, на работу и они, бывало, целый день колесили по дорогам. Приезжали чумазые, голодные, но очень довольные друг другом. Росла она настоящей пацанкой: одежда на ней горела, платья почти сразу же рвались чуть ли не пополам, коленки всегда были сбитыми.
      Ни Вероника, ни брат Юрий не были любимы отцом. Он очень сурово с ними разговаривал и сам был жестоким человеком. Однажды он заставил Юрия, когда он был еще подростком, повесить собаку. И когда брат не смог этого сделать, презрительно сказал: «Ты же мужик, что же ты….!» При Веронике однажды отец убивал маленьких, только что родившихся кроликов. Видимо, они были лишними в помете. Он брал их   рукой и ударял о бетонный пол сарая. Вероника разрыдалась и убежала к маме. Мама с отцом   тогда  очень сильно поссорились,  и он ударил ее. 
Летом детей отправляли в деревню к бабушке Акулине Сергеевне Ватулиной, на Кубань. Бабушка была кубанской казачкой  и всегда ходила в юбке, кофте  и платочке. И юбки, и кофты у нее были скроены на один лад – длинная юбка с широкой оборкой по подолу и приталенная кофточка с оборкой от талии, обязательно с  длинным рукавом. Шилось все это из ситца- юбка из темного , кофта из цветного, а на выход – из светлого, в цветочек. Платок   бабушка завязывала под подбородком, и, когда работала, сворачивала   концы в жгут и закладывала под платок около уха. Кубанские казачки не носили кофты без рукавов. Это считалось неприличным. Без рукавов у них были  белые  рубашки, которые они обязательно одевали под блузку и юбку - нижнее белье. Вероника только став взрослой, осознала, что это передалось ей с генами от бабушки - она не может открыть руки, и шьет или покупает себе платья и блузки обязательно с рукавом. 
       Бабушка всю жизнь работала в колхозе, а в старости, уже очень пожилым человеком, работала сторожем- смотрителем водокачки –была такая должность в селе Кочубеевском Ставропольского края. С этой водокачки в село подавали  воду, а стояла эта водокачка в двух километрах от села на горе. Здесь же был и домик, в котором жила бабушка. Жила она одна. Бабушку знали все жители села. Когда она шли по улице, все с ней почтительно здоровались. Маленькая Вероника изумлялась: «Бабушка, тебя все знают??!!!»
     Акулина Сергеевна много лет боролась за своего старшего сына Ивана - дядю Вероники. Он воевал, был знаменосцем в своем полку, в одной из книг военных мемуаров была даже его фотография и небольшая заметка. После войны он неудачно женился на женщине со взрослой, семнадцатилетней дочерью. И,  когда его жена уходила на работу, дочь присаживалась на колени к отчиму. Когда его жена узнала о том, что дочь живет с Иваном, то подала заявление об изнасиловании дочери. Дело было сфабриковано   дубово, со многими бросающимися в глаза несоответствиями. Например, «пострадавшая» утверждала, что Иван закрывал дверь на крючок и зажимал ей рот подушкой, а на самом деле на той двери  никогда не было крючка. Ивана, конечно, осудили по 117-й статье и дали ему 15 лет тюрьмы. Не помогли ни хлопоты матери, ни его военное прошлое.
      Он отсидел от звонка до звонка и вышел совершенно сломленным, жалким человеком. Его судьба была болью бабушки, много лет она хлопотала, писала прошения, отправляла ему посылки и всегда горячо молилась о нем.  Вероника часто вечерами смотрела, как бабушка стоит перед иконой и шепчет слова молитвы. Она замирала от красоты этих слов: «Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь».

           Вероника помнит    долгие летние вечера, которые она любила проводить на скамеечке у прогретой за день стены дома бабушки, эту сладостную тишь вечерней зари. С наступлением вечера бабушка выносила табурет на крыльцо дома и звала внуков «вечерять».  Они ужинали, потом каждый занимался своим делом. А Вероника прислонялась спиной к прогретой стене дома и любовалась закатом  - красным или оранжевым. Постепенно темнело, отсюда было видно, как на ладони, все село  и дорогу в гору за селом, по которой ползли светящие точки- автомобили.  Она любила это южное, глубокое черное небо, усеянное бриллиантами мерцающих звезд. Она тихонько сидела час за часом, думала, вспоминала прожитый день, книгу, которую прочитала и, как и всякая девочка, конечно мечтала! 
        Иногда они всем семейством собирались в кино. В село  шли   вдоль железной дороги и, Вероника всегда махала рукой пассажирам в окошках поездов и, иногда, к радости Вероники, ей махали в ответ. Она очень любила поезда и всегда с удовольствием ездила к бабушке. Из кино они шли уже труднее, очень хотелось спать, а идти было далеко- два километра, и бабушка развлекала внуков рассказами. Она говорила: «Вон видите дорогу из звезд – это Млечный путь. По нему Жилин и Костылин убегали из плена, и Млечный Путь их вывел к своим». Вероника навсегда запомнила бабушкины слова и когда выросла, прочитала повесть Алексея Толстого «Кавказский пленник». В семье Вероники часто говорили при приближении к дому:  «Запахло дымом, забрехали собаки…». Значит - близко родной дом. А потом таким сладким был сон в маленьком бабушкином доме  в одну комнату и пробуждение от солнечных зайчиков, завтрак хлебом и медом, а обед - куриной лапшой. После отдыха у бабушки  Вероника всегда лучше себя  чувствовала, ей хорошо дышалось запахом степных трав, она становилась крепче, приступы прекращались до приезда в город. Они втроем ездили к бабушке каждое лето- Юра, Вероника и Вера. Потом, когда Юра вырос,  стали ездить вдвоем с Верой.
         Однажды Вероника с Юрой собирали землянику на поле у  лесополосы. Она была такая душистая и сладкая, что Вероника увлеклась и не услышала, как Юра позвал ее – мимо проезжал знакомый на телеге и обещал подвезти. Уже сидя на телеге, Юра   позвал Веронику еще раз. Она, наконец, услышала и побежала к ним. Телега тихонько тронулась, Вероника ускорила бег, но была такой слабенькой, что никак не могла догнать ее. Когда Юра наконец втащил ее на телегу, она уже еле дышала. Юра обнял Веронику, прижал к себе и молча гладил по голове. Ехали они долго, постепенно дыхание выровнялось, хрипы в бронхах стихли, а Юра все также обнимал Веронику. Она навсегда запомнила  этот жаркий летний день, нежность брата, запах   шпал     железной дороги, вдоль которой они ехали, и  прогретой на солнце земляники.
        Еще Вероника   помнила поля пшеницы, колосящиеся под ветром, запах степных трав - особенно чабреца, которым был усыпан пол в бабушкином доме на Троицу. Запах свежеиспеченного большого круглого хлеба, который бабушка пекла в печи во дворе дома. К обеду она нарезала его большими ломтями, прижав хлеб к груди одной рукой.  Часто бабушка рубила топором курицу к обеду и, отрубив ей голову, сразу отбрасывала ее в сторону, так как из отрезанного горла хлестала кровь. Может быть, поэтому Вероника никогда  не боялась вида крови. Иногда зарубленная курица начинала бегать по двору, брызгая кровью, потом затихала, бабушка  опускала ее в крутой кипяток, чтобы легко снять перо. Потом потрошила  и сразу варила. Такого вкусного супа Вероника больше никогда не ела. То куриное мясо,  которое  она покупала в магазинах уже взрослой, было совсем другого вкуса.
       На горе, где жила бабушка, постоянно дули ветра, но они были такие духовитые, так наполнены запахом степных трав, что никогда не раздражали.   Вероника   считала, что в детстве  и звезды были  крупнее и запахи были другими,  и нашла похожие строчки у А.Ахматовой в ее стихотворении «Любовь покоряет обманно»:
Ведь звезды были крупнее,
Ведь пахли иначе травы,
Осенние травы.

            Вероника не любила   погоду, когда устанавливается штиль и ни один листочек дерева не шелохнется. Ей в такую погоду не хватало воздуха, казалось ,что тело обернуто в целлофановую пленку. В сарае у бабашки жили куры и индюки, в хлеву поросенок, который к концу лета вырастал в огромную свинью, а в конуре жили две-три собаки, которые заранее предупреждали о приближающемся чужом человеке лаем. Бабушка была бесстрашной женщиной, она никогда не боялась ночью выйти во двор, а он был открыт всем ветрам и рядом   на несколько километров не было ни единого жилья. Только далеко внизу – железнодорожный переезд, где жила и работала    подруга бабушки – тетя Таня с дочкой Любой - подружкой Вероники. Вероника часто поджидала Любу, выполняющую домашнюю работу- полив огорода или уборку в сарае.     Иногда долго ждала, работы у Любашки было много, а  снисхождения дочери ее мама не делала. Жили они вдвоем, мужа у тети Тани не было давно, никто  его уже и не помнил. Однажды Любашка возбужденно рассказала Веронике, что рано утром к ее маме пришел мужчина, и ,думая, что Любашка спит, раздел тетю Таню, трогал и целовал ее большие дынеобразные груди, а тетя Таня  протяжно говорила ему, боясь, что дочь проснется: «Ну по-дож-ди, ну по-до-жди». Тетя Таня встречала и провожала поезда с флажком оранжевого цвета, и они проносились перед лицом Вероники, которая часто стояла рядом, со страшной скоростью в неизвестность.
      Вероника   полюбила поезда и когда выросла, любила ездить на поезде и под стук колес смотреть в окно и вспоминать  прошлое. Да, многое было из детства Вероники – ее привычки, пристрастия, как и у каждого человека.
       Однажды тетя Таня провожала поезд с военной техникой и один из солдат, сопровождавших его, бросил в тетю Таню какую-то железку, она попала ей прямо в голову и она долго лечилась в больнице. А потом говорила, оправдывая его : «Да может быть он и не в меня целился, а просто выбросил то, что ему было не нужно».
 
Однажды Любашка открыла огромный сундук, который стоял в комнате   и Вероника увидела отрезы, которые тетя Таня покупала впрок. Чего тут только не было - ситец, сатин, шелк, пан-бархат. Когда платья изнашивались, тетя Таня доставала отрез из сундука и шила платье- себе или дочери. Вероника долго разглядывала отрезы, трогая  их руками и ощущая их запах, и потом много лет вспоминала свое восхищение деревенской мудростью тети Тани.  Может быть, поэтому Вероника тоже захотела научиться шить, и окончила курсы кройки и шитья. Только у нее никогда не было такого запаса тканей.
         Все-все было из детства! 
       В доме бабушки на стене висел портрет очень красивой женщины в богатом платье с открытыми плечами. Это была  родная сестра бабушки - Прасковья, о которой бабушка часто вспоминала с юмором. Была Прасковья зажиточной селянкой, а капитал свой сколотила, как говорила Акулина, на  содержании дома терпимости. И, уже будучи старой женщиной, получала посылки с продуктами откуда-то из далекого города, никто не знал - кто их   присылает, может быть - благодарный клиент. Присылали ей сахар и конфеты и, садясь пить чай, а Прасковья и в старости была большой, дородной и очень любила сладко покушать, клала в стакан с чаем столько кусков сахара, что чай начинал выливаться на блюдце, но за гостями зорко следила и считала каждый кусок, положенный в чай. Ее муж, маленький, сухонький  дед, часто кричал на нее: «Бандерша, ты же бандерша!» (букв.:содержательница публичного дома), а она в ответ обзывала его Посевихой - так звали самую болтливую и злую женщину в их селе. 

Глава II. Школа
Когда Вероника пошла в школу, то невзлюбила ее сразу. Во первых- портфель был действительно очень тяжелым, а в школу ее никто не провожал, и никто не встречал.  Ходить нужно было по пустынной дороге под большим железнодорожным мостом. Было страшно, особенно когда по мосту шел состав.  Единственным утешением было то, что сразу за мостом стоял дом, в котором жила еще одна подружка Вероники – тоже Любаша,  и  от  ее дома они шли в школу уже вместе. Годы учебы не были счастливыми для Вероники. У нее было много комплексов и  в школе они только усилились. Некоторые  учителя делали все, чтобы ребенок чувствовал себя ущербным. Они и сами были с большими комплексами и амбициями, реализовать которые старались в школе, а отыграться за жизненные неудачи – на детях.   
      Вскоре Веронику приняли в пионеры. Повторяя клятву, Вероника   не могла понять своих чувств- то ли это была гордость, то ли  смущение : «Я, вступая в ряды  Всесоюзной Пионерской Организации имени Владимира Ильича Ленина, перед лицом своих товарищей торжественно обещаю: горячо любить свою Родину, жить, учиться и бороться, как завещал Великий Ленин, как учит Коммунистическая партия. Свято соблюдать Законы Пионерии Советского Союза». Это были пустые слова, которые не оставили ничего в душе маленькой девочки, которой на шею одели красную тряпку.

        Вероника быстро научилась читать и писать, и чтение на всю жизнь стало ее главным увлечением. С этого времени Вероника уже не расставалась с книгами.  Подруги ехали зимой на каток, летом – в поход, а ей оставались только книги, потому что ее «самая близкая подруга» астма никак не хотела отпускать ее. Постепенно, с годами страсть к книгам стала   рьяной и опьяняющей. Став взрослой, Вероника  отдавала последние деньги за понравившуюся книгу и могла читать сразу две или три книги. Купив новую книгу, обязательно раскрывала и долго вдыхала ее запах - она считала этот запах одним из лучших на свете, после запахов свежеиспеченного хлеба,   кофе и свежей листвы. Сейчас Вероника шла из школы с радостной мыслью, что ее ждет новая книга. Вероника была записана в две библиотеки и время, проведенное среди книг, было самым лучшим в ее детстве. Она постоянно держала в руках книгу, других развлечений в те годы не было.
      Если бы кто-то систематизировал чтение Вероники, она могла бы стать образованнейшим человеком, но родителям было не до этого, брату в детстве она была неинтересна - они стали друзьями уже взрослыми людьми,  в библиотеке не занимались этой работой, а выдавали те книги, которые ребенок выбрал сам. Вероника не помнила, чтобы библиотекарь   что-то советовала почитать. Поэтому читала   запоем и все подряд. Кроме публичной библиотеки, она еще пользовалась домашней библиотекой одноклассницы – Наташи, та потихоньку, без разрешения родителей, давала Веронике книги, поэтому еще в школе Вероника прочитала всего Артура Конан Дойла и  Ги де Мопассана. У последнего мало что поняла, но, повзрослев, уже не захотела перечитывать.
Когда на телеэкранах появился  многосерийный фильм  о мистере Холмсе и докторе  Ватсоне, он стал любимым фильмом всей советской детворы, а   культовые фразы «Элементарно, Ватсон!» и «Овсянка, сэр» Вероника могла, к слову, сказать, вплоть до окончания университета, уже взрослой состоявшейся женщиной.

         Когда Веронике исполнилось  11 лет, она     заметила, что красивый мамин халат голубого цвета с ярко-красными розами, на некотором расстоянии вдруг превращается  в тряпку с красными пятнами.  Мама повела ее к врачу  и вот Вероника уже в очках. Первые ее очки- в тяжелой роговой  оправе  были настолько нелепыми и  чуждыми ее лицу, что  библиотекарь, которая ее хорошо знала- увидев, рассмеялась. А одноклассник стал называть очкариком. Вот и еще один комплекс прибавился!
       Гораздо  позже у нее будет много разных, красивых и дорогих оправ. А пока она носила то, что было в нашем советском ширпотребе – тяжелые роговые или пластиковые  оправы преимущественно темного цвета или, позже, позолоченная полоска металла, к которой крепились линзы.
      В классе Вероника долго сидела на второй парте из-за плохого зрения и только в старших классах пересела на «Камчатку». Ей запомнился один случай из школьной жизни. Кто-то донес учителям, что одноклассницы Вероники курят. Сама Вероника была вне подозрения, все знали, что она больна. Но одноклассницы страшно возмутились и пошли к классной руководительнице Анне Ивановне - настоящей русской красавице с русой косой вокруг головы,- жаловаться  на несправедливость.  Анна Ивановна выслушала их, тоже возмущалась этим наветом, а потом серьезно сказала: «Девочки, я верю, что вы не курите, поэтому буду каждое утро сама вас обнюхивать». Вот такую нелепость мог сказать человек, который воспитывал детей.
          Многие учителя оставили  глубокий след в душе Вероники. Одна из учителей, которая недолго была их классным руководителем - высокая интересная женщина  с таким лицом и глазами, что сразу было понятно, что это высоко духовный, много испытавший в жизни человек, преподавала литературу, и, как-то на уроке, подняв рукав платья, показала им выколотый  на предплечье номер - маленькими сизыми цифрами. И сказала, что ребенком, во время войны  была в концентрационном фашистском лагере. Класс в шоке молчал. Потом сказала, что если будет долго вести их класс, то научит их настоящему русскому языку и литературе, и их класс будет лучшим в районе. Она сказала это с таким убеждением, что все поверили. Но очень скоро она куда-то исчезла, вероятно, ее перевели в другую школу. Вероника часто ее вспоминала и была уверена, что с начальством эта женщина не церемонилась и, конечно, кому-то не угодила. К сожалению, ни имени, ни фамилии ее Вероника не запомнила. Была и еще одна учительница, пожилая, бывшая фронтовичка, Варвара Григорьевна.  У нее не было ноги,- потеряла на фронте,- вместо ноги у нее   был деревянный протез, и она  шла, тяжело ступая на этой негнущейся ноге. Никто не смел смеяться, когда она входила в класс - такое уважение вызывал к себе человек! Был и еще один фронтовик- учитель математики, Николай Иванович, у него была кличка «Кочубей - рваное ухо». У него, в самом деле, не было кончика одного уха - отстрелило. Был он таким нервным, что вскоре его стали бояться. Однажды на уроке однофамилец Вероники - Сашка- двоечник и хулиган, баловался  и Николай Иванович, схватив его за грудки, протащил через класс и прижал к стене около парты Вероники. Она даже услышала хруст грудной клетки перепуганного Сашки.  Николай Иванович быстро взял себя в руки и отпустил Сашку, но  этот эпизод класс запомнил надолго. 
Вероника периодически пропускала школу из-за болезни, бороться с ней  было невозможно не только из-за того, что официальная медицина не могла справиться с этим заболеванием, а только снимала приступы удушья, но также из-за отсутствия  лекарств и низкого качества жизни. Дом, в котором жила Вероника  и домом-то назвать было трудно:  барак с общей кухней на 8 семей и удобствами на улице. Семья Вероники занимала две большие комнаты и та комната, в которой Вероника спала – была угловой, сырой и холодной.   Много лет все думали, что так и должно быть – зимой батареи отопления должны быть чуть теплыми, а угол сырым. Но однажды пришел электросварщик и  сделал ремонт системы отопления. Оказалось, что зимой в комнате может быть так жарко, что нужно   открывать форточку.
В этом доме жили еще семь семей. В одной из них было три ребенка – так же, как и в семье Вероники, только два мальчика и девочка Оля- подруга сестры Веры. Отец семейства –маленький ,ладно скроенный мужичонка по имени Виктор, страшно пил. Его жена –такая же маленькая, ладно скроенная веселая Катя - была страшной чистюлей и образцовой хозяйкой. Две комнаты, которые они занимали в бараке, блистали чистотой, на общей кухне всегда готовился вкусный обед. Очень часто в этой семье вспыхивали скандалы на почве пьянства отца. Доходило до драк. Однажды Катя чуть не откусила своему Витьке нос, и он ходил несколько дней с блямбой вместо носа, а на коже были видны следы зубов. Иногда он, пьяный, ел на общей кухне холодный борщ с плавающими сгустками жира.
        Мама Вероники говорила ему с укором: «Витька, ну что же ты холодное ешь – разогрей». На что Витька с горечью отвечал: «Собаки горячее не едят».
            Постепенно пристрастилась к алкоголю и Катя. Все чаще дети оставались голодными, а Катя уходила из дома с друзьями старшего сына и пила вместе с ними. И однажды дети нашли Катю удушенной собственным поясом от платья, один конец которого она накинула на грядушку кровати, а другой себе на шею и под тяжестью собственного тела задохнулась. Хоронили всем бараком. Вероника подумала тогда, что причиной ее смерти, стало не только пьянство, а  возможно и сексуальные отношения в пьяном виде, когда Катя не контролировала себя, с друзьями сына, а может быть, и …. Дальше не хотелось думать.  Потом эту семью разбросало по свету: старший сын попал в тюрьму, Оля очень рано вышла замуж и родила четверых дочерей, одна из которых так же, как и бабка, покончила жизнь самоубийством, только в более  раннем возрасте - когда ей было всего 17 лет. Средний сын остался с отцом. Вот только у него, среднего, судьба была не такая страшная, как у брата и сестры.
В седьмом классе Вероника пропустила три  месяца из-за болезни, почти всю четверть она провела в больнице. Одноклассники уже писали контрольные и сдавали зачеты, был уже конец мая, а Веронику все безуспешно лечили, и опять  все в той же больнице, из которой она когда-то сбежала. Ее автоматом перевели в другой класс, просто  пожалев за ее мучения. Вероника помнит, как к ним домой пришла ее классный руководитель Анна Ивановна, чтобы сообщить о переводе Вероники в другой класс, но первое, что она сказала, было: «Погиб Юрий Гагарин». Вероника с мамой ахнули, они еще не знали об этом. Долго они горевали и вспоминали первого космонавта, как своего близкого человека. Так было почти в каждой семье, ведь все очень гордились тем, что первым в космос полетел именно наш, русский парень, что мы утерли нос американцам, и вдруг – погиб. Это не укладывалось в голове, это было несправедливо и непонятно.   
Тем летом, отдохнув у бабушки в деревне, Вероника набралась сил, пополнела, у нее исчезли острые ключицы и оттопыренные от худобы уши, налилась грудь, и она приехала домой настоящей красавицей. Сосед дядя Леня, увидев ее, от неожиданности   открыл рот:
-Девушка, а вы кто? Я вас не знаю.
          Перед ним стояла не худенькая, закомплексованная,  девочка-подросток, а среднего роста темноволосая девушка с прекрасной фигурой и открытым взглядом больших карих глаз.  Уезжала Вероника,  еле живая после больницы и за два летних месяца совершенно преобразилась,   превратившись из нескладной гусеницы в яркую бабочку.
            Вероника любила гулять с подружками возле  первого и второго шлюзов Волго-Донского канала им. В.И.Ленина. Это место было любимым место прогулок всего населения  района. Здесь люди отдыхали, купались, загорали, хотя каменистые берега были не очень удобны для этого. В один из вечеров  трое подружек опять отправились на прогулку, в этот раз по  дороге, которая шла через поселок, а затем делала петлю через небольшой лесок. Они шли втроем и беззаботно болтали, как вдруг из леса вышла группа ребят разного возраста –от 7 до 18 лет, как потом вспоминала Вероника. Они подошли к девушкам  и затеяли разговор. Постепенно двух подружек Вероники оттеснили и увели вперед,и довольно далеко, а ее, наоборот, задержали. И вдруг ребята, которые разговаривали с подружками, оставили их и бросились к Веронике. Их было человек десять, они  набросились на Веронику, повалили на землю, задрали юбку и шарили руками по всему телу. Вероника кричала так, как никогда в жизни не кричала, но на дороге, кроме нее, подружек и этих ребят больше никого не было. Вдруг вдалеке появился парень и   побежал к ним. Все мучители Вероники бросились врассыпную, и растворились между деревьев в одно мгновение, как будто их сдуло ветром.
         Парень подбежал к Веронике, помог подняться и спросил, знает ли она кого-нибудь из этих ребят. Но Вероника всех их видела впервые в жизни, вероятно, все они были с новостройки - с другой стороны канала. Оказалось, что ее спаситель сидел на берегу канала с девушкой, когда услышал крики подружек Вероники, что на нее напали. И сразу бросился выручать. После этого он сразу же вернулся к своей девушке, а Вероника с подружками пошла домой.
       Ничего страшного с Вероникой те ребята не сделали, только ощупали, и она несколько лет будет помнить их руки на своем теле. Несколько дней после этого Вероника еле могла говорить - так охрипла от крика. Маме она ничего не сказала и подругам тоже запретила говорить. Всю жизнь потом она с благодарностью вспоминала своего спасителя и жалела, что   у нее не хватило ума   спросить, как  его зовут, чтобы помолиться о его здравии. Она запомнила, что он был уже взрослым парнем - лет 25. Если бы не он, Веронике могли сломать жизнь в самом начале юности. Много раз впоследствии она  с содроганием  вспоминала об этом, когда читала об изнасилованиях девушек и женщин.
Свое детство и юность Вероника вспоминать не любила еще и по этой причине.  Сейчас, когда у нее был прекрасный большой дом с видом на озеро, с большой  современной кухней и огромной библиотекой, дверь из которой выходила в сад, ей  так уютно и хорошо жилось в нем, что воспоминания о бараке  и нищих советских больницах стали   далекими, но ничуть не менее яркими. Наверное, она должна была  провести свое детство  в таких   условиях, чтобы заслужить то, что она имела теперь – кухню, набитую современной техникой до отказа, библиотеку с   ноутбуком, уютными диванами, огромными настольными лампами и растениями редких сортов в больших красивых горшках.  И такого замечательного, умного,   любимого мужа. Но это будет очень не скоро в жизни Вероники, а пока …

Глава III. Путевка жизнь.

…Вероника стояла перед  платяным шкафом, одна   дверца в котором была зеркальной, и   осматривала   себя перед выходом из дома. Она собиралась устраиваться на работу  - крановщицей на большой завод. Вероника с подружками  после окончания школы решили не расставаться.   Не представляя себе большого производства, они были уверены, что их всех троих возьмут в крановщицы, да еще и в один цех. И они так и пойдут по жизни вместе – вместе на работу и вместе с работы!  Но перед отделом кадров завода к ним подошел пожилой дядька - лет сорока,  и спросил, чего они хотят. Девочки объяснили. «Вот что, девчонки, - сказал дядька, - я вас приглашаю на курсы машинисток в ДОСААФ (была такая организация в советские времена- «Добровольное Содействие Армии, Авиации и Флоту»)- всегда заработаете на  кусок хлеба».
         Вот так и разошлись пути подружек: Вероника согласилась, а подружки отказались. И каждая пошла по жизни своей дорогой. Вероника уже не помнит того председателя ДОСААФ, но всю жизнь будет ему благодарна. Эта профессия определила ее жизнь и действительно дала кусок хлеба.

         На курсах машинисток неожиданно оказалось, что  у Вероники большие способности к машинописи и уникальная грамотность.  Откуда берутся способности, Вероника приблизительно знала, но грамотность… Она с благодарностью вспоминала обеих учительниц русского и литературы Людмилу Ивановну и Александру Ивановну, не только потому, что эти предметы были ее любимыми,    но и потому, что эти учителя были    почти единственными добрыми и  хорошими людьми из всего учительского состава.  В семье у Вероники никто не обладал такой грамотностью: у мамы было незаконченное восьмилетнее образование, у отца три класса школы. 
       Также у Вероники была   самая высокая скорость печатания на машинке из девушек всего курса- это считалось  самым главным показателем в профессии машинистки и,- несмотря на скорость, отсутствие грамматических ошибок.  Успешно кончив эти курсы, Вероника устроилась работать на огромный нефтеперерабатывающий завод в машинописное бюро. В то время, да, наверное, как и в любое другое, устроиться на хорошую работу было не так просто. В этот раз Веронике понадобилась рекомендация  главного юриста завода, жена которого работала воспитателем детского сада в группе племянника Вероники. Ее хорошо знала мама. Сама Вероника ни юриста, ни его жену в глаза не видела и, когда пришла устраиваться на работу, увидела в фойе заводоуправления невысокого мужичка в шапке – ушанке набекрень, который быстро шел мимо машинописного бюро. «Слесарь»- подумала Вероника. Оказалось, что это и есть главный юрист завода – Евгений Алексеевич, который оказался грубоватым мужичком с большим чувством юмора. Он и рекомендовал Веронику, как начинающую машинистку. 
       Начальник административно-хозяйственного отдела, Нина Павловна, сначала проверила способности Вероники - усадила ее за пишущую машинку и дала напечатать кусок текста. Убедившись, что скорость у Вероники не хуже, чем у машинисток, которые работают уже много лет, она сразу же отправила Веронику в отдел кадров оформляться на работу.
       Инженеры многочисленных отделов заводоуправления  сразу же заметили   скромную машинистку, и часто просили старшую по машинописному бюро  Нину Михайловну так распределять работу, чтобы технологические регламенты - огромные тяжелые книги по ведению режима – печатала только Вероника. В то время в машинописном бюро - большой комнате с высокими потолками, с обитыми   стенами войлоком, а сверху - для красоты, штапелем салатного цвета в крупную складку, машинистки работали на обычных, русских, печатных машинках «Москва». И только у одной из них – Зины, которая работала здесь  много лет, была немецкая «Олимпия». Ход каретки у нее был намного легче и свободней, шрифт не выношен и буквы не западали.
       Позже, когда всем заменили старые машинки на новые - электрические, Веронике трудно было перестроиться - машинка реагировала на легкое прикосновение, и начинала бешено печатать. Только усилием воли взяв себя в руки, Вероника, наконец, перестала ее бояться и стала печатать еще быстрее. Теперь скорость у Вероники была самая большая из всех машинисток. Однажды, они даже устроили соревнование, засекли время и одновременно напечатали одинаковый кусок текста. У Вероники получилось 350 знаков в минуту- больше так быстро печатать никто не умел.
       Вероника работала, как заведенная, выполняя и перевыполняя норму, не интересовалась тем, что печатают другие, а другие – старые, прожженные машинистки – Зина и татарка Рая, которые проработали 20 и больше лет, нашли себе дополнительный заработок, делая за деньги работу на сторону. Получали и зарплату, и подпольные деньги, а норму им ставила Нина Михайловна - старшая машинистка. Как потом догадалась Вероника, приписывая им сделанную Вероникой работу. Уж очень много у нее получалось за день – никто бы не поверил, да и зачем молодой девчонке столько денег!   
      Вскоре Вероника задумалась о дальнейшем образовании. Ей очень нравились иностранные языки, еще в школе она изучала французский, и была лучшей в классе. Ей всегда хотелось понимать других людей, на каком бы языке они не говорили. Одна из машинисток - Людмила – молчаливая девушка чуть старше Вероники, просто гренадерского роста, поделилась с ней, что учится в Пятигорском педагогическом институте на факультете немецкого языка.   Вероника решила поступать в тот же институт.
          На отделение французского языка Вероника не прошла по конкурсу, в те годы  французский пользовался особенным спросом, но на следующий год она стала студенткой заочного факультета   немецкого языка по специальности «переводчик с немецкого».  Ничего похожего с французским он, конечно, не имел: тяжеловесный, с резкими рублеными фразами, он  долго не давался Веронике. До тех пор, когда она, спустя три года, гуляя по Аллее Героев , не услышала немецкую речь - это были туристы из Германии. Она вдруг с удовольствием обнаружила, что понимает, о чем они говорят. Оказалось, что у Вероники, кроме способностей машинистки, есть и способность к языкам. Постепенно Вероника полюбила  язык, начала читать   в подлиннике Гете, иногда даже ругалась на немецком и думала на этом языке. После окончания учебы она разговаривала на безупречном hoch-Deutsch  и могла говорить, при надобности, даже на наречиях средне- и верхнегерманских.
  Сама учеба давалась ей легко. Правда, приходилось долбить маразматические истмат с диаматом, да совершенно нелогичную политэкономию капитализма. Но особенно нагонял тоску совершенно идиотский предмет под названием — основы научного коммунизма. По этому предмету Вероника больше тройки никогда не получала, чем впоследствии даже гордилась. Время учебы оплачивалось на производстве и, сдавая экзамены, Вероника одновременно полноценно отдыхала и иногда проходила лечение в этом уникальном месте - крупном городе –курорте  Кавказских Минеральных Вод, в котором было около 40 целебных источников  , часть из которых были радоновые. За небольшую плату некоторые из студентов принимали эти ванны в одном из санаториев, договорившись с обслуживающим персоналом.  Вероника часто гуляла с подругами в парке культуры и отдыха им. С.М.Кирова, по его тополиным и каштановым аллеям, с видом на горы Кавказского хребта – Машук и Бештау с величавым Эльбрусом в центре.  Часто студенты посещали концерты в летнем концертном театре «Камертон», где выступали вокально-инструментальные ансамбли. Вероника побывала на концертах  Юрия Антонова и Александра Серова и навсегда была очарована их песнями. Во времена учебы в институте Вероника заинтересовалась творчеством Михаила Лермонтова, побывала на его могиле и месте дуэли. Полюбила  его грустную, иногда даже тоскливую поэзию, и знала наизусть почти все его творчество. Любимыми ее стихотворениями были   «В полдневный зной в долине Дагестана с свинцом в груди лежал недвижим я….» и «Ночевала тучка золотая на груди утеса –великана…». Вероника знала лермонтовские места лучше местных пятигорчан и пятигорчанок, которые учились вместе с ней в институте. Им некогда было ездить по экскурсиям, а Вероника каждую свободную минуту от экзаменов старалась провести с пользой. Как всегда, денег не хватало и, иногда, Вероника приезжала в Волгоград с одним рублем или пятьюдесятью копейками в кармане.
           В то время студенты, да и все молодые люди в Союзе очень любили «Жигулевское» пиво. Оно было доступным по цене, а выпив  пива, и выкурив сигарету, можно было получить «массу удовольствия». Вероника не курила из-за болезни, а пиво так и не  научилась пить. Когда молодежь собиралась попить пива с рыбой, все хором говорили ей: «Возьми кусочек рыбки. Положи на язык. Теперь глотни пива. Сразу не проглатывай, а прокатывай его во рту вместе с рыбой». Все смотрели на нее, ожидая ее реакции.  Вероника начинала давиться пивом вместе с рыбой, или успевала рыбу проглотить, а глоток пива  казался ей горьким и противным. Ей даже вермут казался вкуснее- он, хотя бы, был сладким.
        А студенты любили и умели выпить, обязательно отмечая все праздники, в том числе и всеми любимый день октябрьской революции. Вот тогда и шло в ход вино чернильно-портвейное в огромных бутылках «огнетушителях», называемое в народе «Вера Михайловна»  и водка, а закусывали килькой в томате, плавлеными сырками, колбасой докторской и баночной солянкой из кислой капусты. Начинались   тосты в честь «великой» и «октябрьской», которая дала нам всё, о чём можно только мечтать, затем в честь любимого Леонида Ильича, а   потом   отдельно за его брови, традиционный - за любовь, и так далее. А потом начинались анекдоты про Брежнева :«ЦК КПСС, Политбюро и Совет Министров с прискорбием сообщают, что после тяжелой и продолжительной болезни, не приходя в сознание, вернулся к работе Леонид Ильич Брежнев», «Брежнев смотрится в зеркало: "Я стар… Я очень стар… Я суперстар…", «Стоит Брежнев перед зеркалом: "Идея… Идея… И де я нахожусь?"   
       Брежневский режим был лояльным:   за анекдоты о генсеке не отправляли в места не столь отдаленные; на своих кухнях стало возможным «сметь свое суждение иметь»;     Частная жизнь мало-помалу выходила из-под всевидящего ока КПСС и ее карающего меча. Главное - славословия в адрес партии и правительства на трибуне и в жизни. На каждом шагу можно было увидеть лозунги и плакаты:
 «Слава нашей родной Коммунистической партии!»
«Решения XXV съезда КПСС выполним!»
«Народ и партия едины!»
«Пятилетке качества рабочую гарантию!»
«Мы придем к победе коммунистического труда!»
«Партия - ум, честь и совесть нашей эпохи!»
«Да здравствует верный помощник партии - Ленинский комсомол!»
«СССР - оплот мира во всем мире».
         За Великим Октябрем следовал День Советской Конституции, а там и Новый год, потом День Советской Армии и Военно-Морского Флота, Международный женский день, День советской космонавтики, Первомайский праздник солидарности трудящихся, День советской правдивой печати, День советского достоверного радио, любимый День  Победы, над которым уже никто не шутил. Да к тому же, случались каждый год во время сессий    дни рождения. А  сдача экзаменов    — разве слабый повод выпить для студента? 

Глава IV. Родные
В большой семье Вероники родные делились на читающих  и любящих книги, и на не читающих. Складывалось впечатление, что эту семью составили из случайно подобранных людей, которые были родными только по крови, но не по духу.
          Отец, Григорий- из кубанских казаков, прочитал в своей жизни одну-единственную  книгу «Алитет уходит в горы» и очень этим гордился. Он был угрюмым и злобным человеком, вечно недовольным всеми, кроме себя. Семья, услышав его тяжелые шаги по коридору, разбегалась в разные стороны. Он мог, указав на незнакомого человека на улице, сказать: «Вот бы я сейчас ему врезал!». Он всегда был недоволен женой, детьми, мог, ударив кулаком по столу, заорать во все горло, оскорбить жену, дочерей. Такой же выросла и младшая сестра Вероники – Вера. Она тоже была злобной, жадной, завистливой, с тяжелым непредсказуемым характером. Когда вечером сестры ложились спать, неизвестно было, в каком настроении проснется Вера. Она могла на невинное замечание нагрубить или,- вдруг,- рассмеяться.  Реакция каждый раз была настолько неожиданной, что мама с Вероникой иногда не знали, как с ней заговорить.
          С каждым годом характер у Веры портился все сильнее. Правда, он немного смягчился, когда она познакомилась со своим будущим мужем- Андреем. Первый раз Вероника увидела их вместе безумно хохочущими. Только  позднее она догадалась, что они выпили вина. Потом, когда Вера родила сына, Вероника стала замечать, что от нее пахнет алкоголем. Пили они вместе с Андреем, потом между ними начались скандалы ,дошло и до драк. Однажды Вероника услышала, как Вера кричит: «Мама,  он меня бьет». Вероника вбежала к ним в комнату и бросилась на Андрея, чтобы оттащить его от Веры. Андрей оттолкнул Веронику ,как пушинку, а потом наотмашь залепил ей оглушительную пощечину. Вероника отлетела к шкафу и больно ударилась головой и рукой. Андрей вышел из комнаты и больше не возвращался. Вероника вывихнула большой палец руки, ей даже пришлось обращаться к врачу, потому что палец опух и сильно болел.
       Сестра осталась одна, а Андрей зажил своей жизнью, ничуть не интересуясь своим сыном. Много лет спустя он, пьяный, попадет под трамвай и ему отрежет ноги. Вскоре он умрет.
         У сестры начались запои, Вера стала пропадать из дома на один или несколько дней. Сына своего, Аркадия, она бросала на попечение Вероники и мамы. Тетке с ее астмой было не до гуляний, а бабушка безумно любила внука и брала его с собой на работу, даже если работала  в ночь. Была Пелагея Семеновна «уборщицей-сторожем-медицинской сестрой» в поликлинике. Там за одну зарплату она и мыла полы, и сторожила поликлинику, и стерилизовала медицинские инструменты для хирурга и стоматолога, хотя это было грубейшим нарушением всех правил- эту работу должна была делать профессиональная медицинская сестра.
        Став взрослой и постоянно интересуясь медициной, Вероника узнала, что асфиксия при родах (а Вера при рождении была обвита пуповиной и родилась с кожным покровом  темно-синего цвета) имеет непредсказуемые последствия – могли пострадать некоторые участки мозга. От этого у Веры были такие перепады настроения и злобный, своенравный характер. Ее нужно было лечить у психотерапевта и тогда, возможно, она не стала бы алкоголичкой  впоследствии. Но в те времена этого никто не знал и о родовых травмах детей матерям старались ничего не говорить, чтобы не было лишних хлопот, и хотя мама знала об этом – когда ей показали Веру после родов, у нее было   все тело и лицо темно-синего цвета, но не знала, какие последствия это может иметь. Врачи об этом не говорили - ребенок выжил, и слава Богу. Со временем Вера даже возненавидела Веронику с мамой, считая, что они мешают ей жить: мама  следит за ней, Вероника колдует и бросает пучки черных волос Вере под кровать. Она считала, что из-за родных она не может второй раз выйти замуж, хотя гуляла она, как кошка, сама по себе, в то время, когда сестра с мамой занимались ее ребенком. В результате Вероника почти прекратила общение с сестрой, а мама еще долго, после того, как Вероника уехала от них, мучилась из-за скверного характера Веры.
         Своего старшего брата, Юрия, Вероника очень любила. Он был на 5 лет старше Вероники и таким же, как мама, от природы интеллигентным, добрым, тонким  и   умным человеком. Как и Вероника с мамой, Юра с детства запоем читал книги, уже взрослым семейным человеком мог всю ночь просидеть в   коридоре (чтобы не мешать спать жене и детям) за редкой книгой, которую утром нужно было отдать, а утром, после бессонной ночи, идти   на работу. Юра мечтал стать летчиком, но так же, как и Вероника, серьезно заболел – у него обнаружили язву желудка, в летное училище его не приняли, из армии   комиссовали. Его могли бы   не взять в армию, но Юра скрыл болезнь и пол-года прослужил в артиллерийских войсках в Германии.
         Однажды   утром, в казарме, он не смог встать с кровати  из-за диких болей в животе. Его отправили в госпиталь, обследовали, обнаружили кровоточащую язву желудка, вскоре выдали «белый билет» и отправили домой. Попытка Юрия  поступить после армии в Ленинградский литературный институт закончилась провалом. В конце концов, Юрий стал хорошим электросварщиком, удачно женился и они  со Светой родили двоих прекрасных детишек.
           Мама с братом, оба, не имея высшего  образования, обладали врожденным душевным изяществом, они не могли обидеть человека, сказать что-то неприятное, открыто выразить неприязнь. Всегда были доброжелательными, улыбчивыми, очень мягкими людьми. Веронике и с мамой, и с братом всегда было о чем поговорить, все трое постоянно читали книги, а потом делились прочитанным, могли часами разговаривать, шутить.
         Отец с сестрой были совсем другими. Вера постоянно жаловалась на жизнь, на то, что ей никто не помогает, что ей очень трудно живется. Говорила, что к ней несправедливо относятся на работе, требуют больше положенного, заставляют выполнять чужую работу. Эти жалобы Вероника слышала постоянно.
         Однажды, когда Вероника разговорилась с руководителем Веры на заводе- мастерицей Валей, она много нового узнала о своей сестре. Например, то, что свои промахи в работе Вера старалась переложить на коллег, подставить под удар других. Однажды она неправильно переключила запорную арматуру на резервуаре, и произошел перелив продукта через люк. Залило не только сам резервуар, но и обвалование, в котором он находился. Вера и в этот раз попыталась подставить свою подругу по работе, но комиссия по расследованию этого происшествия, конечно же, разобралась, кто виноват, но тогда Веру пожалели и не наказали. Потом было еще много разных случаев, когда Вера неправильно переключала задвижки, а когда стала сильно пить, ее уже боялись одну отправлять на задание, за ней шла другая рабочая,  и следила за ее действиями. И, в конце концов, когда Вера пришла на работу пьяная, ругалась на проходной с охраной и оскорбляла их, ее уволили с завода. Правда, и в этот раз пожалели: уволили не по статье, а «по собственному желанию». 
       Однажды сестра сказала Веронике:  «Жизнь такая тяжелая, давай возьмем бутылку водки и напьемся». Вероника ответила: «Вместо бутылки купи свечу и   помолись в церкви – будет легче». Вера очень обиделась.