Жизнь и приключения лиса-лисовина

Глава 1

Павел проснулся, открыл глаза и сразу зажмурился. Так нестерпимо светло было в комнате от солнечных лучей, бьющих в окна. Наконец пришло то самое завтра, которое он так долго ждал. Из города должен был приехать его лучший друг Андрей. Он тоже окончил шестой класс и теперь целое лето будет жить в деревне у бабы Ульяны.
В то же самое время Андрей, еще сонный, ощутил, как ласковый и необычно теплый ветерок с запахом леса вливается в открытое окно. Этот аромат лесной прохлады и деревенского лета он помнил всю долгую зиму в городе. Бабушка Ульяна хлопотала во дворе: манила кур, задавала еду поросенку, разговаривала с кем-то на улице.
Андрей быстро умылся, оделся и хотел выскочить на улицу, но бабушка успела вернуть его и усадить за стол. На столе под вышитым полотенцем стояла тарелка с горячими блинами и бокал свежей сметаны. Не успел Андрюшка приладиться к блинам, как прибежал Павел. Друзья радостно поздоровались, и неугомонная бабушка Ульяна почти силой усадила гостя за блины. Блины оказались очень вкусными. Мальчишки радостно уплетали их и с нетерпением ожидали, когда вместе отправятся в майский лес, о чем мечтали всю долгую зиму.
Через полчаса друзья уже бежали по росистому лугу. Где-то в голубой лазури на все лады звенели, не умолкая, жаворонки. Кажется, весь воздух был наполнен звонкими переливами. Жаворонки – птицы нетерпеливые. Улетая в южные края, они скучают по родным просторам и возвращаются, когда появляются первые проталины и вперемешку с запахом стылого снега уже пахнет ароматом талой земли.
Мальчишки увидели, как трепещущая точка камнем упала вниз, но перед самой землей раскрылись крылышки, и жаворонок сел на кочку. Птаха буровато-серого цвета с пятнышками и черточками по бокам и с хохолком на головке вспорхнула и словно растворилась в траве.
– Надо идти осторожно, – озаботился Павел, – жаворонки вьют гнезда в траве, можно нечаянно наступить на него.
Ребята осмотрелись. Но увидели только божью коровку на травинке. Павлик нагнулся и взял ее. Красивый жучок торопливо побежал по руке, по пальцам, раскрывая красноватые подкрылки и показывая прозрачные серые крылышки.
– Божья коровка, улети на небо, принеси мне хлеба, – начал на распев приговаривать Павел.
Но коровка не торопилась улетать. И ребята насчитали на ее бронзоватых подкрылках семь черных точек.
– Маленький жучок, а знаешь, сколько он съедает за день тлей, что вредят растениям, – со знанием дела спросил Павел, и сам же ответил:
– Больше ста штук.
Он аккуратно посадил божью коровку на травинку, и друзья наперегонки побежали в лес. Опушка леса встретила ребят мягкой прохладой, тонким запахом берез, птичьим гомоном. В зеленой листве ворковала горлинка.
– Правда, березы красивые? – не то спросил друга, не то сказал сам себе Паша. – Мама их любит! Видишь, уже развернули листочки. Папа мой говорит: береза – осторожное дерево. Клены, осины уже распустились, а береза все выжидает. Значит, мороз будет.
Березы на опушке леса пестрели гнездами грачей и ворон. Павел подбежал к стволу дерева, стараясь разглядеть гнезда. Он запрокинул голову и вдруг увидел небо. Оно было голубое и высокое, такое высокое, какого, кажется, он никогда не видел. Паренек подозвал Андрея, и они оба смотрели в поднебесье, забыв про гнезда и птиц. Поразительная глубина небесной выси захватывала дух и словно манила, наполняя радостью мальчишеские души. Взглянув друг на друга, ребята рассмеялись, просто так, как бы беспричинно.
– В городе такого неба не бывает, – с грустью сказал Андрей.
А на дальнем горизонте уже зарождались легкие весенние облака, полные солнечного света.
Ребятишки побежали по просеке дальше в лес. Лесной воздух, пронизанный лучами солнца, мягко светился, подернутый утренней дымкой. Слышалось разноголосое щебетание птиц.
– Лес проснулся! – улыбнулся Павел.
А птицы словно состязались в искусстве пения. Пели малиновки, лесные коньки, варакушки, славки. В птичьем хоре легко различалась задорная трель зяблика: «фью-фью-фью-ди-ди-ди-ля-ля-ля-ви-чиу», то и дело старательно выводил пернатый певец. «Тень-тинь-тюнь-тень», – отрывисто твердила свое пеночка-теньковка. Но громче других раздавались флейтовые звуки иволги. Она словно настраивала свою звонкоголосую флейту: «фиулиуюу». Выдаст переливчатую мелодию и затихнет. Будто оценивает: хорошо ли получилось. И не надо ли добавить сладкозвучия.
Мало кому удавалось полюбоваться иволгой, этой золотисто-желтой птичкой с бархатно-черными крылышками. Птица строга и осторожна. Держится обыкновенно в густой листве на вершинах высоких деревьев. Но от отца Павлик знал: подойти и рассмотреть иволгу-самца, а это он поет, можно, когда, сидя на нижних облиственных ветках, он состязается в пении с соперником. Только в пылу певческого задора птица забывает свою обычную осторожность.

Глава 2

Пройдя с задранными головами по просеке, мальчишки спустились в низинку и попали в густой осинник с небольшими завалами.
– Не заблудимся? – с тревогой спросил Андрей.
– Что ты, я здесь все знаю, – откликнулся Павлик.
Паша действительно знал лес и любил его. Он вырос на лесном кордоне. Еще семилетним мальчишкой убегал на лесные тропинки. Мать, бывало, хватится, где сын? А он в лесу, у муравейника: кислую палочку обсасывает. Отец Павла, по должности лесничий, любил и понимал лес. Он и сына учил бережному отношению к природе. Их деревенский дом и сейчас упирался околицей в березняки.
В осиннике было сыро и пахло прелым листом. Павел присел у поваленного дерева, на стволе которого тут и там виднелась содранная кора, а местами белые полосы.
– Зайцы грызли, – потрогав руками оголенную древесину, определил Павлик. – Зимой это их главный корм.
Паренек оторвал кусок осиновой коры и пожевал сам, потом дал пожевать другу.
– Сладкая немного.
– Да, – согласился с ним Андрей.
Пробравшись через небольшой завал и густые заросли ольхи и лещины, ребята остановились у деревца черемухи в белом цветении. Лесные пчелы, осы, шмели, гудя и жужжа, деловито суетились на цветах. А в сыроватом воздухе пахло теплыми испарениями земли, пыльцой и медом.
– Лето запело, – радостно засмеялся Павлик.
Вдруг Андрей в испуге прижался к нему. Рядом с его ногами, грозно гудя, летал большой шмель.
– Посмотри, какой сердитый. Укусит еще!
– Не бойся, это шмелиха, – успокоил друга Павел. – Она ищет место для гнезда.
Полет шмелихи действительно был прерывистым. Иногда на лету она задерживалась у пенька или кочки, потом стремительно улетала вперед.
– Все шмели, большие и маленькие, осенью умирают. Только шмелихи остаются. Это мне папа рассказывал. Весной они ищут какую-нибудь норку, делают в ней из воска гнездо и откладывают яйца. Потом закупоривают норку. Через месяц из нее вылетают молодые шмели.
– Я этого не знал, – сознался Андрей.
– Шмелей надо беречь. Они опыляют клевер и другие растения.
Друзья выбрались из осинника, поднялись на песчаный взгорок. Здесь росли крупные сосны и почти не было травы. Землю покрывал мягкий лесной подстилок. У большого дерева ребята заметили кучу сосновой хвои и мусора.
– А вон муравейник. Бежим к нему, – крикнул Павел и первым помчался вперед.
Муравейник был большой, конусообразный, высотой не меньше метра. Он располагался с южной стороны дерева. Мальчишки несколько раз обошли муравьиную кучу, рассматривая пещерки в сосновой хвое и снующих в них муравьев.
– Иди осторожно, – предупредил Паша. – Видишь, сколько тропинок подходит к муравейнику. Это дорожки домой для муравьев. Дорожки идут по всему лесу. Муравьи оставляют на них свой запах, чтобы не заблудиться.
– Зимой им, наверное, тепло в этой куче, – высказал предположение Андрей.
– Нет. Куча только сверху. Живут муравьи в земле. Там у них коридоры и даже комнаты. Они и пищу уносят под землю, всяких гусениц и насекомых. Отец говорил, что только за один год муравьиная семья уничтожает десять миллионов вредителей.
– Ух, ты, – удивился Андрей.
– Представляешь, сколько леса они сохраняют, – уже по-взрослому заключил Павел.
Присутствие людей всполошило муравьиное сообщество. Все больше насекомых появлялось на вершине кучи. Немало их бегало и по ногам ребят.
– Давай не будем им мешать, – предложил Паша, и друзья отошли от сосны, в ветвях которой звучала колокольчиком немудреная песня овсянки: «синь-синь, синь-синь» повторяла птичка.
Но не успели путешественники отойти от муравьиной кучи, как на ее вершине оказалась желтогрудая птичка чуть крупнее воробья. Она распушила перья, распустила крылья и будто окуналась в муравьиный мусор.
– Смотри, смотри, птичка купается в муравьях! – увидев необычное поведение желтогрудой птахи, закричал Андрей.
Овсянка действительно словно плескалась в ванне. Затем она клюнула одного муравья, клюнула другого и спрятала их себе под крылышко. Потом набрала в клюв еще несколько насекомых и упрятала под другое крыло. Ребята с интересом наблюдали за необычным поведением овсянки.
– А я знаю, для чего она это делает, – радостно улыбаясь своей осведомленности, произнес юный знаток леса. – В перьях птиц разные насекомые водятся. А муравьи кислоту выделяют. Эта кислота и выгоняет кусочих насекомых из перьев.
Долго еще бродили по лесу друзья, делая для себя то одно, то другое открытие.

Глава 3

На раннем весеннем рассвете удивительно гулко отзывается любой тревожный звук. Лисица услышала громкий лай собак, их злобное завывание и вскочила на ноги. Она поняла, что означает этот лай: собаки идут ее следом. Пятеро подросших лисят еще доедали белоснежную хохлатку. Лисица несколько мгновений стояла, не зная, что предпринять. У нее была острая мордочка и блестящий рыжевато-красный мех, будто вспыхнувший в лучах утреннего солнца. Таких лисиц называют огневками.
Лай то затихал, когда собаки спускались в низину, то усиливался. Там, в росистой траве, она только что усердно путала следы. По голосам лисица узнала псов. Эти кобели жили на подворье за высоким забором у окраины деревни. Лишь недавно огневка побывала на этом подворье, подкопав лаз под забором, и унесла курицу.
Собаки шли вязко, мастеровито. Их уверенные голоса, несомненно, говорили о том, что они уже распутали ее уловки на дальней оконечности луга и рано или поздно придут к норе. Лисица-мать молча глядела на резво скачущих собак. Потом жалобно тявкнула и, закрываясь кустами таволги, быстро побежала навстречу псам. Надо было перехватить собак, повернуть их от норы, предотвратить неминуемую гибель детенышей.
А кобели все приближались. Лисица видела, как они оставляли на росистой траве луга темную полосу, свой след. За собаками спешил их хозяин – крупный человек в брезентовом плаще. Ружье он держал наготове. Этот человек зимой убил отца ее детей – красивого огненно-рыжего лиса. Ей одной теперь приходилось выращивать пятерых лисят.
Чем быстрее бежала лисица-мать, тем тревожнее билось ее сердце от сознания неотвратимости надвигающейся беды. Она уже преодолела достаточно большое расстояние навстречу собакам и наконец остановилась. Огневка принялась топтаться на своей утренней тропе, чтобы напутать вокруг больше запахов и сбить собак с ее следов к норе. Только проделав все это, она кинулась к холму, что виднелся у леса.
Кобели, добежали до скопления набродов лисицы и растерянно забегали, заскулили. Несколько минут они носились кругами, нагнув морды к земле и огрызаясь друг на друга. Потом, подняв головы, увидели лисицу. Она открыто стояла на гребне холма, дразня преследователей. Яркий мех огневки пламенел под лучами утреннего солнца.
Собаки взвыли от злобы и унижения. Заливаясь истошным лаем, они по- зрячему кинулись за плутовкой. А лисица, убедившись, что сбила собак со старого следа, вильнула за небольшую березку и пошла березовым мелколесьем. Старый след был забыт и оставлен. Гон все дальше уходил от норы.
Собаки неслись теперь с удвоенным азартом. Даже потеряв из виду лисицу, они надежно шли ее терпко пахнущим следом, надеясь очень скоро догнать огневку.
Уверенная в своей силе и изворотливости, лисица какое-то время вела собак за собой, стараясь, однако, чтобы кобели не отстали далеко, и им не расхотелось бы гоняться за ней. В одном месте, между еловыми зарослями, собаки почти настигли беглянку, но она поставила хвост почти под прямым углом, круто свернула в сторону, да так неожиданно, что собаки, проскользнув лапами по еловому опаду лишних метров десять, только затем резко повернули за ней и вновь энергично припустили за хитрым зверем. Опытный охотник, хозяин собак, тем временем тоже бежал, стараясь не отставать далеко от собак.
Гон продолжался уже больше часа. Постепенно огневка стала уставать, скорость бега уменьшилась, но собаки тоже уже выбивались из сил. От долгого сидения на цепи кобели отяжелели, потеряли прыткость, которой обладают дикие звери. Лисица, несмотря на усталость, надеялась окончательно измотать собак, а затем скрыться в таком месте, где до норы будет уже далеко. И она принималась ходить по лесным завалам и крутым оврагам, выбирая наиболее трудные места. Она сдваивала свой след, петляла, прыгала в разные стороны.
Добежав до мелкой травянистой лужицы, беглянка бросилась в воду, намочила разгоряченные лапы, затем метнулась обратно своим же следом и, пробежав навстречу собакам несколько метров, неожиданно махнула за поваленную лесину и исчезла в густых ельниках.
Собаки подлетели к лужице и здесь заметались, сбитые с толку. Сначала они кинулись в воду. Потом помчались дальше. Но им пришлось вернуться. Торопясь и отфыркиваясь, они бегали по краям канавы, но тоже ничего не нашли. Высунув языки и тяжело дыша, псы носились по поляне кругами, потеряв всякую надежду отыскать след лисицы.
А в это время плутовка, пробежав широкой просекой, увидела одиноко растущую ель с необыкновенно пушистыми нижними ветками, нырнула под ее широкий подол и здесь прилегла. Надо было немного отдышаться.
Обследовав большую территорию и потеряв много времени, кобели все-таки отыскали след лисицы и, гремя голосами, помчались за ней. Снова нужно было уходить, и огневка кинулась в густолесье. Здесь она принялась закладывать крутые виражи и вырисовывать петли. Затем свернула в кустарник, сдвоила след и пошла обычным для нее большим кругом.
Этого только и ждал опытный охотник, Касьян бородатый. Человеческий нос не в состоянии различать и сотой доли тончайших запахов, подвластных собакам. Зато мозг его способен предугадывать поведение зверя. Хозяин собак хорошо знал, что лисица, уходя от преследования, рано или поздно пойдет по кругу. И если, спрятавшись, стать на том месте, где уже прошла лисица, вероятность того, что зверь сам выскочит на стрелка, очень высока.
Охотник нашел такое место и занял позицию с хорошим обзором. В литых резиновых сапогах с отвернутыми голенищами и полинявшей брезентовой спецовке, переминаясь с ноги на ногу, он стоял за зелеными опахалами елей, прислушивался к гону и ждал удачи.
А тем временем лисица сделала последний отчаянный шаг отделаться от преследователей. Она метнулась к оврагу с крутыми обрывистыми краями, прошла по самому краю, каждую секунду рискуя свалиться вниз. Земля под ее ногами то и дело осыпалась и комьями падала на дно. Собаки во всю прыть подлетели к оврагу, но не удержались на непрочном козырьке. Сгоряча они столкнулись друг с другом и полетели вниз. Попытка сразу выбраться наверх не удалась. Кобелям пришлось долго искать пологий склон, чтобы вылезти из оврага и продолжить погоню.
А лисица бросилась в лес. Она теперь бежала обыкновенной лисьей трусцой. Мускулистые лапы давали возможность делать удивительно легкие и точные движения. На короткое время ей даже удалось вернуть прежнюю скорость и далеко оторваться от собак. В душе огневки вспыхнула надежда на спасение.
Охотник слышал направление гона, оно менялось, но приближалось к нему. Кобели тявкали где-то еще далеко. Он даже хотел сменить позицию, и вдруг между деревьями увидел лисицу. Но следовало подождать до верного выстрела.
Лисица, кажется, не очень торопилась. Она рысцой бежала среди нечастых деревьев. Лапы быстро семенили, стоячие уши прислушивались к дальнему лаю собак. Увесистый выстрел эхом грохнул в лесу. Огневка высоко подпрыгнула, словно не понимая, что произошло. Она еще успела оглянуться, потом рухнула на подстилку из листвы и замельтешила ногами. Затем вытянула тонкие ноги и затихла.
Оборвав грозный лай, дыша отрывисто, подвалили кобели. Еще не остыв от погони, они тявкали и визжали, вертели хвостами, обнюхивая лисицу. Охотник поднял огневку и осмотрел внимательно. Потом небрежно закинул ее на брезентовое плечо и, довольный собой, отправился восвояси. Затихший после гулкого выстрела лес снова наполнился птичьими голосами.

Глава 4

Лисята слышали собачий лай. А когда лисица-мать торопливо бросилась в кусты, все как один скрылись в нору и, сбившись тесной кучкой, затаились. Они еще не знали, как выглядит опасность, но уже боялись ее. Из своего подземного убежища они высунули головы лишь тогда, когда затих лай собак, а на березе, что росла неподалеку, снова подала звонкий голос неугомонная варакушка.
Лисятам шел третий месяц, и все пятеро уже носили рыжие шубки со светлым мехом на груди и черными носочками на лапках. А у одного из них ушки оказались совсем черными, будто измазанными черным лаком. Черноух был, пожалуй, и больше других. Так случается у лис. Почти в каждом помете кто-то рождается крупнее и красивее. Он и растет быстрее.
Лисье семейство жило у опушки леса в норе, рядом со старой разлапистой елкой. Вход в нору начинался срезу за выпуклостью крупного корня. Он служил как бы ступенькой в открытую дверь лисьего жилища. А еловые ветки-опахала, спускаясь до земли, надежно прикрывали вход.
Еще до рождения детей лисица и большой огненно-рыжий лис вырыли нору вместе. Они сделали первый подкоп за глинистым бугром, затем прокопали длинный коридор, который вначале спускался вниз, затем шел вверх и заканчивался общей спальней. От нее другой коридор лисы прокопали в противоположную сторону, к огромной разлапистой ели, и под ее широким подолом вылезли наружу. Первоначальный вход хитрые звери зарыли и сверху прикрыли мхом, травой, ветками. Второй лаз расширили и сделали его главным входом. Около него не было ни свежей земли, ни других следов копки. Даже стоя рядом, никто не мог заметить под еловыми ветками лисью нору.
Конечно, с появлением лисят трава вокруг была примята возней детенышей и выдавала жилище рыжего семейства. Кроме того, разбросанные всюду перья и кости тоже не способствовали скрытности норы.
Солнце быстро поднималось к зениту, приближался полдень, а матери-лисицы все не было. Лисята тревожились, они беспокойно бегали по утоптанной площадке и даже забирались на земляной бруствер. Они всматривались в даль, настораживали уши, ловили каждый шорох, боязливо озирались.
Раньше, при матери, малыши вели себя куда как смелее и беспечнее, зная, что их сильная и смелая лисица-мать даст отпор любому непрошенному гостю и защитит их. Целыми днями они носились по поляне, разыскивали в траве жуков, разных букашек, иногда гонялись за мышонком или пытались поймать пастью приставалу муху. Им нравилось валяться на теплой земле, греться на солнышке или резвиться, наскакивая друг на друга.
Хотя лисице одной не легко приходилось добывать пищу для многочисленного семейства, лисята почти всегда были сыты. Вероятно, их мать была хорошим охотником. Ей часто удавалась подкараулить зазевавшуюся ворону, раскопать мышиное поселение где-либо в лесной подстилке, изловить сурка или поймать пернатого подранка на болоте. Даже на заброшенных покосах или на пастбищах, где нередко кормились перепела, куропатки, другая дичь, она умела изловить кормную птицу. В пищу лисятам шло все, в том числе лягушки и ящерицы, кроты, ужи и даже змеи. Если в течение ночи лисице не удавалось добыть пропитание, она шла в деревню, находила какие-нибудь отбросы или проверяла лазы в курятниках.
После хорошего завтрака лисята забирались в глубокую нору, прижимались друг к другу и спали. Особенно нравилось им, когда лисица-мать вылизывала их шелковистую шерстку, а они в это время, прикрыв глаза, зарывались в ее шерсть и присасывались к соскам.
Быстро вечерело, а матери по-прежнему не было. Лисята начали жалобно тявкать и скулить. Они беспокойно бегали по площадке или сидели на твердой земле, убрав под себя еще не очень пышные хвосты. Томительные часы ожидания и гнетущее чувство тревоги все сильнее волновали их.
Зная об окружающем мире самую малость, полагаясь на лисицу-мать, они никогда раньше особо не прислушивались к шумам и шорохам вокруг. Но теперь слышали, как завывает ветер в кронах деревьев, шумит и словно вздыхает большая сосна на взгорке, как дрожат и постоянно трепещут листья на осине. Или кто-то неведомый шуршит за ближайшим кустом. Эти звуки и шорохи теперь пугали их.
В небе кружил ястреб-тетеревятник, высматривая добычу. Следовало немедленно спрятаться в нору. Но малыши не сделали этого. И пришла новая беда. Ястреб высмотрел беззащитных зверят и камнем упал с неба. Услыхав сильный шум крыльев, лисята распластались на земле, цепенея от страха. Последовал глухой удар, болезненный взвизг, тяжелый взмах крыльев, и хищная птица уже уносила в когтях рыжее тельце лисенка. Опомнившись, малыши вскочили на ноги и бросились в нору, но среди них уже не было самого маленького братца.

Глава 5

После страшного происшествия лисята долго томились в глубокой норе и все-таки снова полезли наверх. Голод и нетерпение властно гнали их наружу. Первым высунул свой мокрый нос черноухий лисенок. За ним последовали остальные. Но Черноух не сразу выбрался из норы. Он долго принюхивался к запахам, что приносил ветер, рассматривал качающиеся ветви деревьев. Потом продвинулся вперед и уставился на небо. Теперь он знал: и там, вверху, может оказаться грозная опасность. Другие лисята нетерпеливо подталкивали его сзади. Всем хотелось быстрее выбраться из мрачного подземелья. Но сильный братец, лишь убедившись, что никому не угрожает новая опасность, выпустил их.
Смеркалось. Где-то на болоте громко квакали лягушки, возвещая наступление сумерек. Лисята боязливо прислушивались к их нестройным голосам. Теперь они боялись любых звуков. Пролетали ли, свистя крыльями, утки над ними, каркала ли ворона, сидя на суку, или начинали лаять собаки в дальней деревне, лисята тут же прятались в нору. Но и здесь, в темноте и сырости, им было страшно, а главное, каждый опасался не увидеть момент, когда вернется лисица-мать и принесет им еду, которую надо схватить первым. Но матери все не было. Малыши тявкали и скулили, бегали туда и сюда по площадке. Они звали мать, но она не появлялась.
Тем временем наступила ночь. Над лесом разверзлось глубокое темное пространство. Темень поглотила кусты, траву, деревья. Даже огромную ель над головами зверят. Колко заблестели зеленоватые звезды в небе. Стали раздаваться еще более странные звуки: гулко ухала сова в березняке, слышались крадущиеся шаги в осиннике, кто-то вздыхал в дальнем ельнике.
А потом раздался крик, следом визг, затем хохот. Все живое в лесу разом притаилось. Это проснулся и заявил о себе «царь ночи», ушастый филин, гроза птиц и мелких зверей. Страшный хищник днем сидел неподвижно, слившись окрасом с цветом деревьев, таился, не желая обнаруживать себя. Знал разбойник, что, увидев его, все птицы, даже малые птахи, соберутся в стаю и будут налетать, бить крыльями, клевать в голову, пытаясь прогнать вон из своего леса. Зато в темноте он «царь ночи», неумолимый живодер, перед которым трепещет все пернатое население.
Целый час длился устрашающий концерт лесного разбойника. Но вот филин затих. Над лесом быстро, напористо взошла луна. Мертвенно-бледный свет ее залил всю округу. Лес наполнился изменчивыми тенями. Они будто живые шевелились. Длинные загребущие руки теней тянулись к лисятам. И зверята боязливо сторонились их.
Потом над головами несколько раз пронеслись какие-то призраки. Это ушастые совы в бесшумном полете начали ночную охоту. Скоро неподалеку послышался писк сурка или землеройки, настигнутой совой. Малыши в страхе бросились кто куда. Один залез под еловую ветку, другой шмыгнул в нору, остальные притаились в кустах.
Всего боялись лисята: совы, филина, живых теней. Но они не имели понятия, что следует больше всего опасаться куцехвостой светло-серой рыси, которая жила в темных зарослях леса у ручья и охотилась по ночам. Рысь знала о существовании лисьего жилища под старой елкой и малышне в нем. Однажды она уже наведывалась к норе. Но тогда лисица-мать прогнала хищницу. А когда мать уходила на охоту, она на своем лисьем языке строго настрого наказывала детям не вылезать из норы.
В эту ночь, поджав под себя по-кошачьи лапы, рысь лежала на толстом суку дерева. Хищница готовилась отправиться на охоту. Но вот она встала, выгнув спину, потянулась, затем ловко спустилась с дерева. На высоких пружинистых ногах крадущейся походкой рысь обошла несколько завалов, побывала у ручья и полакала холодной воды. Потом, жадно принюхиваясь, появилась на проторенных тропинках лесных обитателей, стремясь подкараулить неосторожного зверька: зайца, хорька или куницу. И вдруг, почуяв добычу, затаилась, лишь кисточки нервно подрагивали на чутких ушах. Не подозревая об опасности, зайчишка торопливо грыз осиновую кору. Стремительным броском рысь кинулась на косого и сильными челюстями умертвила жертву. Затем потащила добычу к своему дереву, мощными прыжками взобралась на толстый сучок, готовясь сытно поужинать.
К середине ночи сильнее подул ветер. Закачались деревья, зашумел лес. Порывы ветра прогнали остатки вечернего тепла, остудили воздух. На продуваемой полянке у раскидистой ели стало холодно. Ветер взъерошивал шерстку лисят, студил их маленькие тельца. Малыши дрожали знобливо, перебегали с места на место, скулили и тявкали, но в нору не уходили. Только когда на востоке начал розоветь край неба, а на траву упала обильная роса, увлажнив рыжие шубки лисят, уставшие от страхов и бессонной ночи, они влезли в нору и, сбившись тесной кучкой, уснули.

Глава 6

Солнце стояло уже высоко, когда лисята вновь вылезли из норы. Дул легкий утренний ветерок. В кронах деревьев щебетали птицы. Но мать-лисица так и не появилась. Поскулив и потявкав, лисята отправились на лужайку у норы и принялись совать влажные носы в разные ямки и лунки, искать что-нибудь съедобное. Уж очень хотелось есть. Но долгие поиски не принесли большой удачи. Кто-то выкопал лишь дождевого червячка, кто-то нашел маленькую букашку, кто-то слизнул языком крохотного муравья.
Черноух бегал по поляне со всеми вместе, а пищи не находил. В животе что-то урчало и требовало еды. Пришлось остановиться. Он напряг тельце, поставил хвост трубой и долго всматривался в незнакомые дали. Где-то на другом конце огромного луга виднелась деревня, еще дальше в сизоватой дымке – речка и лес, поодаль от них – просторные равнины. Целый огромный мир, в котором, наверное, много еды, – и черноухий лисенок смело двинулся вперед.
Скоро он забежал так далеко, что, оглянувшись, даже присел от испуга. Но впереди вспорхнула птичка, и Черноух начал на нее охоту. Птаха куда-то улетела, а лисенок все охотился и охотился. Он гонялся за стрекозами и бабочками, за всем, что ползало и летало, однако даже майского жука поймать не сумел.
Внезапно послышался мышиный писк. Где-то неподалеку обитала колония полевок. Грызуны бегали в траве, сновали по ходам и дорожкам, прятались в норках. То и дело слышалось их тихое шуршание.
Черноух, как взрослый лис, подкрался ближе к месту, где жили мыши, потом притаился и стал ждать. Вот из норки выскочила крупная полевка и стремглав помчалась по дорожке. Лисенок бросился за ней. Его лапки накрыли что-то мягкое и податливое. Наконец-то добыча! Но под лапками оказался мятый кустик травы, а полевка успела шмыгнуть в норку. Следующий бросок за мышью тоже оказался неудачным. Мыши каждый раз успевали юркнуть в нору раньше, чем лапки лисенка накрывали их. Тогда охотник попытался пастью хватать полевок. Хапнул один раз, хапнул другой, да все мимо. То кустик травы оказывался во рту, то кучка мышиного помета.
Наконец лисенку надоела эта бесполезная мышиная охота, он отправился дальше. И ему сразу повезло. Зеленая ящерица змейкой бежала в сухой полыни. Лисенок накрыл ее лапками. А когда поднял их, готовый схватить добычу, то увидел на земле только крохотный хвостик ящерки. Черноух трогал его лапкой и удивлялся. Куда девалась хозяйка этого хвостика? Пока он рассматривал извивающийся хвост, который ящерица оставила неопытному охотнику, она убежала. Главное – спастись самой, а хвост отрастет.
В куртине рослых кустов на крупном сучке сидела небольшая птичка в бело-сером наряде с черной грудкой и длинным, постоянно балансирующим хвостиком. Это была трясогузка. Птичка вспорхнула, искусно сделала крутой поворот в воздухе и снова села на прежнее место, махая вверх и вниз своим хвостиком. Громким «ци-зю-ци-зю» она отметила удачную охоту, виртуозно поймав большую блестящую муху. Черноух даже позавидовал проворности пернатого охотника.
Тут же в траве он заметил черно-желтого шмеля, толстого, как бочонок, и стал во все глаза наблюдать за ним. Шмель грузно уселся на цветок медуницы. Тонкий стебелек весеннего цветка склонился под его тяжестью. Но это не остановило шмеля. Он принялся деловито обследовать каждую тычинку. От шмеля исходил теплый и сладкий запах. Лисенок был уверен: уж это толстенькое «что-то» он поймает наверняка, и, по всем правилам лисьего искусства подпрыгнув, прикрыл добычу лапкой. Но тут же отдернул ее, взвизгнув от боли. Сердитой оказалась первая добыча. В лапу будто воткнулась острая колючка. А шмель басовито взлетел и принялся кружить над головой обидчика. Черноух долго скулил и оглядывался по сторонам, хотя шмель давно улетел и вовсе не собирался нападать на охотника.
Немного прихрамывая, лисенок продолжил путешествие по бескрайнему лугу и случайно наткнулся на норку сурка. Сурок столбиком стоял у норы. Увидев лисенка, он пронзительно свистнул и хотел юркнуть в нору, но передумал. Черноух подошел ближе и потянулся к зверьку, желая его обнюхать. Но сурок острыми резцами очень больно вцепился в черный нос лисенка. Затем так же быстро отскочил и нырнул в нору, сердито посвистывая из нее. Лисенок визжал от боли и обиды. Он только хотел познакомиться! Долго незадачливый охотник тер лапкой нос и поскуливал. Затем лег под кустик, моргая обидчиво. Ему так не везло на охоте.

Глава 7

Возвращаться обратно к норе, где его могли ждать только голодные братья, Черноуху не хотелось. И он отправился дальше. На небольшом бугорке отдельно росли три березы. На ветках виднелись вороньи гнезда. Не успел лисенок поравняться с березами, как неподалеку от него с неба упал и перевернулся серый комок. Это был вороненок. Он еще только учился летать, но больше падал. Неумело размахивая крыльями, слеток пытался взлететь, но никак не мог.
Черноух повел носом и учуял вкусный запах теплой птицы. Слюнки так и брызнули у него из раскрытой пасти. Эх, закусить бы мягким вороненком! Подкрадываясь к слетку, он уже хотел броситься на добычу, но большая сердитая ворона с шумом и карканьем пронеслась над головой. Черноух присел испуганно, не упуская, однако, из виду вороненка. Разъяренная ворона снова спикировала на него, ударив крылом и больно клюнув в затылок. На крик пернатой мамаши отовсюду слетались другие вороны. Истошно каркая, они носились над поверженным охотником, клевали спину и голову, били крыльями. Черноух пятился задом, отступая к густым зарослям можжевельника, пока не забился под большой куст. А вороненок тем временем, мельтеша крыльями, поднялся с земли, пролетел над лугом и уселся на сучок березы. Только тогда вороны оставили Черноуха.
Бедный маленький охотник еще долго сидел в спасительных кустах. И только убедившись, что птицы улетели, выбрался на ровное место и отправился дальше. Иногда он останавливался, боясь, что забежал слишком далеко, оборачивался, чтобы не забыть дорогу обратно. Чуть заметная тропинка, которую он почувствовал под ногами, привела его на окраину деревни.
Лисенок подошел к внушительному подворью с большим домом и высоким деревянным забором. И сразу целое облако незнакомых запахов окружило его. На подворье обитала разная живность: куры, утки, цыплята. В хлеву мычала корова, где-то в загоне похрюкивал поросенок. Слышался запах двух собак. И Черноуху стало страшно. Но нестерпимый голод не только удерживал его у подворья, но и гнал вперед.
Ветер дул со двора, и потому злобные собаки не почуяли воришку. Он скользнул в канаву и притаился. Черноух, вероятно, уже понимал: чтобы выжить, надо быть бесстрашным и неуловимым. И он настойчиво полз вперед. Худенькие лопатки выдавались над его спиной, тощее брюшко касалось земли. Так звереныш обогнул фермерский дом и оказался на огороде. Здесь он увидел кур, разгуливающих у забора: белых, серых, коричневых. А в сторонке ходила наседка с цыплятами. Это была еда, много еды! Ему же надо было поймать только одного цыпленка.
Куры и цыплята видели рыжее существо, которое, припадая к земле, кралось у забора. Но они не боялись его, как не боялись домашней кошки или собак во дворе. Куры и цыплята рылись в мусоре, раскапывали ногами рыхлую землю, что-то клевали.
Глаза лисенка горели от возбуждения, но настороженные уши ловили малейший звук – и не напрасно. На подворье вдруг скрипнула дверь, и Черноух учуял запах человека. Это был хозяин подворья и охотник Касьян бородатый. Следовало удирать, но охотничий инстинкт и голод удержали лисенка. Он кинулся к наседке с цыплятами. Куры заволновались, закудахтали. Наседка, растопырив крылья, бросилась на звереныша. Но, убегая от разъяренной курицы, он успел схватить цыпленка. Остальные с громким писком побежали к лазу в заборе.
Бородатый увидел маленького лиса с куренком в зубах. Он рассвирепел и поднял с земли камень. Черноух растерялся и не сразу сообразил, в какую сторону надо бежать. Затем шмыгнул в канаву и затаился. Но бородатый быстро шел прямо на него. Черноух метнулся к углу забора, а камень со свистом пролетел над головой.
Потом Черноух мчался по лугу к спасительной норе, крепко держа в зубах куренка. Только подушечки лап мелькали в траве. Лисенок уже пробежал немалое расстояние, когда услышал лай и нетерпеливое повизгивание собак. Он вздрогнул испуганно, но не выпустил из пасти цыпленка, а лишь поддал сильнее, надеясь спрятаться в родной норе. Конечно же, он не попытался путать свой след, как это делают взрослые лисы.
Добежав до норы, лисенок юркнул в нее вместе с куренком, и там торопливо стал пожирать добычу, боясь, что ее могут отнять.
Тревожные звуки погони, лай собак заставили и других лисят прекратить охоту на лугу и тоже спрятаться в родном подземелье.

Глава 8.

Собаки добежали до леса, нашли лисью нору и здесь забесновались, затявкали, предвкушая скорую расправу над лисенком. Они пытались лапами раскопать вход в обиталище лисьего семейства. Но толстые корни старой ели не позволили им быстро добраться до лисят.
Скоро у норы появился и хозяин собак. Псы кинулись к нему, заискивая и ожидая похвалы. Но Касьян бородатый грубо осадил их. Он приподнял нижние ветки ели и принялся рассматривать вход в лисью нору. Затем обошел ель со всех сторон и, убедившись, что другого выхода из норы нет, крякнул удовлетворенно и на минуту задумался. Потом позвал собак и отправился по лугу домой. Вернулся бородатый к норе уже с мешком и лопатой. Осмотрелся еще раз и принялся копать суглинок сразу за елью.
Павел и Андрей, конечно, не могли пропустить столь значительного события. Когда соседские кобели с лаем и завыванием погнались за лисенком, они еще сидели за столом у бабы Ульяны. Услыхав гон собак, друзья выскочили из-за стола и прилипли лбами к окну, которое выходило на луг. Затем хотели выбежать на улицу. Но баба Ульяна не пустила их и попросила не вмешиваться в дела соседа, чтобы не нарваться на неприятность.
Старая женщина рассказала, что чернобородый сосед Касьян Веригин промышляет охотой. Зимой он бьет всякую живность в лесу. Охотится на косуль и кабанов. Но чаще собаками травит зайцев, лис, барсуков. Приносит он и лисят. Сажает их в клетки и доращивает. Убивает только тогда, когда звери становятся взрослыми. Снимает с них шкуры, выделывает и продает. А мясо убитых зверьков идет на корм домашней птице. «Своими набегами он скоро опустошит весь лес», – сокрушалась женщина. Охоту она называла мерзкой забавой.
И все-таки любознательные мальчишки скоро были уже в лесу у лисьей норы. Но Веригин, грозно сверкнув глазами, прогнал их. Однако мальчишки не ушли, а спрятались за кустарниками и стали наблюдать за тем, что делает Касьян, которого за нелюдимый нрав и черную бороду они успели прозвать Карабасом.
В лесу было тихо. Даже птицы, мелькавшие в ветках, молчали. Ребята слышали, как железная лопата Карабаса то и дело глухо ударяла о корни старого дерева. Веригин настойчиво раскапывал нору. Уже громоздились горы глины, а мужик все рыл и рыл.
Выкопав глубокую яму, он наконец добрался до центрального помещения, где, сбившись тесной кучкой, дрожали перепуганные лисята. Поняв, что он у цели, Веригин отбросил лопату и, взяв мешок, принялся выволакивать лисят из норы. Огромной мясистой рукой он хватал звереныша за хвост и задние лапы и, поднимая высоко, осматривал каждого. Потом совал в мешок. Последним в его руках оказался черноухий лисенок. Повиснув в воздухе, он извивался беспомощно, тщетно пытаясь вцепиться врагу в запястье. Касьян злорадно смеялся, наслаждаясь беспомощностью лисенка. Наконец сунул и его в мешок. Взвалил добычу на плечо, взял лопату и, довольный собой, отправился в деревню.
Ребята вышли из укрытия и подбежали к развороченной норе. Пласты темно-коричневой глины лежали по обе стороны глубокой ямы. Совсем недавно здесь жила лисья семья. Мальчишки, вероятно, могли представить себе, как в мягких сумерках лисята беззаботно играли здесь, гоняясь друг за другом, боролись, стараясь одолеть один другого, или возились с засохшим крылом давно съеденной курицы. И жизнь представлялась им веселой и беззаботной. А лисица-мать радовалась на своих детей и в то же время была постоянно настороже, чтобы при малейшей опасности подать сигнал тревоги и спрятать детенышей в норе.
От отца Павел знал, что лисица очень привязана к своим детям. Проявляет о них заботу и лис. Первое время, когда лисята еще очень маленькие и мать не отходит от детенышей, лис приносит ей еду и охраняет жилище. Затем, когда лисята начинают питаться мясом, оба родителя отправляются за добычей. Но этому лисьему семейству не повезло. Еще ранней весной был убит лис. А несколько дней назад от пули Карабаса погибла и лисица-мать. Теперь вот и лисята стали пленниками этого человека.
Скоро друзья вернулись в деревню и через щель в плотном заборе Карабаса попытались увидеть, что происходит на его подворье. Однако ничего толком не увидели. Тогда Андрей предложил залезть на чердак. Ребята побежали в дом бабы Ульяны. Из сеней дома лестница вела наверх к люку. Приподняв его, мальчишки оказались на чердаке. Здесь было темно и пыльно. Свет проникал лишь через маленькое слуховое окошко, к которому парни и прилепились. Однако их наблюдательный пункт не давал нужного обзора. Виднелись лишь часть соседского подворья, да крыши сараев. А что делается во дворе, не было видно. Пришлось слезть с чердака и пытаться что-нибудь придумать. Но сколько ни думали в этот день ребята, ничего не придумывалось.

Глава 9

Черноух, оказавшись в темном пыльном мешке Карабаса, вместе с другими братьями и сестрами, все время старался встать на ноги. Но когда мешок подняли, он барахтался в тесной куче, и невозможно было даже разобрать: где чья лапа, хвост или голова. Лисенок задыхался, попав носом между ног какого-то братца, который в этой невообразимой тесноте то и дело мочился от страха.
Но вот тряска закончилась. Мешок положили на землю. Черноух слышал раскатистые голоса людей, их движение. Он готовился удрать при первой возможности. Как только мешок развязали, в нем блеснули бдительные глаза лисенка. В следующую же секунду звереныш мощно рванулся, но был схвачен огромной ручищей бородатого и опять беспомощно повис вниз головой. Черноух рычал, бил хвостом, извивался, но все напрасно. Мясистая рука бесцеремонно втиснула его в клетку. Дверца клетки тут же захлопнулась. Тогда, лязгнув зубами, лисенок вцепился в железный прут. Но как ни пытался перегрызть его, прут не поддавался зубам. Поняв это, Черноух заметался по клетке. Он заметил, как его братьев и сестер тоже за ноги вытаскивали из мешка и кидали в другую клетку.
Затем человек с черной бородой отогнал собаку, что крутилась поблизости, поднял клетку с Черноухом и отнес ее под навес, поставив высоко на стеллаж. Лисенку даже показалось, что теперь-то, оставшись один, он сможет вырваться на волю. И он принялся рвать когтями деревянный настил клетки, надеясь прокопать в нем дыру и убежать. Потом зубами грыз доски. Но клетка оставалась надежной тюрьмой. Убедившись, что вырваться из заточения не удастся, лисенок уперся головой в прутья и стал наблюдать за подворьем.
Во дворе было все спокойно. Куры без всякой опаски разгуливали у сараев. Некоторые из них взбирались на насест под навесом. В корыте с водой плескались утки. Всюду бегали беспечные цыплята. Лисенок даже на расстоянии улавливал их аппетитный запах. Но вот из-за угла дома показалась собака. Черноух забился в угол и притаился. Но собака не обратила на него внимания. Она спокойно ходила между постройками и была миролюбива ко всякой живности во дворе, даже к новым пленникам в клетках.
Черноух глазами поискал своего главного врага – того самого мужика с огромными ручищами. Он все-таки не мог понять, почему это страшное двуногое существо с черной шерстью на морде не стало сразу есть его, а посадило за железные прутья. Возможно, оно поступало так, как делают лисицы. Когда пищи добыто много, часть ее закапывают про запас. И лисенок стал ждать неминуемой смерти.
Но под навес пришла женщина. Она принесла плошку воды и миску с кусками сырого мяса. Черноух вздернул губу, обнажил зубы и забился в дальний угол клетки. В глазах его горел зеленоватый огонек страха и ненависти. Но его сильно мучила жажда. Да и красноватое мясо соблазнительно пахло. Когда женщина ушла, Черноух осторожно вылез из угла и принялся жадно лакать воду, потом набросился на сырые куски крольчатины. Наевшись, он долго еще крутился, но, убедившись в невозможности выбраться из клетки, свернулся калачиком в углу и устало задремал.
Проснулся лисенок тогда, когда дневной свет уже угасал. Дом, сараи и весь двор медленно погружались в сумрак. От близкого луга тянуло прохладой и вечерней сыростью. Потом на небо взошла луна. Она поднялась высоко над крышами и засеребрилась. В углах двора появились резкие тени.
Всю ночь лисенок не спал. До него доносились разные звуки: жалобно поскуливали лисята в другой клетке, из сараев слышалось шуршание, вздохи, сопение. А под утро разорался петух в курятнике. Драл горло так, что лисенку становилось страшно.
Утром вперевалку подошел человек с мясистыми руками. Борода у него была смята на одну сторону, а глаза красные от сна. Он тер короткую толстую шею и все позевывал. Черноух забился в угол и заскулил, вероятно, решив, что настала его очередь отправиться в пищу бородатому. Но человек только погрозил ему пальцем и отошел. На этот раз он не стал ни убивать, ни есть лисенка.

Глава 10

Так началась однообразная жизнь Черноуха в неволе. С железными прутьями он ничего не мог поделать. Пол клетки тоже не поддавался его когтям, и лисенок на время прекратил безуспешные попытки вырваться из заточения. Днем он безучастно наблюдал за сонной жизнью обитателей двора или ходил по клетке кругами до полного отупения. А ночью на него наваливалась безысходность, да так сильно, что даже перехватывало дыхание. И он начинал скулить или выть, уставившись на светлый диск луны.
Только под утро ему удавалось немного задремать. И тогда он видел лес, родную нору, мать-лисицу. Она как всегда ближе к рассвету приносила добычу: толстого хомяка, ужа или дикую утку. И вся большая семья лисят набрасывалась на еду. Черноух тоже боролся за свою долю. Он схватывал добычу пастью и… просыпался, возвращаясьсь в свою теперешнюю безрадостную жизнь. Тогда Черноух вставал и снова принимался скулить или бесцельно ходить из угла в угол по клетке.
Временами к нему наведывался бородатый мужик с огромными красными ручищами. Он трогал клетку, осматривал лисенка, что-то говорил то ли ему, то ли себе. Черноух не понимал ни слова, но все равно напружинивался, скалил зубы. В глазах его вспыхивали злые огоньки.
– Ну-ну! – говорил тогда бородатый. – Ты у меня еще поработаешь.
Дело в том, что у Касьяна Веригина был свой бизнес. Он зарабатывал деньгу на том, что помогал охотникам из коттеджного поселка обучать норных собак, фокстерьеров и такс, охоте на лис в норах. В своем обширном дворе Касьян построил искусственную лисью нору. Она находилась у самого забора, который отгораживал его двор от двора бабы Ульяны. В искусственное сооружение пускали лису или лисенка, а следом собаку. Пес должен был взять зверя пастью и вытащить его из норы или выгнать под выстрел охотника.
У Веригина погибло уже несколько норных лисиц: их очень скоро загрызали собаки. Теперь для новых тренировок он выбрал Черноуха, решив, что лисенок довольно крупный, сильный и смелый. На нем уже сейчас можно притравливать охотничьих собак.
Обучение молодой норной собаки начинали с облаивания лисицы в клетке. Так у охотничьего пса вырабатывалась злоба к зверю, а так же смелость, решительность. Только потом фокстерьера или таксу можно было пускать за лисицей в нору.
В один из солнечных дней, когда, казалось, ничто не предвещало новой беды, Черноух принялся, как обычно, обследовать углы своей клетки в надежде все-таки отыскать какую-нибудь щель, чтобы убежать. И тут на подворье появился усатый человек, вероятно, охотник. Он вел на поводке небольшого лохматого пса с длинной мордой и куцым хвостом. Черноух не знал, что это фокстерьер, порода, специально выведенная для охоты на лис в норах. Но почему-то все его тело пронзила тревога. Он насторожился и стал следить за фокстерьером.
А бородатый хозяин, поговорив с охотником, подошел к Черноуху, снял его клетку со стеллажа под навесом, отнес в дальний угол двора и поставил под деревом. Усатый охотник тут же скомандовал своей собаке: «бери», «бери», и лохматый фокстерьер залился злобным лаем. Он бросился к клетке Черноуха, но хозяин удержал пса, не дал ему сразу наброситься на лисенка, даже оттаскивал назад, тем самым злил его еще больше. Фокстерьер стремился вперед, вырывался из рук хозяина, рычал, лаял, и, казалось, допусти его сейчас до лисенка – разорвет в клочья.
Черноух страшно испугался: он прижимался к углам клетки, бился головой о железные прутья, визжал и выл от страха. Видя испуг лисенка, молодой фокстерьер распалялся еще больше. Теперь он забегал с разных сторон, впивался зубами в прутья клетки и пытался ухватить звереныша за хвост, чтобы вытащить наружу. Черноух увертывался, как мог.
Другие лисята, слыша злобный лай собаки, ее свирепость, метались в клетке, дрожали от страха, жалобно скулили.
Фокстерьер продолжал неистовствовать. Иногда собаке удавалось короткой хваткой через прутья укусить за бок или спину лисенка. И тогда звереныш начинал огрызаться. Это еще больше раззадоривало собаку. Ведь драка – стихия любого фокстерьера.
Услыхав лай и гвалт во дворе Карабаса, Павел и Андрей подбежали к забору соседа и попытались заглянуть во двор. Но забор оказался выше их роста. Тогда Певел поднатужился и приподнял над забором друга. Андрей увидел, как крупный усатый мужчина науськивает собаку на лисенка. А черноухий лисенок бьется и мечется в клетке.
Вскоре истошный лай собаки прекратился. Усатый взял пса на поводок, оттащил от лисенка и попытался успокоить. Он дал фокстерьеру плошку воды и поощрил лакомством. Затем, поговорив с хозяином о чем-то, охотник с собакой ушел. Во дворе наступило относительное затишье. Клетку с лисенком Карабас поставил снова под навес.
Но Черноух долго не мог прийти в себя. Страшный собачий лай все еще стоял в его ушах. А любой резкий звук на подворье повергал в ужас. Женщина принесла и подсунула в клетку плошку с водой и кусок мяса. Но звереныш не мог ни есть, ни пить. Даже вечерние сумерки и пришедшая лунная ночь не смогли успокоить его. Всю ночь он не спал, ложился и вставал, крутился в клетке.

Глава 11

Утром усатый охотник с фокстерьером снова пришли  на подворье Карабаса, и травля лисенка повторилась. Больше того, из коттеджного поселка стали приходили другие охотники. Они тоже хотели притравливать своих такс и фокстерьеров. Собачий лай с утра и до вечера слышался со двора соседа бабы Ульяны.
Андрей и Павел уже не могли чувствовать себя по-мальчишески безмятежно. Им было жаль беззащитных зверят. Маленькие, неопытные, зачем же их так? И мальчишки стали думать, как спасти лисят, а пока решили вести наблюдение за подворьем Карабаса. Дыр в заборе не было, тогда они избрали для наблюдения старую развесистую березу, росшую неподалеку.
Павел первым подпрыгнул и ухватился за нижний сучок березы, затем подтянулся на руках и закинул на него ноги. Так он забрался на дерево. Узкоплечий Андрей попытался сделать то же самое, но, повисев на сучке и беспомощно подрыгав ногами, спрыгнул на землю. Силенок оказалось мало. А очень хотелось вместе наблюдать за всем, что творилось у соседа.
Пришлось делать лестницу. Ребята нашли во дворе бабы Ульяны две деревянные жердочки, прибили к ним четыре перекладины. Получилась не очень тяжелая лестница. Ее подставили к березе, и теперь друзья вдвоем сидели на нижних сучках, откуда хорошо просматривался двор Карабаса.
Во дворе ежедневно суетились люди, лаяли собаки. Было очевидно: жестокая травля лисят продолжается. И мальчишки перебирали варианты для их спасения. Вариантов было немного. Андрей предлагал перелезть ночью через забор и выпустить лисят из клеток. А под забором прокопать дыру, чтобы лисята сами убежали. Но Павел сказал, что это невозможно. Ночью два больших кобеля сторожат двор. Перелезь через забор, и они тут же стащат с тебя штаны, а то и загрызут. Разжалобить Карабаса и уговорить его выпустить лисят на волю тоже не получится. Не такой он человек, не захочет расстаться с добычей. Пожаловаться участковому милиционеру? Но он бывает в их деревне редко. И должность у него – охранять людей, а не животных. Ребята думали долго, но снова ничего не придумывалось.
А тем временем у охотников наступила вторая стадия тренировки норных собак. Вырытая во дворе Карабаса искусственная нора состояла из труб и так называемого «котла» – небольшого расширения в середине норы. Трубы сработаны из досок и присыпаны землей. В некоторых местах искусственной норы имелись задвижки. При необходимости, они отгораживали лисенка от собак.
Тренировка начиналась просто. На виду у собаки в нору впускали лисенка, прогоняли его по трубе до середины норы, в так называемый «котел», и закрывали за ним решетчатую задвижку. Затем к входу в трубу на поводке подводили собаку, давали ей обнюхать вход, пахнущий зверем. После этого отводили собаку метра на два от входа, снимали ошейник и командовали: «бери», «бери». Собака, возбужденная сильным лисьим запахом, бросалась в нору и исчезала в ней.
Наткнувшись на решетчатую задвижку, отгородившую лисенка, норная собака принималась облаивать его. После двух-трех минут задвижку открывали, и собака встречалась с лисенком. Хорошая норная собака должна была сразу же схватить зверя или, облаивая его, заставить бежать дальше к выходному отверстию, под выстрел охотника.
Первая посадка в нору для Черноуха оказалась удачной. Убежав от собаки, он промчался по трубе и выскочил на другой стороне норы, огороженной сетью. Лисенок сразу запутался в ней. Его прижали к земле рогатиной, освободили из сети и снова посадили в нору.
Но вторая попытка чуть не стала для него последней. Фокстерьер, войдя в нору, быстро осмотрелся и, нагнав лисенка, стремительно вцепился ему в шею. Черноух оказался перевернутым на спину и не мог не только укусить злобную собаку, но даже вырваться от нее. Он задыхался и мог погибнуть.
Собаку с лисенком немедленно вынули через крышку «котла». И только с помощью специальных отжимок, вставленных в пасть фокстерьера, разжали челюсти собаки, освободили помятого и задохнувшегося лисенка. Карабас смазал йодом раны на шее Черноуха и зашвырнул его почти безжизненного в клетку. Собаку же напоили водой, обласкали и поощрили лакомством.
Мальчишки, сидя на березе, все видели и очень переживали за лисенка. Особенно страдал Павел. Стыдно сказать, он даже плакал, правда, стараясь не показывать своих слез никому.
Глава 12

А тем временем тренировки норных собак продолжались. Охотники по одному, по два ежедневно приходили к Карабасу. Визг, рычание, лай начинались с раннего утра и продолжались до позднего вечера. Мальчишки случайно узнали, что Карабас избавился от троих лисят, выгодно продав их. Он оставил себе только черноухого лисенка, превратив его в норного лиса.
Как-то под вечер, когда закончился гвалт на подворье Карабаса, Павел и Андрей долго сидели под березой и молчали. Они не знали, что придумать, чтобы спасти Черноуха. Потом отнесли лестницу во двор бабы Ульяны, а сами полезли на чердак дома. Друзья уговорились: не слезать с чердака, пока не придумают, как спасти лисенка.
Сидели долго. Они слышали, как шуршат птенцы в углу под застрехой. Там скворцы устроили себе гнездо и уже вывели скворчат. Вдруг где-то замяукала кошка. Мальчишки всполошились. Надо было срочно спасать птенцов, чтобы кот бабы Ульяны или другие кошки не сожрали их. Найдя обрезок доски, какие-то старые вещи, что валялись на вокруг, ребята закрыли все подходы к гнезду с чердака. Осталась только щель с улицы через нее скворцы могли кормить птенцов. Эти дела отвлекли ребят от дум, а, кроме того, мальчишки сильно проголодались. Несмотря на уговор, пришлось слезть с чердака.
Зато в следующий раз, когда сидели на березе, Пашка стукнул себя по лбу и воскликнул: «Эврика!» Так делал его отец, когда что-нибудь придумывал. Павел чуть не свалился с березы от радости.
– Подкоп! – крикнул он. – Нора у самого забора, рядом с двором бабы Ульяны. Пару метров нужно прокопать до норы, и лисенок убежит через наш двор. А когда выскочит, мы сразу зароем подкоп и забросаем его дровами. Будто ничего и не было.
Вскочив, ребята побежали во двор бабы Ульяны. Они сказали старушке, что хотят вырыть землянку. Будут играть в ней. Бабуля удивилась намерению мальчишек, но возражать не стала. Чем бы ни занимались дети, лишь бы не хулиганили. И друзья принялись за работу. Прежде всего, нужно убрать старые бревна и жерди у забора. И друзья принялись пилить их на дрова. Баба Ульяна не могла нарадоваться на своих помощников. За два дня ребята перепилили все долготье, что несколько лет лежало без дела. Затем из дров сложили аккуратную поленицу.  Теперь можно приступать к подкопу.
Андрей взял на себя роль инженера-строителя. Он определил на глаз, где находится середина норы за забором, предложил выкопать вначале яму в метр глубиной и уже из нее делать подкоп к норе. Павел согласился с мнением «инженера». И мальчишки взялись за лопаты. Им повезло. Кобели Карабаса днем почти всегда сидели на цепи и беспокойным лаем не могли привлечь внимание соседа к их работе.
Копали усердно, потели. Даже разделись до пояса. Земля оказалась мягкой только сверху. А дальше шла твердая глина. Требовался лом. У бабы Ульяны его не нашлось, и тогда Павел сбегал домой. Принес не лом, а небольшой ломик. Но даже с ломиком углубились за день не больше чем на полметра.
А травля Черноуха продолжалась. Приходили все новые охотники. Фоксы и таксы, еще не побывавшие в норах, не сразу начинали прилежно работать. Попадались и робкие собаки. Это давало возможность лисенку набираться опыта. Даже умелые собаки встречали теперь его решительный отпор. Как-то один из очередных фокстерьеров, промчавшись по норе, бросился к зверенышу в надежде схватить его. Но Черноух первым наскочил на собаку и нанес ей рану. От неожиданности пес взвизгнул и отступил. А потом и вовсе отказался преследовать звереныша. Кое-как задом он выбрался из норы.
С другой собакой тоже случился казус. Пес попытался вцепиться лисенку в горло. Но Черноух и на этот раз не поддался, а быстро развернувшись, несколько раз хватил собаку зубами. Собачонка завизжала и попятилась назад. Черноух преследовал ее и даже выскочил следом из норы. Но его тут же поймали.
Среди молодых экстерьеров один выделялся особой отвагой. Пес буквально рвался из рук хозяина, готовый, кажется, в момент разорвать лисенка. Решили его пустить в нору, чтобы он хорошенько помял звереныша.
Услышав устрашающий лай и злобное рычание, Черноух, вероятно, понял, что придется сражаться не на жизнь, а на смерть. Оказавшись в норе, он не добежал до широкого «котла», а остановился в узком месте, где крупной собаке трудно было развернуться. Встав грудью к врагу и навострив уши, лисенок ждал.
Свежий горячий запах зверя будоражил охотничий инстинкт фокстерьера, и, уверенный в своей силе, он стремительно рванулся по трубе. Черноух не двигался. Он собрал всю свою волю, смелость,  решительность и ждал. Вот струя воздуха донесла до него запах собаки. Пес был совсем близко. Черноух первым метнулся к собаке и ловко вцепился ей в шею. Фокс не ожидал такой прыти от лисенка. Он попытался вырваться из пасти звереныша. Но, улучив момент, Черноух сумел еще глубже запустить клыки в шерсть противника. Фокстерьер начал визжать. Приглушенный визг его раздавался из норы.
Люди наверху поняли: случилось нечто непредвиденное. Быстро открыли верхний люк над «котлом», вытащили не только фокстерьера, но и лисенка, повисшего на нем. Пришлось не собаке, а Черноуху раздвигать щипцами челюсть, чтобы спасти охотничьего пса.

Глава 13

Однажды Павел услышал на улице знакомый свист. Его вызывал Андрей. Он сообщил интересную новость: к Карабасу приехала внучка. Баба Ульяна сказала: ее зовут Леной. Ей тоже тринадцать лет.
– Она была бы для нас незаменимым человеком, – заметил Андрей. – Если с ней подружиться, тогда можно попасть во двор Карабаса и увидеть Черноуха. А может быть, она согласится выпустить его из клетки.
Ребята побежали ко двору Карабаса и стали степенно прохаживаться под окнами его дома. Потом у двора бабы Ульяны уселись на бревна и заспорили. Спорили о том, кто первый должен познакомиться с девочкой и почему. Павел предложил Андрею вначале одному подружиться с ней, как с соседкой. Но Андрей замялся. Он еще никогда не знакомился с девчонками.
– И потом, – добавил он, – я не такой красивый, как ты.
– Вот еще выдумал, – возразил его друг. – Девчонок интересуют городские парни, на деревенских они даже не смотрят.
Поспорив еще немного, друзья бросили жребий. Андрей разломил небольшой прут на две неравных части. Тот, кому достанется короткая часть, и будет знакомиться первым. Концы оказались почти одинаковыми, и они снова заспорили. Выходило: знакомиться должны вместе. Так и решили, надо же как-то спасать Черноуха.
Лежа в постели, Лена сладко потягивалась и улыбалась, оттого что не надо идти в школу, учить уроки. Валяйся хоть весь день, все равно никуда не опоздаешь. Сразу за оградой начинался большой луг и дальше лес. С раннего утра где-то щебетали птицы. Во дворе кудахтали куры, крякали утки. Бабушка уже топталась на кухне у плиты. Вкусно пахло яичницей.
Лена встала, щурясь на яркое солнце в окне. Она была красивой девочкой: высокой, кареглазой, с прямым аккуратным носиком и румянцем на щеках. На дворе залаяли собаки. Вероятно, кто-то проходил мимо. Лена вышла во двор, поднялась на цыпочки и посмотрела через калитку на улицу. У соседнего дома на бревнах сидели двое мальчишек.
– Это соседский мальчик Андрей и Павел, сын лесоустроителя, – сказала ей бабушка.
Лена вошла в свою комнату, легла на диван, подперев голову руками. В деревне жить ей нравилось, только немного скучно. Тем более, что шел уже второй день, а она еще ни с кем не познакомилась. Девчонок у ближайших соседей не было, и она стала думать о мальчишках.
На другой день Павлик и Андрей часто прохаживались у дома Лены. Они даже затевали игру под окнами. И как-то заметили, что девочка наблюдает за ними. Правда, она сразу спряталась за занавеску.
Однажды Лена со своей бабушкой Анной Григорьевной пошли в сельский магазин за покупками. Павел и Андрей побежали в центр села и долго ждали их возвращения, чтобы поздороваться. План удался. Проходя мимо, они оба кивнули головой и сказали: «Здравствуйте!» Бабушка Лены и она сама тоже сказали: «Здравствуйте!» А Лена потом даже обернулась на них. Правда, они точно не знали: на обоих она оглянулась или на кого-то одного.
Конечно, это было еще не настоящее знакомство. И тут подвернулся счастливый случай. Чужой цыпленок каким-то образом оказался в огороде бабы Ульяны. Андрея послали сказать об этом соседям. Прибежала Анна Григорьевна и Лена. Начали ловить цыпленка. Тут подоспел и Павел. Он-то и поймал соседского куренка и передал его Лене. Она сказала «спасибо» и как-то интересно посмотрела на него.
Павел, конечно, понравился Лене. Крепкий, красивый, наверное, веселый. Походив по двору и не найдя себе интересного занятия, она вернулась в дом. Ей хотелось играть, общаться с ребятами, интересно проводить время.
Как-то Андрей и Павлик отбили у собак на лугу зайчонка. Маленького, несмышленого. Посадили Андрею в кепку, но зайчонок все дрожал то ли от холода, то ли от страха. Ребята сидели на бревнах у дома бабы Ульяны, старались согреть малыша и обсуждали, что с ним делать. Решили пока оставить зайчонка у себя, а как чуточку подрастет и окрепнет, отпустить на волю. И тут за ворота вышла Лена. Она несла тарелку, прикрытую салфеткой.
– Бабушка угощает вас пирогами, – сказала Лена и села рядом на бревна.
Прядка русых волос спускалась ей на глаза, и Лена отбрасывала ее быстрым движением головы. В такие мгновения она казалась мальчишкам привлекательной.
Ребята хором сказали «спасибо» и потянулись за пирогами. Затем, немного стесняясь, начали есть.
– Вкусные? – спросила Лена.
– Да, – опять хором ответили ребята.
Но разговор не клеился. Лена более внимательно смотрела на Павла, а он совсем не знал, о чем с ней говорить, и только машинально старался пригладить вихор, стоящий торчком на макушке. Затем Лена попросила разрешения подержать зайчонка. Андрей протянул ей кепку с зайчонком и предупредил: «Держи осторожно, а то выскочит».
– Ой, какой хорошенький, – запричитала Лена. – А дрожит-то как!
– А у вас во дворе сколько лисят? – вдруг нашелся Павел. Он уже решил поговорить с Леной о Черноухе.
– Сейчас один. А недавно было четыре. Троих дед продал.
– А над четвертым издевается, – сердито сказал Павел.
– Как издевается? – не поняла Лена. Она еще не видела, как тренируют норных собак.
– Травит собаками,– так же сердито добавил Павел.

Глава 14

На другой день после этого разговора дед Касьян по своим делам уехал в областной центр, и Лена решила пригласить ребят во двор, показать лисенка. Встретив мальчишек на улице, она потянула Павла за рукав, и все втроем они побежали к калитке, а потом вошли во двор, куда так давно мечтали попасть ребята. На подворье пахло коровьим хлевом и свинячим закутком, в котором повизгивал поросенок, у сараев свободно расхаживали куры. У большого корыта с водой плескались утки. Мальчишки опасались собак и поискали их глазами. Но оба кобеля оказались закрытыми в собачьих будках. Лена повела ребят под навес. Здесь в клетке сидел лисенок.
Когда дети подошли, Черноух вскочил на ноги и издал короткое предупреждающее рычание. Мальчишек удивил уже не щенячий возраст и красота лисенка. Рыжий мех с золотистым оттенком, почти белая красивая грудь и угольно-черные уши с блестящим отливом. Черноух то и дело поводил чутким пытливым носом. Но парни заметили в глазах звереныша и безмерную тоску, которую можно увидеть почти у каждого зверя в неволе. Не только схватки с собаками в норе, где каждое мгновение грозило смертью, но и тесная клетка мучили Черноуха. Шаг в одну сторону, полшага в другую – со всех сторон решетка. Она сковывала движения зверя, рожденного быть свободным. Лис часами бессмысленно кружил в клетке, пока не уставал от кружения, лишенного какой-либо цели, или начинал истошно выть от отчаяния и безнадежности.
– Красивый лис, – сказал Павел, восхищенный лисенком. – Выпустить бы его. – И он посмотрел внимательно на Лену.
– Как это выпустить?
– Открыть клетку, он сам и убежит.
– А дедушка что скажет?
– Дедушка… – неопределенно произнес Павел.
Мальчики тихими голосами заговорили с Черноухом, пытаясь пожалеть и успокоить его. И лисенок будто почувствовал это. Он больше не рычал и даже прилег, внимательными глазами наблюдая за детьми, готовый, однако, немедленно вскочить и дать отпор, если появится угроза. Ребята продолжали ласково говорить с ним, но погладить или дотронуться до звереныша через решетку побаивались.
Мальчишки ушли со двора удрученными. Им еще больше захотелось освободить из неволи лисенка. Усевшись на свои любимые бревна за двором, они приуныли.
– Ну, что будем делать? – спросил Павел. – Продолжим подкоп или будем уговаривать Лену выпустить лисенка, когда деда не будет дома?
Андрей посмотрел на друга растерянно.
– Не знаю…
– Выпустить она, наверное, не сможет, струсит, – предположил Павел.
– Конечно,– солидно подтвердил Андрюшка, – девчонка!
Оба помолчали.
– А может быть, сказать ей о подкопе? – снова оживился Андрей.
– Рано, – подумав, твердо сказал Павел. – Мы ее плохо знаем. А девчонки почти все ябеды. Расскажет деду, и все пропало.
Ребята некоторое время сидели молча.
– Вот если подружиться с ней по-настоящему. И чтобы она природу и всех зверей, и птиц тоже полюбила, тогда, может, что и получится.
– Я не знаю, как подружиться, – пожал плечами Андрей.
– И я не знаю, – искренне признался Павел. – Мне кажется, подкоп надежнее. Никаких девчонок тогда просить не надо.
Друзья встали с бревен и направились во двор бабы Ульяны продолжать начатую работу. Паша долбил глину ломиком, а Андрей совковой лопатой выгребал грунт из ямы. Они старались, но работа двигалась медленно. На ладонях у обоих появились красные мозоли, однако парни не сдавались. Они лишь попросили у бабы Ульяны старые рукавицы и по очереди надевали их.
И все-таки подземный ход уже проник за забор к соседям. Теперь следовало работать осторожно, тем более что соседские собаки, высунув языки, иногда бегали по двору. Однажды, слыша стук у забора, они насторожились, и даже подбежали вплотную к изгороди.
– Бежим быстрей, – прошептал Павел, и ребята кинулись бежать от ограды. Собаки несколько раз лениво брехнули на забор и успокоились. А мальчишки, как ни в чем не бывало, уже сидели на своих любимых бревнах.
Скоро из ворот вышла Лена. После знакомства с ребятами она немного важничала, предполагая, что нравится обоим мальчишкам. Присев на краешек бревна и глядя на свои вытянутые ножки в туфельках, которыми шевелила, она предложила поиграть в классики. Но ребята дружно не захотели. Им казалось, что это слишком девчоночья игра.
– Тогда можно поиграть в прятки, – не совсем уверенно сказала Лена. И видя, что мальчишки засветились лицами, сразу крикнула:
– Чур, не я!
– Чур, не я, – успел выкрикнуть и Павел.
Он спрятался за кучу дров, и почему-то туда же прибежала Лена. И хотя это было не по правилам, Павел промолчал. Они таились за поленицей уже не как игроки, а как заговорщики, вдвоем против одного. Лена, запыхавшись, дышала Павлу в самое ухо. Ему было щекотно и в то же время хорошо.
– Ты когда-нибудь ходила в луга слушать коростелей? – спросил он Лену.
– Нет, – шепотом ответила девочка.
– А хочешь?
– Хочу.
– Тогда, как сговоримся, так и пойдем, – прошептал Павел.
– Вдвоем или с Андреем?
– Конечно, с Андреем, – твердо заявил Павел.

Глава 15

После знакомства с ребятами Лена стала веселой, улыбчивой. Ей больше нравился Павел. Ну и что, что деревенский. Зато красивый, и много всего знает. А Андрей щуплый, узкоплечий. Таких мальчишек полно и в городе.
Пока Карабас еще не вернулся, ребята уговорили Лену впустить их еще раз во двор. Им хотелось как следует осмотреть искусственную лисью нору, и Лена отвела их к забору. Андрей и Павел обстоятельно осматривали необычное сооружение, с заговорщицким видом поглядывая друг на друга. Им важно было убедиться, что подкоп их направлен прямо к центру норы. Довольные, они вышли со двора и, распрощавшись с Леной, тут же помчались продолжать работу.
Подкоп подавалась с трудом, но все равно Андрей с его узкими плечами уже влезал в подземный ход почти до пояса. Работать приходилось теперь не лопатой, а ковырялкой.
– Придется копать еще дней десять, а может, и больше – сказал Андрей.
– Зато спасем Черноуха, – отозвался Павел.
До самого вечера друзья работали без устали. А тем временем Лена, как уговорились, собиралась с ребятами в луга слушать коростелей. Она надела резиновые сапожки, чтобы не промочить ноги в росистой траве. Накинула плотную кофточку, вечером бывает прохладно. Голову покрывать не стала. Затем, подойдя к зеркалу, послюнила палец и провела по бровям.
– Ребята что-то зачастили к нам, – войдя в комнату и увидев внучку у зеркала, сказала Анна Григорьевна. – Знать, понравилась ты им.
– Прям, так и понравилась, – будто обиделась, но на самом деле порадовалась Лена на бабушкину проницательность.
Она поспешно оглядела себя в зеркало и вышла за ворота с независимым видом.
– Ну, пошли, – сказал Павел, и все втроем они побежали по луговому разнотравью.
Солнце уже клонилось к закату, когда ребята оказались на дальнем сыром лугу, что находился у леса. Отсюда давно ушла вода, и поднялись травы высокие, густые. Ветер волнами пробегал по ним. Днем над лугом звенели жаворонки. Вечерами в сырых местах скрипели коростеля да слышались переклички перепелов.
Шли быстро. Андрей и Павел часто бежали наперегонки, а Лена старалась идти степенно, но иногда ей тоже хотелось пробежаться. Ребята приблизились к лесу и вышагивали теперь его опушкой. Скоро солнце скрылось за макушками высоких деревьев, и пернатое население леса начало потихоньку умолкать. Угомонились зяблики, примолкли пеночки. Из соседнего ельника доносились последние строфы певчего дрозда. Только, как и прежде, колокольчиком вызванивала желтогрудая овсянка, сидя на вершинке небольшой березы, да звучала необыкновенно отчетливо и красиво трель варакушки.
– «Ти-ти-ти-рю-рю-рю», «титирю-тирю», – выводила изящная птичка на высоких ножках с ярко синей грудкой и наполовину красным хвостиком, близкая родственница соловью.
Ватага ребят свернула с кромки леса в луга. И тут из-под самых ног с шумом и криком «пик-ве-вик» взлетела бесхвостая, полнотелая птица чуть больше скворца с желтыми продольными полосками на спине. До взлета она пешком скрывалась в густой растительности, но, в конце концов вспорхнула. Пролетев низко над землей, она плюхнулась в траву, издав громкий отрывистый крик: «подь-полоть», «подь-полоть».
– Перепел! – догадался Павлик.
И как бы в подтверждение его слов, птица снова подала голос: «подь-полоть», «поть-полоть».
– Я читал в одной книжке, – продолжил знаток птиц, – прежде чем попасть в наши луга, перепела то подлетом, то пешком идут к нам аж из самой Африки!
– Ух, ты! – удивился Андрей.
Павлушка посмотрел на него и как бы виновато добавил:
– Может, это неправда, что пешком. Просто, они летят только ночью.
– Конечно! – подтвердила Лена. – Пешком они шли бы к нам несколько лет.  А им ведь надо поспеть к весне.

Глава 16

Далеко на горизонте еще желтела полоска вечернего заката, но травы уже приобрели темный цвет, и от земли потянуло вечерней сыростью. Невысоко над лугом совсем беззвучно пролетел козодой, полетом напоминая летучую мышь. Только узкий удлиненный хвост и острые крылья с тремя белыми пятнами на концах делали его похожим на птицу. Козодой быстро скрылся в сторону опушки елового леса, и скоро оттуда раздались негромкие, но хорошо слышные на поляне рокочущие звуки, похожие одновременно и на мурлыканье кошки и на рокот мотора.
– «Уэрр-эррр», «уэрр-эррр».
Птица, пригнувшись, сидела на дереве вдоль сучка, и ее трудно было заметить, тем более в сумерках.
– Ой, что это?– Лена испуганно прижалась к Павлу. Она никогда не слышала таких странных звуков в лесу.
– Не бойся, – успокоил ее Павел, – это козодой запел, птица такая, ночная.
Июньские сумерки самые долгие. Но наконец и они погасли. Первая яркая звездочка зажглась в вышине. Все дневные птицы угомонились. Только по-прежнему урчал козодой, да на дальнем озере продолжалась возня диких уток. Они плескались в воде, крякали, гоняясь друг за другом. Туда же, со свистом рассекая крыльями воздух, пролетела пара лысух.
На небо высыпали звезды. Много звезд. И темное небо казалось бездонным. Изредка какая-нибудь звездочка срывалась со своего места, прочерчивая в небе огненную трассу, и гасла.
– Метеориты летят! – Это сказал уже Андрей. Он тоже хотел похвастаться перед Леной, что, как и Пашка, знает немало. – Мы с отцом ходили в планетарий. Метеориты – это камни или куски железа. Самый большой метеорит нашли недавно. Весит шестьдесят тонн.
– Такой бабахнет на землю, сразу кратер будет, – подключился к разговору Павел.
– Да, в Америке есть кратер диаметром пятьсот километров.
– Ого! – откликнулась молчавшая до того Лена. – А вдруг даже маленький на крышу кому-нибудь или на голову. Страшно!
Но Андрей успокоил девочку.
– Нам в планетарии говорили: даже большой метеорит почти полностью сгорает в воздухе. Это они светятся. А до земли долетают только мелкие песчинки.
– Да, большие метеориты падают редко, – подытожил разговор Павел.
Ребята замолчали. Они медленно двигались по лугу. Внезапно в сыроватой старице громко скрипнул коростель. Все, не сговариваясь, остановились.
– Коростель! – радостно воскликнул Павел. Скрип повторился, но уже громче.
– «Крэ-кр, крэ-кр», крэ-кр, крэ-кр», – будто кто-то скреб палочкой по зубьям большой гребенки.
– Говорят, его все слышали, но никто не видел, – тихо сказала Лена.
– А я видел, – похвастался Павел. – Это такая рыжеватая птичка вся в темных пестринках и с вытянутой шеей. Бегает на длинных ногах. Его еще люди дергачом зовут.
Коростель продолжал скрипеть, словно дул в надтреснутую дудку. Ему вторили с разных сторон перепела. «Подь-полоть», «подь-полоть». Ребята присели на корточки и старались слушать коростеля. Им порой казалось, что это не птица кричит, а старая, плохо смазанная телега со скрипучим колесом едет где-то по лугу: «крэ-кр», «крэ-кр».
Ночь щедро искрилась звездами. Но вот из-за леса выплыла луна. Ее красноватый лик бледнел, поднимаясь все выше. На лугу появилась тонкая голубизна. Коростель и перепела внезапно стихли, словно привыкая к ночному светилу. Слышалось лишь их осторожное шуршание в высокой траве.
И вдруг в этой настороженной тишине рассыпал свою звонкую трель соловей: «Фит-чурр, фит-чурр, тьюй-лит, тьюй-лит, клю-клю-юу-лит, пью-пью-ци вит-тью-вит». Ребята, обрадованные, вскочили на ноги. Соловей пел совсем близко в лунно-седых копях лозняка. Он закладывал одно коленце за другим, будто сразу, без подготовки, решил выложить весь свой богатый певческий арсенал. Что-то хотела сказать Лена, но Павел ее остановил.
– Тише, тише! – мальчишка опасался, что разговорами они могут спугнуть щедрого певца.
Соловей видел ребят в лунной ночи, но, вероятно, не боялся их. Он продолжал петь звонко, вдохновенно. И опушка леса, и луг, и все обитатели на ней слушали непревзойденного певца, на время отложив свои песни. Долго внимали и дети звонким переливам соловья. Так под соловьиные трели они и пошли по лугу домой, осторожно ставя ноги в высокой траве. Немного путались мысли, но на душе каждого было светло и радостно.

Глава 17

Касьян Веригин вернулся из города. Вечером он изрядно набрался и, встав поутру, заметно был с похмелья. Выйдя на крыльцо, он глубокомысленно уставился на свое подворье. Крупный, бородатый, с массивными ручищами, Карабас походил на рубщика мяса на базаре. Грузно сойдя с крыльца, он подошел к бочке с дождевой водой, что стояла на углу дома под сливом, окунул в нее голову вместе с бородой, потом, не вытирая волос, потряс ею несколько раз, как собака, отряхивающая себя после купания, и направился под навес к клетке Черноуха.
Лисенок испуганно вскочил на ноги. В глазах его вспыхнули злые огоньки. Огромной ручищей хозяин похлопал по клетке. В ответ Черноух оскалил зубы и зарычал. Касьян весело рассмеялся. Он не помышлял приручать лиса или смягчать его дикий нрав. Скорее, наоборот, разжигал в нем злобу и дерзость, готовил к норным боям.
Скоро во дворе Карабаса появились охотники с фокстерьерами, и началась травля лисенка. Лаяли одновременно несколько собак. Крики, шум и гам раздавались все громче и громче. Лена впервые слышала этот безудержный собачий лай, этот галдеж. Она долго затыкала уши, потом вышла во двор, чтобы посмотреть, что творится там. Подойдя ближе, она увидела, как дед насильно втискивает Черноуха в нору, а лисенок упирается всеми лапами, обнажив клыки, и пытается цапнуть деда за руку. Собаки в это время в бешеной злобе бросаются на лиса, готовы, кажется, растерзать его. Но их сдерживают охотники.
– Что тут творится? – наивно спросила Лена, обратившись к деду.
Но он, зло сверкнув на внучку глазами, грубо прогнал ее в дом. И натаскивание норных собак продолжилось.
Среди собак один жесткошерстый фокстерьер с длинной мордой, покрытой щетиной, торчащей во все стороны, по кличке Султан, отличался особой злобностью и неустрашимостью. Это был достаточно талантливый пес. Он выделялся среди других собак прекрасным голосом, всегда с желанием шел в нору, быстро продвигался по ней и сразу активно атаковал любого, даже самого сильного зверя.
Вместе с тем Султан был чрезвычайно послушен. Он мог спокойно идти рядом без поводка и выполнять все команды: «Нельзя!», «На место!», «Взять!», а также команды бесшумные, подаваемые рукой.
При первой же встрече с Черноухом в норе он молниеносно схватил его за загривок и выволок из норы. Звереныш даже не успел приготовиться к борьбе, тем более предпринять что-то. Вторая стычка тоже осталась за фокстерьером. Как ни изворачивался лисенок, как ни пытался увертываться от зубов собаки, Султан схватил его за шею, начал трепать, а потом и душить лисенка. Затем поволок его из норы. Полуживого звереныша бросили в клетку, чтобы отлежался, пришел в себя.
Хозяин фокстерьера ликовал. Он похвалялся: такую собаку не продаст и за миллион. Охотник гладил пса, целовал его в морду, давал лакомства, всячески ублажал. Фокс, видимо, чувствовал радость хозяина. Он даже взлаивал от переполнявшей его гордости.
Казалось, уже достаточно помучили Черноуха, пора остановиться. Но хозяин Султана требовал все новых и новых тренировок. Он хотел закрепить навыки, приобретенные его собакой. Хотя вряд ли кто уже сомневался, что фокс в конце концов задушит лисенка. И Карабас не устоял перед хрустом купюр, которые совал ему в руки разгоряченный охотник. Повременив немного, он схватил ручищами Черноуха и сунул его в нору. Рвущуюся в бой собаку немного попридержали, потом тоже пустили следом.
Лисенок в ужасе домчал до середины норы и прижался к стенке. Он понимал, что сейчас пес может задушить его. Бедняга дрожал от страха, но готовился к отпору. Он случайно заметил: каждый раз, когда собака набрасывается на него, стараясь ухватить за шею, она на миг открывает свое горло. Это был почти единственный шанс остаться живым сегодня.
Уверенный в себе фокстерьер стремительно несся вперед, пренебрегая малейшей предосторожностью. Он вихрем налетел на лисенка, готовый схватить зверя Это отверстие он видел и раньше.и удавить тут же в норе. И в это мгновение Черноух сам метнулся к противнику. Острые, как иглы, клыки его плотно вошли в незащищенное горло собаки. Султан дернулся назад, но было поздно. Быстрый нажим челюстей лисенка – и в горле фокса что-то хрустнуло. Пес стал задыхаться. Он хрипел и беспомощно ерзал ногами. Уже полуживого фокстерьера вытащили из норы и срочно повезли к ветеринару. А Черноуха снова посадили в клетку.
Мальчишки, слыша лай и шум на подворье Карабаса, продолжали делать подкоп. Они торопились. Ребята даже уговорились, несмотря на очень плотный глинистый грунт, продвигаться в день не меньше чем на двадцать пять сантиметров. Однако, когда сил уже не было, они рулеткой измерили результат своей работы и сильно огорчились. Подкоп продвинулся лишь на двадцать сантиметров.
Глава 18

Вечером Лена встретилась с ребятами. Она была расстроена, наверное, плакала. Девочка тоже жалела лисенка. И мальчишки решили открыть ей свою тайну: они делают секретный подкоп к искусственной норе, чтобы Черноух мог убежать и тем спастись. Услышав это, Лена даже испугалась. Но боялась она за Павла и Андрея. Им здорово попадет, если об этом узнает дед.
– Ну и пусть попадет! – храбрился Пашка. – Твой дед убивает лисят, травит собаками. А это нечестно.
– Ничего не попадет, – горячился Андрей. – Когда убежит Черноух, мы сразу зароем яму и сложим на ней поленицу дров, попробуй, докажи потом.
Оттого, что мальчишки открыли Лене свой секрет, она стала более доверчивой. Ей, вероятно, тоже хотелось быть заступницей слабых и беззащитных. Тогда Павел решился спросить:
– А может быть, ты, когда покормишь лисенка, клетку случайно не закроешь? – И он внимательно посмотрел на Лену. – Лис тогда выберется из клетки, подроет проход под забором и убежит.
Лена туфелькой ковыряла песок, она думала. Из окна дома раздался голос бабушки Анны Григорьевны. Она звала внучку ужинать. И Лена ушла, ничего не пообещав. Правда, прощаясь, она сказала странную фразу: «Скоро кончатся его мучения». Павел и Андрей еще долго потом обсуждали эти слова.
В тот же вечер Лена попросила у бабушки разрешение покормить лисенка. Анна Григорьевна разрешила. Девочка принесла Черноуху воду и большой кусок сырого мяса. Натерпевшись за день страхов, лисенок сейчас же вскочил, зло засверкал глазами и зарычал. Но Лена заботливо подсовывала ему корм и воду. Ласково звучал ее голос. Черноух немного успокоился и, несмотря на дневные переживания, выпил воду и съел все до последней крошки. Лена стояла под навесом. Она то открывала, то закрывала защелку дверцы. Потом убежала в дом и даже спряталась в дальней комнате, боясь показаться на глаза бабушке. У нее немного дрожали руки.
Наевшись, Черноух прилег в углу клетки, а когда наступила ночь и над крышей большого дома повисла светлая луна, он опять затосковал: застонал печально, затявкал, завизжал, потом, уставившись на луну, начал подвывать. В ответ на его тоскливые стенания один из кобелей зло залаял, и лисенок замолчал.
Теперь он крутился в тесной клетке, отчаянно скреб ногой за ухом и случайно боком навалился на дверцу клетки. Дверца, скрипнув, отошла немного, приоткрыв щель. Это было что-то новое. Лисенок сунул в щель острый нос и распахнул дверцу настежь. Сердце лисенка затрепетало. Черноух тихонько выбрался на стеллаж и притаился. Усиленно поводя носом, он нюхом отыскал спящих у крыльца собак. Черноуху так хотелось скорее спрыгнуть на землю, промчаться по двору к забору, чтобы подкопать лаз и оказаться на воле. Но его отделяло от кобелей не больше трех собачьих прыжков. Они мгновенно догонят его и разорвут на части.
Лисенок не двигался с места, медлил. Оглядевшись вокруг, он увидел в углу под навесом дыру. Ее он видел и раньше. Оттуда под крышу иногда проникал лунный свет. Сейчас дыра как магнит притягивала Черноуха. Подкравшись ближе, он просунул в щель голову и осмотрелся: рядом находилась верхняя кромка забора, а дальше расстилался луг и безбрежное пространство под луной. Прыгни вниз – и окажешься на свободе.
Черноух прислушался: на подворье по-прежнему было тихо. Тогда он протиснул себя в дыру, затем, сжавшись пружиной, прыгнул на изгородь, потом на землю. Стремительно мчался лисенок по лугу. Остались позади ненавистный двор, деревенские строения, тесная клетка и заточение.
Лес встретил звереныша легким шелестом листьев и ночной прохладой. Это был его дом, его стихия. Черноух остановился, перевел дух и прислушался. Погони, кажется, не было. И ему захотелось увидеть родную нору, где он родился и жил с матерью-лисицей, братьями и сестрами. Но вместо норы он увидел глыбы развороченной земли, клочья линялой шерсти. Черноух оглядел место, похожее теперь на могилу, зачем-то поскреб лапами землю, потом уставился на полную луну в небе и завыл, завыл горько, протяжно, как, вероятно, выли до него многие его сородичи, оплакивая близких.
Над ним бесшумной тенью пролетела сова, пролетела и скрылась в кронах деревьев. И Черноух отправился в глубь леса, благоухающего знакомыми ароматами. По этим запахам он, как и раньше, распознавал деревья, кусты, разные растения. Легкий ветерок доносил до него приятно пахнущие комочки птиц на ветвях, лесных зверьков в кустарниках. До самого утра бродил Черноух от дерева к дереву, от одной лесной полянки до другой.
Но вот стволы берез тронул легкий румянец рассвета. Вставало солнце, прогоняя сумрак и озаряя все вокруг. В лесу становилось светло и умиротворенно. Птицы щебетали со всех сторон, дятел постукивал, сидя на сухой сосне. Переживания последней ночи, перипетии смелого побега изнурили Черноуха. Ему хотелось отдохнуть. Найдя подходящую лужайку, он свернулся тугим клубочком, заняв совсем немного места в лесу, и мгновенно провалился в сон.

Глава 19

Пробудившись от недолгого сна и открыв глаза, Черноух удивился: нет зловещей клетки, ненавистных железных прутьев, вокруг светло и просторно. Лис так обрадовался, что принялся носиться по поляне туда и сюда, как щенок, захлебываясь от восторга. Несмотря на тяжелые испытания и долгую неволю, он оставался здоровым и сильным. Воздух в лесу был наполнен пьянящим благоуханием. Из небольшой лужицы лис напился прозрачной лесной воды и направился с поляны.
На туманной просеке, Черноух увидел молодого лося – первое дикое животное, встретившееся ему в лесу. Могучий великан объедал ветки раскидистой осины. Сохатый повернул голову в сторону лиса, повел длинными ушами и шумно втянул ноздрями воздух. Черноух пребывал в хорошем настроении, и от радости ли душевной, от того ли, что он снова на свободе, ему захотелось поиграть с молодым лосем. Он бросился к сохатому, весело взлаивая. Тот вначале побежал по просеке от гнавшегося за ним лиса. Потом резко остановился, словно устыдившись своей трусости, решительно развернулся и сам кинулся на шаловливого преследователя, пытаясь боднуть его. Лис отскочил и запрыгал вокруг. Но где бы ни оказывался нападавший, его всюду встречали зачатки рогов молодого лося.
Напрыгавшись вволю, Черноух остановился и, будто заинтересовавшись сторонним запахом, скрылся в кустарниках. Лось мотнул несколько раз головой, похлопал ушами и тоже пошел своей дорогой.
Следовало подумать о завтраке, и Черноух направился к куртине лиственного леса. Ему повезло. В здешнем лесу было много землероек. То и дело слышался их писк или шорох. Мыши стремительно проносились по своим тропинкам и скрывались в бесчисленных норах. Иногда грызуны теряли осторожность и становились легкой добычей лиса.
Вдруг вдалеке послышался собачий лай. Лис полез в чащу и здесь притаился. Но собачий лай приближался, и тогда он опрометью бросился в глубь леса.
Скоро беглец оказался в обширной заболоченной низине, густо поросшей осоковыми травами: камышом, пушицей, рогозом. Это были настоящие топкие джунгли, непроходимые с весны до осени. Здесь, среди камышовых зарослей, гнездились многочисленные утки, кулики, другие болотные птицы. На островах и протоках они чувствовали себя в безопасности. Лис надеялся укрыть свой след в мокрой траве,  затеряться в зарослях и, может быть, найти среди болотной растительности сухой бугорок земли или кочку, переждать здесь опасное время, если бывший хозяин захочет его найти.
Подходя к болоту, Черноух учуял запах птицы. Он повел носом, насторожился. Но в следующее мгновение поднял на крыло чибиса, пестренькую птицу с белыми подкрылками и хохолком на голове, устроившую свое гнездо среди болотных кочек. Чибис летал вокруг, жалобно крича: «Чьи-вы, чьи-вы». Своим непрерывным криком он мог выдать присутствие зверя на болоте и тем привлечь сюда охотника. Пришлось срочно скрываться: зашуршал камыш, пропустив тонкое тело лиса в топкие заросли, где лис и укрылся. Чибис скоро успокоился. Черноух лежал на небольшой кочке, таясь в густой осоке. Теперь его мог видеть только болотный лунь, начавший охоту на пернатую дичь водоема.

Глава 20

Мальчишки узнали о побеге Черноуха, когда услышали крики и брань на подворье Карабаса. Касьян Веригин винил во всем жену Анну Григорьевну, позволившую «сопливой» девчонке кормить лиса и, возможно, случайно открыть дверку. Охотники, приходившие к нему с норными собаками, уходили ни с чем, и Касьян терял хороший заработок.
Лену, вероятно, наказали. Она несколько дней не выходила на улицу. А Павел и Андрей каждый день ходили в лес, надеясь встретить Черноуха. Они придумали себе новое занятие: задумали переписать все виды зверей и птиц, которые живут в их лесу. Этого никто не делал, даже взрослые. С тетрадкой и биноклем, который Павел выпросил у отца, они теперь не просто ходили по лесу, а еще и по очереди смотрели в бинокль. Записывали в тетрадь название каждой птички, которую видели на ветках, сверяя правильность названия с книжкой: «определителем птиц». За несколько дней в их тетрадке оказалось два десятка пернатых жителей леса, а из зверей: еж, белка, барсук и даже гадюка. Ядовитые змеи редко попадались в их лесу, и встреча с гадюкой оказалась большой удачей.
Потом в голову Павла пришла еще одна идея: построить шалаш на поляне, где они с отцом недавно косили траву и где теперь стояли копна сена. Место для шалаша выбрали под сенью трех молодых берез, что росли вместе почти на середине луга. Работу решили начать с утра следующего дня. Но уже с вечера приготовили топорик, охотничий нож, бечевку для скрепления опор шалаша. Все сложили в сумку. Туда же положили краюшку хлеба и бутылку квасу. Еле дождались следующего утра и почти бегом побежали в лес.
Лесная поляна встретила строителей радостным щебетанием птиц. И работа закипела. Толстые палки для опор шалаша нашли быстро. Они, словно приготовленные, лежали вместе у большой сосны. Остальные опоры вырубили в сосновом молодняке, заодно прочистив густое место в лесу. Получилась как бы санитарная рубка. Так лесоустроители называют прочистку загущенного участка.
Связав каркас шалаша, друзья побежали к ближнему стожку и ухнулись лицом в свежее разнотравье. Затем, ухватив по охапке пахучего сена, потащили его к шалашу. Сено брали только внизу копны, оставляя нетронутой ее конусообразную макушку. Она защищает стог от дождя, не дает запреть сену в непогоду.
Шалаш получился на славу. Павел по-хозяйски оглядел его, гладко очесал стороны и приставил несколько слег на бока, чтобы ветер не порушил лесное жилище. Теперь надо было найти кустики полыни и привязать их у входа. Андрей недоумевал: зачем вонючую траву тащить в шалаш?
– Не вонючую, а пахучую, – поправил друга Павел. – Чтобы комары не залетали внутрь. Они боятся полыни.
Наконец ребята оказались в шалаше. Долго осматривались, и даже принюхивались. Приятно пахло сеном. Потом развязали заветную котомку с хлебом и квасом. Какой же вкусной оказалась еда в лесу, да еще в шалаше, сделанном своими руками.
Подкрепившись, ребята улеглись на сено, головой к выходу, и в бинокль по очереди стали глядеть вокруг. Случайно заметили на сучке старую кепку. Она осталась с того времени, как здесь косили сено. Маленькая птичка, мухоловка-пеструшка, с пойманным мотыльком в клюве присела рядом с кепкой. Затем нырнула в нее. Оказалось, пеструшки свили в кепке гнездо. Теперь в ней вывелись птенцы, и родители старательно кормили их.
Вдруг на высокой сосне застрекотала сорока.
– Кого-то заметила, – тихо сказал Павлик.
– Смотри, смотри! – следом за ним зашептал и Андрей. – Вон там…
И он показал в сторону лесной тропы, на которой появилась лисица. Мальчишки затаились. Лиса осторожно кралась по тропе, часто останавливалась. Вероятно, прислушивалась к мышиным пискам, их шуршанию. Потом резко прыгнула в сторону, прижав лапы к земле. Но, видно, промахнувшись, подняла голову и прислушалась.
– Мышкует, – в ухо Андрею шепнул Павел.
Мальчишки лежали тихо, но зверь все равно учуял их и моментально скрылся. Ребятам очень хотелось верить, что это Черноух. Но, немного поспорив, они все же решили: другая лисица. Уши у нее были не черные, а рыжие.

Глава 21

А Черноух вернулся с болота и лежал теперь в траве на зеленой лужайке. Сейчас он смотрелся взрослым лисом с роскошной огненно-рыжей шубой и хвостом золотисто-бурого оттенка. Черные безукоризненной формы уши его почти постоянно были настороже. До времени он не хотел привлекать к себе внимание людей и питался тем, что удавалось легко поймать в лесу. Писк мышей под лиственным опадом он улавливал на большом расстоянии и не оставался голодным. На болоте тоже можно было отыскать пищу: подранка или убитую и потерянную охотниками утку. Одно время ему даже хотелось покинуть родной лес, перебраться в другие, возможно, более безопасные места. Однако лис медлил.
Солнце уже поднялось к зениту, и воздух наполнился приятным теплом. Черноух дремал, лежа под кустом жимолости. И ему неожиданно приснилось недавнее прошлое: Карабас с мясистыми руками, его двор полный всякой живности. И сразу захотелось ощутить вкус тех самых кур и цыплят, которые своим живым теплом так долго щекотали ему ноздри.
Лис встал, сладко зевнул, потянулся с наслаждением и, поддавшись минутному порыву отваги, побежал к деревне и дому Карабаса. Скоро он был уже у высокого забора, что видел так долго через железные прутья клетки. Спрятавшись в неглубокой канаве, Черноух перевел дух и осмотрелся.
Затем, быстро подбежав к забору, и принялся стремительно рыть землю, делая подкоп. Образовалась приличная дыра. Лис шмыгнул в нее. На подворье он помнил все до мелочей: коровий хлев, закуток поросенка, утиный загон. А вот и куры. Он ощутил их мягкий волнующий запах. Будки собак находились за выступом дома, и курятник оттуда им не был виден.
Осторожно, почти касаясь животом земли, лис пересек двор. Живое тепло домашней птицы дразнило его обоняние. Куры и утки, увидев хищника, забеспокоились. Петух издал раскатистый звук «ко-ко-ко» и заходил кругами. Но ничто уже не могло остановить Черноуха. Метнувшись, он схватил крупную курицу, оказавшуюся поблизости, и с легким хрустом перекусил ее тонкую шею. Такая же участь постигла вторую и третью несушку.
Куры метались, сбивались в кучу, разлетались в разные стороны. Они кудахтали, пищали. А лис, обезумев от охотничьего азарта, укладывал их одну за другой. Поднявшийся гвалт в курятнике всполошил кобелей на привязи. Они громко залаяли, и на крыльцо выбежал хозяин. Увидев дюжину породистых кур, растерзанных лисом, он тут же скрылся в доме: побежал за ружьем.
С курицей, трепещущей в зубах, Черноух рванулся через двор, шмыгнул в лаз под забором и скрылся в бурьянах. Касьян выстрелил ему вдогонку. Когда дымок выстрела рассеялся, Карабас увидел, как лис, бросив курицу, мчался к лесу. Веригин спустил с привязи собак. Они залаяли и понеслись вперед по следу лиса.
Черноух мчался изо всех сил. Хитрый пройдоха, он стремился быстрее достичь лесной опушки. А там, в кустарниках и чащобах легче уйти от преследования. Если же удастся достичь болота, среди топей он наверняка проведет собак и окажется в безопасности.
Скоро Черноух увидел небольшой косогор, густо поросший ельником. То был самый короткий путь к лесу. Но на косогоре оказался мужик с ружьем. Скрытую кустами собаку его Черноух не сразу заметил, и чуть было не угодил ей в пасть. Охотник не стал стрелять: далеко, но собака увязалась за лисом.
Увидев нового преследователя, кобели Касьяна Веригина залаяли громче и с удвоенным азартом понеслись за Черноухом. Ускользнуть от трех собак стало труднее, и лис повернул к деревне. Он надеялся шмыгнуть в какую-нибудь подворотню, уйти по крышам или заскочить в чей-либо сарай и спрятаться. Собаки быстро настигали его.
У одного из деревенских дворов стояла автомашина-фургон. Из него только что выгрузили мебель, и водитель рассчитывался с хозяевами. Двери оставались открытыми. Это был последний шанс остаться в живых для Черноуха. Он вскочил внутрь фургона, забился в угол, спрятавшись под куском брезента.
Кобели подлетели к автомашине и потеряли лисий след. Сглатывая горячие языки, и часто дыша, псы не понимали, куда подевалась их жертва. Затем с досады налетели на чужую собаку. Она тоже оказалась у машины. Завязалась грызня с лаем и визгом. Водитель не без труда отогнал собак, закрыл двери фургона, сел за руль, и автомобиль отправился обратно в город.

Глава 22

Павел долго упрашивал отца разрешить ему с Андреем переночевать в шалаше на лесной поляне. Они, видите ли, уже взрослые и хотят испытать себя. Ленку они не возьмут, да бабушка ее и не отпустит. И вообще девчонка, может испугается чего-нибудь в лесу.
Отец Павла, Виталий Иванович, слушал сына с веселыми искорками в глазах. Он понимал: для ребят ночевка в лесу останется на всю жизнь незабываемым воспоминанием. А ночи в июне короткие, вечерняя заря с утренней почти что встречаются. И сын его, Пашка, – смелый парень. Не побоится и один отправиться в ночной лес. Но отпускать мальчишек одних ему все-таки не хотелось. Мало ли что? Тринадцатилетних детей не трудно и обидеть.
– А меня с собой возьмете? – неожиданно для друзей спросил он.
С шутливой осторожностью он убеждал мальчишек, что и сам мечтал о такой ночевке, и надеется, что парни согласятся взять его в свою компанию. Павел и Андрей переглядывались. Вообще-то им хотелось одним побыть ночью в глухом лесу, испытать свою волю. Но с отцом, конечно, интереснее. И они согласились.
В лес мужики пришли пораньше, чтобы успеть заготовить хворост для костра. Кроме того, Виталий Иванович стремился не только доставить мальчишкам удовольствие, но исподволь научить их правильному обращению с огнем в лесу. Для начала он предложил провести соревнование: кто меньшим количеством спичек разведет костер. Ребят такая затея вдохновила.
Пока друзья собирали хворост на дрова, Виталий Иванович расчистил от травы площадку для костра. И предложил сыну ответить на вопрос: когда и где нельзя разжигать костер в лесу. Парень не стушевался.
– Костер нельзя разводить в очень сухую погоду, да еще когда ветер. И потом, нельзя устраивать костер под деревьями и в густой траве. Огонь может поджечь ветки или доберется по траве к деревьям. Тогда будет лесной пожар.
Пришлось Андрею, который всего этого не знал, повторить то, что сказал Павел. Виталий Иванович еще добавил, что костер следует разводить с подветренной стороны от шалаша или места ночевки людей.
Потом мужчина придирчиво осмотрел дрова, что собрали дети, и выдал каждому по коробку спичек. Первым должен был развести костер Андрей. Он делал все поспешно и неумело. Поджигая кучку дров, он опустошил коробок, но так и не смог разжечь огонь. Павел тоже истратил много спичек, а костер потух, не успев разгореться.
И тогда Виталий Иванович сам взялся за дело, попутно поясняя юным туристам искусство разжигания костра.
– Мало иметь сухие спички, – начал он, – еще нужна хорошая растопка – то, что воспламеняется в первую очередь. Это может быть березовая кора, щепки, стружка, мелкие веточки. Их надо подкладывать осторожно, стараясь не загасить первое слабенькое пламя. Когда растопка хорошо разгорится, кладут топливо: сучки, палки, поленья, что называется, дрова. Но и дрова загораются не сразу, им нужен жар, высокая температура, при которой из дров выделяется угарный газ. Он соединяется с кислородом воздуха и образует пламя.
Рассказывая все это, Виталий Иванович разжег костер всего одной спичкой. Андрей и Павел не предполагали, что развести костер – целая наука.
Тем временем в лесу сгущались сумерки. Голоса птиц, звеневшие на закате солнца особенно громко, поредели. Дятел выбил последнюю дробь, робко тенькнула какая-то птичка. Низко и почти неслышно пролетела серая сова, и все стихло.
Чутко засыпал лес. Только костер потрескивал, разгораясь. Огонь жадно набрасывался на сухой хворост, вспыхивал ярко, освещая отдельно стоящие деревья, редкий березняк, темные провалы молодого ельника. Шалаш светлым пятном выделялся на темном фоне луга. Мальчики любовались завораживающей пляской огня, от которой трудно было оторвать взгляд.
В костре уже закипал подвешенный над огнем чайник. В рюкзаке нашлись кружки, а также пироги, бутерброды. Рассевшись у костра, мужики пили чай. Виталий Иванович рассказывал ребятам о ночной жизни леса и его обитателей.
Костер то вспыхивал, стреляя искрами, то притухал. Тогда поляну обступала ночная темень, она холодила спину и плечи. Мальчишки осматривались, прислушивались. Тем более, что кто-то шуршал в лесном опаде, возможно, зверьки, вышедшие на ночную охоту. Неслышно летали совы над лугом. Где-то в лесной уреме погукивал филин. Время бежало быстро, приближаясь к полуночи, и у Павла с Андреем уже начинали слипаться глаза. Но они никак не хотели идти в шалаш.
Костерок почти догорал. Он больше дымил головнями. Прибитый ночной сыростью, дым стлался по низу, уходя в осиновую чащу. Вдруг в темноте наступившей ночи послышались шаги и треск валежника. Ребята насторожились. Виталий Иванович тоже прислушался.
– Никак, кто-то идет, – сказал он, – возможно, рыбак или охотник заблудился в ночном лесу.
Но шаги затихли. Незнакомец остановился в темноте.
– Кто вы? Подходите, гостем будете, – крикнул Виталий Иванович.
Но неведомый рыболов или охотник молчал. Тогда Виталий Иванович посветил в темноту фонариком: метрах в двадцати от костра стоял молодой лось. Он замотал головой, захлопал ушами. Лесного великана, вероятно, одолели комары. От костра к нему тянулась размытая струйка дыма.
Мальчишки вскочили на ноги, хотелось лучше разглядеть гостя. Это не понравилось сохатому. Он несколько раз ногой мощно копнул подстилок, покрутил головой и отступил в темноту. Скоро затихли и его шаги. Происшествие развеселило ребят и послужило темой новых расспросов.
Ночью посвежело и стало зябко. Парни, наконец, забрались внутрь шалаша на мягкую подстилку из сухой травы, устроились удобнее, вдыхая аромат свежего сена, легли, позевывая, и быстро уснули.
Летняя ночь прошла быстро, по лесу уже разливалась молочная бледность утра. Виталий Иванович пошевелил костерок, в нем еще оставались тлеющие угли, подбросил сухих веток – и показался дымок. Вскоре вспыхнуло пламя. Костерок разгорался, постреливая угольками.
Незаметно отрумянилась утренняя заря. На траве, на листьях берез заблестела роса. Откуда-то послышался несмелый голосок ранней птахи. За ней другой, третий: просыпалось пернатое население леса. Взошло солнце, посеребрив верхушки высоких сосен. На поляне сразу стало светло и просторно. Виталий Иванович прошел к лесному ручью, оставляя мокрый след на росистой траве,  и в углублении с бурлящими пузырьками начерпал в чайник родниковой воды. Принес и повесил его над костром. Ребята встанут – будут пить чай.
Первым проснулся Павел, выглянул из шалаша и уставился на румяные облака.
– Уже утро! – удивился паренек.
Скоро друзья расстались с мягкой постелью в шалаше, выбрались наружу и сразу окунулись в утреннюю прохладу леса. В густой листве звонко, заливисто щебетали птицы. И казалось, весь лес поет. Отдельно от всех ворковала горлица.

Глава 23

Когда двери фургона закрылись, и автомашина двинулась в путь, Черноух вылез из-под брезента и осмотрелся. Он понял, что добровольно оказался в большой клетке с железными стенами и надо срочно из нее выбираться. Но напрасно лис толкал головой и лапами двери, царапал их когтями – новая тюрьма не открывалась. Автомашина тем временем тряслась и подскакивала на ухабах. Лиса кидало из стороны в сторону. Так продолжалось долго. Потом тряска несколько стихла, автомобиль покатил плавно, вероятно, по ровной дороге. Пытаясь все-таки выбраться, Черноух обследовал все углы, он даже грыз пол и, только убедившись в невозможности прогрызть дыру, опустил голову на лапы. Время шло, а Черноух ехал и ехал куда-то. В небольшом окошке под самым потолком появлялись то солнечные блики, то тени.
Внезапно движение прекратилось. Затем раскрылись двери, и человек недоуменно уставился на лиса. Даже хотел захлопнуть дверь. Но невольный путешественник стремительно рванулся вперед. Проскочив под носом у водителя, он спрыгнул вниз и бросился бежать. Никто не погнался за ним. Между досками какого-то забора лис протиснулся в щель и оказался на оживленной улице города. По проезжей части проносились автомашины, по тротуарам сновали люди, много людей.
Оказавшись среди людских ног, Черноух отскочил в сторонку и присел, совершенно сбитый с толку. Вот-вот его должны были схватить, возможно, убить… Но прохожие, кажется, не замечали его, дикого зверя, оказавшегося в городе. Проходя мимо, они, вероятно, принимали его за бродячую собаку. Лишь кое-кто, отрешенно взглянув на него, догадывался, что это лис, но всего лишь замедлял шаг и снова спешил по своим делам.
Надеясь оказаться в безопасном месте, Черноух завернул за угол какого-то здания, пробежал несколько метров по открытому пространству и увидел ряд низких строений. Это были гаражи, и он забрался на крышу низких построек.
Однако теплые крыши гаражей облюбовали бездомные коты. По одному, по два они сидели в разных углах или без дела слонялись туда и сюда. Коты буквально сверлили лиса холодными немигающими глазами, готовые, кажется, немедленно вступить в драку. У некоторых из этих городских жителей не было глаза или уха, на боках и спинах вырваны клочья шерсти. Черноуху стало не по себе. Не хватало еще остаться без глаз или с разорванным носом, и он поспешил убраться с гаражных крыш.
Спустившись на землю, он увидел небольшое пушистое создание, кошечку, почти котенка. Но стоило приблизиться к ней, как в глазах кошки вспыхнули злобные огоньки. Она выгнула спину, зашипела и сразу превратилась в страшное чудовище. Черноух отпрянул, и в нем родилось убеждение, что здесь, в городе, его всюду подстерегает опасность.
Озираясь по сторонам, стараясь быть как можно незаметнее, лис пробирался между каменных громадин с сверкающими окнами. Громадины походили одна на другую и тянулись одна за другой без конца и без края, нагоняя тоску. Наконец появился широкий проем, и Черноух бросился в него, но оказался на огороженной площадке, сильно пахнущей собаками. Собак здесь было много. Некоторых псов люди водили на поводках, другие бегали свободно, гоняясь друг за другом. Нужно было срочно убираться отсюда. Но лис не успел сделать и нескольких шагов, как откуда-то выскочил большой кобель. Хорошо, что рядом оказалось сооружение, подобие беседки, и лис моментально вскочил на крышу.
Пес кружил у беседки, он высоко подпрыгивал, пытаясь ухватить непрошенного гостя за хвост. Неизвестно, чем бы закончилось это приключение для лиса, если бы к собаке не подошла ее хозяйка. Она надела намордник на пса и увела его с площадки.
Соскочив с беседки, Черноух шмыгнул в какой-то проулок и сразу очутился на дороге, на самой что ни на есть ее проезжей части. Рядом со страшной скоростью проносились автомашины, обдавая его волной горячего воздуха. А он крутился на месте, увертывался от колес, рискуя быть раздавленным каждую секунду. Спасла беднягу длинная труба, проложенная по обочине. Черноух влез в нее и немного отдышался. А когда красный свет светофора оборвал поток автомобилей, он выскочил из трубы и перебежал улицу. Умный лис, вероятно, понял: от дорог надо держаться подальше.
Черноух чувствовал себя беззащитным. Он лихорадочно искал укромное место, чтобы спрятаться. Уже под вечер ему удалось попасть в глухой тихий закоулок. Здесь горкой лежали деревянные ящики и картонные коробки. В одной из коробок спал человек. Лис отошел от него подальше и почувствовал себя невероятно уставшим. Покрутившись у коробок, он забрался в одну из них и будто провалился в сон.

Глава 24

Проснулся лис от сильного шума. Приподняв голову с лап, он увидел: через двор к ящикам движется грузовая машина и группа шумных людей. Они галдели и жестикулировали руками. Черноух не знал, куда бежать, и укрылся за кучей ящиков. А люди почему-то набросились на бродягу, отвешивая ему подзатыльники.
В следующую секунду рядом грохнул камень, брошенный в него ради потехи, и Черноух ринулся прочь. Он шмыгнул в щель забора и выскочил между каких-то строений. Рядом пробегала маленькая собачонка. Она странно посмотрела на лиса, очевидно, не понимая, что за зверь перед ней. Черноух на всякий случай оскалил клыки, и собака скрылась за углом постройки.
Вдруг Черноух увидел громадного куцехвостого пса, появившегося как бы ниоткуда. Это был настоящий собачий великан. Такого громилу ему еще не приходилось видеть. Кобели чернобородого охотника показались бы щенками перед этим исполином. Пес пока не видел лиса и не чуял его запах. Этим и воспользовался незадачливый путешественник. Он тихо шмыгнул за угол здания и помчался неизвестно куда, лишь бы прочь от места, где разгуливал куцехвостый великан. Попав в небольшой сквер с деревьями и кустами, Черноух остановился. Ему очень хотелось пить. Но отыскать воду среди каменных строений и раскаленного асфальта казалось почти невозможно.
Однако ему повезло. У больших домов пожилая женщина поливала газон с цветами. Щедро лилась вода из шланга, увлажняя землю и растения. Лужицы стояли и на асфальте. Живительная влага, плеск воды так взбудоражили лиса, что он без страха выскочил из укрытия, подбежал к небольшой лужице и принялся жадно лакать воду.
Напившись вдоволь, Черноух свернул в какой-то двор и учуял запах пищи. Около больших баков, наполненных отходами, крутились две собаки. Они разрывали зубами пакеты, валяющиеся на земле, выискивали съедобные остатки и попутно грызлись. Черноух затаился неподалеку, а псы насторожились, почуяв лисий запах. Но ветер слегка изменил направление, и собаки продолжили важное для них занятие. Но вот они нашли вкусные кости и улеглись в сторонке, отдельно друг от друга.
Не спуская глаз с собак, незадачливый путешественник осторожно приблизился к бакам, схватил пакет, валявшийся неподалеку, отбежал за угол дома, разорвал его зубами и принялся рыться в отбросах. Ему удалось найти корку хлеба, недоеденную сосиску, кусочек пирога. Все это лис проглотил мгновенно. Затем несколько часов кряду сидел в укрытии, терпеливо наблюдая, как к бакам подходят все новые и новые нахлебники. Через несколько дней он уже знал порядок кормежки у баков.
Первыми ближе к полуночи, когда затихал город, приходили кормиться наиболее сильные собаки. В это время они становились хозяевами городских кварталов. Даже люди боялись появляться на улицах, опасаясь бродячих собак. Псы смело лезли в контейнеры, раскапывали отбросы, находили кости, обрезки колбасы, мясные остатки и пожирали их. Псы принюхивались друг к другу, словно желая удостовериться, нет ли среди них чужаков.
Затем приходила собачья мелюзга, грязные и всего боящиеся собачонки, а также подросшие щенята, выброшенные на улицу недавними хозяевами.
Над свалкой брезжил рассвет, последние собаки уходили от баков, а к ним отовсюду сбегались бездомные коты и кошки. Утром приезжал мусоровоз. С оглушительным грохотом он опорожнял баки. Тогда к месту погрузки отходов слетались голуби и воробьи. Торопливо бегая по земле, они подбирали остатки пищи.
Черноуху в городе даже не нужны были его охотничьи инстинкты: умение найти и подкараулить дичь, ловко поймать добычу. Надо было просто отыскать злачное место, где стоят баки с пищевыми отходами, и подождать, пока насытятся более сильные нахлебники городских свалок. Промышлял он в сумерках, когда не слишком заметен был его ярко-рыжий мех.

Глава 25

Однажды Черноух, наставив нос по ветру, уловил лисий запах. Вначале даже не поверил. Но в укромном месте на куче старого хлама действительно спал городской лис. Черноух тронул его носом, и тот проснулся. Но что это был за лис? Шрамы и ссадины покрывали его морду, грязная шерсть клочьями висела на боках. А вместо пышного хвоста – огрызок. Такого облезлого и жалкого лиса не встретишь ни в одном лесу.
Несмотря на столь ужасный вид собрата, Черноух скоро подружился с ним. Они вместе ходили к ресторанным бакам, в которых были самые вкусные и сытные отходы. Иногда приходилось даже питаться по очереди. Пока один лис отвлекал собак, и они гонялись за ним, пытаясь прогнать и проучить, другой в это время искал самые лакомые куски и наедался до отвала.
Как-то поздно вечером городской лис и Черноух решили пробраться к мусорным бакам у ресторана. Время перевалило за полночь, а у баков с отходами не было ни собак, ни кошек. Лисам это показалось странным. Улицы словно вымерли. Лишь одинокий пес, то и дело оглядываясь, пробежал между домами и скрылся. Наступила настороженная тишина, как перед бурей.
И вдруг где-то вдали раздался нарастающий шум, словно ураганный ветер надвигался с грозою. Скоро на площадь у ресторана с визгом и рычанием вылетела разъяренная стая собак. Впереди, весь взъерошенный, мчался огромный пес по кличке Бушуй. Он резко остановился, и стая остановилась вместе с ним. Псы забегали кругами, заходили на одном месте, подняв хвосты, как мечи. Собаки будто поджидали кого-то.
Черноух еще не успел что-либо сообразить, как его товарищ, городской лис, вильнув обрубком хвоста, умчался куда-то. А он, не зная, что делать, спрятался за большой куст сирени, росший на газоне, и стал наблюдать за происходящим.
Прошла минута-другая, и из-за угла другого дома вынеслась еще одна стая собак. Псы так же резко остановились. Они тоже подняли хвосты, и заходили кругами на виду у первой стаи. Шерсть на загривках стояла дыбом, ноги выпрямлены и напряжены, носы вздернуты, красные десна и клыки оскалены. Вероятно, каждый из псов старался казаться больше и свирепее. Цель ясна – взбодрить себя и произвести устрашающее впечатление на противника.
Черноух не знал, куда деваться, ему казалось, что находится он между враждующими стаями. И лис сжался в комок за кустом сирени, готовый стать невидимкой.
А псы все выше поднимали хвосты, все больше злобились, угрожая противной стороне страшной расправой. И ни та, ни другая стая не хотела уступать. Ни одна собака не опустила хвоста и не прижала в испуге уши.
Угроза с обеих сторон достигла, кажется, предела, и стаи ринулись вперед. Собаки со страшным рыком и даже ревом налетали друг на друга. Сцепившись парами, они рвали и трепали один другого. Шерсть клочьями летела по сторонам. В неистовой злобе тела сплетались так плотно, что трудно было разобрать, где чья голова, а где чьи ноги. Остервенение, кажется, достигло крайней степени.
А ведь совсем недавно это была единая стая бродячих собак. Возглавлял ее большой пес Бушуй, сильный, ловкий и отважный. Все собаки подчинялись только ему. Но однажды к стае прибился громадный куцехвостый кобель. Он тоже был могуч и смел. С самого начала куцехвостый проявлял непозволительную самостоятельность. А потом захотел стать во главе стаи. И началось соперничество двух больших и злобных кобелей.
Другим собакам, менее сильным, пришлось расплачиваться за соперничество предводителей: каждый из вожаков демонстрировал свою силу, стараясь подмять или оттрепать то одного, то другого пса.
Часть шариков и бобиков поддержала куцехвостого. Другая часть осталась верна Бушую. Вражда нарастала, и стая распалась. Началась борьба между двумя враждующими группами собак за территорию с лучшими отбросами. Скоро борьба переросла в войну.
Драка продолжалась, Куцехвостому удалось сбить с ног Бушуя. Огромный кобель рвал поверженному грудь и бока, готовясь вцепиться в загривок. Но Бушуй все-таки сумел стряхнуть куцехвостого и псы уж в который раз взвились в воздух, хватая друг друга пастями. Драка вожаков подхлестывала рядовых собак. Они тоже кидались в ожесточенную драку. Ужасающий визг, рев, рычание будоражили город.
То тут, то там в окнах домов загорался свет. Люди криками пытались урезонить взбесившихся псов. И вняв грозным людским окрикам, собаки остановились. Шум и грызня прекратились так же внезапно, как и начались. Но стаи расходились медленно, недоверчиво наблюдая друг за другом. Потом все собаки враз куда-то исчезли.
Выждав время, Черноух выбрался из своего укрытия и осмотрелся. Площадь, как и полчаса назад, была пустынна. Тускло светили уличные фонари на обочинах. И тут неожиданно он наткнулся на распростертое тело городского лиса. Бедняга случайно угодил на стаю озлобленных собак, и его загрызли разъяренные псы.

Глава 26

Черноух опрометью кинулся прочь. Он пересек лужицу света под уличными фонарями и юркнул в темную аллею. Напряжение не отпускало его. Прежде чем свернуть за угол, он всякий раз останавливался и оглядывался: не гонится ли кто за ним? Погони не было, но воздух всюду пропах запахом собак.
Пробежав несколько городских кварталов, лис наткнулся на длинный забор и просунул голову в подвернувшуюся дыру. За забором он увидел большой котлован, будки-вагончики, штабеля досок и брусьев. То была строительная площадка.
Лис долго прислушивался и принюхивался к струям несильного ветра, желая убедиться, что поблизости нет собак. Их здесь не было, хотя собачий запах ощущался повсюду. Тогда лис пролез в дыру, прошел к штабелям досок и, найдя укромную нишу, забрался в нее. Черноуху даже показалось, что наконец-то удалось отыскать спокойное место в городе. Он даже принялся вылизывать свою шерсть, приводить в порядок белую грудь, пушистый хвост, уставшие лапы.
Как бы ему хотелось сейчас оказаться в лесу, где нет бесчисленных толп людей, стай бродячих собак, бешено мчащихся автомобилей. Почувствовав неодолимую усталость, Черноух свернулся клубочком и впервые уснул спокойным сном.
Проснулся лис от страшного рыка и через щели в досках увидел куцехвостого великана. Тот был взбешен, заметив еще издали незваного гостя. Оказывается, Черноух занял его спальное место в штабеле досок, где днем обычно отдыхал огромный пес. Теперь у лиса, кажется, не было ни единого шанса на спасение. Все, что он мог сделать, это протиснуться дальше в узкую щель, образовавшуюся между досками, куда собачий великан пролезть не мог. С пеной у рта огромный кобель просовывал в щель голову, рычал неистово, грыз доски, царапал их когтями, пытаясь ухватить лиса за хвост. А Черноух, вытянувшись, кажется, в струну, протискивался все дальше и дальше, пока не оказался на другой стороне штабеля. Куцехвостый оставил бесполезное злобствование лишь тогда, когда увидел лиса, уже мчащегося по другую сторону котлована.
Куцехвостый прыгнул в котлован, несколькими скачками пересек его и оказался у высокого забора, огораживающего стройку. Но Черноух уже юркнул под забор. Кобель с громким рыком и лаем носился вдоль изгороди и не мог ее преодолеть. Умение найти выход из, казалось бы, безвыходного положения и на этот раз спасло Черноуха от неминуемой расправы.
Но новая неожиданная беда словно поджидала лиса. Впопыхах он выскочил на проезжую часть улицы, прямо в поток автомобилей. Бедняга успел увернуться от одной автомашины, от другой. А оказавшись перед третьей, лишь успел подпрыгнуть. Его крепко зацепило, и лис отлетел на обочину. Удар был настолько сильным, что Черноух, ударившись об асфальт, вытянулся на тротуаре и затих.
Рядом оказались мальчишки. Увидев, как лиса сбила машина, они подбежали к нему. Вначале боялись взять на руки, потом, жалея, стали гладить. Дети еще никогда не видели такой красивой лисицы. А когда заметили, что у лиса дрожат лапки и он шевелится, решили срочно отвезти в ветлечебницу. Один из ребят снял с себя куртку, в нее и завернули пострадавшего.
– Вылечим и приручим, – говорили мальчишки.
Рядом остановился автомобиль, и из него вышел мужчина. К счастью, он оказался ветеринаром. Закутанный в куртку лис понемногу оживал и шевелился. Потом даже принялся скалить зубки и слабо рычать. Мужчина надел на него маленький намордник. Затем пригласил мальчиков вместе доставить пострадавшую зверушку в ветлечебницу. Ребята с радостью согласились.

Глава 27

В лечебнице опытные ветеринары, вдоволь налюбовавшись красивым мехом лиса, принялись обследовать его повреждения. Черноух хотел укусить руку ветеринара, но через намордник это оказалось невозможным. А звериный доктор принялся косточку за косточкой ощупывать его тело и при этом ласковым голосом успокаивал его.
Принюхиваясь к острым запахам лечебницы, Черноух морщил нос. Такой ужасной вони он не ощущал даже в городе. Пришлось несколько раз чихнуть. А когда глаза привыкли к освещению, лис стал замечать белые стены, стеклянные шкафы. Затем увидел рядом на столе большую собаку. Ее перебинтовывал человек в белом халате. Лис испугался, стал извиваться, вырываться из рук. Но собака лежала без движения, и лис присмирел. К счастью, Черноух был только сильно ушиблен, ни переломов, ни вывихов на его теле ветеринары не обнаружили.
– Оставляйте у нас. Отлежится, заживут ушибы, кровоподтеки и заберете, – объяснил мальчишкам один из ветеринаров. – Можете сдать его в зоопарк.
– Нет, мы хотим приручить лиса, – почти хором ответили ребята.
– А вот приручить не получится, – разочаровал их звериный доктор. – Лисы почти не приручаются. Еще никто не сумел приручить лисицу.
– А мы приручим, – стояли на своем мальчишки.
После всех необходимых процедур Черноуха отправили в клетку с прочными железными прутьями. Жизнь опять круто обошлась с ним: снова оказался в плену у людей. И все-таки, так легко он не сдастся. Черноух устало положил голову на лапы и закрыл глаза. Но когда люди приближались к его клетке, он вздергивал губу, обнажал клыки, и в глазах вспыхивали сердитые огоньки.
Ему ежедневно давали еду: кусочек мяса с нарезанными овощами. Ставили мисочку с чистой водой. Вначале Черноух даже отворачивался, не желая унижаться перед людьми. Но потом начал есть и пить. Ушибы его быстро заживали, и он стал искать способ выбраться на волю. Ночью, когда люди уходили, и в окно лился лунный свет, Черноух принимался обследовать клетку. Трогал лапами дверцу, пытался грызть железные прутья, пробуя каждый из них на зуб. Но слабых прутьев не находилось.
В других клетках тоже были животные. Тяжело больная собака, сильно помятый кот. Собака и кот не вставали и почти не шевелились. Видно, спали по ночам. А лис только к утру засыпал.
Утром приходила сердобольная тетя Маша, уборщица. Она мыла полы, наводила порядок в лечебнице. Женщина почти всегда открывала окно, чтобы проветрить помещение. Черноух в это время притворялся сильно больным: лежал вытянувшись и не двигался.
Однажды тетя Маша, увидев совсем умирающего лиса, кинулась скорее принести ему воды. Она открыла клетку Черноуха, взяла плошку и, оставив дверцу не запертой, пошла к крану, чтобы наполнить ее свежей водичкой. Этого только и ждал хитрый лис. Он мигом рванулся из клетки и спрыгнул на пол. А увидев открытое окно, вскочил на стол, со стола на подоконник – и был таков. Плотно прижимаясь к земле, Черноух тенью скользнул между кустов в газоне и скрылся.

Глава 28

Лечебница, из которой сбежал Лис, располагалась на окраине города. А всесильный инстинкт подсказал Черноуху, в какую сторону надо идти, чтобы оказаться в родных местах. Скоро он оставил позади городские кварталы и попал в пригород с одноэтажными домами, и огородами, так напоминающими ему деревню бородатого охотника.  Бродячих собак тут не было, хотя его часто облаивали собаки из подворотен.
Быстро миновав последние дома пригорода, Черноух вышел на шоссе, а потом и в поля. Ароматы просторов и дальнего леса были настолько сильны и желанны, что заглушали запах выхлопных газов и бензина от проносящихся по шоссе автомашин.
Лис вначале бежал рысцой у обочины дороги, потом свернул на луг. Здесь паслись большие животные. Черноух обежал их и скоро был уже в лесу среди знакомых запахов лесных трав и деревьев. От нахлынувшей радости он долго валялся в благоухающем разнотравье, перекатываясь с боку на бок, терся брюшком о лесную подстилку. Ему даже удалось отыскать мышиные норки и изловить несколько грызунов.
Он нашел столовую белки, обнюхал тропинку ежа, столкнулся со следами куницы. Видел, как от него в испуге улепетывает бурундучок. Но лисьих меток пока не обнаружил.
Весь день Черноух пробыл в благодатном лесу. К вечеру угомонился свежий ветерок, шумевший в высоких кронах деревьев, умолки птицы, и в тенистом полумраке среди раскидистых елей воцарилась живая, чуткая тишина. Углубившись в заросли ольхи и лещины, что росли у небольшого овражка, лис отыскал укромное место и, свернувшись клубочком на мягкой траве, в первый раз предался спокойному отдыху. Лишь на рассвете он отправился дальше.
Каким-то непонятным образом Черноух все время шел в правильном направлении к родному лесу, к местам, где он родился, и где жил тот бородатый человек, который долго держал его в клетке, натравливая на него собак. Черноуха необъяснимо тянуло в эти места.
Встречаясь с разными животными и зверями, Черноух старался не вступать с ними в конфликты. Он обошел стороной охотничий участок рыси, не заинтересовался норами барсука, уклонился от встречи с хищной куницей. Стали попадаться и лисы. Но Черноух с уважением относился к их правам на охотничьи участки полей и леса, и ссор или стычек не происходило.
Однажды у лиса появилось ощущение, что он почти у цели. Стоит пробежать еще немного, и за тем холмом, за той рощей откроется родной луг, лес, а дальше, в глубине его, спасительное болото, в котором он укрывался от собак бородатого. И действительно, когда вечернее солнце позолотило макушки деревьев, на песчаном взгорке Черноух увидел знакомую деревню и все те места, которые хорошо знал.
Но тут случилось непредвиденное: он столкнулся с метками другого лиса. Они были повсюду. А это значило, что его родной дом принадлежит уже другому. Скоро и хозяин меток, рыжий лис смело преградил ему дорогу. Будь это чужая территория, Черноух развернулся бы и ушел. Но отдать свои охотничьи угодья, места, которыми владела его семья, он не мог. Предстояла нешуточная борьба.
Некоторое время лисы изучали друг друга. Затем рыжий лис припал к земле и оскалил зубы. Черноух тоже оскалил свои клыки и прижал уши. Схватка стала неизбежной.
Рыча и взлаивая, новый хозяин здешних мест первым взвился над противником, желая сразу подмять его под себя и запустить зубы в его шею. Но Черноух сбросил соперника наземь и несколько раз хватил зубами. Затем оба завертелись в нешуточной драке. Они обменивались ударами и укусами, царапали когтями друг друга. Но постепенно стало ясно: Черноух сильнее своего недруга. И рыжий лис дрогнул. Прижатый к земле и беспомощно болтая лапами, он повернул голову и подставил победителю незащищенное горло. Крепкий укус в нее означал смерть.
Но Черноух не убил рыжего лиса. Он встал рядом и позволил ему подняться. Это означало, что именно он должен владеть этим лесом и этими полями. Черноух даже лизнул морду присмиревшего лиса, тем самым позволив рыжему жить на окраине своего участка. Вместе они пробежали несколько метров, потом расстались.

Глава 29

Подошел конец августа. Андрей, друг Павла, должен был уезжать из деревни в город, и ребята решили еще раз побывать вместе в лесу, у своего шалаша. Шалаш все еще стоял на лесной поляне. За все лето друзьям так и не удалось увидеть и записать в свою тетрадь буроголовую гаичку. Быть может, сейчас они найдут ее. Отец Павла уверял: эта скрытная птица гнездится в старых дуплах и улетает на юг поздно.
И тут случилось самое удивительное: в осиннике они вдруг увидели Черноуха. Радости ребят не было придела. А лис, вероятно, охотился. Он крался медленно, внезапно останавливался и стоял неподвижно, вытянув пушистый хвост. Зверь был сейчас настолько большой и красивый, что Андрей и Павел залюбовались им.
Охристо-желтые тона меха лиса отливали красновато-огненными оттенками, белый подгрудок выглядел идеально чистым, а длинный пушистый хвост с белой кисточкой на конце, казался чуть темнее спины из-за черных ворсинок, вкрапленных в золотистый мех. Но особенно красивой была острая мордочка Черноуха с плутоватыми глазами, желтыми бакенбардами, и угольно-черными ушами. Вероятно, черноухий лис и в самом деле представлял собой выдающийся экземпляр лисьего племени.
Казалось, с таким бросающимся в глаза окрасом он слишком заметен на поле или в лесу. Но нет. В зарослях травы, уже начинающей желтеть, его рыжеватый мех сливался с пожухлой растительностью. А когда он неподвижно стоял где-нибудь среди сосен, то цветом почти не отличался от желто-коричневых сосновых стволов.
После долгого отсутствия, Черноух с особой осторожностью и вниманием осматривал свои угодья. Одни знакомые места он пробегал быстро. В других обследовал каждый пень, каждую кучу валежника. Он обходил вокруг кустов, обнюхивал старые норы, заходил в чащи, приближался к отдельно стоящим березам. И везде, где считал нужным, оставлял свои пахучие метки.
Ребята выдали себя неосторожным движением, и лис мгновенно скрылся. Будто его и не было здесь, в лесу. Мальчишки искали его глазами, ходили вокруг, а Черноух в это время отправился на болото, чтобы там поохотиться. Большое и топкое болото с островками, плесами и трясинами, заросшее камышом и другими болотными травами, находилось сразу за песчаной гривой. Летом на нем гнездилась водоплавающая живность. А весной и осенью оно служило перевалочным пунктом птиц на перелете.
В болотной низине шла своя шумная и активная жизнь. Чибисы, утки разных пород, бекасы, большие и малые кулички занимались своим неотложным делом. Черноух из кустов ползком пробрался к кромке воды и, затаившись в камышах, стал ждать. Пара уток с шумом пролетела недалеко от него. Это был кряковый селезень и утка. Не заметив опасности, они сделали круг над болотом и с плеском опустились на чистую воду недалеко от того места, где затаился хищник.
Утка франтовато чистила перья, хлопала крыльями. Кряковый селезень гордо плавал вокруг нее, то и дело опуская и поднимая голову. Порезвившись несколько минут на чистой воде, парочка приблизилась к камышам в нескольких метрах от лиса. Достаточно было проползти два-три метра, и броском можно было поймать добычу. Но стоило Черноуху приподняться, зашуршал камыш – и утки с тревожным кряканьем сорвались с места, поднялись против ветра и, увеличивая скорость, унеслись в даль. Лис только облизнулся, подняв мордочку и проследив за ними глазами. А на болоте поднялся шум и гам. Разом взлетели десятки птиц. Они кружили и кричали. Черноух не хотел совсем уходить с болота. Он укрылся вначале в кустах, растущих на взгорке, а затем перебрался на мягкую кочку в зарослях камыша, и птичье царство успокоилось.

Глава 30

Пришло время, когда на водоплавающую дичь разрешили осеннюю охоту, и с раннего утра на речных плесах, озерах, болотах загремели выстрелы. Черноух, приютившись на мшистой кочке, тоже подвергся нападению. Охотник, заметил его и выстрелил дважды. Дробь рядом секанула камыш, и Черноух юркнул в заросли осоки, а затем в кустарник.
До позднего вечера по всей округе грохотали выстрелы, всполошив не только пернатое население озер, но и зверей в лесу. Вспугнутые выстрелами, белки метались по деревьям, с места на место бегали кабаны и лоси, попрятались в норы разные зверьки, испуганные птицы перелетали с одного места на другое, но везде было неспокойно.
Черноух тоже носился по лесу. Наконец, обнаружив нору барсука, он нырнул в нее. Его удивил дом подземного жильца: два этажа один над другим соединены ходами, от «жилых комнат» идут тупички. В одном склад продуктов, другие тоже для каких-то надобностей. Большой вход весь сглажен – видно, им часто пользуется барсук. На случай опасности еще три-четыре отнорка.
Хозяин подземной квартиры без радости встретил гостя. Он пофыркал, поворчал, но прогонять не стал. Только к вечеру лес утих, птицы и звери начали успокаиваться. Черноух покинул дом барсука и устроился у можжевелового куста, свернувшись калачиком. Но долго не мог уснуть: то и дело поднимал мордочку, осматривался, принюхивался, слушал случайные шумы. Затем снова клал голову на хвост и, утомленный дневными тревогами, наконец, задремал. И ему приснились: большой лисовин с черными ушами – его отец и красивая лисица-огневка – его мать. Они резвились на лесной поляне. Но раздались выстрелы, и прекрасная пара лис, была убита. Чернобородый охотник с мясистыми руками поднял за ноги оба трафея и злорадно расхохотался.
Никогда еще во сне Черноух не видел так явственно лиса-отца и мать-лисицу. А тем более его злейшего врага – бородатого охотника. Он вскочил на ноги и даже зарычал, оскалив зубы. Шерсть на его спине и загривке стояла дыбом. Потом решительно рванул землю когтями, будто бы хотел доказать: он давно уже взрослый лисовин и может постоять не только за себя.
Лучи вечернего солнца окрасили высокие облака, но было еще светло. В это время жена Касьяна Веригина, Анна Григорьевна, зачем-то вышла на крыльцо дома и вдруг увидела лисицу. Женщина позвала мужа. Касьян выглянул из двери и чуть не ахнул: припав животом к земле, от забора к курятнику осторожно крался лисовин с черными ушами. Это был его черноухий лис. «Где он был? Что делал?» – пронеслось в голове у охотника.
Веригин вбежал в комнату и схватил двустволку. Выскочив на крыльцо, он вскинул ружье. Лис мгновенно учуял опасность. Он метнулся назад к забору, на котором сидел любопытный Васька – кот соседки бабы Ульяны. Васька спрыгнул во двор, удирая от лиса. В какой-то момент они оказались почти на одной линии. В это время грянул выстрел. Лисовин шмыгнул в лаз под забором, а кот, высоко подпрыгнув, растянулся на траве. Веригин убил соседского кота. Долго чертыхался опытный охотник. Но делать нечего, пошел к соседке извиняться за оплошность. А утром ни свет ни заря собрался в лес искать черноухого злодея. Знал: не оставит он в покое его двор.
У леса собаки быстро взяли след лиса. С лаем и завыванием, радуясь охотничьей потехе, они устремились вперед. Легкий ветерок донес до ушей Черноуха знакомые звуки погони. И он понял: кобели бородатого охотника идут его следом. Без сомнения, и сам бородатый гонится за ним.
Черноух пошел в посадки молодого ельника и колючие кустарники. Его гибкое тело легче проходило через густые заросли, а грузные собаки долго путались в ветвистых прутьях, кололи носы и морды, это их задерживало. Следом за собаками шел и чернобородый. Он шел напористо, напролом, одним плечом вперед, лавируя в колючих преградах.
Но вот кустарники кончились, и лис взбежал на пригорок. Он покрутился у старой развесистой березы, затем помчался в еловый лог, быстро семеня лапами. Впопыхах Черноух пересек след рыжего лиса, своего соседа, с которым познакомился совсем недавно. Рыжий только что прошел еловым логом, и запахи обоих зверей переплелись на тропе, перепутались. Когда же Черноух скинулся за куст и припустил вниз по склону, кобели не заметили его скидки. Они увязались за рыжим лисом. Так, не желая того, Черноух подставил собрата под охотника.
Погоня теперь уходила в сторону, и Черноух остановился. Он послушал удаляющийся лай и направился к лесному роднику, чтобы утолить жажду. А рыжий лис, поняв, что его преследуют собаки, начал уходить в сторону сырой поляны и здесь принялся закладывать петли одну за другой, желая сбить псов со следа. Однако опытные кобели были уже близко. Тогда рыжий лис сметнулся за поваленное дерево, промчался по лесной дороге, поднырнул под густую раскидистую ель и скрылся в подлеске. Но и эти уловки не отдалили от него погоню. Совершенно перепуганный, зверь помчался в одну сторону, потом в другую и наскочил на затаившегося охотника. Грянул выстрел, и все было кончено.
Веригин осмотрел убитого зверя и был обескуражен. На тропе лежал другой лис, совсем не тот, что побывал у него на подворье.

Глава 31

Черноух по-своему жалел рыжего лиса. Он был уверен, что смог бы обмануть собак и уйти от погони. Ненависть его к бородатому охотнику только возросла. Несмотря на опасность, лис почти каждую ночь подходил к дому своего врага. Он осторожно проверял: не забыли ли хозяева закрыть двери и лазы в курятнике. Но каждый раз уходил ни с чем. Касьян Веригин тщательно оберегал домашнюю живность, особенно племенных кур, от которых он получал немалую прибыль, торгуя куриными яйцами на рынке.
Веригин жил своим хозяйством и тем, что добывал в лесах и на озерах. Почти каждое утро он уходил на охоту. Стрелял уток на протоках, бил дупеля, бекаса, вальдшнепа на озере, охотился на тетеревов и глухарей, иногда почти полностью истребляя токующих птиц. Не брезговал алчный охотник и куропатками. А когда разрешали охотиться на лесных животных и зверей – лисам, косулям, кабанам не было пощады. Несколько раз его хотели привлечь к ответственности за браконьерство. Но Веригину почему-то все сходило с рук.
Однажды поутру Черноух заметил, как Касьян бородатый, с ружьем и собаками на поводках, вышел за ворота и направился к лесу. Двор остался без хозяина и без собак. Это-то и нужно было лису.
Проследив за охотником почти до березовой опушки, он вернулся в деревню и залег у двора Веригина. Тем временем, хозяйка Анна Григорьевна выпустила из сараев всю живность, задала всем корм и вошла в дом. Взрослые куры и подросшие цыплята разбрелись по загону. Они клевали зерно, пили воду, высоко запрокидывая головы. Переваливаясь с боку на бок, у кормушек ходили грузные утки.
Высунувшись из лаза под забором, Черноух наблюдал эту идиллию во дворе, соображая, вероятно, как лучше напасть на птицу. А хозяйка заходила в дом и выходила обратно. Затем ушла со двора, видимо, направилась к соседке. Лис метнулся к загону.
Испугавшись зверя, куры и цыплята ринулись в открытую дверь курятника. Это только и было нужно Черноуху. Он кидался на кур, рвал и давил цыплят. Черноух будто мстил своему ненавистному врагу. Вероятно, он никак не мог забыть мясистых рук бородатого, что тискали и мяли его долгое время, подставляя под пасти озверевших псов. Войдя в раж и распалив себя, лис хватал и хватал все, что бегало и летало, пока в курятнике не осталось ни одной живой птицы. Закончив бойню, он схватил крупного цыпленка. Соседи видели, как большой желто-золотистый лис с черными, как уголь, ушами бежал к лесу, неся в зубах куренка.
Такого разбоя Касьян бородатый не ожидал даже от Черноуха. Он не находил себе места и решил во что бы то ни стало извести лисовина. Затем палкой отлупил своих кобелей, будто они в чем-то виноваты, потом напился до свинячьего состояния и уснул. Хозяйка тем временем, утирая фартуком слезы, ощипывала кур, чтобы продать их тушки на базаре. Убыток хозяйству был нанесен немалый. От всего поголовья породистых кур осталось лишь три несушки да два цыпленка.
Несмотря на тяжелое похмелье Веригин встал ни свет ни заря. Взяв двустволку и собак на поводки, он отправился на поиски разбойника. Черноух в это время возвращался с дальних полей, спеша на свою старую лежку под кустом бересклета, где было тепло, сухо и сравнительно безопасно. Лис остановился, поднял для чего-то переднюю лапу и навострил уши, как бы став в позу: «я весь внимание». Он оценивал обстановку, понимая: скоро собаки найдут его след и ринутся в погоню. Так оно и случилось. Кобели вначале пытались распутывать его старые, почти выветрившиеся наброды, потом обнаружили и свежий след.
Пришлось убегать со всех ног, но голоса собак, шедших по его сильному запаху, звучали все ближе и ближе. Лис вспомнил о лесном ручье, протекавшем неподалеку. Добежав до него, Черноух долго прыгал по воде, оставляя рваные, лишь кое-где заметные отметины. Затем скинулся за поваленное дерево, потом за кучу хвороста.
Добежав до ручья, собаки засуетились. Они носились взад и вперед, но никак не могли обнаружить лисьего следа. Понимая, что им попадет за срыв погони, кобели скулили, взлаивали и даже грызлись между собой. А Черноух тем временем, миновав светлый березняк, резко повернул вправо, не предполагая наткнуться здесь на охотника. На рысях он выскочил из-за деревьев и попал под выстрел.
Крупная дробь изрешетила рядом стоящий трухлявый пень, но несколько дробин досталось и Черноуху. Лис вскинулся вверх, отпрыгнул в сторону и скрылся в кустарниках. «Хорошо зацепил зверюгу», – радовался Веригин. Он бежал по следу, ища капли крови или клочья шерсти. Опытный охотник знал: бывает так, что тяжело раненная лисица пробегает сто-двести метров, а когда спрячется – падает мертвой. Охотник позвал собак, чтобы с ними отправиться на поиски зверя.
Дробь попала лису в заднюю ногу, в шею и спину. Ему становилось все хуже и хуже. Прихрамывая, Черноух плелся по лесу. Обнаружив его, вороны и сороки закаркали, застрекотали. Но недалеко уже было болото, и Черноух, пошатываясь, пошел к нему. Пара чибисов, дружно снялась с кочки и теперь, тревожно крича, летала над сырой луговиной. Следом запиликал испуганный кулик, взметнулись дупеля, сорвались с воды утки, неуклюже поднялась цапля. Этот переполох на болоте услышал опытный охотник и направил собак к болоту.
Черноух пробрался в камыши, потом, преодолев мелководье, залез в такую топь, что сам мог увязнуть и даже утонуть. Но его спасали мохнатые подошвы лап, обросшие шерстью. Они не прокалывали колышущуюся поверхность топи, и он смог выбрался на твердую кочку. Здесь и прилег.
Грузные кобели, подлетев к болоту, сразу увязли по грудь в вязком месиве, и чуть было не утонули в топкой хляби, вдоволь нахлебавшись жидкой грязи. Повернув назад и выбравшись из трясины, они тявкали и скулили, но соваться снова в топь не решались. Погоня опять заканчивалась бесславно.
Скрытый камышом и рогозом, Черноух был недоступен глазам Веригина, но слышал, как бородатый, чавкая подошвами сапог, все еще ходил у болота. Пара встревоженных чибисов по-прежнему летала над камышами, неистово крича: «Чьи-вы! Чьи-вы!» Раздраженный неудачей, Касьян с досады выстрелил в крикливых птиц. Один из чибисов, трепеща перьями, упал вниз.

Глава 32

На следующий день Веригин с собаками снова был на болоте. Еще несколько дней назад здесь шла живая деятельная жизнь: садились кулики, взлетали утки, над плесами носились крачки. А сегодня наступила зловещая тишина. Только чавкающие сапоги Веригина, да его тяжелое сопение и отборная брань слышались здесь и там.
Но ему никак не удавалось обнаружить лиса ни живым, ни мертвым. Распроклятый зверь словно бесследно исчез. Однако упрямый охотник не поленился осмотреть берега и склоны, прилегающие к болоту. Вместе с собаками он лазил по песчаным косогорам и оврагам, пробирался в чащи и укромные места, обследовал большие и малые норы, что находил в лесу. Но все напрасно. Кобели понуро ходили за хозяином, как бы подчеркивая тщетность его усилий. Наконец, потратив три дня, Касьян бородатый прекратил поиски, решив: либо лисовин подох в камышах, либо утонул в коварной хляби.
А Черноух в это время даже не знал о старании бородатого охотника отыскать его. Он лежал почти без признаков жизни. Шли дни. На протоки и плесы вернулись утки, на отмелях ходили кулики, бродили цапли по колено в воде, а Черноух все еще находился на грани жизни и смерти. Наконец он очнулся и попытался подняться. Но тело не слушалось, ноги подкашивались и дрожали. Сделав усилие над собой, лис встал. Рядом прыгала лягушка, и он накрыл ее лапкой. Но удержать не смог. Лягушка выбралась из-под лапы и ускакала. А силы опять оставили бедного лиса. Упав на твердую кочку, он снова провалился в болезненную дрему.
Прошло еще два дня и две ночи, прежде чем Черноух поднялся и сделал несколько шагов по спасительному островку. Ему хотелось пить. Лис подошел к воде и принялся жадно лакать пахучую влагу. На воде появилась мелкая рябь. По протоке кто-то плыл, рассекая воду. Лис заметил небольшую головку, похожую на птичью. Он прилег и насторожился. На кочку выполз и заскользил в осоку уж. Такую добычу нельзя было упустить.
Удачная охота взбодрила Черноуха. На следующий день он выбрался из болота и оказался в лесу. Но устал так, что двигаться дальше не было сил. Лис прилег у куста и внезапно почувствовал резкий запах следов рыси. Встреча с сильным зверем, его мощными клыками и острыми, как бритва когтями грозила смертельной опасностью.
Лесная кошка продвигалась быстро и неслышно. Одним прыжком она преодолевала кучи валежника, пни, стволы поваленных деревьев. Редко останавливалась и прислушивалась. Кисточки на концах ее ушей то и дело шевелились, глаза светились голодным блеском. И вдруг она натолкнулась на ослабевшего лиса.
Она знала, что лисы сильны и увертливы, а, кроме того, имеют приличные клыки. Но сейчас перед ней был слабый зверь, еле передвигающий исхудавшее тело. И все-таки ей хотелось проверить: так ли уж слаб этот незнакомец? Рысь прыгала вокруг, подкрадывалась к лису, даже пыталась тронуть лапой и снова отскакивала назад. Она словно забавлялась. Черноух не мог убежать. Большая сильная рысь в два прыжка догнала бы его. Оставалось – обороняться. С гневным фырканьем Черноух скалил зубы, рычал и очень тяжело, неуклюже отскакивал от хищницы. Это еще больше убеждало рысь в слабости противника.
Наконец рыси надоело прыгать и скакать. Она напряглась, подобрала тело и приготовилась к решительному броску. Глаза загорелись злым зеленым огнем. Лис тоже приготовился, возможно, к последней в его жизни схватке… Но тут, откуда ни возьмись, между тонкими осинками мелькнула тень крупного зайца – куда как более лакомой добычи для рыси. Одним лишь глазом она заметила косого. Нападение было быстрое и беззвучное. Заяц не сделал и трех прыжков, как рысь поймала его. Затем с тяжелой ношей в зубах метнулась к высокому дереву и скоро была уже высоко на сучке, хищно рыча, будто кто-то хочет отнять у нее добычу. А Черноух, боязливо оглядываясь,  скрылся в подлеске.
Он сильно устал и прилег отдохнуть в можжевеловых кустах. Цвет осенних листьев можжевельника хорошо скрывал его заметный окрас. Черноух постепенно успокоился и даже закрыл глаза в тяжелой дреме. Но дремал чутко. Малейший звук, даже шорох – и лис поднимал острую мордочку, настораживал уши, затем снова накрывал нос хвостом.
Но вот что-то заставило его поднять голову и осмотреться. Черноух увидел небольшого шелковисто-рыжего зверька с гибким телом и белым брюшком. Это была ласка. Она тащила в зубах серую куропатку величиной чуть ли ни с самое себя. Глаза ее хищно сверкали. Лис встал и заинтересованно смотрел на сердитого охотника, понимая, что ему подвернулся случай хорошенько поесть и тем восстановить силы. Но зверек, хоть мал ростом, мог умело постоять за себя. Храбрости и удали ему не занимать.
Они встретились взглядом и поняли друг друга. Ласка замерла с добычей в зубах,  потом подергала носом, будто раздумывая, что делать? Жаль отдавать поживу, самой нелегко досталась. Да зверь перед ней велик, раз в пять больше будет. Как бы самой не попасть к нему на обед. И короткие лапки ее задвигались в обратном направлении: возможно, удастся незаметно уйти и утащить добычу.
Но Черноух неспешно шел за зверьком, преследуя его. Ласка оставила куропатку и зло кинулась на лиса, желая испугать его. Потом схватила поживу и, пятясь назад, снова потащила ее. Однако решительность, с какой большой лис следовал за ней, принюхиваясь к куропатке, еще больше рассердила ласку. Оскалив зубы, она злобно порычала и, все-таки оставив добычу, развернулась и исчезла. Черноух утащил куропатку подальше от возможных нахлебников и хорошо поел, сразу почувствовав прилив сил.

Глава 33

Кончились теплые дни осени и наступили холода. Перелетные птицы, в их числе и водоплавающая дичь, улетели на юг. У зверей продолжалась осенняя линька. Летняя шерсть выпадала клочьями. А длинный зимний ворс и теплый подшерсток еще не отросли. Касьян Веригин тяжело переживал запрет охоты на пушных зверей, не выходил в лес, ждал снега. Но снега пока не было. Зато часто клубились промозглые туманы.
Черноух не любил эти мглистые дни. Они глушили шорохи, рассеивали запахи. Влажная, давящая тишина лишала мозг чуткости, вгоняла в дрему. Но еще надоедливее были холодные дожди. Шерсть лиса и даже нежный подшерсток пропитывались влагой, становились мокрыми и тяжелыми. Сгорбившись и опустив хвост, Черноух ходил тогда по слякотным полям в поисках добычи. А после не всегда успешной охоты возвращался в лес. Но и в лесу было холодно и неуютно. Отряхнувшись от сырости, он укрывался где-нибудь в укромном затишке: под еловыми ветками или в чаще соснового молодняка, предпочитая места с открытыми подходами. Здесь, свернувшись калачиком и укрывшись хвостом, он отдыхал.
Скоро земля начала промерзать. Трава и листья, покрывшись инеем, хрустели под лапами. Но вот пошел первый снег. Кружась, он медленно, будто нехотя, опускался на мерзлую землю. Потом начался настоящий буран.
Черноух вылез из укрытия и впервые увидел снег, белой пеленой укрывший все вокруг. Он стряхнул с себя холодный пух и сделал несколько шагов, переставляя лапы с опаской и осторожностью. Его удивили отпечатки собственных лап на снегу.
А зима как бы спешила. Скоро снегу навалило по колено. Поля и перелески – все покрылось толстым слоем снега, сугробы нависли на ветвях деревьев, зачернели провалами еловые крепи. Надолго лес погрузился в дрему.
Медленно светало, и Черноух вылез из ухоронки, отряхнулся по-собачьи от снега, послушал лес, поводил носом и поплыл по рыхлым сугробам. Скоро выбрался на твердую опушку. Бесшумно, как всегда, появился из-за деревьев. По затвердевшему насту протянулась ровная строчка лисьего следа. Потом остановился, потоптался на месте, испортив симметричный рисунок своих следов, и пошел в поле трусцою. Хоть и тихо шуршат мыши глубоко под снегом, а лисьи уши их слышат.
Почти в это же время и Касьян бородатый отправился в ослепительные просторы зимы, но не любоваться ими, а бить зверя: лисицу, зайца, кто попадет. Способов охоты он знал много, но больше любил охоту с манком на лис. Манок – маленькая дудочка, выточенная из дерева. На ней подражают мышиному писку.
Первого зверя Касьян Веригин взял еще в декабре. Как-то погожим днем, перевалив через балку и осторожно поднявшись на гребень оврага, прилегающего к полям, Веригин увидел лисицу. Она мышковала: приподнималась на задние лапы, одновременно свечой поднимала хвост. Затем в таком положении высоко прыгала и падала всеми четырьмя лапами в одно место. Но оставалась без добычи. Охотник быстро залег за бугор и трижды пропищал в манок по-мышиному. Лисица навострила уши и медленно поползла в его сторону. Шагов за сто она остановилась. Стрелять – далеко, и Веригин запищал еще раз. Лисица побежала к нему. Шагах в сорока она снова стала. Охотник взял ее на мушку. И когда зверь повернулся боком, нажал на спуск. Это была двухгодовалая лисица с хорошим мехом.
За первые месяцы зимы Касьян бородатый добыл уже трех лисиц, но Черноуха среди них не было. «Возможно, его нет в живых», – так думал охотник. А Черноух пока не лез на рожон, хотя окреп, был здоров и силен. Линька его прошла успешно, и окрас лиса стал еще более привлекательным.
Он научился добывать грызунов из-под снега, охотясь чаще по утрам. Днем отдыхал в лесу, укладываясь где-нибудь у ствола дерева или пня. А при сильных буранах и в метель предпочитал открытые места в поле. Пышная шуба с густой зимней шерстью и роскошный хвост служили ему защитой от холода.
Однажды ранним утром Касьян Веригин долго шел на лыжах по девственному снегу, внимательно всматриваясь в ровную снежную гладь. Ни кустика, ни следочка. Но вот за взгорком встретился лисий след. Веригин подошел ближе и рассмотрел его. Вынимая лапу из ямки и занося ее на следующий шаг, лис выволакивал часть снега и распахивал снежную поверхность по направлению своего хода.
Завернув за выступающий мысок леса, охотник замер, глазам своим не веря. В двухстах метрах от себя он увидел темно-красного лисовина с черными, как уголь, ушами. В лучах восходящего солнца и ослепительном блеске свежего снега мех его казался огненно-красным. Несомненно, то был Черноух. Веригина аж жаром обдало, и он бросился за кусты, чтобы не обнаружить себя.
Спрятавшись, Веригин в бинокль наблюдал, как ходил по полю лисовин, ища добычу. Он делал красивые закругленные обходы вокруг кустиков травы, торчащих из-под снега, поворачивал под прямым или острым углом, не задевая ни одной былинки. Ходил взад и вперед, и на снегу появлялись совершенно правильные параллельные линии. Лис делал петли и восьмерки, и все четко, красиво.
Удлиненное туловище, длинный пушистый хвост, служащий рулем, и мускулистые лапы делали его движения удивительно легкими и изящными. Лисовин то и дело опускал голову, тыкал носом в снег, принюхивался. Время от времени поднимал глаза, чтобы осмотреться. Но вот он прямо на ходу замер, вероятно, услышал шуршание мыши. Потом красивым прыжком накрыл что-то в снегу. Быстро заработали лапы: момент – и он поймал и съел полевку. Затем двинулся дальше.
Касьян бородатый принялся дуть в манок, подманивая лисовина. Он почему-то был уверен, что на этот раз ему удастся убить Черноуха. Веригин даже представлял, как подымет за лапы ценный трофей, полюбуется им и приступит к съему шкурки.
Слыша мышиный писк, Черноух мгновенно замер, потом даже пошел по направлению к охотнику. Но вдруг остановился. Стрелять было далеко, дробь не достанет зверя, и Веригин продолжил дуть в манок. Но сколько ни верещал, сколько ни старался охотник, Черноух не поддался на его хитрость. Он спокойно развернулся, потрусил дальше в поле и скрылся за пригорок. Куда пойдет лисовин, Веригин не знал, но на всякий случай перебежал за кряжистую сосну ближе к полю. Стоял, всматриваясь в прогалы между деревьями. Долго смотрел, глаза устали, курить захотелось.
– Вероятно, в другую сторону подался, – подумал охотник. – Какая незадача!
И вдруг застрекотала на березе сорока. Верный признак: увидела кого-то. И показался черноухий лис. К дальней сосне подошел, нос в снег опустил. Потом поднял голову, воздух понюхал. Но ветер дул в сторону, и лис не учуял охотника.
– На ловца и зверь бежит, – снова подумал Веригин.
Он поднял ружье, поймал лисовина на мушку. А лис снова пошел. Идет прямо к дереву, за которым стоит охотник. Уже в десяти шагах, в пяти!
– Вот это везуха! Наконец-то! – обрадовался Веригин. Нажал на курки сразу двух стволов.
Грохот, дым. Метнулся лисовин. Такой скачок изобразил: сразу за деревьями оказался и в момент скрылся. Касьян глядит во все глаза и ничего не понимает: снег весь изноздрен дробью, а лиса нет. А может быть, зверь привиделся? Да нет же. Вон он по полю скачет метров за двести.
Веригин ружье в снег бросил. Костерит почем зря и его и себя. Понять ничего не может.

Глава 34

Еще несколько раз выслеживал Черноуха Касьян Веригин. В белой одежде, укрывшись в еловой заснеженной крепи, много раз ожидал зверя на тропе. Но черноухий лисовин ходил какими-то неправильными кругами, и всякий раз проходил вне досягаемости выстрела. Не единожды охотник пытался незаметно подойти к нему с подветренной стороны. Но где там! Хитроватый плут всегда чуял и исчезал до того, как удавалось приблизиться на расстояние выстрела. Возможно, зверь обладал невероятным инстинктом выживания.
Был и идеальный случай убить Черноуха. Как-то у кучи заснеженного хвороста Веригин наступил на длинный сухой сучок, который громко треснул, и тут же из-за ивового куста выскочил лисовин. Касьян сделал два выстрела и, досадуя на промахи, готов был порвать на себе одежду.
Эти преследования раздражали Черноуха. Да и мышиная диета порядком надоела. И он снова нагрянул в хозяйство бородатого. Во многих домах в деревне уже погас свет. Только у Веригина окна светились ярко, играла музыка, слышались громкие голоса. Видно, хозяева и гости отмечали какое-то событие.
Черноух прокрался к дому с подветренной стороны. Кобелей во дворе не оказалось. Их закрыли в будки. Это только и надо было лисовину. Но как подобраться к домашней птице, когда она взаперти, а двери и лазы закрыты. Лис ходил вдоль стен нового сарая и старенького сарайчика. Чутким носом он слышал там и там запах птицы. Лис трогал лапами запоры, хватал их зубами, но тщетно. Хотел подкопаться под старый сарайчик, но земля, скованная морозом, не поддавалась.
Наконец он нашел подгнившую доску под стеной старого птичника и принялся когтями и зубами драть ее. Одна сторона доски раскрошилась, образовав небольшую дыру. Черноух сунул в нее острую мордочку и учуял горячий запах больших птиц. То были индюк с индюшкой. Виригин приобрел эту пару на племя. Слыша шорох за стеной, а затем и увидев лиса, индюки заволновались. Они квохтали, потом стали издавать странные гортанные звуки, каких Черноух никогда не слышал.
Быстро работая передними лапами, он расширил в полу брешь и протиснул в нее свое юркое тело. Потом воровато присел, насторожив уши и ловя каждый звук со двора: не идет ли бородатый. Но в доме играла музыка, веселился народ. Тогда лис кинулся на индюка, затем на индюшку. Расправился с ними быстро. Умертвив птиц, он приволок их к дыре и безуспешно пытался вытащить хотя бы одну из них наружу. Лис пятился задом, скользил лапами, но крупная птица застряла в отверстии. К тому же во дворе залаяла собака, за ней другая.
Кобели на цепи разрывались от лая. Выйдя во двор, Касьян Веригин цикнул на них и, слегка пошатываясь, осмотрел сараи, курятник, загон для скота. Все было заперто, замки целы. Касьян вернулся к гостям, и веселье продолжилось. Но собаки не успокоились. Они буквально выли, и хозяин вышел снова. С фонарем в руках он обошел двор снаружи и под старым сараем обнаружил лаз. В сарае лежали две истерзанные индюшки. У Веригина не осталось сомнений, кто это сделал.
Дневной свет уже поборол предрассветную мглу, когда Касьян бородатый с ружьем и двумя кобелями вышел на охоту. Снег, шедший всю ночь, продолжался, и торная цепочка ночного лисьего следа читалась слабо. Но тренированные собаки хорошо чуяли след. Веригин пока держал их на поводках. Только дойдя до оврага, охотник отпустил собак, и они понеслись по лисьему следу весело и хищно.
Услыхав далекий лай, Черноух мгновенно вскочил и замер, прислушиваясь. Затем пустился на хитрость. На широкой поляне он сделал несколько петель и восьмерок, обозначил на снегу подходы в одну, в другую сторону, потом, своим же следом вернулся назад до кучи заснеженного валежника и скинулся за нее. Затем, пробежав с километр, залег в сугробе, но так, чтобы видеть свою тропу.
Собаки, добежав до поляны, крутились на ней, распутывая петли и восьмерки следов лиса. Только с помощью хозяина им удалось напасть на новый след беглеца, и началась погоня.
Лис изматывал собак, долго водил их старыми и новыми ходами, много раз плутовал. Однако последняя попытка обмануть кобелей не удалась. Тогда Черноух пошел по большому кругу. Опытный охотник понял это, и поспешил занять удачную позицию для стрельбы.
Вытянув пышный хвост, Черноух несся во весь дух, чуть ли не касаясь животом сугробов. Он сделал один круг по лесу, пошел по нему второй раз, делая, однако, параллельный след. А собаки метались, то и дело перескакивали с одной тропы на другую. Они нервничали и не могли понять, где новый, а где старый след. Веригин в это время стоял за березами и пытался угадать: насколько лисовин опережает собак и где выскочит хитрый зверь с угольно-черными ушами.
А снег валил все гуще, поднимался легкий ветерок. Охотник переминался с ноги на ногу, стараясь слить свое белое одеяние с белым цветом берез. Он всматривался в промежутки между деревьев, в заснеженные кустарники. Вроде там возникло какое-то движение. А может быть, это только показалось?
Плавным движением пальца какой уже раз охотник проверял, взведены ли курки. Все было готово к стрельбе. Только нервишки немного пошаливают, да снег буквально слепил глаза. Кажется, собаки уже должны быть близко, а лисовина все нет… Да вот же он! Сразу из двух стволов грохнул увесистый выстрел, и следом громкий визг. Касьян в недоумении:
– Своего кобеля убил, – выговорил он и быстро подбежал к собаке. Она тихо поскуливала и жалобно, будто с укором, смотрела на хозяина. Потом затихла. Касьян неловко сел на заснеженный пень.
– Это дьявол, а не лис, будь он неладен!
Веригин сделался прямо-таки суеверным. Лисовин будто отводил в сторону его дробь и пули.
– Это же надо? Кота соседского убил, теперь вот свою собаку, – бормотал охотник.

Глава 35

Прошло несколько дней. Ночью Черноух, как всегда, охотился на заснеженном жнивье, где мыши бегали под снегом. А утром возвращался в родной лес, на свои ухоронки. Солнце уже взошло. Оно осветило сугробы и пирамиды елей на опушке, сосны в снегу. По сучьям, попискивая, порхали синицы, по стволам сновали поползни, где-то каркали вороны, стайка залетных снегирей шелушила сережки на березах.
Все было как обычно. Необычной была свежая лыжня, проложенная кем-то совсем недавно. Лыжня пересекла глубокую тропу в сугробе, его тропу, которой он пользовался часто. Это само по себе уже насторожило Черноуха. Подойдя ближе, лисовин увидел изрытый и истоптанный снег рядом с тропой, и его опасения возросли. Тем более, что из-под снега он почувствовал запах железа, такой же неприятный, какой исходил от железной клетки, в которой его держал бородатый. И мозг сам соединил этот металлический запах и преследующего его охотника.
Прыгнув на след лыж, Черноух осторожно отправился по лыжне и скоро заметил у большой кучи хвороста спину присевшего на корточки человека. Ветер принес ему запах бородатого.
Да, это был он, Касьян Веригин. Потеряв уверенность, что можно уничтожить черноухого с помощью ружейных охот и травли собаками, он взялся за капканы.
Однако поймать лиса капканом возможно, если знаешь места его лежек и переходы к ним. Значит, надо найти эти лежки и тропы. И Касьян Веригин стал изучать ночные переходы Черноуха и начал с поля, где обычно мышковал лис. В первый же выход он нашел место, где снег был истоптан характерным для Черноуха почерком. Видны были следы прыжков, пятнышки крови пойманных им полевок.
С поля след уходил к лесу, как по линейке. Дошел до лесной опушки. Здесь в затишке лис провалился в мягкий сугроб по самую спину, поплыл по нему. Несколько раз хапнул пастью снег, вероятно, пить хотел после сытного завтрака. Выбрался на плотный наст, наметанный поземкой. И вдруг след оборвался. Значит – скидка, громадный прыжок в сторону, в кусты. Но здесь не залег, углубился в лес. А вот и лисья петля – кольцевое пересечение следа. Это первая, дальше будут другие. Снова сдвоил след, еще одна петля.
Впереди, метрах в пятидесяти, у трех сосен куст можжевеловый. А под ним подозрительная ямка. Охотник укрылся за стволами деревьев, достал бинокль и пригляделся: в темной выемке под кустом – лисовин. Свернулся калачиком, нос укрыл хвостом, отдыхает. Видна голова, черные стоячие уши. Выбрал место удачно: подойти к нему незаметно совершенно невозможно: впереди открытое пространство. Лис просматривает все вокруг. И как бы в подтверждение этого, Черноух поднял голову, осмотрелся и снова опустил ее.
– Одна из ухоронок лисовина, – подумал охотник. – Здесь на его переходах и можно ставить капканы. А сейчас главное – не потревожить зверя.
Дома Веригин очистил от ржавчины капканы, проверил пружины, прикрепил длинные цепочки. Все сделал, как по инструкции. И на другой день поутру отправился ставить свои страшные ловушки. За этим занятием и застал его Черноух. Укрываясь сугробами и разными неровностями, он долго наблюдал за бородатым охотником, пока тот не покинул лес.
Теперь даже на знакомых тропах Черноух не мог быть в безопасности. Он двигался медленно. Подходя к очередному повороту тропы, настораживался. Прежде чем поставить лапу, несколько секунд обнюхивал снег. Лис видел на тропах небрежно брошенные куриные головы и лапки – гостинцы, приготовленные для него. Но как бы ни был голоден, он не притрагивался к подаркам.
Однажды в капкан попала рысь. Это была молодая дикая кошка с длинными пушистыми бакенбардами, рыжими кисточками на концах ушей и куцым хвостом. Рысь обегала свои охотничьи угодья в поисках пищи. Широкие лапы не давали глубоко проваливаться в снег. Мощными скачками она преодолевала кучи заснеженного валежника, пни и другие преграды. Но если встречалась кем-то пробитая тропа в снегу, охотно пользовалась ею.
Рысь была голодна. Увидев на тропе куриные головы и лапки, поспешила к ним. Вдруг снег просел под передней лапой лесной кошки. Из снега вылетели два железных обода и врубились в лапу.
Рысь взвизгнула, подбросила себя вверх и в сторону, но крупный капкан, висящий на лапе, не отпустил ее. Рысь рычала, шипела, грызла капкан клыками, рвала его когтями, но железные челюсти держали лапу крепко. Тогда хищница рванулась вперед, желая убежать дальше от страшного места, однако цепь, прикрепленная к капкану, дернула ее с такой силой, что рысь перевернулась, упала и забарахталась в снежном сугробе.
Шум, возня за кустами заинтересовали Черноуха. Он осторожно выглянул из укрытия и увидел то, что вполне могло случиться с ним. И хотя страшная кошка была его опасным врагом, случай с рысью не порадовала лиса, и он поспешил удалиться.
В капканы попадали разные зверушки. В доме Касьяна Веригина появлялись шкурки норок, хорьков, куниц, даже других лисиц, но золотисто-багровой шубки черноухого лисовина так и не было. Касьян все больше изощрялся в постановке своих смертоносных ловушек. Он вываривал капканы в хвойном бульоне, оставлял их на ночь в пахучем курятнике, натирал куриным салом, ставил с приманкой под след на тропе. Но чуткий нюх лисовина по запаху железа и самого хозяина капканов обнаруживал все ловушки. Больше того, вокруг опасных мест Черноух натаптывал много следов, оставляя тут и там пахучие метки.
Глава 36

Касьян Веригин видел все это и все понимал. Наконец, он оставил затею с капканами и решил испытать новое средство, о котором случайно узнал у заезжего охотника. Средство это, якобы, приманивает лисиц и даже способно усыплять их природную осторожность. И Веригин отправился в город к знакомому охотнику за «приворотным зельем».
– Смажешь лыжи этой смесью – к порогу придет по лыжне твой лисовин, – утверждал охотник.
Поделился городской житель и рецептом чудодейственного средства. Оно состоит, якобы, из анисового масла, бобрового мускуса, семян пажитника, пахнущих печенью, и прочих смесей, названия которых Касьян Веригин не запомнил.
А тем временем зима залютовала. По полям, по лесам гуляли метели. Деревья стояли обмороженные стужей, с ветвями, пригнутыми к земле глыбами снега. В полях мела поземка, укрепляя и без того крепкий наст. Тугой морозный ветер слепил глаза, колючим снегом забивал мех лисовина. Мышкование перестало быть успешным. Много раз разрывал снег Черноух, много раз надеялся на удачу. Но тщетно. Иногда за всю ночь и утро не удавалось поймать ни одной мыши.
Зайца в эту вьюжную погоду тоже трудно было изловить. Им что? Где кустик встретил, где молодой веточкой закусил, сыт и доволен. За ночь русак столько следов наделает и так надежно заляжет, слившись со снегом, что любому хищнику его трудно найти.
Уходя с поля, Черноух и сам тщательно прятал след. Петлял, делал восьмерки. А в лесу несколько раз скидывался со следа за пни и сугробы. Ложился где-нибудь в снежную ямку, поджимал под себя голые подошвы лап и укрывался хвостом. Его лежка всегда была надежно укрыта от посторонних глаз.
Однажды выпал обильный снег. В лесу подросли пышные сугробы. Черноух брел в них, утопая по самую спину, и вдруг заметил тетеревов. Они сидели на голых морозных ветках, облепив их темными пятнами, и склевывали березовые сережки. В лучах заходящего солнца их круглые иссиня-черные тела серебрелись. Черноух надежно спрятался в снегу и хищным взглядом наблюдал за птицами, вероятно, придумывая, как бы поймать хотя бы одну из них. Слюнки так и брызгали ему в голодный рот.
Но вот после захода солнца, когда стали сгущаться сумерки, тетерева почти разом прекратили кормиться и взлетели на верхние ветви деревьев. Каково же было удивление лиса, когда птицы одна за другой стали бросаться камнем в мягкие сугробы и зарываться в них. Так они устраивались на ночлег, прячась в снегу от мороза и ветра.
Черноух выскочил из укрытия и подбежал к одной из лунок. Слыша едва уловимый запах тетерева, он нырнул носом в сыпучий снег и тоже почти исчез в нем. Только задние ноги и хвост торчали из сугроба. Лис принялся энергично грести снег под себя, медленно продвигаясь к добыче. Даже запах птицы почувствовался сильнее. Но тетерев, ощутив опасность, затрепыхал крыльями, продвинулся под снегом вперед, пробил верхний слой сугроба и выбрался наружу в метре от хищника. Черноух прыгнул и только щелкнул зубами. Птица успела подняться в воздух.
Шум стоял над сугробами. Хлопая крыльями, взлетали и другие тетерева. Лис бросался в разные стороны. Но, погнавшись за многими, ни одну не поймал. Несколько раз лазил под снег, но попусту и прекратил бесполезные поиски. Теперь ему предстояла еще одна голодная ночь.
О том, что черноухий лисовин сейчас голодает, хорошо знал Касьян Веригин. Этим голодным временем он и решил воспользоваться, чтобы подманить его к приваде и заполучить наконец прелестную шкуру.
Для привады он выбрал старый заброшенный сарай, стоящий на отшибе деревни. Угол сарая совсем развалился. В нем со стороны поля и леса зияла большая дыра. У этой дыры и решил устроиться охотник с ружьем, поджидая зверя. То, что зверь подойдет к сараю на расстояние надежного выстрела, Касьян Веригин не сомневался. Для этого он проложил от опушки леса к сараю пахучую лыжню. А в десяти метрах от дыры положил еще и свежеощипанного петуха, щедро смочив его пахучей жидкостью.
С самого вечера Касьян Веригин в шубе и валенках сидел у большого пролома, надежно пристроив ружье и поджидая лисовина. Через пролом была видна лыжня и тушка петуха на ней.

Глава 37

Тем временем морозы еще усилились. Особенно стылыми становились ночи. Стужа одолевала птицу и зверя. Хорошо, у кого есть нора, дупло или иная ухоронка. А если нет: за ночь можно и околеть. Потрескивали деревья от мороза. « И-и-ых», – раздавался издалека жутковатый крик ушастой совы.
Высунулась из промороженной ухоронки острая мордочка Черноуха. Вся в седом инее от дыхания, посеребрился каждый волосок. Сверкают хитрые глазенки, белеет манишка. Голодное брюхо не дает покоя. Надо снова идти на охоту. Обманчив и призрачен холодный свет луны. Вылез Черноух, отряхнулся, дернул несколько раз хвостом от напряжения, пошел на лесную опушку. Там снежный наст крепче.
И вдруг откуда-то вкусный запах защекотал его ноздри. Зовет, манит, приглашает к себе. В нем аромат теплого цыпленка и другие притягательные запахи, которым невозможно противостоять. Оказалось, так пахнет лыжня за сугробом. След ее блестит под колдовскою луной.
Пахучая лыжня начиналась на опушке леса, выходила в поле и направлялась к деревне. И лис отправился по ней. Шел, опустив низко нос и впитывая ароматы. Бежал, спешил, наслаждаясь чарующим запахом, завораживающим его. Иногда валялся на лыжне, терся брюхом, перекатывался через спину.
След лыж, направляясь к мерцающим вдали огонькам деревни. пересек поле устремился к сараю на отшибе. Это несколько обеспокоило лесовина. Но манящий запах звал вперед, и Черноух повиновался.
Касьян Веригин сидел в это время у дыры в старом сарае. Обзор казался ему хорошим. Он видел лес вдали, поле, тусклый снег под луной. Ночь выдалась особенно морозной и лунной.
Один раз охотник заметил пятно на лыжне. На фоне снега оно казалось завитком легкого дыма. Пятно остановилось на мгновение, потом, перескочив через лыжню, понеслось дальше в поле. «Заяц», – подумал Веригин и успокоился. Но чем дольше сидел охотник, тем труднее становилось разглядеть предметы на снегу. До боли в глазах всматривался он в белесоватое поле. На луну изредка набегали легкие дымчатые облака, и тогда по снегам бежали тени.
Касьян Веригин знал: стрелять ночью при полной луне трудно. Все видится в обманчивом свете и как бы наоборот. Тень от куста темнее самого куста, за живого зверя можно принять его подвижную тень. Но трудность эта его не останавливала. Тем более, что расстояние до привады, где лежит пахучий петух, небольшое, стволы заряжены пулями, чтобы красивую шкурку лисовина не испортить.
Черноух по-прежнему беззаботно бежал по лыжне, наслаждаясь необычно сладостным запахом. Но недалеко от старого сарая остановился и как бы очнулся. Его пугала черная дыра в стене сарая. Силой воли он на какое-то время сбросил с себя одуряющие чары запаха на лыжне и осторожно прилег рядом с ней.
Время перевалило далеко за полночь, а Касьян Веригин продолжал вглядываться в льдисто-голубой простор. Глаза начинали сильно уставать, и тогда казалось: лис бежит, а то и два. Хорошо хоть сгоряча не палил. Зажмурит глаза, встряхнет головой, откроет их – снова никого. И вдруг… В голубоватом свете луны скользила короткая тень лиса, с сугроба на сугроб и снова ровным полем. Охотник уже приложил приклад ружья к плечу, повел мушкой за целью. Ба! да это облачко, скользнув по луне, бежит тенью по снегу.
Черноух подошел к сараю метров на двадцать пять и почувствовал запах вкусного петуха. Алчно загорелись глаза, и он уже пополз к приваде. Но вдруг остановился. Подозрительно зиял чернотой провал в углу сарая. Вкусный запах пищи и природная осторожность боролись в нем. Лис то приближался к петуху, то отползал.
В это время охотник увидел лиса. Ходуном заходило ружье в окне. Где лис, где тень. Будто растворилось все. А Черноух уже начал медленно пятиться назад. Из темного провала вдруг брызнул огонь. Лис отпрыгнул в сторону и помчался по полю. Вдогонку прогремел еще один выстрел.
Долго еще сидел Касьян Веригин в темном сарае. Сидел, соображал. Возможно, опять неуязвимый лис отвел в сторону его пули. Не хотел опытный охотник признаться себе, что впопыхах бил тень, а не зверя. Оттого и промахнулся.

Глава 38

Февраль тоже пришел с буранами и метелями. Снова ударили морозы. От сильных холодов и бескормицы гибли птицы и звери. В лесах и полях стало совсем пусто. Даже вороны перелетели ближе к жилью человека.
Черноух жестоко голодал. Он даже расширил район поиска пищи, заходя на охотничьи угодья других лис. И однажды увидел лисицу. Она сидела за кустом. Потом, высоко подпрыгнув, смело воткнулась носом в снег. Но не поймала мышь, а оглядевшись, заметила лиса.
Встреча с хозяйкой на ее территории не сулила ничего хорошего для Черноуха. Звери ревниво оберегают свои охотничьи угодья. И чтобы избежать неприятной стычки, Черноух повернулся и потрусил прочь. Но лисица призывно тявкнула. Она, кажется, не имела ничего против его присутствия здесь, тем более не проявляла агрессивных намерений, и лис остановился. Какое-то время они сидели напротив, рассматривая друг друга.
Снег поблескивал на солнце веселыми бликами и отсветами. Яркий окрас лиса пламенел под солнцем. Мех лисицы тоже отливал то рыжевато-красным, то дымчато-серым в зависимости от освещения.
У нее была смышленая мордочка, и озорно поблескивали глаза. Лис обежал вокруг лисички и дружественно обнюхал ее. Глаза его засветились возбужденным блеском, и он последовал за ней. Они резво бежали по снежной поляне. Затвердевший на солнце снежный наст хорошо держал их легкие молодые тела. Теплый ветерок напоминал о скорой весне.
Теперь они бегали и охотились вместе. Лисичка отличалась не только красотой своего огненного меха, изяществом движений. Она научила лиса добывать пищу в бескормицу.
Однажды в морозном воздухе далеко разнесся резкий крик дятла. Ныряющим полетом он перелетел с суховерхой березы на дуплистую сосну. Аккуратно обследуя дерево и поднимаясь вверх по стволу, как по лестнице, дятел начал долбить клювом по коре и прислушиваться. И лисичка тут же смекнула. Найдя подгнивший ствол упавшего дерева, она зубами оторвала большой кусок коры и обнаружила под ней множество крупных, жирных личинок. Лис и лисица вместе хорошо подкрепились.
Черноух тоже не остался в долгу. Он продемонстрировал подруге непревзойденное умение мышковать. Опустив голову вниз, он бегал по снегу и, вероятно, нашел потайную дорожку, по которой зимой сновали мыши. Затем, высоко подпрыгнув, закопался головой в снег. А когда поднял голову, в его пасти оказалась большая мышь. Он положил свой трофей к ногам лисички.
Несмотря на крепкие морозы, в природе уже пахло весной. По утрам из-за зубчатой гребенки деревьев в прохладное небо поднималось по-весеннему ласковое солнце. Лес сразу светлел, веселел и даже румянился. С ветвей и сучьев начинала падать снежная навись, пятная еще не тронутые солнцем сугробы. В лесах слышалось брачное пение клестов; радостнее, чем вчера, каркали вороны. И даже пучеглазый страж глухоманей, ушастый филин, запел, нарушая тишину ночи своим пугающим криком: «Пу-гу-гу, пу-гу».
Теперь лисья пара почти не расставалась, а совместная охота неизменно приносила удачу. Днем они укладывались где-нибудь на солнечном пригорке и, свернувшись калачиком недалеко друг от друга, отдыхали. А когда тут и там появились проталины и пришло время весны, неразлучная парочка начала поиски места для норы, в которой должны были родиться лисята – дети Черноуха и огненно-рыжей лисички.

Глава 39

Капелью звенел март. Хмельной зов весны будоражил лесных обитателей. Вороны затевали брачные игры. Парами нежились голуби. Глухари наведывались на будущие токовища, расхаживали по толстым сучьям, испытывая радостное томление.
Лис и лисичка усердно копали нору. Место они облюбовали на склоне лесистой балки, где уже оттаяла земля. Трудились по очереди и скоро устроили жилище, очень похожее на то, в котором родился и рос Черноух. Оно состояло из длинного коридора-лаза и просторной, но уютной ямы. В одну из прохладных ночей лисичка принесла в норе пятерых детенышей. Они были совершенно беспомощными, но уже покрыты  темной шерсткой.  Чаще всего малыши зарываясь в теплый мех матери и присасывались к ее соскам.
Черноух, как истинный отец семейства, охотился, добывая пищу для себя и молодой лисички. Он приносил еду к норе и оставлял ее у входа. Лисица выходила из норы лишь для того, чтобы утолить жажду и немного поесть.
Прошел еще месяц. Корни деревьев ожили, в стволах началось сокодвижение. Скоро развернутся первые листочки. А на лесных тропинках уже заголубели куртины сон-травы, белыми цветами оделась ветреница, лиловыми – хохлатка. Золотистые цветочки раскрыла мать-и-мачеха. Однажды Черноух увидел у норы пять пар испуганных глазенок, с любопытством глядящих на него. У каждого из лисят были угольно-черные торчащие ушки.
Охотился Черноух с усердием, хотя приходилось уходить все дальше от норы. Мышь не принесешь многочисленному семейству. Слишком мала добыча. Приходилось добывать зайцев, куропаток, сурков и даже змей. Иногда лис уходил на болото и ухитрялся поймать бобра или ондатру.
Но больше всего лисичка и дети любили цыплят, кур, уток. Могли за один раз съесть гуся или индейку. И Черноух нередко баловал их. Хотя риск попасть под выстрел хозяина домашней птицы был слишком велик.
Однажды отец лисьего семейства издалека тащил гуся. Тащил долго, усердно. Гусь был настолько большим и тяжелым, что лис еле справлялся с ним. Он забрасывал гуся на спину, тянул волоком, катил носом. И при том пускался на всякие уловки, чтобы надежнее скрыть свои следы и не привести людей и собак к норе. Лис пробирался через остро пахнущие кустарники в надежде спрятать свой запах,  скрывал следы в лесных ручьях и очень уставал.
На одной из остановок Черноух положил тяжелую ношу на траву, а сам прилег передохнуть. Вдруг он увидел, будто гусь ожил и тихонько уходит. Глазам своим не поверил. А большая птица уже за куст завернула. Бросился догонять – и все понял: ласка, проворный зверек, ухватил гуся и тащит к своей норе. Сам маленький, за гусем не видно, а силен. Пришлось вступать в сражение с воришкой и отнимать свою добычу.
Из леса еще не ушла прохлада ночи, а лис наконец-то был у норы. Дотащил-таки гуся лисичке и деткам на завтрак. Отдал и отошел к замшелому пню. Лисята набросились на добычу. Прыгают вокруг, рычат жадно, а только почать гуся не знают как. За дело взялась мать-лисица – и полетели перышки по ветру. А лис свернулся на солнечном пригреве, накрыл нос хвостом, закрыл глаза и задремал.
Лисята быстро взрослели. Тупоносые мордочки их вытягивались, круглые черные ушки заострялись, хвостики становились все пышнее. И аппетит лисят возрастал. Пришлось и лисичке приниматься за охоту. Мать и отец с вечера уходили на промысел. А лисята забирались в нору и не показывались из нее до утра. Иначе  самим можно стать поживой какому-нибудь хищнику.
Зато когда родители возвращались с охоты, играть и резвиться можно было в волю. Черноух обычно дремал у норы, положив голову на землю и раскинув усталые лапы. Нередко лисята всей оравой наскакивали на него. Они трепали и тормошили большого лиса, кусали за хвост и шею. Какое-то время отец терпел проделки шалунов, потом вставал, стряхивал с себя озорников и уходил в другое место.
Майский лес покрылся зеленью. Радостно звучали голоса птиц. Густели травы. Лисица все чаще приносила детям полуживую дичь и прятала ее. Лисята с радостью совали носы повсюду, разыскивали добычу и расправляться с ней. Самые смелые из них постоянно убегали в лес, открывая для себя незнакомый мир. Кому-то из них удавалось изловить в траве ящерицу или кузнечика и даже ухватить мышь у норы.
Тем временем в городских школах закончился учебный год. Павел и Андрей успешно перешли в следующий класс. Начались школьные каникулы. Андрей снова приехал к бабушке в деревню, и друзья встретились вновь. Они с радостью узнали, что Карабасу так и не удалось убить Черноуха и заполучить его красивую шкурку. А однажды, отправившись с отцом Павла в дальнее лесничество, они случайно заметили лисенка, мчавшегося по поляне. Он деловито нес в зубах большую серую ворону. Разглядев в бинокль юного охотника, Павел закричал:
– Смотрите, смотрите, маленький Черноух!
Друзьям в бинокль удалось рассмотреть угольно-черные ушки лисенка. И они все вместе порадовались: значит, жив черноухий лисовин.